Текст книги "Королевский сорняк"

Глава 12

– Тонечка? Ты спишь? – вдруг донеслось до нее.

Кирилл протянул к ней руки.

Нет, только не это! Она не может его обнимать, когда он кричит на нее и бросает на пол тарелки!!!

– Тонечка, ты ведь не спишь, правда? Послушай меня, моя хорошая…

Он все-таки обнял ее, жесткую и прямую, как гладильная доска.

– Я люблю тебя, это правда… Я не хочу тебе причинять боль… Я понимаю, что тебе трудно со мной… Просто у меня сейчас тяжелый период… Поверь, я не такой плохой, как ты думаешь…

– Я не думаю, что ты плохой, Кирюша, – прошептала Тоня. – У тебя, видимо, нервный срыв…

– Да-да, нервный срыв, именно! – горячо зашептал он в ответ. – Иди ко мне, любимая, иди сюда, обними меня… Я так соскучился по твоему телу…

«Как будто я не сплю рядом с тобой каждую ночь…» – подумала Тоня.

– Это стресс. Он пройдет, вот увидишь… Я тебе обещаю…

Его руки проникли под ночную рубашку, губы нашли ее губы, и через три минуты не осталось в мире ничего дороже этого человека, этого мужчины по имени Кирилл Богданов и его умелых рук, его нежных губ, его горячего, красивого, страстного тела, и его бредового шепота, похожего на заклинание: «Тоня, Тонечка, детонька моя… Прости меня, прости…»

…И Тоня снова пыталась заставить себя ни о чем не думать.

«Все образуется, – убеждала она себя, – не надо только ломать голову, не надо пытаться найти всему объяснение. Кирилл любит меня, и это самое главное. А остальное непременно утрясется, непременно!»

Так, под анестезией самовнушения, Тоня прожила несколько почти безоблачных дней. Но беспокойство взяло потихоньку верх, пробило брешь в искусственном анестезийном счастье и заставило Тоню однажды очнуться. И, улучив момент, она снова забралась в секретер, полный загадок, – в эту таинственную запертую комнату в замке Синей Бороды. На этот раз у нее было чуть больше времени и чуть больше присутствия духа, и она настроилась методично изучить его содержимое.

Помимо толстой пачки долларов, которая сменила позицию за это время и, кажется, немного похудела, там было довольно много бумаг, смысл которых с ходу невозможно было понять. А под бумагами, у стенки, в глубине, обнаружился пистолет.

Нет, она не подскочила, не затряслась, не впала в истерику. Она просто сказала себе: это надо обдумать.

Аккуратно вставив крышку на место, – на этот раз без труда, – Тоня направилась в кабинет. Ее интриговал запертый ящик.

…Как все ловко получается в кино! Пилочка для ногтей, шпилька для волос, разогнутая скрепка, – раз-два, и готово! Куда сложнее в реальности: как ни крутила Тоня в замочке разные причиндалы, ни один из них не отпер заветный ящик.

Ну ладно, сказала она себе. На сегодня довольно и пистолета. Впрочем, что такого особенного? Нынче многие бизнесмены имеют оружие. Уже то хорошо, что он его в секретере держит, а не в кармане. Ничего страшного, подумаешь, пистолет, эка невидаль…

Проблема в другом: чем занимается Кирилл? Что это за история с двумя директорами, двумя Кириллами Богдановыми?

Она потянулась к телефону и начала набирать номер Александры Касьяновой. Тоня не забыла, что решила больше не звонить журналистке, но…

Нет! Александра, она хоть и хорошая, и умная, она все-таки слишком цинично смотрит на вещи. Как все взрослые. Они уверены, что все знают наперед, что им знакомы все жизненные схемы! «Поверь моему опыту», говорят они, – но в их опыте ничто не оставляет надежды ни на чудо, ни на случайность, ни на оригинальность… От их опыта становится тошно. Зачем тогда вообще жить, если все так беспросветно?!

Тоня положила трубку на место. Она сама разберется во всем. И непременно увидит просвет, непременно!

На работе Тоня улучила минуту и набрала номер фирмы «Новый стиль». Она запомнила название популярного издания, от которого представилась Александра, и заговорила в трубку уверенным голосом:

– От нашего издания к вам приходила несколько дней назад журналистка Александра Касьянова для интервью с директором.

– Да-да, – подобострастно подтвердили на том конце провода.

– Сейчас материал готовится к печати, но нам нужны некоторые уточнения. В каком году открыта ваша фирма, кто был ее основателем, и сколько времени ею руководит Кирилл Богданов?

Ее попросили подождать («я здесь человек относительно новый», – сказала секретарша), и минуты три Тоня слушала, как глухо бьется ее сердце.

Еще через минуту она отключилась и застыла, тупо разглядывая уже ненужную трубку, которую она все еще крепко сжимала в руках.

Этот Кирилл Богданов, полноватый невысокий шатен с бородкой и хитрыми глазами, с которым беседовала Александра, он является директором фирмы со дня ее основания. И там никогда не было ни другого директора, ни другого владельца. Точка.

Точка была острой – заточенное острие стрелы, отравленной ядом кураре, из индейского духового ружья под экзотическим названием сарбакан. И яд стал быстро растекаться по венам, парализуя нервные окончания.

Пистолет. Странные знаки в окно по ночам. Толстая пачка денег. Мнимая бедность. Мнимый запой, мнимая фирма, мнимый бизнес… И, может, мнимая любовь?

Яд кураре и полный паралич.

…В этот вечер Кирилл пришел рано. Он был в хорошем расположении духа, шутил и ласкался, и говорил, что все идет к лучшему, и скоро у них опять будет много денег…

Тоня не задавала никаких вопросов. Накопившиеся непонятности имели слишком тяжелую атомную массу, чтобы можно было теперь легко и невзначай задавать вопросы. Риск был куда больше, чем еще одна разбитая тарелка: риск был в том, что она больше не сумеет поверить ни одному слову Кирилла.

Она сослалась на усталость, на месячные и плохое самочувствие и, приняв тайком успокоительное, скользнула в кровать и заснула.

Утром ее будил Кирилл:

– Антония, на работу не опоздаешь?

Тоня ответила, что взяла отгул. Кирилл смотрел на нее ласково, погладил по щеке:

– Ты права, тебе надо немножко отдохнуть, ты слишком много работаешь… У меня есть еще минут десять, – хочешь, я приготовлю тебе завтрак?

Тоня отказалась, снова сославшись на недомогание и отсутствие аппетита. И вскоре Кирилл ушел, наставляя ее лечиться и усиленно отдыхать… Ушел – куда? Куда он исправно уходит каждый день, если фирма на Солянке не имеет к нему никакого отношения?!

«Надо его просто выследить в ближайшие дни, – подумала Тоня. – Подгадать так, чтобы к моменту его ухода быть готовой, якобы на работу, и тайком за ним…»

Как только закрылась дверь, Тоня вскочила. Наскоро умылась, выпила чашку кофе и направилась к секретеру. Уже привычным ловким движением откинула дверцу. Со вчерашнего дня ничего не изменилось: пачка денег, ворох бумаг, фотография загадочной женщины… Да, но… – Тоня пошарила у стенки секретера за бумагами, – пистолета не было!!!

Значит… Значит… Кирилл ушел с ним? Но куда???

Внезапно в замке заскрежетал ключ.

Тоня молниеносно вставила дверцу на место и влетела в кровать, где укрылась одеялом с головой.

Она слышала его шаги в гостиной. «У него пистолет… А вдруг он пришел меня убить?» – пронеслось в голове. Бредовая мысль, это лишено смысла, но ведь все, что происходит с ним в последнее время, лишено смысла! А в мире абсурда можно ожидать чего угодно!..

Шаги направились в спальню. Тоня съежилась под одеялом. Она слышала, как Кирилл вошел и почему-то остановился недалеко от кровати. Он молчал, и она тоже замерла, прислушиваясь.

– Антония, ты спишь? – негромко спросил он.

Она никак не могла сообразить, отвечать или нет. Она никак не могла справиться со страхом. Он пришел ее убить?!

Кирилл подождал ответа, но Тоня затаилась.

– Я забыл мобильник… Вернулся за ним. Не беспокойся, все в порядке. Я тебе позвоню днем – узнать, как ты себя чувствуешь.

Кирилл ушел. Тоня села на кровати, обняв колени и положив на них подбородок. В зеркальной дверце шкафа она казалась самой себе карандашным наброском – одноцветно серым, с резкими, угловатыми чертами и заштрихованными тенями вокруг глаз и рта.

Автопортрет в зеркале нагонял тоску, а ее и без того было немало…

Кирилл заботливо обещал позвонить. Казалось бы, как раньше. Но все уже было иначе, от «раньше» не осталось и следа! Раньше ей бы ни за что не пришла в голову мысль, что он может ее убить! Пусть это и бредовая мысль, но после всех этих загадок… Она уже не знает, чего ей ждать от Кирилла.

Но ведь должно же существовать какое-то объяснение всему! Как сказала Александра, у всех вещей на свете существуют свои «зачем» и «почему». Надо их только найти!

Тоня выбралась из кровати и первым делом убедилась, что Кирилл реально ушел. Набросила цепочку на дверь, – чтобы избежать новых неожиданностей, – и вернулась к секретеру. Что он еще таит в себе? Удастся ли найти какую-нибудь зацепку, какой-нибудь клочочек факта, который поможет ей выстроить этот бред и абсурд в стройную и понятную последовательность?

Тетрадка с упражнениями по английскому. Это, пожалуй, утешает. Настоящий бизнесмен должен владеть английским, верно?

Письмо с Камчатки:

«Я понимаю, что ты очень занят, Кирюша, но ты мог бы почаще вспоминать обо мне. Ты очень редко пишешь, я совершенно не знаю, как идут у тебя дела, а ведь с тех пор, как умер твой отец, мне очень одиноко…»

…А Кирилл рассказывал о родителях так, словно оба живы-здоровы! Опять загадка: почему? Что такого – сказать, что отец умер?

Тоня посмотрела на дату: письму было уже несколько месяцев. Ответил ли Кирилл матери? Написал ли про нее, про Тоню? Мол, встретил девушку, влюблен?

Тоня снова посмотрела на конверт. Письмо было адресовано Кириллу Богданову, и пришло оно действительно из Петропавловска-Камчатского. Тоня решила запомнить обратный адрес – так, на всякий случай.

И, уже собираясь положить его на место, она вдруг обратила внимание на адрес назначения: г. Тула.

«Тула», – повторила она вслух, как будто это что-то могло прояснить. Значит, мама считает, что ее сын живет в Туле… Тогда как он живет в Москве. А как же он письмо тогда получил? На конверте переадресовки не было. Значит, он съездил в Тулу и забрал письмо, зная, что ему пишут туда. Почему?

Господи, ПОЧЕМУ???

Что это все означает???

Кажется, вместо подсказки секретер решил обрушить на ее голову только новые загадки!

Тоня сочла, что было бы нелишним позавтракать перед тем, как продолжить поиски. На сытый желудок стресс не так угнетающе действует.

Она заставила себя не торопиться. Приняла душ, оделась, поджарила яичницу с ветчиной и заварила свежий чай. Голова была совершенно пустой. Одна радость: желудок был уже полным.

Ей страшно не хотелось возвращаться к секретеру, в котором ее могли поджидать новые загадки, но она решила: узнать непременно все сегодня и до конца. Вернее, не до конца, – где этот конец, она не имела понятия, – но, скажем так, максимум.

Тоня взглянула еще раз на письмо, запомнила и тульский адрес. Мало ли что.

Никаких других личных писем в секретере не водилось. Зато она обнаружила неопрятную стопку деловых писем. Все они были напечатаны на бланках фирмы «Новый стиль» и подписаны директором Кириллом Богдановым. Причем подпись, насколько она ее зрительно запомнила, когда заглядывала в паспорт Кирилла, – подпись была, похоже, его.

Она села на стул с письмами в руках. Письма были по-русски и по-английски, и на многих имелась незначительная правка от руки. Это могло объяснить, почему письма не отправлены по назначению – это были черновики. Менее понятно, зачем Кирилл держит черновики дома. Но что уж было совсем непонятно – бланки фирмы «Новый стиль». Как она только вчера выяснила, там со дня основания работал другой Кирилл Богданов. Следовательно, ее Кирилл там никогда не работал… Или он был в фирме секретарем? Секретарша там теперь новая… Кроме того, это могло бы объяснить черновики… Да, но никак не могло объяснить уровень доходов Кирилла! Эта шикарная квартира, рестораны, подарки – все это никоим образом не соответствовало зарплате секретаря, пусть даже и высокооплачиваемого!

Сказать, что она ничего не понимала, – это ничего не сказать. У нее заломило в висках от непонятностей.

Бросить все к чертовой матери! Бежать отсюда! Пусть ее квартира занята – ее новая зарплата позволит ей снять какую-нибудь квартиренку, чтобы перекантоваться, пока жильцы съедут! И забыть Кирилла, забыть навсегда, навсегда, навсегда!!!

Слезы брызнули небольшим злым фонтаном. Зачем надо было дать ей это счастье, эту прекрасную, немыслимую любовь, этого мужчину, которого она так боготворила, чтобы все потом растоптать?! Ободрать, как обшивку с дорогого кресла, чтобы превратить драгоценную ткань в тряпку, а под ней обнажить трухлявое нутро, полное гадких насекомых?!! Кто это сделал? Как это случилось? Она обманулась в своем счастье с самого начала? Или что-то стряслось с Кириллом за это время???

Ни на один вопрос у нее, конечно же, не было ответа. И Тоня сделала то, чего не делала никогда: она налила себе коньяку и устроилась с ним в кресле. Лучше просто смаковать коньяк и не думать ни о чем…

Глава 13

…Коньяк – коварная вещь. Вместе с его терпким ароматом и немалыми градусами в нее влилась уверенность, что все само собой разрешится. Все разрешится и устроится, – мурлыкал коньяк, тихо журча в ее венах, – потому что они любят друг друга, и это главное!

Тоня повеселела. И решительно направилась к письменному столу. Секретер ей уже раскрыл все свои секреты, а в письменном столе еще существовал загадочный запертый ящик.

Тоня не забыла, что он никак не открывался. И потому она, не мудрствуя лукаво, при помощи молотка и стамески просто взломала его. Все равно вечером предстоит объяснение с Кириллом – так она решила. Он будет снова требовать, конечно, чтобы она за ним не «шпионила», но Тоня объяснит ему: так не живут любящие друг друга люди. Что между ними не должно быть секретов. Тем более таких пугающих секретов! Коньяк и Тоня приняли это решение и не видели никаких проблем в предстоящем вечернем разговоре.

Тоня весело вырвала ящик из тумбочкиного нутра и вывернула содержимое на пол. После чего села рядом, скрестив ноги, и стала разбирать то, что вывернулось. В нем Тоню заинтересовали две вещи: записная книжка – совсем другая, не та, по которой она звонила, пытаясь пригласить друзей Кирилла на его день рождения, и большая стопка фотографий, упавших белой стороной кверху.

Тоня наскоро пролистала записную книжку, ни на чем особенно не задержавшись. И положила ее себе в карман.

После чего она, аккуратно подровняв стопку фотографий, слегка рассыпавшуюся, перевернула ее.

…Лучше бы она этого не делала.

Коньяк моментально испарился из ее вен.

Она узнала фотографии: ее снимал Кирилл в разных соблазнительных позах, которым он же ее учил, в обнаженном или полуобнаженном виде, – во всяких «эротических» штучках, вроде пояса с чулками на голое тело. Они сейчас смотрелись очень шокирующе: отчужденные от их любви, они казались бездушной порнографией.

Но дело было не в этом. Совсем не в этом.

А в том, что в этой же стопке были другие фотографии. С другими женщинами. Точно в таких же позах, как Тоня.

И больше того. Там были снимки, как Тоня поняла, с сеансов того самого тайского эротического массажа, на который Кирилл столь безуспешно ее зазывал. Другие женщины были явно покладистее, и фотоаппарат это засвидетельствовал.

Женщины – разные, Тоня насчитала семь. И вдруг – она не поверила своим глазам! – на очередной фотографии на втором лежаке находилась Тоня! Да, это она, это ее лицо, ее глаза, устремленные на Кирилла, это ее чувственная и полная любви улыбка!

Помилуйте, кто тут сошел с ума??? Ведь Тоня отказалась от тайского массажа, она на него НИКОГДА не ходила!!!

Она присмотрелась к фотографии. Ее тело закрывал от объектива массажист, и видно было только ее лицо да ноги: второй массажист разминал ее ступни.

Тогда что же у нас получается… У нас получается, что это фотомонтаж??? На компьютере это легко сделать… Но зачем???

…Снова разные женщины, одна за другой. Но теперь на фотографиях Тоня узнала спальню Кирилла, его постель. На которой спала она, Тоня. И эти чужие женщины лежали на ней в самых непристойных позах, и двое мужчин, одним из которых был Кирилл, ублажали их…

Но ведь это именно то, что он предлагал Тоне! Он хотел пригласить знакомого – «второго мужчину», для разнообразия, для каких-то там ощущений… Тоня отказалась… Но Кирилл, оказывается, уже не раз проделывал это с другими! Вот они: раз, два… пять… семь… И – батюшки, снова Тоня! Это ее лицо видно между двумя спинами!!!! Это ее задранные кверху ноги! Снова фотомонтаж! Кирилл с убийственным постоянством желал вписать Тоню в этот контекст!

…Тоня уже знала, что увидит в конце стопки. Она не хотела на это смотреть, она брезгливо отложила фотографии в сторону… Но все-таки снова взяла и приоткрыла наугад стопку ближе к концу, заглядывая туда одним глазом, боясь увидеть то, что ожидала…

И быстро закрыла стопку. Она не ошиблась: там были кадры, запечатленные в клубе садомазохистов. Тоня не успела толком понять, что именно она увидела, но маски, кожаные жилеты, какие-то странные штуковины, назначения которым она не поняла и не желала понимать, все это ее глаза успели зафиксировать. Она готова была держать пари, что на какой-нибудь из фотографий окажется ее лицо – очередной фотомонтаж… Со всей очевидностью все эти примочки Кирилла возбуждали, и Тонин отказ не помешал ему предаться фантазиям. Он это уже проделал с другими женщинами и хотел во что бы то ни стало проделать с Тоней.

Он маньяк?!

Тоня поднялась, положила стопку фотографий на стол (белой стороной кверху, чтобы их не видеть), остальное сложила в ящик и запихнула его обратно.

Больше она ничего не желала искать. Ей уже стали не нужны разгадки и ответы. И без того ясно: до Тони у Кирилла было уже несколько женщин, и всех он вел по одному и тому же пути, по одному сценарию. Зачем?!

А без разницы. Важно только то, что Тоня стала очередной. Одной из.

То есть все, что она считала уникальным и неповторимым в их отношениях, для Кирилла было лишь очередным розыгрышем схемы. И она, Тоня, – очередной статисткой, вписанной им в эту схему.

Ну что ж… Кажется, она хотела узнать максимум? Вот, узнала. Кирилл никогда не любил ее. Он, Синяя Борода, просто пополнял свою коллекцию! Куда же яснее!

Тоня пошла собирать вещи. Она решила не брать самые дорогие туалеты, которые покупал ей Кирилл. Украшения тоже не стоит… Она возьмет только то, что влезет в ее старый чемодан, в котором она перевезла к Кириллу свой, тогда совсем скудный, скарб… Вот еще духи, пожалуй. Крем для лица, зубная щетка, дезодорант…

Она действовала, как сомнамбула. Никаких мыслей не осталось в голове, и Тоня тупо решала, взять или не взять шампунь и колготки…

Неизвестно, сколько времени она провела в таком состоянии, перебирая вещи, то кидая их в чемодан, то снова вынимая оттуда и грубо швыряя обратно на полку. В какой-то момент, среди полного хаоса, царившего в ее мозгу, вдруг сверкнула острая и неприятная мысль: а куда она, собственно, собралась идти? Ночевать на вокзале?!

Тоня оглядела беспорядок – и разрыдалась, рухнув на кровать рядом со старым чемоданом.

А когда устала от слез, сходила умыться, налила себе еще коньяку и села в кресло.

Куда идти? Ее квартира занята. К Галке? Попроситься на время, пока она найдет себе новое жилье? Разумеется, Тоня их с Борькой стеснит… Но дело было не в этом. Дело было вот в чем: Галка будет очень довольна. Это называется словом «злорадствовать», но слово очень неточное, потому что вести себя Галка будет сочувственно и тепло. А в глубине души будет торжествовать: вот так-то, Тонька, сказок не бывает! Ты уж губу раскатала, решила, что стала принцессой? А фигушки, сидишь ты, подруженька, у разбитого корыта и хлюпаешь носом. И, главное, теперь ты снова такая же, как я! И ничем от меня не отличаешься. Мужики – все козлы, и мой Борька, на которого ты иногда так жалостливо смотрела, как на недоумка, он еще лучший среди них, ты это когда-нибудь поймешь! У тебя, принцесса, и такого не будет!

Вот что подумает Галка, и Тоня теперь это отчетливо понимала. Уроки Кирилла не прошли даром, она стала куда менее наивной и доверчивой…

Уроки. Даже сейчас Тоня, с ее врожденным чувством справедливости, готова была признать, что Кирилл успел ей многое дать и многому научить. Но все это она бы променяла на его любовь. Лю-бовь.

А вот ее-то и не было. Он забавлялся и развлекался, и Тоня даже не хочет знать, зачем и почему у него такие странные развлечения. Важно одно: он ее не любил.

Но он не имел права ее обманывать! Он не имел права влюблять Тоню в себя! Это подло!

Она налила себе еще полрюмки. А идти-то некуда. Не просить же Александру… Гостиницу Тоня не потянет. Ха-ха, а она уже чемодан почти собрала, дура! Собрала, да только куда с ним собралась?!

А почему она, собственно, должна сбегать тайком? Она дождется Кирилла. И выскажет ему все! Он подлец, и она ему это скажет! Она ему бросит эти фотографии в морду! Она потребует ответа!

…Хмель делал свое дело.

Кирилл не мог открыть дверь: цепочка не пускала.

– Антония? – позвал он. – Открой мне.

Тоня зло усмехнулась, опрокинула в себя остатки коньяка (уже четвертые полрюмки, кажется?), слезла с кресла и пошла открывать дверь.

Кирилл хотел ее привычно поцеловать, но она отстранилась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Отлично! – Тоня покачнулась.

– От тебя пахнет алкоголем, или мне это показалось? – спросил он, искоса глянув на нее.

– От меня пахнет, да… От меня воняет. Твоим предательством. Твоей подлостью.

Кирилл молча вскинул брови.

– И, если тебе не нравится этот запах, то претензии можешь предъявлять к себе: подлость всегда дурно пахнет!

Она, гордо пошатываясь, направилась в гостиную, и Кирилл направился вслед за ней.

Тоня подошла к письменному столу, взяла пачку фотографий и швырнула ему в лицо. Они осыпались вокруг него, кружась и мелькая то белым, то цветным, и легли на пол у его ног. Кирилл не шелохнулся. Он не сводил глаз с Тони, и в его взгляде было какое-то странное выражение… Ожидание? Словно он знал, что однажды она найдет эту пачку, и теперь желал увидеть ее реакцию?..

– Что смотришь? – усмехнулась Тоня. – Думаешь, что ты меня достаточно отдрессировал? Что ты меня купил с потрохами? И я сожру это дерьмо, – она пнула ногой одну из фотографий, – не поперхнувшись?

– Ты вульгарна, Тоня, – тихо ответил Кирилл. – И пьяна.

– Ах, какой у нас изысканный вкус! Нам претит слово «дерьмо»? А разве может дерьму претить его название? Ты подлец, понимаешь? Под-лец. Я ясно выразилась? Ты не имел права втягивать меня в отношения с тобой! Я в тебя влюбилась… Я тебя еще и сейчас люблю… Но я тебя ненавижу! Меня душит твое богатство, твоя тяжелая претенциозная мебель, твоя роскошная квартира, шмотки, которые ты мне подарил, твой извращенный секс, твои загадки и сам ты! Ты мне многое дал, – не знаю, зачем ты это сделал, зачем вкладывал в меня деньги и время, – но мне нужна была только твоя любовь! А вот это, – она снова пнула ближайшую фотографию, – вот это совсем другое. Я, оказывается, вхожу в серию дебилок, которым ты преподавал уроки сексуального мастерства!

Тоня громко засмеялась. Кирилл по-прежнему стоял, не двигаясь, и смотрел на Тоню.

– Бли-и-ин! Зачем я трачу слова, что ты можешь понять? Подлецы не понимают, что они подлецы! Короче, я ухожу от тебя. Моя квартира занята, но я в ближайшие дни сниму себе что-нибудь. Мне от тебя ничего не надо: ни твоих дерьмовых подарков, ни твоих дерьмовых шмоток, ни твоего дерьмового секса. Если ты еще способен на что-то человеческое, если ты не весь состоишь из вранья и дерьма, то дай мне спокойно пожить еще несколько дней в этой гнусной квартире, которую я ненавижу, пока я не сниму себе жилье!

Кирилл все молчал, разглядывая ее.

– Свою я сдала, как ты знаешь… – Тоня сбавила обороты, словно вместе с криком и грубыми словами из нее разом выветрились и агрессия, и хмель. – Ради тебя, между прочим! Ты говорил, что денег нет, и я сдала квартиру, чтобы нам было на что жить… А в секретере у тебя лежит толстенная пачка долларов… – Она засмеялась. – Ты лгал мне на каждом шагу! Как это смешно… Вообще-то ты, скорей всего, даже не подлец… А просто у тебя сдвиги по фазе. Это, кажется, называется мифомания… Только ты мне надоел! Я хочу уйти и больше никогда тебя не видеть! Все, мы расстаемся!

Кирилл по-прежнему стоял в кругу рассыпанных фотографий, так и не сдвинувшись с места. Он внимательно смотрел на Тоню, словно что-то обдумывая.

Зависла тишина. Тоня чувствовала себя опустошенной, и никаких новых слов у нее не имелось.

– Ты все сказала? – осведомился наконец Кирилл, нарушив тишину.

– Тебе мало?

– Да хватит, пожалуй.

– Ответь только, могу ли я побыть в твоей квартире еще недельку, – но чтобы при этом ты отчетливо понял, что между нами все кончено? И чтобы ты даже не вздумал ко мне прикасаться? Это не просьба, Кирилл, это вопрос, чисто деловой. Ответь мне «да» или «нет», – но если «да», то только на моих условиях!

Он помолчал. Потом сказал на удивление мягко:

– Разумеется, ты можешь здесь жить. Столько, сколько захочешь. И, раз я тебе так ненавистен, то уйду я.

Он прошел в спальню, увидел Тонин чемодан, вывернул его содержимое на кровать, быстро сложил в него пару рубашек и галстуков, трусы и носки, еще какие-то мелочи из ванной и вышел из квартиры, не оглянувшись и не сказав больше ни слова.

Тоня, обессиленная, опустилась в кресло. Как-то так странно вышло, что как будто это она плохая и во всем виновата. А он хороший и невинно оскорбленный. А вот ведь фотографии – они до сих пор валялись на полу! И как же это так получилось, что…

Тоня налила себе еще коньяку. И остаток дня ее уже не мучили никакие вопросы.