Текст книги "Русский характер"

– Вы прямо какой-то! – Лиза опять недовольно взглянула на него.

– Какой?

– Мрачный!

– Есть немного, сахаром не бывал, на блюдце не лежал, – ничуть не обиделся тот. – А чему радоваться? Причин-то нет никаких, потому и резону нету лыбиться, как этот парашютист. «Костыли» свои ходячие поломал, чего уж тут хорошего? Вот тебе и свободный полет над гнездом кукушки. Душа не может постоянно ликовать.

– Идите уже на укол! – Лиза строго посмотрела на него.

– Иду, – встал со скамейки тот. – Вот и вся радость. А вы хотите, чтобы я веселый был. Тебе в задницу на дню по три укола всаживают, а ты захлебывайся от счастья.

– Дядя Вася, не унывай! Жизнь наладится! – крикнул вдогонку Аркадий.

– Аркаша, он на тебя будет плохо влиять своим смурным настроением. Я поговорю с врачом и переведу тебя в другую палату. Сколько дней ты здесь находишься?

– Позавчера поступил. Лиза, все нормально. Он хоть и мрачный, но с юмором мужик.

– Ну, не знаю…

– Лиза, я так рад, что тебя встретил. Тебе очень идет белый халат. Ты права: быть тебе врачом, – ласково улыбнулся Аркадий.

– Я тебя часто вспоминала. Тогда мне было жутко плохо, ты даже не представляешь, как было тяжко на душе. Если б не ты со своими приставаниями…

– Я приставал?

– Конечно, а кто же? – искренне удивилась девушка.

– Прости, пожалуйста, тогда…

– Приставал, приставал, – засмеялась Лиза, – почему только исчез после?

– Я уж не помню, почему. Дела всякие. На полевые работы ездил, потом с друзьями автостопом путешествовал, по-моему, в том году.

Покряхтывая и потирая ягодицу, появился Василий Иванович с потускневшим, хмурым лицом. Если бы не это выражение лица, можно было предположить, что в молодости он выглядел довольно симпатично. И рост для мужика приемлемый, только сейчас скукожился малость.

– Как врезали иголку в зад, выше крыши подпрыгнул. Ни хрена эти шалаболки в белых колпаках не умеют! Чему только вас учат? – недовольным голосом проскрипел он.

– Дядя Вася, тебе надо было комплиментами закидать девушку, а ты, наверное, даже не улыбнулся ей, а?

– Обойдется. Она, будто зверюга какая, перед твоим носом здоровенным шприцем размахивает, а ты ей – комплименты? Не дождется!

– Ну, прямо какой-то вы…

– …не такой? Во мне реализму много, барышня! В небесах не летаю, оземь не шмякаюсь, знаю, что почем в этой жизни, – как-то очень горестно и печально сплюнул в кусты Василий Иванович.

– Ладно, пойду я, – сказала Лиза. – Аркаша, может, тебе что-нибудь принести? Ты не стесняйся, заказывай.

– Ну, может, детективчик какой-нибудь подкинешь, время надо как-то убивать, – улыбнулся Аркадий.

– Обязательно принесу, Аркаша. Ну, я пошла? До конца дня еще забегу. – И Лиза, кокетливо махнув рукой, исчезла за кустом.

– Ах-ах, прямо-таки ждали мы ее! – поерничал Василий Иванович, закуривая сигарету.

– Ошибаешься, дядь Вась, будем мы с тобой ее ждать, еще как будем, – затаенно улыбнулся парень.

– Э-э-э, да неужто ты втюрился в эту шалаболку, а? – пытливо посмотрел на него мужик сквозь сигаретный дым.

– Детектив-то надо получить, – отмахнулся от него Аркадий.

– Парень, будь начеку! Проку нету от этих баб. Вот я шестой год хожу холостой. Красота! Никто над ухом не зудит, тупой пилой не пилит, истерики не закатывает. Полная свобода слова, свобода духа! Конкретно тебе советую: не вешай на шею ярмо. Я умный, слушайся меня, – и он пустил густую струю дыма.

– Смотря какое ярмо. Бывает очень даже миленькое.

– Дурак ты, Аркашка! Они поначалу все симпатичные, уси-пуси, трали-вали. И будто красивые, ласковые, хуже того, умные будто. Но как только захомутают тебя – все, хана! Мгновенно превращаются в таких стервоз и мегер, что уши в трубочку сворачиваются, глаза на затылок лезут. На себе испытал. У, я их насквозь вижу, баб этих!

– Я тебе не верю. Не все превращаются в фурий, дядя Вася, опыт у меня.

– Ты что, женатик? – удивился мужик.

– Нет.

– Откель тогда знаешь про бабье племя?

– Мама у меня есть, сестра.

– Сказанул тоже, мамка. Мать – она и есть мать. Чего ее с этими профурсетками сравнивать. Ты, наверно, единственный сыночек у ей, а? Угадал?

– Сын-то единственный, но сестра есть старшая.

– Отца имеешь?

– Три года тому назад умер. От инфаркта, – вздохнул Аркадий.

– Бывает, – задумчиво затянулся сигаретой тот. – Все под Богом ходим.

– Отец ученый был. Профессор.

– Чтой-то по тебе незаметно, что ты профессорский сынок. Не врешь?

– А что не так?

– Шибко простоват.

– Дядя Вася, профессором был отец, а не я. Мне до этого звания далеко. Институт окончить надо, потом – аспирантуру, кандидатскую защитить, над докторской корпеть. Я ж вся надежда родни. Сестра не захотела наукой заниматься, юридический институт окончила.

– А когда жить? Жить-то когда? Враз постареешь над тетрадками-то, великомученик! Вредную жизнь выбрал ты себе. Не завидую тебе, парень. Загрызут тебя твои бабы, заставят в профессора идти, – хохотнул мужик.

– Они меня не достанут.

– Из дому убежишь, беглецом заделаешься, что ли?

– После института сразу уеду на раскопки, а потом уйду в небо. Все продумано, не достанут, – засмеялся Аркадий.

– Ну разве что так… А девушку куды?

– Разберемся, какие наши годы, – беспечно ответил Аркадий.

– Легкий ты человек, несерьезный, как я погляжу. В жизни как по книжке не бывает. Эта штука сложная. Все будто продумаешь, а она, зараза, возьмет да и даст по кумполу, весь остаток жизни можешь не очухаться, как я.

– Знаешь, дядя Вася, я думаю, что главное в нашей жизни – не унывать ни при каких ситуациях и иметь много друзей.

– Одиночество живет внутри каждого. Ты сейчас так балаболишь, кровь молодая в тебе кипит. Но этот недостаток скоро пройдет, оглянуться не успеешь, парень. Все когда-то теряют привлекательность молодости. Жизнь даст тебе в торец, враз веселиться перестанешь. Я тоже когда-то был веселый…

Из-за кустов появилась запыхавшаяся Лиза:

– На минутку я. Аркаша, ты какие детективы любишь?

– О, явилась уже, не запылилась, – съязвил Василий Иванович. – Детектив он и есть детектив, чего спрашивать-то?

– Лиза, – обрадовался Аркадий, – посиди еще с нами. Я уже соскучился по тебе.

– Не верь ему, – ухмыльнулся мужик, – несурьезный он. Студент, одним словом.

– Понимаешь, Аркадий, у нас в библиотеке есть всякие детективы, – не обращая внимания на брошенную реплику мужика, сказала она, – и политические, и зарубежные…

– Мне без разницы. Делать-то все равно нечего.

– Хорошо. Ну, я пошла? Меня больные ждут.

– Я тоже больной, мне тоже внимание и уход нужны! Побудь немного с нами, – жалобно попросил Аркадий.

– Ты самый замечательный больной, – засмеялась Лиза и убежала к себе.

– Не верь ей! Она начала тебя охмурять, понимаешь, Аркашка? – заволновался мужик. – Детективы всякие – это только повод закабалить свободного мужика. Бабы ж как змеи: в ногах ползают, а за пятки хватают так, что не вырвешься, – приходится где прыжком, где бочком, а то и на карачках уползать.

– Я самый замечательный больной, она самая замечательная сестра, понял, дядя Вася? – развеселился Аркадий.

– Слюни распустил, любовь-морковь! Ерунда все это! Самое замечательное – это сон, понял? Ну и еда, разумеется, как же без нее.

– Ничего ты в жизни не понимаешь, – мечтательно сказал парень.

– Все я знаю, потому шибко разуверился в людях, особливо в бабах. Пойду подремлю малость. А ты дурак, Аркашка!

– Я человек активно существующий, – засмеялся тот, – бегу по жизни. Мне все интересно, все хочу узнать и увидеть. Вот девушку хорошую встретил. Может, вечная молодость – мой удел?

– То ли ты конченый оптимист, то ли притворяешься, – встал со скамейки Василий Иванович, – ладно, устал я от тебя. Раз уж нечего делать, пойду покемарю.

Прошла незаметно целая неделя. Лиза прибегала каждый день в палату Аркадия, чем ужасно раздражала его соседа. То яблочко принесет, то пакет кефирчика. Василий Иванович пытался отговорить парня от опрометчивого поступка, то есть от любви, но они, не обращая внимания на его выпады, весело и яростно продолжали общаться.

– Дядя Вася, неужели ты ни разу не был женат, а? – как-то спросил его Аркадий.

– Был, конечно, – задумчиво ответил тот. – И не раз.

– А сколько? – полюбопытствовал парень.

– Раза три был женат. Официально. И гражданские браки были.

– Ого! И все характерами не сошлись?

– Как тебе сказать? Все бабы – одинаковые, принцип совместной жизни у них один: туда не ходи, сюда не ходи, с тем не водись, деньги давай. Много денег, едрит твою налево! Пашешь, пашешь как китайский вол, а им все мало.

– Прямо-таки одни стервозы тебе попадались?

– Не сказал бы, вообще-то, – оживился тот. – О чем жалею, так это о первой жене. Грешить перед Богом не буду, сам виноват. Глупый был, как ты. Решил, что погулять не успел, что женитьбой всю перспективу судьбы вычеркнул начисто. А впереди такие горизонты маячили в воспаленном от молодости мозгу. Что вспоминать теперь… Хорошая была она, ласковая. Меня любила… А мне, дураку, казалось, что интересней девушку могу найти, что шибко она простовата. В город меня тянуло, захотелось дурню красивой жизни.

– Нашел ее?

– Кого?

– Красивую жизнь, как ты говоришь?

– Хрен на палочке нашел! – усмехнулся Василий Иванович. – Расстался я с первой. Подловато расстался, у корысти всегда рожа бескорыстна… До сих пор вспоминать стыдно, потому больше и не появлялся в деревне. Видно, Бог меня за это наказал. Сколько раз женат был на городских, ни с кем из них детей не нажил. Теперь вот один остался. От последней-то сам еле ушел. Зверь-баба была. Шаг вправо, шаг влево – расстрел без суда и следствия.

– Да, жизнь тебя не баловала.

– Где там! Вот и тебе говорю: на черта шею в ярмо толкать?

– А с первой не пытался увидеться?

– Типун тебе на язык! С чего?! – даже отшатнулся мужик.

– Малая родина, родная сторона и все такое?

– Я ж не оттуда родом, после окончания техникума меня направили. Киномеханик я по специальности. А деревенька красивая была. Вся раскрашенная. Бабы два раза в год по праздникам избы и ворота размалеванные драили снаружи. И, прикинь, фамилии у всех Гороховские да Кобылкины, – рассмеялся дядя Вася.

– Повтори, что сказал? – встрепенулся Аркадий.

– Фамилии, говорю, одни. Все село состоит исключительно из Гороховских и Кобылкиных, правда, иногда попадаются Соловьёвы и Ивановы.

– Лиза же Кобылкина. Может, из той деревни?

– Да? Все могёт быть. Поспрашаем…

– Сейчас я за ней сбегаю, – оживился парень.

– Чего бегать, сама заявится – не запылится. Она ж конкретно на тебя глаз положила, – хихикнул мужик.

– Ну это как сказать…

В дверь заглянула Лиза.

– Что я говорил? Будто вместо ушей у нее локаторы. Тут как тут!

– Василий Иванович, я не к вам, успокойтесь! – оборвала его девушка.

– Не обращай внимания на него, Лиза. Мы как раз тебя ждали. Вопрос один возник. Возможно, дядя Вася жил в вашем селе. Как называется ваша деревня?

– Камышовка, а что?

– Точно! Камышовка! Это мне знакомо. Лизка, ты не знаешь там Марию? – заволновался мужик.

– Какую Марию? Их у нас много.

– Кобылкину.

– Есть тетя Маша Кобылкина – соседка наша через дорогу, продавщица тетка Марья Кобылкина, есть баба Мария Савельевна, потом еще одна тетка Маша и моя мама Маруся Кобылкина, через три дома от нас тоже тетя Мария, а, хотя она Гороховская. Вот их сколько. Кто вас интересует?

– Задала ты задачку. А сколько мамке твоей лет?

– Сорок один, а что? – настороженно спросила она.

– А отец-то у тебя есть?

– Отца нет и не было.

– Куда ж он подевался?

– Не знаю. Мама говорит, что он умер, когда я еще не родилась.

– Понятно, – отвернулся к стене дядя Вася и замолчал.

– Аркадий, я чего зашла. Забегала твоя сестра, сказала, что дня три ее не будет. Куда-то в командировку едет. А мать прийти не может, простыла немножко. Я ее успокоила, сказала, что присмотрю за тобой. Василий Иванович, а когда вы у нас жили? Что-то не припомню вас, – обратилась она к больному.

– Тебя еще на свете не было…

– Ну ладно, побежала я, – упорхнула из палаты Лиза.

– Дядя Вася, ты чего подозрительно замолчал, а? – сел к нему на краешек кровати Аркадий.

– Слушай, а как отчество у Лизки, не знаешь? – повернулся к нему мужик.

– Нет, а что?

– Да так…

– Я могу узнать!

– Погоди, – он встал с кровати и сел рядом с Аркадием. – Нет, быть такого не может…

– Дядя Вася, ты чего разволновался, а? Лизина мама твоей женой была, да? – высказал догадку Аркадий.

– Вроде… Одну ее только звали Марусей. Да и возраст подходит. Она была младше меня года на четыре.

– Так чего Лизу не расспросишь?

– А сколько ей лет?

– Лизе? Двадцать, а что?

Василий Иванович лихорадочно стал что-то в уме вычислять, активно шевеля губами. Аркадию передалось его волнение:

– Дядь Вася, ну?!

– Чё ну?.. Ну да! Вполне возможно, по моим расчетам. Но она могла после меня с кем-то задружить еще. Слушай, парень, сходи, узнай, как ее по батюшке кличут.

– Одна нога здесь, другая там. – Аркадий заковылял на костылях в коридор.

Ему не пришлось далеко бегать, Лизина подруга Катя сидела тут же, за столиком дежурной медсестры, и сосредоточенно отгадывала кроссворд.

– Катя, где Лиза? – спросил он.

– Вышла куда-то, – не глядя на него, отозвалась девушка.

– Катя, ты не знаешь отчества Лизы?

– Васильевна. А зачем тебе ее отчество? – с любопытством оглянулась на него она.

– Да так, просто хочу знать, – скрывая волнение, ответил тот и заковылял обратно в палату. Девушка ухмыльнулась вслед.

– Дядь Вась, Васильевна она! – ошарашенно сообщил Аркадий.

Василий Иванович, ничего не ответив, опять лег на кровать и отвернулся к стене. Озадаченный парень сел на стул и уставился в спину соседа. В молчании прошло несколько минут. Тишину прервал глухой голос:

– Ейная мать – моя бывшая жена. Маруся Кобылкина. Точно!

– Выходит, ты Лизин отец?

– Выходит…

– Радуйся тогда, дочь нашлась!

– Тяжко мне, – вздохнул мужик.

– Только не понял я, почему тебя не узнает Лиза?

– Откуда бы узнала? – горько усмехнулся он, вставая с кровати. – Маруся резко отличалась от деревенских девчат. Тоненькая, фигуристая, в общем, красивая была. Работала учительницей в начальной школе, заочно училась в педагогическом институте. А я приехал после техникума. Весь из себя киномеханик, в кожаной куртке, кожаной кепке, что ты! Хотел еще кожаные штаны достать, не получилось. Фраер хренов! Небольшой сельский клуб не понравился мне, но делать нечего, надо было отработать положенный срок. В молодости я неплохо выглядел, нравился сам себе шибко. Дурак был долбаный… – матюгнулся он.

Василий Иванович вытащил сигарету, помял ее и сунул в рот. Хотел зажечь спичку, но, вспомнив, что в палате нельзя курить, обратно затолкал в коробку, а сигарету – в карман. Аркадий понимал, что он волнуется, поэтому не задавал вопросов.

– Почти два года я за ней ухаживал, – продолжил свой рассказ дядя Вася. – Поначалу она не хотела на меня обратить внимание. Что-то ей во мне определенно не нравилось. Теперь-то понимаю: права она была, гнилость мою внутреннюю учуяла. А меня это очень обижало. Я ж красавчик был, то есть считал себя таковым. Глупые девки бегали за мной, глазки строили, хотели на себе женить. Но я был упертый, как дурной козел. Задевало самолюбие, что Маруся конкретно меня игнорирует. Ходил, ходил за ней и выходил. Поженились, все чин чинарем. Она оказалась очень хорошей хозяйкой, ласковой женой. Позже это понял я и оценил.

– Лучше поздно, чем никогда, – бодро ответил Аркадий.

– Не верещи, что ты в жизни понимаешь? – оборвал его мужик.

– А чего ушел-то от нее? – не унимался парень.

– Говорю же, красивой жизни захотелось. Когда добился, как говорится, руки и сердца девушки, вдруг заскучал, испугался, что вся жизнь пройдет в этой деревушке и не почувствую настоящих страстей. Наполнилась черепная коробка взрывоопасными мыслями. Стал думать, как уйти в свободное плавание. Короче, когда тоска совсем уж взяла за горло, решил я втихаря удрать.

– Как это? – удивился Аркадий.

– А вот так это, – усмехнулся мужик.

– Это же подло…

– В том-то и дело. Нехорошо я ушел от Маруси. А жизнь меня за эту подлость сполна наказала, – тяжело вздохнул мужик. – Раз возвращаюсь с работы поздно, кино какое-то индийское крутил в клубе. Маруся, как всегда, встречает меня горячим ужином, а сама вся сияет. Говорит, что она, возможно, забеременела. Я морду сделал, будто радуюсь, а у самого в утробе паника поселилась. Думаю: «Надо рвать когти, а то здесь застряну окончательно, в этом болоте…». Вспоминать не хочется.

– И ты ей сказал, что уходишь? Бросил в таком положении?

– Хуже. Я ей ничего не сказал. Напоил председателя сельсовета, тот и шмякнул печать о разводе в паспортах.

– Ну ты фрукт!

– Тот еще! Сунул прощальную записку в ее паспорт, положил на комод, а сам ноги в руки и был таков. Вот и вся история.

– Больше не появлялся там?

– Никогда.

– И даже не знал, была ли она действительно беременна или нет? Главно дело, знать не хотел. Боялся узнать.

– Сложно после того, что ты рассказал, уважать тебя.

– Я сам себя давно не уважаю, что мне твое уважение? Сказанул тоже, – усмехнулся дядя Вася.

– А может, ты и не отец вовсе? – с надеждой посмотрел на него Аркадий.

– Чую: мое семя. Нутром чую. На мою мать похожа, она красивая была, сейчас я это заметил.

– Да, ситуацию ты сам себе создал. А хотел бы, чтобы у тебя дочка была?

– Ладно, будя! Не трави душу! – Василий Иванович опять лег на кровать и отвернулся к стене.

– Я, конечно, тебе не судья, но мне кажется, что Лизке отец нужен. Отец всегда всем нужен. Это я по себе знаю. Мне моего папы очень не хватает. Будто стена одна упала – и в доме сквозит.

– Понимаешь, парень, никогда мне не признаться ей в отцовстве. Никогда! Да и она не нуждается в этом. Я же вижу!

– «Никогда» – слово какое-то безысходное. Ты опять скажешь, что я жизни не знаю, может и так, но в данном конкретном случае не стоит за Лизу решать.

– Она пошлет меня далеко и надолго и будет права, – Василий Иванович встал с кровати, достал курево и вышел из палаты.

Прошел еще один день. Сосед по койке пребывал в жутком унынии и не поддавался ни на какие уговоры. Аркадию очень хотелось свести их, все нутро зудело, но мужик строго-настрого запретил ему даже заикаться на эту тему.

– Пойми, дурак, – говорил он, – я ж не совсем пропащий человек! Не алкоголик, не уголовник какой-нибудь. Имею каплю совести еще! Бросил ейную мать, как нашкодивший кот, в трагический момент, то есть сделал ребенка и удрал, после этого у кого язык повернется назвать Лизку дочкой?

– Тебе нравится твое существование? Знать, что есть дочка, и палец о палец не ударить, чтобы как-то помочь ей? – распалялся Аркадий.

– Я давно привык жить по схеме: дом – работа – дом. И ничего мне больше не надо. Понимаю, что идиотское существование, бесцельное и бессмысленное, но меня это вполне устраивает.

– Обреченно будешь ждать конца света?

– Говорил тебе, одиночество сидит внутри нас, и нечего впустую воздух колыхать красивыми словами. Сам посуди: чем я смогу ей помочь? Она же вон какая самостоятельная, без пяти минут доктор. А я кто? Подлый дядька?!

– Ладно на себя наговаривать. Дядя Вася, где работаешь-то хоть?

– В мастерской.

– В какой?

– Ремонтной.

– Что ремонтируешь?

– Все. От утюгов до чемоданов.

– На хозяина работаешь?

– Сам себе хозяин. Моя мастерская. Напарник есть у меня.

– Выходит, ты хозяин судьбы! – обрадовался Аркадий.

– Если бы! Едва концы с концами сводим. Аренда большая, налоги давят, разве дадут разбогатеть своим трудом?

– А живешь где?

– У себя дома, где же еще? – ворчливым голосом ответил мужик. – Задолбал ты, парень, своими вопросами, чисто допрос устроил.

– Вилла, яхта есть в наличии? – развеселился тот.

– В гробу я их видал! Есть двухкомнатная квартирка, и ладно. Мне хватает.

– Вот видишь, у тебя квартира есть, а Лиза в общаге мается. Могла бы у отца нормально жить. А после по наследству мог бы оставить ей. Все ж родная кровь.

– Слушай, Аркадий, ты дело, однако, говоришь! Я будто чуял, для кого квартиру берег. Знаешь, сколько охотниц было на нее? Бабы так и перли ко мне, как услышат, что одинокий мужик квартиру имеет, деньгой не обделен. Но я тоже не лыком шит, никого не прописывал к себе. Выпишусь из больницы и дарственную напишу на Лизку. От паршивой овцы хоть шерсти клок, – Василий Иванович заметно повеселел.

– Дядь Вась, возьмешь ее к себе?

– Это уже вопрос сложный. Для этого придется сознаться в содеянном.

– Трусишь?

– А то! Все, закрыли эту тему! – Василий Иванович выразительно и надолго замолчал.

Парню очень хотелось рассказать Лизе, что сосед по палате – ее родной отец. Но слово, данное дяде Васе, он не мог нарушить. А девушка не знала, какие страсти бушевали в палате Аркадия. Дня через три выписали Василия Ивановича. Он так и не осмелился признаться Лизе. Собрал вещи и тихо ушел, когда молодежь гуляла в сквере. Аркадий очень расстроился. Он до последнего дня верил, что тот назовет ее дочкой. Как-то, сидя на своей любимой скамейке, парень спросил у Лизы об отце.

– У нас даже его фотографии нет, – беспечно ответила та.

– Когда он умер? – осторожно спросил Аркадий.

– Не помню, я еще маленькая была. Мама хорошо о нем отзывается. Но я-то знаю, что отец плохо поступил с ней. Мне наша соседка, тетка Марья, рассказала всю правду. Я о нем и не думаю, умер – и умер. Мне маму жалко. Обожглась один раз, больше не захотела замуж выйти, а могла бы. Знаешь, какая красивая она у меня! Все парни по ней сохли! Я обязательно врачом стану. Обязательно! Мамочка моя тогда порадуется, – неожиданно закончила девушка.

– Лиза, если бы вдруг ты узнала, что отец твой жив, что бы ты сделала?

– С чего он жив-то? – удивилась Лиза.

– Ну, всякое в жизни бывает. Вон в передаче «Жди меня» чего только не случается. Думают, что человек погиб, а он оказывается живее всех живых. Моя мама очень любит эту программу.

– Моя – тоже. Плачет вместе со всеми, за сердце хватается. Валидол принимает.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Не знаю, сказала бы, что он гадкий человек. Не хочу я об этом думать.

– А может, он исправился, может, его совесть замучила?

– Тогда бы он объявился. Мы же не уезжали никуда, живем в Камышовке сто лет. И вообще, что за разговор ты затеял? Говорю же, что он давно умер.

Аркадий был очень расстроен беседой. Выходит, что дядя Вася прав. Лизе отец не нужен. «Но как-то несправедливо, – думал парень, – что живут на свете два родных человека и не хотят знаться. Могли бы помочь другу дружке. И мама Лизы одна в деревне трудится».

Неделю спустя вдруг объявился в больнице Василий Иванович. Аркадий обрадовался так, будто родственника увидел.

– Поди сюда, Аркашка, – позвал он его. – Здорово!

– Дядя Вася, привет, какими судьбами?

– Вопросов много не задавай. Сходи, позови Лизку, – деловито сказал мужик.

– Один момент! – крикнул парень и заковылял в сестринскую. Но там ее не оказалось. Лиза со старшей медсестрой уехала за лекарствами.

– Ты эта… когда она придет, скажи ей, чтобы позвонила по этому телефону, – Василий Иванович протянул бумагу с номером.

– Хорошо, – сдержанно ответил парень, стараясь скрыть радость.

А дальше события развернулись стремительно. Ошарашенная и оглушенная Лиза в течение нескольких дней оказалась владелицей двухкомнатной квартиры улучшенной планировки, с лоджией, раздельным санузлом, на четвертом этаже и почти в центре города. А самое главное, что вообще-то с трудом укладывалось в ее голове, обрела родного отца. Отношения между ними, прямо скажем, были натянуты, потому что девушка не могла так сразу привыкнуть к мысли, что вот этот хмурый человек – ее папочка, а Василий Иванович не старался выказывать эмоции из-за чувства неловкости за неправильно прожитые годы.

– Сам-то где живешь, дядь Вася? – спросил по телефону как-то Аркадий.

– В пятом ряду третья кучка слева, – мрачно пошутил тот.

– То есть? – не понял юмора парень.

– Не боись, не на улице околачиваюсь. Есть у меня крыша над головой.

– Купил виллу на берегу Байкала? – улыбнулся Аркадий.

– Виллу не виллу, но на однокомнатную наскреб как-нибудь. Наладишь ходули, заходи, побалакаем, – и продиктовал свой адрес.

– Запомнил! Обязательно зайду! – весело ответил парень.

– Ты эта… Лизку не обижай смотри! Со мной будешь иметь дело, – вдруг грозно произнес Василий Иванович.

– Есть не обижать Елизавету Васильевну! – козырнул Аркадий в телефонную трубку.