Текст книги "Дом у Чертова озера"

– Пожалуйста.

Варька проводила его до двери, молча подала куртку, сказала вежливо:

– До свидания.

– Пока. – Он махнул на прощание рукой и вышел в неуютную, воющую дурным голосом темноту.

Вот ведь погодка! Сейчас бы сразу домой, в тепло, но нужно еще зайти в «качалку», рассказать Вовану про бесчинства Боровов, пусть приструнит этих дебилов.

* * *

Ворон приходил извиняться! До сих пор трудно в это поверить. А еще он сказал, что Боровы отныне не ее проблема, что они ее больше пальцем не тронут.

Варя лежала в постели и прислушивалась к завыванию ветра за окном. С одной стороны, предсказания ветра о грядущих неприятностях оправдались, а с другой – визит Ворона разве неприятность? Скорее уж неожиданность. Может быть, теперь, когда он пообещал позаботиться, все утрясется? Конечно, глупо вот так, после одного-единственного разговора, записывать себя в круг его друзей, но и зла он на нее не держит.

С этой оптимистичной мыслью Варя и уснула, а проснувшись, первым делом надела на шею медальон. Пусть он станет ее талисманом, ну и украшением, само собой. Должно же у нее быть хоть одно украшение?

Перед выходом в школу Варя критически осмотрела свое пальто: пуговицы пришиты, воротник на месте, и почти не видно, что он был оторван. А если сверху намотать шарф, так и вовсе ничего не заметно.

В классе ее появление встретили настороженным молчанием. Слава богу, обошлось без расспросов и идиотских комментариев, а к молчанию ей не привыкать. Ворон был уже на месте и ответил на ее взгляд едва заметным кивком. Понятно – о вчерашнем разговоре никто не знает, и Ворону вряд ли захочется, чтобы узнали. Он же лидер, а она кто? Аутсайдер. С аутсайдером, конечно, можно поболтать, но только без свидетелей. Мысль эта сама по себе не являлась неожиданной и новой, неожиданно было то, что она ее так расстроила.

День прошел нормально. Варя боялась, что будет хуже, но обошлось. Успокоиться окончательно не позволяли лишь недовольные взгляды, которыми одаривала ее Сивцова. А Сивцову ни в коем случае нельзя игнорировать, она будет поопаснее Боровов.

Опасения оправдались вечером. Памятуя о вчерашнем инциденте, Варя хотела было пропустить факультатив по биологии, но в последний момент передумала, решив, что это будет проявлением слабости, а она ничего не боится. Тем более что Ворон обещал.

Ворон обещал, что Боровы ее больше не будут доставать, но он ничего не говорил о других…

На школьном крыльце Варю ждали четверо: все из параллельного класса, все уроды, каких поискать. В том, что ждали они именно ее, девочка не сомневалась, как не сомневалась и в том, что должно произойти. Можно было бы вернуться обратно в школу, но, во-первых, бегство не решит проблему, а во-вторых, эти, из параллельного класса, ее в любом случае дождутся. Варя сделала глубокий вдох. Главное, не показывать, что ей страшно. Они же как волки: чувствуют страх за версту.

Ей позволили спуститься с крыльца, а потом окружили плотным кольцом.

– Вам чего? – Она очень старалась, чтобы голос не дрожал.

– Да ничего! – ответил за всех Ленька Пивоваров, главный в этой стае. – Вот просто пришли на тебя посмотреть.

– Посмотрели?!

– Ну, типа того.

– Тогда дайте мне…

Договорить она не успела, Пивоваров выхватил из ее рук сумку с учебниками.

– Отдай!

– Бери! – Сумка взлетела в воздух и через мгновение оказалась в руках одного из пивоваровских дружков. – Апорт, Савельева!

Апорт, Савельева!.. Это было так унизительно, прямо до слез. Варя сжала кулаки. Не станет она бегать, как собачонка, на потеху этим отморозкам, но и домой без сумки не уйдешь, там не только учебники, но еще и ключи. Оставалось одно – беспомощно наблюдать, как эти четверо играют в волейбол ее человеческим достоинством, и с тоской думала, о том, что же случится, когда забава им надоест. Вариантов было немного, и ни один из них не сулил ей ничего хорошего.

– Развлекаетесь? – На залитый желтым электрическим светом пятачок вышел Ворон.

Зазевавшийся Ленька пропустил бросок, получил Вариной сумкой по носу и жалобно взвыл.

– Ну, Варвара, – не обращая внимания на Ленькины подвывания, Ворон поднял ее сумку, отряхнул от налипшего снега, – я устал тебя ждать. Знал бы, что у тебя уже есть провожатые, не приходил бы.

– Это не провожатые, – сказала она растерянно.

– Ладно, я в курсе. – Он забросил сумку на плечо, обнял ошалевшую Варю за плечи и, ни к кому конкретно не обращаясь, добавил: – Значит, так, если я еще хоть одного из вас увижу рядом с ней, набью морду.

– А что мы такого сделали? – зажимая разбитый нос рукой, пробубнил Ленька. – Мы только пошутили.

– А я не шучу, – отрезал Ворон. – Пойдем, Варвара, – он легонько подтолкнул ее в спину.

Способность нормально соображать вернулась к Варе только за воротами школы.

– Спасибо. – Она высвободилась из объятий Ворона, потянулась за своей сумкой. – Мне повезло, что ты проходил мимо.

– А кто сказал, что я проходил мимо? – Он отступил на шаг, не давая ей возможность забрать сумку. – Я ждал тебя.

– Зачем?

– Чтобы проводить. Ты теперь невероятно популярна у всяких отморозков, вот я и подумал, что провожатый тебе не помешает.

– Спасибо, не нужно было. Я бы сама разобралась.

– Да, я видел, как ты разбиралась.

– Их было четверо.

– Вот именно потому, что их было четверо, я сейчас здесь.

– Но они подумают… – Варя осеклась.

– Что у нас с тобой роман? – закончил за нее Ворон и усмехнулся.

Она нехотя кивнула.

– Не волнуйся, нашим репутациям уже нанесен непоправимый урон, так что хуже не будет. Ладно, пойдем, а то ведь и в самом деле холодно.

– И как долго это будет продолжаться? – Должна же она точно знать, какие у него планы.

– Ты о чем? – Ворон разбежался и лихо заскользил по ледовой дорожке. Ей тоже захотелось прокатиться, но она не решилась, побоялась показаться смешной, обошла лед стороной, сказала мрачно:

– Я об этих проводах.

– А, – он беззаботно улыбнулся, – походим недельку, пока народ не переключится на что-нибудь более интересное, и разбежимся. Да ты не бойся, Савельева, я провожатый спокойный и бескорыстный. Я даже больше не буду зариться на твое малиновое варенье.

– Значит, только неделю?

– Ну, максимум две. – Слава богу, Ворон не услышал разочарования в ее голосе. Он был очень занят, сбивал палкой с крыши сосульки. – Ты же выдержишь мое общество две недели?

– Выдержу.

В тот момент Варя самой себе боялась признаться, что две недели – это слишком мало…

Говорят, к хорошему привыкнуть очень легко. Варя тоже привыкла. Оказалось, что практически все самое хорошее в ее жизни связано с Вороном. Ей хватило тринадцати дней, чтобы это понять.

Ворон не обманул, сдержал слово. Первые четыре дня он исправно провожал ее со школы домой, а на пятый вдруг пригласил в кино. В этом приглашении не было никакой особой необходимости: все в школе только о том и говорил, что об их с Вороном романе, но он настаивал:

– Савельева, это не просто фильм, это же «Мертвец» – культовая вещь. Ты когда-нибудь смотрела?

Она не смотрела. Хуже того, у нее с собой не было ни копейки денег, а признаваться в этом не хотелось. А вот не станет она ни в чем признаваться! Может, она не любит смотреть фильмы про мертвецов…

– Варь, все нормально, – Ворон тронул ее за рукав, – я же по-дружески, без задней мысли. Пойдем, тем более я уже и билеты купил.

– У меня нет с собой денег.

– Так и не нужно, я ж тебя приглашаю.

– Зачем?

– Вот умеешь ты, Савельева, задавать заковыристые вопросы. – Ворон нахмурился. – Затем, что в одиночку смотреть кино неинтересно.

О чем был фильм, Варя не запомнила, сидела рука об руку с Вороном и боялась дышать, так сильно происходящее было похоже на свидание. Нет, конечно, никакое это не свидание, и Ворон не сводит взгляда с экрана, а про нее и думать забыл, но помечтать-то можно…

Седьмой день пришелся на воскресенье, и они не виделись. Варя, предоставленная самой себе, тосковала невероятно, а еще злилась на свою слабохарактерность. В школе ее давно оставили в покое, буквально на следующий день после того, как Ворон пообещал разбить морду всякому, кто попробует ее обидеть. Так что, по большому счету, ежедневные проводы оказались ни к чему, можно было смело сказать Ворону, что в его опеке больше нет необходимости, но Варя молчала и с замиранием сердца ждала нового дня. Придет – не придет…

На следующей неделе ничего не изменилось. В том смысле, что Ворон по-прежнему провожал ее до дома и даже один раз сводил в кафе и угостил кофе с шоколадкой, а потом, когда они уже стояли у калитки ее дома, долго не хотел уходить, все рассказывал какие-то забавные истории. Варя не слушала, смотрела ему в глаза и думала, какой он все-таки добрый и… красивый. И когда смотреть и думать больше не было никаких сил, Ворон вдруг сказал:

– Завтра на Чертовом озере будет ледовое шоу с фейерверком. Ты знаешь?

Конечно, она знала – афишами с приглашением на шоу был завешан весь город. Завтра их городку официально исполнялось триста лет, народные гуляния должны были начаться, как обычно, на центральной площади и в парке культуры, но самое интересное, ледовое шоу и фейерверк, по замыслу организаторов, переносилось за город, на берег Чертова озера. Эйнштейн, который был неравнодушен не только к физике, но еще и к истории, рассказывал, что город изначально закладывался именно у берегов озера, а потом по причинам экономической целесообразности «откатился» поближе к реке. Вот в связи с этим фактом администрация и решила восстановить историческую справедливость. Все тот же Эйнштейн уверял всех, что собственными глазами видел, как спецтехника очищала озеро от снега, а на берегу установили деревянные трибуны для зрителей.

Наверное, зрелище и в самом деле будет феерическое. Жаль, что она на него не попадет: на такие мероприятия ходят с друзьями, а у нее нет друзей.

– Да, я в курсе. – Варя опустила глаза, чтобы Ворон не заметил, что она расстроена.

– Все наши будут.

– Да…

– А ты?

– У меня дела.

– Какие могут быть дела вечером выходного дня?

– Дела всегда найдутся.

– Значит, откладывай свои дела на послезавтра, потому что завтра мы с тобой едем на Чертово озеро. И только попробуй спросить, зачем.

– Зачем? – Все-таки она спросила и даже отважилась поднять глаза.

– Затем, что пришло время развлечься, – рассеянным движением он поправил ее шарф, коснулся холодными пальцами щеки и тут же убрал руку. – Завтра в пять я за тобой зайду, оденься потеплее.

Он сказал это и ушел, даже не попрощался. А Варя еще очень долго не могла сдвинуться с места, трогала щеку и думала, что все эти чудесные вещи происходят не с ней…

* * *

Влад страдал, впервые за свои неполные восемнадцать маялся каким-то странным, выворачивающим душу наизнанку чувством и не мог с этим ничего поделать. Единственное, что он знал наверняка, это причину своих страданий. У причины даже было имя – Варя Савельева.

Не зря, видно, кто-то неглупый сказал, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Так и есть, он сам, своими руками, за неполных две недели вымостил эту дорогу…

То, что начиналось как смесь благотворительности и легкой авантюры, неожиданно переросло во что-то большое и пугающее, и ежедневные походы со школы домой стали не просто забавными, а необходимыми.

Первый раз Влад почувствовал это, когда ему вдруг захотелось пригласить Варьку в кино. Он пригласил, а потом до дрожи в коленях боялся, что она откажется. И в холодном, неотапливаемом кинозале вместо того, чтобы получать удовольствие от фильма, переживал, понравится ей кино или нет.

С этим надо было срочно что-то делать, и Влад даже знал, что. Надо просто расставить все по своим местам, вернуть ситуации status quo. Решено, он именно так и поступит. После выходных, а пока…

А пока он сводит Варьку на ледовое шоу. У него уже и билеты куплены. Только бы она не отказалась.

Она хотела отказаться, но он не дал ей такой возможности, он просто поставил ее перед фактом и сбежал.

Следующий день выдался тихим и погожим, как раз подходящим для праздника. Родители звали Влада с собой на площадь, но он отказался: берег силы, собирался с духом. Он был у Варькиного дома без десяти минут пять. Хотел постучаться, но передумал. Она никогда не рассказывала о своем отце, но Влад чувствовал, что тема эта ей очень неприятна. Наверное, именно поэтому Варя больше ни разу не приглашала его в гости, боялась, что он увидит что-либо лишнее. Надо бы как-нибудь намекнуть ей, что дочь за отца не в ответе, что ей нечего стесняться.

Варя вышла из дома ровно в пять, очень пунктуальная девушка.

– Готова? – Он помог ей спуститься по скользким ступенькам крыльца.

– Готова. – Она улыбнулась.

– Тогда вперед!

На Чертовом озере было многолюдно. Казалось, все горожане решили на время покинуть свои дома ради ледового шоу и фейерверка. А рейсовые автобусы все подвозили и подвозили отдыхающих.

– Здорово! – Варя застыла, в изумлении рассматривая освещенное мощными прожекторами озеро, до отказа заполненные зрителями деревянные трибуны и яркие торговые палатки, возле которых уже выстроились длинные очереди.

– Может, хочешь чего-нибудь перекусить? – спросил Влад.

– Нет, – мотнула она головой. – А скоро представление?

– Через полчаса, но ты не волнуйся, я уже купил билеты.

– …А вот и наши Ромео и Джульетта! – послышался за их спинами веселый голос Эйнштейна. – Что, голубки, тоже решили приобщиться к прекрасному?

Влад скорее почувствовал, чем заметил, как напряглась Варька, успокаивающе сжал ее ладонь.

– Я же говорил, что наши уже в сборе. – Из толпы вынырнул Жуан, волоча за собою Сивцову. – Привет, Ворон!

– Наши? – Юлька поморщилась, окинула Варю пренебрежительным взглядом, спросила: – Ворон, а ты не мог хотя бы на сегодня оставить дома свою новую пассию? Обязательно всюду таскать ее за собой? Может быть, лично тебе и все равно, что подумают остальные, а вот мне не безразлично.

– Так ты иди, Юля. – Влад лучезарно улыбнулся, сжал Варькину ладонь чуть сильнее. – Мы же тебя не держим. Можешь подыскать себе более подходящее общество.

– Это я должна уйти?! – Сивцова возмущенно дернула Жуана за рукав. – Дим, ты его слышал?

– Спокойно, ребята! – Жуан в примиряющем жесте поднял вверх руки. – Давайте не будем портить друг другу настроение. И вообще, Юль, какое тебе дело до Ворона? Ты же пришла на шоу со мной, – добавил он ревниво.

– Жуанчик, все в порядке, – Юлька потрепала его по щеке, бросила быстрый взгляд на Влада, – каждый сходит с ума по-своему.

– Слушайте, а давайте перейдем ругаться на трибуны, – Эйнштейн в нетерпении потер руки, – а то все самые хорошие места займут.

– Не займут, у нас VIP-трибуна, – успокоил его Жуан, – туда простых смертных не пускают.

У Влада тоже были билеты на вип-трибуну, спасибо отцу и его профсоюзам. Главное, чтобы места эти оказались как можно дальше от жуановских. Ему-то все равно, а вот Варьке спокойнее.

Им не повезло, отделаться от назойливого общества одноклассников не удалось.

– Все нормально? – Влад озабоченно посмотрел на Варю.

– У меня да, – она улыбнулась. – А у тебя?

– У меня все просто замечательно, ты не обращай на них внимания. Хорошо?

В ответ она молча кивнула.

Ледовое шоу было не то чтобы феерическим, но для их городка вполне зрелищным. Единственным по-настоящему неприятным моментом оказалось то, что от долгого неподвижного сидения потихоньку начали замерзать руки и ноги. Варя сидела съежившись, спрятав ладошки в рукава пальто. Пальто у нее, наверное, не очень теплое. Несколько раз Влад порывался обнять ее за плечи, просто чтобы согреть, но в самый последний момент останавливался. И плевать ему было на то, что скажет Сивцова с компанией, просто Варька, она такая… В общем, Варьку его самовольство могло запросто обидеть. Да и ни к чему эти нежности, он же твердо решил восстановить status quo.

Спустя полтора часа от начала шоу народ замерз окончательно. Особо нестойкие начали потихоньку сбегать с трибун. У передвижных лотков со всякой снедью и горячительными напитками снова выстроились очереди.

– Ой, ну когда эта фантасмагория наконец закончится? – простонал сидящий рядом Эйнштейн. – У меня уже уши от холода отваливаются. А может, ну его, это шоу? А, ребята? Давайте делать ноги.

Идею Эйнштейна поддержали все без исключения: гуськом, согнувшись в три погибели, чтобы не мешать остальным зрителям, спустились с трибуны.

– Жуть! – Эйнштейн принялся отплясывать на месте. – Вроде и мороза особого нет, а продрог, как собака. Может, тяпнем по стаканчику чего-нибудь согревающего?

– Я водку пить не буду, – заявила Юлька.

– Никто не собирается пить водку. Мы будем пить заморское пойло под названием «глинтвейн»! – Жуан с видом фокусника достал из-за пазухи бутылку.

– Глинтвейн пьют теплым, – не преминул блеснуть эрудицией Эйнштейн.

– Так он теплый, согрет теплом моего пламенного сердца! – Жуан подмигнул Юльке.

– Не хочу я пить глинтвейн в этой толпе! – Странно, раньше Влад не замечал, какой у Сивцовой вредный характер.

– А и не надо в толпе. – Эйнштейн пару раз энергично притопнул. – Пойдемте к старому дому. Очень романтичное место, я вам скажу.

– Особенно ночью, – фыркнула Юлька.

– Вот именно! Привидения только по ночам появляются. Сейчас, конечно, не ночь, – Эйнштейн глянул на наручные часы, – но уже достаточно поздно. Авось повезет.

– Какие привидения? – шепотом спросила Варя.

– Да, ерунда, – Влад успокаивающе улыбнулся. – Ты что, никогда не слышала про дом у Чертова озера?

Она отрицательно покачала головой.

– Это что-то вроде городской достопримечательности: развалины старого дома.

– А привидение?

– Ну, всякие уважающие себя развалины должны иметь собственное привидение. Но ты не бойся, – он вроде как в шутку обнял ее за плечи, – я тебя в обиду не дам.

– О чем это вы там шушукаетесь? – Сивцова подозрительно нахмурилась.

– Ни о чем, просто рассказываю Варе про привидение.

– Детские сказки!

– Ну не скажи, – вмешался Эйнштейн. – Место это и в самом деле странное. Во-первых, в озере у дома народу потонуло тьма. Каждый год по утопленнику.

– Так то в озере, – к дискуссии присоединился Жуан. – На то оно и озеро, чтобы в нем кто-нибудь тонул.

– Так в доме тоже всякой чертовщины хватает. Во-первых, говорят, что под ним есть подземный ход и катакомбы, еще первым хозяином построенные.

– «Говорят» – это не аргументы! – усмехнулся Влад.

– Да? – не собирался сдаваться Эйнштейн. – А сколько в доме всяких бомжей перемерло?

– Это ты о прошлой зиме? – Влад помнил ту историю, про нее даже в местной газете писали. В доме у Чертова озера обосновалась компания бомжей и забулдонов. Прожили они там тихо-мирно ползимы, а потом ударили тридцатиградусные морозы. Клошары с вечера напились какой-то бормотухи для сугреву, а утром из пяти в живых остался только один, да и тот не совсем вменяемый. Все орал, что его приятелей поцеловала какая-то черная баба и они умерли. У бомжа в крови обнаружили лошадиную дозу алкоголя, а дружки его погибли от банального переохлаждения, так что никакой мистики.

– Думаешь, там все чисто было? – протянул Эйнштейн разочарованно.

– Уверен, а ты, Леха, прекращай Кинга на ночь читать, а то сам пугаешься и людей пугаешь.

– Ну, так мы идем? – спросила Сивцова капризно. – Или так и будем тут стоять, события давно минувших лет обсуждать?

Старый дом стоял недалеко от места основных увеселений. Сюда даже долетали звуки музыки, а черные стены иногда освещались сполохами бороздящих вечернее небо прожекторов. Но людей здесь не было, если не считать их компанию, разумеется.

– Красотень! – со смесью восхищения и страха сказал Эйнштейн, разглядывая старые руины. – Внутрь зайдем?

– Зачем? – Варя испуганно вцепилась в рукав Владовой куртки. Смешная, боится каких-то детских сказок.

– Ну, хотя бы затем, чтобы потом с чистой совестью всем рассказывать, что провели ночь в старом доме. – Эйнштейн, не дожидаясь остальных, забрался на полуразрушенное крыльцо. Теперь на фоне черного провала двери его белый пуховик мог запросто сойти за парящее в воздухе привидение. – А ты что, Савельева, трусишь?

– Ничего я не трушу, – буркнула Варька. – Просто мне здесь не нравится.

– Ну, так ты ж не одна, с тобой вон верный рыцарь Воронин. Он распугает всех привидений.

– Привидения сами разбегутся, когда нашу Савельеву увидят. – Юлька, тоже взобравшись на крыльцо, сказала сверху: – Димочка, ну где твой глинтвейн?

– Иду, душа моя, иду! – Жуан протиснулся к крыльцу.

– А мы? – Влад вопросительно посмотрел на Варю.

– И мы, – она обреченно вздохнула.

Похоже, идея ей не нравилась настолько сильно, что даже колкость Сивцовой осталась без внимания. А все Эйнштейн со своими байками про привидение. Нашел время и место…

Глинтвейн пили из пластиковых стаканчиков, стоя на крыльце дома. Пили быстро, жадными, торопливыми глотками, чтобы скорее согреться. Варя сначала отказывалась, но Влад ее уговорил, соврал, что глинтвейн – это почти что вишневый компот. Бутылка опустела минут за пятнадцать. Жуан повертел ее в руках, размахнулся и зашвырнул в провал двери. Ожидаемого звука бьющегося стекла не последовало, ощущение было таким, словно там, внутри, кто-то поймал бутылку на лету.

– Слыхали? – почему-то шепотом спросил Эйнштейн.

Они, все пятеро, растерянно переглянулись.

– Ерунда! – сказал Жуан убежденно. – Наверное, бутылка упала на какой-нибудь тюфяк или…

Договорить Димка не успел – с адским шипением из дверного проема метнулась черная тень, бросилась ему на плечи. Жуан заорал благим матом, завертелся волчком, пытаясь стряхнуть с себя кого-то. Следом завизжала Сивцова, кубарем скатилась с крыльца. Варя сжала ладонь Влада с такой силой, что стало больно.

– Не бойся, – сказал он, шагнул к подвывающему Жуану, снял с его загривка черное взлохмаченное существо. – Это всего лишь кошка!

Да, это была всего лишь черная кошка. Влад успокаивающе провел ладонью по вздыбленной шерсти – кошка тихо мурлыкнула. Вот уж точно – у страха глаза велики. Безобидный зверь напугал всех до полусмерти и сам, наверное, испугался не меньше.

– Откуда здесь кошки? – заикаясь, спросил Жуан.

– Наверное, из ближайшей деревни. – Влад почесал кошку за ухом и мельком заметил, что ведет она себя странно: только что шипела и бесновалась и вот уже мурлычет, точно он не незнакомец, а любимый хозяин. – Смотри, кто тебя напугал, – повернулся он к Варе.

Дальше случилось что-то действительно странное. Варька отшатнулась, схватилась за шею, а кошка, до этого мирно сидевшая у него на руках, ощетинилась, пушистое тельце приобрело каменную твердость, и откуда-то из самого центра кошачьей утробы раздался не то стон, не то рык. Влад успел среагировать лишь в самый последний момент: с силой сжал вырывающегося зверя, не позволяя тому броситься на Варю. Он уже приготовился к боли, к тому, что придется долго лечить разодранные в кровь руки, но кошка неожиданно сдалась, извернулась, посмотрела ему в глаза совершенно человеческим взглядом. От взгляда этого по спине пробежал холодок, пальцы разжались сами собой. Черная тень скользнула из рук, растворилась в темноте.

– Черт. – Влад вытер выступившую на лбу испарину. – Варя, ты это ви…

Он не договорил, потому что оказалось, что разговаривает он с пустотой – Вари рядом не было.

– Где она? – Он тряхнул за плечи пребывающего в полуобморочном состоянии Эйнштейна.

– Кто? – вяло поинтересовался тот.

– Варя.

– Ушла.

– Куда ушла?!

Эйнштейн неопределенно махнул рукой:

– Куда-то туда…

Он нашел ее метрах в десяти от крыльца. Варя стояла, прижавшись спиной к стене дома, и часто дышала.

– Что? – Влад сжал ее влажную ладошку. – Снова приступ?

Она молча кивнула.

– А ингалятор?

– Уже.

– И как?

– Лучше, скоро пройдет.

– Ну, слава богу. – Он облегченно вздохнул, прижал Варю к себе. – Испугалась, да?

– Нет. – Она не пыталась вырваться и дышать, кажется, стала немного ровнее. – У меня аллергия на кошачью шерсть. Сразу начинается приступ.

– Прости, я же не знал. – Из-под ее шапки выбилась прядь волос, Влад заправил ее обратно, сказал шепотом: – Это нормальное место, не слушай всяких уродов.

– Я и не слушаю, – улыбнулась она.

– И ничего не бойся.

– Не буду.

Что-то он там такое решал про status quo? Про то, что нужно срочно расставить все по своим местам? Вот самое время расставить…

Ее губы были холодными и пахли глинтвейном. И сопротивлялась она не очень сильно, скорее по инерции. И глаз не закрывала, хотя все девчонки, с которыми он до этого целовался, закрывали. Да и нельзя назвать это полноценным поцелуем. Он целовал ее даже не вполсилы, а в четверть силы – боялся спугнуть. Вот если бы она закрыла глаза, тогда возможно…

– …Нашли время! – Голос Сивцовой звенел от злости.

Не выпуская из объятий испуганно сжавшуюся Варю, Влад обернулся, спросил как можно вежливее:

– Юля, тебе чего?

– Ничего! – Сивцова стояла всего в нескольких шагах от них. – Просто когда ты с этой…

– С Варей, – мягко уточнил он. – Ее зовут не эта и не та, а Варя. Пора бы тебе запомнить.

Юлька в бешенстве топнула ногой, заорала:

– Вы тут целуетесь, а та тварь хвостатая Жуану всю куртку изорвала!

– И чем мы можем ему помочь?

– Уроды! – прошипела Сивцова и исчезла в темноте.

– Все нормально. – Влад погладил Варю по щеке.

– Она нас видела.

– Ну и что?

– И всем все расскажет.

– Пусть рассказывает. Мне скрывать нечего, я сделал то, что хотел. А ты?

– И я, – сказала она почти без колебаний, и от слов этих за плечами у Влада вдруг выросли крылья.

Второй поцелуй был уже гораздо смелее. Надо же как-то закрепить достигнутое взаимопонимание. А глаз она так и не закрыла, и Влад видел, как в них отражаются звезды…

* * *

Вот оно, счастье. Ласково покалывает кожу морозными иголочками, улыбается с черного неба миллиардами звезд и пахнет перезревшей вишней. Влад ее поцеловал, ни от кого не таясь и никого не стесняясь. Поцеловал не потому, что так надо, а потому, что ему этого захотелось. И его не остановило ни то, что она аутсайдер, ни то, что у нее астма и отец-алкоголик. Может быть, это что-то значит?..

Когда они вернулись к остальным, Влад крепко держал ее за руку, точно боялся, что она убежит. А куда она убежит после того, как он ее поцеловал?..

Суматоха, вызванная кошкой, уже улеглась. Только Жуан причитал над испорченной курткой и винил во всех своих бедах Эйнштейна, который притащил их к старому дому. Эйнштейн отбивался как-то вяло и неубедительно, чувствовалось, что сам еще не до конца отошел от пережитого шока.

Они уже собирались уходить, когда выяснилось, что Жуан потерял наручные часы. И не где-нибудь, а именно здесь, у крыльца, потому что еще двадцать минут назад часы были на месте. Парни, вяло переругиваясь, подсвечивая себе зажигалками, приступили к поискам. Варя осталась стоять в сторонке, не решаясь подняться на крыльцо. Умом понимала, что нет в этом старом доме ничего страшного и необъяснимого, а сдвинуться с места не могла, хоть убей.

– Савельева, разговор есть. – Сивцова смотрела не на нее, а на расчерченное лучами прожекторов небо.

– Да? – Сердце испуганно замерло, предчувствуя недоброе.

– Что у тебя с Вороном?

– Ничего.

– Вот и хорошо, что ничего. – В темноте не было видно выражения Юлькиного лица, но Варе показалось, что та улыбается. – Ты небось думаешь, что у вас любовь и все такое? Нет, Савельева, все намного прозаичнее. Ворон тебя проспорил.

– Как это проспорил? – Мороз вдруг усилился, стал злым и кусачим.

– Обыкновенно. Помнишь, на старый Новый год они с Жуаном играли в бильярд?

Варя кивнула.

– Помню, но при чем тут бильярд?

– А при том, что ставки в той игре были не абы какие. Они играли на нас с тобой. Сечешь?

– Нет.

Сивцова хмыкнула, сказала с издевкой:

– Какая же ты, Варька, тупая! Что тут непонятного? Они играли не на деньги, а на желание. Победителю доставалась я, а проигравшему – ты.

– Как это «доставалась»?

– А вот так! Жуан выиграл и провел ночь со мной. А Ворон проиграл, и в качестве наказания ему досталась ночь с тобой.

– В качестве наказания… – Варя нашарила в кармане ингалятор.

– А ты что думала?! У Ворона баб вагон и малая тележка, стал бы он связываться с такой, как ты, если бы не спор. Он же у нас человек чести, раз дал слово, то обязан сдержать.

Человек чести… Ингалятор огнем жег ладонь, в легких разгорался пожар. Вот, значит, как в их понимании выглядит честь…

– Савельева, ну ты ж вроде не совсем дура. – Юлька перешла на доверительный шепот. – Ну, подумай сама, зачем ты ему? Он программу откатает, наиграется и бросит. Так, может, лучше не дожидаться, пока тебя бросят?

Терпеть больше не было никаких сил, Варя достала ингалятор, сделала два торопливых вдоха, спросила:

– А ты знала, на что они играли?

– Конечно, знала. – В голосе Сивцовой послышалось недоумение.

– И тебя ничего не смущало?

– А что меня должно смутить? Я же, в отличие от некоторых, была призом, а не наказанием.

– Да, это в корне меняет дело.

– Знаешь, я вообще думаю, что Ворон не может смириться с тем, что я досталась Жуану, вот и таскается с тобой, мне назло.

– А ты, Юля, тоже человек чести? Раз Жуан тебя выиграл, значит, ты теперь его вечный трофей? – Дышать стало легче, но к горлу подкатил колючий ком.

– Слушай, Савельева, мы сейчас обсуждаем не мой моральный облик, а твой. Ты же сама далеко не белая и пушистая. Думаешь, мы с Жуаном такие наивные, не сообразили, чем вы с Вороном занимались?! Тебя-то я как раз понять могу, но его!..

– Ладно, Юля, мне домой пора. – Варя сунула озябшие руки в карманы пальто, рассеянно посмотрела на расцветающий в небе огненный цветок салюта.

– Ворону что-нибудь передать?

– Не стоит…

…В доме не горел свет. Отец сегодня на работе: в выходные за разгрузку вагонов платят в два раза больше. Не раздеваясь, Варя прошла на кухню, поставила на огонь чайник. Жуановский глинтвейн не помог – холодно, и с каждой секундой становится все холоднее. Даже не хочется снимать пальто. А надо, в доме нельзя ходить в верхней одежде, это неправильно.

Шарф пах одеколоном Ворона. Варя зажмурилась, затрясла головой. Ничего не было: ни похода в кино, ни кафе, ни поцелуев. Просто Ворон – человек чести…

Она аккуратно повесила пальто на вешалку, разулась, прошла в ванную, сунула озябшие руки под горячую воду. Пальцы закололо тысячей иголочек. Иголочки – это плохо, это значит, что проходит анестезия и очень скоро станет невыносимо больно. Ей когда-то оперировали аппендицит, ощущения после операции были почти такими же. Только тогда болело тело, а сейчас душа.

Варя выключила воду, вернулась на кухню. Чайник уже заливался свистом и нетерпеливо дребезжал неплотно прикрытой крышкой. Она выключила газ, налила себе большую чашку черного чая, подумала немного и достала из шкафчика начатую банку малинового варенья. Может быть, малина перебьет вишневый вкус глинтвейна…