Текст книги "Летний рай"

Я вкратце пересказала сестрице суть разговора, и по её заблестевшим в предвкушении приключений глазам, поняла что заслуженный отдых отменяется.

Коротко обсудив план действий, мы переоделись в подходящую для слежки одежду, вооружились фонариками, и на всякий случай, газовым баллончиком, заняли наблюдательный пост под кустами малины. Дети возились с собакой, и казалось, не замечали нашего, более чем странного, поведения.

Как заправские шпионы, мы молча поставили свои телефоны на беззвучный режим, чтобы не вспугнуть «объект» неожиданным звонком, и прильнули к забору. Просидев так минут пятнадцать, мы решили сменить дислокацию из соображений, что по причине плохого обзора рискуем упустить «клиента». Мы сообщили детям что идём прогуляться, и выйдя за ворота, ломанулись в кусты. Лучше бы мы сидели в малине, ей-богу. Кусты оказались довольно редкие, и нас совершенно не скрывали, вдобавок ко всему, по пути к ним мы нацепляли чертополоха и изодрали руки.

Смеркалось, как говаривал незабвенный Задорнов, но смеркалось как-то недостаточно активно, чтобы не увидеть с дороги двух идиоток притаившихся в реденьких кустиках. Переругиваясь шёпотом, и сдирая друг с дружки цепкие шарики репейника, мы углубись в заросли, и едва место засады было наконец-то одобрено сестрицей, на дороге появился объект слежки.

Он шёл не торопясь, немного согнувшись под тяжестью рюкзака. По сторонам объект совсем не смотрел, поэтому нам спокойно можно было оставаться возле дороги. Мы затаились, стараясь не двигаться и не дышать, Инка схватила меня за руку, и сделала страшные глаза. Мне стало неудержимо смешно, я уткнулась лицом в рукав, чем приглушила звук смеха до сдавленного похрюкивания. Сестра больно ущипнула меня за руку, приложила палец к губам и мотнула головой в сторону дороги. Судя по тому что она осторожно двинулась вперёд, это означало: за мной.

Стараясь не хрустеть ветками мы крались за нашим «объектом» вдоль дороги, а потом по узенькой тропинке, ведущей к озеру. Пару раз мне казалось что я слышу позади треск веток и приглушённый шёпот. Я озиралась, пытаясь что-нибудь разглядеть в сгустившихся сумерках, и мне было немного не по себе, но сестрица тянула меня вперёд и вскоре мы были у озера.

Близко к берегу мы подойти не могли, но в этом и не было необходимости: после недолгой возни, по размеренным шлепкам вёсел по воде, можно было понять, что преследуемый нами тип, отчалил от берега. Немного выждав, мы выползли из своего укрытия.

Ну что же, мои предположения оказались верны: Маргарита прячется на острове. В советское время там был пионерский лагерь, мы будучи ещё детьми, проводили там каждое лето, и знали остров как свои пять пальцев. После развала Союза лагерь переоборудовали в турбазу, но что-то не сложилось, видимо, не так уж много нашлось охотников кормить комаров, на ничем не примечательном, маленьком островке, посреди озера. Турбазу благополучно закрыли, и добротные постройки стояли никому не нужные.

А мы, по старой памяти, с друзьями, с детьми, частенько устраивали там пикники. Для этих целей мы привели в порядок один из корпусов, поставили электрический генератор, привезли старенький холодильник, и газовую плиту, собрали целые кровати, столы, тумбочки, а матрасы и одеяла привозили из дома. В общем, все условия для проживания там были. Знали об этом месте только свои, вот Маргошка и воспользовалась им, когда запахло жареным. Осталось навестить её и выяснить «размеры бедствия».

Потоптавшись у берега, мы с сестрицей решили навестить нашу беглянку утром. Сестра, конечно, рвалась в погоню немедленно, но я была тверда как скала. И моя трусость победила-таки Инкин авантюризм. Домой мы добрались без приключений, хотя, мне всюду чудились шорохи и тени, а каждый придорожный куст казался притаившимся в ожидании жертвы, а именно нас с Инкой, маньяком…

Утро опять наступило для меня слишком неожиданно. Проворочавшись полночи без сна, после нашей вечерней вылазки, я чувствовала себя совершенно разбитой. Но нужно было вставать, Лорд уже топтался в дверях, сверкая на меня тёмными глазами. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить детей, я спустилась по лестнице и выпустила Лорда. Потом сварила себе кофе и уселась с ним на крыльце, ожидая возвращения пса, и злорадно мечтая о том, как пойду будить Инку.

Когда Лорд нагулялся, мы вместе с ним поднялись наверх и остановившись у Инкиной спальни, заговорщицки переглянулись. Мне даже показалось, что пёс мне подмигнул. Но когда я толкнула дверь, и не поверив своим глазам, подёргала ручку, мы поняли, что нас коварно лишили удовольствия прервать безмятежный сон этой аферистки. Зная, что я не стану колотить в дверь – в доме спят мои дети, эта гада ползучая заперлась на ключ. И мы, не солоно хлебавши, поплелись на кухню. Там, чтобы подсластить пилюлю, я выпила ещё чашку кофе, а Лорду достались Инкины любимые овсяные печеньки.

Мы с Лордом вместе испекли шарлотку, когда она слегка остыла, разрезали её пополам, одну половину, накрыв салфеткой, оставили на блюде, а другую завернули в бумагу для выпечки и уложили на дно небольшой, плетёной корзины – гостинец для Марго. Немного подумав, что ещё может понадобиться человеку на необитаемом острове, мы отправили в корзину упаковку спичек, баночку с солью, пару свечек (на случай остановки генератора), пакетик сухариков со вкусом холодца, хотели ещё положить сахарную косточку, но она была уже изрядно надгрызена.

Инка спустилась к нам в начале восьмого, выспавшаяся, умытая и свежая как альпийский цветок Парадизея. Под нашими недовольными взглядами она спокойно налила себе кофе, отщипнула кусочек шарлотки и блаженно откинулась на спинку дивана. Лорд закатил глаза и положил морду на передние лапы.

Мы, наконец, выдвинулись из дома. Было уже почти восемь, солнце начинало припекать, а когда мы подошли к озеру, и вовсе палило нещадно. Я, конечно, не упустила случая попенять Инке за её нерасторопность.

– Ой, Саня, не ворчи, ты как старуха, ей-Богу, и бубнишь и бубнишь всю дорогу, ты мне лучше скажи, – она подошла к лодке, зачем-то попинала её, и потрогала узел на верёвке, обвивавшейся вокруг колышка, вбитого в землю, – ты умеешь этим управлять?

– Я?!

– Ну не я же! – невозмутимо заявила сестра, – ты же машину водишь, а это такое же средство передвижения, только по воде.

– Ты знаешь, не совсем такое же, – обескураженная её логикой, я начала оправдываться, – я, не вижу руля, например, и коробки передач, не говоря уже о дворниках…

– Да, незадача. Дворников нет, ты права, как и лобового стекла. – Инка снова легонько пнула лодку в выкрашенный зелёной краской бок. – Я тебе, Саня, больше скажу: тут, похоже, и мотора нет.

– Вообще-то, – осмелилась возмутиться я, – судя по тому как ты вчера рвалась в погоню, я думала что ты умеешь управлять лодкой.

– Я?! – сестра ткнула себе в грудь пальцем, и неожиданно заявила, – может и умею! А чего там уметь-то если мотора нет? Бери вёсла и греби себе на здоровье! Где вёсла?

Я с тоской подумала: «Господи, что я делаю? Во что я опять ввязалась, куда меня несёт?!» А Инка, тем временем, уже втыкала весло в уключину, увлечённо приговаривая:

– Давай, залезай в эту штуковину, зараза такая…

И в эту самую минуту, кто-то громко тявкнул у меня за спиной, заливисто и звонко рассмеялся, и густым басом сказал мне прямо в ухо.

– Эта штуковина называется уключина, тёть Инн. И вставляется весло совсем не так.

Крепкие руки забрали у Инки весло, и ловко вдели его в уключину, то же самое, в долю секунды, было проделано и с вторым веслом.

– Вот видишь, я же тебе говорила, что они что-то замышляют! – Полинка вытряхнула песок из кроссовки, и обвела нас с сестрицей строгим взглядом. – Ну что, девушки, картина Репина «Приплыли»?

– «Не ждали», автор тот же, – пойманная с поличным, сестра загрустила.

– Мам, ну ладно тёть Инна, у неё «пионерская зорька» никак не отыграет, но ты-то нормальная взрослая женщина, – сыночек укоризненно покачал головой, – плавать ты не умеешь, с лодкой ни одна из вас не справится, куда вас черти понесли?!

– Ты, Игнат, давай не дерзи, – строгим голосом, попыталась восстановить, сданные было в битве с вёслами позиции, сестра.

– А что, тёть Инн, маму в школу вызовете? – Игнат усмехнулся. – Забудьте! Позволю себе процитировать строки вашего же любимого романса: «… промчался без возврата тот сладкий миг…», и от себя добавлю: «его забудьте вы»! – он заговорщицки подмигнул ей, – меня теперь этими угрозами не проймёшь, а вот я сейчас позвоню Ивану, или Никите, а может Захару… или всем троим, а?

Инка, осознав серьёзность угрозы, переменилась в лице и затосковала пуще прежнего. Звонок сыновьям означал домашний арест, со всеми вытекающими последствиями.

– Сыночек, понимаешь тут такое дело, – я заискивающе заглянула ему в глаза, – нам очень срочно нужно на остров, вот прям позарез.

– Обойдётесь! – безапелляционно заявил мой сыночек, – шагом марш домой.

Игнат, отвязав лодку, столкнул её на воду, обернулся к нам, и обнаружил нас с Инкой стоящими с раскрытыми ртами.

– Ну что вы застыли, как египетские пирамиды? Ваши похождения на этом закончились, сейчас вы с Марусей идёте домой, а мы с Лордом, так и быть, доставим к вам вашу Маргариту-отшельницу.

– Откуда?!… – мы с сестрой обескуражено переглянулись.

– Так мы ещё вчера вечером за вами проследили, уж больно вид у вас был подозрительный, – весело сообщила нам Полинка, – ну а потом нам осталось просто подождать ваших дальнейших действий.

– Так вот что за тени мне всюду мерещились! – осенила меня запоздалая догадка.

– А как иначе, – доченька пожала плечами, – когда тёть Инна рядом, за вами глаз да глаз нужен, вы вдвоём имеете непреодолимую склонность влипать в неприятности. И не сверкай на меня глазами, тётя, это даже Лорд уже понял, хотя он знаком с тобой меньше суток…

– Так ты кредит не брала? – в сто первый раз уточнила Инка.

– Не брала, – в сто двадцать третий раз поклялась Марго, – я же говорю: хотела Лерочке квартиру на свадьбу подарить. Свадьба расстроилась, я от кредита отказалась. А недели две назад пришли коллекторы, сказали что я платёж по кредиту просрочила, и там проценты какие-то нереальные.

Марго всхлипнула и отхлебнула коньяку из пузатой рюмки.

– Так надо было в полицию идти, а не в партизаны, – Игнат поставил на стол тарелку с сыром, – ты закусывай, тёть Рит.

– Так я сначала в полицию и пошла, да что толку, – Маргоша послушно взяла с тарелки ломтик сыра, – у них договор с моей подписью, копия паспорта… ещё и пригрозили привлечь за мошенничество. А эти каждый день стали ходить, угрожать, по ночам звонили, возле аптеки караулили.

– Так я что-то не пойму, ты кредит брала или не брала? – снова задала сестрица свой главный вопрос.

– Не брала! – стояла на своём Маргарита.

– Откуда договор?

– Не знаю.

– Мы в тупике. – Инка развела руками.

Марго снова всхлипнула, и приложилась к рюмке. Инка интенсивно морщила лоб – думала. Игнат вопросительно посмотрел на Полинку, она молча пожала плечами.

– Слушай, Рит, – у меня в голове вяло заворочалась пока непонятная мне самой, не дающая мне покоя, однако упорно не желающая как-то сформироваться, мысль. – А когда это было, ну кредит ты когда хотела брать, давно?

– В апреле, – Марго пошевелила губами, позагибала пальцы, и кивнула, – да, в апреле. Как раз три месяца прошло… вот как, скажите мне, такие астрономические проценты набежали на кредит, который я три месяца назад не брала?!

– Погоди, погоди, – я боялась спугнуть зашевелившуюся мысль, – Инн, а ты когда её возле банка с трупом видела?

В комнате повисла недобрая тишина. Все воззрились на меня с такими лицами, как будто я заявила что собираюсь принять участие в корриде, в качестве торо. Одна сестрица, усердно вспоминала, когда она видела Маргариту, выходящую с трупом из банка.

– Ну всё правильно, – Инка встрепенулась, – я восемнадцатого Захарушке подарок покупала и три раза, случайно, неправильный код набрала в этом спортивном магазине, ну там возле кинотеатра…

– Да неважно, в банк ты когда ходила, какого числа помнишь?

– На следующий день и ходила, девятнадцатого апреля, мне же подарок оплатить надо было, у Захарушки день рождения двадцать первого, а двадцатого мне некогда было, я немцев переводила на Заречной шесть, там компьютерная фирма…

– Инна!

– Ну вот я и говорю, я девятнадцатого апреля к вертушке подхожу, на входе у них там вертушка такая, а Марго с трупом с другой стороны выходит, и так они заняты чем-то были, что мимо меня прошли и даже не поздоровались. Так это ты как раз тогда за кредитом с трупом ходила?

– Я… да… нет, – Марго побледнела, враз протрезвела, и почему-то начала заикаться, – я ходила, но без трупа, со мной знакомый один был, а трупа не было совсем никакого…

– Так, стоп! – решительно прервал нашу занимательную беседу мой сын. – Что здесь происходит? Кащенко с доставкой на дом?

– Ой, сыночек, это длинная история…

– А я, представь себе, никуда не тороплюсь! – ласковым голосом заверил меня сын, – У меня просто вагон времени!

– Да там так себе история, ничего особенного, – вмешалась Полинка. – Обычное дело, братик, мамочка с тётей во вторник ходили в лес за грибами, а нашли труп.

– Мы и грибов набрали две корзины, зачем ты утрируешь…

– Цыц! – совершенно невежливо рявкнул на Инку мой уравновешенный, и очень хорошо воспитанный сыночек, – Если я правильно понял, девятнадцатого апреля ты видела Маргариту, выходящую из банка с мужчиной, а в этот вторник вы нашли в лесу его труп?

Умеет мой сыночек одним предложением сформировать суть двухчасовой истории. Мы с Инкой синхронно кивнули, а Марго отхлебнула коньяку прямо из бутылки.

– Ну всё, хана мне, значит я тоже труп! – она икнула, и снова приложилась к бутылке.

– Хватит пить, – Игнат забрал у неё бутылку. – На сегодня нам и одного трупа более чем достаточно. Как раз, знаете ли, на одного больше чем было необходимо. Вы, все трое, под домашним арестом. – он встал, кивком позвал Полечку с собой, и проходя мимо Инки, грозно навис над ней – я понятно выражаюсь? Вопрос риторический, отвечать необязательно…

До двух часов мы втроём, как наказанные школьники, просидели на кухне. Пили кофе, готовили обед, и, перешёптываясь, чтобы нас не услышали бдительные охранники, в лице моих деток, и не рассадили по одиночным камерам, выведали у Марго все подробности о нашем трупе.

– Так это что же у нас получается, с трупом тебя, значит, свела Ленка Крюкова? – Инка с опаской покосилась в сторону двери.

– Ну да, – Марго поморщилась, – мне же срочно надо было, а Ленка сказала что у него в банке связи, он договорится чтобы быстрее одобрили кредит.

– Ага! – обрадовалась сестра, и аппетитно захрустела морковкой. – И он пошёл с тобой и договорился. Но договор ты не подписывала. Интересно, откуда взялся подписанный договор?

– А самое интересное, что договор этот вовсе не с тем банком, в который я подавала заявку.

– Как это не с тем? – Инка перестала жевать, и непроизвольно повысила голос. Я шикнула на неё и указала подбородком на дверь. Сестра осеклась и понизив голос, переспросила, – как не с тем, а с каким же тогда?

– Не знаю, с каким-то другим, я даже не слышала о нём ни разу, – Маргошка удручённо развела руками, – а оказалось, что я взяла девять миллионов, причём на каких-то драконовских условиях, и не внесла ни одного платежа. – она обвела нас беспомощным взглядом. – Я похожа на идиотку?

– Так это труп тебя кинул, к бабке не ходи, – уверенно заявила Инка, – и видимо, не тебя одну, за это его и грохнули.

– Погоди, Инн, – я накрыла крышкой сковороду с овощами и убавила огонь, – во-первых, его не убили, он сам умер от сердечного приступа…

– Ну конечно, – раздражаясь, Инка снова повысила голос, – пошёл в лес по грибы в дорогом костюме, в часах, которые стоят как твоя машина, грибов не нашёл, расстроился, поэтому взял и умер!

Сестра многозначительно постучала себя согнутым пальцем по лбу.

– Ты думай хоть немножко, Саня, ясен же пень, что его пытали. Сердце у него не выдержало, пытатели испугались, вывезли его в лес и спрятали под кустиком.

– Ну хорошо, – сдалась я, с Инкой иногда легче согласиться, чем спорить, – возьмём за основу твою версию, хотя я считаю что глупо было на его месте так подставляться. Скажи, Маргош, а Ленка, она что, тоже через него кредит брала?

– Про кредит не знаю, не скажу, а вот что у Ленки с Петюней роман, это я точно знаю. Сама их видела.

– Ага, роман значит, – заинтересовалась сестра, – а с каким Петюней?

– Ну так с этим… – слегка замялась Марго, – с трупом.

– Ага! – повторила Инка, и глаза её заблестели знакомым, нездоровым блеском. – С Петюней, значит… Надо бы вечерком эту Ленку навестить.

– Ты забыла, – я злорадно улыбнулась, – мы под домашним арестом.

– Вот чёрт! – выругалась сестра в сердцах, и затосковала. Просидеть весь вечер в бездействии, в четырёх стенах, было для неё хуже любого наказания. Её деятельная натура требовала действий, и, могу поспорить, она сейчас обдумывает способ бегства…

Воплотить свои коварные планы в жизнь Инке не удалось, так как после обеда явился, вызванный Полечкой, следователь, и начал нас пытать. С пристрастием.

Поначалу дело продвигалось туго – он нас не понимал, то и дело переспрашивал, хватался за голову и закатывал глаза. Пришлось привлекать доченьку в качестве переводчика, с нашего, на нормальный, человеческий язык, и процесс пошёл. Ну а после чая, он настолько освоился, что перестал вздрагивать и бледнеть от наших ответов, видимо смирился.

Инка приняла, в общении с ним ласково-снисходительный тон, и называла его, игнорируя его протесты, «Кирюша». Она, умело обходя невыгодные для нас моменты, рассказала свою версию событий, в которой мы были «совершенно случайными свидетелями, в силу сложившихся обстоятельств и по совокупности совпадений». Ей удалось вывернуть всё так, что молодому лейтенанту полиции пришлось ещё и сказать ей спасибо, за то что она вспомнила про связь Марго с трупом, и полиции удалось наконец его идентифицировать.

– Ну что же, дамы, – лейтенант захлопнул свою коричневую кожаную папочку с нашими показаниями, – благодарю за сотрудничество. Настоятельно рекомендую вам, в дальнейшем воздержаться от вмешательства в расследование.

– А что, Кирюша, – вкрадчиво запела сестрица, – если мы, чисто по-дружески, навестим старую знакомую, это ведь не будет считаться вмешательством?

– Естественно не будет, я не собираюсь брать с вас подписку о невыезде, или ещё как-то ограничивать ваши передвижения. Вы же не подозреваемые, а свидетели.

– Вот и замечательно! – подмигнув нам с Марго, радостно объявила Инка. – Вечером, значит, нанесём Ленке дружеский визит, а вы говорили…

Лейтенант Кирюша, уже почти поднявшись со стула, замер на секунду в воздухе, и снова опустился на стул.

– Какой Ленке? – осторожно спросил он, не сводя с Инки настороженного взгляда.

– Крюковой, – как ни в чём не бывало, невинно заявила сестра, – приятельница она наша, вон Маргоша с ней в одном классе училась, скажи Марго.

Маргарита послушно кивнула, а лейтенант Кирюша начал меняться в лице. Сначала он побледнел, потом начал покрываться красными пятнами с лиловым оттенком. Он покрутил шеей, как боксёр перед поединком, потом сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.

– Так, гражданочки, я категорически запрещаю вам встречаться с фигурантами дела. Категорически! – С нажимом повторил он, буравя сестру ледяным взглядом.

– Кирюша, – втянув, под его суровым взглядом, голову в плечи, ласково проблеяла Инка, – мы же к ней не как к фигурантке пойдём, а как к приятельнице…

– Повторяю: категорически запрещаю! – Лейтенант Кирюша повернулся к Полечке, – Полина, я вас очень прошу, пожалуйста проследите чтобы эти… ваши… – так и не сумев подобрать для нас подходящего эпитета, он кивнул в нашу сторону, – чтобы свидетельницы не мешали следствию.

– Я, конечно, постараюсь Кирилл, но обещать не могу, – Полечка хитро прищурилась, и покачала головой, – за ними практически невозможно уследить, это такие авантюристки! Нет, вы не подумайте, каждая по отдельности, они вполне приличные женщины. Вот мамочка, например, пишет детективы, а по образованию художник-модельер, она такие классные модели придумывает, её до сих пор приглашают в ателье, где она раньше работала, для особенных заказов. Моя дорогая тётушка – учитель немецкого языка, и французским владеет в совершенстве, а сейчас работает переводчиком в серьёзной фирме, очень ценный сотрудник, между прочим. А тёть Рита работала фармацевтом, теперь у неё своя аптека. Бизнес-леди! Им просто нельзя вместе собираться.

Полечка развела руками, дескать, что ж теперь поделаешь, так уж случилось.

– Зато я могу пообещать, что эти… свидетельницы не покинут пределы усадьбы, как минимум, до завтра, – мой сыночек решительно вошёл в комнату с чайником в руках и долил лейтенанту Кирюше свежего чаю. – Завтра я уезжаю, но, возможно, приедет отец, а уж он-то им спуску не даст.

Игнат зловеще улыбнулся Инке и она окончательно поникла. Мне даже жалко её стало. Настолько, что я решила призвать детей к порядку.

– Ну что вы в самом деле, маленькие мы что ли следить за нами, – я погладила Инку по руке, – нельзя, так нельзя. И вообще у нас дома дел по горло накопилось, малина вон осыпается…

– Вот и замечательно, – лейтенант Кирюша допил чай, и поднялся, – значит я могу спокойно работать.

С малиной не сложилось. Солнце ошалело палило, малиновые ветки кололись, и донимали комары. Плюнув на это дело, мы расстелили в задней половине двора старое одеяло, и лениво отмахиваясь от надоедливых насекомых, посмеивались над видеороликом, присланным Алёнкой.

К сожалению, выражения Надюхиного лица было не разглядеть, снимала Алёнка, скорей всего, с крыши сарая. Но, было весьма любопытно наблюдать как Надежда, в своей мотоциклетной каске, подходит к корове, начинает мыть вымя и замирает с тряпкой в руке. Тряпка падает в ведро, Надежда трогает хвост, и осторожно обходит корову со всех сторон. Видимо, не веря своим глазам она убегает, через минуту появляется с мужем, и теперь они вдвоём начинают ходить вокруг коровы, о чём-то переговариваясь, ощупывая коровий хвост и отчаянно жестикулируя. На этом видео обрывалось, но и этого было достаточно, чтобы понять что наша затея удалась.

К видео Алёнка прислала коротенькую приписку: «Тёть Сань, вы супер, всё получилось! Спасибо!». Прилагались ещё смайлики, сердечки и прочая восторженная милота.

Я отложила телефон в сторону, и повернулась к солнышку другим боком. Марго вспомнив, что до сих пор не сообщила Сашке о смене дислокации, принялась строчить сообщение. Сестрица, накрыв лицо косынкой, уже минуту не подавала признаков жизни: либо задремала, либо, что вероятней всего, обдумывала очередную гнусность.

Прибежал Лорд. Деликатно лизнув меня в нос, уселся рядом и принялся колотить хвостом по одеялу, пару раз зацепив при этом Инку. Она даже не шелохнулась, из чего я сделала вывод, что сестра точно что-то замышляет там под косынкой. Слава Богу завтра приедет Макар.

Я вздохнула при мысли о муже: если дети ему расскажут о наших подвигах, перепадёт нам на орехи. И больше всех, конечно, достанется Инке. Лорд нетерпеливо потоптался на месте и посмотрел в сторону дома. Было похоже, что он меня куда-то зовёт.

У порога стояла высокая, полная женщина в пёстром платье, с чёрными распущенными волосами до лопаток. Заслышав шаги, она повернулась к нам всем корпусом, и расплылась в слащавой улыбке:

– Здравствуй, Шурочка, вот ты где, а я стучу, стучу…

Она сделала шаг в мою сторону, и развела руки, как будто собралась меня обнять. Я шагнула назад, а Лорд встал передо мной, готовый принять удар на себя.

Женщина показалась мне смутно знакомой, но не настолько чтобы говорить мне «ты», и уж тем более называть «Шурочка». Терпеть не могу амикошонства, поэтому сразу прониклась к посетительнице неприязнью.

– Меня зовут Александра, – неприветливо представилась я. – вы кто?

– Ой, так ты меня не узнала? Богатая буду! – с наигранной радостью, приторно-сладким голосом, заявила она. – Мне бы поговорить с тобой, Шурочка. – Я стиснула зубы и жестом пригласила её в беседку, лихорадочно вспоминая где я могла с ней пересекаться.

– Итак, – не слишком любезно начала я, – повторяю: меня зовут Александра. Не Шурочка. Кто вы, и что вам от меня нужно.

– Ну ты даёшь, – не обращая внимания на мой тон, женщина игриво хлопнула ладонью по столу, – Я же Галя, Колина жена, ну Макар твой нас знакомил, ну, вспомнила?

И я вспомнила. Лучше бы мне и не вспоминать, право слово… Это был первый и последний раз когда я поддалась на уговоры мужа пойти в ресторан в компании Коли и его жены Гали. Дурища Галя напилась, принялась горланить «Хазбулат удалой, бедна сакля твоя…», это бы ещё ничего, но потом она потянула танцевать официанта с подносом, лезла целоваться к Макару, и под конец «праздника» облила меня вином.

Так стыдно мне ещё никогда не было. И после этого она смеет называть меня Шурочкой. От воспоминаний о «прекрасном вечере» у меня зашевелились волосы на голове, а внутри неё начали появляться нецензурные мысли. Среди этих мыслей мелькнула и догадка о цели визита: будет просить за Антона.

– Я тебя слушаю, Галя. – я не собиралась облегчать ей задачу.

Галя заёрзала, расстегнула сумочку, и выудила из её недр надушенный платочек. Меня затошнило. Я плохо переношу такие агрессивные запахи.

– Беда у нас, Шурочка, ты, наверное, уже знаешь. – она, поочерёдно, приложила платочек к сухим глазам и шмыгнула носом. – Макар грозится Антошу уволить, ещё его прав лишают. Сама знаешь, без прав кто его на работу возьмёт?! – бросив на меня быстрый взгляд и удостоверившись что я ещё не прониклась, она добавила к голосу плаксивые нотки: – Уговори мужа, Шурочка, пусть всё уладит, ну что ему стоит.

Она, в порыве чувств, протянула руку с платочком к моей руке, я едва успела её отдёрнуть. Эта вся ситуация была мне жутко неприятна, хотелось поскорее с ней покончить.

В раскрытую калитку, с полотенцами на плечах, видимо, вернувшись с озера, вошли мои дети. Увидев меня в беседке с незнакомой женщиной, они уселись на ступеньке крыльца, то и дело бросая настороженные взгляды в нашу сторону. Я поняла, что пора прервать затянувшийся Галин бенефис.

– Нет. – я спокойно и твёрдо посмотрела ей прямо в глаза.

– В каком смысле? – опешила Галя.

– В том смысле, что я не вмешиваюсь в дела мужа, поэтому просить за Антона не стану. Это мой окончательный ответ и продолжать этот разговор нет смысла.

– Вот так, значит, да?! – Галя сунула не пригодившийся платочек назад в сумку, и защёлкнула застёжку.

– Именно так.

– Нехорошо, Александра, строить своё благополучие на чужой беде. Аукнутся вам наши слёзы, попомнишь ещё, когда сама слезами умоешься.

– Что ты мелешь, – не сдержалась я, – Антон твой сам во всём виноват.

– Ничего, ничего, – Галя поднялась со скамьи и приосанилась, – Вот бросит тебя твой Макар, тогда и вспомнишь меня.

– Ты ненормальная? – я опешила от такого неожиданного поворота, – с какого это перепуга Макар меня бросит?

– А с такого, – обрадованная тем что всё-таки вывела меня из равновесия, злобно заявила дурная баба, – с такого, что любовница имеется у муженька твоего! Чё зенки-то вылупила, писательница, мать твою! – она смачно, с удовольствием выругалась. – Не такой уж и святой твой Макарка, как ты думаешь. Сама, своими глазами видела. Сестру на майские навещала, гляжу: твой-то с молодой, да стройной блондинкой под ручку прогуливается, а в колясочке у ней мальчонка, лет трёх – вылитый твой Макарка! Адресочек сказать? Улица Космонавтов, дом шестнадцать. Квартиру, извини, не спросила.

У меня зашумело в ушах. Мне даже показалось, что сейчас из них повалит густой и чёрный дым. Я тяжело оперлась ладонями о стол и встала.

– Вон! – прошипела я ей в лицо.

Помня о том, что дети рядом я изо всех сил держала себя в руках. Галя, раскрыла было рот, чтобы извергнуть очередную гадость, но тут же его захлопнула: совершенно незаметно переместившись в пространстве, Лорд оказался рядом с ней и, оскалив свои острые клыки, тихо, но довольно страшно, зарычал, ощетинившись чёрным загривком. Галя взвизгнула и прижала сумочку к груди. А я погладила пса между ушами и попросила:

– Лорд, проводи нашу гостью до калитки, она уже уходит.

Галю мгновенно как ветром сдуло, и только отвратительный запах её духов ещё витал в воздухе. Я устало опустилась на скамейку, и положила голову на сложенные ладони. Этого не может быть. Этого просто не может быть! Чтобы мой Макар…

«А чем твой Макар лучше других? Все мужики одинаковые!» – ехидно зашептал противный внутренний голос. Я оторвалась от ладоней и покрутила головой, пытаясь стряхнуть наваждение. К беседке подходили Игнат и Полечка, сопровождаемые верным Лордом.

– Мам, это кто был? – с тревогой заглянул мне в лицо сын, – ты в порядке?

– Конечно, в порядке, – внешняя часть меня безмятежно улыбнулась детям, взяла дочь за руку и усадила рядом с собой, – это мать Антона, пришла просить за него.

Моя внутренняя часть отчаянно металась внутри меня, заламывая руки и натыкаясь на препятствия.

– Но ты ведь не поддалась? – дети были в курсе событий, и полностью поддерживали решение отца.

– Само собой! – заверила я, загнав внутреннюю часть меня поглубже внутрь.

– И что она? – усмехнулся сын, – довольной она не выглядела, когда уходила, ругалась?

– Обозвала меня писательницей, – пожаловалась я.

– И ты обиделась? – доченька фыркнула, – мам, но ты ведь и есть писательница.

– Ну… она ещё пару слов добавила. Матерных, – я горестно вздохнула, и добавила: – обидных! Но Лорд за меня вступился. Он на неё так зарычал, что она захлопнула варежку и испарилась.

– Молодчина, Лорд! Я знал, что на тебя можно положиться, – сын потрепал пса по загривку. – Мам, я завтра Марусю с собой в Москву заберу, ты не против?

– Нет, конечно, пусть едет, что ей с нами старухами здесь сидеть.

– Ты только пообещай, что вы ничего без нас не натворите, – потребовал Игнат, – например, не найдёте где-нибудь ещё один труп.

И я опрометчиво пообещала.

Дети ушли в дом, а я осталась сидеть в беседке. На душе было так муторно, хоть волком вой. Я, конечно, этой Гале не поверила, но мой мерзкий внутренний голос всё нашёптывал и нашёптывал, сея в моей душе сомнения, и подрывая веру в верность мужа. Первым порывом было, сейчас же позвонить Макару и прямо обо всём спросить.

За много лет совместной жизни я настолько изучила своего мужа, что сразу пойму, если он мне соврёт. Этого-то я и боялась больше всего…

– Саня, ты дура! – я всё-таки не удержалась и рассказала сестре и Марго о визите Гали, и её гнусных инсинуациях. Сестрица была в ярости. – Чтобы наш Макар и с какой-то девицей! Да быть этого не может, никогда не поверю!