Текст книги "Возрожденная страсть"

– Ты… ты должна была быть такой молодой тогда.

– Мне едва исполнилось восемнадцать, когда я родила.

Да ведь она была всего на несколько лет старше Миры, когда забеременела, еще девочка. Кто мог воспользоваться подростком?

– Что случилось с биологическим отцом Миры?

– Он был охотником за состоянием, на девять лет старше, одаривал меня вниманием, в котором я так нуждалась. Видишь ли, у меня всегда была депрессия, даже в детстве, и в подростковом возрасте она усилилась. Светская жизнь моих родителей, постоянное внимание со стороны прессы, статьи и интервью, в которых обсуждался вопрос, не была ли я бездарностью… Все это сделало меня подходящей целью для него. Все, что ему нужно было сделать, – это прошептать несколько пустых обещаний, и я сдалась.

– Никто не может обвинить тебя в его поступках. Даже ты сама.

Что-то странное мелькнуло в глазах Эни, и Саймону захотелось обнять ее. Вместо этого он ждал в тишине, зная, что она хочет сказать больше.

– К тому времени, когда я должна была родить, мое психическое здоровье было в самом худшем состоянии. Не говоря уже о том, что я была слишком слабой и слишком худой. Я не могла доверить родителям свою плюшевую игрушку, не говоря уже о ребенке, – сказала она без злобы. – Викрам работал день и ночь, пытаясь вытащить нас из финансовой ямы и не дать Вирату выйти из-под контроля. Моя бабушка пыталась сохранить мой разум. Я… я так много боролась с собой тогда, но я бы причинила Мире больше вреда, если бы оставила ее себе. Я не подходила для роли матери.

– Ты не должна ни мне, ни кому другому что-то объяснять, Эни. Ты не должна оправдываться, что приняла такое трудное решение в столь юном возрасте.

– Я хочу, чтобы ты знал, что я бросила ее, потому что хотела для нее лучшей жизни, – сказала она уверенно. – Не потому, что я ее не любила.

Саймон кивнул, проглотив боль от ее признания, застрявшую у него в горле. Но что бы Эни ни пережила, все осталось в прошлом. Как бы больно и ужасно это ни звучало, это была не его проблема. Не он должен был справляться с чужим горем. Он сам только что пережил смерть жены.

Он был ответствен за Миру и ее благополучие. А не эта свирепая, но хрупкая женщина.

– Твой выбор означал, что она стала нашей дочерью, моей и Рани, – сказал Саймон, не глядя на женщину, в глазах которой отражалась вся боль мира. И тем самым ослабил свою решимость. – Рани обожала Миру и от многого ради нее отказалась. Мира ее дочь, я думаю, даже в большей степени, чем моя.

– Конечно, – раздался голос Эни, решительный и спокойный. – Я не сомневалась в этом ни на секунду.

Саймон покачал головой. Но в ее глазах было только спокойное согласие, которое успокоило его собственное учащенное сердцебиение.

Его восхитило самообладание Эни и спокойное поведение. В ней чувствовалась удивительная внутренняя сила. И все же ее горе было подобно потрескиванию электричества в воздухе – оно, как щит, держало всех на расстоянии от нее. Он не сомневался, что она не поделилась новостью о своем открытии ни с кем другим. Ни с братьями, ни с невестками, ни с друзьями.

Но все же она сказала об этом ему.

Как ни странно, ее доверие насторожило его.

– Что вам нужно от меня, мисс Рааваль?

Если ее и задело то, как формально и кратко он задал свой вопрос, она этого не показала. Он начал понимать, что был для нее временным спасением, да. Но не более того. Ее влечение к нему и все, что произошло между ними, значило очень мало на фоне такого события, как обнаружение ребенка, от которого она когда-то отказалась.

– Ничего. Я ничего не хочу. Мира очаровательна, забавна, талантлива, уравновешена и счастлива, и прежде всего она твоя дочь. Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы поставить под угрозу ее счастье, ее чувство безопасности.

Он кивнул, пораженный силой воли, с которой она взяла себя в руки.

– Но? Ведь зачем-то ты мне это сказала? – спросил он с ноткой гнева в голосе.

Но Саймон злился на себя, а не на нее.

Неужели он уже был влюблен в эту женщину? Неужели впервые за многие годы его чувства были так обострены?

Рани всегда дразнила его, говоря, что он совершенно не умеет читать между строк и не видит очевидного. Что он заметит слона на дороге только тогда, когда упрется в него. И все же с этой женщиной он чувствовал и понимал все свои эмоции.

Хуже того, он не мог не восхищаться ею.

– Я ничего этого не планировала, – сказала Эни, и теперь в ее собственном тоне проскальзывали стальные нотки. – Я не сидела и не думала, как себя поведу, если встречу ребенка, от которого отказалась тринадцать лет назад. Буду ли я просто наблюдать за ней, не выдавая, кто я для нее? Или… хм… не усугублю ли я ситуацию еще больше, если займусь сексом в соседней комнате с ее седовласым красавцем-отцом? Хм… давай выберем второй вариант, потому что моя жизнь очень скучная.

Эни закончила свою тираду, ее грудь вздымалась и опускалась, а красивые карие глаза горели гневом.

Саймон рассмеялся. Так громко, что пара птиц, сидевших на подоконнике, улетела.

Она ошеломленно посмотрела на него.

– Седовласый красавец-отец?

Он никогда не умел флиртовать, и вот что услышал.

Ее щеки порозовели, и она хмуро посмотрела на него.

– Я рада, что кто-то из нас находит это забавным, – произнесла она с внезапной чопорностью. Затем вздохнула: – Ты должен поверить мне, что я не…

– Не надо, Эни, – сказал Саймон, и ее имя так легко сорвалось с его губ. – Ты не должна извиняться. Ни передо мной, ни перед кем-либо.

Он провел рукой по волосам, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.

– Я ни на секунду не забываю, как это должно быть тяжело для тебя. Но все же…

– Могу я попросить тебя только об одном? – сказала Эни мягко.

Саймон кивнул, зная, что он согласился бы на самое возмутительное ее требование, если бы она и дальше смотрела на него своими большими карими глазами и с таким серьезным и каким-то свирепым выражением лица.

– Пожалуйста… не меняй свои планы из-за меня. Не забирай ее отсюда, потому что я тоже здесь. Не позволяй тому, что произошло между нами… все изменить. Все, чего я хочу, – это. – она подняла взгляд, словно в небе были все ответы, – просто видеть девочку в течение нескольких месяцев съемок. Я… я была бы довольна, если бы видела ее во время съемочного процесса. Я уже… Я так рада и счастлива, что она любима в семье. Я не могла бы желать лучшего дома для нее.

– Благополучие Миры важнее всего для меня. Во-первых, я был недоволен тем, что она здесь. Мне… мне не нравится, как эта индустрия охотится за каждым молодым и невинным, а потом может просто выкинуть его, как ненужную вещь.

– Я буду за ней присматривать, – сказала Эни, и ее бледные щеки залились румянцем. – Не выдавая себя, обещаю. Производственная группа моего брата – самое безопасное место для нее, и я буду работать там в течение следующих нескольких месяцев в качестве художника по костюмам. Никто не сочтет мое присутствие рядом с ней странным. Если это поможет, ты даже можешь сказать Мире, что попросил меня присмотреть за ней. Таким образом, мы не обманем ее насчет моего интереса к ней.

– Ты сможешь справиться с такой психологической нагрузкой?

Она кивнула головой:

– Я бы предложила свою помощь любой молодой девушке, которая пришла в индустрию, если бы могла. Помнишь, меня использовали в своих интересах в подростковом возрасте. И это несмотря на то, что я вела себя в основном сдержанно. Викрам до сих пор сожалеет, что не смог защитить меня лучше. Находясь сегодня по другую сторону, я могу понять его боль после всех этих лет.

Саймону хотелось верить, что в его жизни ничего не изменится. Что он не запутается в эмоциях. Что это проклятое влечение между ними, близость, которая у них уже была, не испортит все снова.

Он кивнул ей и повернулся, чтобы уйти. Почти у самой двери, выходящей на лестницу, бросил через плечо:

– Зачем ты мне все сказала?

– Что ты имеешь в виду?

– Можно предположить, что я последний человек, которому ты скажешь, что ты биологическая мать моего ребенка. Зачем ты это сделала?

– Я же сказала тебе, что ничего этого не планировала.

Эни поднялась и направилась к нему.

Пока она шла, Саймон не мог не заметить грацию, с которой она двигалась. Под хрупкой оболочкой этой женщины прятался стальной стержень. И эта сила дразнила и манила его.

– Почему бы мне не сказать все тебе? Я говорю о твоей дочери. После той ночи я чувствую себя так, как будто…

– Это был просто секс, мисс Рааваль, – сказал он, вкладывая в свои слова такое равнодушие, на которое был только способен. – Очень хороший секс, но это все, что было.

Эни гордо вздернула подбородок:

– Я знаю это. Но ты был добр ко мне. Это значит, нравится тебе это или нет, я тебе доверяю. И я бы никогда не сделала ничего, чтобы навредить Мире. Или тебе. Есть ли причина, по которой ты искал меня сегодня вечером? Незнакомку, которую ты прижимал к стене в темноте?

Удовлетворение от его продолжающегося молчания блестело в ее глазах. Отсутствие ответа означало больше, чем любые слова.

– Может быть, именно поэтому я не могла держать это в секрете от тебя. Это было бы похоже на… игру. Я ненавижу играть в игры с чьими-либо чувствами. Особенно когда ставки так высоки. – Она провела рукой по лицу, сжав челюсти. – И боже, я так устала от того, что судьба обманывает меня. Опять и опять. На этот раз я буду управлять своей жизнью.

Эни прошла мимо него с высоко поднятой головой. И как бы он ни хотел этого отрицать, Саймон знал, что никогда не сможет думать о ней просто как о женщине, с которой занимался сексом в момент безумия. И не как о женщине, родившей Миру.

Саймон уже слишком увлекся ею.

Глава 4

– Почему тебе не нравится мой папа? – спросила Мира, идя по беговой дорожке.

Эни, не торопясь, отложила карандаш и закрыла альбом, прежде чем посмотреть на болтливого подростка.

Прозаичные инструкции Саймона о том, что Эни была ее неофициальной спутницей, когда его не было рядом, были восприняты девочкой с восторгом. Эни искренне не понимала, почему Мира считала ее крутой. За последние несколько дней Мира забрасывала Эни бесчисленными вопросами – о Раавалях, их статусе в кинематографе, о друзьях Эни, ее увлечениях и о том, в какую звезду Болливуда она сейчас влюблена.

Эни начала появляться в роскошном отеле каждое утро, довольствуясь работой над своими эскизами и проектами, в то время как девочка проходила уроки фехтования и стрельбы из лука, а затем шла на репетиции.

Эни уже слишком привязалась к девочке. В Мире было что-то невероятно смелое, как в королеве воинов, которую она играла в фильме. Казалось, она порхала по жизни с легкостью.

Каждый день, когда их работа заканчивалась, они ели, обсуждая наставления, полученные Мирой от Вирата, а затем около часа тренировались. Хотя брат не просил Миру похудеть – Эни, Зара и Наина зарезали бы его, если бы он осмелился, – он хотел, чтобы у нее было подтянутое тело и боевые сцены выглядели как можно более впечатляющими.

Если бесконечный энтузиазм Миры занимал день Эни, мысли о ее отце поглощали ее ночи. Судя по тому, что Саймон упорно избегал ее, у него не было таких проблем.

– Если ты так долго не отвечаешь мне, может быть, я ошибаюсь и он тебе нравится, – сказала Мира, возвращая Эни в настоящее. Она убрала волосы со своего по-детски пухлого лица. Она была так похожа на маму Эни, суперзвезду Болливуда прошлых лет, Вандану Рааваль, что у Эни перехватило дыхание.

– Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы он мне нравился или не нравился, – дипломатично ответила Эни.

– Просто, – фыркнула Мира, – я заметила, что ты… очень напрягаешься каждый раз, когда он подходит, чтобы забрать меня. А папа в последнее время совершенно не в себе, так что, если он сказал что-то, что тебя расстроило…

Кровь бросилась в лицо Эни.

– Мы с твоим отцом почти не разговариваем, он никак меня не обидел.

– Ему не нравится, что я здесь… знаешь… я имею в виду, что я занимаюсь актерством, – продолжила Мира, к счастью, не обращая внимания на румянец Эни. – Так что, если он сказал тебе что-то о твоей семье или съемках, пожалуйста, не принимай это на свой счет. Я не хочу терять тебя как друга. И не только потому, что ты заставишь меня выглядеть потрясающей королевой воинов. Я просто… ты мне очень нравишься.

Сердце Эни сжалось.

– Конечно, ты меня не потеряешь. Я буду твоим другом столько, сколько ты захочешь, – добавила она. – Ничто из того, что твой отец говорит или делает, не изменит этого, Мира.

Было так много вопросов, которые она хотела задать Мире, но Эни каждый день заставляла себя сдерживаться. Потому что знала, что рискует еще глубже погрузиться в эти отношения. Она понимала, что Мира неизбежно покинет ее, как только этот фильм закончится.

– Что заставило тебя так увлечься актерской профессией? Твоя мама?

Когда Мира вспоминала о своей матери, в ее широко раскрытых глазах была боль, но также и радость.

– Отчасти да. Ты знаешь, что она ушла из профессии до моего рождения. Так что я не часто была в обществе знаменитостей, когда росла. Но мне нравилось смотреть ее фильмы. Мы с папой выбирали по одному каждую пятницу. Она много знала о людях в индустрии. Она всегда отвечала на мои вопросы, когда я расспрашивала обо всех закулисных подробностях и сплетнях. – Мира нажала «стоп» на беговой дорожке и схватила полотенце. – Но в школе я, казалось, естественным образом тяготела к театру и танцам. Я просто люблю все, что связано с актерством, понимаешь? Я хочу сказать, раз меня удочерили, это не может быть в крови, но оно определенно откуда-то взялось.

Эни ахнула:

– Что?

– О да, я приемный ребенок, – произнесла Мира совершенно спокойно. – Мама и папа сказали об этом, когда мне было семь. Для меня это не имело большого значения. Они мои родители.

Эни кивнула, проглотив комок в горле. Если ей нужно было доказательство того, что она поступила правильно тринадцать лет назад, то вот оно. Ее дочь была сильной и уравновешенной, несмотря на предательство, которое испытала в столь юном возрасте.

– Представляю, какой должна была быть твоя мать, раз воспитала тебя такой замечательной девочкой, – тихо прошептала Эни. Судя по всему, Рани была прекрасной женщиной. Неудивительно, что лицо Саймона выражало такую боль каждый раз, когда он вспоминал о ней.

Мира улыбнулась:

– Мне нравится думать, что она гордилась бы мной. Но я беспокоюсь о папе. Он действительно не хотел возвращаться в Мумбаи. Я заставила его. Но я сделала это не только для себя, но и для него.

Эни знала, что должна немедленно прекратить эту дискуссию.

Тем более что одно упоминание имени Саймона заставило ее пульс участиться. Она не хотела больше ничего знать о человеке, который уже занимал слишком много ее мыслей и эмоций. О человеке, который вытащил ее из ее раковины.

Но когда она посмотрела на Миру, стало ясно, что девушка отчаянно хотела поделиться с кем-то своими мыслями.

– Почему ты сделала это для него? – мягко спросила Эни.

– Он был так одинок с тех пор, как умерла мама. Я знаю, что прошло всего восемнадцать месяцев, но я никогда не видела его таким… замкнутым и сварливым, как в последнее время. Я тоже много боролась в начале. Но он всегда поддерживал меня. Он даже не рассердился, когда узнал, что у меня плохие оценки. Я чувствую, как будто он все еще застрял там эмоционально. Я знала, что нам нужно выбраться из этой пустой квартиры и начать все заново. Так что я подняла большой шум после того, как мы встретили мистера Вирата в торговом центре. Я постоянно плакала, что мама никогда бы не сказала мне «нет», никогда бы не остановила мои попытки… и вот тогда он, наконец, согласился. – Мира застенчиво потупилась. – Я как бы манипулировала им. Но я не чувствую себя слишком плохо из-за этого, понимаешь? Я сделала это для его же блага.

Эни улыбнулась:

– Так ты привезла сюда своего отца ради его же блага?

– Ну, во-первых, у него здесь есть дальние родственники. Здесь живет его деловой партнер и ближайший друг – мисс Сэмпсон. Она приезжала к нам несколько раз после смерти мамы. Я хочу сказать, она определенно не та, кого я хочу видеть мачехой, но…

– Мачеха? – удивленно произнесла Эни. – Твой папа снова женится?

Вопрос вырвался у нее прежде, чем она сообразила, что расспрашивать подростка о личной жизни ее отца как минимум неразумно. Ее сердце заколотилось, и она смущенно отвела взгляд.

Были ли у Саймона отношения, когда они занимались сексом? Он в отношениях и сейчас, когда Эни одержима им? Боже, почему она одержима им?

Это был момент безумия – крайне приятного безумия, но тем не менее. Зная теперь, кем он был для Миры, она больше никогда не сможет быть вместе с ним.

– Не знаю, – сказала Мира, откидывая волосы назад. – Когда мы пошли ужинать на второй день после переезда, она довольно конкретно намекала на то, что они подходят друг другу. И, честно говоря, всякий раз, когда они встречаются, папа немного оживляется. Хотя, конечно, не так, как господин Вират смотрит на свою жену Зару или господин Викрам на Наину, – добавила она с мечтательным вздохом, и Эни хихикнула.

Ее братья, известные своей безжалостностью, язвительностью и гениальностью, превращались рядом со своими женами в совершенно других людей. Их браки действительно приобрели болливудский оттенок сказки, настолько они были искренними и страстными. То, чего Эни даже представить себе не могла. Такая любовь требовала полной капитуляции, уязвимости и храбрости, которой у нее никогда не было.

– Но если он женится на мисс Сэмпсон, это ведь будет лучше, чем он останется один, верно? – угрюмо спросила Мира.

– Она тебе не нравится? – нахмурилась Эни. Может, она и не имела права ревновать Саймона к неизвестной ей женщине, но у нее было полное право волноваться, будет ли эта женщина добра к Мире как мачеха.

– Совершенно не нравится, – без колебаний ответила Мира. – Во-первых, она обращается со мной так, как будто мне шесть лет, а не тринадцать. И она делает вид, что интересуется моей жизнью, но я же вижу, что она просто притворяется. Пфф… не такая уж она и актриса.

Эни не удержалась от улыбки и взяла Миру за руку.

– Мира, это не твоя работа – беспокоиться о…

– Что случилось? Мира, о чем ты беспокоишься? – раздался позади них низкий голос Саймона.

Отпустив руку Миры, Эни повернулась. Одетый в голубой свитер и темные джинсы, Саймон мгновенно занял собой пространство тренажерного зала.

Мира сморщила нос, когда отец наклонился к ней.

– Я вся потная и грязная, папа.

Саймон все равно поцеловал ее в щеку. Он бросил на Эни быстрый, но такой внимательный взгляд, что у нее по спине пробежали мурашки.

– Что тебя беспокоит, Мира?

– О, сегодня просто слова господина Вирата, сэр, – спокойно ответила Мира. – Если кто-то и может заставить меня бросить актерское мастерство, так это он.

– Что он сказал? – спросили они одновременно, но голос Саймона был подобен громоподобному рыку.

– Хочешь, я с ним поговорю? – предложила Эни, повернувшись к ней.

– Боже, нет, я просто пошутила, – сказала Мира, поморщившись. – Перестаньте волноваться! Вы оба. Все знают, что он невероятно откровенен и не выбирает слов, когда дело доходит до работы. Мне просто нужно научиться не принимать все близко к сердцу. – Она повернулась к отцу: – Я быстро приму душ. Может быть, Эни присоединится к нам за ужином? – Мира взяла руку Эни, невинно хлопая ресницами.

– Нет.

Они оба снова ответили одновременно и так решительно, что глаза Миры расширились.

– Знаете, я думала, что мне это показалось, но это не так. Почему вы не переносите друг друга? – спросила она, ее тон внезапно стал раздражительным, как у любого подростка, который всегда хотел поступать по-своему.

– Я не испытываю неприязни к мисс Рааваль, – запротестовал Саймон, не отрывая взгляда от Эни. В то время как каждый дюйм его тела подтверждал его слова, его глаза… его глаза говорили совсем другое.

– Я должна закончить свои первоначальные наброски сегодня вечером, – пробормотала Эни, похлопав Миру по руке. – Ты только что напомнила мне, каким бывает Вират, когда он поглощен процессом съемок. Не хочу навлечь на себя его гнев.

Уперев руки в бока, Мира перевела упрямый взгляд на отца, требуя ответа.

Саймон вздохнул:

– Я мало видел тебя на этой неделе, Мира. Я бы предпочел, чтобы сегодня вечером мы были вдвоем.

Его ответ уязвил Эни, но она сделала над собой усилие, чтобы не дать его словам проникнуть в свое сердце. С Саймоном она всегда могла рассчитывать хотя бы на честность.

Схватив спортивную сумку, Мира направилась в ванную. Саймон тут же погрузился в свой смартфон, его ничуть не обеспокоили неловкость и напряжение, возникшие между ним и Эни.

Эни подошла к нему ближе. Его запах мгновенно заставил ее живот сжаться от желания. Ей потребовалось много усилий, чтобы удерживать спину прямо, когда все, что она хотела сделать, – это прижать его к себе.

– Мне надо поговорить с тобой.

Саймон вздохнул, выключил телефон и засунул руки в карманы брюк. Вся его поза «мне уже надоел этот разговор» вызывала у Эни гнев.

– Да, мисс Рааваль. О чем?

– Не надо никаких «мисс Рааваль», как будто я еще один подросток, который тебе досаждает.

Она вздохнула, тут же пожалев о своем резком тоне. Он вел себя именно так, как они договорились, – как вежливый незнакомец.

Но этот учтивый, отстраненный Саймон… заставлял ее чувствовать себя такой неуверенной в себе.

– Тем вечером… когда мы…

Он поднял бровь, порочный свет внезапно замерцал в его глазах.

– Когда мы… что? – поддразнил он.

– Когда мы с тобой… – сказала Эни, облизывая пересохшие губы и бросая быстрый взгляд в сторону, куда ушла Мира. – Когда мы. – она понизила голос до едва заметного шепота, но потребовался еще один глоток воздуха, чтобы сказать: – занимались сексом, ты был… уже в отношениях с кем-то еще?

Искорки иронии в его красивых глазах исчезли. Его густые брови нахмурились, и шаг, который он сделал в сторону Эни, заставил ее прижаться к стене.

– Перестань вести себя так, как будто ты боишься меня! – возмущенно сказал он.

– Тебе это кажется, – возразила она, чувствуя жар во всем теле.

– Поэтому ты убежала и пряталась в ванной минут пять, когда я в прошлый раз забирал Миру?

Значит, он это заметил.

– Я просто. – она провела рукой по затылку. – Когда ты рядом, я теряюсь?

– Ты спрашиваешь меня, не изменил ли я кому-нибудь с тобой, Энжел?

– Просто. – Она решила не выдавать Миру, чувствуя, как жар покрывает ее щеки. – Что-то заставило меня задуматься.

Прохлада в его глазах не исчезла, и Эни почувствовала, как в ней растет странная воинственность.

– Я же не виновата, что засомневалась! Мы едва знали друг друга, и с тех пор… ты ведешь себя так, будто я преследую тебя и не даю тебе жить. Я думала, что после всего, что произошло, мы по крайней мере будем друзьями.

– Ты еще более наивна, чем я предполагал, если считаешь, что мы могли бы стать друзьями после того, что случилось. – Его голос смягчился, как будто он пытался не задеть ее чувства. Это, в свою очередь, только разозлило ее.

– Значит, ты не изменял? У тебя нет романтических отношений ни с кем другим? – бесстыдно спросила она, желая узнать, состоит ли он сейчас в отношениях с мисс Сэмпсон.

– Нет, не изменял. Даже когда мы с Рани были женаты… – резко ответил он. – И на этом дискуссия заканчивается.

Интерес Эни к его браку, к его верности жене, ко всему, что с ним связано, поднялся еще на одну ступеньку.

– Прости, если я намекнула, что ты способен на измену.

– Ты прощена.

– Но у меня есть еще кое-что важное, что я хочу с тобой обсудить. Почему бы нам не встретиться завтра во время обеда здесь, в отеле? Мира и мои братья будут заняты. Мой номер вдали от съемочной площадки, и мы можем…

– Ты приглашаешь меня на послеобеденный быстрый секс, Энжел?

– Что?

Ее пульс участился при одной только мысли о сексе с Саймоном, ее тело затрепетало от картины, которую немедленно нарисовал ее чересчур впечатлительный разум. Быстрый секс или нет, на этот раз она позаботится о том, чтобы в комнате была кровать.

Ухмыляясь, Саймон похлопал ее по плечу:

– Я просто пошутил.

– Я знаю. И конечно же, я не приглашаю тебя на… – она снова понизила голос, – спонтанный секс.

Он пожал плечами:

– Я не могу пообедать с тобой завтра. Я занят.

– Саймон, это…

– Хорошего вечера, мисс Рааваль, – сухо произнес он, повысив голос.

Эни оглянулась и увидела, что Мира только что вышла из душевой в другом конце длинного спортзала. Она прижала руку к груди Саймона и наклонилась ближе. Он распрямился и весь напрягся от ее прикосновения. Эни прошептала:

– Значит, ты свободен для быстрого секса, но не для разговора?

Не дожидаясь его ответа, Эни отстранилась. Приклеив сияющую улыбку к своим губам, она пожелала Мире спокойной ночи и ушла на дрожащих ногах прежде, чем разъяренный мужчина не заставил ее совершить еще более неразумные поступки.

Она понимала, что играет с огнем. Но не помнила момента, когда бы она так любила жизнь, как сейчас.

Спустя долгое время после того, как Мира легла спать, Саймон налил себе выпить в баре и направился к террасе, примыкающей к пентхаусу. Ночь была душной, надвигалась буря.

Несмотря на то что пентхаус в отеле был верхом роскоши, его непостоянство нравилось ему не больше, чем тишина их дома в Сингапуре за последний год. Выросший с отцом, который таскал его по стране в поисках работы, Саймону не нравилось отсутствие прочной домашней базы. Они могли выбрать любую из его резиденций в нескольких крупных городах Индии, но именно здесь Мира хотела быть сейчас. Здесь она расцвела.

И все же то, что Мира процветала сейчас в чрезвычайно требовательной отрасли, в новом городе, среди незнакомцев, произошло, как он знал, в немалой степени благодаря успокаивающему, безмятежному влиянию Эни. Не прошло и десяти дней с тех пор, как они встретились, а он уже видел, как ее твердая рука направляет импульсивную натуру Миры в нужном направлении.

И вот тогда он понял, что на самом деле вызывало его беспокойство. Оно было связано не с недавними изменениями в их с дочерью жизни, не с переездом в другую страну, а с женщиной, которая только что ворвалась в их жизнь, как сезон дождей в Мумбаи.

Даже когда он просто видел Эни, ее присутствие вызывало у него в животе желание большего…

Мышцы его напряглись при воспоминании о ладонях Эни, прижатых к его животу несколько часов назад. Тонкий аромат ее духов, когда она склонила голову к нему. Неприкрытое желание, которое она позволила ему увидеть в ее глазах на долю секунды…

«Значит, ты свободен для быстрого секса, но не для разговора…»

Тот вечер, когда они занимались сексом, никак не шел у него из головы. Желания и мечты, которые он давным-давно списал со счетов, теперь снова пробудились и терзали его.

Если бы он не заметил Миру, выходящую из душевой, он не знал, как бы ответил на поддразнивание Эни.

Саймон бы прижал дерзкую шутницу к стене и впился бы в ее красивые губы. Он бы целовал ее до беспамятства прямо здесь, не заботясь о том, кто может войти – ее братья, Мира, вся съемочная группа, ему было все равно. Он бы затащил ее в какой-нибудь другой темный угол и занялся бы с ней быстрым сексом, которого они оба так сильно хотели. Затем он отвел бы ее в спальню и провел всю ночь, доказывая ей, что этот огонь между ними не погаснет от одного оргазма или от десяти.

Сжимая металлические перила балкона так сильно, что костяшки пальцев побелели, Саймон заставил свое растущее возбуждение успокоиться. Секса в ближайшее время не предвидится. Особенно с той женщиной, которую он хотел.

И Саймон даже не мог винить ее, потому что именно он выдвинул идею быстрого секса. Он хотел встряхнуть ее и отомстить за то, что она осмелилась подумать, что он был неверен своей женщине. Выходит, он сам потянул за нить, которая, казалось, связывала их. Ему очень хотелось, чтобы эта нить не имела ничего общего с Мирой или с тем, как отчаянно Эни хотела стать частью жизни его дочери.

Но он мог предложить ей только секс. Хотя и понимал, что достаточно быстро об этом узнают и ее братья, и Мира.

Эни хотела быть частью жизни Миры, а не его. Она была слишком молода для него и, по ее собственному признанию, неопытна в романтических отношениях. Она была, без сомнения, создана для любви и брака, а не временных утех.

В конце концов, она захотела бы того, чего он не хотел и не мог дать никакой другой женщине. Брак, дети и… любовь. Рано или поздно она будет смотреть на него так же, как смотрела Рани в конце своей жизни, – с негодованием, гневом и горечью.

Даже мысль о выражении горечи в глазах Эни, о боли, от которой сжимались бы ее пухлые губы, была невыносима.

Он не мог допустить, чтобы история повторилась.