Текст книги "Смертельное танго"

Сосед Андрюша счастливо улыбнулся, точно не было для него большей радости, чем одаривать соседку пирогами, сказал торопливо:

– Я сейчас! Одна нога здесь, другая там.

Мужчина ускакал вверх по лестнице, Селена посмотрела ему вслед с легким недоумением.

– А мы уже пришли. – Элеонора остановилась у массивной железной двери, загремела ключами. – Вот ты и дома, девочка!

Никогда раньше Селена не видела такого необычного интерьера, даже по телевизору. Прихожая просторная, просто огромная. Темно-коричневый, почти черный паркет. Яркая циновка на полу. На стенах – черные лакированные дощечки, инкрустированные перламутром. Картинки на дощечках восточные: изящные дамы в кимоно и с зонтиками. В углу – большая ваза, стоящая на спине у расписного керамического слона. И запах… древесный, горьковато-пряный. Все это вместе навевало мысли о путешествиях и дальних странах.

– Ну как? Нравится? – Элеонора поставила трость в подставку для зонтиков.

– Здорово, – выдохнула Селена. – А все эти вещи – откуда они?

– Ну, кое-что мне подарили друзья, а кое-что я покупала сама. Вот, к примеру, эти картины, – тетя махнула рукой в сторону лакированных дощечек, – они из Вьетнама. Красивые, правда? Я больше не могу их видеть, но зато хорошо чувствую фактуру.

– Вы бывали во Вьетнаме? – спросила Селена и осторожно погладила керамического слона по расписному хоботу.

– Во Вьетнаме, Южной Корее, Лаосе, Индии, – начала перечислять Элеонора. – Правда, это было давно, еще до того, как я ослепла. А теперь я путешествую исключительно в своих фантазиях, иногда во сне.

– Я тоже, – шепотом сказала Селена.

– У тебя еще все впереди. Уверена, очень скоро весь мир будет у твоих ног.

– Вы так считаете?

– Убеждена в этом.

Селена с сомнением покачала головой. Ей хотелось верить, но маленькая детдомовская девочка внутри нее лишь скептически усмехалась – чудес не бывает, а путешествия – это тоже чудеса…

– Ладно! – Элеонора хлопнула в ладоши. – Раздевайся, и идем пить чай. У тебя еще будет время, чтобы осмотреться.

Она сбросила сапоги, сняла шубу, уверенно направилась в глубь квартиры. Селена в нерешительности потопталась на пороге, расшнуровала ботинки, свою старую, видавшую виды куртку пристроила на вешалке рядом с роскошной тетиной шубой, смущенно улыбнулась перламутровым красавицам и на цыпочках пошла вслед за Элеонорой.

– Ты пока вымой руки, а я заварю чай, – послышалось из кухни.

Ванная комната поразила Селену даже больше, чем прихожая. Выложенные изумрудно-зеленой мозаикой стены, огромная круглая ванна, прозрачный умывальник, сияющие краны, к которым и прикасаться-то страшно, аккуратная стопка разноцветных полотенец на полке, два банных халата на вешалке. После секундной внутренней борьбы Селена все-таки решилась: открыла горячую воду, намылила руки вкусно пахнущим мылом, посмотрела на свое испуганное отражение. Испуганное?! Интересно, чего она боится? Тут радоваться нужно. Девушка плеснула в лицо воды. Отражение из испуганного сделалось жалким.

Конечно, она боится! Боится не прижиться в этом изысканном великолепии. Боится что-нибудь сломать или сказать что-нибудь невпопад. Боится чем-нибудь разочаровать Элеонору. Боится, что та наиграется и вернет ее обратно в детдом. Это были только самые очевидные страхи. А сколько их было скрытых, подспудных. Тех, о которых она даже не догадывается…

– Чай готов!

Селена вздрогнула, торопливо вытерла лицо и руки полотенцем, вышла из ванной.

Кухня Элеоноры тоже оказалась выдающейся. Только поражала воображение она скорее не отделкой, а обилием всевозможной бытовой техники. Огромный, до потолка, холодильник, микроволновка, посудомоечная машина, тостер – и это только то, что неискушенной в подобного рода вещах Селене удалось идентифицировать.

Элеонора, точно прочтя ее мысли, сказала с улыбкой:

– В моем положении бытовая техника – это не роскошь, а жизненная необходимость. И, раз уж мы об этом заговорили, я хотела бы тебя кое о чем попросить.

Селена вся сжалась. Начинается… сейчас Элеонора скажет, чтоб она ничего не трогала, потому что техника дорогая, а она детдомовка и обращаться с таким роскошными вещами не приучена.

– В моем доме есть одно незыблемое правило. Вещи всегда должны оставаться на своих местах. Поверь, девочка, это не прихоть. В жизни незрячего человека порядок – основа стабильности. Если я поставила свою чашку на верхнюю полочку слева, то оттуда я ее и возьму. И если ты переставишь ее в другое место, мне будет очень сложно ее найти. Понимаешь?

Липкие тиски страха разжались, Селена кивнула. Тетя хочет от нее только порядка, а к порядку ей не привыкать.

– Понимаю. – Она присела на край стула, потом встрепенулась, вскочила на ноги: – Давайте я вам помогу.

– Спасибо, девочка. Я уже практически управилась. И вот еще что, обращайся ко мне на «ты». Ведь мы же не чужие друг другу. Хорошо?

– Я попробую. – Обращаться на «ты» к такой женщине, как Элеонора, казалось немыслимым. Вряд ли у нее получится вот так сразу, но она постарается.

В дверь деликатно постучали, на пороге появился сосед Андрюша с плетеной корзинкой в руках.

– А вот и пироги! – Он аккуратно поставил корзинку на стол. – Наталья велела кланяться.

– Спасибо, Андрюша, ей тоже привет. Все-таки балуете вы меня, – вздохнула Элеонора.

– Да бросьте, мадам, – отмахнулся он. – Если вам вдруг понадобится помощь, тут же очередь выстроится из желающих помочь. А так я ваш фаворит. – Он хитро подмигнул Селене. Та смущенно улыбнулась в ответ. – Ну, не буду вам мешать. Приятного аппетита! – Сосед еще раз подмигнул девушке и растворился в полумраке прихожей.

– Странный он какой-то, – не удержалась Селена.

– Он не странный. – Элеонора выложила аппетитно пахнущие пироги на большое блюдо. – Просто он писатель, а писатели – натуры импульсивные.

– И такие добрые-добрые…

– По-всякому бывает.

– Он вам, то есть тебе, чем-то обязан?

– Так, по мелочи, – Элеонора небрежно взмахнула рукой. – Обычное соседское участие.

– И полподъезда по мелочи обязано? – спросила Селена, откусывая большой кусок от еще теплого пирожка.

– Давай-ка лучше чай пить. – Элеонора поставила на стол чашки и вазочку с вареньем. – А про то, кто и чем мне обязан, мы с тобой обязательно потолкуем, только в другой раз.

Чай у тети был особенный, с каким-то экзотическим фруктовым вкусом. Селене он очень понравился. И пироги незнакомой мастерицы Натальи ей тоже понравились. Единственное, что ей не понравилось, это то, что Элеонора уходит от ответа на простой, в общем-то, вопрос. Это что же такое нужно сделать, чтобы заставить другого человека служить тебе чуть ли не с собачьей преданностью? Чем таким занимается ее загадочная тетя? И где берет средства к существованию? Немалые, надо думать, средства. Что-то тут нечисто.

Селена так задумалась, что даже забыла про чай. Может, тетя занимается чем-нибудь незаконным? Нет, ерунда это! Элеонора и криминал – уж больно невероятно. Лучше не гадать, а дождаться объяснения.

* * *

Данила неожиданно легко и быстро выбился в профессионалы. «Танго с Оборотнем» в одночасье сделало его безусловным фаворитом, стало его визитной карточкой. Он всегда сам выбирал себе партнершу по танцу. Это было его правилом, его неоспоримой привилегией. Он мог стоять первым пунктом в крейзи-меню какой-нибудь толстой похотливой бабы, мог танцевать исключительно для нее, но когда дело доходило до Танго, выбор оставался только за ним. Не было женщины, которая не мечтала бы стать добровольной жертвой Оборотня, закружиться с ним в этом диком, на грани фола, танце. Некоторых он не приглашал никогда. С некоторыми танцевал не единожды. Его прихоть, его право. Язвительный Эд назвал это правом первой ночи. Данила не возражал. Ему было все равно, за свое право он уже заплатил.

Его исключили из техникума. Конечно, Данила не являлся примерным учеником, учиться и работать сутками напролет было тяжело, но дело даже не в этом. Дело в Танго… Директриса появилась в клубе вскоре после его дебюта. Данила даже сбился с ритма, когда в первом ряду увидел ее – чопорную, напряженную, с брезгливо поджатыми тонкими губами и хищным блеском в глазах. В тот вечер он мысленно попрощался с учебой и приготовился к вызову на ковер.

Вызов состоялся на следующий день. Кабинет на третьем этаже, в административной части учебного корпуса, обшитые деревянными панелями стены, чахлый куст герани на подоконнике, портрет президента в красном углу, неряшливая кипа бумаг на массивном столе, а за столом она – улыбающаяся директриса. Улыбка на ее вечно недовольном лице казалась дикой и совершенно чужеродной.

– Присаживайся, Алексеев. – Слова сопровождались небрежным и одновременно по-матерински ласковым кивком в сторону единственного в кабинете стула. – Ну же!

Данила опустился на стул, вдохнул пропитанный приторно-сладкими духами воздух и едва не закашлялся.

– Я видела тебя вчера, Алексеев. – Скрипучий голос директрисы вдруг пошел трещинами, упал до едва слышного шепота.

Данила молчал. Видела так видела. Что ж теперь отпираться!

– У тебя, оказывается, есть определенные таланты. – Директриса подалась вперед, в неожиданно глубоком декольте хищно блеснула золотая подвеска. – Жаль только, что эти таланты могут серьезно помешать твоей дальнейшей учебе.

Запах духов усилился, окатил Данилу удушливой волной. Парень едва удержался, чтобы не отодвинуться.

– Твое счастье, Алексеев, что я женщина прогрессивная, а не какая-нибудь старая ханжа. – Теперь в ее треснувшем шепоте слышалось… неужели кокетство?! – Понимаешь, о чем я?

Он понимал. Не хотел верить, но понимал. Его пресловутое звериное чутье теперь всегда было начеку.

– Ты очень красиво двигаешься. – Директриса вздохнула и полуприкрыла глаза, ее белесые, чуть тронутые тушью ресницы вздрогнули. Данила тоже вздрогнул. – Я еще никогда не видела, чтобы мужчина так двигался. Я, знаешь ли, неравнодушна к красоте. И только поэтому, исключительно из любви к прекрасному, я готова не давать ход этому делу.

– Не давать ход, если – что? – Всегда должно быть «если», бесплатного сыра не бывает. Это был урок, который Данила усвоил на всю жизнь. За все нужно платить.

– Ничего особенного. – Директриса вздохнула, прошлась пальцами по своим уложенным в многодневную халу волосам. – Я просто хочу, чтобы следующий раз ты пригласил на танец меня. Это для начала…

– А потом?

– Что – потом? – Тонко выщипанные брови удивленно взлетели, а голос утратил недавнюю надтреснутость, сделался властным и требовательным.

– Для начала я должен пригласить вас на танец, а что потом?

– Ты же умный парень, Алексеев. – Она с неожиданной порывистостью встала, уперлась руками в стол, нависла над Данилой ожившей глыбой. В декольте, точно маятник гипнотизера, колыхнулся золотой кулон. – Ты должен сам все прекрасно понимать.

– А если я откажусь?

– Откажешься? – переспросила директриса таким тоном, словно Данила только что сказал какую-то нелепицу. – Ты не откажешься, Алексеев, потому что в противном случае тебя ждут очень большие проблемы. Из техникума тебя погонят поганой метлой за аморальщину. Это я тебе гарантирую. Сначала из техникума, а потом и из общежития. Где ты собираешься жить, Алексеев?

– Выселите? – уточнил он, уже зная, каким будет ответ.

– Если мы с тобой сейчас не придем к консенсусу! – Она лучезарно улыбнулась и даже похорошела от осознания своей власти над ним, Данилой Алексеевым. – Так что подумай, хорошенько подумай.

– Я подумаю, – пообещал он.

– В следующую субботу я планирую заглянуть в клуб. Надеюсь, к тому времени ты уже примешь правильное решение.

– Я тоже надеюсь.

– Вот и чудесно! – Директриса плюхнулась обратно в кресло, душная парфюмерная волна с неохотой схлынула вслед за своей хозяйкой. Данила наконец решился вздохнуть полной грудью…

Это было неожиданно и странно, но, как только с легкой руки Алекс он стал Оборотнем, что-то странное случилось с его обонянием. Окружающие запахи стали намного острее. Даже партнершу по танцу он все чаще выбирал, руководствуясь обонянием, а не зрением.

Каждая женщина пахла уникально: кто-то притягательно, кто-то нейтрально, кто-то отталкивающе. С последними он не танцевал никогда. Просто не мог побороть свою волчью суть.

Директриса не пахла. Эту дикую смесь похоти и дешевого парфюма даже запахом нельзя было назвать. Может, если сделать над собой усилие, можно пережить танец с ней? В конце концов, ему же надо где-то жить…

* * *

Суббота обещала быть горячей. Гостей в клуб набилось под завязку. В зале не осталось ни одного пустого места. Данила до последнего надеялся, что директриса не придет.

Пришла… Затянутая в нелепое, расшитое стеклярусом платье, с новой укладкой, с вечерним макияжем и голодным блеском в глазах.

Теперь Данила очень хорошо понимал Жеребца с его страстным нежеланием отдаваться на растерзание обезумевшей обожательнице. Теперь он понимал, что значит ежедневно перешагивать через собственное «я». Каждый из них был на крючке. Каждый должен был чем-то жертвовать.

До сегодняшнего дня Даниле удавалось отделаться малой кровью. От условий, оговоренных в крейзи-меню, он отказываться не имел права, но на близость с клиентками не соглашался никогда. Алекс не настаивала, но и не запрещала, смотрела на «шалости» своих мальчиков сквозь пальцы. Только бы клиентки оставались довольны. Лишь бы почаще заглядывали в «Основной инстинкт». Не таясь «левым» сексом промышляли лишь Тигра и Херувим. Тигра исключительно из спортивного интереса. Херувим исключительно из-за денег. Первый предпочитал молоденьких и привлекательных. Второй «окучивал» немолодых, но состоятельных дам. А Даниле досталась директриса…

– Что это с тобой, Оборотень? – спросила Рита, взявшая за правило собственноручно повязывать ему галстук перед выступлением.

– Ничего. – Он даже нашел в себе силы улыбнуться.

– Дерганый ты какой-то.

– Просто не выспался.

– А я уже подумала, случилось что. Ну, ни пуха ни пера! – Она легонько толкнула его в спину.

– К черту, – буркнул Данила и шагнул на залитый кроваво-красным светом помост.

…Его больше не пугала сцена и не смущали жадные женские взгляды. Он научился раздеваться и не чувствовать себя при этом идиотом. Он научился относиться к своей работе философски. Как, впрочем, и все остальные.

Выступление как-то сразу не заладилось. Данила искал и никак не мог нащупать свой внутренний ритм. Что-то было не так. И дело вовсе не в директрисе, с томлением юной девы ждущей танго с Оборотнем. Дело даже не в нем самом.

Дело в запахе – едва уловимом горьковато-древесном аромате.

Аромат вел себя нагло – щекотал ноздри, флиртовал с до предела обострившимся обонянием, отвлекал и нервировал. Черт побери, где же его хозяйка?! Где та ненормальная, посмевшая выпустить такой аромат гулять без поводка и намордника?!

…Она сидела за самым дальним столиком. Если бы не аромат, Данила бы ее даже не заметил. Она не была постоянной клиенткой. Постоянные клиентки так не одеваются – простые джинсы, черная маечка, кепка, солнцезащитные очки. Черные очки в полумраке ночного клуба – это сильный ход. Интересно, что она в них видит? А может, как и он сам, полагается не на зрение, а на обоняние?

Скорее всего. Эта безликая девочка в дурацких черных очках знает, как заарканить уже просыпающегося в нем зверя. Точно знает, коль привела с собой этот нахальный и дерзкий аромат…

Его номер подходил к концу. Дамы в зале напряглись. Танго с Оборотнем, кого он выберет на сей раз? Кому будут завидовать и кого станут ненавидеть все остальные? Директриса подалась вперед, в девичьем порыве сложила ладошки на груди, в нетерпении закусила нижнюю губу. Какой ужас…

Данила знал, что совершает большую ошибку, понимал, что сегодняшний проступок будет дорого стоить, но ничего не мог с собой поделать. Директриса разочарованно всхлипнула, когда он прошел мимо. А он шел, не оборачиваясь, не отвлекаясь. Он шел вслед за горьковато-древесным запахом, который, как верный пес, вел к своей хозяйке.

Данила остановился перед незнакомкой в черных очках, требовательно протянул руку. Девушка испуганно мотнула головой, вжалась в кресло. Ему еще ни разу не отказывали. Это был его Танец. У него было право первой ночи. Во всяком случае, он привык так думать…

Данила усмехнулся, склонился над строптивой незнакомкой. Аромат завертелся между ними растревоженным смерчем, защищая свою драгоценную хозяйку. Данила отмахнулся от него, поймал девушку за тонкое запястье, выдернул из кресла.

Что делать, если она не захочет, станет сопротивляться, он не думал. У него есть право первой ночи, и это право он никому не уступит!

…Она не сопротивлялась. Она как-то сразу поймала его внутренний ритм. Дурманящий аромат успокоился, нежно обвил Данилову шею, на время изменив хозяйке.

…У нее были острые плечи и тонкая талия, Данила смог бы обхватить ее двумя ладонями. Когда в танце она запрокидывала голову, на алебастрово-белой шее нервно вздрагивала голубая жилка. И сердце ее стучало часто-часто, и ладошки были чуть влажными, и длинные пальцы дрожали, когда она развязывала узел его галстука. Справиться с пуговицами она уже не смогла – пришлось самому.

Даниле вдруг захотелось увидеть, какие у нее волосы, захотелось заглянуть в глаза. Он начал с кепки – волосы оказались пепельно-русыми. Странно, он почему-то был уверен, что они черные, как вороново крыло. Незнакомка испуганно вздрогнула, оплела его шею руками, прижалась всем телом.

Теперь очки, к черту эти дурацкие очки, он хочет видеть…

Аромат снова заволновался, превратился в удавку, обвился вокруг шеи тугими змеиными кольцами, Данила уже почти слышал его предупреждающее шипение.

– Не надо, – прошептала незнакомка одними губами.

Он понял – пришло время остановиться, потому что если он ослушается, то умрет от удушья. Ее запах – ревнивый слуга…

– Как тебя зовут? – Данила притянул девушку к себе, в черной глади очков увидел отражение своих полубезумных глаз.

Она не ответила, выгнулась дугой под последний аккорд, скользнула губами по его пылающей коже. Данила проводил свою загадочную партнершу обратно к столику, с не присущей оборотням галантностью поцеловал узкую ладошку. Аромат, уже успокоившийся окончательно, почти утративший магию, лениво стек с его шеи на запястье хозяйки. Девушка робко улыбнулась.

– Мы еще увидимся? – Он нарушал свои собственные правила, но плевать ему было на запреты. – Увидимся?

Улыбка тут же померкла, в запахе прибавилось горечи. Он так и не дождался ответа…

– Оборотень! Да ты просто охренел! – набросилась на Данилу Рита, стоило только уйти с помоста. – Это уже не стриптиз! Это какая-то порнография! Я уже подумала, что все закончится безудержным сексом прямо на глазах у почтенной публики.

– Ритуля, ты просто ревнуешь, – вступился за Данилу Тигра. – Признайся, хотела бы оказаться на месте той девчонки?

– Вот еще! – Рита презрительно фыркнула. – Просто у нас тут ночной клуб, а не бордель. Хорошо еще, что Алекс не видела этого безобразия.

– А по-моему, здорово. – Тигра ободряюще ткнул Данилу кулаком в грудь. – Может, и мне так? А, Оборотень? Сейчас как завалю какую-нибудь красотку прямо посреди номера. Ритусь, это ж какие у нас с Оборотнем будут рейтинги!

– Идиоты, – буркнула Рита и отвернулась.

– Точно ревнует. – Тигра снова ткнул Данилу в грудь, а потом спросил совершенно другим, серьезным, тоном – Что ты в ней нашел, Оборотень?

– В ком?

– Да в девчонке этой. Она ж никакая… в смысле, нефактурная совсем.

Данила пожал плечами. Не станешь же всем подряд рассказывать про запах?.. Рита бы его, наверное, поняла, но Рита ушла, а Тигра из породы прагматиков.

Когда вместо того, чтобы выпить заслуженную чашку кофе в Ритином кабинете, Данила украдкой выглянул в зал, девушки в солнцезащитных очках уже не было. Сердце что-то кольнуло. Разочарование?..

* * *

– Извини, Алексеев, но Анна Савельевна велела тебя не пущать. – Вахтерша баба Груня жалостливо и одновременно решительно покачала седой головой.

Вот и начинаются обещанные директрисой неприятности…

– А еще тебе нужно в учебный отдел зайти, документы какие-то забрать. Что ж ты такое натворил, хлопец?

– Да так, баба Груня, натворил кое-что.

– А жить-то теперь где будешь, горемычный?

– Где-нибудь.

– А то, может, сходи покайся, прощения попроси. Анна Савельевна женщина хоть и строгая, но отходчивая.

– Отходчивая, – согласился Данила. – Баба Груня, дай хоть вещи забрать, что ли.

– Да забирай ты, непутевый. Ночевать-то есть где?

Данила усмехнулся. Где провести ночь – это как раз и не проблема, а вот куда податься днем?..

Впрочем, и это лишь временные трудности. Данила и так рано или поздно собирался съезжать на съемную квартиру. Шило в мешке не утаишь, о его ночной работе в общаге не судачил только ленивый, и он уже устал быть объектом обсуждений и осуждений. Гораздо хуже то, что поперли из техникума. Наверное, теперь его в армию заметут. Ну и пусть! В армию так в армию! Что он, не мужик, что ли?!

На работе к его злоключениям отнеслись с пониманием. Алекс даже милостиво разрешила несколько дней перекантоваться в клубе, а Рита, краснея и хмурясь, предложила переночевать у нее. Тигра обещал показать в парке «очень уютную скамейку», а Эд просто положил перед Данилой связку ключей…

– Это что? – спросил Данила, недоверчиво косясь на связку.

– Ключи от моей квартиры. Да не парься ты, Оборотень, я нынче проживаю в другом месте. Квартирка пока пустует.

– И сколько ты за нее хочешь?

– С тебя, как с коллеги по цеху, возьму пятьсот баксов. – Эд придирчиво изучил свое отражение в карманном зеркале, удовлетворенно кивнул, а потом спросил – Потянешь?

– Потяну.

– Ну и хорошо. Да, кстати, коммунальные платежи тоже твои, уж не обессудь.

Данила мысленно прикинул, во сколько ему обойдется квартира Эда – по нынешним временам получалось не так уж и дорого.

– А метро далеко? – спросил на всякий случай.

– А метро в пяти минутах ходьбы.

– Что-то больно дешево.

– Хочешь, цену подниму? – усмехнулся Эд.

– Не хочу.

– Тогда забирай ключи и не морочь мне голову. – Эд пригладил волосы, захлопнул зеркальце.

Квартирка у Эда была такой, что Данила поначалу даже потерял дар речи. Двухкомнатная, полностью меблированная, нашпигованная бытовой техникой. Но даже не это главное – в квартире имелся компьютер. Конечно, не такой навороченный, как в Эдовом кабинете, но, судя по всему, тоже очень даже ничего.

Компьютеры еще с детдомовской поры были слабостью и любовью Данилы. Тянуло его к ним с неведомой силой. И не только то невероятно-необъятное, что таилось в их недрах, но и то, как они устроены, как работают и как могут работать. Данила прикупил спецлитературы для самообразования и даже кое в чем научился разбираться. Не на уровне настоящего профи, конечно, но на уровне очень продвинутого юзера. А компьютерные игры он вообще щелкал как орехи. Бродилки, стрелялки, стратегии – без разницы. Но мечтал Данила не о новой игре и не о новом компе. Его мечты шли намного дальше. Он хотел стать не геймером, пусть даже очень продвинутым. Он хотел собственными руками создавать виртуальную реальность, а для этого одной только спецлитературы мало, для этого нужно учиться. Только вот возможности учиться он лишился…

Данила задумчиво посмотрел на выключенный монитор, взъерошил порядком отросшие волосы. Тигра летом получает диплом инженера. Даже Конан, с виду простой как линейка, учится в каком-то вузе с труднопроизносимым названием. Зачем им это? Зачем учиться, не спать ночами, недосыпать днями, корпеть над учебниками, трястись перед сессиями? У них же все есть – деньги, независимость, женщины. Или все гораздо сложнее? Сколько можно продержаться в их бизнесе? Десять, двадцать лет? Десять – легко. Двадцать – уже гораздо сложнее. Конкуренция высока, клиентки требовательны. Да и сможет ли он в сорок лет скакать по сцене, как двадцатилетний? Нет, неправильный вопрос. Захочет ли? Данила точно знал ответ – не захочет. Не то что через двадцать, даже через пять не захочет. Выходит, о будущем нужно думать уже сейчас, организовывать надежный тыл. Конечно, можно попробовать, как Эд, остаться в бизнесе, но уже в другом амплуа. Только вот Эд уникум, а он, Данила Алексеев, простой любитель. Не светит ему карьера шоумена. Да и нужна ли ему такая карьера?

Данила провел пальцем по пыльному монитору, нежно погладил клавиатуру. Какие-то странные мысли стали посещать его в последнее время: слишком серьезные, слишком взрослые…

* * *

Селена узнала, чем занимается ее тетя, только спустя несколько месяцев. Поговорить по душам все никак не получалось. Новая жизнь, новый дом, новая школа – есть от чего голове пойти кругом. Она очень долго приспосабливалась к этой своей новой жизни. Говорят, к хорошему привыкнуть легко. Ерунда! Как привыкнуть к морепродуктам, коллекционному чаю и швейцарскому шоколаду, если всю жизнь питался безвкусными кашами и котлетами, которые лишь условно можно назвать мясными? Нет, привыкнуть, конечно, можно. Сложнее свыкнуться с мыслью, что все эти разносолы – нормальная человеческая еда, а не экзотика и роскошь. И как можно привыкнуть к хорошей одежде: дубленке, сапожкам из натуральной кожи, фирменным джинсам и двум десяткам свитеров, когда всю сознательную жизнь проходил в незатейливых, но практичных одежках и мерзко пахнущей дезинфектантами «гуманитарке»?

А кровать с ортопедическим матрасом и подушкой, набитой гречишной шелухой. Как спать на этой твердой и шуршащей «экологии»?

А ванна. Как привыкнуть к тому, что душем можно пользоваться когда захочешь, а не по расписанию? И шампунь при этом пахнет головокружительно вкусно, и волосы после него становятся блестящими и послушными.

И белье не нужно стирать хозяйственным мылом. И депиляцию можно делать специальным кремом, а не изначально тупым китайским станком. И французский дезодорант – это не роскошь, а всего лишь средство гигиены. И над порванными колготками не нужно рыдать в голос, а можно пойти и купить новые.

Все это так восхитительно и необычно, но это не главное. Главное другое. Общение. Она привыкла быть парией, чокнутой Селенкой Савицкой. Она знала, как жестоки люди. Она не спала ночами, гадая, как к ней отнесутся в новой школе. Кто она такая? Бывшая детдомовка, трава подзаборная…

Насчет школы Селена ошиблась. Господи, какое счастье, что она ошиблась! Школа приняла ее если не с распростертыми объятиями, то уж точно терпимо. К ней отнеслись всего лишь настороженно, как ко всякому новичку. И не косился на нее никто особо, и не насмехался, и придурочной не называл. Странная какая-то школа… Конечно, Селена не стала своей в доску – не с ее характером, – но и отверженной она себя не чувствовала. И глаза ее разноцветные никого особо не шокировали, и фигура нескладная…

Она знала, кого должна благодарить за такое гладкое вливание в незнакомый коллектив. Элеонора сделала все возможное, чтобы облегчить племяннице переход из одной жизни в другую. Мудрая женщина знала, что в тинейджеровской среде встречают по одежкам. Селена была экипирована по полной программе. Оказывается, Элеонора разбиралась в тонкостях молодежной моды, во всех фишках и примочках. Селена не разбиралась, а ее слепая тетя могла работать консультантом по стилю в каком-нибудь подростковом журнале. И все это при том, что из дому Элеонора выбиралась нечасто, телевизором не интересовалась, модные журналы читать не могла. Впрочем, отшельницей ее тоже нельзя было назвать. Не было и дня, чтобы к ним в дом кто-нибудь не приходил.

Они были странные – гости Элеоноры. Одни производили впечатление людей интеллигентных и образованных, другие выглядели как самые настоящие бандиты. Одни были одеты бедно. Другие – вызывающе богато. Лица некоторых гостей казались Селене смутно знакомыми. Конечно, маловероятно, чтобы Элеонору навещали известные политики и эстрадные знаменитости, но все же…

Девушку терзали невысказанные вопросы и догадки, одна фантастичнее другой. Кто все эти люди? Что им нужно от Элеоноры?

А им определенно было что-то нужно. У них были такие лица… На их лицах читалась смесь неверия, испуга и надежды. Во что они не верили? Чего боялись? На что надеялись?

Селена не решалась спросить. Элеонора сказала, что все объяснит в свое время, и девушка терпеливо ждала. Пряталась в своей комнате, когда приходили гости, включала плеер и старалась не думать, что происходит за закрытой дверью Элеонориного кабинета. Она не выдержала лишь однажды.

Гость выглядел солидно: строгий костюм, дорогой одеколон, холеное лицо. Он бы сошел за успешного бизнесмена, если бы не глаза. Достаточно было заглянуть в них, чтобы понять, все остальное – всего лишь неудачная маскировка. А суть, она вот, на самом дне бесцветных, будто выгоревших, глаз. Гость не был бизнесменом. Селена даже подумать боялась, кем он являлся на самом деле. Он пришел не один, а в сопровождении двух неприметных мужчин. У этих двоих глаза были такими же бесцветными, как и у их босса. Селене стало страшно.

Наверное, Элеонора тоже почувствовала исходящую от гостей опасность, потому что нетерпеливым взмахом руки отослала племянницу из комнаты. На сей раз Селена не стала включать плеер, прижалась спиной к закрытой двери, превратилась в слух. Довольно долго ничего не происходило. Она уже начала понемногу успокаиваться, когда тревожную тишину квартиры вспорол отчаянный крик. Девушка, забыв о запрете Элеоноры, выскочила из комнаты. Навстречу метнулись две безмолвные тени – телохранители гостя.

Она так до конца и не поняла, что тогда произошло, как ей удалось нейтрализовать двух крепких, подготовленных мужиков. Еще секунду назад она тщетно пыталась вырваться из их железных объятий, и вот раз – ее обидчики корчатся на полу…

Дверь оказалась не заперта, Селена влетела в кабинет, больно стукнулась плечом о косяк, едва не упала. Несколько мгновений она бездумно трясла головой, пытаясь прийти в себя, а потом взгляд сфокусировался на госте.

Селена думала, что кричала Элеонора. Она ошибалась. Гость сидел с закрытыми глазами, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Его лицо было мокрым не то от слез, не то от пота. Побелевшие от напряжения пальцы сжимали подлокотники. Носы до блеска начищенных ботинок мелко вздрагивали.

– Выйди, немедленно! – Жесткий голос Элеоноры ожег точно кнутом.

Селена шумно вздохнула, попятилась.

Гость открыл глаза. Теперь это были глаза не битого жизнью, на все готового мужчины, а маленького, смертельно испуганного ребенка. Он с заметным усилием разжал пальцы, точно прилежный ученик, сложил руки на коленях, улыбнулся неуверенной улыбкой.

– Селена, иди в свою комнату, – повторила Элеонора уже спокойнее.

Улыбка гостя сделалась шире, он попытался встать, пошатнулся, рухнул обратно в кресло.