Текст книги "Неизбежность"

– Тоже рад тебя видеть, – уголки его губ поднимаются, но тут же улыбка ускользает.

– Что-то не так?

– Да, Мелани. Конечно, я бы хотел сказать, что всё прекрасно, но ведь это не так. Добавилось головной боли.

Щурю глаза, ожидая пояснений от Беллами.

– Творится какой-то хаос. Ты не замечаешь?

– Нет, – честно отвечаю я.

– Конечно, ты ведь тут в свободном режиме, хочешь – живешь, хочешь – шляешься где-то.

Я закусываю нижнюю губу и отвожу взгляд на пол. Услышать такое я была не готова. Это обидно настолько, что слёзы подкатывают к глазам. Силой сдерживаю их, вспоминая, что Саймон сам разрешил мне остаться здесь без всяких обязательств. Я поднимаю взгляд, но не на него, а на колышущуюся занавеску, и произношу:

– Сказал бы раньше, что я путаюсь под твоими ногами.

– Нет. Извини. Я не это имел в виду.

– Разве? – я непонимающе смотрю на Саймона.

– Вчера случился инцидент в твое отсутствие. Эта…Как там её… последняя, кого ты привела… Лара…

– Лана, – поправляю его.

– Не важно, – он закатывает глаза и взмахивает рукой, будто произошедшее вчера действительно имеет не малую роль. – Она напала на клиента. В новой обустроенной комнате она устроила разгром, расцарапала до крови лицо Тима Рентона, и я уже не говорю об ударах в слабое мужское место.

– Разве она прошла медицинский осмотр? – я спрашиваю спокойным голосом.

– Нет, ты ведь знаешь об отъезде Чеза. Как только он приедет, Лана первая у него на очереди, – он пилит меня взглядом, а я молчу. – Черт возьми, Мел, ты думаешь, это меня больше всего интересует? Тим захотел новенькую, я отправил ему новенькую. Разве ты не понимаешь? Рентон – наш первый и, отмечу, постоянный клиент. Сама знаешь, что большинство посетителей собираются у нас по его рекомендациям. Нет его – нет посетителей, нет нас.

Беллами хватается за голову. А мне совершенно нечего сказать.

– Как он вёл себя после случившегося?

– Разумеется, он был в бешенстве. Его дома ждёт жена, а он приедет с расцарапанной рожей. Это нормально? Нет. Я извинялся перед ним, предлагал денежную компенсацию, но Тим совершенно не хотел меня слушать. А теперь скажи мне, кто в этом виновен?

– Давай, скинь всю вину на меня, – срываюсь я.

– Лана изолирована до тех пор, пока не просветлится её разум.

– Да плевать я хотела  на Лану, и на твои обвинения, – повышаю голос и направляюсь к двери. – Вчера меня здесь не было. Саймон, я ни в чем не виновна! Во-первых, Лану для начала должен был осмотреть врач. Во-вторых, Аманда должна была провести с девушкой определенное количество бесед перед тем, как допустить её к клиентам. Ты всё ещё думаешь, что виновата я? А где была твоя голова в тот момент, когда ты согласился пустить в расход новенькую, которая ещё не вошла в курс дел, происходящих в этом доме?

Парень молчит и это сводит меня с ума. И я думаю, что это судьба решила дать мне пощёчину за то, как я поступила с Джастином, и вот – подкинула мне ссору с Беллами.

– Да у неё, может, вагон венерических заболеваний, – вскрикиваю я, – а ты допустил ситуацию, что она могла заразить клиента. Почему ты сам нарушаешь уже устоявшиеся правила? – я ищу ответ в глазах собеседника, а он отворачивается. И я понимаю, что беседой он хотел перекинуть ответственность на меня. Умыть свои руки. Эта ситуация становится для меня смешной и противной одновременно. Я встаю с места и двигаюсь к двери, –  Когда разберешься в себе, тогда и поговорим.

В стрессовые ситуации у меня всегда появляется аппетит и этот случай не исключение. На кухне Сара предлагает мне лазанью, и я с радостью принимаюсь за её поедание.

– Что-то ты не в духе, деточка, – Сара садится рядом.

Эта женщина всегда восхищала меня простотой. С самого первого нашего знакомства она дала понять, что в ней живет только доброта и ничего кроме. Тихая, спокойная и в то же время милая Сара. Не знаю, почему она согласилась здесь работать, я никогда не говорила с ней об этом, но, по словам Аманды, у Сары нет семьи, и детей она иметь не может, дома её никто не ждёт. Если это действительно так, я понимаю её решение работать у Беллами. Здесь она – наша поддержка и опора. Она любит всех, все любят её.

– Вы слышали о вчерашнем? – спрашиваю я.

– Такое невозможно пропустить мимо ушей, Лана так кричала и молила отпустить её.

– Саймон обвиняет меня в этом, – говорю я, прожевывая пищу.

– Глупости, Мелани, всё это глупости. Не принимай близко к сердцу. Ты же знаешь его, он отойдёт.

Взглянув на часы, вспоминаю про Джастина. Я не могу оставить дело – не завершить его. Вполне логично, что если не я – его убьёт другой исполнитель. И другого выхода я здесь не вижу. На душе беспокойно, болезненно, как будто я собираюсь совершить самый дурацкий из всех промахов моей жизни.

Спешу наверх, чтобы переодеться. Возле моей комнаты меня поджидает блондинка, я вопросительно смотрю в её сторону.

– Лана хочет поговорить с тобой.

– Лана? – удивляюсь я.

– Да. Именно она.

– Хорошо, загляну, как будет время. Ты же знаешь, что тебе запрещено находится на этом этаже? – спрашиваю я у девушки.

– Но ты ведь никому об этом не скажешь?

– Не знаю, не знаю, – вздыхаю я, пожимая плечами, и захожу в комнату.

Какую-то долю секунды я думаю, что надо бы послать всё к черту и проваляться весь день на кровати. Однако, нахожу в себе силы перебороть свою лень и принимаюсь копаться в шкафу.

Глава 9

Джастин

Я пробуждаюсь и резким движением сажусь на кровати. Во сне машина, за рулем которой я находился, на большой скорости врезалась в несущийся по встречной полосе грузовик. Мало приятного. Голова начинает трещать по швам, и эта боль заставляет меня схватиться руками, буквально окутать свою макушку.

– Последствия вчерашнего? – доносится до меня голос Кайла. – Воды принести?

– Да, – соглашаюсь я.

Шаги друга становятся всё тише и тише. Я падаю обратно на простынь и протираю глаза. Действительно ли я изрядно повеселился накануне?

Мне не часто доводилось оставаться у Кайла с ночевкой, в большинстве случаев я всегда стремился попасть домой, не смотря на своё состояние.

– Вайлет приготовила завтрак, – говорит Кайл, протягивая мне минеральную воду.

– Я не голоден, – выпиваю содержимое стакана до дна.

Кайл смеется и приземляется в кресло, откашливается и берет журнал с миниатюрного столика. Он пытается сделать вид, что читает, пытается сдержать смех, быть серьезным парнем, но у него не выходит, и он громко заливается на всю комнату.

– С чего ты веселишься? – я не могу понять, но смеюсь вместе с ним.

– Не голоден он.

– Да, не голоден.

– Что ты делал в приватной комнате вчера целых четыре часа? Ну, объясни мне, – смеется Купер.

Я качаю головой, не скрывая улыбку.

– Я понимаю, что ты почти два месяца провалялся в больнице, что тебе хочется…

– Еще скажи, что ты все эти четыре часа сидел и грустил в одиночестве, – говорю я, натягивая футболку.

Раздаётся стук в дверь, мы с Кайлом переглядываемся. Вайлет смотрит на нас, выглядывая из дверного проёма. У меня складывается впечатление, что я не видел её очень давно, она стала ещё красивее.

– Привет, Джас, – мило улыбается она.

– Привет, – я треплю свои волосы, пытаясь привести их в порядок.

– Я только хотела узнать, скоро ли вы спуститесь? – девушка обнимает Кайла, сидящего в кресле.

– Мы сейчас, любимая, буквально пару минут, – он целует её в губы и растягивает улыбку.

Когда она уходит, мы с Купером безмолвно смотрим друг на друга. А затем меня начинает грызть совесть. Чёрт, какой же я идиот, думаю я, не слежу за языком в доме друга.

– Извини, Кайл, – выдавливаю из себя.

Он приподнимается с кресла, подходит ко мне и хлопает по плечу:

– Все в порядке, – говорит он, – надеюсь, она не услышала.

Их кухонька бело-чёрных оттенков имеет минималистский дизайн. Вдоль одной стены размещается всё: две большие плиты, громоздкий сервант, двухдверный холодильник. Напротив расположен стол, маленький, на четыре персоны.

На завтрак Вайлет преподносит традиционную яичницу с беконом, и я с радостью уплетаю всё за обе щеки, так соскучился за домашней едой. Вайлет улыбается и, кажется, её ничто не беспокоит.

– Готов к работе? – впервые за время завтрака Кайл обращается ко мне.

– Соскучился, – коротко отвечаю я.

– На выходных сможешь поработать вместо меня, мы хотим съездить на юбилей матери Вайлет.

– Конечно.

– Позвоню ей сегодня и обрадую, что у нас получится приехать, – еще ярче засияла девушка.

По пути в «Дороти» Кайл останавливается, чтобы купить себе сигарет. Мы с Вайлет остаемся в машине наедине, она упирается взглядом в мой затылок, сидя на заднем сидении. Я чувствую, что её что-то тревожит, и оказываюсь прав. Она подает голос:

– Он изменяет мне?

– Нет, – словно на автомате выговариваю я. Терпеть не могу подобные разговоры. Но я не могу позволить, чтобы его отношения разрушились из-за моего болтливого языка.

– Не прикрывай его, Фишер. Я знаю, что он не из тех, кто дорожит отношениями настолько, чтобы…

– Я говорю правду.

Мне хочется добавить: «А какого черта ты тогда с ним, раз он не дорожит вашими отношениями», но я сдерживаю себя, сжимаю губы и смотрю на дверь магазина, в который зашел Кайл. Где же его черти носят?

– Скажи мне это в глаза, если это действительно так, – говорит она, и я резко поворачиваюсь в её сторону.

Мы смотрим друг на друга. У меня появляется чувство, будто она сейчас расплачется. У нас глаза одинакового оттенка. Карие глаза бывают разными: желтоватыми, ореховыми, золотисто-коричневыми, зелёно-карими, почти чёрными и, наоборот, довольно светлыми. В нашем случае – золотисто-коричневые. Это говорит о том, что Вайлет прежде всего сильная, решительная натура, умеет общаться с людьми и добиваться своего – я читал об этом в одной из еженедельных газет, что приносят нам в паб. Глядя на неё, мне хочется закричать, чтобы она бежала от него. А потом я вспоминаю, что он мой друг.

– Он не изменяет тебе, Вайлет. Ты – всё, что у него есть, – я говорю ей это прямо в глаза.

И она верит мне. Точнее, мне хочется, чтобы она поверила. Я возвращаюсь в прежнюю позу и наблюдаю в окно, как Кайл двигается к автомобилю.

– Вот это очередь, – он со вздохом садится за руль.

Мы подвозим Вайлет к  офису, а сами отправляемся в бар к Майку.

В «Дороти» довольно тихо. Обычный день. Преимущество заведения, в котором мы работаем, состоит в том, что днём это обычный паб, где люди могут завтракать, обедать, встречаться со своими друзьями, а вечером паб превращается в шумный бар, который несколько дней в неделю устраивает громкие вечеринки, а в другие же классифицируется как «спорт-бар».

Я смотрю на Майка, в который раз стремясь понять, что у того на уме. У парня лысая голова и французский акцент, так что его вполне можно принять за бандита. Он – один из самых уравновешенных людей, мне ни разу не доводилось слышать, чтобы Майк повышал голос или выходил из себя. На руках у него красуются самодельные татуировки – он их наколол булавкой и чернилами – «Я ЛЮБЛЮ КЕЙТ», от костяшки до костяшки. Он ради этой Кейт немало что делал – устраивал потрясные ужины после закрытия, дарил презенты не только в день рождения. Даже песню как-то сочинил. Кайл сказал, что Майк ведет себя как ковёр, о который впору вытирать ноги. Но что, если это и есть любовь?

Кайл засыпает стручковую фасоль в кастрюлю с кипящей водой. Майк у черного хода очищает картошку и курит, выдыхая дым на свежий воздух через открытую дверь. Я, как и каждое утро, берусь за салат-бар –  креветки, яичница, коул-слоу. Работается нам втроём хорошо. Всё происходит своим должным образом.

– Что-то вы парни сегодня притихли. – говорит Майк. – Опять проблемы с девчонками?

Майк отпускает нас со смены ещё до полуночи, объясняя это тем, что сегодня он справится сам.

Мы садимся в машину Купера, и он нажимает на газ. Мы оба уставшие, поэтому я откидываю голову, поддаваясь сну.

– Зачет, Джасик, – протягивает Кайл.

– Уже доехали? – я протираю глаза.

– Я не об этом. Тебя девушка поджидает. Мелани, верно? Так её зовут?

– Что она тут делает? – недоумеваю я.

– Видимо, ночь обещает быть бурной.

– Отцепись, – смеюсь я и выхожу из машины, – спасибо, что подбросил.

– Обращайся, – улыбается Кайл, я закрываю за собой дверцу, автомобиль отъезжает от моего участка.

Глава 10

Мелани

– Классная тачка, – Джастин улыбается и подходит ближе.

– Я думала, что для начала ты поинтересуешься, что я здесь делаю, – я поглаживаю макушку, пытаясь придать своему внешнему виду опрятность.

– И что же ты тут делаешь?

– Жду тебя.

– Это очевидно. Тебе в больнице сообщили адрес?

– Какой догадливый. Но пришлось потрудиться, а то глупо получилось бы, сестра не знает адрес братишки.

– Ты молодец, – смеется он и оглядывается по сторонам, будто до сих пор думает, что от меня стоит ждать беды. – Зайдешь?

– Да. Не зря же я торчала здесь, – я смотрю на наручные часы, – больше двух часов.

Мы проходим через ворота высотой в метра три, не меньше, а затем направляемся вдоль освещённой дорожки, выложенной из природных камней. По бокам располагаются какие-то кустарники, за которыми, видно, кто-то ухаживает. Дорожка слегка направляет нас влево и моему взору открывается четырёхэтажный дом из серого камня.

– Это дом моего дедушки, – поясняет Джастин, поворачивая ключ, а затем, как джентльмен, пропускает меня вперед. – Проходи.

Пока Фишер отлучается переодеться, я прогуливаюсь по первому этажу. Отмечаю, что внутри дом обустроен в стиле современного ренессанса – пропорциональные, гармоничные, изящные формы, шторы из блестящих тканей с вышивкой, деревянные полы и мебель тёмных оттенков контрастируют со светлыми стенами. Выглядит довольно эффектно.

– Ну, как тебе? – улыбается парень, облокотившись на перила лестницы.

– Красиво.

– Это только здесь, пойдем выше.

Когда я поднимаюсь за ним на второй этаж, действительно удивляюсь. Здесь не присутствует почти ничего из двадцать первого века. Всё старенькое, но очень красивое. Почему-то вспоминаются фильмы, в которых устраивались балы, дамы красовались в шикарных пышных платьях. Я будто переношусь в прошлое, хлопаю ресницами, без возможности найти подходящих слов.

Третий этаж оказывается таким же. Джастин, заметив моё восхищение, тоже старается не произносить лишних слов, давая волю моей фантазии. Но на четвёртый этаж парень меня не ведёт. Интересно, есть ли на это какие-то причины. Оказавшись в гостиной на первом этаже, я, наконец, обретаю голос:

– Потрясный дом.

– Поэтому я не смог с ним расстаться и переехал сюда, – парень смотрит в окно, о чем-то задумавшись, а потом резко переводит взгляд на меня. – Будь как дома, устраивайся на диване, я скоро подойду.

Через пару минут Джастин возвращается, держа в одной руке огромную тарелку с чипсами, а в другой – две стеклянные бутылки пива. Он садится рядом со мной и ставит всё на журнальный столик перед диваном.

Гостеприимства у Джастина не отнять, он не боясь впустил меня в своё укрытие, показал дом, и так по-домашнему собрался смотреть со мной телевизор. Я, впечатлённая его поведением, качаю головой и широко улыбаюсь. Ну не мог же он отказать девушке и оставить меня на улице? Или мог?

– Что? – спрашивает он.

– Ты всегда так расслабляешься после работы?

– Почему бы и нет?

– Я не пью пиво.

– Я тебе и не предлагал, – смеется он, – мне двух бутылок даже мало будет.

Он включает телевизор, расположенный на стене напротив, попадает на фильм «Иллюзия обмана». За все время фильма мы не переговариваемся, очень увлечены сюжетом. Лишь один раз мы встречаемся взглядами, когда наши руки соприкасаются в тарелке чипсов, и я осознаю, что это первый раз, когда он касается моей кожи, отчего по спине пробегают мурашки.

Вспоминаю сообщение надоедливого заказчика, пришедшее на телефон в тот момент, когда я оформляла машину в прокат. Он снова угрожал мне: либо я убиваю Джастина, либо нам обоим не жить.

Решаю, что нельзя оставлять всё в таком положении. Мне необходимо втереться в доверие Фишера. Быть может, он сам раскроется и просветит меня в некоторые темы. Мне жутко интересно, почему он прикидывается, что не помнит меня, а может, и не прикидывается вовсе? Я должна это знать.

– Скажи мне, – говорю я. Парень поворачивается и смотрит на меня. – Нет, ничего, – я фальшиво улыбаюсь, и Джастин снова переводит внимание на телевизор.

Я не готова услышать ответ сейчас. Ещё рано. Очень рано. Мой мозг посылает мне другую мысль: «Главное, чтобы не было слишком поздно». Мне становится невыносимо сидеть рядом с ним. Я узнаю у Фишера, где находится ванная, и спешу туда. Умываюсь холодной водой и вытираю лицо сухими салфетками. Смотрю на своё отражение и сосредотачиваюсь на дыхании.

Пугает то, что я ощущаю прилив ненависти к сложившейся ситуации. Я в ярости, я схожу с ума и способна на всё, что угодно. Мне хочется лезть на стены, поджечь дом, сделать что-то безумное. Я ловлю себя на том, что готова придушить Фишера одним из его полотенец. Затем снова умываюсь. И всё становится на свои места – я не должна убивать его.

– Ты же на колесах? – спрашивает он, когда я возвращаюсь.

– Что? Как ты мог такое подумать?

– Стоп. Я о машине.

– Да, взяла напрокат. Не пешком же мне отправляться на твои поиски.

– Тоже нужно подыскать машину, покупать пока нет желания.

– Может, не будешь какое-то время садиться за руль?

– Хочу напомнить, что в аварии была виновата ты. Я как водитель – мастер.

Утром я понимаю, что совсем не помню, как я заснула. Я нахожусь в гостиной на том же диване, на котором ещё вчера мы смотрели фильм. Слышу, как Джастин спускается по лестнице и направляется, как я предполагаю, в кухню. Я тоже подрываюсь на ноги и молниеносно оказываюсь там. Парень стоит с голым торсом в серых спортивных штанах, выпивает стакан воды залпом. Вспоминаю наше детство, как мы пили воду на скорость – кто быстрее. Я дожидаюсь, когда он ставит стакан на стол, и желаю доброго утра. Он повторяет за мной.

– Мне нужно на работу, – говорит он.

И вот, мы уже сидим в моей машине, непозавтракавшие и необсудившие больше ни одну из тем. Мы ни на шаг не приблизились к правде, потому что я не могу подобрать слов для вопросов к Джастину. Когда прихожу в себя от этих мыслей, завожу машину. Мы едем молча, оставляя за собой серый городок Детройт. Он просит остановить у бара «Дороти», когда мы оказываемся в Кливленде.

– Будем на связи, – говорит он, улыбаясь, и хлопает дверью, даже не услышав моего ответа.

Аромат Джастина Фишера остаётся в автомобиле, и я намеренно не открываю окон, чтобы подольше вдыхать этот запах.

Паркую авто у особняка Беллами, охраняемого в данный момент Руди. Здороваюсь с ним, он мило льстит, что сегодня я хорошо выгляжу. А я не провела у зеркала и пяти минут. Забегаю в комнату и бросаю сумку на мягкий ковер. Во время принятия душа, вспоминаю о Лане.

Немного позже, когда я спускаюсь вниз, я прошу Рика пропустить меня, по его словам, к девушке-истеричке. Он разрешает и даёт ключи от её камеры. Я ужасаюсь от одного вида девушки. Её рыжие волосы растрепаны, одежда грязная. Синяки под глазами такие, что складывается впечатление, что она не спит и не ест уже достаточно продолжительное количество времени.

Я завожу с ней беседу, и она поддерживает её, не смотря на своё состояние. Извиняюсь перед девушкой за то, что устроила такую подлянку. Но я правда думала, что дом Беллами – единственное решение всех проблем для безнадежных девушек. Лана утирает слезы рукавами, свитер у неё – колючий, поэтому царапает нежное лицо. Щёки девушки обретают розовый оттенок.

– Ты зря льешь слёзы, Лана, – пытаюсь ее успокоить. – Скажи по секрету, какая у тебя дата?

– Девятнадцатого сентября две тысячи сорок девятого года, – сквозь слезы говорит она.

– А у меня в следующем году. 5 июня. Если, конечно, тебе это интересно.

Девушка поднимает глаза на меня, такие бездонные. Я сдерживаю своё желание обнять её.

– Мне осталось меньше года, – продолжаю я, – и ты всё ещё думаешь, что это тебе не повезло, оказавшись здесь? Мой календарь уже запустил обратный отсчет. Это куда хуже, поверь мне. У тебя есть огромные шансы жить хорошо. В этом доме тебе практически ничего не запрещено, если ты будешь вести себя прилично. А ещё, большой плюс в том, что если ты очень понравишься клиенту, то он может тебя выкупить. Что он решит с тобой делать – отпустить или взять в жены, это уже его дело.

Наступает молчание, и я не знаю, что ещё добавить. Я должна подбодрить её, внушить, что остаться здесь – лучшее решение. Но как я могу утверждать о прелестях нахождения здесь теперь, когда Саймон нарушает свои же правила? Когда винит меня во всех бедах.

И как я могу уговаривать Лану, когда сама не была в роли бабочки?

Конечно, у меня была мысль опробовать эту сферу, когда появилась цель иметь дополнительный заработок. Но мысль о том, что я больше не смогу жить как прежде, угнетала меня, хоть я и понимала, что Беллами, возможно, разрешил бы мне покинуть здание по воли случая.

Решение вопроса дополнительного заработка пришло ко мне неожиданно. Я оставляла свои резюме на разных сайтах, заполняла тесты, ходила на собеседования. Я была согласна на любую грязную работу – возиться с мусором, убирать дерьмо за животными, престарелыми, больными людьми, чистить рыбу, стирать потные вонючие носки. До этого я пробовала себя в сфере общения с должниками, когда приходилось по телефону выяснять причины невыплат и аккуратно давить на собеседника, чтобы тот возвращал деньги.

Я получила много откликов на резюме и стала перебирать варианты. Отсеяла предложения с полной занятостью, так как для меня важно – не зависать на работе целый день.

Во время одного из собеседований мне неожиданно вручили в руки пистолет и попросили выстрелить в мишень. А после рассказали суть и порядок работы.

Я была растеряна, одолевал шок от того, что такое существует, что убийства за деньги актуальны, и что мне – хилой на вид девчушке – предлагают такую работу. Несколько дней я размышляла об этом, перебирала мысли и не с кем не разговаривала.

У меня не было чувства борьбы двух сторон – плохой, подбивающей на злые дела, и хорошей, отговаривающей от них. Мысль о том, что я заработаю хорошие деньги – перекрывала все минусы. Мне хотелось попробовать насколько такая работа в моих силах, не убегу ли я перед самым ответственным действием.

Через пару недель, после вводных инструктажей, я прошла пробное задание. Успешно. Мне выдали личное оружие и поручили подписать документы о неразглашении тайны. С этого началось взращивание из меня убийцы.

Да, мне запрещается рассказывать о своей работе даже самым близким, но я и сама бы не стала распространяться об этом – мне не нужны свидетели.

Патроны я получаю по мере необходимости в оружейном магазине на окраине Кливленда. То есть в этом городишке есть свои люди – я знаю лишь двоих – продавец оружейного магазина и девушка, кто информирует о новых заданиях, связывает меня с заказчиками.

Так дополнительный заработок стал для меня основным, и теперь я могу обеспечить себе счастливое завершение жизни.

– Я не могу здесь находиться, – взвывает Лана.

– Всё будет хорошо. Условия в доме Беллами очень хорошие. Все нынешние девчонки через это прошли, а сейчас их всё устраивает, и более того, они утверждают, что счастливы.

– Я беременна, Мел, – шепчет она, чтобы этого никто кроме меня не услышал.

Её слова озадачивают. От волнения я прикусываю кожу фаланги указательного пальца и, в конечном итоге, соглашаюсь с Ланой. Ей нельзя оставаться под этой крышей. У неё есть ребенок и довольно привлекательная дата. Но как только вернется Чез, Саймон отправит Лану на осмотр, а выявленную беременность устранят даже в том случае, если срок будет слишком велик для этого.

Глава 11

Годами ранее

Вручение аттестатов

На шапочках выпускников высшей школы расположены кисточки, которые сразу после вручения аттестата каждый выпускник перемещает с одной стороны своей шапочки на другую – с правой стороны на левую. Это весьма забавная традиция.

Не смотря на солнечный день и улыбки людей, собравшихся на церемонии вручения аттестатов, Джастин не может побороть волнение. На сцену смотрят десятки, а может быть и сотни, пар глаз, внимательно вслушиваясь в речь. Сухость в горле мешает парню чувствовать себя комфортно, но подвести итоги выступления всё же необходимо. Он выдерживает короткую паузу, а затем продолжает:

– Надеюсь, вы, как и я, извлекли для себя много полезного за время обучения здесь. Например, как заверил Софокл, мудрость – главный элемент счастья. Второй же – это мороженое… Всё просто. Также надеюсь, что вы узнали достаточно, чтобы признать, как мало вы знаете… как мало вы знаете сейчас, на данный момент, на сегодняшний день. Это только начало. Через время наши достижения могут исчезнуть или стать забытыми. Аплодисменты могут стать далеким воспоминанием, а наши аттестаты и медали – пылиться на полке или в ящике стола. Но мы всегда будем помнить заботу наших одноклассников и преподавателей, их помощь и поддержку. Жизнь – это замечательный повод показать себя. И я не сомневаюсь, что у каждого из нас получится достичь желаемого.

Джастин широко улыбается, заметив на лицах публики восторженность, и спешит удалиться со сцены.

– С тобой всё хорошо? – спрашивает Лэйд, когда только что выступающий возвращается на место зрителя.

– Видимо, на завтрак съел что-то лишнее. Не важно, всё в порядке, – светловолосый бьет друга по плечу.

– Хорошая речь, чувак.

–Сейчас выход Мелани?

– Понятия не имею, но если так, то я очень хочу послушать бредятину, над которой она сидела несколько ночей.

– Ой, прекрати, Лэйд. Мне не терпится послушать твоё произведение, – смеется Джастин.

Директор вызывает Мелани Руд, а та в свою очередь не заставляет долго ждать. Поднимается на сцену, сжимая в руке свою пристрастную речь. Ей вручают аттестат, пожимают руку представители учебного заведения, а затем предоставляют возможность сказать пару слов в честь выпуска.

– Добрый день, дорогие родители, преподаватели и друзья. Мы очень рады, что вы собрались здесь, чтобы разделить этот праздник достижений и уникальных качеств сорока пяти членов нашего выпускного класса. В быстро меняющемся мире ответственность за многое ложится на наши плечи, все мы должны продолжать учиться и расти. Но, пожалуйста, прекратите ждать карту к жизни. Судьба награждает тех, кто рисует карты, а не тех, кто следует за ними.

Девушка опускает глаза и плавно убирает прядь волос за ухо. Публика ждет продолжения, переглядываясь между собой.

– Вы думаете, я читаю речь по шаблону, не так ли? А что будет, если я покажу вам это, – Мелани поднимает и крутит в руке лист, совершенно чистый лист бумаги. – Вот она – моя речь. Я не могу сказать, что я была примерной ученицей, также не могу сказать, что я отличаюсь чем-то от остальных. Я живая, я умею чувствовать, мной правят эмоции. Вы скажите, это плохо? Нисколько. Мы должны быть именно такими, должны делать то, что хотим именно мы, а не наши родители. Папа, мама, – девушка останавливает взгляд на своих родных, – простите меня. Выпускники, мы на пороге величайшего исполнения нашей мечты, желаний. Теперь мы взрослые. Весь мир лежит у наших ног. Время на нашей стороне. Время жить, время экспериментировать, делать ошибки, начинать все с начала. Время найти себя, найти вдохновение. Не теряйте ни минуты. Живите, чувствуйте. Поздравляю!

Громкие аплодисменты. Свисты одноклассников. Улыбки и гордость родителей за своих детей.

Мелани Руд спускается по лестнице, возвращаясь к друзьям.

– Ты поразила меня, – улыбается Джастин, встречая её теплым объятием.

– Я сказала всё так, как есть. Ребят, а вам как? – обращается девушка к остальной компании.

– Твоя речь лучше моей, засранка, – Ванесса тоже тянет руки за объятиями.

Неожиданно у Мелани темнеет в глазах, но она успевает ухватиться за подругу. Зачастую так оно и случается – внезапно, не в подходящий момент. Иногда это служит положительным эффектом в жизни человека, а иногда загоняет в тупик. Хрупкая девушка, безгранично любящая свою жизнь, узнала свою дату смерти. И та оказалась весьма не утешающей.

– Мел, Мелани, – Лэйд подхватывает девушку.

– Всё в порядке, – она хлопает глазами, пытаясь отогнать размытость в глазах.

– Сколько пальцев я показываю? – спрашивает Джастин.

– Три, – протягивает Мелани.

– Всё хорошо, ей нужно выпить воды.

Вечеринка в честь окончания высшей школы

Мелани

Джастин отводит меня на кухню огромного особняка. Он явно желает мне что-то высказать, ибо на кухне гробовая тишина, когда в остальной части дома музыка взрывает перепонки. Какой-то странный парень ходит вокруг обеденного стола. Джастин выпихивает его за дверь, подходит ко мне и пилит взглядом.

Мне плевать на него, плевать на всё, что сейчас со мной происходит. Я хотела добиться многого, но есть ли смысл биться головой об стену, если твоё время ограничено? Безусловно, нет.

– Ты что-то хотел?

– Может, ты перестанешь напиваться? Я тебя не узнаю, Мел, – Джастин выхватывает из моих рук бутылку мартини.

– В этом доме все пьют, – смеюсь я и тяну бутылку обратно.

– Прости, но я больше половины из них не знаю, а ты мне всё-таки друг.

– Ты ведь тоже уже выпил, не прикидывайся трезвой головой. Отдай бутылку.

– Что, чёрт возьми, с тобой происходит?

– Ничего, а что со мной должно происходить?

Он поджимает губы и, кажется, злится. Волнение окутывает моё тело, ещё немного и я не выдержу, выскажу ему всё, что думаю. Скажу, что мне больше не нужны друзья, что смысла в моей жизни ровно столько же, сколько мартини в этой бутылке, которую мы тянем друг на друга, – ровно на несколько глотков.

– Ты пару дней назад и ты сейчас – это два совершенно разных человека.

– Если тебе не нравится, что в твоем окружении водится такая, как я, то можешь больше не общаться со мной, я не обижусь.

Отпускаю хватку за мартини, пусть Джастин утешит своё эго, что смог отобрать у меня алкоголь, и принимаюсь обыскивать кухню в поисках зажигалки или спичек. Открываю шкафчики один за другим, но ничего подобного в них не попадается.

– Мел…

– Проваливай, ведь я такая плохая.

– Не неси чушь.

– Мне кажется, или ты пытаешься до меня достучаться?

– Так и есть, – сухо произносит он.

– Значит, как идти на выпускной бал, то у тебя есть более подходящая персона. А как почитать морали, так сразу: «Мелани, ты – мой друг».

К моим глазам подкатывают слезы, я быстро отворачиваюсь и успокаиваю себя, чтобы Джастин не заметил моей слабости. Душераздирающая боль, когда дружба становится не такой как раньше. Я не хочу ничего ему говорить. Мне не нужно его жалости. Пусть жалеет других.

– Она ведь тоже моя подруга.

– Однако, ты выбрал из нас двоих именно её, а кое-кто, не буду тыкать в себя пальцем, на выпускном был без пары.