Текст книги "Толковательница сновидений. «Полночный дождь»"

Глава 6. Блудный муж, а также о женщинах с тенью и без тени

– Давайте еще по рюмочке. – Алиса потянулась за коньяком. – Но позвольте спросить! Ведь, судя по возрасту, вам тогда было что-то около сорока пяти лет, вас бросил муж, это еще, «чудо» с «лужей», которое издевалось. Как же вы не сломались?

– Хороший вопрос! – Ольга сделала паузу. – Но с мужем-то все было понятно. Его грубость, оказывается, имела причину. У него появилась молодая любовница. Она пришла к нему работать на завод в один из отделов. Жила в общежитии. Муж сделал ее директором заводской столовой, по тем временам

– должность хлебная. Говорили, девица с норовом, непредсказуемая. Видимо, ему со мной стало скучно. Возраст у него был опасный. Знаете, это когда мужчина подсознательно хочет жить сначала и, как представитель вида высших млекопитающих, сам того не замечая, пугается, что может уже не успеть осеменить большое число самок. Начинает суетиться… Обычный зов природы! Тут ему попадается ушлая «возлюбленная», особенно если мужчина с деньгами, и наш герой-любовник путает последние гормональные бури с великой любовью.

– Грубо, но… так бывает… Хотя бывает и по-другому, – возразила Алиса и решила добавить: «Редко, но случается действительно великая любовь».

Но не успела. Начальница ее опередила: «не услышав» возражения, она продолжила:

– Более того, мой озабоченный «герой-любовник» не оказался джентльменом: стал менять квартиру. И не в нашу пользу с сыном. В результате я оказалась в однокомнатной. А сын после вуза решил остаться в Москве. Снимал жилье у милой женщины. У нее – дочка, хорошая девочка. Женился на ней. Родилась внучка. Мне некогда было особо жалеть себя. Я некоторое время жила у молодых – помогала. Вернувшись домой, занялась докторской диссертацией. Потом сын эмигрировал в Америку.

– Это внешняя сторона вопроса. Что вы чувствовали при этом?

– В это время меня очень поддерживал сын. Он – замечательный! А как женщина – я училась быть одна. Это ведь только в сериалах если героиню бросает неверный муж, то сразу находится утешитель – принц на белом коне. В жизни обычно если исчезает один, то и другие пропадают. А уж если и появляются, то все сразу.

– Это точно! – подтвердила Алиса. – Ну и научились быть одной?

– Да! Хотя было очень непросто! Но я стала ценить свой уютный дом, свое одиночество, благодаря которому стала свободной, в том числе и от множества домашних обязанностей, связанных с пребыванием рядом мужчины. Главное, я поняла, что нельзя эмоционально ни от кого зависеть. И даже не в плане глубоких чувств. А просто: хочешь праздника – устраивай его себе сама. А если придет мужчина, который подарит тебе этот праздник, тоже хорошо… Не придет… Да и ладно… Жизнь прекрасна! Я долго потом никого к себе не подпускала. Знаете, ведь я была привязана к бывшему мужу и получила «пощечину», любила Виктора и наткнулась на издевательское отношение. Слишком хорошие уроки получила, поэтому и научилась любить себя.

– Как у Пушкина, – усмехнулась Алиса, – мне так нравятся строчки из «Евгения Онегина», как раз по этому поводу!

И она с иронией и одновременно с грустью продекламировала.

 
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней верно нет его.
 

– Вот-вот! – отреагировала начальница. – Более того, я научилась избегать отрицательных эмоций. И когда меня кто-то пытается «грузить» ненужным, я раздражаюсь, так как очень берегу свой комфорт и материальный и моральный.

– А что сейчас с бывшим мужем? Он не пытался вернуться?

– Пытался. История стара как мир. Когда началась приватизация, его молодая жена умудрилась приватизировать имущество на себя. И после очередного скандала выставила «нищего» на улицу. Завод к тому времени практически не работал. А потом и вовсе пришли новые хозяева. Старый директор оказался не у дел. Как сейчас помню: за мной только начал ухаживать Алексей Петрович – тогда бравый кавалер…

– Он и сейчас крепкий мужчина. Румяный…

– Это гипертонический румянец. – Ольга грустно улыбнулась. – Нет, время идет. Причем с катастрофической быстротой. Как не пыжься. В общем, иду я домой с букетом моих любимых красных роз, а бывший муж на лавочке сидит с чемоданом. Я тогда еще подумала, что плохо, когда муж уходит к другой, но еще хуже, когда этот блудный персонаж возвращается.

– Его не было жалко? Ведь в том, что вы расстались, была и доля вашей вины.

– То есть? – Начальница недоуменно уставилась на Алису. – Я ему не изменяла!

– Но хотели изменить… Если бы не были холодны к мужу из-за увлечения Виктором, кто знает, может быть, он и не попался бы на удочку молодой хищницы.

– Я вас умоляю!!! – громко воскликнула Ольга. – После двадцати лет брака, а может раньше, все мужья и жены с кем-нибудь мысленно изменяют… А то и не мысленно! И периодически бывают холодны друг к другу… Только не все уходят из семьи!!!

Алиса поняла, что начальница злится.

А та уже возмущенно говорила дальше:

– Знаете, сколько раз я пыталась спастись от Виктора в объятиях мужа!? Только не было тех объятий! А если и были, то – «на скорую руку», чтобы отстала! Муж стал равнодушен ко мне задолго до моего увлечения! А вот когда у меня появился Алексей – он надумал вернуться! Спустя пятнадцать лет!!!

Алиса поняла, что затронула больную тему, и попробовала ее свернуть:

– В общем, не простили?

Неожиданно лицо Ольги снова сделалось бесстрастным. Словно приступа злости не было и в помине… Она равнодушно произнесла:

– Почему? Простила. Но не настолько, чтобы обременить себя заботой о нем. Снова жарить котлеты! – Ольга усмехнулась. – Я бы ничего не приобрела для себя, поверьте, кроме хлопот. Тем более что передо мной сидел чужой пожилой человек. Хорошо, что на тот момент была жива его мама, к которой он в конце концов и пошел жить.

– С сыном видится?

– Редко. когда тот приезжает в Россию.

– А с вами?

– Зачем? Я боюсь стариков.

– Как это?

– Знаете, есть разные люди: один никогда не будет стариком. И умрет молодым, даже в сто лет. А другой: с сорока – дед. От дедов плохо пахнет – немытым телом, старой квартирой, ветхой одеждой, безнадегой, отсутствием будущего. Я так боюсь этого запаха! Особенно когда такой «поэт и гусар», как мой бывший муж, вмиг становится стариком и носит сандалии «прощай, молодость»!

– Алексей Петрович не дед?

– Нет! – Лицо начальницы смягчилось. – Он хороший.

– Мы все радуемся, глядя на вас.

– Потому что он зрелый человек, умный, цельный, талантливый, а главное – добрый! Я после Виктора к молодым мужчинам стала относиться с большим подозрением. Вот вы, Алиса Львовна, уверены в том, что знаете, о чем на самом деле думают Иванов и Петров, когда вьются вокруг вас?

Алиса сначала не поняла, о каких Иванове и Петрове идет речь, – так резко начальница сменила тему. Потом до нее дошло, что Ольга имеет в виду Гошу и Кешу! То есть Георгия Андреевича и Иннокентия Александровича. Их фамилии были действительно Иванов и Петров соответственно, что давало им повод лишний раз покуражиться. Алиса сама видела, как однажды в кафе они картинно представились двум кокетливым девицам: Георгий Штольц[22]22
  Штольц – один из героев романа И.А. Гончарова «Обломов».


[Закрыть] и Иннокентий Купершток[23]23
  Купершток Арон Ильич – поэт, переводчик, именно ему приписывают это четверостишие.


[Закрыть]. Улучив момент, Кеша продекламировал:

 
– Наследник Пушкина и Блока,
я – сын еврея Куперштока!.
 

После чего одна из девиц неделю звонила на кафедру, требуя к телефону «Куперштка», время от времени меняя сочетания букв в этой фамилии, чем довела до истерики Ирину Георгиевну, уставшую отвечать, что здесь такой не работает и не живет. Гоша, и Кеша тогда очень повеселились… выдвигая перед коллегами самые дикие гипотезы о личности звонившей. Алиса их не выдала.

– Почему вьются? Мы друзья и коллеги! – недоуменно возразила Алиса.

– Это для вас они друзья. А вы для них, возможно, желанный сексуальный объект.

– Ну нет! – засмеялась Алиса. – Эдиповым комплексом они точно не страдают. У них бурная личная жизнь.

– Хорошо! Тогда, возможно, им просто льстит, что такая интересная, умная женщина общается с ними «на короткой ноге».

– За комплименты спасибо!

– Бросьте, Алиса Львовна. Вы прекрасно знаете себе цену.

И Ольга Николаевна продекламировала:

– «…Окруженная поклонниками, я привыкла воспринимать мужчин как некий обязательный и привычный фон: они существовали для того, чтобы дарить цветы, говорить комплименты… или оглядываться на меня на улице» [24]24
  Вишневская Г.П. Галина / Г.П. Вишневская. М.: Вагриус, 2007.


[Закрыть]. Это и про вас. Понимаете, я ведь тоже была красивой женщиной. Но не умела пользоваться своими привилегиями. Не умела чувствовать себя красивой. Я вижу, как вы мастерски держите всех мужчин кафедры в особом тонусе. А Ивана и Петрова приблизили к себе, потому что они молоды и хороши собой, что для фона очень важно…

Алиса была очень удивлена. Если бы не мягкое, непривычное выражение лица начальницы, она бы решила, что находится у нее на «ковре». В голову пришла мысль: «Похоже, это "месть" за комментарии по поводу ее вины в разводе…»

А Ольга продолжала:

– Но! Бойтесь! Играете с огнем! Вдруг Иванов объяснится вам в любви? Уверены ли вы, что ваши чувства и чувственность будут в такой же крепкой рациональной узде, как сейчас, и вас не постигнет та же участь, что меня с Виктором?

Алиса помолчала, потом усмехнулась:

– Только буду рада! – Ей явно не нравился разговор, но она решила его продолжить, так как не могла понять цели своего визита.

– Вам не безразличен Георгий Андреевич? – удивилась Ольга.

Алиса засмеялась.

– Позвольте придать нашему разговору философский смысл. Я искренне позавидовала вам, когда вы покрылись румянцем, рассказывая о своем молодом мучителе. К сожалению, не помню, когда я так краснела…

И продолжила после секундной паузы:

– В свою очередь спрошу: были ли в вашей женской, тайной эмоциональной жизни более восхитительные минуты, чем те, когда вы сидели с Виктором на крутящихся стульях в кулинарии? Я говорю про минуты, когда вы думали, что он вас любит?.. Я называю это звуками небесной флейты…

– Считаете, что лучшее в моей жизни было связано с таким ничтожеством, как он?! – Ольга задумалась, потом, словно оправдываясь, продолжила. – Поверьте, я знавала и другие более всепоглощающие мгновения, из области, как вы говорите, небесной музыки… Но то другая история…

Алиса смотрела на спокойное лицо начальницы и недоумевала. Потом решилась сказать, потому что чувствовала, как подступает раздражение. Это ей не нравилось. Она ровно и тихо произнесла:

– Вы пригласили меня поговорить о моих отношениях с молодыми мужчинами? Прочитать мне мораль?

– Боже упаси! Не упрощайте меня… Вы даже представить себе не можете, о чем я собираюсь еще рассказать. Извините, если я взялась учить вас жизни. Это, как говорится, мои «броуновские мысли» [25]25
  Имеются в виду «хаотические, беспорядочно сталкивающиеся мысли», по аналогу с броуновским движением, где броуновское (брауновское) движение – беспорядочное хаотическое движение мельчайших частиц, взвешенных в жидкости или газе, под влиянием ударов молекул окружающей среды. Открыто английским ботаником Р. Броуном, который наблюдал в микроскоп движение цветочной пыльцы, взвешенной в воде.


[Закрыть], неожиданно свернувшие на Иванова и Петрова.

– Зачем же тогда так подробно рассказывали о Викторе?

– Чтобы быть уверенной, что, когда я расскажу то, ради чего пригласила, у вас не будет мысли, что ситуация, в которую я недавно попала, была, хоть на каплю, мной спровоцирована. Ибо ситуация щекотливая, невероятная и, я бы сказала, противоестественная.

Но Алиса была задета. Ей надоело безупречно «держать спинку», и она перешла на стиль речи, который иногда любила продемонстрировать:

– Вы меня снова заинтриговали. Но раз уж пошла такая «ботва», проясню свою позицию. И пусть буду нескромной! Мне кажется, что я – просто тупо интересный человек. И Иванов с Петровым тоже – тупо интересные люди. И нам вместе – тупо интересно. Кроме того, у нас совместные проекты: научные статьи вместе пишем, и не только… Даже если я что-то про себя и не понимаю и моя подсознательная цель – создание свиты, «фона»…то сколько мне осталось гарцевать: максимум лет пять? А после – «фон» как дым развеется!

– И вы впадете в депрессию! – усмехнулась Ольга.

– Не дождетесь! – уже со спокойной улыбкой отреагировала Алиса. – Я стану умной, ироничной, обаятельной зрелой женщиной, законодательницей стиля. Таких мало в нашем обществе…

Гостья понимала, что начальнице хочется услышать продолжение: «таких, как вы, Ольга Николаевна!». Но Алиса этого не сказала. Она не считала начальницу обаятельной – считала ее «улиткой», которая наслаждается своим «домиком». А в «домике» все уютненько: и работа, и квартирка, и даже поклонник, поднимающий самооценку. Это не было осуждением – просто констатация факта. Поэтому, вздохнув, Алиса добавила:

– Если серьезно… то очевидно же: когда исчезает «фон», становится ясно, кто действительно друг, а тем более понятно, кто по-настоящему любит!

– Вы не ответили на вопрос об Иванове! – Начальница лукаво смотрела на Алису.

Гостья сделала вид, что ничего не замечает. По-доброму улыбнулась и произнесла:

– Итак – представим Иванова в роли как бы влюбленного в меня… – Алиса сделала акцент на слове «как бы» и сразу же добавила: – Оговорюсь… Сравнение с Виктором здесь неуместно. Георгий Андреевич – хороший человек. И если он вдруг (что трудно себе представить) признается мне в своих чувствах и моя душа откликнется на признание (что не менее трудно представить), я с благодарностью переживу эти мгновения, и все, что потом, возможно, последует. Или не последует! И запомню на всю жизнь! Главное, чтобы эти объяснения и прочие переживания не коснулись моей семьи. Надо всегда помнить, что женщины с тенью обыкновенно дурно кончают [26]26
  Цитата из романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина»: «Разговор был очень приятный. Осуждали Карениных, жену и мужа. Анна очень переменилась с своей московской поездки. В ней есть что-то странное, – говорила ее приятельница. Перемена главная та, что она привезла с собою тень Алексея Вронского, – сказала жена посланника. Да что же? У Гримма есть басня: человек без тени, человек лишен тени. И это ему наказанье за что-то. Я никогда не мог понять, в чем наказанье. Но женщине должно быть неприятно без тени. Да, но женщины с тенью обыкновенно дурно кончают, – сказала приятельница Анны» (Толстой Л.Н. Анна Каренина / Л.Н. Толстой. Тула, 1964).


[Закрыть].

– Однако женщине должно быть неприятно без тени. – Ольга явно провоцировала гостью.

– Вечная наша женская дилемма, – вздохнула Алиса. – Поэтому, с одной стороны, я вам по-своему завидую, а с другой – нет! Если честно, я бы хотела влюбиться, но… безответно…

Алиса хотела продолжить: «…только в адекватного человека, можно и в Иванова», но передумала. Это могло навредить той психотерапевтической «паутине», которую она невольно стала плести вокруг Ольги после ее рассказа о Викторе и его выходках. Надо было заставить начальницу взглянуть на ситуацию по-другому, поэтому гостья сделала паузу, ожидая вопроса.

Вопрос последовал тут же:

– Безответно?! Что может быть хуже безответной любви?

Алиса улыбнулась.

– Почему-то считается, что вершина отношений – это восхитительный секс с элементами романтики между близкими людьми, которые верны друг другу и которые не могут друг без друга жить. Так ведь пишут в женских романах?

– Пожалуй… – подумав, сказала Ольга.

– А много вы в жизни видели таких вершин? В жизни – то романтики, то секса, то верности, то понимания не хватает. Чего-то всегда мало! Поэтому не стоит искать полной и постоянной гармонии между людьми. Тот, кто ее ищет, всегда разочаровывается. Ибо финал любых отношений, как правило, прозаический. И хорошо, если эта «проза» основана на ответственности, взаимопонимании и комфорте, с чудесными воспоминаниями о прошлых страстях. Хуже, если после ухода страсти приходится ложиться на рельсы, в прямом или переносном смысле! Представьте себе, что Виктор ответил бы вам взаимностью. Жили бы сейчас с ним!

– Боже упаси!!! – вырвалось у начальницы.

– Видите! И ваша реакция понятна. Так что надо радоваться способности испытывать сильные чувства. способности создать себе иллюзии. Ожидание счастья дает такую возможность! Безответная любовь стимулирует позитивную фантазию. Дает нам незабываемые ощущения! И иногда проносится через всю жизнь. Сколько, благодаря этому, написано прекрасных стихов и песен!

Больше всего Алиса боялась, что начальница выведет ее на чистую воду, вспомнив о понятии «сублимация» [27]27
  Согласно З. Фрейду, сублимация – это замещение, перенесение, переключение сексуальной энергии, влечения (либидо) на социальную деятельность, культурное творчество.


[Закрыть]. Именно сублимацию сейчас усиленно рекламировала гостья, невольно занимаясь психотерапией. Алиса понимала, что в ее словах не все правда. Ужас заключался в том, что «психотерапевт» и сама не знала, где она лукавит. Но чувствовала, что говорить надо именно это и именно так. Ольга должна была перестать считать своего несостоявшегося любовника главной трагедией жизни.

– То есть я должна быть еще и благодарна Виктору? – наконец изумленно отреагировала начальница.

Алиса с облегчением вздохнула и с воодушевлением ответила:

– В некотором смысле – да! – Она улыбнулась и продолжила: – Хоть он и мелкий пакостник…

– За что?!!

– За то, что избавил вас от себя! И, главное, за иллюзию счастья! Пусть хоть и кратковременную. За то, что вы слышали флейту… Другим этого не дано! – Алиса вздохнула. – Я давно поняла, что очень важно, что тебе объясняются в любви, не менее важно – кто и почему. Но самое важное – что ты при этом чувствуешь!!! Помните, как опять же у Александра Сергеевича: «Ах! Обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад» [28]28
  А.С. Пушкин. Стихотворение «Признание».


[Закрыть].

Воцарилась пауза.

– Вы, наверное, правы! – наконец тихо сказала начальница. – Признаюсь, иногда мне хочется узнать, как сложилась жизнь Виктора. Жив ли?

– Не стоит! Думаю, там все грустно. Гораздо грустнее, чем у вашего бывшего мужа. Зачем знать? Чтобы расстроиться? Вы же не любите отрицательных эмоций.

Ох! Да! Тем более я недавно пережила такое… Чуть не умерла!

Глава 7. Бешеный слон

– Так! – Алиса по-деловому посмотрела на Ольгу. – Пора уже перейти к конкретике. Что вас гнетет на самом деле?

– Сразу существенный вопрос! – Начальница подхватила нужный тон. – Мне нужна суть принципов, на основании которых вы толкуете сновидения.

Алиса ждала этого. Она знала, что Ольга Николаевна давно в курсе ее хобби. Полгода назад к Алисе обратился зять Ирины Георгиевны по поводу своего навязчивого сновидения. А уж если кто и был «верным оруженосцем» своего начальника, так это заведующая кабинетом.

– Во-первых, никаких сонников! – начала отвечать Алиса. – Только элементы психоанализа, гуманистической психологии и собственные соображения, во многом опирающиеся на «соображения» Грота[29]29
  Н.Я. Грот – русский философ и психолог конца XIX века. В 1878 году он написал работу «Сновидения как предмет научного анализа».


[Закрыть].

– Что-то слышала об этом философе, – честно призналась начальница. – Но не более того…

– Он предложил естественно-научный подход к толкованию сновидений.

Алиса сделала паузу, решив, что Ольга попросит рассказать о Гроте. Но та молчала. И гостья продолжила:

– Причем сразу предупреждаю клиента: «Я кандидат философских наук, а не профессиональный психолог, и наше общение является своеобразным экспериментом, в результате которого вы получите информацию, к которой можете и не прислушиваться, так как это только интерпретация».

Во-вторых, я работаю по рекомендации и только с людьми, которых мучают кошмары или навязчивые сновидения, а также с теми, кому кажется, что у них паранормальные видения.

– Так! Значит, с паранормальными видениями тоже работаете?

– Работаю, но не перебивайте! В-третьих, я оставляю за собой право не заниматься с человеком, как бы ему этого ни хотелось, особенно если есть подозрение, что он психически нездоров. Я предпочитаю иметь дело с нормальными людьми, которым просто нужно объяснить, что с ними происходит. Поэтому, подобно психологу Карлу Роджерсу[30]30
  Карл Роджерс – американский психолог, один из лидеров «гуманистической психологии», основатель так называемой «центрированной на клиенте» психотерапии, при которой врач, вступающий в глубоколичностный контакт с пациентом, видит в нем не больного, а «клиента», берущего на себя ответственность за решение собственных проблем путем активизации творческого начала своего «Я» (slovari.yandex.ru, БСЭ).


[Закрыть], я и называю тех, с кем работаю, «клиентами», а не «пациентами».

– А они вас – Толковательницей сновидений! – не замедлила подчеркнуть свою осведомленность заведующая кафедрой.

– Иногда! Если им так хочется! – улыбнулась Алиса. – Но дайте же сказать о самом главном!.. Денег и подарков я не беру. Однозначно! И еще, перед тем как ко мне прийти на сеанс, человек должен написать два «рассказа»: один под названием: «Мой день перед сновидением (видением)», второй – «Мой сон (видение)». Причем нужно подробно, в деталях, описать все события, мысли или явления, включая состояние здоровья. Сначала я читаю, а потом решаю, буду ли работать с человеком. Если принимаю положительное решение, то далее мы общаемся, беседуем… Я задаю нужные вопросы, иногда неприятные для клиента. Если вы, Ольга Николаевна, хотите быть моей клиенткой – пишите!

– Я не хочу быть клиенткой. Речь не обо мне! – обескуражила толковательницу Ольга и сразу, чтобы та не успела опомниться, продолжила:

– Какова в ваших экспериментах роль Иванова и Петрова?

– Вы и об этом в курсе?

Начальница лукаво улыбнулась…

«Хитрая тетка! Мораль читала… Экзамен устроила на предмет моего отношения к жизни!» – подумала Алиса и, осуждающе покачав головой, со значением произнесла:

– Это мои оруженосцы.

– Прошу, не обижайтесь! – В голосе Ольги зазвучало извинение.

– Хорошо! – сказала Алиса. – Иногда для того, чтобы понять, что с человеком происходит, нужно реконструировать его сон. Например, снится клиенту двор детства, в котором разворачивается кошмар. Для реконструкции важно побывать в том дворе наяву, сфотографировать его, а при необходимости и поговорить с родственниками или людьми, знавшими клиента в детстве. Иногда для реконструкции требуются и другие мероприятия. Всем этим занимаются Гоша и Кеша.

– Сразу просьба! В нашем случае – им ни слова!!!!

– Ольга Николаевна! В сфере моего хобби вы мне – не начальник. Я принимаю решение о реконструкции, когда это необходимо. Я не знаю характера вашей просьбы. Очень может быть, что вообще не смогу помочь.

– Давайте вы будете принимать решение после того, как все поймете.

– Более того, если я приму положительное решение, вы должны быть готовы к тому, что я не буду делать скидку на ваш статус. К тому же на каком-то этапе общение со мной может показаться некомфортным. Это тоже часто происходит.

Ольга молчала. Алиса подумала, что, если она начнет снова «тянуть резину», придется уйти. Пауза длилась довольно долго. Наконец хозяйка встала, зябко поежилась, накинула на плечи шаль и сказала:

– Еще не прошла простуда. Однако меня еще кое-что волнует… Зачем вы занимаетесь всем этим? Толковать сновидения?!!…Что нового могут рассказать «клиенты», кроме как о своих бредовых фантазиях… Вам что, нужны чужие проблемы? – Начальница смотрела Алисе прямо в глаза. – Или люди нужны как подопытные кролики? Вы пишете докторскую диссертацию по психологии? Втайне от кафедры?

Толковательница спокойно улыбнулась:

– Вопрос понятен… Не беспокойтесь! Когда я решу пустить свои наблюдения в научный свет – вас проинформирую первой.

– И все-таки? – не унималась начальница. – Зачем?

– Два аспекта. Первый связан с выводом Грота о том, что сновидения могут дать отдельный материал для анализа ошибочного мышления, заблуждений ума[31]31
  Грот Н.Я. Сновидения как предмет научного анализа / Н.Я. Грот. М.: Гуманитарный центр, 2007.


[Закрыть]. Так сказать, научный интерес к расследованию. Второй – банальный: человеческое участие. Вы не представляете, как бывают напуганы люди…

– Хорошо представляю! – Ольга на секунду замолчала, потом продолжила: – Поэтому обещаю, при любых обстоятельствах… В общем, ничто не повлияет на наши профессиональные отношения! – И тихо прошептала: – Ужас!!! Трудно рассказывать! Сейчас возьму себя в руки… Помните, не так давно, я попала в больницу в предынфарктном состоянии?

– Да! – Алисе стало не по себе: что же такое ей хотят поведать? Она поняла, что ситуация серьезная, и… быстро приняла решение. О чем тут же сообщила Ольге: – Хорошо, постараюсь помочь, если смогу! Вводите в курс дела.

Начальница глубоко вздохнула, помолчала и стала рассказывать:

– В прошлом семестре я преподавала философию менеджмента на четвертом курсе. В этом учебном году мне попался поток, на котором преобладали девушки. Тем заметнее среди них был массивный студент, очень высокого роста. Сидел он на первой парте, прямо передо мной, и я имела возможность каждый раз видеть перед собой его большую голову со скошенным лбом и мясистым носом, который, казалось, был продолжением лба. Молодой человек показался мне очень некрасивым. Красивыми у него были только уши: маленькие, изящные. Но и они на его своеобразном черепе выглядели нелепо. К довершению всего он очень неуклюже двигался, имел огромные руки с толстыми, короткими пальцами. Даже было удивительно, как эти пальцы удерживают ручку. Тем не менее лекции он записывал. Занятия не пропускал, но отвечал редко. Потому что, когда на это решался, медленно «выдвигаясь» из маленького для него аудиторного стола, девицы стразу же оживлялись и обязательно раздавался задорный женский голосок:

«Давай, Слон! Не дрейфь! Ты крут!..»

«Слон» (фамилия его была Жилейкин) покрывался краской, щеки его надувались… Какое-то время он молчал, справляясь с невероятным смущением, потом начинал бубнить.

«Непонятно! – хором верещали девицы. – Давай членораздельно!»

При слове «членораздельно» аудитория начинала хихикать. «Слон» посылал в аудиторию ненавидящий взгляд, комкал фразы, наконец садился, весь покрытый потом. Я, конечно, девиц сразу одергивала. Но отвечать для Жилейкина было сущим мучением, поэтому я часто давала ему письменные задания, с которыми он справлялся хорошо, можно сказать творчески: изучал учебники или информацию из Интернета и «пересказывал» ее потом своими словами. Иной «пересказ» было забавно читать…

В общем, Жилейкин вызывал у меня жалость. Но одновременно мне почему– то хотелось, чтобы он пересел от меня подальше. Взгляд у него был настораживающий: исподлобья, пристальный и какой-то вопросительный.

Как-то раз я даже к нему обратилась:

«Вы хотите меня о чем-то спросить?»

Он «уронил» свой нос, сверкнул маленькими глазками и буркнул:

«С чего… вы взяли?..»

«Вот неуклюжий человек! – подумала я тогда. – Либо недоумение вызывает у людей, либо насмешку».

И это была, пожалуй, единственная мысль относительно Жилейкина.

Внимание он особенно не привлекал. Лишь вызывал странные ощущения, на которые я не очень обращала внимание. Этот поток у меня ассоциировался с Арнаутовой. Была там такая девица: маленькая, пучеглазенькая с большой головой и громким голосом, норовившая все время, как мне казалось, вывести меня из себя. Именно она больше всех дразнила «слона», как, впрочем, и многих других.

Во втором семестре занятия у меня заканчивались поздно. По этому поводу я не переживала, так как живу рядом с вузом. В тот вечер падал снег, был легкий морозец. Деревья в зимнем наряде придавали вечеру очарование. Фонари – таинственность… К моему подъезду можно подойти двумя путями. Один – долгий по асфальту, мимо других подъездов, другой – короткий, через двор, имеющий вид небольшого пустыря с детской горкой на краю. В дождь там грязно, летом – пыльно… А зимой народ протоптал узкую тропинку в снегу. По ней я и шла, вдыхая морозный воздух, находясь в лирическом настроении.

И тут неожиданно я услышала за спиной хруст снега. Сначала мне показалось, что причина этого – мои собственные шаги. Но, прислушавшись, поняла: за мной кто-то идет, причем буквально «дыша в затылок».

Ощущение жуткое. Я ускорила ход, но преследователь не отставал. Продолжалось это несколько минут. Они мне показались вечностью. В результате у меня сдали нервы, я побежала. Сумка моя била меня по боку, я судорожно прижала ее к себе. Но это не помогло – в сумку кто-то вцепился… Я закричала, остановилась, резко обернулась… Передо мной, дыша перегаром, стоял плюгавенький оборванец, видимо бомж, который при виде моего испуганного лица скорчил зверскую рожу и еще сильнее вцепился в сумку. Я с силой ее рванула, он отпустил. Затем резко бросился на меня.

Рассказчица перевела дух и вдруг произнесла:

– И взлетел в воздух!!!

– На крыльях? – засмеялась Алиса и тут же пожалела, что пошутила. Лицо Ольги было очень серьезным.

Но ее не услышали… Начальница полностью погрузилась в свой рассказ.

– Изумлению моему не было предела: прямо на уровне моей груди болталась его голая нога, с которой слетело что-то вроде сапога… Затем бомж, словно на соревнованиях по фигурному катанию, проделав в воздухе пируэт, оказался в сугробе… И сразу помчался прочь, не оглядываясь. Рядом со мной стоял Жилейкин. Я была в шоке. Наконец студент, переминаясь с ноги на ногу, произнес:

«Надо было так… За шиворот… Я все видел!»

«Что ты тут делаешь?!»

«К другу шел!» – пробормотал Жилейкин, повернулся и быстро скрылся в темноте.

Я даже не успела его поблагодарить. Простояла несколько минут, отдышалась и пошла домой. Потом на занятиях подошла к нему, чтобы все– таки сказать слова благодарности. Я не из тех некомфортных людей, которые норовят при разговоре очень близко подойти к собеседнику. Пределы допустимой зоны не нарушаю. Тем не менее я отметила, что Жилейкин при моем приближении отступил на шаг, склонил голову и насторожился. Я поняла, что он не хочет, чтобы я афишировала инцидент. Поэтому ограничилась мягким:

«Спасибо…»

Он пристально посмотрел на меня, и в его маленьких глазках, сделавшихся буравчиками, опять промелькнул немой вопрос, который тут же сменился деланым равнодушием.

«Да, чего там… Нашли героя…»

Я, конечно, героем его не считала, но за то, что он оказался в нужном месте в нужное время, была ему очень благодарна.

Общение мое с этим потоком далее проходило обычным образом: я читала лекции, студенты слушали с разным вниманием. Жилейкин отвечал теперь только письменно – я шла ему навстречу, и последнее было лишь единственным отличием.

В конце семестра на одном из занятий практически весь поток одновременно сдал рефераты. На столе образовалась гора работ. Занятие было последним и в лабораторном корпусе. Я растерялась: как я потащу рефераты на кафедру, находящуюся от этого корпуса «за тридевять земель»? Взгляд мой остановился на Жилейкине. И я попросила его выполнить работу «грузчика». Во-первых, потому, что ребят на потоке было мало, а во-вторых, чувствовала к нему особое благодарное расположение.

…Я важно вышагивала впереди, за мной шел нагруженный Жилейкин. Я слышала его тяжелые шаги и радовалась, что легко решила проблему. Вдруг услышала:

«Почему на кафедру? Ваш дом ближе. Давайте туда дотащу?»

Я задумалась: «А действительно? Помещение кафедры небольшое и уже все завалено рефератами с других потоков». Но самым главным аргументом в пользу такого решения была мысль, всплывшая у меня в голове в ту секунду: «Дома закончились "черновики"».

Алиса понимающе улыбнулась:

– Проверенные рефераты, которые потом используются для распечатки статей, проектов документов и прочей нужной рабочей документации. Титульные листы сдаются в архив, а обратная чистая сторона листа А-4 все– таки идет на службу науке. Я тоже периодически пополняю свои запасы.

– И мы пошли ко мне домой, – продолжила начальница. – Я шла, думая своем, о «девичьем»: ко мне завтра должен был прийти на обед Алексей Петрович, и, следовательно, нужно было обо всем позаботиться. С одной стороны, он – любитель красной рыбки, пожаренной по моему фирменному рецепту, с другой – в морозилке лежал только фарш, а рыбу еще надо было купить…

Сзади мирно топал Жилейкин. Открывая дверь, я пропустила его вперед. Он с шумом опустил на пол пакеты с рефератами. Я разулась. Сказала Жилейкину «спасибо». Он повернулся, чтобы уйти, и вдруг замешкался.

«Можно водички попить?»

Я пошла на кухню (она у меня, как видите, прямое продолжение холла), машинально открыла кран, а воды не было – домоуправление, как всегда, не сподобилось предупредить об отключении. Я разозлилась, потянулась за бутылкой с питьевой водой. И тут мне «вступило в спину». В самый неподходящий момент напомнил о себе остеохондроз. Кое-как, с трудом налила в чашку воды, поставила ее на стол, повернулась к Жилейкину. И с искаженным от боли лицом резко сказала: