Текст книги "Магический шар"

Оксюморон ballata

 
Убывает месяц хмурый
Вслед за полною луной.
 
 
В тридевятом царстве жили
Башни в гроздьях винограда,
Их готические шпили –
Солнца вечная отрада,
Возвратившийся обратно
Вслед за полною луной,
Принц, и близнецы-амуры,
Те, что правили страной…
 
 
Мечут стрелы из колчанов
Ради озорства-забавы
В стадии первоначальной
И – налево, и – направо…
И бежит от них орава
Вслед за полною луной:
Надоели шуры-муры –
Спасу нет от них весной!..
 
 
Лишь одна девчонка-фея
Теребит ключи от рая,
Со стрелою, как с трофеем,
Сердцем принцевым играя…
А над шпилями, по краю,
Вслед за полною луной
Тучи-лисы чернобуры
Ворс роняют смоляной…
 
 
На руке её – колечко,
А в другой руке – цветочек…
Принц примчался на крылечко,
На любви сосредоточен:
Он жениться хочет очень
Вслед за полною луной,
Если мимо – стрелы-дуры:
У амуров – выходной…
 
 
Но они в него не целят,
Хоть, шутя, вдогонку мчатся…
Диск звезды, почти что целый,
Расширяется от счастья…
Солнышком сердца лучатся –
Вслед восходят за Луной!
Песнь заезжих трубадуров –
Милой девочке одной!..
 
 
Убывает месяц хмурый
Вслед за полною луной
 

Проснуться в твоих поцелуях…

 
Проснуться в твоих поцелуях,
И кофе в постели глотнуть…
Аврора меня не балует,
Опять оставляя одну!
 
 
Но я, в ожидании чуда
Своё сновиденье храня,
Представлю, и плакать не буду,
Что ты обнимаешь меня!
 
 
Лишь солнца весёлая нега,
Пронзая дома сверху вниз,
Обнимет заоблачным снегом,
«Пора, – повторяя, – проснись!»
 
 
Поймём ли январским, жемчужным,
Волшебным, как водится, днём,
Что нам расставаться не нужно,
Проснувшись однажды вдвоём?
 
 
Вечор эта вьюга, и сплетни,
И прорубь крещенской воды…
И ласки, как лучик последний
Давно утонувшей звезды…
 
 
А утром сомкнутые вежды
Раскроет Авроры труба!
Сбываются сны и надежды,
Любви уступает судьба…
 

Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро

 
Меня позвали в Рио-де-Жанейро,
Но Рио-де-Жанейро – не Женева…
Курить бамбук и прятаться от пуль?
Без разницы – январь или июль,
Гуанабара и Копакабана…
На карнавалах звуки барабана,
Атлантика и статуя Христа,
Что по утрам способна воскресать,
Как снежный ком на Рождество в России,
Как в сердце – Вифлеемская звезда:
Лучи расправит, словно жизнь, проста,
В которой мы бразилий не просили…
 
 
А, может быть, Бразилию просили?
Мечты, остапобендеровски, в силе,
Как солнце – в соснах?.. Посмотри на ствол:
Внутри деревьев тоже – Рождество,
Которое на Пасху расцветает…
А в Рио – лето с вечными цветами!
Ну, что тебе, Январская Река,
Бурлящая, как предрассветный МКАД?
У нас хватает смеси колоритов:
Бетонных джунглей толчея и гам,
Но можно всё сложить к Москвы ногам
За пасодобль тридцатых, Рио-Риту…
 
 
Ах, танец предвоенный, Рио-Рита!
Панама – родина, но ты навеки слита
С моею романтической Москвой:
Крест-накрест – окна, мессершмидтов – вой,
А в разбомблённой комнате – пластинка
Всё крутится!.. Да, я – не аргентинка,
Не португалка, не гуарани.
Ко мне навстречу руки протяни
Незримо: те же струны, те же нервы,
Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро!
 
 
Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро!
И наплевать, что Рио – не Женева.
Шуршат метёлкой травы на снегу,
На озере моём, на берегу,
И звуки Бранденбургского концерта,
Что – номер пять, переполняют сердце!
Торжествен Бах, невероятен Бог,
Встречающий меня у всех дорог,
Сияющий сквозь тучи ежедневно…
Мой смелый дух сродни гуарани.
Но ты меня, смотри, не урони,
Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро!
 

Вальсируют валькирии

Я придумала созвездие вальсирующих валькирий

 
О чуткости, о мудрости, о вдохновеньи, будто бы
Мы грезим, но теории от практик далеки!
Вальсируют валькирии, свободно необутыми,
И падают под утро им на косы огоньки.
Одни сияют звёздами, другие – снегом розовым.
Давно доспехи отданы на откупы богам –
Горят сияньем северным, ковшами-медоносами.
Сто лет коней летающих никто не запрягал!
 
 
Качаются колчанами, и копьями, и латами
Созвездья, вёльва черепом, вещая, землю ест…
Вальсируют валькирии, а шлемами крылатыми
Младенцы их играются, пока не надоест.
Все Одина ослушались: и Гель, и Хильда с Христою,
И замуж были отданы, как Брюнхильда, во сне.
Оставили баталии и, не мигая, пристально
В глаза глядят избранникам, а заодно и мне!
 
 
И я, мои валькирии, давно за перемирие,
За женственности жертвенность,
За вальсы и танго.
В своей любовной лирике –
Как хочешь, так выныривай:
Коль родилась валькирией –
Не страшно ничего!
Спросила я у ясеня и Игдрассиль ответил мне:
«В любви победы ведай ты, иные – не к лицу!
И чуткости, и мудрости, и вдохновенья светел миг!
Вальсируют валькирии? И ты, давай, танцуй!..»
 

Жажда

 
Жадной вагины цветком кровавым
Прямо навстречу тебе раскрыться!
Скажешь: безумие? Крикнешь: браво!..
Первыми дом покидают крысы…
 
 
Если ловить поцелуем губы,
Грубую ткань убирая с тела –
Нежное больше не будет грубым,
Я так безумно тебя хотела,
 
 
Что и Луна показалась Чёрной…
Уголь сумеет вновь разгореться!
Если быть честной, то непритворно
Створками хлопает в горле сердце…
 
 
Если пытаться любить и верить –
Стоило жить нам на белом свете!
Вновь в темноту раскрывая двери,
Хлопает створками стылый ветер!
 
 
Знаешь, я так без тебя замёрзла:
Жизнь замерла без прикосновений…
Ветер порывист, зима промозгла,
Кровь прорастает цветком по вене…
 

Соитие

 
Ты входишь «оружьем» в меня, точно в ножны!
А всё остальное – неважно, возможно…
 
 
Во мне ты пульсируешь силою жизни,
И мы – друг для друга, и мы одержимы…
 
 
И мы – друг во друге, прекрасно и честно!
Всему остальному – на время исчезнуть,
 
 
А, может быть, и навсегда раствориться –
Соитие свято, да здравствует принцип:
 
 
Все – лишние, если свершается чудо…
Пусть волн световых возрастёт амплитуда!
 
 
Пусть наша вселенная ширится в глу́би,
Да будут в веках неразлучны, кто любит!
 
 
Да здравствуют кубок, наполненный счастьем,
И – губы, чей долг – в поцелуях встречаться!..
 

Когда рожает женщина

 
Когда рожает женщина – в ней свет
И сила целой солнечной системы!
И никого могущественней – нет.
Когда она кричит – все боги немы.
 
 
Победный вопль младенца слышим все мы.
Пришедший в мир – невинен и раздет.
Малыш сияет матерью-Вселенной:
Когда рожает женщина – в ней свет!
 
 
А новый человек – живой сюжет,
В котором заключаются все темы.
На их развитье снят любой запрет –
В младенце сила солнечной системы…
 
 
Что царствуют в нём ноты и фонемы,
То – до поры скрываемый секрет.
Над роженицей в виде диадемы
Нимб. Никого могущественней – нет!..
 
 
Через неё Творец к нам вопиет
Новорождённой собственной поэмой.
Да будет так и через сотни лет!
Когда она кричит – все боги немы…
 
 
Все вымыслы, законы, теоремы
При родах просто – суета сует.
Но если акт рожденья не воспет –
В помойку всех поэтов с кучей премий…
Когда рожает женщина – в ней Свет!..
 

Секстина для принца

 
Давай друг для друга, как в сказке, сбываться:
И эхом, и смехом, и взмахом?
Пусть мир наполняется звуком оваций,
И солнца рубинится яхонт!
Пусть будет в душе нам всегда восемнадцать,
И жизнь, как простая рубаха…
 
 
По белому снегу, что чист, как рубаха,
Мы будем друг другу сбываться –
Сплетаемся вновь, будто нам восемнадцать,
И эхом, и смехом, и взмахом!
Ты даришь мне перстень – в нём червчатый яхонт –
Под всплески дворцовых оваций!..
 
 
На пике вибраций, волшбы и оваций –
На голое тело – рубаха…
Велит целоваться помолвочный яхонт,
Мечтой сокровенной сбываться –
Друг другу мы эхом, и смехом, и взмахом…
Нам снова с тобой – восемнадцать!..
 
 
Приборов немного – гостей восемнадцать,
Стихает безумство оваций…
А в платье волшебная палочка взмахом
Мою превращает рубаху…
Желания свойство имеют сбываться…
Любовь драгоценней, чем яхонт!
 
 
Глазами богов был чарующий яхонт…
Венчанье у нас в восемнадцать…
Давай сговоримся друг другу сбываться
Под бурные тосты оваций?
Пока снова платье не стало рубахой
Без высшего знака и взмаха…
 
 
Принцессою станешь не палочки взмахом,
Владельца изменит не яхонт!
Под платьем всегда остаётся рубаха,
Как будто тебе – восемнадцать!..
Как только стихают обрывки оваций –
Все сны начинают сбываться!..
 
 
Волшебным ли взмахом
друг другу сбываться,
Простою рубахой, коль не восемнадцать?..
Но свадебный яхонт и радость оваций…
 

Давай сойдём немножечко с ума?..

 
Давай вдвоём закатимся туда,
Где можно безупречно поскандалить?
Где нам нальют за это «Цинандали»,
А мы, в огне межличностных баталий,
Бокалы бьём, и это – ерунда!..
 
 
Давай с тобой завалимся в кино –
Мириться, на последний ряд, в потёмках?
Одежду друг на друге страстно комкать
И целоваться, и шептаться громко?
Ведь мы не поступали так давно!
 
 
Давай сойдём немножечко с ума,
Хоть это, безусловно, неприлично?
Рванём, однако, к чёрту на кулички
И будем гармонично нелогичны?
Я в личку жду такого же письма…
 
 
Давай скорей, пока вокруг зима,
Валяться на снегу с тобой в обнимку
И на айфоны делать кучу снимков?
Потом поищем шапку-невидимку,
Которую я выбрала сама?
 
 
Давай любить, как будто в первый раз,
Как только юность раньше позволяла?
Как будто нам друг друга страшно мало,
Жить каждый день с тобой взахлёб, сначала,
На чистый лист бросая пару фраз:
 
 
«Люблю тебя…»?
 

Три времени сквозь время

 
Я буду думать о тебе
И ждать, как ждут мужей с войны!
И ты перешагнёшь рубеж
Небытия и тишины…
 
 
Снег будет солнышком размыт,
Когда сомкнём объятья мы.
Едва лишь встретимся, едва
Раскроют нам сердца слова
Сквозь поцелуй в конце зимы…
 
 
Пробился луч в прореху снов,
Растаял снег, ушла вода…
(Ты знал и верил всё равно,
Что я ждала тебя всегда!)
Сел на кровать, когда спала,
И одеяло – пополам…
Кто лаской солнечной согрет,
Тому не нужен и Тибет:
Друг другу мы, как зеркала!
 
 
В холстину неба льётся свет…
И шёпот ветра с пеньем птиц,
(Для них в секретах смысла нет,
Они – всевидящие, принц!)
Как струйки горного ручья,
Чью воду пьёт душа моя…
А голос твой звучит с утра:
«Проснись, красавица, пора!»
Из прежнего небытия…
 
 
Иных для нас нет в мире вод!
Дрожали крыльями любви
Сердца… Смолкал небесный свод,
Что будто виноград обвил…
Кипенье солнц у нас в груди…
Прошу, вниманье обрати –
Нас кружат ангелы с тобой
В прозрачной сфере голубой…
Мы – птиц и ангелов среди!..
 
 
Я буду думать о тебе
И ждать, как ждут мужей с войны…
А гимн весне хранил Тибет
Стозвонным эхом тишины…
Пусть неба сумрачный лоскут
Уронит снежную тоску –
Она уйдёт, а с нею – сплин,
И в море – наши корабли…
И ангелы свой круг сомкнут!
 

Замело, занесло

(Русская анапестическая октава вторая)

 
Замело, занесло
Путь, что нами взаимно был начат…
А слова, как заслон:
«Поздравляю с Татьяниным Днём…»
О любви мне скажи,
Я в плену вдохновенных чудачеств!
Вот, решаю – как жить,
Чтоб остаться с тобою вдвоём?..
 
 
Это – тайна, секрет.
Мне совсем неизвестно, что делать?
Кто мечтою согрет –
Ярче солнышка светит сквозь тьму…
Занесло, замело
Все земные миры и пределы.
Нам друг с другом тепло.
Каково тебе там, одному?..
 
 
Снятся мне по средам
Наши, пылью покрытые, даты…
Я тебя не предам,
Если, вправду, желанна, мила.
В снах целованный шрам…
Вот, когда ты придёшь… Вот, когда ты…
Береги меня сам,
Как бы долго метель не мела!
 

В шесть вечера, после войны…

 
Мы – мирные люди…
Война отгремела,
Но наш бронепоезд в пути…
Вновь падает снег, точно ветка омелы
Несмело помашет: «Лети!»
 
 
Всевидящим птицам виднее – куда нам,
Кому поцелуи дарить…
На озере Чёрном стоят секунданты
На страже дуэльной зари…
 
 
Давай потанцуем, давай потанцуем,
Как раньше, легко, в кураже?
В июне опять расцветут поцелуи,
Разлуки не будет уже!..
 
 
Пусть жизнь пролисталась,
Война отгремела,
Но встреча в назначенный час,
Как снег этот белый, светло и несмело
Вселяет уверенность в нас,
 
 
Что всё ещё будет: и вальса закаты,
Хрустальное утро вдвоём..
Поверь, опоздание – не недостаток…
Давай потихоньку споём!
 
 
Ты только дождись, это вовсе непросто:
Писать о любви на снегу!
Я послевоенные, вечные звёзды
Для нас потихоньку зажгу!..
 

Платочек

 
Лёд на асфальте в первый день зимы
Подснежником прозрачным чуть синеет,
Скользит фонарь во власти полутьмы –
Лёд на асфальте в первый день зимы…
Когда он лёг – не ощутили мы!
Ужель зима и снежный сумрак с нею?..
Лёд на асфальте в первый день зимы
Подснежником прозрачным чуть синеет.
 
 
Мы влюблены, и это – в первый раз,
Нам первый день зимы, как многоточье,
Нам утро, вечер – свет фонарных глаз:
Мы влюблены, и это – в первый раз!..
А в электричке областной сейчас
гармонь играет «Синенький платочек»…
Мы влюблены, и это – в первый раз,
И первый день зимы, как многоточье…
 
 
И что с того, что кончилась война
Давным-давно? Мы не о том хлопочем,
Чтоб в памяти была сохранена!
И что с того, что кончилась война?
Кому – война, кому – и мать родна,
А нам играют «Синенький платочек»…
И что с того, что кончилась война?
Давным-давно мы не о том хлопочем,
 
 
Как наши деды в первый день зимы,
В том сорок первом, призрачном и дальнем,
Когда припасы не завезены
И лют морозец в первый день зимы…
И слава Богу, что с тобою мы
Полны друг другом и уютом спальни,
Не как солдаты в первый день зимы
В том сорок первом, призрачном и дальнем!..
 

Мы в Царицынском парке…

 
Мы в Царицынском парке мечтали, как белые лебеди,
Никогда не расстанемся, будем навеки вдвоём!
Словно намертво шеи сплетались в восторженном лепете,
И защитой Москвы окольцовывал нас водоём,
 
 
Будто – стены Кремля, Китай-города, Белого города,
Будь то вал Земляной – не подступится сила извне!
Мы такими же птицами были, отчаянно-гордыми?
Или только казались излишне доверчивой мне?..
 
 
В отраженье – сентябрь,
листья – скользкие лодки, неброские,
Ярче радуг осенних предательства острая боль!..
То – строчит пулемёт с колокольни пером Гиляровского,
То – иронией злой «осыпает мозги алкоголь»…
 
 
Стены монастыря «украшали» частушки похабные…
Как Страстной не любить, если душу скрывает броня?
Ах, купчиха Москва, отчего же недоброю бабою
Заставляешь ты птицу кровавые перья ронять?
 
 
Не для нас оказался дворец Казакова с Баженовым,
Открестятся и Верхний, и Нижний Царицынский пруд…
Ослепляет любовь, как Василия, зодчих, Блаженного,
Но и Барма, и Постник в твореньи своём не умрут!
 
 
Возвращаюсь домой – гуси-лебеди к югу торопятся:
Всё – «не как у людей», поперёк, всё-то – наоборот!..
Я отбилась от всех… Но Покров Пресвятой Богородицы
Распростёртым Шатром осеняет свой птичий народ!
 

Зелёная ветка

 
Вокруг пространство намахорено,
А поезда, как поезда:
Опять не все идут до Ховрино,
Идут неведомо – куда?
 
 
И снова снег, и снова лужи, но
Какой-то голос мне сказал
Из узнаваемо-заслуженных:
«Конечная – Речной вокзал!»
 
 
Зачем же на Речной, помилуйте?
Я в поезде, как в корабле,
Сквозь воды Леты – в Nautiluse,
Полна фольклором, как Рабле,
 
 
Его гротеском нашпигована…
Я выйду раньше, вот же чёрт!
Хоть в Ховрино сейчас фигово нам,
Но есть метро «Аэропорт».
 
 
Куда взлетаю – непонятно мне!
Вернусь, быть может, на кольцо?
От взглядов-комплиментов пятнами
Зардеется моё лицо…
 
 
Я путешествую во времени,
А это, вобщем-то, хитро!
Моя Москва опять беременна
Конечной станцией метро…
 

Московскому пирату Коле Калиниченко

Источник вдохновения:

http://stihi.ru/2016/03/27/4204

 
Время скукожилось мордой Хароновой –
Вновь перевозчик рассеян и дрябл,
А над бушпритом – Амур маскароновый:
Лодка – не лодка, а Пьяный корабль…
 
 
Вплавь по Неглинке подземными тропами
Любят пираты Москву созерцать…
Под языками пиастры не трогали –
Ими набили сундук мертвеца!
 
 
Тёмного рома судьба Самотёчная –
Жадные глотки прожечь до Тверской…
Бьёт абордажная рифма неточная
В сердце, что связано в узел морской!
 
 
– Где ваши души? – высотки спросили.
Смех флибустьерский сорвался на лай…
Хриплый, отважный, почти что Джон Сильвер,
Вышел вперёд капитан Николай:
 
 
«Что мне киты новостроечных улиц?
Встречу девчонку – с собой уведу,
Если пиастров захочет и устриц –
Будут в таверне моллюски во льду!
 
 
Будет ей розово, будет ей астрово,
Только обратно уже – ни за что!..»
А какаду всё кричит про пиастры нам…
В сердце поэта швартуется шторм!..
 

Московские зарисовки
Баллада

 
Уродлив памятник в Москве Петру –
Впрямь, диву дашься, столько несуразиц!..
Историкам он вряд ли по нутру…
Смешенье стилей жизнь разнообразит?
Вот, постамент колонной римской дразнит,
Где флаг Андреевский украсил каждый ростр –
«Разбив свой флот», во весь поднялся рост
Наш царь, похоже, заменив Колумба?
Испанским грандом, и в чулках, Пётр – пёстр,
Хоть впору послужить рекламой клуба!..
 
 
Когда, зачем из памяти сотру
Дом на Остоженке – питейных душ оазис?
Купец Филатов, беспробудный труп,
Вдруг «резко завязал» на полуфразе:
«Кутила, мот, но – хватит безобразить!..»
И рюмкой перевёрнутой потом
Купец украсил свой доходный дом.
И архитектор Дубовской, голуба,
Не возражал, что символ – кверху дном,
А мог бы послужить рекламой клуба!..
 
 
От Рижского вокзала поутру
Автобус номер ноль бежит, как заяц.
До «Белорусской» проложив маршрут,
Он выпущен, резоном не терзаясь…
Ремонт трамвайной линии, на зависть
Проспекту Мира, всё же был закрыт.
А «заяц номер ноль» вовсю бежит,
Хоть временным вначале слыл сугубо…
Итак, случайно выведенный вид –
Реклама автотранспортного клуба!..
 
 
Envoi:
 
 
И даже если «ноль» умерит прыть –
Не сможет Пётр его остановить
У дома с рюмкою на крыше глупой.
Перевернёт опять и будет пить,
Как в лучшем духе аглицкого клуба!
 

Московская зима

 
И вновь зима на озере моём:
В снежки-смешки играют мусульманки –
Им снег в диковинку, вкуснее манки,
Их дети сыты, счастливы, резвы…
Замёрз тепло укрытый водоём,
На нём под утро выросли сугробы,
Встал снеговик, диковинный, на пробу –
Подобье азиатской головы!
 
 
Тяжёлый, влажный, тихий и слепой,
Снег закрывает щели этих мумий,
Закутанных, как будто кто-то умер,
Он хлопьями за шиворот – скорей!
Роятся чужеродною толпой
Спелёнутые в коконы ордынки,
А на Ордынке люди по старинке
Крестятся на огни монастырей…
 
 
Как снежный ком, растущий сотни лет,
Москва в боках раздастся до отказа:
И в Африку не надо ездить сразу,
Как будто ты какой-то Гумилёв!
Писать стихи о выжженной земле,
О племенах пятнистых, точно пегих,
Мечтающих о подмосковном снеге
С перчинками голодных воробьёв…
 

Гулять по октябрю

 
Познакомимся первого октября?
Этот мир от дождей ещё не набряк,
Хоть морозцы предутренние бодрят –
Сладок солнца пряник…
Бабье лето в ликующей тишине
Будет нежно нашёптывать счастье мне,
А тебе благодать, коль не глух и нем,
Прямо с неба грянет…
 
 
Это – я, береги меня и держи!
Будем вместе праздновать нашу жизнь,
Сквозь миры, пространства и миражи,
Города и страны…
А когда мы встретимся в октябре –
Захотим друг друга с тобой согреть,
Съедет солнце чуточку набекрень,
Станет лес багряным!
 
 
Разбужу поцелуем, слегка взбодрю,
И пойдём гулять мы по октябрю…
Монастырь такому богатырю
Тесноват в лопатках!
Мы пройдём сквозь собором застывший лес,
Нас не выдаст Бог и свинья не съест,
Бабье лето тоже полно чудес
Небывало сладких!
 

Покров

 
Здравствуй, Покров, снегирей приносящий,
Дождь вместо снежной крупы…
Солнечно птичье, урывками, счастье,
Сладки калины кусты.
Зимней дремотой баюкает воздух,
Жёлтые кроны слепы,
Ласки пронзительны осенью поздней,
Тих над рекой монастырь…
 
 
Так и живём предвкушением встречи
С прикосновеньем небес,
В неизречённой молитве наречий,
Что о любви говорят,
Жаждет душа постигать подоплёку,
К тайному жив интерес:
Наших страниц под одним переплётом –
Несколько жизней подряд…
 
 
Так мы, пугливые пташки, летаем,
Режем бесснежную высь…
Осень в слезах замерла золотая,
Чувствуя скорый мороз…
После полёта меня обнимая,
Сердца родного коснись!
Тайна Покрова святая, немая
Проникновенна до слёз…
 

Пионы в январе

 
ПИОНЫ В ЯНВАРЕ ОСОБЕННО ВОЛШЕБНЫ –
Как шапка на воре, горят во мне молебны!
Всем видно за версту, как дороги моменты,
Когда находишь ту, и тот с тобою, с кем ты
 
 
Способна отогреть весь мир в своей душе, но…
ПИОНЫ В ЯНВАРЕ БОЖЕСТВЕННО ВОЛШЕБНЫ!
Закроют полынью по лепесткам бутоны.
Среди зимы – июнь, а мы друг в друге тонем…
 
 
Тяжёлый, нежный цвет спонтанно раскрывался,
Как авиабилет немыслимого вальса.
«ПИОНЫ В ЯНВАРЕ, ВОИСТИНУ, ВОЛШЕБНЫ!» –
На ледяной заре любовный вальс прошептан…
 
 
Пусть, это – только сон: прошептан – не просчитан!
Вовеки тот спасён, кому любовь – защита.
Запомнить поскорей мелодию вообще б нам –
ПИОНЫ В ЯНВАРЕ ИЮНЯМИ ВОЛШЕБНЫ!
 

Новогодни розовые сумерки

 
Новогодни розовые сумерки,
И безлюдны тени на снегу…
Я огни бенгальские зажгу!
Притаилась полночь, словно умер кто…
Снег хранит безумную изюминку:
Без прохожих тянутся следы!
Всё бы это, ладно, полбеды,
Если б звук не разрастался зуммером!
 
 
Это – колокольчики с гирляндами,
Тайна, неземная мишура,
Отсветы небесного костра
В наших взглядах, при обмене взглядами!
Тихо и безветренно. Не правда ли,
Christmas bells – тоска по Рождеству?
Я люблю тебя и я живу,
Будто бы ещё с тобою рядом мы!..
 
 
Фонари бокалами качаются,
Полными искристого вина…
Если встреча душ предрешена –
Чудо непременно получается!
Маленькие ангелы в лучах ещё,
А у нас в руках по огоньку:
Я опять бенгальские зажгу,
Чтоб не заблудиться нам ночами-то!
 
 
Приходи, сквозь тени по следам –
Путь укажет первая звезда…
 

Музыка января

I

 
Уйти по снежным строчкам,
За Брамсом и тоской…
Где купол оторочен
Беззвёздно-высоко
Пушистой спинкой куньей
Из тёмных облаков,
Как шапочка, какую
Мне примерять легко!
Где бездна смотрит в душу
И звуки слёз полны…
Я тайну не нарушу
Беззвёздной тишины…
В безудержную бездну,
Лечу за звуком нот.
Скорей всего, исчезну,
Навряд ли кто найдёт!
Умчало полнолунье
Морозный Новый год…
Блестящей спинкой куньей
Оркестр вдали мелькнёт:
И дирижёр, и трубы,
И скрипки, и гобой…
Луна пойдёт на убыль –
Увидимся с тобой!..