Текст книги "Христианское зодчество: история и современность"

Новгородские храмы

В Новгороде, который раньше, чем какой-либо другой из русских городов, начал обособляться от Киева и приобретать самостоятельность, архитектура на протяжении XII в. развивалась в основном по тем же направлениям, что и в других частях Руси.

Строились более простые по композиции шестистолпные, а с последней четверти столетия и четырехстолпные храмы.

Происходят некоторые изменения в строительной технике. Они сказались в более широком, чем раньше, применении кирпича, который стали применять не только для кладки арок и сводов, как в XI в., но и для внесения большей регулярности в кладку стен и столбов. В них появились кирпичные прослойки, связывавшие лицевые ряды кладки с забутовкой и выравнивавшие постели каменной кладки. Это давало возможность пускать в дело более мелкий и менее правильный по форме камень, чем прежде, и тем самым удешевляло стоимость кладки.

Но в отличие от южнорусских построек XI в. кирпичные прослойки теперь не имели уже такого регулярного характера, как раньше; иногда они обрывались по середине стены, имели только конструктивное значение и вместе с камнем покрывались цемяночным раствором, на фоне которого выделялся обнаженный кирпич арок.

В храмовом строительстве этого периода уменьшилось количество применяемых сводов: зодчие не использовали полуциндрические и треугольные в поперечном разрезе своды, известные строителям Софийского собора.

Произошли некоторые упрощения и в форме столбов: если в первой половине и середине столетия еще применялись крестообразные, восьмиугольные и круглые в плане столбы, то в последней четверти века они уступили место самой простой форме столбов, квадратных в плане.

Размеры и вес кирпича в Новгороде в XII в. несколько уменьшились по сравнению с предшествующим столетием, и хотя кирпич оставался таким же тонким, как и раньше, но уже чаще, чем в XI в., встречался прямоугольный, а не квадратный или близкий к квадрату кирпич. Прежним оставался и раствор, на котором велась кладка стен и сводов – известковый раствор с добавлением толченого кирпича, окрашивавшего его в розоватооранжевый цвет. Таким раствором покрывалась и наружная поверхность стен.

Перед зодчими стояли задачи возведения монументальных торжественных храмов, которые бы всем своим внешним и внутренним обликом говорили о могуществе князя, на средства которого они возводились. Большая художественная выразительность монументальных новгородских храмов первой половины XII в. достигалась очень немногими и простыми средствами. В этом отношении постройки рассматриваемого времени родственны новгородской Софии с ее лаконичным и сдержанным обликом.

Основные членения фасадов – лопатки – подчеркивают и зрительно увеличивают высоту здания, разбивают их на узкие, высокие прясла, которые завершаются закомарами. Их профилировка спускается значительно ниже уровня пят закомар на лопатки.

Зодчие начала XII в. стали украшать фасады новгородских храмов нишами, подобных по форме и размерам окнам и как бы удваивающих их количество. Особенно близкими к окнам эти ниши были в то время, когда внутри их были фрески, причем небольшие размеры написанных в них фигур подчеркивали грандиозный масштаб всего здания.

Декоративными деталями, украшавшими фасады храмов, также были: зубчатые карнизы, бровки над окнами, и завершавшая барабаны аркатура и кокошники. Внутри храмы были покрыты многоцветным ковром фресок, покрывавших стены, столбы и своды.

Превращение Новгорода из княжества в вечевую республику не замедлило сказаться на архитектуре.

Вместо больших соборов в это время строили небольшие (в основном четырехстолпные со сдвинутыми к востоку столбами), но многочисленные приходские церкви, возведение которых было по средствам отдельным боярам, богатым купцам, монастырям и коллективам горожан. За счет уменьшения размеров зданий, сокращения числа повторяющихся элементов, разной ширины отдельных прясел стен, аритмичности размещения окон, отсутствия ниш на фасаде и самой простой форм проемов изменился внешний вид храмов. Они стали более простыми, безыскусственными и интимными. В строительной технике изменений не было. Внутреннее пространство храмов кажется небольшим за счет превращения угловых частей хор в закрытые помещения – приделы. Строя церковь для сограждан епископ, боярин или состоявший на жаловании у Новгорода князь, выделял в ней уголок для себя, превращая приделы на хорах в домашние церкви. На хорах свод заменялся часто деревянным настилом.

Те изменения внешнего и внутреннего облика новгородских храмов, которые произошли к концу XII в. вытекали из необходимости снизить стоимость зданий. Зодчие уменьшали размеры построек и упрощали их убранство.

С конца XIII в. в новгородском зодчестве происходят важные изменения. На смену плинфе пришел местный волховский плитняк. Кладка из плиты будет характеризовать новгородское зодчество и в XIV-XV вв.

Кладка из блоков грубоотесанного плитняка и валунов на растворе извести с песком давала чрезвычайно неровную поверхность стены и придавала храмам почти скульптурную пластичность. Кирпич использовался для возведения столбов и сводов, барабаны куполов, проемы и декоративные детали в форме продолговатых брусков крупного размера.

Новгородские церкви конца XIII-XIV вв. отличались разнообразием типов. Покрытия зданий могли быть: закомарными, трехлопастными или щипцовым (имелись варианты от одного до пяти щипцов на каждой стене). Фасады сооружений у одних делились лопатками, у других нет. Церкви строили с одной или тремя апсидами, а их фасады покрывали крупные рельефные украшения в виде крестов, кругов, звездочек, четвероугольников и других многоугольных фигур.

Главное новшество в новгородской церковной архитектуре XV в. заключалось в устройстве за счет уменьшения внутренней высоты церкви низкого подцерковья (подклета), служившего для хранения ценного имущества прихожан. Некоторые из старых церквей подверглись в это время перестройке для устройства таких кладовых, а новые уже строились с ними, что повлекло за собой появление папертей, ведших в церковь.

Довольно распространенным становится нарочитый архаизм, выражающийся в подражании старым постройкам XII в., при этом декоративная обработка фасадов становится все проще.

Новгородские церкви утрачивают величественный и праздничный характер и становятся скромными и по-домашнему уютными. Внутри этому впечатлению способствовало уменьшение высоты зданий, а снаружи – приземистые пропорции, несмотря на наличие подцерковья.

Окна новгородских церквей XV в. сблизились с окнами светских построек: они стали ниже и шире с наружной прямоугольной впадиной для ставней. Новгородские зодчие выработали и приемы убранства фасадов церквей, соответствующие их более скромному характеру. Вместо сравнительно крупных хорошо обозреваемых издали деталей, в XV в. получили широкое распространение полосы, а затем и крупные пятна узорной кирпичной кладки (бегунец, поребрик).

Памятники новгородской архитектуры XVI в. показывают, что зодчество Новгорода не сразу уступило напору новых веяний и долго отстаивало старые художественные традиции. Только постройки, связанные с официальными правительственными заказами, безоговорочно осуществили новую художественную программу Москвы.

В XVII в. новгородская архитектурная школа окончательно прекращает свое существование, вливаясь в общий поток русского зодчества.

Знаменитые новгородские храмы: церковь Спаса Нередицы, церковь Николы на Липне, церковь Феодора Стратилата, церковь Георгия в Старой Ладоге, собор Рождества Богородицы Антониева монастыря, Георгиевский собор Юрьева монастыря, церковь Параскевы Пятницы на Торгу, церковь Федора Стратилата, церковь Спаса Преображения [По: 13, 14, 28, 35, 41, 43, 45, 47, 49, 58, 62].

Московские храмы

Рост экономического и политического значения Москвы начинается уже с конца XIII в. Ее авторитет увеличивается в связи с переездом сюда из Владимира митрополита. Москва превращается в общерусский церковный центр. Московская великокняжеская власть, стала единственной силой, способной объединить Русь и дать отпор Литовскому княжеству и Золотой Орде.

В тесной связи с процессом создания Русского централизованного государства и становлением великорусской народности наблюдался быстрый подъем культуры и искусства.

Первые монументальные здания в Москве были возведены уже в конце XIII в. Это Успенский и Архангельский соборы в Московском Кремле, просуществовавшие, сравнительно недолго и уже через полвека замененные новыми постройками. Судить о типе или композиции древнейших храмов нет возможности, так как от них сохранились лишь незначительные остатки. Однако сама их белокаменная техника и резные детали свидетельствуют о том, что Москва с первых шагов продолжала традиции владимиро-суздальского зодчества.

В XIII-XIV вв. московское зодчество набирает силы и накапливает художественный опыт, отраженный в памятниках последующих веков. В конце XV в. монументальное строительство в Москве во многом имело государственный характер. На ее строительство собирают лучших мастеров: псковичей, тверичей, ростовцев. Они работают рядом с приглашенными итальянскими мастерами: Аристотелем Фиораванти, Алевизом Новым, Марко Фрязиным.

Обращение к лучшим зодчим Европы того времени было вызвано стремлением еще выше поднять художественный и технический уровень строительства при сохранении русских традиций. Появляются существенные технические новшества: наряду с белым камнем используют кирпич, деревянные связи заменяют железными, начинают применять подъемные механизмы и т.д.

В этот период усилилась исконная близость древнерусской каменной архитектуры деревянному зодчеству (декоративные детали словно вырезаны из дерева), а в зодчестве Русского государства XVI-VII вв. она проявит себя с еще большей силой. Фасады церквей получают богатое убранство: оно стало и более обильным, и более дробным. Для этого используются фасонный кирпич разных профилей и поливные изразцы различного рисунка.

Расположенные ярусами килевидные закомары, перспективные порталы, контраст между гладью стен и рельефом кирпичной, терракотовой и изразцовой орнаментики, подклеты и соответствующие им крыльца и терассы-паперти на аркадах – все это, сливаясь в одно неразрывное целое, обусловило сказочную красоту и глубоко своеобразный характер московской архитектуры XV в.

Золотым веком русского зодчества называют XVI в., когда было построено каменно-кирпичных сооружений – больше, чем за все предшествующие шесть веков развития монументального зодчества на Руси. Разнообразие типов церковных зданий удовлетворяло самые различные потребности. Выделяются четыре типичные храмовые формы: шатровая, квадратная, форма, образуемая наслоением четвериков и форма, образуемая соединением четверика и восьмерика.

Форма шатрового храма заимствована из деревянного зодчества и далека от форм византийского типа. Она представляет собой столпообразное (башенное) сооружение с покрытием в форме четырех – или многогранной пирамиды.

Храм квадратной формы образовывался двумя прямоугольниками, поставленными один на другой. При такой форме храм делился на две части – верхнюю и нижнюю: внизу устраивалась теплая церковь, а вверху – холодная. Часто наряду с высоким прямоугольником ставили другой – низкий – для теплой церкви. Эта форма самобытная, русская: ее нет ни в Византии, ни на Востоке, ни на Западе. Наряду с оригинальностью общего типа, церкви эти представляют чрезвычайно изящные своеобразные покрытия в виде многочисленных кокошников, которыми усеян весь верх здания, весьма характерны крыльца с шатровыми башенками, рундуками, с колонками русского стиля (раздутыми в середине) и самыми разнообразными украшениями по всей наружной поверхности храмов – над окнами, по карнизу, по колонкам, в виде кирпичных фигур и живописной раскраски. Это бесконечное разнообразие изящных деталей, яркая пестрота красок – голубой, белой, красной, розовой.

Также русским изобретением является форма храма, образуемая наслоением четвериков, причем вышележащий четверик уже внизу лежащего. Истоки ее старинном деревянном зодчестве. Храмы этой формы имеют балкончики на уступах между четвериками, изящные алтарные апсиды, выступающие правильными многогранниками, башенки, главки и обильную раскраску.

Храм, форма которого образуется соединением четверика и восьмерика, имеет внизу квадрат, а вверху – восьмиугольник. В нем нет столпов, свод покоится на храмовых стенках. Такую форму часто имели колокольни.

В XVI в. выдающимися художественными памятниками были ансамбли монастырей, которые совершенствовались в последующее время. В зависимости от типа монастыря и от его материального достатка, застройка монастырей была различной. Полностью архитектурный облик монастыря складывался далеко не сразу. Однако в целом монастыри Московской Руси выработали единый идеал. При этом архитектурный облик каждого русского монастыря отличался своей неповторимостью. Ни одна обитель не повторяла другую, за исключением тех случаев, когда копирование имело особой духовный смысл: например, воссоздание в Новоиерусалимском монастыре облика святынь Палестины или излюбленное на Руси повторение архитектурных форм прекрасного Успенского собора Московского Кремля.

Каждый монастырь и каждый храм обладал особенной красотой: один блистал торжественным благолепием и силой, другой создавал впечатление тихого душевного пристанища. Облик монастыря мог формироваться в течение нескольких столетий, однако монастырское строительство было подчинено сохранявшимся в веках задачам существования монастыря и его символическому значению.

Поскольку средневековый русский монастырь выполнял несколько функций, то в состав его архитектурного ансамбля входили постройки разнообразного назначения: храмы, жилые и хозяйственные помещения, оборонительные сооружения.

Обычно уже в начале сложения монастыря он огораживался стеной. Деревянная, а потом – каменная ограда, отделявшая монастырь от мира, делала его похожим на особенный город или духовную крепость. Место, где располагался монастырь, выбиралось не случайно. В учет принимались соображения безопасности, поэтому традиционно монастырь строился на холме при устье ручья, впадающего в речку, либо в месте слияния двух рек, на островах и берегах озера.

До самой середины XVII в., а в некоторых регионах и значительно дольше русские монастыри играли важную военнооборонительную роль. Большое значение они имели и в обороне Москвы, как бы кольцом опоясывая столицу: Новодевичий, Данилов, Новоспасский, Симонов, Донской. Их стены и башни были построены по всем правилам военного искусства. Во время вражеского нападения в «осадное сидение» под защиту монастырских стен собирались жители окрестных селений, и вместе с иноками и дружинниками они занимали боевые посты.

Стены хорошо укрепленных монастырей имели несколько ярусов, или уровней боя. На нижнем устанавливались артиллерийские батареи для поражения врага на подступах к крепости. Средний и верхний ярусы предназначались для подошвенного боя: с них врагов поражали стрелами, камнями, лили кипяток, горячую смолу, сыпали золу и раскаленные угли. Каждая башня в случае захвата участка стены нападавшими могла становиться самостоятельной маленькой крепостью. Склады боеприпасов, запасы продовольствия и внутренние колодцы или подземные ручьи позволяли до подхода помощи автономно выдерживать осаду.

Монастырские башни и стены выполняли не только оборонительные задачи. Основное время их роль была вполне мирной: внутренние помещения использовались для нужд монастырского хозяйства. Здесь располагались кладовые с припасами и разные мастерские: поварни, пекарни, квасоварни, прядильни. Иногда в башнях заключали преступников, как это было в Соловецком монастыре.

Башни могли быть глухими или проездными, то есть иметь ворота внутрь монастырской ограды. Главные и самые красивые ворота назывались Святыми вратами и располагались обычно напротив монастырского собора.

Над Святыми вратами часто помещался небольшой надвратный храм, а иногда и колокольня (как в Донском и Даниловом монастырях). Надвратную церковь обычно посвящали Входу Господню в Иерусалим или праздникам в честь Пресвятой Богородицы, что обозначало покровительство Господа и Божьей Матери над монастырским «градом». Нередко в этом храме, при самом входе в монастырь, совершались монашеские постриги, и вновь постриженный монах как бы впервые входил в святую обитель в своем новом состоянии.

Внутри по периметру монастырских стен располагались корпуса братских келий. В начале существования монастыря кельи представляли собой обычные рубленые избы, которые по мере роста благосостояния обители сменялись каменными домами, иногда многоэтажными. В центре жилой застройки находился главный монастырский двор, посередине которого стояли главные строения. Духовно и архитектурно ансамбль монастыря возглавлял монастырский собор, который старались построить высоким, светлым, заметным издали. Как правило, первый храм закладывался и строился из дерева самим святым – основателем монастыря, затем его перестраивали в камне, и в этом соборе находили упокоение мощи основателя.

Главный монастырский храм давал название всему монастырю. В соборе проходили главные службы, торжественно принимались высокие гости, зачитывались государевы и архиерейские грамоты, хранились величайшие святыни.

Не меньшее значение имел трапезный храм – особое здание, в котором с востока устраивалась сравнительно небольшая церковь с примыкающей к ней обширной трапезной палатой. Конструкция трапезной церкви была подчинена требованиям монастырского общежительного устава: иноки наряду с совместной молитвой разделяли и общее вкушение пищи.

Трапезная, в отличие от большого монастырского собора, могла отапливаться, что в условиях долгой русской зимы имело важное значение. Благодаря большим размерам трапезная палата вмещала всю братию и паломников.

В северных русских монастырях трапезная часто располагалась на достаточно высоком цокольном этаже – так называемом «подклете». Это одновременно позволяло сохранять тепло и разместить различные службы: монастырские погреба с припасами, поварни, просфорни, квасоварни. В монастыре кроме собора, трапезной и надвратной церкви также могли быть еще несколько церквей и часовен, построенных в честь святых или памятных событий.

Во многих монастырях с обширной застройкой весь комплекс зданий мог быть соединен крытыми каменными переходами, которые воедино связывали все постройки. Помимо удобства эти переходы символизировали священное единство внутри монастыря.

Еще одним обязательным сооружением главного монастырского двора была колокольня. Как правило, высокие столпообразные монастырские колокольни сооружались достаточно поздно – XVI-XVII вв.

Монастырь – это место, откуда люди восходят к Богу. В монастырях никто не рождается. Но в монастырях умирают. Поэтому там возникали братские кладбища, на которых погребали насельников монастыря. Многие мирские люди считали за большую честь быть похороненными рядом с братией, неподалеку от святынь и храмов, делали различные вклады на поминовение души.

По мере роста монастыря в нем появилось множество специальных служб. Они образовывали хозяйственный двор, расположенный между жилыми постройками и монастырскими стенами. На нем возводились конюшни, кожевенные и дровяные склады, сеновалы. Отдельно неподалеку от монастыря могли быть построены больницы, библиотеки, мельницы, иконописные и прочие мастерские. От монастыря в разные стороны шли дороги к скитам и монастырским угодьям – к полям, огородам, на пасеки, на сенокосы, к скотному двору, к рыбным ловлям.

Помимо ближайшей округи монастырь мог обладать землями и угодьями в отдаленных местах. В крупных городах строились монастырские подворья – как бы монастыри в миниатюре, череду служб в которых несли иеромонахи, присланные из монастыря. Подворье играло важную роль в общей жизни монастыря, через него шла торговля: привозились продукты, произведенные в монастырском хозяйстве, а в городе приобретались книги, ценности, вина.

В XVII в. фасады церквей становятся полихромными, яркая раскраска деталей, цветные поливные изразцы, придают постройкам праздничную нарядность. Целый ряд деталей становится типичным и получает широкое распространение: бочкообразные колонки, арки с висячей гирькой, наборные кирпичные наличники окон и др.

Глубокие изменения в этот период переживало шатровое зодчество. Вместо одного монументального шатра, венчающего постройку, зодчие украшали церкви двумя и даже тремя одинаковыми по высоте шатрами. Произошло полное отрицание основного принципа шатровых храмов XVI в. – полное подчинение всей композиции вертикали шатра. Исчезает и конструктивный смысл шатра как перекрытия: в таких «двойнях» и «тройнях» шатры очень невелики и представляют собой глухие, часто декоративные надстройки, поставленные на сомкнутый свод. В середине XVII в. строительство таких церквей было запрещено.

Однако шатры остались одной из наиболее излюбленных архитектурных форм, поэтому их продолжали очень широко применять, но не в качестве завершения церкви, а для венчания колоколен и крылец. Высокая, стройная столпообразная колокольня, завершенная шатром – одна из самых распространенных тем русской архитектуры второй половины XVII в.

В монастырских ансамблях, развивающихся в XVII в., характерно появление центральной вертикали – высокой колокольни, которая приобретает значение композиционной оси, согласованной с башнями стены, ограды и монастырским собором.

В 90-х годах XVII в. в русской архитектуре произошли существенные изменения. Появилось новое направление, которое часто называют «нарышкинским стилем», или «московским барокко». Влияние западноевропейской архитектуры ограничилось в основном отдельными декоративными элементами и очень мало затронуло общие композиционные принципы здания. Наиболее ярко новое архитектурное направление проявилось в строительстве небольших церквей в подмосковных усадьбах знати, близкой к царскому двору.

Знаменитые храмы Московской Руси XIII – XVII вв.: храмы Московского Кремля: Успенский собор, Архангельский собор, колокольня Иван Великий, Благовещенский собор, церковь Ризоположения; храм Вознесения в Коломенском, Покровский собор на Рву, церковь Покрова в Филях, Троицкая церковь в Останкино, церковь Троицы в Никитниках, церковь Рождества в Путинках; монастыри: Новодевичий, Данилов, Новоспасский, Донской, Троице-Сергиевский, Кирилло-Белозерский [По: 4, 13, 14, 18, 19, 21, 22, 35, 37, 41, 45, 49, 56].