Текст книги "Блок за 30 минут"

О, как безумно за окном…

 
О, как безумно за окном
Ревет, бушует буря злая,
Несутся тучи, льют дождем,
И ветер воет, замирая!
Ужасна ночь! В такую ночь
Мне жаль людей, лишенных крова,
И сожаленье гонит прочь –
В объятья холода сырого!..
Бороться с мраком и дождем,
Страдальцев участь разделяя…
О, как безумно за окном
Бушует ветер, изнывая!
 

Стихотворение из сборника «AnteLucem» (пер. с латыни – «К свету»). В основе сюжета – личные переживания автора, а именно, разлука с любимой Любовью Дмитриевной. Девушка отказала молодому человеку во взаимности и его душу переполняет отчаяние, он не находит себе места, а потому, радуется разгулу природной стихии, ища в этом успокоения.

Ему хочется выплеснуть весь накопившийся негатив, как это делает «буря злая»: «…Ревет, бушует буря злая Несутся тучи, льют дождем…». А он чувствует себя выброшенным на задворки жизни, лишенным надежды и крова: «…Ужасна ночь! В такую ночь Мне жаль людей, лишенных крова…». Одновременно, поэт радуется разгулу непогоды, хочет быть в это вовлеченным: «…Бороться с мраком и дождем, Страдальцев участь разделяя…» и констатирует в финале с некоторым удовлетворением: «…О, как безумно за окном…».

Создано в 1899 году.

Там неба осветленный край…

 
Там неба осветленный край
Средь дымных пятен.
Там разговор гусиных стай
Так внятен.
Свободен, весел и силён,
В дали любимой
Я слышу непомерный звон
Неуследимый.
Там осень сумрачным пером
Широко реет,
Там старый лес под топором
Редеет.
 

Трагическая потеря двух близких людей: отца и маленького сына супруги, которого он был готов признать своим, сильно морально надломила автора. Именно по этой причине, он отправляется с женой в заграничное путешествие на долгих полгода. В чужом краю Блок надеется заглушить боль от потери и найти новый смысл жизни.

По иронии судьбы, именно оказавшись далеко от дома, он начал скучать по России, по имению Шахматово, в котором он был счастлив, по былым временам. Понимая, что ничего вернуть уже нельзя, он создал данное стихотворение. По его признанию, в Шахматово даже небо было чище, выше, синее: «…Там неба осветленный край Средь дымных пятен…». Все было просто и понятно: «…Там разговор гусиных стай Так внятен…».

А главное, поэт понимает, насколько ему там было хорошо: «…Свободен, весел и силён…», но воспоминания со временем тускнеют, становятся «неуследимыми»: «…Я слышу непомерный звон Неуследимый…». Тоска так сильна, что в душе поэта наступает осень, как, впрочем, и в его жизни, что означает: предаваться сладостным мечтам – слишком поздно: «…Там осень сумрачным пером…», «…Там старый лес под топором Редеет…».

Создано в 1909 году.

Мой остров чудесный

 
Мой остров чудесный
Средь моря лежит.
Там, в чаще древесной,
Повесил я щит.
Пропал я в морях
На неясной черте.
Но остался мой страх
И слова на щите.
Когда моя месть
Распевает в бою,
Можешь, Дева, прочесть
Про душу мою.
Можешь Ты увидать,
Что Тебя лишь страшусь
И, на черную рать
Нападая, молюсь!
 

Произведение создано вскоре после свадьбы с Любовью Менделеевой. Поэт преисполнен самых светлых чувств и волнений. Его жена – это его муза, наставник, покровитель, прекрасная дама, которую следует защищать, но и самый строгий судья, которого поэт немножко побаивался. Уделяя излишнее внимание романтической составляющей брака, он забыл о физической, что злило и обижало супругу. Она часто была не в духе и критиковала мужа.

Данное стихотворение олицетворяет тот уединенный и прекрасный островок спокойного счастья, каким Блок представлял свою семью. Строчка: «…Там, в чаще древесной, Повесил я щит…» – символизирует с одной стороны, открытость, безоружность поэта перед супругой, с другой – необходимость ее защищать, как и подобает рыцарю: «…Пропал я в морях Но остался мой страх И слова на щите…». Автор ассоциирует себя с воином, который совершает подвиги ради прекрасной любимой: «…Когда моя месть Распевает в бою…» и «…И, на черную рать Нападая, молюсь!».

При этом, сама Любовь Дмитриевна хотела простого женского счастья, любить и быть любимой, детей, стабильности – ничего этого писатель ей дать не мог или не хотел. Он просто ее не понимал, а потому, действительно боялся ее гнева: «…Можешь Ты увидать, Что Тебя лишь страшусь…». Молодому человеку казалось, что супруге тоже должно быть достаточно только возвышенных чувств, как и ему.

Создано в 1903 году.

Коршун

 
Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг. –
В избушке мать, над сыном тужит:
«На хлеба, на, на грудь, соси,
Расти, покорствуй, крест неси».
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. –
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
 

Стихотворение создано по мотивам Первой мировой войны. Коршун символизирует смерть. И уже начало произведения устрашающее: «…Над сонным лугом коршун кружит И смотрит на пустынный луг…» – это значит, что луг не засеян и не обработан, поскольку в деревне не осталось больше мужчин – они погибли на войне, на лугу ничего не растет, а значит, неминуем голод.

В избе мать склонилась над своим маленьким сыном: «…В избушке мать, над сыном тужит…» и хочет, чтобы он скорее вырос, но понимает, что его судьба – незавидная: либо погибнуть в бою, либо всю жизнь тяжко работать ради куска хлеба: «…Расти, покорствуй, крест неси…». Автор задается вопросом о правомерности и необходимости войн, почему развязанные несколькими людьми, они обрекают на гибель целые страны, будет ли конец этому? Равно как, и почему Россия всегда оказывается ввязанной в самые ужасные и кровопролитные сражения: «…Идут века, шумит война…». Его вопрос остается без ответа.

С другой стороны, поэт видит решение проблемы крайней нищеты рабочих и крестьян в революции, которая в итоге привела к гражданской войне: «…Встает мятеж, горят деревни…», но и она не в силах поменять ситуацию к лучшему, становится только хуже, однако это Блок поймет сильно позже: «…А ты всё та ж, моя страна, В красе заплаканной и древней…». Финальная строчка стихотворения говорит о душевном страдании автора при виде лишений и потерь простых людей, вызванных любыми вооруженными противостояниями, войнами, революциями и говорит о то, что хватит умирать людям в бессмысленном бою, оставлять детей без родителей, а стариков – без хлеба: «…Доколе матери тужить? Доколе коршуну кружить?».

Написано в 1916 году.

Я вам поведал неземное…

 
Я вам поведал неземное.
Я всё сковал в воздушной мгле.
В ладье – топор. В мечте – герои.
Так я причаливал к земле.
Скамья ладьи красна от крови
Моей растерзанной мечты,
Но в каждом доме, в каждом крове
Ищу отважной красоты.
Я вижу: ваши девы слепы,
У юношей безогнен взор.
Назад! Во мглу! В глухие склепы!
Вам нужен бич, а не топор!
И скоро я расстанусь с вами,
И вы увидите меня
Вон там, за дымными горами,
Летящим в облаке огня!
 

Стихотворение из цикла «Город» и посвящено Петербургу. В представлении поэта, это грязный, безобразный, лицемерный и мрачный город. Он ассоциируется с абсолютным злом, ненавистью, враждой. По мнению Блока, там живут мелкие, ничтожные люди: «…Я вижу: ваши девы слепы, У юношей безогнен взор…», которым следует сгинуть, спрятаться где-нибудь: «…Назад! Во мглу! В глухие склепы!..».

Повседневная реальность видится поэту в багрово-красных тонах: «…Скамья ладьи красна от крови Моей растерзанной мечты…» – в значении того, что город подавляет людей, уничтожает их. Но жива еще надежда отыскать в этом ужасном месте светлую и чистую душу: «…Но в каждом доме, в каждом крове Ищу отважной красоты…».

Однако, найти что-то стоящее автор не надеется, а потому, собирается покинуть это место: «…И скоро я расстанусь с вами Вон там, за дымными горами, Летящим в облаке огня!..». Примечательно, что Блок неоднократно заявлял, что любит северную Венецию, он прожил там много лет и в частной переписке часто положительно о нем отзывался.

Написано в апреле 1905 года.

Поднимались из тьмы погребов…

 
Поднимались из тьмы погребов.
Уходили их головы в плечи.
Тихо выросли шумы шагов,
Словеса незнакомых наречий.
Скоро прибыли толпы других,
Волочили кирки и лопаты.
Расползлись по камням мостовых,
Из земли воздвигали палаты.
Встала улица, серым полна,
Заткалась паутинною пряжей.
Шелестя, прибывала волна,
Затрудняя проток экипажей.
Скоро день глубоко отступил,
В небе дальнем расставивший зори.
А незримый поток шелестил,
Проливаясь в наш город, как в море.
Мы не стали искать и гадать:
Пусть заменят нас новые люди!
В тех же муках рождала их мать.
Так же нежно кормила у груди…
В пелене отходящего дня
Нам была эта участь понятна…
Нам последний закат из огня
Сочетал и соткал свои пятна.
Не стерег исступленный дракон,
Не пылала под нами геенна.
Затопили нас волны времен,
И была наша участь – мгновенна.
 

Философское стихотворение-размышление о преемственности поколений и о том, что в мире должны постоянно появляться новые люди, чтобы сделать его лучше. Этот процесс неумолим и незаметен: «…Тихо выросли шумы шагов, Словеса незнакомых наречий…», «…Скоро прибыли толпы других Волочили кирки и лопаты» – как символ уничтожения старого порядка и устоев, для того, чтобы на их основе построить новые.

Именно этим новым людям жить и творить в будущем. Поэт радостно их приветствует, надеясь, что они смогут сделать важные открытия и принять важные решения, что в итоге решит множество проблем. Они – строители новых мостовых, улиц: «…Расползлись по камням мостовых Из земли воздвигали палаты…». Вероятно, им предстоит оставить в прошлом современные автору экипажи: «…Затрудняя проток экипажей…». И это появление новых граждан неуправляемо, необратимо: «…А незримый поток шелестил, Проливаясь в наш город, как в море…». Блок с восторгом говорит: «…Пусть заменят нас новые люди!..», понимая, что за прогрессом будущее.

Уход старых поколений видится поэту естественным и необходимым делом, для того, чтобы освободить дорогу молодым: «…В пелене отходящего дня Нам была эта участь понятна…» и он не видит в этом трагедии: «…Затопили нас волны времен, И была наша участь – мгновенна». Это говорит об очень правильном восприятии мира, смелых взглядах на будущее и личной храбрости поэта.

Написано в 1904 году.

Благословляю все, что было…

 
Благословляю всё, что было,
Я лучшей доли не искал.
О, сердце, сколько ты любило!
О, разум, сколько ты пылал!
Пускай и счастие и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке –
Я не утратил прежний свет.
И ты, кого терзал я новым,
Прости меня. Нам быть – вдвоем.
Всё то, чего не скажешь словом,
Узнал я в облике твоем.
Глядят внимательные очи,
И сердце бьет, волнуясь, в грудь,
В холодном мраке снежной ночи
Свой верный продолжая путь.
 

Окончательный крах семейной жизни послужил причиной для создания этого стихотворения. Несмотря на то, что жена вернулась от Андрея Белого, к которому уходила от Блока, семейную лодку было уже не восстановить и поэт это понял. Он просто позволил супруге бывать в доме так редко, как она хотела, довольствуясь мимолетными встречами: «Всё то, чего не скажешь словом, Узнал я в облике твоем…».

В данном произведении автор честно благодарит супругу и судьбу за все, что с ним было: «…Благословляю всё, что было, Я лучшей доли не искал…». Он не обвиняет никого и не озлобляется, хотя и видел так мало счастья с той, о которой мечтал годами: «…О, сердце, сколько ты любило! О, разум, сколько ты пылал!..». Ценой мимолетной, проходящей радости, стало страдание: «…Пускай и счастие и муки Свой горький положили след…», но поэт сумел сохранить свой личный внутренний свет: «…Я не утратил прежний свет…».

При этом, уже не питая никаких иллюзий по поводу любви жены, он просит у нее прощения за то, что им все равно суждено остаться вместе: «…Прости меня. Нам быть – вдвоем…». А главное, Блоку хватило мудрости, выдержки, душевных сил для того, чтобы просто продолжать свою жизнь, не злясь, не обвиняя, не мстя, а прощая, по-прежнему любя и понимая: «…В холодном мраке снежной ночи Свой верный продолжая путь» – это значит, что он самодостаточен, уважает себя и окружающих и ни на чьем обществе или любви не настаивает.

Создано в 1912 году.

Двенадцать

Черным вечером на белом снегу не устоять под порывами ветра ни одному человеку. А под снегом еще и лед, который скрыт от глаз, на нем легко можно поскользнуться.

Пожилая женщина сокрушается о том, зачем на канате от здания к зданию вывешен огромный плакат, на котором написано что-то непонятное. Ведь из такого количества материи можно было бы сшить много портянок молодым ребятам, у которых их нет.

На перекрестке буржуй боязливо прячет лицо в воротник от сильного ветра и мороза. Странный человек с длинными волосами, говорящий вполголоса, предрекает гибель России, вероятно, это писатель – Вития. Пытается незаметно пройти сторонкой за сугроб поп в длинной рясе. А раньше не боялся, ходил важно с большим пузом, сверкая крестом. Вон виднеется барышня в каракулевой шубке, которая повернулась к подружке, поскользнулась и упала.

А ветер-хулиган поднимает подолы прохожих, сминает и носит огромный плакат: «Вся власть Учредительному Собранию». И со всех сторон доносятся обрывки фраз о том, что собрание состоялось и в этом самом здании, и на нем решили: на время – десять, на ночь – двадцать пять и меньше ни с кого ни в коем случае брать нельзя. И сейчас – время спать.

Поздним вечером на улице никого не остается, кроме какого-то бродяги, который укрывается от сильного ветра. У него нету даже куска хлеба и автор доброжелательно ему советует быть осторожнее, осмотрительнее.

Несмотря ни на ветер, ни на снег, идут двенадцать человек. Они вооружены винтовками, в зубах – сигарка, на спине не хватает только ромба каторжника. Свобода без веры в Бога.

Иван и Катерина отдыхают в кабаке, у них есть керенки – бумажные обесцененные деньги временного правительства. И появились они у Ивана взамен на то, что он перешел на сторону Керенского – красногвардеец теперь стал просто солдатом последнего. Это вызывает сильную критику автора. Он призывает снять ружья с плеч, идти революционным ровным шагом и не пропускать врагов, которые повсюду. А из винтовки настоятельно рекомендует стрелять по Святой Руси, по религии.

Молодые ребята уходят служить в красной гвардии, часто не возвращаются оттуда и все, что у них там есть – порванное пальто, да трофейное австрийское ружье. Но автор утешает обещанием раздуть революционный пожар, огонь в крови и просит благословения Господа.

Тем временем, Катерина с Иваном едут на оглоблях, которыми управляет лихач и освещает свой путь электрическим фонариком, он – в солдатской шинели и закручивает черный ус, многословен, но глуп и думает, как-бы обмануть, завлечь девушку. А она – толстомордая.

У Катерины на шее и под грудью еще свежая царапина от ножа, но она спаслась тогда, а офицер – нет. Однако, она уже все успела забыть, пляшет, носит кружевное белье, блудит с офицерами, носит гетры, ест шоколад. Раньше с юнкерами развлекалась, теперь – с солдатами. Ей все равно с кем.

Автор призывает своих друзей – Андрея и Петра помочь справиться с этим лихачом, напасть на него со всех сторон. Раздаются выстрелы, Иван сбежал, а Катерина застрелена. Но так ей и надо, она это заслужила. Ровнее держите революционный шаг, ведь враги повсюду.

Снова идут двенадцать и у них, по-прежнему, ружья за спиной. Грустит Петруха, застреливший Катерину. Но автор уговаривает его не печалиться из-за такой ерунды. Сам Петр ее когда-то любил, а теперь погубил. И снова автор призывает оставить в прошлом нытье, сейчас гораздо более важная задача, чем какое-то убийство любимой девушки – революция. Некогда нянчиться с Петром. Ему следует выпрямить спину, повеселеть и закатить гулянку. Помянуть Катерину, но молиться за нее – скучно. Главное помнить: враги-буржуи – повсюду.

На перекрестке все так же стоит буржуй и прячет от холода лицо, рядом с ним – паршивый пес, поджавший хвост. Оба голодны, одиноки и никому не нужны – символы старого мира по мнению автора.

Разбушевалась вьюга, поднялся сильный ветер и Петр просит Господа о спасении. Автор вопрошает его помог ли ему когда-то золотой иконостас, спас ли он его руки от крови из-за любви? Нужно держать ровнее революционный шаг и не пропускать врагов.

Вдаль уходят двенадцать. У них нет ничего святого и они готовы к чему-угодно. Но реального врага нет. Против чего или кого они сражаются? Их глаза и сердца затуманены, они не понимают происходящего. Значение имеет только повторяющийся речитатив о том, чтобы ровнее держать революционный шаг, а власть – народу. Внезапно, впереди эти двенадцать замечают красное знамя и не могут понять, кто его несет. Окликают, угрожают, стреляют, но все бесполезно.

И только потом автор сообщает, что впереди – Исус Христос.

Написана в начале 1918 года.

Двенадцать

1

 
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер –
На всем божьем свете!
Завивает ветер
Белый снежок.
Под снежком – ледок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит – ах, бедняжка!
От здания к зданию
Протянут канат.
На канате – плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию!»
Старушка убивается – плачет,
Никак не поймет, что значит,
На что такой плакат,
Такой огромный лоскут?
Сколько бы вышло портянок для ребят,
А всякий – раздет, разут…
Старушка, как курица,
Кой-какперемотнулась через сугроб.
– Ох, Матушка-Заступница!
– Ох, большевики загонят в гроб!
Ветер хлесткий!
Не отстает и мороз!
И буржуй на перекрестке
В воротник упрятал нос.
А это кто? – Длинные волосы
И говорит вполголоса:
– Предатели!
– Погибла Россия! –
Должно быть, писатель –
Вития…
А вон и долгополый –
Сторонкой – за сугроб…
Что нынче невеселый,
Товарищ поп?
Помнишь, как бывало
Брюхом шел вперед,
И крестом сияло
Брюхо на народ?..
Вон барыня в каракуле
К другой подвернулась:
– Уж мы плакали, плакали…
Поскользнулась
И – бац – растянулась!
Ай, ай!
Тяни, подымай!
Ветер веселый
И зол и рад.
Крутит подолы,
Прохожих косит,
Рвет, мнет и носит
Большой плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию»…
И слова доносит:
…И у нас было собрание…
…Вот в этом здании…
…Обсудили –
Постановили:
На время – десять, на ночь – двадцать пять…
…И меньше – ни с кого не брать…
…Пойдем спать…
Поздний вечер.
Пустеет улица.
Один бродяга
Сутулится,
Да свищет ветер…
Эй, бедняга!
Подходи –
Поцелуемся…
Хлеба!
Что впереди?
Проходи!
Черное, черное небо.
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди…
Черная злоба, святая злоба…
Товарищ! Гляди
В оба!
 

2

 
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовок черные ремни,
Кругом – огни, огни, огни…
В зубах – цыгарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Тра-та-та!
Холодно, товарищ, холодно!
– А Ванька с Катькой – в кабаке…
– У ей керенки есть в чулке!
– Ванюшка сам теперь богат…
– Был Ванька наш, а стал солдат!
– Ну, Ванька, сукин сын, буржуй,
Мою, попробуй, поцелуй!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Катька с Ванькой занята –
Чем, чем занята?..
Тра-та-та!
Кругом – огни, огни, огни…
Оплечь – ружейные ремни…
Революционный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь –
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!
 

3

 
Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить –
В красной гвардии служить –
Буйну голову сложить!
Эх ты, горе-горькое,
Сладкое житье!
Рваное пальтишко,
Австрийское ружье!
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови –
Господи, благослови!
 

4

 
Снег крутит, лихач кричит,
Ванька с Катькою летит –
Елекстрический фонарик
На оглобельках…
Ах, ах, пади!..
Он в шинелишке солдатской
С физиономией дурацкой
Крутит, крутит черный ус,
Да покручивает,
Да пошучивает…
Вот так Ванька – он плечист!
Вот так Ванька – он речист!
Катьку-дуру обнимает,
Заговаривает…
Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом…
Ах ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая…
 

5

 
У тебя на шее, Катя,
Шрам не зажил от ножа.
У тебя под грудью, Катя,
Та царапина свежа!
Эх, эх, попляши!
Больно ножки хороши!
В кружевном белье ходила –
Походи-ка, походи!
С офицерами блудила –
Поблуди-ка, поблуди!
Эх, эх, поблуди!
Сердце ёкнуло в груди!
Помнишь, Катя, офицера –
Не ушел он от ножа…
Аль не вспомнила, холера?
Али память не свежа?
Эх, эх, освежи,
Спать с собою положи!
Гетры серые носила,
Шоколад Миньон жрала,
С юнкерьем гулять ходила –
С солдатьем теперь пошла?
Эх, эх, согреши!
Будет легче для души!
 

6

 
…Опять навстречу несется вскачь,
Летит, вопит, орет лихач…
Стой, стой! Андрюха, помогай!
Петруха, сзаду забегай!..
Трах-тарарах-тах-тах-тах-тах!
Вскрутился к небу снежный прах!..
Лихач – и с Ванькой – наутек…
Еще разок! Взводи курок!..
Трах-тарарах! Ты будешь знать,
Как с девочкой чужой гулять!..
Утек, подлец! Ужо, постой,
Расправлюсь завтра я с тобой!
А Катька где? – Мертва, мертва!
Простреленная голова!
Что, Катька, рада? – Ни гу-гу…
Лежи ты, падаль, на снегу!..
Революционный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
 

7

 
И опять идут двенадцать,
За плечами – ружьеца.
Лишь у бедного убийцы
Не видать совсем лица…
Всё быстрее и быстрее
Уторапливает шаг.
Замотал платок на шее –
Не оправиться никак…
– Что, товарищ, ты не весел?
– Что, дружок, оторопел?
– Что, Петруха, нос повесил,
Или Катьку пожалел?
– Ох, товарищ, родные,
Эту девку я любил…
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил…
– Из-за удали бедовой
В огневых ее очах,
Из-за родники пунцовой
Возле правого плеча,
Загубил я, бестолковый,
Загубил я сгоряча… ах!
– Ишь, стервец, завел шарманку,
Что ты, Петька, баба, что ль?
– Верно, душу наизнанку
Вздумал вывернуть? Изволь!
– Поддержи свою осанку!
– Над собой держи контроль!
– Не такое нынче время,
Чтобы нянчиться с тобой!
Потяжеле будет бремя
Нам, товарищ дорогой!
– И Петруха замедляет
Торопливые шаги…
Он головку вскидавает,
Он опять повеселел…
Эх, эх!
Позабавиться не грех!
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба –
Гуляет нынче голытьба!
 

8

 
Ох ты, горе-горькое!
Скука скучная,
Смертная!
Уж я времячко
Проведу, проведу…
Уж я темячко
Почешу, почешу…
Уж я семячки
Полущу, полущу…
Уж я ножичком
Полосну, полосну!..
Ты лети, буржуй, воробышком!
Выпью кровушку
За зазнобушку,
Чернобровушку…
Упокой, господи, душу рабы твоея…
Скучно!
 

9

 
Не слышно шуму городского,
Над невской башней тишина,
И больше нет городового –
Гуляй, ребята, без вина!
Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.
Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.
 

10

 
Разыгралась чтой-то вьюга,
Ой, вьюга, ой, вьюга!
Не видать совсем друг друга
За четыре за шага!
Снег воронкой завился,
Снег столбушкой поднялся…
– Ох, пурга какая, спасе!
– Петька! Эй, не завирайся!
От чего тебя упас
Золотой иконостас?
Бессознательный ты, право,
Рассуди, подумай здраво –
Али руки не в крови
Из-за Катькиной любви?
– Шаг держи революционный!
Близок враг неугомонный!
Вперед, вперед, вперед,
Рабочий народ!
 

11

 
…И идут без имени святого
Все двенадцать – вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль…
Их винтовочки стальные
На незримого врага…
В переулочки глухие,
Где одна пылит пурга…
Да в сугробы пуховые –
Не утянешь сапога…
В очи бьется
Красный флаг.
Раздается
Мерный шаг.
Вот – проснется
Лютый враг…
И вьюга пылит им в очи
Дни и ночи
Напролет…
Вперед, вперед,
Рабочий народ!
 

12

 
…Вдаль идут державным шагом…
– Кто еще там? Выходи!
Это – ветер с красным флагом
Разыгрался впереди…
Впереди – сугроб холодный,
– Кто в сугробе – выходи!..
Только нищий пес голодный
Ковыляет позади…
– Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались – поколочу!
…Скалит зубы – волк голодный –
Хвост поджал – не отстает –
Пес холодный – пес безродный…
– Эй, откликнись, кто идет?
– Кто там машет красным флагом?
– Приглядись-ка, эка тьма!
– Кто там ходит беглым шагом,
Хоронясь за все дома?
– Все равно, тебя добуду,
Лучше сдайся мне живьем!
– Эй, товарищ, будет худо,
Выходи, стрелять начнем!
Трах-тах-тах! – И только эхо
Откликается в домах…
Только вьюга долгим смехом
Заливается в снегах…
Трах-тах-тах!
Трах-тах-тах…
…Так идут державным шагом,
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.