Текст книги "«Девианты»"

– Ин, даже не знаю, удобно ли, у нас сейчас как раз корпоратив…

– Класс! Обожаю всякие собирушки! Все, через пять минут буду, жди меня внизу. Чмоки-чмоки!

Олег выглянул в корреспондентскую. Там шло бурное веселье. Под «Дискотеку Авария» Череп выписывал с Крикуненко некое подобие танго, сжимая в руке ее костлявые пальцы, унизанные бижутерией. Анжелика Серафимовна, похоже, была в ударе – время от времени она закатывала глаза и драматически выкидывала вперед ногу, отчего сухощавая конечность обнажалась выше колена. И тогда внимательный взгляд мог рассмотреть, что Крикуненко уже успела поставить на колготках стрелу. Корикова и Стражнецкий выплясывали какой-то знойный латинос – Алину с непривычки и от выпитого изрядно заносило, и Костик как нельзя кстати хватал ее за талию. Вопилов, низко склонившись над Мариной и практически вжав ее в стену, что-то горячо ей доказывал.

Тут темноту корреспондентской осветил луч света извне – это в редакцию вернулись Ростунов, Филатов и Кузьмин. Похоже, идея Лехи увенчалась успехом, потому что с собой они вели двух девчушек лет 22-х.

– Знакомьтесь, это Юляха и Настена, – заорал Ростунов. – Наши соседки из «Конкорда».

Вопилов мигом отвлекся от Марины. Юляха однозначно хорошенькая – миниатюрная, рыженькая, с яркими живыми глазами и точеными толстенькими ножками. Прелесть! Настена тоже ничего, но глазенки скучноватые, рыбьи какие-то… «От таких особых сюрпризов ждать не приходится, – прикинул многоопытный Вопилов и решил сыграть на два фронта. Сейчас он подкатит к Юляхе, а Марина взревнует и станет посговорчивее. А нет – так и не надо. И так не больно-то она ему нравится. Все-таки пухловата, пухловата… И он направился к вновь прибывшим девчонкам.

«И зачем я разрешил Инке прийти? – спускаясь вниз, Кудряшов уже корил себя за этот импульсивный поступок. – Все равно у нас с ней ничего не будет. А до Янки информация дойдет, она сразу выводы дурацкие сделает…»

Двери лифта открылись, и Кудряшов нос к носу столкнулся с невысоким мужичком.

– Аккуратнее никак? Прут как на тракторе! – буркнул тот и прошмыгнул в лифт.

«Что за лицо знакомое? Ба, да это же Николай Иванович! Но что он здесь делает? И как сюда попал? – в голове Кудряшова вопрос рождался за вопросом. Он прислушался – лифт остановился на втором-третьем этаже.

На проходной уже гоготала с охранником Инна. Она была порядочно навеселе. Едва завидев Олега, девица бросилась к нему на шею и расцеловала, переляпав все лицо Кудряшова блеском для губ. От нее пахло Кензо, чипсами и пивом.

– Ты где запропал, горе луковое? – забасила она. – Совсем забыл, да?

– Ин, у меня срочно нарисовалось одно дело. Нужно зайти в одно место. Давай я тебя отведу в редакцию, представлю коллегам…

– В какое это тебе надо место? В туалет что ли? – и она взорвалась смехом. – На клапан давит? Нет, я тебя никуда не пущу. Смоешься еще от меня.

– Ну пошли тогда со мной. Только без воплей.

– Ты сегодня такой загадочный, Олежек, – и Инна с готовностью устремилась за Кудряшовым. По лестнице они взбежали на второй этаж.

– Ой, как тут тихо, и никого нет, – зашептала Инна, но и шепот в ее исполнении был довольно громок. – Ты про это место говорил?

– Нет, не про это. Тихо, не ори, – и они с лестницы вышли в коридор второго этажа. Но там, похоже, никто уже не работал. Все офисы были закрыты, и лишь дежурная лампочка тускло освещала холл.

– Идем выше, – скомандовал Олег.

– Да куда ты меня тащишь? – заупрямилась Инна. – И вообще, я еще не сказала «да».

– Слушай, успокойся, дева моя, – не выдержал Кудряшов. – Ты меня, наверно, неправильно поняла. Мне нужно срочно найти одного человека.

В конце коридора третьего этажа Олег увидел открытую дверь. Скорее туда! Больше Круглякову быть негде. И, волоча за собой Инну, Кудряшов устремился на свет. «Стоп, а куда я, собственно, так спешу? – вдруг подумал Олег. – Ну, увидел я Круглякова и что? Что это меня так взволновало?» Но, несмотря на все доводы разума, ноги сами несли его к открытой в конце коридора двери. На ней Кудряшов увидел табличку – «Винно-водочная компания «Пантера». Вот это да! Кудряшов-то был уверен, что «Пантера» располагается на улице Кострикова. А оказывается, офис находится всего тремя этажами ниже редакции!

– Николай Иваныч! Здрасьте-здрасьте. А я как раз с заказом определился, собирался вам звонить, а тут – вы сами, собственной персоной! Мы же с вами только что у лифта столкнулись! Вы меня что, не узнали? – Олег сам удивился, с какой скоростью он все это выпалил.

– Олег… э… Васильевич? Так это были вы? – в предчувствии неплохого заказа (а, может, даже речь идет о свадьбе, не случайно же он с девицей приперся) Кругляков услужливо заулыбался. – А я тут зашел кое-какие дела подбить, отчет доделать по продажам. Шеф требует до праздника все сдать…

– Так у вас здесь офис? Не знал, не знал…

– Как бы офис, а как бы и нет. Здесь у нас бухгалтерия сидит, начальство, а с клиентами мы на Кострикова работаем.

– А-а, вон оно что, – протянул Олег.

– Заказ обсудим? Позвольте полюбопытствовать, свадебку затеваете? Для крупных торжеств у нас особые предложения, – и Кругляков положил перед Кудряшовым прайс в красной папке.

– Свадьба? – взвизгнула Инна. – Правда, свадьба? Олежек, ну ты оригинал! Надо же такое придумать! Девки будут в шоке!

– Ты о чем? – Кудряшов не сразу понял, по какому поводу восторги.

– Хватит прикидываться валенком! Я согласна! Можешь ты это понять? Или все еще не веришь в свое счастье?

– Очень радостно видеть такие сугубо романтические чувства, – опять елейно заговорил Кругляков, переводя взгляд с визитеров на настенные часы и обратно. – Когда два молодых любящих сердца… А на медовый месяц очень рекомендую в Турцию съездить. Мы с Любаней довольны остались. Позавтракал плотненько, на пляже часок повалялся, в одиннадцать можно опять пойти перекусить. А в двенадцати уже и пообедать самое оно. С четырех – ланч, с шести… Да что там говорить! Это сервис не чета нашему. Все включено, шведский стол круглосуточно.

Олег судорожно искал повод, как бы отсюда свинтить. Буйная Инна, услужливый Николай Иванович со своим гастрономическим креном…

– Николай Иваныч, я к вам уж после праздников зайду. У нас там наверху корпоратив, надо идти, коллеги ждут.

– А то бы мы все быстро обсудили. Нет? Никак? Ну ладно. Жду после праздников. С наступающим вас! И вас, красавица! – и с приятнейшей, хоть и несколько натянутой улыбкой Кругляков препроводил их из офиса.

В редакции было отнюдь не весело. Около Стражнецкого хлопотали Корикова и Анна Петровна – у Костика из носа текла кровь, а под глазом медленно наливался краснотой синяк. Тут же с ватками и салфетками толкались новенькая Юля и верстальщица Марина. В другом углу Кузьмин и Ростунов пытались утихомирить Филатова. Пол был усеян обрывками «Девиантных» и «Помела», а также осколками салатницы и остатками оливье.

– Ты, педик, не попадайся мне – изувечу! – выкрикивал из своего угла Филатов. – Порву как Тузик грелку!

– За педика ответишь! – горячился в своем углу Стражнецкий. – Иди на рынке торгуй, урюк черножопый!

Тут Кудряшов кашлянул и громко объявил:

– А это Инна, моя одноклассница. Анна Петровна, дайте, пожалуйста, ей что-нибудь перекусить.

– Олег, ну ты видел когда-нибудь таких идиотов? – бросилась к нему разгоряченная Корикова, по ходу оценивающе косясь на Инну. – Стоило мне на пять минут выйти, как они сцепились! Ну почему нельзя спокойно отдохнуть, без скандалов и разборок? – и она в отчаянии опустилась на стул.

– Олежек, что тут у вас за базар-вокзал? – капризно протянула Инна, наваливая себе на тарелку гору селедки под шубой. – А холодец домашний? Обожаю! Горчичка есть? А это что за хрень намешана? Форшмак? Баушка, давайте сюда всю тарелку! – засучила она руками в направлении Анны Петровны.

В веселье возникла неловкая пауза. Всем хотелось продолжить праздник, но никто не знал, будет ли уместно провозгласить тост или отпустить шутку в тот момент, когда на глазах у Кориковой не высохли слезы, когда Стражнецкий рассматривает в зеркальце фингал под глазом, а Ростунов с Филатовым и Кузьминым сварливым шепотом обсуждают в углу планы мести. Как вдруг неожиданно и очень кстати от толпы заговорщиков отделился Антон Кузьмин, включил музыку и более развязной, чем обычно походкой подошел к Инне:

– Кис, прослушал, как тебя зовут. Потанцуем?

Все с интересом воззрились на странную парочку. Антон был хорошо сложен, но, дай Бог, дотягивал до 175 сантиметров. Инна же была монументальна – около 180 ростом, и то, что называется, кровь с молоком. И вот надо же, они преспокойно затоптались в танце.

– Э… А где Петр Данилыч? А Влад? – немного оторопев, но быстро взяв себя в руки, обратился к Стражнецкому Кудряшов.

– Да Влад разобиделся на Юляху с Маринкой и свалил, – нехотя пояснил тот. – А Череп с Анжеликой, по-моему, пьют на верстке. А это, что, твоя подруга? – он кивнул на Инну.

– Да так…

– Не знал, что ты таких любишь… А Филатыч у меня еще поглотает кровавые сопли. Теперь не знаю, как к Алинке подойти с этим фингалом, – жалился Кудряшову Стражнецкий. – Слышь, скажи ей, что я буду через пять минут ждать ее в курилке. Поговорить надо, а светиться не хочу. По-моему, Филатыч ревнует не по-детски…

Алина с готовностью откликнулась на предложение Олега потанцевать. Обняв ее, Кудряшов поймал себя на том, что его тянет, очень тянет к ней. Но тут же в его сознании всплыло лицо Яблонской, и по двум движениям ее губ он явственно считал слово: «Ввалю!». Соблазн мигом рассеялся.

– Алин, а можно личный вопрос? – щепнул Олег, в романтичном молчании протоптавшись с Кориковой до припева. – Скажи, почему ты хочешь, чтобы я уволил Серегу?

– Серегу? – Алина сделала непонимающие глаза. – Ах, ты все об этом… Но я, кажется, понятно объяснила, Олег. Он играет серьезными вещами и не понимает, что это отражается на живых людях…

– Ну хорошо. Серега своими дурацкими играми, сам не желая того, выжил Яну. Но почему ты тогда не настаиваешь на возвращении невинно пострадавшей Яблонской, но требуешь увольнения Сереги? Нелогично.

Подкрепляясь тарталетками с оливье, Стражнецкий удовлетворенно наблюдал за беседой Алины и Олега. «Отлично, отлично, все идет как по маслу. Вот он шепнул ей то, что я просил, она тут же сделала удивленную физию – ну естественно, без этих сцен они никак. Но вижу, все на мази. Поедем к ней? Но у нее, кажется, ребенок. Или к Олегу напроситься? Влад говорит, он безотказный. Но он-то безотказный, а вот она может не согласиться – у этих баб всегда какие-то глупые условности, сверхсекретность… Да и Олегу сегодня квартира явно понадобится, не зря же он эту толстуху притащил. Хотя она, того гляди, переключится на Антошу…»

– Сказала «а» – говори «бэ», – тем временем продолжал Кудряшов. – Чем тебе так не угодил Серега? Я согласен его уволить – действительно, шутки у него гадские. Но давай тогда вместе добьемся возвращения Яны.

Алина молчала.

– Серега, давай еще медляк! – крикнул Кузьмин. Он никак не хотел снимать рук с кустодиевских боков Инны. Верстальщик в третий раз завел «Отель Калифорнию» и пригласил рыжеволосую Юлю.

– Ну? Что молчишь? – азартно допытывался тем временем Кудряшов у Кориковой. – Не согласна? Ну, тогда все понятно. Эти штучки вы с Серегой вместе придумали, чтобы Янку подставить. Серега в тебя втрескался, а ты этим воспользовалась. Решила чужими руками жар загрести. Так? А сейчас дело сделано, и Серега тебе как бельмо на глазу. Живое напоминание о грешках молодости. Так ведь? Вот ты и решила мне его сдать.

– Пусти, я устала, пойду попью водички, – наконец, выдавила Алина и решительно разомкнула объятья Олега.

«Вот и расследованию конец, – подумал Кудряшов, у себя в кабинете наполняя стаканчик доверху водкой. – И как скучно все, оказывается. Преданная Алиночка просто свела счеты с Янкой. Дурак Серега подвернулся ей очень кстати. Прихвастнул ей по пьяни, какие он штуки он умеет проделывать, а она зацепилась. Стала его подначивать… А чего не сделает влюбленный пацан, тем более, такой идиот как Серега? Как все просто, оказывается! И как мерзко» – и Олег поднес к губам стограммовку.

Он сделал первый глубокий глоток, как вдруг его пронзила беспокойная мысль. «Но в тот-то вечер, 31 октября, Сереги в редакции не было! Он покинул здание в 18.15. – это подтверждают данные службы безопасности. Что же тогда? Он верстальщицу Марину, что ли, подговорил ляпы внести? Нет, слишком мудрено. Тогда что – сам вернулся по чьему-то чужому пропуску? Или на этот раз ввиду ответственности операции в редакцию возвратилась сама Корикова? Стоп-стоп, где же моя распечатка от Витьки-охранника?»

Олег поставил стакан и энергично закопошился в сумке. Куда же он положил эту бумажку? Или, не дай Бог, выкинул случайно? Отшвырнув барсетку, Олег рванул на себя ящик стола. Он смутно почувствовал, что лед тронулся. Еще пара шагов впотьмах – и он увидит свет. Папки, файлы, бумаги, пресс-релизы, договора – все полетело на пол. Черт! Где же распечатка?!

– Что-то ищешь, Олег? – в кабинет заглянул Стражнецкий.

– Да так, решил перед новым годом инвентаризацию провести, – брякнул Кудряшов первое пришедшее на ум. Причем, слово «инвентаризация» далось ему с некоторыми затруднениями.

– А я водки принес. И воблой меня Леха угостил. Вы ему, кстати, намекните, чтобы дезодорант купил. Ну невозможно… Только без передачи, ладно? Можно я этот листок возьму, рыбу разделаю? – и Стражнецкий потянул с подоконника, заваленного бумагами, первый попавшийся лист.

Олег сидел и, совершенно опустошенный, тупо смотрел перед собой. А Костик – пусть с фингалом, зато со стильной стрижкой и в модном джемпере в сине-оранжевую клетку– методично расчленял рыбешку и убаюкивающим голосом говорил:

– Ты меня не пустишь к себе на пару часиков с Алинкой? Такая девчонка…

– Она согласна? – Кудряшов мигом вышел из ступора.

– Да какая разница, согласна или не согласна? Мне нужно твое согласие. А остальное – дело техники. Понимаешь, такой облом вышел. Я думал у Влада деньжат стрельнуть, в сауну ее позвать, а Влад свинтил из-за этих динамщиц, и трубку не берет. Не понимаю, я-то почему страдать должен?..

Олег молчал.

– Я тебя понимаю, – продолжал Стражнецкий. – У тебя тоже есть планы на вечер. Ну, вижу, вижу, Инка шикарная блондинка, завидую тебе белой завистью. Но мы с Алинкой тебе не помешаем… Мы тихо, быстро… Ну, согласен?

– Уговорил, Кость, согласен, – устало пробурчал Кудряшов. А про себя подумал: размечтался ты, Костик, насчет Кориковой.

– Ну спасибо, друг! Не забуду! Давай хряпнем по пятьдесят, и я бегу договариваться с Алинкой, – Стражнецкий на ходу опрокинул стаканчик, и его как ветром сдуло.

«Вот мои друзья, – беззлобно подумал Кудряшов. – Интересно, а если бы у меня не было квартиры, был бы я кому-нибудь из них нужен? В универе Влад постоянно сдувал у меня лекции, потом, когда он был на грани вылета, я ходил и просил за него в деканат. Затем начались проблемы с Аллочкой… До шестого месяца Влад вообще от нее бегал. Надеялся, что все само собой рассосется. А кто все уладил? Понятно, кто…

А потом что? Влад стал моим начальником, и я опять продолжил разгребать его проблемы. В редакции – пьянство и анархия. Сдача номера каждый раз под большим вопросом. Все в последний момент, за секунду до закрытия шлагбаума… А эти его подружки бесконечные, ночные визиты без предупреждения, постоянные скользкие беседы с Аллочкой, где в каждом вопросе – подвох, где любое слово – ловушка… Вот это и есть дружба?»

Кудряшов потянулся за воблой, да так и застыл с куском в руке: Костик разделал рыбешку аккурат на той бумажке, которую искал Олег! Он рванул лист на себя, ошметки от рыбы разлетелись по столу, спланировали на пол, но Кудряшову было не до порядка. Он забегал глазами по списку. Цветкова, Самсонов, Нечитайло… Не то, дальше, дальше! Савосин, Вырыпаев, Турусова, Марьянова… Черт, опять эта Марьянова! Или все же Марьянова? То есть, Крикуненко под видом Марьяновой? Очень может быть – тогда на кухне Анжелика врала, как сивый мерин. Но ведь, кроме ей же самой рассказанных нескладушек, у него против нее нет ни единого доказательства… Голопятов, Смирнов, Живулин, Михалевич, Кругляков, Пестова, Кормакова… Стоп, стоп, стоп! Живулин, Михалевич, Кругляков… Кругляков! Так вот где я видел эту фамилию! Точно, Кругляков из ООО «Пантера». Николай Иванович собственной персоной! Прошел через вертушку в 18.48. Эврика!»

И, тихо рассмеявшись, Кудряшов откинулся в кресле. Но через пару секунд между его бровями опять залегла складка.

– А почему, собственно, эврика? – забубнил он себе под нос. – Ну, прошел Кругляков, и что? Имеет право. Он здесь работает. Лучше ищи, по чьему пропуску сюда мог вернуться Сережа – вот кто у нас главный подозреваемый! Хотя вот нестыковка: из редакции всех раньше времени выманил женский голос. Да и верстальщице Марине звонила якобы буфетчица. Значит, все-таки Корикова? Или Корикова вместе с Сережей? А что? Она обзвонила, кого надо, а он вернулся в редакцию и посадил пару ляпов… Но доказательства, доказательства?!

Олег отшвырнул список и опять обмяк в кресле. От близости разгадки и от большой работы, которую вершил сейчас его нетрезвый мозг, его словно щекотало изнутри. Он резко поднялся с кресла. Прошел до двери, развернулся, прошел до окна. Опять повернулся… Тут дверь распахнулась, и в кабинет влетела Инна.

– Малыш, прости, но свадьбы не будет! Я ухожу от тебя, – забасила она, дыша на него перегаром и селедкой. – Пойми и прости!

Олег смотрел на нее и ничего не понимал: какая еще свадьба? Что такое он должен простить Инне? Ну и вечерок! Все смешалось, нагромоздилось, переплелось, как в фантазии пьяного футуриста… А она продолжала нести ахинею:

– Я влюблена, как никогда! Такого как Антоша я искала всю жизнь! Он прикольный, он знает кучу анекдотов… Дай мне немедленно сотик того дядечки, к которому ты меня сегодня затащил. Мне нужно сделать заказ на нашу свадьбу! И узнать насчет Турции – где там побольше жрать дают, в каком отеле. Мы туда в свадебное путешествие поедем!

– Какой дядечка?! Инк, ты перепила и бредишь. Присядь, отпыхни…

– Да хватит меня чмырить! – взвилась Инна. – Только и поучаешь! Дай, говорю, телефон, мне нужно срочно переговорить с этим дядькой!

– Да возьми ты, только не ори, – и Кудряшов набрал на своем сотовом номер Круглякова. – На, говори. Его зовут Николай Иваныч, – и он вышел из кабинета.

В корреспондентской стоял дым коромыслом. Орал «Ласковый май». У окна Серега целовался с Настеной, Филатов в неловкой позе спал на стуле. Кузьмин, стоя на четвереньках посреди импровизированного танцпола, пытался ухватить за ноги Корикову, Стражнецкого и рыженькую Юлю, которые подбрасывали конечности в попытке канкана. У стола нечто нечленораздельное мычал Ростунов, по старой привычке погружая пальцы в миску с оливье. Сквозь визг, гвалт и гундос Юры Шатунова временами слышался пронзительный тенорок Черепа. Судя по всему, он вещал что-то романтичное Крикуненко, у которой, к слову сказать, стрела на колготках разъехалась крупной бороздой, а в ухе недоставало одной сережки.

– Не знаю, как вы, а у меня нет больше никакого терпения смотреть на это свинство, – расслышал Олег реплику Черепа. – Мадам, не угодно ли откушать мороженого? Приглашаю в буфет!

– С превеликим удовольствием! – закатила Крикуненко изрядно залитые глазки. – Но люди, люди… боже, как я устала от этих безмозглых чудовищ с алчными глазами, низменными интересами и подлыми страстишками! И какая это отрада – найти в этой затхлой луже жизни чистую гавань в лице интеллигентного, возвышенного, чуткого друга… В лице вас, Петр Данилыч! Что буфет? Опять эти лица, лица, лица, эти свиные рыла… Зачем, когда есть баночка ананасов, бутылочка доброго амаретто и непостижимый в своей инфернальности Вагнер? О, не делайте удивленных глаз, друг мой. Я наслышана о вашей любви к опере. Вы, кажется, еще не видели мое холостяцкое гнездышко?

Олег бросился обратно в кабинет.

– Ну вы и чудак, Николай Ваныч! – донесся до него голос Инны. – Чудак на букву «м»! Ха-ха-ха! На море – в октябре? Мудель вы самый настоящий! Высокий сезон, говорите? Да вы что! На День единства все едут? А-а, поняла! Вы сделали финт ушами и взяли путевку на конец октября, за 200 баксов, так? Ага… А в ноябре все приехали уже по 500. А жрачка та же… Ну вы деляга! Умеете жить! Ну все, договорились, заметано, – и она нажала кнопку «отбой».

– Ну что, договорилась? – задал Олег дежурный вопрос.

– Да, все отлично. Едем в Турцию! А этот Николай Ваныч – вот придурок! – в октябре поперся… Зато почти на халяву! Побегу расскажу Антоше!

«Уехать бы сейчас, но нельзя. Они могут устроить не знаю что, – подумал Олег, оставшись в кабинете один. Шел шестой час гулянки. – Все, надо пойти объявить, что через сорок минут расходимся. И так загулялись».

Тут зазвонил мобильник. Яна! Не может быть! Олег тут же нажал кнопку приема, но звонок почему-то сорвался. Подождал с полминуты – никто не перезвонил. Набрал номер Яны – оказалось, что абонент временно недоступен.

Кудряшов сел в кресло и размечтался. Как было бы хорошо, если бы у него все сложилось с Яной. Чтобы можно было так же спокойно пригласить ее потанцевать, смело обнять, как сегодня Корикову. А уж если бы она согласилась отдохнуть с ним в Турции – это было бы вообще неописуемое счастье. Конечно, не просто так отдохнуть, а уже будучи в статусе…

Олег достал из барсетки портмоне, открыл его – на него глянула фотография Яны. Растрепанная, почти без косметики, в бейсболке – он заснял ее на осенних редакционных шашлыках. Была бы она всегда такой… Олег еще раз набрал Яну – бесполезно, абонент опять был вне зоны действия сети. Он отправился на арену событий.

– Ребят, еще полчаса, и надо расходиться, – объявил он, перекрикивая музыку. – Кому нечего делать, давайте уже убирать со стола.

Впрочем, Анна Петровна и рыженькая Юля уже носили тарелки на кухню.

– Предлагаю завершающий тост! – Кудряшов налил себе водки и… задумался. Он не умел говорить красиво. Все, на что хватало его фантазии – это пожелать всем счастья, здоровья и удачи. И иногда – любви. Но для этого Олег уже должен был достаточно выпить.

Все, кроме пьяного Ростунова, который занял место несколько протрезвевшего Филатова, подтянулись к столу. Наполнили чашки и стаканчики. Антон обнял Инну. Стражнецкий с показной деликатностью положил руку на талию Алины. Кудряшов отметил: она чуть вздрогнула, но руку Костика не убрала.

– Давайте выпьем за нас, за то, чтобы уходящий год забрал все самое плохое и оставил самое хорошее! – и Кудряшов опрокинул рюмку.

– И чтобы все мы нашли свою любовь! – добавила Алина.

– Да, за любовь! – поддакнул Стражнецкий и выпил свою рюмку. Несмотря на фингал, он был просто красавчик.

И тут в перезвон рюмок вмешался совершенно неожиданный звук. В десятом часу вечера где-то наверху зажужжала дрель!

– Вот дебилы! – завелась Инна. – У людей праздник, а они сверлить надумали. Нашли время! Пойдемте разберемся! Антош, скажи этим уродам… Олег, что это тебя так перекосило? – и она уставилась на Кудряшова.

– Олег, что с тобой? – испуганно сунулась к нему и Корикова.

Действительно, непонятно почему Кудряшов вдруг изменился в лице. Между бровей залегла глубокая складка, словно у него внезапно заболела голова, губы сжались, словно были готовы сказать что-то важное, но еще не знали, что. Этот ступор продолжался секунд пять, после чего Олег тихо сказал:

– Дрель.

– Дрель??? – хором переспросили все.

– Ну, удивил! И коту понятно, что это дрель, – найдя новое счастье в лице Кузьмина, Инна сделалась язвительна в адрес Кудряшова.

– Дрель. Лестница. Пирожки. Ванна, – еще раз повторил Олег, и, ни на кого не глядя, пошагал к выходу.

– Он и правда разбираться пошел? – тревожно сказала Корикова. – Ну, знаете, мне это не нравится. Перепил он, что ли? Пойду за ним.

– Ну перестань, Алин, – подал голос Стражнецкий. – Что он, маленький что ли? Давай лучше выпьем.

– А что вы все так переполошились? – заинтересованно спросил Кузьмин. – Он буйный, что ли? Я его мало знаю…

– Олежек? Да тюфяк он! – пригвоздила Кудряшова Инна. – Вечно сопли жует…

– Ну, я жевать не буду, – и Кузьмин пылко обнял блондинку.

У Кудряшова сильно стучало сердце. На лифте он поднялся на четырнадцатый этаж. Несмотря на поздний час, в буфете было многолюдно – перед праздниками местный общепит зарабатывал деньги и не закрывался до последнего клиента. Почти все столики были заняты – народ с размахом провожал старый год. Олег обшарил буфет взглядом, но того, кого искал, не увидел.

– О, я его узнала! – от столика у окна до Олега донесся голос подвыпившей мадам – блондинки чуть за сорок. – Это же рыжик с шестого этажа! Молодой человек, солнышко, идите к нам! – и светловолосая с подружками призывно замахали ему руками.

– Девчонки, простите, я очень спешу, – бросил Олег дамам вымученную улыбку и быстро ретировался.

Он вышел на лестницу. Сегодня она не была безлюдной, как обычно. Снизу доносился тихий гул голосов: праздник отмечали не одни «Девиантные», и на каждом этаже стояло минимум по одной влюбленной парочке. Спускаясь вниз, Олег бесцеремонно заглядывал в лица встреченным голубкам. Многие стыдливо отворачивались – это были чьи-то мужья и жены, которых предновогоднее веселье случайно толкнуло в посторонние объятья. В курилке седьмого этажа Олег увидел Крикуненко и Черепа. Они о чем-то беседовали, развалившись в пластиковых креслах. В ногах у Анжелики Серафимовны стояла ополовиненная бутылка шампанского, а у Черепа из кармана пиджака торчала четверка коньяку.

– Петр Данилыч, на два слова! – от пробежки по лестнице и волнения Кудряшов тяжело дышал.

– Да что там опять стряслось, Олег? Можно хоть сегодня не говорить о работе? И потом, вы видите, я занят. Никакой деликатности! – заворчал Череп.

– И все же я настаиваю, – Олег сказал это столь решительно, что Черемшанов сразу встал и со смесью интереса и тревоги взглянул ему в глаза.

– Настаивать вы не можете, – подала пьяный голос Анжелика. – Крепостное право отменили еще в 19 веке. Так что оставьте-ка свои барские замашки.

– Тихо, тихо, голубушка, – осадил подругу Череп. – Я вижу, у Олега Викторовича ко мне действительно что-то срочное и важное. Вам лучше спуститься в редакцию. Не переживайте, мы скоро вернемся.

Крикуненко нехотя встала и, смерив Кудряшова недовольным взглядом, неуверенно зацокала к лифту. Олег встал напротив Черепа спиной к двери, словно преграждая ему путь к отступлению. Инстинктивно приняв боевую стойку, он нетерпеливо раскачивался на ногах – взад-вперед, взад-вперед.

– Ну, что у вас за дело такое срочное? – начал Череп.

– Дрель, Петр Данилыч, – Олег нервно рассмеялся. – Ванна. Лестница. Пирожки. Турция! и схватил Черемшанова за лацканы пиджака.

– Но-но-но! Руки! – затрепыхался Череп. – Что за ребусы на ночь глядя? Сказать честно, меня очень утомили ваши бесконечные нападки. А-а, все! Понял, понял, вопросов не имею! Вы же пьяны, милейший. Слышал, слышал о том, что в вас начисто отсутствует культура пития, но не думал, что до такой степени…

– Заткнись! – Олег тряхнул Черепа. – В общем, так. Ты сейчас же пишешь по собственному желанию.

– С какого это перепугу, Олег Викторович? Вы оставьте этот свой командирский тон…

– Я повторяю: или ты пишешь заявление, или дело получает широкую огласку, и ты с позором вылетаешь из «Девиантных».

– Что за бред? Какое дело? Какую огласку? Мне от людей скрывать нечего! Ой, у меня закололо сердце, – и Череп с болезненной гримасой ухватился за левую сторону груди. – Мне необходимо срочно принять таблетки. Да пусти же! Или ты хочешь, чтобы я прямо здесь скончался?

Кудряшов ослабил хватку:

– Ты меня понял, Петр Данилыч.

* * *

Перекурив и чуть переведя дух, минут через пять Олег возвратился в редакцию. Еще с порога он с удивлением увидел, что все с интересом внимают Черепу, который что-то эмоционально рассказывает.

– Да, коллеги, увы! Увы! Светлый праздник омрачен беспрецедентно хамской выходкой нашего многоуважаемого Олега Викторовича! – вещал Черемшанов. – Сколько раз я говорил ему: надо меньше пить, уважаемый, это добром не кончится.

– Не подумала бы, что Олег Викторович такой уж пьющий, – с сомнением протянула Марина.

– Деточка, что ты о нем знаешь? Да, ему пока удается маскировать свой порок. Но я-то знаю про эти его бесконечные чекушки и стограммовки… И вот пожалуйста, допился! Сейчас налетел на меня на лестнице с кулаками, пиджак порвал – видите? – и Череп продемонстрировал лацкан. – Коллеги, верьте мне, это самая настоящая белая горячка! И нам нужно немедленно вызывать психбригаду!

– Это превышение служебных полномочий! – верещала Анжелика. – В США за такое затаскали бы по судам, а мы молчим! И я не удивлюсь, если скоро этот самодур чуть что, будет раздавать нам затрещины, а по субботам введет показательные порки провинившихся!

– Да ты не уймешься! – Кудряшов бросился к Черепу. – Теперь решил психом меня объявить! Чего проще – сюжет успешно обкатан. Чацкий и Фамусов, серия вторая.

– Вот, вы видите все собственными глазами! – и Череп поспешил занять оборонительную позицию за спинами Стражнецкого и Кузьмина. – Не медлите ни минуты! Свяжите его полотенцами и срочно вызовите санитаров.

– А то он сейчас нас всех перережет! – взвизгнула Крикуненко.

– Олег, да ты что на Петра Данилыча взъелся? – разом принялись увещевать его Костик и Антон. Они всматривались в него с недоверием – видимо, искали признаки сумасшествия.

– И бред, бред какой-то несет! – не унимался Череп, выглядывая из-за спин парней. – Заладил: дрель, ванна, пирожки какие-то! Нет, вы как хотите, а у меня нет ни малейшего сомнения: он повредился в уме на почве пьянства!

Тут Кудряшов расхохотался – так громко, что удивился сам.

– Обалдеть! – наконец, сказал он и опустился на стул. – Не думал, что попаду в такую историю. Ну дела!

– А что случилось-то? – подала голос Корикова. – Олег, я тебе сейчас налью воды.

– Спасибо, Алин, правда, что-то в горле пересохло. В общем, так, коллеги. Ваше дело – верить Петру Данилычу или нет. Вот я весь перед вами – смотрите, псих я или нормальный, – к Олегу вернулось прежнее спокойствие, и он с открытой улыбкой обвел всех взглядом.

– Это они все так говорят! – подхватил Череп. – Спросите у любого психиатра. Отличительная черта: если больной говорит, что здоров, значит, он на самом деле болен. А наш Олег Викторович, как я сейчас понимаю, повредился умом как минимум пару месяцев назад. Про расследование слышали? Я сначала смеялся, а потом понял – эге, дело пахнет керосином. Это же самая настояшая мания преследования, паранойя в классическом проявлении! И вот, пожалуйста, алкогольный эксцесс – и тихое помешательство переходит в буйное!