Текст книги "Русский характер"

– Ежели чего, крикни, подмогну, – Афанасий бодро затопал домой.

На деда Максима напало блаженное спокойствие.

– И чего суетюся? Жил себе один и дальше поживу, сколь Бог даст. Хвори ишо не одолели. Время придеть, все силы соберу и враз ноги откину, чтоб не мучиться и людей не мучить, – вслух решил старик и пошел в амбар, зерна набрать для курей. Птицы, почуяв обед, с жизнерадостным кудахтаньем последовали за ним.

– Максим! Жив, курилка, али Богу душу уже отдал? – появилась Дарья.

– Тута я, тута. Жив ишо! – бодро ответил дед.

– Я чего пришла-то. Ты ж хотел жениться вроде, вот я и подумала…

– Уже не хочу. Дарья, угомонись!

– Чего так? – удивилась соседка.

– Знаешь, я подумал, ежели наскучит, буду к вам с Гринькой ходить, чаи распивать да о жизни толковать. Когда и вы ко мне заходьте, все веселее. Ты согласная?

– А и то! Не будем колготиться на старости лет. Наталья твоя хорошая была женщина, светлая ей память. А ты один, как сыч, не торчи у окошка. Мы с Гринькой завсегда тебе рады, никак больше полвека по соседству живем.

На том и порешили. Так закончился замысел старика Максима, почти не начавшись. И что характерно, все стороны довольны остались. Привычка, будь она неладна.

Кастинг

День выдался сырым и холодным, Витьке Соловьёву казалось, что он будет тянуться вечно. Уже начало лета, а весна никак не кончится. Да к тому же еще и сон приснился глупый, будто он плывет по морю, почему-то в одежке, и кричит по-птичьи, а сверху огромная чайка грозит ему кулаком и говорит Яшкиным голосом, мол, не ори, а то всех рыб распугаешь, и хочет утопить его в воде. Со страху Витька и проснулся. Вот теперь сидит у окна и мается: «К чему бы этот сон? Надо у бабки моей спросить, может, растолкует. В последнее время дела из рук вон плохо идут, ни одна задумка не получается, полоса черная пошла».

Витька решил пойти к бабушке, хотя совсем не хотелось выходить из дома, но надо: она уже третий день просит подправить дверь в сенях. На улице было промозгло и ни души. Даже собаки и те попрятались во дворах. Проходя мимо магазина, парень увидел большое объявление, приклеенное прямо на двери. Он подошел поближе и прочитал следующее: «Кастинг! Кастинг! Кастинг! 22 июня в 10 часов в офисе “Мимозы”. Возраст от 35 до 45 лет, запойным не напрягаться!» Он ничего не понял, что за кастинг и с чем его едят. Загадочная афиша очень заинтриговала его.

– Надо выяснить, – решил парень и дернул дверь, намереваясь все узнать у продавщицы Зойки. Но не тут-то было. Магазин оказался закрыт на выходной. От досады плюнув под ноги, он направился к Яшке.

Тот возлежал на диване в таком же смурном настроении.

– Здорово, Яков! – с порога гаркнул Витька.

– Чё орешь, не глухой, – слабо возмутился Яшка.

– Ты орешь, и я в ответ, – осклабился тот.

– Когда это я на тебя кричал?

– А сегодня ночью! Ладно бы просто орал, а то хотел утопить меня в море, арбалет твою в бедро! Шутка ли? – почесал затылок Витька.

– С похмелья, чё ли? Или головой стукнулся о косяк? – вяло отмахнулся Яша.

– Ладно, это я сон свой рассказал, – ухмыльнулся парень. – Яшка, собирайся, пойдем, покажу тебе одну афишу. Поторапливайся!

– Не, никуда седни не пойду, вишь, за окном день небравый. Даже не уговаривай, – зевнул он. – Лучше подремлю, давление, однако, подскакиват, шибко ко сну клонит, да и Надька не отпустит.

Если Витёк решился на что-то, считай, не отстанет ни за что, прямо вцепится, как клещ энцефалитный в подмышку. Яков знал характер своего друга, поэтому, чуток поворчав, нехотя накинул пиджачок на плечи. Процедив про себя непечатные слова в адрес непрошеного гостя, все же вышел из дома. Он был очень недоволен, что его вывели из угнетенного состояния.

Витька росточком на голову меньше Якова, естественно, и шагал в два раза короче него, потому пришлось ему скакать за другом чуть ли не вприпрыжку. Когда они подошли к магазину, возле объявления толпился народ в лице крикливой тетки Варвары, ехидного старика Фадея и его бабки Гликерии. Тут же ошивался и Витькин сосед Лёха. Они бурно обсуждали написанное. Увидев на скорости приближающихся мужиков, толпа расступилась, пропуская их вперед. Яков старательно прочитал афишу и удивленно развел руками.

– Ясно как ночь, да? – угодливо хихикнул Витька, понимая свою вину, что вырвал друга из теплого дома.

– Офис «Мимозы»… Там вроде Валька Галактионова обосновалась на днях, – промолвил задумчиво Яша.

– Да знаем мы, что барыня наша, помешица, – новоявленный класс буржуев недобитых – контору захватила, – прошамкал старик Фадей.

– Ругаисси опять, што ли? – укоризненно посмотрела на него бабка Гликерия. – Чего тебе она изделала, што ты плюесси на нее? Вот магазин открыла, и где б мы с тобой сахару да лапши брали?

– Гусударство должно об нас, стариках, заботиться, а не купчиха! Мало мы их в семнадцатом давили, глянь, опять энта гидра голову подымат. Везде хозяева жизни образовалися, как нарыв в срамном месте, – пробурчал старик, – ужо двадцать первый век подперло.

– И где твое гусударство? Чего такое оно изделало для нас? – прошипела старуха, видимо, продолжая нескончаемый спор с дедом. – И не наговаривай на себя напраслину, в семнадцатом годе тебя ишо в утробе матери не було!

– Короче, дуйте послезавтрева в «Мимозу», – громогласно оборвала стариков тетка Варвара, обращаясь к мужикам, – возраст у вас подходявый! Только вот для чего?

– Как для чаго? Кастинговать их будуть, – ухмыльнулся дед Фадей.

– Как эта? – полюбопытствовала бабка.

– Значение слова узнать бы, тогда все станет понятно, – солидно промолвил Яков.

– В том-то и дело, – заволновался Витёк. – Непонятно же, арбалет твою в бедро!

– А чё ж тута непонятного? – погладил бороденку старик. – Оченно все понятно.

– Поясни тады! – проорала Варвара над ухом старика.

– Не вопи, не глухой! – укоризненно посмотрел на нее дед Фадей.

– Тебя не поймешь, то глухой зараз, то «не вопи», – обиделась та.

– Кады надо, он слышить, кого надо, тоже слышить, – заступилась за него бабка Гликерия, – глухота ишо не одолела.

– Дед, поясни, коли знаешь, дюже понять охота, – паниковал Витька.

– По-другому энто значится, кастрировать вас будут, вот чё, – серьезно сказал старик. – С тридцати пяти годков до сорока пяти – всех мужиков под нож! Аккурат двадцать второго июня лишитеся орудиев производства. Без объявки войны помещица наша, Валька, контра недобитая, обрушится на вас, обормотов. Вона как!

– Батюшки! – испугалась бабка. – Как же так? Болташь, поди, зазря?

– Это зачем же? – удивилась Варвара.

– Как зачем? Чтобы не плодили ребятишек по пьяни. Вишь, пишеть, запойным не напрягатьси, то исть чтобы шибко не тосковали.

– А чё, все могёт быть, – развеселилась Варвара. – На хрена пьяницам, алкоголикам и бездельникам производительный струмент нужон? Правильно, надо им всю лишку поотрубать к чертовой матери! И зашить дратвой, засохнет как на собаке.

– Скажешь тоже, – разволновался Лёха, не отошедший еще от тяжелого похмелья. – Ну и шутки юмора у вас, ажна оторопь берет, до чего договорилися. Закону такого нету, чтоб за здорово живешь кастрировать людев. Ныне старики уж и невесть каки, – обиделся мужик.

– Ты-то чего затрепетал? – засмеялась Варвара. – Запойных трогать не будут, потому как у вас и так все на корню усохло естественным путем. У тех, кто любит валяться где ни попадя, мураши да тараканы загрызли, а у кого-то отморозилося да и оторвалося благополучно.

Это объявление вызвало в деревушке большой переполох. Строились отчаянные догадки. А может, истинно кастрировать собираются кое-кого? Больно слово опасное. Спросить не у кого. Продавщица Зойка только плечами пожимала. А сама Галактионова уехала в город за товаром. Понимали: слово зарубежное, модное. Только вот для чего употребляют, не знали. А молодежи в селе – кот наплакал, никого. Телевизоры у всех полтора года назад сдохли, что-то с антенной или еще чего, черт бы знал. В округе показывают, а их стороной обходят.

– Седни какое число? – спросил Витёк, как-то встретившись с Яковом на улице.

– Двадцать второе навроде, – с сомнением промолвил дружок, пребывавший опять же в смурном настроении, уже не из-за погоды, а оттого, что пива купить не на что.

– Дык чего стоишь истуканом?! – упрекнул Витька. – Седни к купчихе на этот, как его, кастинг идти надо, арбалет твою в бедро, забыл?

– Очень нужно, – будто нехотя ответил Яшка, – захочу – пойду, не захочу – вовсе стороной обойду еёшный кастинг. Чего я там не видал?

– Гляди, дело твое, – с упреком сказал Витёк. – Останешься без работы. Я узнавал: Валька работников отбирать будет. В деревне мужиков путных, окромя нас с тобой, мало кто остался, так что есть шанец. Я пойду, а ты как хочешь. Мне конкуренты тоже ни к чему.

– Где конкурентов увидал? – с плохо скрываемым волнением спросил Яков.

– А ты и есть конкурент, – ухмыльнулся Витёк.

– Ну, раз просишь, пойду с тобой, чтоб тебя поддержать, – резко поменял свое мнение тот. – Понимаю, работа – лучший приварок, как говорится, по работе еда вкусней.

– Вот это другое дело, – заулыбался Витька. – А то одному как-то несподручно, кто его знает, как этот кастинг проводится, какие накладывают обязательства. А то такое потребуют, что острота желаний трудиться на благо Галактионовой да подзаработать деньжонок пропадет, не начавшись.

Мужики, подбадривая друг друга, двинулись в сторону бывшей колхозной конторы, ныне называющейся пышно: «Офис ИП “Мимоза”». Каково же было их удивление, когда, завернув за угол, они увидели на крыльце человек пятнадцать мужиков разного возраста и конфигурации. Чуть в отдалении стояли бабы под предводительством Варвары, сложив руки на животе, ожидая интересного разворота событий: шутка ли, какой-то кастинг с мужчинами будут делать. Тут же, воинственно задрав голову с жиденькой бороденкой, ухмылялся дед Фадей, а рядом – бабка Гликерия с клюкой. В общем, все население вышло на передовую, побросав дела домашние. Первая мысль была: откуда столько особей мужского пола образовалось вдруг в их деревеньке в сорок три дома? Подойдя к конторе, парни поняли, что этот «кастинг» висел не только у них. Переминаясь с ноги на ногу, толкались на крыльце мужики из всех четырех близлежащих сел.

– Да тута нешуточная конкуренция получается, арбалет твою в бедро! – воскликнул Витёк. – Небылица в лицах, черт бы их побрал!

– А ты как думал? – обернулся к нему мордатый парень из соседней Окуневки. – Не тебе одному охота работенку заполучить.

– Вот видишь, – громко прошептал Витёк Яшке, – на работу будут брать.

– Попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй! – хохотнула Варвара.

– Давай быстрей, протолкаемся первыми, – зашипел Витёк на друга и тут же крикнул в толпу: – Мы тута с утра околачиваемся! Сбегали до дому за документами!

– Быстрая вошка первая на гребешок попадаеть, остынь маненько, – строго промолвил с места старик Фадей. – Народ тоже уважения требуеть, вона откель прибыли. А вы тутошные, завсегда успеете лишиться достоинств.

– Все шутки шуткуешь? – зыркнул на него Яков.

В дверях показалась продавщица Зойка, по случаю кастинга одетая по-праздничному: в белую юбку с кривым подолом, видать, согласно нонешней моде, и в китайскую кофту ядовито-зеленого цвета, с пестрой бабочкой на грудях, – и, громко крикнув:

– Шуруйте по одному, не пихаться и не шуметь! Готовьте заранее свои причиндалы! – исчезла.

– Дед, ты был прав, точно кастрировать будут! – развеселилась Варвара, утирая концом шали вспотевший от возбуждения нос. – Дуйте, мужики, домой, пока целы! Спасайте свои причиндалы! Дома и солома съедома!

Женщины покатились со смеху.

А мужчины недоуменно переглянулись: мол, про какие такие причиндалы упомянула крашеная девица.

– Счас узнаем, жить было еще, да в животе стало тощо, – сказал парень с трехдневным фингалом под глазом и нырнул в контору.

– Все попритихли и с нетерпением уставились в дверь. Тот не заставил себя долго ждать. С матерком вылетел на крыльцо.

– Ну, чего? Рассказывай! – загалдела толпа.

– Харя моя не понравилась, – весело объявил парень.

– Так и сказали? – спросила тетка Варвара.

– Вишь, фонарь под глазом? Не глянулся им, а ведь я тракторист высшего разряда, е… – матюгнулся тот. – А что синяк? Через неделю и след простынет, не в первой. Эк, бабы, не понимают тонкостев жизни!

– Под всяку песню не подпляшешь, под всяки ндравы не подладишь, – философски заметил старик Фадей.

Тем временем вышел из конторы следующий.

– Что за причиндалы им потребовалися? – озабоченно спросил Витёк.

– Документы! Трудовая книжка, паспорт и все такое, – ответил тот.

– Приняли? – зашумел народ.

– А то! – гордо ответил мужик. – Я ведь агроном.

– Она куды работников набирает? Разве не в магазин грузчиком? – удивился Витёк.

– Валентина Алексевна хочет огороды развести, парники.

– Помешица наша и землю захватила колхозную? – почему-то обрадовался старик. – Чё я вам говорел? Вот она, кулачиха, нарыв на хребте народа!

– Аде ты видишь колхоз? – ткнула его в бок бабка. – Бурьяном уся земля заросла. Баба путная объявилася, чё-то хочет изделать, а ты норовишь задеть ее. Помолчи, непутный! Эка пасть – хоть бы ей пропасть.

– Бабка Гликерия, не волнуйся, пускай балаболит в свое удовольствие, – засмеялась Варвара, – кто много грозит, тот мало вредит. Не затыкай рот старику!

Наши парни все-таки протолкнулись без очереди. Витёк струхнул было, но Яшка подтолкнул его в спину, и оба ввалились в контору. За большим обшарпанным столом стояло солидное кожаное кресло. С торца важно пристроилась Зойка с амбарной книгой и ручкой. Парни засмущались, хотя знали ее сто двадцать пять лет. Видимо, бывший председательский стол по старой привычке навевал благоговение и страх.

– Рассказывайте! – уставилась на них девушка.

– А чё рассказывать-то? – хором спросили парни.

– Биографию! – отчеканила Зоя.

– Вот те раз! – присвистнул Витёк. – Ты чё, Зойка, нас не знаешь?

– Положено! – строго сказала девушка. – Это кастинг!

– Может, еще и раздеться нам? – обиделся Яков.

– Надо будет, и разденетесь! – не оценила шутку Зоя.

– Будете кастрировать, как скотину? – решил разрядить обстановку Витёк.

– Очень нужно! – фыркнула девушка. – Будто есть чего.

– Ладно, хватит балаболить, вы-то зачем приперлися? – раздался голос сбоку. Это вышла из соседней комнаты Валька Галактионова, обильно намазанная косметикой, в строгом фиолетовом костюме и с несколькими золотыми цепочками под массивным подбородком. А руки – прямо загляденье: ногти крашены кроваво-красным лаком, пальцы все в перстнях золотых да в колечках.

– Дык эта… по твоему объявлению, – хихикнул угодливо Витёк.

– Вы мне на дух не нужны! Свободны!

– Почему такая дискриминация? – сурово спросил Яшка.

– Женатых не беру! – отрезала Валентина.

– Я-то холостой! – завопил Витёк.

– А ты вообще ни с какого боку! – даже не взглянула в его сторону она. – Зоя, зови следующего!

– Погоди, погоди! – разволновался Яков. – Ты условия обскажи хоть, потом выгоняй. Может, мы сами уйдем.

– Галактионова, обижаешь своих-то, – расстроился Витёк.

– Сказала: уходите! Некогда мне на вас время тратить!

– Чем мы тебе не угодили, Валька? Мы ж в одной школе учились, правда, ты на три класса старше, ну и что? Мы ж свои люди! Ты не должна так с нами расправляться, нам работа нужна, – стал уговаривать ее Яков.

– Я никому ничего не должна! – отчеканила женщина. – И нечего школу упоминать. Я на три класса позже вас училась! Будете мне тут еще на возраст мой указывать. Марш отседова!

– Не понял я, – сказал Яшка, – ты работников отбираешь или женихов себе? Почему холостые должны быть-то?

– Вот это не твое собачье дело!

– В десятку попал, да? Чего забеспокоилась-то? – оживился Яков.

– Идите уже! – рассердилась женщина.

– Я ж холостой, арбалет твою в бедро! – опять воскликнул Витёк. – И ты мне завсегда нравилась, возьми меня, Галактионова, а. Я, знаешь, какой ушлый до работы и вообще до всего.

Зойка, вылупив глаза, с удивлением вертела головой, стараясь вникнуть в суть разговора. А Валентина уселась в кресло и, гордо тряхнув кудряшками, промолвила, глядя в окно:

– Ну и что, что мужика ищу? Потому и кастинг объявила. Думаете, легко одной тащить этот воз? Сама директор, сама грузчик… и бухгалтер, и экономист, и еще черт знает что. Если б только работников искала, написала бы «требуются…», и дело с концом. Эх, темнота!

– А чего агронома на работу взяла? – не унимался Витёк.

– Холостой, потому и взяла.

– Дык тебе скоко мужей-то понадобилося? – удивился Яков. – Гарем хочешь устроить в конторе?

– Присмотреться надо. Ладно, валите отседова, надоели вы мне.

– Валентина Алексевна, я не поняла, – вдруг подала голос Зоя, – так мы жениха вам подыскиваем, что ли?

– А хотя бы и так. Ты давай описывай каждого, чтоб легче было потом выбирать, – строго сказала та. – И себе можешь присмотреть.

– Ой как интересно, – захихикала девушка и, обернувшись на мужиков, вдруг проорала басом: – Быстро за порог! Мухой отсюда!

Ошарашенные внезапным поведением Зойки мужики попятились к двери.

– Не задерживайте очередь! Чего застряли? – раздались голоса.

Витёк с Яшкой, выйдя из конторы, молча спустились с крыльца.

– Ну, чего понурые? – окликнула их Варвара. – Кастинговалися? Больно было? Обскажите-ка все. Чтой-то долго она вас держала!

– Иди ты! – огрызнулся Яков, а Витьке шепнул: – Молчим зараз. Вальку жалко. На смех подымут бабы.

– А я чё, я ничё, молчу как рыба об лед, хотя шибко не понравилось, как они с нами расправились, гордость отпала ниже колена, – сказал Витёк.

– Забраковала она их как второй сорт, – хмыкнул старик Фадей. – Не приглянулися помешице. Каковы сани, таковы и сами. Мордой не вышли, видать, али ишо чем.

Мужики не стали отвечать на выпады односельчан. Отошли в сторонку, закурили.

– Путных среди очередников не вижу, чтоб Вальке кастингнуться. Выбор хилый. Не найдет себе мужа, а Зойка – тем паче. Зряшная затея.

– Чего? – не понял Витёк.

– Кастинг, говорю, зря затеяла. В деревне равных себе не найдет. Через газету искать надо. Бравая стала Галактионова, вся такая городская, душистая.

– А ты думал! Хозяйка жизни! Уж она-то удачу крепко держит за хвост. Согласен, с кастингом промашка вышла.

– Но обидно, что она нас за мужиков не посчитала, хотя я-то женатый, а был бы холостой, может, и клюнула бы на меня.

– Главно дело, денег у ей куча. Невеста завидная, ничего не скажешь.

– А вот на тебя, Витёк, она плюнула с высокой колокольни, хоть ты и холостой. Ежели б был на меня схожий, жил бы у ей как у Христа за пазухой, – осклабился Яков. – Жалко жену Надьку, а то бы не упустил шанец.

– Не шебурши, внутрях и так обида гложет, – громко зашептал Витёк. – Не, я докажу ей, что она зря меня обхаркала, арбалет твою в бедро!

Витька обратно рванул к конторе, Яшка не успел ухватить его. Тот, растолкав очередников, исчез за дверью.

– Чего это он? – удивилась тетка Варвара. – Как припадошный дернулся. Никак хозяйство свое забыл, параноик?

В это время с грохотом раскрылась дверь, откуда кубарем выкатился Витька и, пересчитав позвоночником все ступени, шмякнулся в лужу возле крыльца, обдав брызгами близстоящих женщин. Народ ахнул. А Витёк, униженный до самого захудалого микроба в организме, вскочил на ноги и обратно исчез за дверью. Никто ничего не понял, потому все стояли разинув рты. Секунд через пять опять повторилась та же сцена. Первым в себя пришел Яшка и помог другу встать на ноги. До слез обиженный и оскорбленный Витёк заорал:

– Валька, лахудра! Попомнишь меня, я злопамятный! – и, обратившись к толпе, крикнул: – Она ж мужика себе ищет, а не работников! Вы же тут все на смотрины пришли! Она вас, как лошадей, по зубам выбирать будет!

Первой разобралась в ситуации ушлая Варвара и залилась смехом:

– Ой, не могу! Значит, Валька решила мужа себе присмотреть! Вот это кастинг! А ты, Витёк, выходит, не пришелся ко двору барыне? Ха-ха-ха, ой, не могу, держите меня! На наш товарец заморские купцы набежали!

Мужики, толпившиеся возле крыльца, не сразу поняли, о чем речь, но те, которые сообразили, стали тихонько пятиться назад.

– Дык выходить, купцы здеся, а чего купить пришли, ишо не видали? Умная, чертяка, наша помешица, ишь чё удумала, кастингом обозвала сватовское дело и наяриват! – хихикнул развеселившийся старик Фадей.

Внимание народа переключилось с Витьки на растерявшихся мужиков. Бабы покатывались со смеху, наблюдая за ними.

– Куды?! – окликнула Варвара торопливо удалявшихся. – Наше смотрите и свое покажите! Не смотренье, а загляденье!

Первым почему-то бежал холостой агроном. Яков молча сопел, ему было немного жалко Галактионову, как-никак вместе выросли, по соседству. А Витька, отряхиваясь, истерично матерился, посылая Вальку с Зойкой далеко-далече, к такой-то матери. На крыльце, нахально посмеиваясь, остался тот с фингалом под глазом.

– А ты чего торчишь? – спросила Варвара. – Дуй за ними!

– А мне не к спеху. Я холостой!

– Думаешь, Валька на тебя припадет? Ошибаешься, парень. Она у нас дама важная, зря надеешься! – крикнула одна из женщин.

– А чё, на безрыбье и рак рыба, – ухмыльнулся тот. – Видали, как женатики драпанули, только пятки засверкали. А у вашей барыньки плохи, видать, дела, раз объявила, как его, эта… сактинг, что ли?

– Не хами, паря, табе слова не давали, – осерчал дед Фадей, – она наша барынька, нам про ее можно говореть всяко, а чужакам неможно, не дадим помешицу в обиду. Зараз отседа попрешь восвояси самоходом.

– Научись поначалу слово-то толково выговорить, потом болтай! Сактинг! Сам ты сактинг! – поддержала старика Варвара. – И вообче вали с крыльца! На черта ты такой фиолетовый нужон ей? Валька, красава така, посмотрит на тебя, как же! Держи карман шире!

– Варвара, хочешь, я ему наподдам?! – крикнул Яшка.

– Дай я ему тумака врежу с разбегу по второму глазу! – подпрыгнул Витёк. – Вальку нашу на смех подымат!

– Окстись, ты и так взбудораженный, – одернул его друг.

– Наподдай, наподдай ему! – развеселилась Варвара. – Ишь жених нашелся драный!

Да таких, как ты, Галактионова за версту обойдет. Даже вона бабка Гликерия рядом с тобой с…ть не сядет.

Парень, видя такую дружную атаку односельчан, поспешил ретироваться подобру-поздорову.

– Не вздыхай тяжело, не отдадим далеко! – неожиданно визгливо прокричала ему вслед бабка Гликерия.

Тут вышла на крыльцо Галактионова, за ее спиной замаячила голова Зои.

– Ну что, земляки? Прогнали моих женихов и рады? – устало промолвила она.

– Ты что, Валентина, это разве ж мы? – обиделась Варвара. – Сами драпанули, узнав, что ты мужа себе хочешь сосватать. А на черта они тебе? Видимо, все женатые были, раз убежали.

– Ты, боярыня-помешица, чего же не могешь в городе найти себе мужика? Их там видимо-невидимо, кучей цельный день шастають по улкам без дела, – озабоченно спросил старик Фадей.

– Знаешь что, Валька, я тебя сосватаю за своего племяша, вот чё на ум мне вдруг пришло, – обрадовалась Варвара. – Он хороший, работящий. На данный момент холостякует. Высокий, бравый такой, работает по электричеству. Возраст подходявый.

– А чего ж без жены? Может, ущербный какой? – заинтересовалась та.

– Да ты чё! Два раза был женат!

– А зачем мне многоженец? Пьет, поди?

– Вот за это не ручаюсь, сказать не могу. Но он хороший, вот знаешь, Валька, какой он добрый? О себе не думает, всем помогает, через это и пострадал от жен. Ты же баба властная, приберешь к рукам-то. Шибко нуждается в этом он. А?

– А на хрена тебе, Галактионова, городской многоженец? Ты на своих гляди! Мы-то не подведем! – заныл обиженный Витёк, забыв про свое злопамятство.

– Ладно, народ, заходи в офис, выпьем по сто грамм чайку да о жизни погутарим, – пригласила всех Валентина Алексеевна, не обращая внимания на Витькин зуд. – Зоя, накрой стол, там есть!

– Ага, – с готовностью кивнула девушка и скрылась в недрах конторы.

Через некоторое время за бывшим председательским столом дружно восседала вся толпа и, приняв на грудь по рюмочке, каталась со смеху, обсуждая кастинг.