Текст книги "Вернуть всё"

– Меня сегодня уже несколько человек пугали этой вашей Клавдией Петровной. Она что, и впрямь так страшна?

Матвей Константинович призадумался.

– Ну, с ней никто связываться не хочет. Такую уверенность в собственной непогрешимости никому не поколебать. К тому же возраст у нее почтенный. Так что сами понимаете, легче согласиться. Спорить с ней себе дороже. – И без перехода поинтересовался: – А что вы делаете сегодня вечером?

Наталья свысока посмотрела на историка. Он был ниже ее на полголовы.

– Дорогой Матвей Константинович, вас совершенно не должно волновать, чем я занимаюсь вечерами. Скажу вам честно – мы с мужем разошлись потому, что он был ниже меня сантиметров на пять. Намек ясен?

Ошарашенный Матвей Константинович немного помолчал. Потом обиженно протянул:

– Ну, если это для вас так важно…

– Конечно, важно. Мне бы не хотелось смотреть на своего спутника свысока.

Это прозвучало двусмысленно, и Матвей Константинович задумчиво почесал нос.

– Вам бы Александр Вересов подошел, сын нашего управляющего. Вы бы с ним прекрасно смотрелись вместе. Только вот…

Наталья догадалась.

– Он не приветствует разведенных дамочек?

Матвей Константинович засмущался. Он не привык к таким откровенным разговорам с женщинами.

– Что-то в этом роде.

– Да не смущайтесь вы так! Я и не думаю по этому поводу переживать. Я тоже не слишком приветствую ханжей разного рода.

– Жизнь – штука странная, – философски заметил историк, – сегодня думаешь одно, а завтра получается совсем другое. Ну да ладно, я пошел. Успехов на новом поприще!

Он ушел, а Наталья вдруг поняла, что ей ужасно хочется плакать. Но она назло себе широко улыбнулась. Вот причислили ее к разряду неприкасаемых. Недостойна она даже след целовать этого, как он сказал? Александра Вересова?

Усмехнувшись, начала записывать в тетрадь наметки для практики: что сделать в первую очередь, что во вторую. В принципе вполне можно было оставить все как есть, но уж больно это скучно.

Из здания вышли перемазанные в побелке коллеги. Елизавета Александровна с крупной кляксой белил на носу предложила:

– Может быть, вы к нам зайдете пообедать? Думаю, есть у вас нечего…

Подошедший Павел лукаво заметил:

– Наоборот. Ко мне еще вчера ходоки с продуктами потянулись. Поскольку было уже поздновато, я их у себя оставил. Продукты, естественно, а не ходоков. Так что сейчас и отдам. Пошли, Наташа!

Они вместе отправились по утоптанной тропке к пентхаусу. Вслед им уставилась не одна пара любопытных глаз.

– Не боишься, что сплетни пойдут? У нас здесь любят языками чесать.

Наталья пожала плечами.

– Как во всех деревнях. Новых лиц мало, событий еще того меньше, поэтому и сплетни. Чтоб жить веселее было.

– Для этого телевизор есть.

– Но жизнь соседская гораздо интереснее. Подумаешь, бомбы на чьи-то головы сыплются, когда Колька у собственного дома с Нюркой целовался!

Павел хохотнул.

– Да, это значимее, ты права.

Они дошли до дома, и Павел пригласил:

– Заходи ко мне, я тебе твои передачи отдам. А то мне и свое девать некуда.

– А что, тебе до сих пор продукты носят?

– А куда ж они денутся? Носят, конечно. Народ тут хлебосольный и трудолюбивый. Да и какая разница, кому отдавать излишки? Поросю или учителю? На всех хватает.

Несколько шокированная Наталья запротестовала:

– Ну, что уж ты так…

– Это не я, это мне баба Катя в свое время сказала. Для того, чтоб я не стеснялся. Так что и ты не стесняйся. Не тебе, так и без того перекормленному поросю.

В квартире Павла везде были раскиданы отвертки, детали компьютера, на окне стояло несколько мониторов, на столе – системные блоки.

– Зачем тебе столько?

– А это я по мере сил еду отрабатываю. То чинить приносят, то на апгрейд. Та же баба Катя уж очень компьютерными игрушками увлеклась, дед Вася меня костерит, где только не увидит. Она каждую свободную минутку за компом сидит.

– А он что же?

– Считает, что это дурь одна.

– Ну, в какой-то степени он прав. Если без ума в игрушки играть, то и свихнуться недолго.

– Вот и он так же говорит, только другими словами.

Павел выгреб из холодильника гору банок, склянок, пакетиков разного рода, запихал все в один большой черный пакет и отдал соседке.

– Вот, пользуйся!

Наталья оторопело взяла у него из рук доверху набитый пакет.

– Мне столько не съесть!

– А вот в этом я тебе не помощник. Можешь порося завести. С ним легче.

– А ты почему не завел?

– Почему не завел? Завел! Только он не у меня стоит, а у Веры, она в четвертой квартире живет. Она наш фельдшер. У нее три своих поросенка, вот она и моего приютила. Я все свои остатки ей отдаю.

Наталья предложила:

– Может, мне и свои ей отдавать?

– А ты вечерком к ней загляни. И познакомишься заодно. Мы здесь все друг друга знаем. В гости забегаем по-деревенски, без затей.

В семь вечера она решилась зайти к соседке, спросить, есть ли в Ивановке детский сад и как туда устроить ребенка. Та встретила ее радушно.

– Заходи, давай, не стесняйся! Ничего, что я тебе тыкаю?

– Все нормально. Мы же ровесницы.

– Меня Вера зовут. Я в местной амбулатории работаю. Ты, наверно, это знаешь. А ты биолог?

– Да.

– Это хорошо. Наверное, медсестра?

– Да. Я вообще лейтенант медицинской службы. У нас в универе военная кафедра была.

– Здорово! В общем, ежели что, я к тебе за помощью обращаться буду.

– Ну, помощи от меня немного. Я же не профессионал. Сама знаешь, как на военных кафедрах учат. По принципу «лишь бы не было войны».

Вера захихикала. Она была плотной женщиной с сильными руками, привыкшая к тяжестям.

– Павел мне сказал, что тебе наши соседки еды натащили прорву, куда девать, не знаешь.

– Ну да. Столько мне не съесть.

– Что останется, приноси. Наши поросята всему бывают рады.

В комнату заглянули сразу три симпатичные мордашки.

– Это все твои?

– Ну да. Пока трое, но, думаю, будут еще. У меня муж уж больно детей любит. Он трактористом работает в хозяйстве, а в уборку на комбайн пересаживается. Получает, слава богу, прилично. Ну, и я еще немного добавляю в семейную копилку.

– А как вы умещаетесь в двухкомнатной квартире?

– А квартира номер пять тоже наша. Мы в одной стене проделали проход, и теперь у нас четыре комнаты. Но мы на свой дом копим. Чужое это не свое.

Наталья с ней согласилась.

– Ты в огороде что-то садить собираешься?

– Если только редьку. Для всего остального поздно.

– Да, – Вера огорчилась. – Знать бы, что Дмитрий Сергеевич так быстро учителя найдет, мы бы по мелочи там что-нибудь посадили. Морковь, свеклу.

– Если посмотреть, сколько мне всего принесли, то ничего и не надо. Хотя жить за счет подаяний неприятно, конечно.

Вера замахала руками.

– Ну, какие это подаяния, ты что? Люди просто тревожатся, как бы ты обратно не сбежала, только и всего. Можешь рассматривать это как взятку. Вдруг уедешь, программу урежут, и многие не смогут поступить туда, куда хотят. Знаешь, сколько у нас выпускников в медакадемию мечтает поступить?

Наталья рассмеялась.

– Хорошо, буду рассматривать эти приношения как взаимовыручку.

– Это правильно.

В дверь постучали. Вера подхватилась и отправилась открывать. Раздался мужской баритон, и в комнату, нагнув голову, чтоб не удариться о притолоку, вошел высоченный мужчина. Приглядевшись, Наталья поняла, что не мужчина, а парень. Красавец, голубоглазый блондин, ему бы только в кино сниматься, русских богатырей играть. Вдруг возникло ирреальное ощущение, что она знает его давным-давно. Она тряхнула головой, избавляясь от наваждения.

Он внимательно посмотрел на нее. Под этим взглядом ей захотелось выпрямиться и поправить волосы. Она удивилась. Что с ней такое? Он же не ее начальник! С чего ей захотелось выглядеть как можно лучше? Она давно отвыкла охорашиваться перед мужчинами.

– Вы, наверное, Наталья Викторовна? – его красивый голос обволакивал, как облако. – Мне о вас Жанна сказала.

Он произнес имя Жанна с таким уважением, что у Натальи неприятно защемило сердце. Она в изумлении подумала: неужели я ревную? Но с чего? Этот богатырь мне совершенно чужой!

Спохватившаяся Вера принялась их поспешно знакомить:

– Ой, извини, Наташа, у нас Сашку все знают.

Зашедший в комнату жилистый мужчина сердито поправил:

– Какой он тебе Сашка! Он давным-давно Александр Иванович!

Вера отмахнулась от нравоучений мужа.

– Хорошо, хорошо! В общем, это наш главный агроном. И не думай, что он стал главным, потому что у него папа управляющий, у него у самого голова на плечах есть!

Наталью осенило: да это же тот самый Александр, о котором Матвей Константинович говорил, что он ей подходит. Да, по росту-то он ей в самый раз. Да и по всем остальным параметрам тоже, но вот только она-то ему не ровня. По меркам селян, разведенная женщина сродни падшей гулене.

Мужчины враз посмотрели на Веру: ее слова отдавали каким-то неприятным подтекстом.

– Хватит и Александра. Иванович это лишнее. – Он повернулся к хозяину, решив, что ритуал знакомства окончен. – Давай выйдем, Петр, мне с тобой потолковать надо.

Мужчины вышли, и женщины остались одни.

– Ой, я и забыла тебе сказать, что моего-то Петькой зовут. А на Сашку ты внимания не обращай. Он парень простой, но с принципами. Староверы они все такие. Мой тоже старовер.

– А ты?

– Я в православной вере крещеная. Хорошо, что теперь разрешили в одной церкви молиться, а то раньше он в молельный дом ходил, а я в наш сельский храм. Ты его не видела? Ему двести лет. Красивый – жуть. Теперь, когда в праздники на службу все село собирается, он полный. А то раньше пустой стоял. Нас-то человек сто было, не больше. Остальные староверы.

Наталью не очень интересовали проблемы религии. А вот Александр зацепил. И сильно.

– Александру Жанна нравится? Она очень красивая.

– Красивая. Только по ней Павел сохнет. Он из-за нее сюда и приехал. А Сашка по младшей сестре убивается, Аньке. Она сейчас в универе учится. А Сашка сельхозакадемию заочно закончил. С красным дипломом. Он вообще-то очень умный. Только вот строгостей насаждает – море. То нельзя, это нельзя. Но я не жалуюсь. Это все для пользы дела. Давай-ка чаю попьем, а то уболтала я тебя совсем.

– Нет, нет! – Наталья даже испугалась. – Я только что пирог съела, его баба Катя принесла. Очень вкусный. Я тут у вас растолстею, и буду как клумба.

Вера фыркнула.

– У нас тут мужики худосочных баб не любят. Они справными должны быть.

– Ну, Жанна-то худенькая.

– Да что ты на ней зациклилась! Она хороша, но у нас и не хуже бабы есть. Ты же не замужем?

– Я разведена, и дочке три года. Так что я у вас здесь котироваться не буду. И не по причине худобы.

Вера немного погрустнела. Но потом залихватски махнула рукой.

– Это ерунда! Если мужик полюбит, то ему все равно будет, разведена ты или нет.

– Это ты правильно сказала: если полюбит. Вот в этом-то вся и проблема. У вас много мужиков под два метра?

– Немало. Правда, все больше белобрысые, как Сашка.

– Мне брюнеты и не нравились никогда.

Вера притихла.

– Надо подумать, кто тебе подойдет.

– Нет, нет не надо! – Наталья обеспокоилась скоростью, с какой соседка решила ее пристроить. – Я как-нибудь сама.

– Ну, как знаешь, – с сомнением согласилась Вера. В ее тоне явственно звучало: что-то в первый раз у тебя не получилось. – А почему ты развелась?

– Это не я развелась, а со мной. – С невеселой усмешкой призналась Наталья. – Яков нашел дамочку побогаче, с машиной, квартирой и своим магазином. Неважно, что она была в два раза его шире и на десять лет старше. У них уже сын родился.

Вера онемела.

– Это как? Я слышала, что в городах мужики себя за деньги продают, но чтобы от жены с ребенком уходить к богатой бабе, это ж каким подлым надо быть!

– Он себя считает не подлым, а практичным.

– А алименты-то он хоть платит?

– Откуда у него деньги? Он на подачки богатой жены существует. А та каждый его шаг контролирует.

Вера смогла только прошептать, прижав руки к горевшим щекам:

– Нет, это ж надо! Ну, у нас здесь такого отродясь не бывало!

Наталья поднялась и принялась прощаться:

– Ухожу, у тебя и без меня дел полно.

Подтверждая ее слова, из соседней комнаты раздался детский плачь и вопль:

– Это мое! Отдай!

Видно было, что Вера разрывается надвое: ей и с новой знакомой хотелось поболтать подольше, и семьей пора было заняться. Прекращая ее сомнения, Наталья махнула рукой и вышла.

На крыльце стояли Александр с Петром и о чем-то негромко говорили. Увидев ее, дружно пожелали спокойной ночи. Попрощавшись с ними, Наталья с неожиданным смущением быстрым шагом прошла мимо и скрылась в своей квартире.

Закрыв дверь, прошла в комнату и присела в кресло. Что это с ней? Такого странного опустошающего чувства ей еще испытывать не довелось. Ощущение, что они давно знакомы, не исчезало. Может быть, она и впрямь когда-то с ним встречалась?

Нет, этого не может быть. Она бы никогда не забыла эти голубые глаза. Да и вообще забыть Александра невозможно. Просто она стосковалась по настоящему мужчине, за которым можно чувствовать себя как за каменной стеной. Жаль только, что этот мужчина не для нее. Так что нужно выбросить глупые фантазии из головы. Жить нужно реальностью.

Она встала и вышла в огород. Солнце неспешно садилось за горизонт, на село спускалась ночная дымка. Южнее, где жила она, в это время было уже темно. Она подумала о дочке, которая спит в своей кроватке, и вздохнула. Наверняка она спрашивала перед сном, где мама и когда она придет.

Но ничего. Вот она немножко обустроится и заберет дочурку к себе. Завтра надо будет выяснить, есть ли здесь детский сад. Наверняка есть, ведь оставляет где-то Вера своих детей, когда уходит на работу. И почему она об этом у нее не спросила, ведь для этого и шла? Появление Александра все мысли спутало?

Надо помнить хорошую русскую пословицу: не в свои сани не садись. Умнее надо быть, умнее! Достаточно жизнь ее учила, хватит. Не нужно ей лишних осложнений. Теперь, когда у нее появилась возможность жить спокойно, она не будет искать неприятностей. А мужчины – это сплошные неприятности. В этом она давно убедилась.

Глава третья

Около полуночи, управившись с делами, Александр пошел к дому Берсеневых. Он жутко устал, но ноги все равно несли его по знакомой тропинке. Как он и ожидал, на их обычном месте уже сидел Павел. Они молча пожали друг другу руки и уставились на окна девичьей половины.

Павел по привычке курил, глубоко затягиваясь, и Александр сел с подветренной стороны, чтоб ветер относил дымное облако прочь.

– Ты бросить курить не пробовал?

– Причины нет. Вот появится, и брошу.

Александр молча покрутил головой. Павел кантовался в Ивановке уже больше года, но проку от этого не было.

– Дело твое.

Они молча смотрели на окна и мелькавшие за ними силуэты. Павел затушил окурок, уложил его в уже весьма приличную кучку и повернулся к Александру.

– Как тебе новая учительница? Ты ее видел?

– Да случалось пару раз. Баба как баба.

По его пренебрежительному тону Павел понял, что Наталья на него впечатления не произвела.

– Она ничего. И даже не в смысле симпатичная, а потому что у нее огонек в душе есть. И характер.

– Она же разведена.

– Ты прямо как клеймо на ней поставил. И что, что разведена? Не ее вина, что муженек у нее паскудой оказался.

– От хорошей жены еще ни один муж налево не ходил. А тем более к другой не уходил.

Павел иронично согласился:

– Конечно. А ты в курсе, что это ее Яков нигде не работал? Сидел на ее шее. Она же училась, ребенка поднимала и этого борова кормила. Покуда он кормушку получше не нашел.

– Это она тебе наплела? Разведенные бабы все такие – их послушать, так они ангелы во плоти, а мужья у них черти безрогие.

– Да нет, Наталья о своем бывшем ни слова не говорила. Это ее брат Мишке все как на духу выложил. Они же с Мишкой друзья. Он, видишь, сестру любит, и не хочет, чтоб разные охламоны о нее свои языки чесали. Вот и написал, как дело было. Кстати, приписал, что она никогда жаловаться не будет, поэтому и пишет, чтоб кривотолков не было.

Александр свирепо сверкнул глазами на «охламона», сразу сообразив, кого имеет в виду Павел.

– Ты на меня глазищами-то не зыркай, я ведь тебя не боюсь. Но, если есть желание, ты всегда можешь вызвать меня на дуэль.

Александр потрогал вывернутое когда-то Павлом плечо.

– Нет, спасибо, мне мои руки дороги. Я видел, как ты парней на кружке дзюдо тренируешь. Мне для тебя тренажером служить вовсе неохота. У меня еще с прошлого раза плечо побаливает.

– Ладно, я шучу.

В девичьей половине погас свет, и они замолчали, думая каждый об одном – как бы очутиться рядом с теми, кого любят.

– Я слышал, как тебе батя говорил: не по себе дерево гнешь. Может, так оно и есть?

Александр набычился.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты никогда не думал, что ты Аньку просто задавишь?

– Глупости какие-то порешь! С чего это я ее задавлю?

– Ну, если женишься. Тяжеловат ты для нее.

Даже в темноте было видно, как покраснел Александр.

– Не думаю. Я ее беречь буду.

– Не знаю, не знаю. А как она рожать будет? От тебя детеныш маленьким ведь не будет.

– Заткнись, а? И без тебя тошно.

– Вот именно. Ты и сам понимаешь, что вы с ней слишком разные. А вот с Натальей вы бы друг другу прекрасно подошли.

– Ты с чего это свахой заделался?

– Не знаю. От скуки, может.

– Так съезди куда-нибудь на Мальдивы. Отдохни, развейся. Может, и перестанешь чушь нести.

– А почему чушь? Чем тебе Наталья не угодила?

– Я никогда на чужие подстилки не зарился. Пусть и брошенные.

– Это ты зря. Я не в смысле, что не зарился, а в том, что Наталья не подстилка. Она нормальный человек.

– Вот и женись на ней сам. Чего другим-то ее навяливаешь?

– Не могу. Она меня выше на целую голову. Я себя с ней недомерком каким-то чувствую.

– Вы с ней одного роста, ты даже повыше будешь. Так что не выдумывай. Ерничать ты мастер, это каждый знает.

– Ладно, ладно, не гоношись. По домам? – Павел встал и потянулся, разминая уставшие мышцы. – Или на пруд, искупнемся?

Александр поднялся следом, аккуратно отряхнул джинсы.

– Я домой. Мне завтра по полям с утра проехать надо, пока не жарко. Я же работаю, а не филоню, как некоторые.

– Эти некоторые, между прочим, сантехнику в школе меняют, хотя им это по статусу не положено. Помочь слабо?

– Вы и без меня прекрасно справитесь. У вас это гораздо лучше получается.

– Правильно, потому что мы универсалы. В отличие от некоторых агрономов, которые только на травку любоваться умеют.

– Да ну тебя! Балабол! – беззлобно ругнулся Александр. – Я пошел! Пока!

Павел сумрачно поглядел ему вслед. Ему нравился Сашка своей основательностью и надежностью. Но вот его допотопных взглядов на жизнь он понять и принять никак не мог.

– Чужая подстилка! Это ж надо!

Надеясь, что Наталье никогда подобных слов слышать не доведется, пошел к пруду. Из-за туч выглянула улыбающаяся полная луна, и он принялся плавать, стараясь ни о чем не думать, интенсивным движением выгоняя из тела накопившуюся похоть.

Александр пришел домой, осторожно зашел к себе. Он жил в родительском доме, даже не в доме, а в пристрое с отдельным входом. Отец отделил его еще лет пять назад, когда он заявил, что давно уже не маленький и не надо матери его ждать по вечерам.

Это было удобно, теперь он приходил и уходил, когда вздумается, но в любой момент мог зайти в родительский дом, чтоб перекусить или взять чистое белье. Мать до сих пор считала его несмышленышем, неспособным последить за собой. И он этим пользовался. А что? Не будет же он сам себе одежду стирать? Не мужское это дело. Женится, этим будет заниматься жена.

Скинул одежду, остался в одних трусах и бухнулся в постель. Хотя и здорово хотел есть, решил на родительскую половину не ходить, не тревожить мать. Она непременно соскочит и примется его кормить, как маленького. Ему было ее жаль, хотя она не работала и говорила, что ухаживать за мужем и сыном ей не в тягость, а в удовольствие. Его старшая сестра, Катерина, давно была замужем и жила с мужем, моряком дальнего плавания, на Дальнем Востоке.

У нее было двое детей, и они часто общались по скайпу, но, если честно, никаких особо радостных чувств это общение у него не вызывало. За десять лет они отвыкли друг от друга. Да и племянники его скорее утомляли. О чем можно говорить с семи– и пятилетними карапузами? Мать с ними сюсюкала, а он старался поскорее отвязаться от этой натужной радости.

Интересно, Павел шутил сегодня или нет, говоря, что он Аньку просто раздавит? У этого чертяки никогда не поймешь, шутит он или нет. Все бы ему ёрничать да подначивать. Впрочем, Жанка тоже такая.

Чтоб там Павел не говорил, от Аньки он не отстанет, нет. Сколько ему было, когда он впервые посмотрел на нее влюбленными глазами? Еще в старших классах школы. Ей, наверно, и четырнадцати-то не было. И думала она о нем только как о друге своей сестры, да и сейчас так думает. Она уверена, что они с Жанкой поженятся, хотя у него и в мыслях ничего подобного никогда не было. Жанна хорошая девчонка, конечно, но уж очень командовать любит. Вот Павел как раз по ней. Хорошая из них получилась бы пара. Оба высокие, стройные, ловкие. И подначивать любят.

А вот из него и Ани тоже получилась бы хорошая пара. Хотя она его ниже сантиметров на сорок. А, может, и больше. И рядом с ним кажется тростиночкой. Тронь, переломишь. Отец постоянно ему говорит, что они с Аней не пара. Но что делать, если он давно и безнадежно в нее влюблен?

Скоро сентябрь, и она снова уедет в университет. В этот раз он обязательно с ней поговорит. Больше не будет ждать, когда она вырастет. Да и ему жениться пора. Мать вон уже переживает. Вот встретит ее как-нибудь одну, и поговорит. Может, даже домой к ней зайдет. Вся ее семья в школе будет, ему никто объясниться с ней не помешает.

Вот только хватит ли у него на это смелости? Ведь каждый раз он дает себе это обещание, и каждый раз, посмотрев в ее неправдоподобно синие глаза, о нем забывает.

Но в этот раз он это обещание непременно выполнит.

Решив это, заснул и спокойно спал до утра.

Утром пошел на родительскую половину. Мать уже хлопотала на кухне. Отец тоже встал и плескался во дворе, обливаясь водой из колодца.

– Ты на колодец не пойдешь?

– Нет. Я уже у себя умылся. Да и плечо побаливает, наверное, гроза сегодня будет.

– Вот ведь этот Павел! И как он тебе теперь в глаза-то глядит? Вывернул тебе руку, и хоть бы что! На него заявление в полицию написать надо было!

– Глупостей-то не говори, мать! – остановил ее вошедший в дом Иван Александрович. Он был в одних шортах, с голым торсом, весь в маленьких каплях воды, стекающих по загорелой коже. Он был ниже сына, но такой же крепкий и основательный. – Я вот не разу не видел, чтоб Павел к кому-то приставал. Или жить учил. А вот наш охламон этим без конца занимается. Он же самый умный.

– Правильно, батя. Я первый полез. Вот и нарвался. Павел парень что надо.

Анфиса Николаевна недовольно поджала губы, но промолчала. По ней никакой парень правильным быть не мог, раз он покалечил ее дорогого сыночка.

Мужчины поели, на ходу поблагодарили мать и отправились на работу, оставив ее хлопотать по хозяйству.

Александр взял Ниву и принялся колесить по полям, проверяя зрелость ржи, овса и гречихи. Пшеницу они не выращивали, в их краях она росла плохо. По дороге заехал по поручению отца на дальнюю ферму возле деревни Колокольчиково, и ему не понравился грязный двор фермы. Бригадир оправдывался:

– Да трактор у нас уже неделю в ремонте! Никак запчастей из города не привезут.

– А дома ты тоже трактором убираешь? Пусть скотники тележки возьмут и вилы в руки. Да и ты помоги. А то развели антисанитарию. Смотри, на следующей неделе отец сам будет всё хозяйство объезжать. Попадете под горячую руку, меня не виновать.

Бригадир сдвинул кепку на лоб и почесал затылок.

– Спасибо, что предупредил, а то попали бы как кур в ощип. Сегодня же уберем.

Уставший и несколько раздосадованный, Александр возвращался в Ивановку. По дороге он увидел новенькую учительницу, о которой Павел отзывался с таким пиететом. Он встречался с ней несколько раз, случайно, то в одном, то в другом месте. И ничего особенного в ней не замечал. По его мнению, она была слишком высока для нормальной женщины. Хотя приятно уже то, что ему не приходилось сгибаться в три погибели, чтоб заглянуть ей в глаза.

Она не спеша шла по обочине дороги в сером с яркими красными маками сарафане. Александр скривился. Разведенкам не к лицу носить такие яркие вещи. Надо бы что-нибудь поскромнее. Или она так себя предлагает? Последняя попытка выйти замуж, так сказать?

Ему хотелось проехать мимо, но, подумав о том, что скажет тот же Павел, если узнает, он вздохнул и притормозил рядом.

– Подвезти? – он надеялся, что она поймет по его скорбному тону, что подвозить ее он не хочет, и откажется.

Но она не поняла.

– Спасибо! Я так устала.

Уже в салоне она поняла, кто за рулем, и вся как-то сжалась. Александр это заметил. Неужели ей кто-то передал его о ней мнение? Или она знает, как к ней относятся сельчане?

– Как вы устроились? – он спросил это исключительно для проформы, ему были совершенно неинтересны ее дела.

Это она расслышала, поэтому ответила спокойно и равнодушно.

– Нормально.

Он не ожидал услышать ответ, сказанный в том же тоне, что и его вопрос, и спросил уже с некоей толикой заинтересованности:

– А как односельчане? Не обижают?

– Нет, конечно! – Наталья искренне удивилась. – Наоборот.

– Это как?

– Уж слишком привечают.

Александр хотел сказать, что люди у них в селе жалостливые, но прикусил язык. Но она поняла это и без слов.

– Да, они сочувственные очень. Все хотят меня замуж пристроить. Считают, что баба без мужика не человек.

Он опешил. От женщин он никогда таких высказываний не слышал. Осторожно спросил:

– А у вас другое мнение?

– Абсолютно. За свою жизнь я убедилась, что от мужчин нужно держаться подальше. От них одни неприятности.

Александр призадумался. Что ответить? В ее голосе прозвучало настоящее ожесточение, и он понял, что пережить ей пришлось гораздо больше, чем он думал.

– У вас ведь дочка есть?

– Да. Ульяна. Ей три года.

– Она с вашими родителями осталась?

– Да. Но послезавтра я за ней поеду. Привезу сюда. С заведующей детским садом я договорилась. Ее возьмут в младшую группу.

– Значит, вы здесь надолго решили обосноваться?

Она в свою очередь с удивлением посмотрела на него.

– Да. А вам это не нравится?

Он поразился ее проницательности. Неужели по нему видны все его мысли?

– Боитесь, что мой дурной пример развратит невинные души моих учениц?

Александр рассердился.

– Что вы ерничаете, как Павел? От него понабрались?

– Да нет, это я от природы такая, – Наталья неожиданно развеселилась и открыто посмотрела на собеседника. – А вообще-то у меня нехорошая привычка отвечать тем же. Я своего рода зеркало, понимаете?

– То есть это я первый начал говорить в таком тоне?

– Ну, вы со мной вообще говорить не хотели.

Это было правдой, поэтому Александр предпочел перевести разговор на другую тему.

– А куда вы ходили, если не секрет? Школа в другой стороне.

– Ваша правда. А ходила я в амбулаторию.

У Александра возникли нехорошие подозрения.

– Вы что, заболели?

– Нет, я не беременная, не волнуйтесь. – Она опять попала в точку, и он покраснел, отчего разозлился на нее еще больше. – Я помогала Вере.

– Помогали? А что, вы врач?

– Я биолог. А по совместительству лейтенант медицинской службы. Кое-что еще помню. А вы в армии служили?

Александр не служил, в чем нехотя признался.

– Нет. Таких как я, в армию не берут. Нестандартные мы.

– Почему не берут? Из-за здоровья?

– Нет, со здоровьем у меня все в порядке. А вот форму пришлось бы шить по спецзаказу. И сапоги тачать индивидуально. У меня размер ноги пятьдесят второй. Поэтому дешевле меня в армию не призывать. Я же сказал – я нестандартный.

Наталья никогда не слышала о таких странных проблемах, поэтому ограничилась:

– Вам повезло.

– Да почему? Я бы лучше отслужил годик-то, чем отвечать на каверзные вопросики.

Показался таунхаус, и Наталья попросила:

– Высадите меня здесь, пожалуйста.

Александр остановился, она вышла. Он поехал дальше, к своему дому, спрашивая себя, как это его угораздило поругаться с этой училкой.

У таунхауса стоял Павел с каким-то парнем. Кивнул ей в знак приветствия и с намеком подмигнул. Наталья зашла в свою квартиру, думая, что теперь расспросов ей не избежать.

Вечером за ужином Александр рассказал, как дела в отделениях, где он побывал за день. Отец выслушал его и сухо заметил:

– Распустились что-то все. Собрание, что ли, собрать? Хвоста накрутить. Такая конкуренция, а они работать не хотят. А как доходы распределять, так все с большой ложкой прутся.

– Да, батя, все забываю тебя спросить. Урожай в этом году хороший, если, конечно, уберем все нормально. Может, мне приличную машину себе купить? А то у Павла джип, хотя он простой учитель. А у меня кроме служебной Нивы нет ничего.

– Да покупай, кто ж тебе запрещает? Деньги-то твои. Кстати, я слышал, ты новую учительницу подвозил?

– Ну да. – Александр подумал, кто же его мог заложить. Павел этим не грешит.

Но Иван Александрович раскрыл своего осведомителя сам:

– Мне Колька Минин доложил. Сам знаешь, у нас в селе ничего не скроешь. Так как?

– Да никак. Поболтали немного. Она послезавтра собирается к себе за дочерью.

Отец съел поданный матерью суп и предложил:

– Нам надо в областной центр съездить за всякой ерундой. Мог бы и ее подбросить.

– Куда? До центра?

– Да зачем. До дома. Забрать вещи, ребенка и обратно привезти. Туда потратишь часов пять, не больше.

– На своей Ниве я, батя, все семь проеду. Она же для полей предназначена, а не для скоростной трассы.

– А ты мой Ниссан возьми. А я денек и на твоей Ниве покатаюсь.

Предложение было слишком заманчивым, обычно Иван Александрович Ниссан сыну не давал. Отказаться Александр не смог. Мать с неодобрением посмотрела на отца, но промолчала. Ей не нравилось, что муж отправляет сына с этой заезжей разведенкой. Все они одним мирром мазаны – наглые и нахальные. Александр мальчик порядочный, сдержанный, но вдруг бес попутает? А ей такая невестка и в дурном сне не снилась.

Вечером, встретив Павла на их привычном месте, Александр сумрачно попросил его передать соседке, что повезет он ее до дому сам.

– Ни за что не поверю, что это твое желание. Небось батя послал?

– Ишь, проницательный какой.

– Понятно. И что он тебе за сей подвиг пообещал? Небось Ниссан взять разрешил?

Александр сердито запыхтел. Ну, все-то ему знать надо!

– Ага, так оно и есть. Ну что, мой тебе совет: не гони. На такой машине скорости не ощущаешь. Что сто километров, что двести, все едино. А улететь можешь запросто. Батя запчасти велел привезти?

– Их. – Александр надеялся, что односложные ответы заставят любопытного Павла замолчать, но не тут-то было.