Текст книги "Байки кота Коврика. Как это – быть под мухой? Книга вторая"

Еще час я гвоздодером усердно выковыривал свою душу из пяток, пока не уснул. Всю ночь я просыпался на каждый шорох и дергался в конвульсиях от безобразных снов, в которых у батареи валялись мои уши.

С тех пор я каждый день исправно мечу коврик у порога презренной соседки, чтобы ни один кот не ступил за порог ее дома. Мало ли какую месть придумает сия особа.

Раз пошёл откровенный разговор, поведаю вам тайну о моем пагубном пристрастии.

Много раз я наблюдал за семьей хозяина собравшейся за праздничным столом. Пиршество (правильнее сказать обжираловка) всегда привносило в мою размеренную жизнь некое разнообразие. Когда, если не во время застолья хозяева теряют бдительность и можно слямзить с тарелки кусочек душистой колбасы или рыбки. Эдак, прицелишься, чтобы тебя никто не засёк, и когтем, словно на крючок цепляешь улов и, крепко сжав в зубах добычу, тащишь ее в тёмный угол и чавкаешь как поросенок, наслаждаясь послевкусием. И так целый день рыбачишь, устроив праздник живота.

Насытившись, я люблю наблюдать за чудны́ми гостями. Они под торжественные тосты пьют и объедаются, затем воют песни и, в конце концов, отбивая пятки, грохочут ногами по полу под странные мотивы.

Но у меня сам собой напрашивался вопрос, почему после застолья мой хозяин, будто липучка приставал ко всем гостям. Из него любовь лезла, словно дрожжевое тесто из кастрюли и липла к рукам каждого, кто встречался на его пути. Он не пропускал ни одной юбки и почему-то всех лобызал. Меня сия участь тоже не миновала, но больше всего раздражало то, что он вытирал о мою шерсть жирные пальцы, а потом вылизывай эту грязь часами. А ещё он потом невнятно говорил, пропускал буквы, запинался, а к концу застолья он неразборчиво бубнил и шепелявил, как паровозные колеса.

Мой острый взгляд выявил причину неестественного поведения Михаила совершенно случайно. Виной были крепкие напитки, которыми он наполнял стаканы до краев и выпивал залпом без остатка. Много лет я, наблюдая, обдумывал, что же с ним происходит после приема жидкости из красивых бутылок?

Вот, как я об этом прознал.

Однажды моя хозяйка громко вскрикнула,

– Чёрт! Разлила пол флакона… – и пошла за тряпкой в кухню.

По дому распространился ни с чем несравнимый аромат, от которого моя шерсть завибрировала и стала дыбом, глаза от блаженства закатились под веки, и я словно Феррари с пробуксовкой рванул к лужице. Короче… хозяйке не пришлось убирать пряную жидкость, я стерильно слизал всё до последней молекулы и чуть не протёр в полу дыру к соседям.

Именно тогда я прозрел:

– Эврика!

С этого самого момента мой мир перевернулся, причем в прямом смысле этого слова. Такого я в жизни ещё ни разу не испытывал. Эйфория накрыла меня с головой, и я вознесся в переносном смысле к потолку. Я даже мог бы по нему ходить, если бы не инстинкт самосохранения. Душа пела романсы, я сладострастно визжал, будто резаный… затем вдруг ринулся за мнимой мышью и тормознулся в полицейском развороте в комнате за углом. Невообразимыми красками расцветился мир вокруг и поменял привычную форму, он удлинялся, вытягиваясь вверх, то расширялся в стороны, все предметы интерьера кружили перед глазами, словно я катался на каруселях.

– Мяу-у! – орал я песни на трёх аккордах, жаль, что я не умел играть на гитаре, иначе под ритмичный бой струн, я запросто сбацал бы лезгинку.

И тут меня вконец вштырило… я вскочил на передние лапы, задрав задние, отжался и двинулся задним ходом, руля хвостом, поглядывая, словно в зеркало заднего вида между лап. В ушах включилась нота дрон диджириду и непрестанно гудела в голове. Пришедшая в гости белочка активно демонстрировала тени помеси крысы и крокодила. Я замер и, изогнувшись в дугу, впал в транс. Сложившись пополам и сунув голову между задних лап, чтобы заглушить яркое представление в исполнении инструмента аборигенов Австралии я, застыв в позе йоги, стеклянным взглядом взирал в вечность верх тормашками и будто караульный из королевской гвардии «Медвежьи шкуры на посту», ни разу не шелохнулся. Я так устал стоять головой вниз, что при первой же возможности завалился на бок, словно горный козел особой породы, который от страха притворяется окоченевшим трупом.

А потом ко мне пришёл отходняк и депрессняк. Наутро я устроил себе душ из крана, залез под него с головой и лакал прохладную водицу, чтобы утолить смагу. Валяясь по коврам, я никак не мог твердо встать на лапы, а если мне удавалось пройтись, то меня штормило с девятибалльной силой, и мой корабль бросало на рифы, разбивая в кровь то лоб, то зад. Тогда-то, я и узнал, что такое великая Валериана.

Простите! Прервусь… Звонят в дверь… гляну, кого принесло.

– Йя-и!.. – я прыгнул в сторону и чуть не ушибся об угол. – Тьфу!.. Не боюсь я вас! – И зашипел на тапки, которые вечно стерегут меня у порога или под кроватью, то в ванной спрячутся. – Сейчас я вам покажу ушлёпки, кто из нас страшнее и сильнее. А мой хозяин думает, что они мягкие и удобные, а эти пушистые уродцы только и норовят меня застать врасплох и атаковать. Щас я с вами поквитаюсь, и вам Анна снова устроит головомойку в стиралке. Выжмет из вас всю душу, а я наслажусь местью. Все знают, что хуже воды только смерть.

…Ну, теперь мокрые стойте, злыдни? Повоняете до вечера, пока хозяйка не заметит, что вам на мойку пора.

Кстати, это почтальон приходил, газеты под дверь сунул для нашего дедушки. Вот я их сейчас истреплю, чтобы не задавал больше вопросов Анне: «Что это с нашим Ковриком? Почему у него вид вытертого половика?»

И главное, обидно, что он каждый раз спрашивает об этом жену. И соседка туда же обзывает меня облезлым, чтобы ранить мое чувственное сердце. Каждый раз как придет, так и напомнит мне о моей старости, о том, что я с каждым годом дряхлею.

А мне так хочется заехать в ухо им обоим.

Правду сказать, мой достопочтенный хозяин сам виноват, что я – его кот – облезлый. Он совсем уж забыл о своих прямых обязанностях.

К своим годам я еще не побил рекорд Гиннеса по весу в двадцать один килограмм, но уже близок к нему. Только благодаря тому, что у меня нет ключиц, мои телеса с двумя сотнями костей еще способны преодолеть, то отверстие, которым я пользуюсь с рождения.

Когда меня котёнком принесли в мой огромный дом, для меня вырезали в двери проем, чтобы я мог наслаждаться свободой… спасибо владельцам за заботу. Но годы шли, я мужал, окреп, на смену стройности пришло обжорство, и я набирал вес. Я не ною, но с возрастом мои лапы стали значительно короче, и в последнее время, я даже зад не могу почесать, не достаю блин!

В один прекрасный день я понял, что уже не могу ловко сбежать из дому, потому что однажды все же застрял во входном отверстии, и до прихода хозяина торчал в проеме. С тех пор, чтобы погулять, я ожидаю у порога, пока кто-нибудь не выпустит меня в открытую дверь. И только в исключительных случаях, я все же использую узкую щель, от которой страдает моя пушистая, местами истёртая шевелюра. Одно радует, что теперь я схож с хозяином, его шерсть на черепе тоже изрядно поистрепалась.

– Ее-с!

Какими байками вас еще порадовать? Я уже поведал вам о многих своих внешних дефектах: о сломанном хвосте, о вырванном клоке из моей рыжей шубы, а теперь хочу рассказать еще о присущей мне хромоте.

Дело было осенью. Мы с хозяином выбрались в лес за грибами (знаете белые, подосиновики, лисички…). Понятно, что это была не моя инициатива. Хозяин захватил меня с собой, чтобы выгулять на свежем воздухе. На кой чёрт мне сдался этот свежий воздух, я так и не понял. Лучше дома места нет! И не надо меня в этом переубеждать! Он пожелал выгнать меня на буйные луга, чтобы я, будто корова пожевал травицы. Слышал звон, да не знает, где он. Одно ему невдомёк, что травы-то мне всего-то пару стебельков и надо.

Спасибо ему конечно за бабочек, которых я преследовал до потери пульса. Надоедливым осам я все же залепил пару примочек. Объевшись мухами, которые и дома достали (тот еще деликатес скажу я вам!), я развалился под огромной сосной в сочной траве. Рядом слышу, зашуршали сухие листья, я метнул взгляд и зацепил краем хвост ящерицы скрывшейся в норе в паре сантиметров от моей лапы.

Я уже вам говорил, что все беды происходят со мной от неодолимого любопытства.

Я подполз, словно лазутчик, и когтем вцепился в хвост, который странным образом отделился от тела хладнокровного чешуйчатого пресмыкающегося. Обнюхав вражью часть тела, я понял, что эту гадость в жизни не съем, даже под прицелом тапка Михаила. Но достать беглеца, было делом моей чести.

Я просунул лапу глубже и сосредоточился на добыче, но слишком увлекся и попал в ловушку. Лапа застряла. Пятясь всеми частями тела, я от усердия выпустил пару голубцов с их настоящим капустным ароматом. Упираясь что есть силы, я тянул лапу, но нора нежданно отпустила меня. Перекувыркнувшись, я, упав на спину, растянулся. Отдышавшись, словно за мной гнались, я усердно вылизывал пострадавшую лапу и услышал рядом шипение. Оторвавшись от любимого занятия, я взглянул в сторону. Там на меня пялилась пара стеклянных глаз. Что за лесные монстры? Такое чудо я видел впервые. Этот наглый хлыст шипел на меня. Я разозлился.

– Какого черта ты вылупилась скалка тупая? – мяукнул я, приняв стойку ушу.

– Ш-ш! – чудище сделало вброс.

Я отскочил и ощетинился. Приноровившись, я с набегу ухватил гибкую палку за хвост. Дёрнул с такой силой, что она, словно бумеранг, взвилась вверх и шлёпнулась рядом с кустом.

Навыки в китайских единоборствах подбодрили мое эго.

«Видали? Как я её отметелил?! А?!» – я искал глазами свидетелей моего превосходства над врагом, но кроме мух и бесхвостой ящерицы, наблюдавшей из норы, вокруг никого не было.

Напрасно я возгордился своими крепкими челюстями.

Упрямая гадина подняла голову и вновь зашипела. Я решил с ней поиграть. Как только я приближался, она вставала на дыбы и нападала, оскалив зубы, чтобы ужалить, но я, герой, ни капельки её не боялся. Вскоре она мне надоела, я присел рядом и одним глазом наблюдал, чтобы не уползла. Цветастая палка, как потом выяснилось, змея, все же извернувшись, атаковала меня в ногу.

Блин… это больно скажу я вам! Мы расстались. Гадюка ретировалась, а я не смог встать на лапу, которая распухла и посинела.

Когда хозяин увидел мое обездвиженное тело, чуть в обморок не упал и быстро отвёз в лечебницу. Спасибо ему, иначе, я не смог бы поведать вам эту историю.

С тех пор я прихрамываю, но мне кажется, что это все же психологическая хромота, нежели от яда. Я ковыляю только перед хозяйкой, напоминая о своем подвиге, чтобы выпросить чего-нибудь вкусненького. Почему о подвиге? Хозяйка решила, что я спас от укуса змеи хозяина и всячески с тех пор уважала меня и почитала, балуя разносолами. Да, я не против того, чтобы она так думала.

Теперь я просто ненавижу все, что живет под землей.

Ранним летним утром, прогуливаясь по огороду в поиске травки и мух, которые, словно лучшие тренера в спорте, помогают разминать мои кости, я насторожился, увидев странное шевеление земли в шаге от меня. Пятачок вскоре превратился в скопанную грядку и образовался мини вулкан. Из норы показалась лапа крота (ох, как я их ненавижу этих милых бархатистых подземных крыс). Я бы их в землю закопал, но они и так под землей живут и чувствуют себя там не хуже, чем я на земле.

Ну, думаю, сейчас отомщу за всех котов и огородников, ненавидящих этих мерзких слепых уничтожителей урожаев. Прицелившись, я метко пометил содержимым кишечника вскопанное кротом место.

Тогда я впервые пожалел, что у меня не понос.

Однако, после этого весьма циничного поступка, я все же горжусь собственной сообразительностью. Ведь, так умело выказать кроту свое презрение, мог только я.

Надеюсь, он расскажет потомкам, как я его унизил.

А вот перед птицами я, однозначно, оконфузился. Врагу не пожелаешь. Эти поднебесные крысы уделали меня, как младенца. Ненавижу их! По мне они гораздо вкуснее общения с ними.

Жил одно время с нами попугай… еще та сволочь… любил на халяву покататься на моей спине, да и не только на моей, и если ему было не по нраву прогулка, то он больно клевал уши.

Как-то взлез он мне на спину, цепляясь клювом за шерсть, чтобы проехаться верхом. Он так сильно меня достал, что я решил выместить на нем скопившуюся злость. И вот, что моя умная голова придумала.

Сидит он, значит, вцепившись когтистыми лапами в загривок, и чистит клювом каждое перышко. Тоже мне, нашел место для умывания… Недолго думая, я крадучись направился к стулу у стола и прилег под ним. Тупая птица не разоблачила мой план мести и, крепко держась, сидела по центру спины. Когда она почти уснула на моей широкой спине, уткнувшись клювом в крыло, я резко подскочил, что припечатал зеленую голову в седушку.

С тех пор он отстал от меня, сильно похрамывал и каждую дюжину секунд дергался от испуга.

Хуже дело обстояло с воронами. Они мои настоящие враги.

Весной, облюбовав дерево, пары вили гнезда на макушках развесистых берез. Вороны заботились о своем потомстве, доставляя птенцам провиант.

Однажды подросший птенец выпал из гнезда прямо перед моим носом. От большой любви к младенцам у меня возникла идея спасти его и, схватив славного птенчика, словно котенка, за шею, я полез вверх по стволу в надежде вернуть растеряхам потомка.

Но вороны напали на меня. Они остервенело клевали мою голову и я, выронив птенца, вместе с ним пикировал на землю. Младенец погиб, а я повредил глаз.

Вот такая неудачная затея получилась. Не зря же говорят «не делай добра, не увидишь зла».

Да и как с ними водиться, если от них одни неприятности.

Сидел я в то утро на крыше и слышу, кто-то скребется по ней. Обернулся и глазам не поверил. Ворона катается с остроконечной крыши на крышке из-под консервов. Становится на нее лапками и взмахом крыльев помогает катиться вниз, словно на санках.

У меня от зависти, аж, уши припухли. Думаю: «Чем я хуже?»

– Эй, ты, приблуда, – непристойными словами ворона задела мое самолюбие. – Смотри, какие па я выделываю! Тебе жирному созданию, только ж…пу дано лизать…

– Ах ты, крыса поднебесная, – злился я. – Тебе никогда не приблизиться умом к котам! Мы высший разум на Земле, потому что мы космические пришельцы.

Чтобы доказать свое превосходство, я притащил в зубах кусок картона, стал на него лапами, ловко оттолкнулся и полетел со скоростью ветра вниз, словно на сноуборде.

– Видала! Как надо кататься, облезлая самозванка – прокричал я ей, ощущая, что нахожусь уже не на крыше, а в свободном полете. – И-ик!

Крыша слишком быстро кончилась, и я оказался в следующие две секунды на земле. Счастье, что я приземлился на четыре лапы прямо в сугроб, не потеряв ни единой шерстинки, но с тех пор я вороньи забавы обхожу стороной. Теперь по себе знаю, что коты не птицы.

Мудрость она с годами приходит!

По-моему, я невероятно проблемный кот.

Пойду на улицу, подышу свежим воздухом, подразню собак.

…Дождик прошел, здорово! А вот и птичка подлетела… села поклевать семян. Сейчас я поиграю с ней в кошки-мышки. В два прыжка я сиганул в ее сторону, и вдруг слышу за спиной долгий сигнал.

Сердце вмиг оборвалось! Уши поджались, чтобы уменьшить громкость гудка, но я осознавал, что машина рядом и времени ретироваться почти не осталось.

Моя правая лапа рванула влево, левая вправо, а мозг так глюкнул, что в итоге ноги запутались словно веревки. Я понимал, что падаю назад, но в итоге перекувыркнулся через голову вперед. С трудом свалив от опасности в сторону, я грохнулся на обочину, разбросав лапы по сторонам, словно собрался лететь и больно прикусил язык.

Вот так я оконфузился, благо «памперс» чистым остался.

Почему у меня такая реакция на машины, я вам расскажу.

Однажды, я решил пошутить над хозяйкой.

Спрятавшись в подкрылок, я лежал на колесе, представляя, как нагоню страху, когда внезапно выскочу перед женщиной, прежде чем она откроет дверь с водительской стороны. Не знаю, сколько я прождал, но очнулся в гипсе с головы до хвоста.

Поясню.

В ожидании владелицы я крепко уснул, ненароком потеряв бдительность. Любимая хозяйка не заметила меня и, оседлав Опель, тронулась.

Могу себе представить мои вопли, о которых я не помнил.

Из подслушанного мною рассказа хозяйки, я представил, как она выскочила из машины будто ошпаренная, когда услышала мой протяжный вой, с трудом обнаружив меня застрявшего под крылом. Колесо словно рулетка (ну, знаете, строительный сантиметр такой) накрутило меня. Мои по колесу распластанные в лепешку телеса, будто размазанное по бутерброду масло она долго отскребала. Затем отвезла в лечебницу, чтобы меня заштопали. Чего я только не переломал, даже потерял пару зубов, досталось носу и передней лапе. Долгая реабилитация и в итоге испорченная физиономия.

С тех пор сигнал машины доводит мой мозг до исступления, появляются конвульсии, и я не могу управлять телом. В голове рисуется колесо, которое будто каток гладит меня по асфальту. Мысли о моей распластанной шкуре невыносимы. Капец пришел за мной… прощай жизнь! – эта мысль каруселью кружится в голове.

Снова я чуть не попал под колеса, но моя проворность спасла мне жизнь. Пойду, отлежусь от стресса. Теперь месяц буду линять, пока бока не облысеют, ровно как макушка у хозяина. С тех пор машины я обегаю стороной. Но мимо тех, которые стоят колом, я не пройду. Колеса – это моя любимая тема, они всегда будут вонять мочой, пока я жив. Это от меня им маленькая месть за их жестокость.

– Коврик! Иди ко мне я тебе спинку расческой почешу.

– Ну, как тут откажешь добрейшей из женщин…Снова отрывает меня от важных дел. Пойду, раз зовет. Увидимся и услышимся. Обещаю пару интересных историй подкинуть вашему вниманию.

До свидания!