Текст книги "Ехал грека через реку"

– А мне нужно их с вами согласовывать? – озадачилась Ася.

– Конечно. Если вы заботитесь о моем ребенке, я просто обязан позаботиться о вашем.

– Мы заберем Васю! – решила Ева. Ася кашлянула, и девочка поспешно добавила: – Папа.

Глава 11

– Ка-а-а-айф, – Ася плюхнулась на покрывало, расстеленное на траве. С нее лилась вода.

Адам слегка поморщился, но не отодвинулся.

– Вы бы тоже искупались, что ли, – блаженно посоветовала Ася, – вода прям теплючая.

– Я не купаюсь в разных прудах, – сдержанно уведомил ее Адам.

Ева и Димдим носились с щенком по берегу. Клякса пряталась в лопухах и смотрела на подрастающую конкуренцию с неодобрением.

– А, ну да, – пробормотала Ася, – исключительно бассейны с горной водой.

– В вашем пруду тина!

– Ничего и не тина. Экологически чистый пруд. Мы с сестрой все детство из него не вылезали. И ничего, в лягушек не превратились.

– Вы росли прямо здесь?

– Ага. Катьке достался родительский дом, когда мои предки свинтили в деревню. А вы, поди, отдыхали исключительно в турциях и евпаториях?

– Моя мама… не хочет больше видеть море. Поэтому в детстве я проводил каникулы в саду.

– А загородный лагерь?

– С ума сошли? Мама бы умерла от беспокойства.

– Во дела, – сочувственно протянула Ася.

Адам склонился над ней, разглядывая веснушчатую спину.

– Допустим, осиновый кол между лопаток. Черепаха со слонами на пояснице.

– Еще козявка на запястье, – похвастала Ася, села и повертела рукой у него перед носом. Нелепая татуировка, похожая на таракана, по неведомой причине приводила его няню в детский восторг.

– Какая-то абракадабра на щиколотке, – продолжал инвентаризацию Адам.

– Expecto Patronum, – возмутилась Ася тому, что он не понимал самых очевидных вещей, – мой патронус – бурундук, – и она надула щеки.

Он решил игнорировать всю эту бесовщину.

– Но где еще одна татуировка?

– В надежном месте, – Ася закуталась в полотенце, – вы ее никогда не увидите.

– Что, прям там?

Под его взглядом Ася мучительно покраснела.

Да и Адам ощутил, как полыхнули его уши.

Ему плевать на то, как она выглядит. Ася же не двадцатилетняя красотка, чтобы быть ему интересной.

Все было хорошо до того момента, пока Адам не принялся пересчитывать ее татуировки.

Она вполне невозмутимо сновала перед ним в купальнике и вовсе не думала, что у нее на бедрах и боках отложился весь жизненный опыт.

Она современная женщина на бодипозитиве и имеет право выглядеть, как угодно.

Вообще возвращение подростковых комплексов, считавшихся давно похороненными, было плохим знаком.

Нет никакого смысла хорохориться перед этим красивым мальчиком, который по-братски целомудренно проводил свои ночи в ее постели.

Она просто тетушка из Таганрога.

– Не знаю, – с максимальным достоинством произнесла Ася, – что вы имеете в виду под «прям там», но мой ответ – нет. Не прям там.

«Как выйдете – налево», – едва не добавила она, но воздержалась. У мальчика и так уши полыхали.

– Для чего вам нужны… эти украшательства? – спросил Адам.

В белой футболке и белых легких брюках он выглядел странновато на заросшем берегу маленького прудика.

– Осиновый кол от упырей, – пояснила Ася. – Я его набила, когда один мой бывший из милого юноши вдруг превратился в чудовище. Заклинание вызова патронуса – от тех, кто выпивает из тебя всю радость и надежду. Это появилось после того, как я порвала с одним абьюзером, который едва не довел меня до хронической депрессии. Великий А’Туин… ну черепаха…

– Дайте догадаюсь. Четыре слона на ее спине и еще один, который падает… у вас что, был период поиска себя и полиамории?

– Что? – от неожиданности она расхохоталась. – Господи боже, четыре с половиной слона на бедную черепашку? Нет, к стахановскому труду я и по молодости лет не тяготела. Это метафора, а не оберег, понимаете? Мне нравится представлять себя гигантской черепахой, плывущей в открытом космосе… На самом деле я выбирала между космической черепахой и звездным китом, ну тем самым, который любит детей. Из Доктора Кто, понимаете? В любом случае это символ моего принятия собственного одиночества как заслуженной награды после многочисленных страданий в нездоровых отношениях…

Адам внимал ей так внимательно, как будто она говорила что-то важное и серьезное. В эту минуту он был очень похож на Еву, слушавшую перед сном свою сказку.

Да что сегодня такое – почему они ведут такие странные разговоры?

– Я ведь могу уговорить Еву повелеть вам залезть в пруд, – пробормотала Ася, снова смутившись.

Адам моргнул.

– Только не эта зеленая лужа, – взмолился он. – Кстати, до каких пор я буду находиться в подчинении у несмышленой девочки?

– Только до вечера, – утешила его Ася. – Но это интересный опыт. Каково это – когда тобой командуют другие?

– Это… обескураживает, – подумав, признал Адам.

– Представляете, что дети чувствуют это каждый день?.. Пойду искупаюсь, – Ася встала, скинув полотенце. Сделала несколько шагов и обернулась. – Но вы же хоть когда-нибудь купались в море? – спросила она неуверенно.

Он покачал головой.

– Ваша мама – ужасный манипулятор, – огорчилась Ася. – Не становитесь таким, когда вырастете.

Ужинали у Кати и Димы, отца Димы. Глядя на то, как Ася пререкается и смеется с сестрой, а Ева подворовывает сосиски из тарелки Димдима, Адам ощутил едкий дискомфорт, как человек, который утратил нечто, чего никогда не имел.

По дороге домой он чуть отстал, задумчиво вертя телефон в руках.

Если мама узнает – она его никогда не простит.

И, внезапно решившись, он набрал номер, который почти никогда не набирал.

– Привет, Линар, – сказал Адам как можно беззаботнее.

Старший брат.

Официальный наследник отцовской империи.

Другой его брат, Ильдар, несколько лет назад уехал на север, где выкачивал свою маленькую нефтяную скважинку, и редко возвращался на родину.

А Линар жил в получасе езды, но это вовсе не значило, что кто-то из них двоих преодолевал это небольшое расстояние.

– Адам? – из мобильника разливалось изумление.

– Да.

– Что-то случилось? С отцом?

– Нет. В общем, нет. Я просто подумал…

Ася оглянулась на него с недоумением, – наверное, ее удивил его напряженный, ломкий голос.

– Я просто хочу тебя кое с кем познакомить, – мучительно пробормотал Адам.

– Собрался жениться? – спросил Линар довольно дружелюбно.

В последний раз они разговаривали лет семь назад.

В тот день Адаму исполнилось восемнадцать, и он постыдно напился.

– Нет, это другое. У меня есть дочь, ей четыре года, и мне бы хотелось, чтобы она познакомилась с твоими детьми. В конце концов, они родственники.

– Вот так раз, – после долгой паузы произнес Линар. – Тайный ребенок завел своего тайного ребенка. Удивительная штука – гены.

Ася, склонившись над Евой, что-то ей сказала. Девочка подошла к Адаму и взяла его за руку. У нее была теплая и липкая после ягод ладошка.

Адам присел на корточки и поцеловал эту ладошку.

– Я думал о семейном ужине, – мужественно договорил он. – Мы могли бы пожарить шашлык в моем саду.

– Мама убьет меня, если узнает об этом, – хмыкнул Линар.

– Моя меня тоже.

Молчание стало оглушительным – никогда не следовало вспоминать о Мадине в семье отца. Адам только что нарушил одно из главных правил.

– Ладно, – наконец, сказал Линар. – Назначай дату.

Ева молча погладила его по щеке, и Адам уткнулся носом в ее волосы.

– Я действительно похож на своего отца? – спросил он, закончив этот ужасно неловкий разговор.

– Ваш папа красивее, – невозмутимо ответила Ася. – Брутальнее.

– Я имею в виду…

– Ага. Страдашки и рефлексию. Кому это вы звонили?

Адам объяснил. Ася слушала его, нахмурившись.

– Никогда не пойму, почему в любой непонятной ситуации люди жарят шашлык, – только и сказала она.

Стало обидно: сейчас ему не помешало бы более основательное утешение.

К ночи у Аси настолько испортилось настроение, что она принялась за уборку, а хуже этого быть ничего не могло.

– Господи боже, – бурчала она себе под нос, похожая на сердитую пчелу, – как может быть дом таким огромным? А эти стеклянные стены? А эти перегородки? А эта лепнина?

Рассуждая таким образом, она лихо махала метелкой от пыли, начисто игнорируя валяющиеся повсеместно игрушки.

Ева отгородилась от нее букварем.

– Между прочим, – продолжала Ася, – в стране Нянландии маленькие девочки помогают своим няням. Встав рано утром, они надевают носочки, чистят зубы и бегут вприпрыжку к своим родителям. «Папа, папа, – ангельскими голосами воркуют они, – пожалуйста, разрешите мне убрать за собой игрушки…»

– Я учу буквы, – с важностью объявила Ева.

– А вот между прочим в стране Нянландии, – гнула свою линию Ася, – маленькие девочки сами читают книжки своим няням. После ужина они чистят зубы, надевают пижаму и с книжкой в руках бегут к своим…

– Ну хватит, – взмолился Адам, вырвал у Аси метелку и за руку отвел ее на кухню. – Сидите спокойно, я приготовлю вам какао.

– Между прочим…

– И молча. Спокойно и молча.

Ася замолчала, надувшись.

Адам принялся считать про себя.

– Между прочим, – взорвалась она на четырнадцати, – я терпеть не могу пенку от какао.

– Понял. Без пенки.

– В садике меня тошнило от этой пенки. И еще от тушеной капусты. И от вареной моркови. И от горохового супа.

Адам терпеливо слушал.

– Я вообще не понимаю, для чего варить эту морковь. Разве она плоха в сыром виде? Дети должны много грызть, чтобы их челюсть тоже росла. Иначе потом зубы просто не поместятся во рту, и придется носить брекеты. Ева мало грызет! Завтра же купите ей килограмм моркови.

– Ну что у вас случилось? – спросил Адам, поставив перед нею большую кружку и непрерывно помешивая какао ложечкой, чтобы избежать появления тошнотворной пенки.

– Ничего у меня не случилось! Что у меня могло случиться? Разве я похожа на человека, с которым что-то случается?

– Ася!

Она посопела, следя за движением ложечки.

– Ваша семейная санта-барбара вывела меня из душевного равновесия, – неохотно призналась Ася, – секретные дети, несчастные женщины, разлученные братья. На сцену выходят трое индийцев и начинают весело, но грустно танцевать. Ганг, твои воды замутились!

– Кажется, мы вплотную приблизились к морально-этической пропасти. Собрались идти признаваться?

– Как признаваться? – снова разозлилась Ася. – Отец моей козявочки женат. У него дети. Я буду совершенно неуместна со своими новостями. Дорогой, помнишь, мы спели дуэтом на встрече выпускников? Так вот, у тебя смычок, у меня скрипочка, и ты скоро станешь папой. Та-дам, он стреляет мне в грудь из театрального пистолета, и алые ленты розой распускаются на белом платье.

– Значит, решили не признаваться?

– Как не признаваться? Чтобы в итоге меня все возненавидели? Представляете, через двадцать лет моя козявка случайно встречается со своим отцом, видит его глаза и восклицает: ах боже, у меня точно такие же три крапинки на радужке! Потом они начинают сверять родинки, а потом находят меня и – та-дам – стреляют вдвоем из театрального пистолета! Ну про белое платье вы помните.

Адам молча поднял кружку и поднес ее к губам Аси. Она послушно сделала несколько глотков.

Кажется, в минуты душевных терзаний его няня несла ахинею.

– Бросим монетку? – предложил Адам.

– Бросим, – согласилась с ним Ася. – Меня с Астрономической башни. Как так может быть, что у меня два выхода и оба неправильных? Тоннель – смотри Туннель. Туннель – смотри Тоннель.

– Компромисс, – поднял руку Адам. Ася великодушно кивнула, позволяя ему продолжать. – Вы идете сдаваться, говорите про скрипочку и смычок, но ради всего святого, забудьте о театральном пистолете. Просто информируете о факте беременности.

– А он такой: да это вообще не мой ребенок.

– Идеальный расклад. Тогда вы разворачиваетесь и уходите.

– А если он решит проявить ответственность? – засомневалась Ася.

– Тогда вы предъявляете меня. Скажите – вот человек, который прокормит ребенка и позаботится обо всем необходимом. Нам ничего не надо, у нас все хорошо. Ваша совесть спокойна, совесть смычка спокойна, а в мой дом возвращается покой.

– Вы что, собираетесь со мной? – поразилась Ася.

– Между прочим, – наставительно провозгласил Адам, – в стране Нянландии хороших людей в беде не бросают.

– Пафос-пафос-пафос, – замахала руками она и на той же ноте продолжила: – Пенка-пенка-пенка!

Адам пожал плечами и залпом допил какао. Вместе с пенкой.

– Фу, – ужаснулась Ася.

Глава 12

В последнее время Вика редко поднималась наверх, словно старательно игнорируя все, что было связано с Асей и Евой. Она не пыталась подружиться с его дочерью, перестала ерничать по поводу нелепого выбора няни и вела себя так, будто бы все шло по-прежнему.

Но известие о семейном ужине с Линаром что-то взорвало внутри этой сдержанности.

– Не понимаю, – сердито воскликнула Вика, – почему тебе стрельнуло в голову встречаться с ним сейчас, когда мы твердо стоим на ногах. Ты помнишь, как тяжело мы раскручивались? Как я просила тебя обратиться за помощью к своей семье? Вот если бы ты пять лет назад поужинал с Линаром и уговорил отдать маркетинг его фирмы нам на аутсорсинг…

– Это не имеет ни малейшего отношения к бизнесу, – обескураженно ответил Адам, – это… дела семейные.

– Да с чего вдруг ты вспомнил о брате, который знать тебя никогда не хотел!

– Из-за Евы. Я хочу, чтобы она познакомилась с родственниками.

Вика вскочила со стула, уронив планшет. Прошлась по кабинету, выглянула в офис, куда подтягивались самые ранние из сотрудников, и плотно закрыла дверь.

Дверь была стеклянной, как, впрочем, и стена, и слышимость здесь была отличная, поэтому дальнейшая отповедь произносилась свистящим шепотом.

– Пожалуйста, не веди себя так, – яростно накинулась на него Вика, – как будто этот ребенок пробудет с тобой долго. Потому что в самое ближайшее время мать увезет его в какую-нибудь Канаду и ты останешься с носом. Давай смотреть фактам прямо в лицо: тебе отдали дочь на передержку. Как только твоя бывшая решит личные проблемы, она немедленно заберет девочку. Поэтому ради всего святого даже не начинай играть в семью и всякое такое. Не привязывайся так сильно. Не устраивай всех этих родственных ужинов. Потом тебе будет очень грустно.

Адам слушал молча. Что ему было сказать? Он понятия не имел, какие в действительности у Лены планы, боялся ей писать и звонить, словно надеясь, что, если не напоминать о себе, про Еву просто забудут.

В том мыльном пузыре, в котором они жили втроем, а иногда еще вчетвером с Димдимом, не было места для тревог.

Ася была как сахарная вата, сладкая и понятная. Что-то из детства. Что-то беззаботное.

В ее мире не случалось печальных расставаний.

Но Вика была права – нельзя оставаться надолго в подвешенном состоянии.

– Я разберусь с этим, не волнуйся, – пообещал Адам и притянул Вику к себе. Она трепыхнулась, но почти сразу же обвила его руками за шею. – А пока закажи, пожалуйста, кейтеринг для ужина. И клининг для дома. И себе красивое платье. И, может быть, номер в каком-нибудь спа-отеле на выходные.

– Только не вздумай унижаться перед татарской родней, – пробормотала Вика, – ты им не нужен – ну и они тебе не нужны. Тоже мне!

Заливистый лай прервал ее. Коротколапый щенок Васька почти кубарем скатилась вниз по лестнице, за ним неслась Ася в своих шортах с мужскими лицами тут и там.

– Простите, – со смехом обратилась она к сотрудникам, подхватила щенка на руки и сунула нос в кружку кофе Олега, с наслаждением втянула в себя аромат и крикнула: – Ева, давай быстрее, мы опаздываем!

Адам поцеловал в щеку Вику, разомкнул свои объятия и вышел в офис.

– Ася – в такую рань! – поразился он. – Мир перевернулся, и теперь слоны держат черепаху, а не наоборот?

– Мы опаздываем, – ответила она раздраженно, как будто это он был в этом виноват.

– Куда вы вообще собрались?

– У нас новая танцевальная студия, – и Ася изобразила какой-то пируэт.

– Вы поедете в этих трусах? – не поверил Адам.

– Ради бога, я просто посижу в машине, – нетерпеливо дернула плечом Ася. – Ева!

Его дочь спускалась так медленно, как будто на ногах у нее были гири.

– А вот и наша Тортилла, – Ася подхватила ребенка под мышку. Щенок взвизгнул от счастья. – Мне надо десять рук. И карман, как у кенгуру. Почему у меня нет кармана, как у кенгуру?

– Ася, вы в тапочках! – Адам следовал за ней, не в силах поверить, что в таком виде можно выходить за пределы спальни.

– Ну и что?

– Нельзя ходить по городу в тапочках и пижаме!

– Почему?

– Это неприлично!

– Кто сказал?

Она засунула Еву в детское автокресло, вручила ей щенка, пристегнула ремень безопасности и направилась к водительскому месту.

– Вы берете щенка с собой? – не отставал Адам.

– Ну разумеется, – Ася разговаривала с ним терпеливо и снисходительно.

Как будто это ему было четыре года, а не Еве.

– Но он же испачкает мне салон!

– А вдруг нет?

Димдим был прав – его тетушку невозможно было переговорить.

– Вы просто невыносимы, – пожаловался Адам и сел на пассажирское сиденье рядом с Асей.

– А вы – сама последовательность. Для чего вы залезли в салон, если не можете меня выносить?

– Я не могу позволить, чтобы вы в таком виде сопровождали мою дочь.

– Почему? Ее репутация будет безнадежно испорченной? Ни один граф не возьмет ее в жены?

– Какой граф? – запутался Адам.

– Граф Ланфрен Ланфра. У него длинный нос и бородавка вместо пупка. Но вы не переживайте, мы бы ему и так не отдали Еву. Замужество, моя дорогая, – наставительно обратилась Ася к своей подопечной, заводя машину, – это не обязательное условие твоего выживания. Вместо этого ты можешь стать президентом земного шара, например.

– Господи, что вы несете, – простонал Адам.

– Ну, а с вами-то что такое? Откуда такое мрачное настроение поутру? – не сводя глаз с дороги, Ася протянула руку, открыла бардачок, достала оттуда чупа-чупс и сунула его Адаму. – Займите себя чем-нибудь полезным, – посоветовала она.

– Чупа-чупсом?

– Точно. Раз ваш рот полон ворчания.

Адам послушно зашуршал фантиком. Конфета оказалась приторно-вишневой.

– Я просто подумал, – признал он, – что… что будет дальше. Ну с Евой.

– А какая разница? – удивилась Ася. – Будет то, что будет, а чего не будет, того не случится.

– Но так невозможно относиться к жизни! Надо же…

– Поволноваться как следует, а то не успеете, – подхватила Ася. – Просто позвоните и спросите, что к чему, если вам так уж интересно. Ну или не звоните, если не любите спойлеры.

Адам сердито сунул ей в рот свой чупа-чупс.

– Ох, да помолчите вы!

– Вишневый, – обрадовалась Ася.

Адаму на колени забрался щенок и улегся там, молотя хвостом.

– Разве собак не тошнит в дороге? – задумался Адам.

– Нашу Васю не тошнит. Эта девочка родилась прямо в море посреди страшного шторма. Капитан пиратского корабля вышел утром на палубу, а там стоит золотой сундук с открытой крышкой, полный разных изумрудов и бриллиантов. И крохотный щеночек в розовом конверте и с кружевной салфеткой, на которой крестиком вышиты слова «Здесь была Вася».

– А дальше? – спросила Ева.

– Дальше? – Ася чуть замялась, перестраиваясь с одной полосы на другую. Для человека с чупа-чупсом во рту она тараторила слишком уж быстро, но слегка непонятно, и Адам снова забрал леденец себе. – Капитан хотел выбросить щенка за борт, потому что он был пират и злодейский злодей, который тридцать три года творил очень злодейские дела. У него было черное обугленное, как спичка, сердце и деревянная нога. Тоже обугленная, потому что однажды он пытался украсть жар-птицу, но погорел на этом деле. Но когда капитан схватил щенка за шкирку, море вдруг взволновалось, и оттуда появилась огромная фигура.

– Кракен? – деловито уточнила Ева.

– Кто? – переспросил Адам.

– Детка, не пугай папу незнакомыми словами. Он не знает про Кракена, только про Котлера. Это была огромная голубая и прозрачная собака, которая вся состояла из воды. Очень красивая. Она обрушила на злодейского злодея целое море, тогда он заплакал и пообещал, что больше так не будет. И тогда морская собака отправила капитана сажать картошку в деревне, где его черное сердце пустило сначала крошечные корешки, а потом и вовсе дало новый клубень. А щеночка морская собака бережно вынесла на берег. Это была Васина прабабка.

– А прадедка? – тут же задалась вопросом Ева.

– Приехали! – обрадовался Адам, видя, что Ася паркуется. Он выглянул в окно. – Почему танцевальная студия моей дочери находится возле киоска с мороженым?

– Потому что ребенок в моем животе подает сигнал бедствия.

– Ася, вам надо нормально завтракать, кашей!

– Ну и где я сейчас возьму кашу? – вздохнула она.

– Значит, надо вставать раньше, чтобы успеть поесть. Я оставил вам завтрак на кухонном столе.

– Детка, я тебе рассказывала сказку о мальчике, который был таким большим занудой, что сам от себя сбежал на необитаемый остров? И вот незадача: там он зазанудил себя до трехдневной икоты.

– Вы ужасно безответственная! Сама голодная, Ева голодная…

– А вы…

– Я изюм выковыряла, – неожиданно призналась Ева. – Не люблю изюм.

– Так ты позавтракала? – спросил ее Адам, оборачиваясь.

Девочка кивнула.

– А Ася была в ванной. Ее ребенок опять капри… рос.

Адаму стало стыдно. Ну и чего он набросился на собственную няню?

– Асенька, – подхалимски проговорил он, – давайте довезем Еву до студии, а потом я накормлю вас самым полезным и вкусным завтраком в мире.

– Хо-хо, – пробасила она, трогаясь с места. – Выберете только ресторан получше. В своей пижаме я произведу там фурор. Официанты будут рыдать, рассказывая страшные истории о тетке, которая осквернила своими тапочками храм общепита.

Адам вдруг так отчетливо представил себе эту картину, что не выдержал и расхохотался.

Самые лучшие рестораны в такое раннее время, конечно, не работали, но и в семейном кафе Ася тоже отлично выглядела.

Адам никогда прежде не видел, чтобы кто-то шаркал пушистыми шлепками с таким царственным величием.

– Какая у нас разница во времени с Канадой? – спросила Ася, прикончив омлет и примериваясь к сырникам.

– Там сейчас два часа ночи.

– Ладно. Позвоним туда вечером.

– А если она заберет Еву? – спросил Адам.

– Значит, ваша дочь вырастет в Канаде, что тоже неплохо. Послушайте, вы всегда будете отцом этой девочки, где бы вы ни находились. Это ни за что не изменится. Не будьте уже таким эгоистом.

– Нельзя пихать ребенка туда-сюда, как посылку, – возмутился Адам.

– Эти взрослые, – кивнула Ася, – вечно творят всякую ерунду. Ужасно сложно с ними иметь дело. То ли дело дети.

Щенок Вася согласно тявкнула, нетерпеливо ерзая на прикрученном к стулу поводке.

– Неужели вам самой не жаль будет расстаться с Евой? – настаивал на своем Адам, не постигающий глубин ее спокойствия.

– Ужасно жаль, – живо откликнулась Ася. – Но ведь, может, еще и не придется. Мы, повелители времени, никогда не расстраиваемся из-за того, чего еще не случилось. Смотрите, – она нарисовала линию вилкой на сметане, – важно четко понимать, на какой пространственно-временной точке ты находишься. Мы здесь. Завтракаем. Разговариваем. У нас все просто отлично. Теперь, – она нарисовала из этой точки несколько новых линий, которые разбегались в разные стороны. – Расставание с Евой на этой линии. На этой линии – мы печем оладушки на Рождество. На этой – далеки уничтожили нашу планету. На этой точке – ваша бывшая вернулась на родину, и теперь у вас совместная опека. Но мы пока здесь, – она снова ткнула вилкой на первую точку, – а этого всего, – Ася перечеркнула остальные линии, – еще нет. Так почему мы должны страдать от того, чего нет? Не лучше ли просто заказать десерт?

Адам молча смотрел на нее.

– Жизнь гораздо сложнее, чем вы хотите признать, – сказал он, наконец.

– О, хотите я расскажу вам историю об одном ученом чудаке, который так любил все усложнять, что носил трое штанов сразу?

Адам рассмеялся.

– Как будто у меня есть возможность избежать этой участи!

– Не хотите – не надо, – не обиделась Ася. – Я все равно эту историю еще не придумала.

И она улыбнулась ему широкой и доброй улыбкой, от которой невозможно было не улыбнуться в ответ.