Текст книги "Династия Тюдоров"

Когда его привезли на заседание суда в Вестминстер Холл, он заявил, что не может быть виновен, так как английский парламент не в состоянии назначить Генриха верховным главой церкви – этот титул был дарован Папе, при всеобщем согласии христианского мира, еще тысячу лет назад. Суд оцепенел. И только лорд Верховный Судья нарушил молчание, заявив, что английский закон – это то, что скажет английский парламент. Его осудили не за деяния, и даже не за слова, а за одну только мысль, что король не должен быть главной церкви. Таким образом Томас Мор сохранил душу, но потерял жизнь – его обезглавили 6 июля 1535 года. По тогдашним варварским законам его голову отварили, насадили на шест и выставили на обозрение на Лондонском мосту. Говорят, его дочь подкупила стража моста, и тот "случайно" сбросил голову в воду, после чего она ее выловила и принесла домой. Через несколько лет ее так и похоронили с этой головой…

Восстание Роберта Аска

Осенью 1536 года Генрих столкнулся с наихудшим кризисом своего правления – восстанием под названием "благодатное паломничество". Первый мятеж начался в Линкольншире и быстро распространился по всему северу Англии. Под знаменем Пяти Ран Христа дворяне объединились с крестьянами, требуя восстановления монастырей, прекращения реформ Кромвеля и смерти самого министра, а также возвращения к прежней религии. Генрих узнал образы на одном из штандартов повстанцев – гвозди в руках и ступнях, и сердце, пронзенное копьем центуриона. Это изображение пяти ран Христа было в молитвенном свитке, перед которым некогда преклонял колено юный принц Генрих.

Некоторые монахи и священники играли в этом восстании главенствующую роль, читая зажигательные проповеди и даже одев на себе доспехи. Среди них выделился лидер в лице йоркширского землевладельца и юриста Роберта Аска, написавшего бескомпромиссный манифест: «Пойти походом на Лондон к королю, заставить его удалить из совета всю дурную кровь и вернуть кровь добрую, восстановить веру в Христа и все божьи законы, возместить ущерб, нанесенный самой церкви». Хотя Аск и называл восстание «благодатным паломничеством», ему удалось собрать огромную и дисциплинированную армию в 30 тысяч человек, которая отправилась на юг и достигла города Донкастера. Еще 12 тысяч воинов стояли в резерве в городе Понтекрафт. И эта крупнейшая армия со времен войны Алой и Белой Розы не подчинялась королю!

Увидев превосходящие силы повстанцев, командующий королевской армией Томас Говард, герцог Норфолк, отправил Генриху письмо, в котором с тревогой сообщал, что бунтовщиков не удастся одолеть силой оружия и нужно как-то выиграть время. Генрих согласился и предоставил герцогу полномочия на переговоры. Он также написал письмо мятежникам, по пунктам отвечая на их требования: «Во-первых, касательно незыблемости веры. Мы заявляем, что мы всегда готовы умереть и жить в чистоте оной. Нас немало удивляет, что невежественные люди берут на себя смелость учить нас, что есть истинная вера. Касательно выборов советников: я никогда не читал, не слышал и не знаю о том, чтобы советники и прелаты государя назначались грубыми и неотесанными мужланами». Тем не менее король предлагал им и пряник: «Мы желаем показать вам, нашим подданным Йоркшира, что в нашем монаршем сердце есть жалость и сострадание к заблудшим, а не желание отомстить за их дурные дела. Если же вы раскаетесь в своих преступных деяниях и впредь не будете совершать подобного, вам будет даровано прощение за участие в бунте».

Хотя мятежникам противостояла всего лишь 8-тысячная королевская армия, они предпочли переговоры, убедив себя в том, что атака на церковь была делом рук бессовестных советников вроде Томаса Кранмера, а не самого короля. Обещание помилования и созыва специальной сессии Парламента для удовлетворения всех их требований оказалось достаточным, чтобы мятежники разошлись по домам. Самого предводителя Роберта Аска даже пригласили на рождество в Гринвич, где ему при дворе были оказаны всевозможные почести – Генрих пожаловал ему кафтан из алого атласа с заверениями, что заседание парламента состоится в Йорке (впервые за 200 лет). Это было виртуозное представление! Аск попался на удочку и поспешил на север с радостной вестью. Таким образом, оппозиция была разоружена и разобщена.

Поэтому когда в феврале самые рьяные мятежники подняли новое восстание, большинство сторонников Аска не пошли за ними. На этот раз Генриху не составило труда подавить бунт и отомстить, посчитав себя свободным от всех предыдущих обещаний. Аску устроили ловушку – вызвали в Лондон, а затем арестовали и предали суду. В ответ на все обвинения он пламенно провозгласил: «Лучше умереть, нежели жить калекой!», с чем Генрих полностью согласился и с садистским наслаждением приговорил Аска к повешению в цепях. Наверняка, пребывая в многочасовой агонии, тот думал только о быстрой смерти…

Но Аск был не единственной жертвой – за ним последовали сотни других. Все руководители восстания были арестованы и отправлены в лондонский Тауэр, а затем обезглавлены. Остальные сполна испытали ужасы пыток, повешения и четвертования. На сей счет был выпущен Королевский указ: ««Повелеваем казнить жестокой смертью большую часть жителей города, деревни и поселка, запятнавших себя участием в бунте. Пусть они будут повешены на деревьях и четвертованы, а их головы и другие части тела выставлены на всеобщее обозрение во всех городах, больших и малых, равно как и в других местах – дабы они служили предостережением всем, кто дерзнет повторить подобное. Все сие должно быть исполнено без всякой жалости и почтения».

Третья жена: Джейн Сеймур

А что же наш Генрих-любовник? Какое-то время он уже искал замену Анне, и, как обычно, далеко идти не пришлось – его внимание привлекла 24-летняя Джеймс Сеймур, которая была сначала фрейлиной Екатерины Арагонской, а затем и Анны Болейн. Все ее описывали как очень добропорядочную и честную девушку, и что важнее всего, скромную и непритязательную. Сначала Генрих послал ей письмо с предложением стать его любовницей, но она отправила его обратно нераспечатанным, объясняя это тем, что хочет выйти замуж чистой и нетронутой. Это произвело впечатление на короля, который привык к тому, что женщины готовы на все ради того, чтобы его заполучить. Тогда он начал ухаживать за ней со всей серьезностью. Король снова был безумно влюблен!

Генрих и Джейн обручились всего через 24 часа после того, как топор палача опустился на шею Анны Болейн. Не существует никаких записей, как реагировала Джейн на эту казнь. Но очевидно только одно – она не проявила ни тени сомнений, переступив через труп его обезглавленной жены. Возможно, она и выглядела наивной тихоней, но тут проявилась стальная твердость ее характера. Через 11 дней они уже поженились, после чего был выпущен «Второй Закон о Наследовании 1536», провозглашавший детей Генриха от Джейн наследниками престола, а дочерей Марию и Елизавету – нелегитимными.

Но не все разделяли высокое мнение Генриха о его королеве. Испанский посол Шапуи, например, был совершенно озадачен таким выбором. Он писал в одном из своих писем, что Джейн относится к среднему классу и не обладает ни красотой, ни остротой ума. Но почему Генрих видел в ней великолепную жену? Особенно после того, как дважды был женат на красивых и очень умных женщинах. Но в том-то и дело, что она подходила ему именно потому, что была полной противоположностью тем двум. Ему не нужна была опытная жена, какой была Екатерина, и умная, как Анна. Они постоянно были для него испытанием, он устал от жен, постоянно вмешивающихся в его дела. К тому же возраст и неограниченная власть делали его все более нетерпимым к любым возражениям и несогласию. От Джейн ему нужны были только две вещи – сын и повиновение. Повиновение немедленное, абсолютное, безоговорочное. Но если он думал, что Джейн будет именно такой женой, то его ожидало удивление. Мягкая снаружи, внутри у нее была твердая начинка.

Джейн была набожной католичкой, и некоторые подданные даже надеялись, что со временем новая королева сможет убедить Генриха вернуться к старой вере. И она действительно использовала все свое королевское влияние, чтобы преследовать направление, которое высоко ценила. Однажды она упала перед ним на колени с мольбой восстановить монастыри. Но говорить такое Генриху было очень опасным делом – он ненавидел, когда кто-то на него давил, особенно женщины. Поэтому его реакция была однозначной: «Встань! Не смей вмешиваться в мои дела! Вспомни Анну!» Этого оказалось достаточно, чтобы приструнить Джейн и заставить ее замолчать. Больше она никогда не возвращалась к этой теме.

В другой раз она попросила Генриха вернуть статус принцессы его дочери Марии и пригласить ее ко двору. Он сразу предупредил ее, чтобы она не совала нос не в свои дела. Но она настаивала, так как желала королю счастья и примирения. Она опять бросилась перед ним на колени, но последнее слово было за королем: «Джейн, не будь глупой! Я предупреждаю тебя. Ты помнишь, что последняя королева, которая вмешивалась в мои дела, умерла по этой причине. Поднимись! Это мое последнее предупреждение!»

Да, Джейн понимала, как рискованно выражать свое мнение – она была свидетелем того, как он разобрался со своими предыдущими женами. Так почему же она поставила себя в такое положение ради девочки, которая была даже не ее дочерью? Возможно, мы никогда не узнаем, почему Джейн совершила такой бескорыстный поступок, но это говорит о том, что она действительно была доброй и заботливой душой. Она любила королеву Екатерину и ее дочь, и поэтому судьба последней ей была небезразлична. К тому же она верила, что поступает справедливо, и поэтому пренебрегла последствиями, которые могли оказаться самыми непредсказуемыми.

Но этот поступок все-таки принес свои плоды, и 16 июля 1536 года Генрих согласился встретиться с дочерью. Их встреча оказалась очень трогательной – ведь они не виделись целых пять лет! Отец обнял и прижал к себе дочь, а затем извинился, что так долго держал ее вдалеке и причинил ей столько боли. Джейн тоже была рада этой встрече и приняла Марию с распростертыми объятиями, как родную дочь. Да, именно она научила его семейным ценностям, и Генрих был с ней абсолютно счастлив.

Но удача вскоре снова отвернулась от него – одно несчастье следовало за другим. Он вернул дочь, но потерял своего нелегитимного сына Генри Фитцроя. Его смерть была большим ударом для Генриха – ведь он думал о нем, как о наследнике престола. Итак, после 27 лет правления и трех жен, у него все еще не было сына-наследника. Они были женаты с Джейн всего два месяца, а Генрих уже терял надежду продлить свою династию. Он признался об этом своему лучшему другу и советнику Томасу Кромвелю, который писал, что «король чувствовал себя очень уязвимым, его здоровье ухудшалось, а его мужской статус был не раз дискредитирован». Он походил на злого, ворчливого старика, которому казалось, что все потеряно.

Но через семь месяцев, к его величайшей радости, Джейн забеременела. Это была новость, которой он так долго ждал! В сентябре 1537 года ее перевезли в Хэмптон Корт, чтобы она могла там родить, и ее распоряжении была целая армия прислуги – Генрих предоставил ей все, что только можно было купить за деньги. Доктора и астрологи с уверенностью предсказали, что будет мальчик. И вот 8 октября начались роды, которые оказались очень тяжелыми – после двух дней схваток Джейн все еще не могла разродиться. Генрих начал волноваться все больше и больше и молил Бога только об одном – чтобы ребенок пережил роды и история не повторилась… На третий день, 12 октября, в 2 часа ночи, Джейн, наконец, разродилась. Она была вне себя от радости, так как это был здоровый мальчик. Да, она подарила Генриху то, что он хотел – долгожданного и единственного наследника, и для нее это означало защиту и власть. Теперь она могла делать и просить все, что пожелает, зная при этом, что король ей ни в чем не откажет.

В честь рождения принца пушки в Тауэре дали две тысячи залпов, в церквях пели песни и повсюду были устроены фейерверки. Маленького Эдуарда провозгласили герцогом Корнуоллом и графом Честером, а во дворце Хэмптон Корт были устроены крестины. Его родители, Генрих и Джейн, не принимали в них участие, так как король не хотел затмевать присутствием королевской четы главного виновника торжества – тюдоровского наследника. Только он должен был быть центром всеобщего внимания!

Инсценировка именно этого события стала фокусом празднования 500-летия дворца Хэмптон Корт в 2014 году. В спектакле приняли участие около ста сотрудников и смотрителей, по старым эскизам и картинам для них были изготовлены великолепные одеяния. Для крохотного "принца" (использовали настоящего младенца!) также был сшит костюм – со шлейфом в несколько метров, который несли его «ближайшие родственники». Принца несли под золоченым балдахином, и вся эта процессия направлялась в Королевскую Часовню, в которой была сооружена специальная конструкция для крещения. В процессии также принимали участие «сестры» принца – 3-х летнюю Елизавету несли на руках, а подросток Мария с гордостью шагала впереди.

Все тревоги и проблемы закончились. Наконец, Генрих получил сына и легитимного наследника, а Джейн называл своей настоящей любовью и настоящей женой. Династия Тюдоров будет продолжена, и если Джейн родила одного сына, то сможет родить и еще. Он уже строил планы возвращения Джейн в Лондон как матери будущего короля Англии. Но эти планы тут же пришлось отложить – через три дня после рождения сына Джейн стало плохо. Никто точно не знает, что произошло, но предполагают, что она либо подхватила инфекцию, вызванную низким уровнем гигиены, либо оставшаяся часть плаценты начала разлагаться, вызывая абсцесс. Королева боролась за свою жизнь целых девять дней, но эту борьбу она проиграла и около полуночи, 24 октября, скончалась. Эйфория, сопровождавшая рождение Эдуарда, сменилась горем. Историки до сих пор задают вопрос, почему ее не спасли, сделав небольшую операцию. Но наверно тут нужно учитывать недостаточный опыт королевских акушеров, которые к тому же не смели заглядывать в чрево Ее Королевского Величества слишком глубоко…

Итак, королева Джейн Сеймур пробыла на троне всего 17 месяцев, и хотя ее правление было коротким, оно оказалось довольно успешным. Тюдоровский двор недооценил ее, но она была единственной королевой, которая смогла подарить Генриху наследника и помирить его с дочерью. И вот теперь величайшая любовь его жизни была вырвана у него из рук жестоким поворотом судьбы. Казалось бы, теперь, когда он должен праздновать и наслаждаться жизнью, еще один удар в самое сердце. Покинув двор, Генрих заперся у себя в комнатах, чтобы оплакивать жену. Он был совершенно безутешен – только ел, пил и молился. Впервые он был совершенно один, без следующей жены на подходе. Мало того, ему не хотелось больше жениться вообще. И каким бы он ни был беспощадным тираном, в этой ситуации трудно ему не посочувствовать.

И было только одно утешение – у него был сын-наследник, и династия Тюдоров была продолжена. Рождение сына разрешило еще одну проблему – поводы для споров с Римом исчезли. Но почему тогда консервативный Генрих не вернулся в лоно католической церкви? Ответ можно найти в портрете 1537 года, висящем возле Королевской часовни во дворце Хэмптон Корт. На переднем плане можно увидеть гордого отца Генриха VIII со своей женой Джейн Сеймур, позади родители Генриха, а посередине – стихи по латыни, которые вопрошают: "Кто более велик – отец или сын?" И далее ответ – "Генрих VII был великим, так как положил конец войне Алой и Белой Розы, но Генрих VIII еще более велик, так как при его правлении была восстановлена истинная религия, а власть Папы Римского уничтожена".

Таким образом, он убедил себя в том, что право верховенства над церковью – это залог его славы в глазах будущих поколений. Он видел себя царем Давидом. Только тот убил великана Голиафа, а Генрих свалил Папу Римского, не менее страшного монстра. Оба монарха разбивали идолов и восстанавливали «истинную веру». Правда, Генрих не учел одного обстоятельства – он выпустил из бутылки джин протестантизма, который всего через 100 лет бросит первый вызов монархии, свергнув с престола и обезглавив короля Англии. По иронии судьбы, это сделает потомок казненного Генрихом Томаса Кромвеля – Оливер Кромвель. Он как будто отомстит за смерть своего далекого предка…

Четвертая жена: Анна Клевская

А пока над головой ближайшего советника Томаса Кромвеля тучи только начинали сгущаться. После смерти Джейн Сеймур Томас считал само собой разумеющимся, что король снова женится, и поэтому тут же начал стратегический поиск королевской невесты на Европейском континенте. Вопрос был не только в еще одном наследнике – Англии нужны были союзники, и брак был политической необходимостью. Папа Римский, самый могущественный человек в Европе, не только сделал Генриха своим врагом номер один, но и призывал других монархов завоевать Англию и уничтожить ее короля.

Поэтому Кромвель попытался убедить Генриха жениться опять: «Время не на нашей стороне. Мы слабы перед нашими врагами на континенте. С вашими инструкциями, я уверен, что найду вам подходящую жену». Генрих неохотно согласился, но найти подходящую королеву оказалось нелегкой задачей – он уже не был таким привлекательным женихом, как раньше. Растолстевший, недовольный, со вспыльчивым характером и списком жен, которым никак не удавалось остаться в живых. К тому же с открытой гноящейся раной после тяжелого ранения на ристалище, которая теперь источала ужасный запах.

И вот после долгих поисков Кромвель остановился на маленьком, но потенциально успешном графстве Клев на северо-западе Германии, которым правил герцог Клевский. Генрих мог скрепить союз с германскими протестантскими князьями и французским королем Франциском против Карла V, а также обеспечить себе дальнейшее наследство. Правда, сначала речь шла о том, чтобы выдать за герцога принцессу Марию, которая была его одногодкой, но это брачное предложение оказалось безуспешным. И тогда Кромвель обратил свои взоры на 22-х летнюю сестру герцога – Анну. Он был уверен, что такой брак даст Англии сильного союзника, в котором она так нуждалась.

Однако, к несчастью для Кромвеля, в вопросе женитьбы Генрих руководствовался больше личными мотивами, чем политическими – он хотел молодую красивую девушку, достойную его любви. Тем не менее 4 октября 1539 года Кромвель отправился к графу Клевскому, чтобы начать переговоры по поводу брачного контракта, и написал оттуда королю письмо, в котором описывал Анну как необыкновенную красавицу. Это возбудило интерес Генриха и он заказал ее портрет, что было обязательным условием брачного контракта. В Клев был направлен художник Ганс Гольбейн-младший. И только после того, как портрет был доставлен ко двору, а также дополнен комплементарными описаниями Анны, король согласился на ней жениться. Заочная помолвка, которая затем стала самой большой ошибкой Генриха, состоялась.

В канун нового года невеста прибыла во дворец Рочестер в Кенте, где должна была несколько дней отдохнуть перед тем, как отправиться в Лондон. Но король не мог дождаться встречи, особенно после того, как Кромвель расписал ее необычайные красоты, и, в порыве страсти вскочив на коня, поскакал в Рочестер. Там проходила новогодняя вечеринка и было много народу. Анна стояла одна, вдали от всех, и смотрела в окно. А так как Генрих был страшным романтиком, он решил ее удивить, представ перед ней незнакомцем. Он обожал развлечения и был уверен – если Анна действительно предназначена для него, она сразу его узнает, а поцелуй в губы скрепит их союз.

Но когда он приблизился и сказал: «У меня для вас подарок от короля», она с испугом отпрянула, пробормотала что-то на своем языке и попыталась от него избавиться. Любая женщина при английском дворе знала, что делать, когда Генрих делал подобные жесты. Но Анна была простой девушкой, которая никогда не жила жизнью двора, и вела замкнутую жизнь. Ее образование было сведено к необходимому минимуму – читать и писать на родном языке. Ее не обучали ни латыни, ни французскому, ни петь, ни танцевать, ни играть на музыкальных инструментах, «ибо в Германии укоряют дам в легкомыслии, если они знают музыку». Ее единственными достоинствами были кроткий нрав и умение рукодельничать.

Итак, Анна не прошла любовный текст Генриха, который теперь был вне себя от ярости. Увидев ее своими глазами, король был раздосадован и разочарован – по его словам, она была толстая и уродливая. Настоящая фламандская кобыла! Да его просто заманили в ловушку! И виноват был кто? Конечно же Томас Кромвель. Когда Томас спросил, что король думает о леди Анне, тот ответил: «Она совсем не такая, как вы мне ее описали. Я шокирован, что такой мудрый человек, как вы, мог делать такие заявления. А теперь найдите мне решение проблемы. Меня не волнует, как вы это сделаете и какие средства употребите. Но только остановите этот брак!»

До королевской свадьбы оставалась всего неделя, и поэтому Кромвелю нужно было действовать быстро. Это было нелегко, тем более, что легальное брачное соглашение уже было подписано. Юристы должны были проявить истинное хитроумие, чтобы не оскорбить брата Анна – Англии не нужен был еще один враг.

А тем временем слухи о предстоящем браке начали распространяться с большой скоростью. При дворе любили пикантные скандалы, и вскоре уже весь двор сплетничал и смеялся за спиной у Анны. И только она одна оставалась в полном неведении. Ей удалось избежать огромного унижения благодаря тому, что она не говорила ни слова по-английски. Но был еще один человек, которому было не до смеха, так как он так и не смог найти ни одной легитимной причины, по которой брачный контракт мог быть расторгнут. Его хозяину Генриху придется жениться на «фламандской кобыле», нравится это ему или нет. В душе Кромвель надеялся и наверняка молился всем святым, чтобы король изменил свое решение и не отверг новую жену.

И вот 6 января 1540 года Генрих уже стоял в маленькой приватной часовне Гринвичского дворца и ждал свою невесту Анна Клевскую, которая опаздывала на два часа. Это только добавило соли на раны Генриха, и когда он произносил брачную клятву верности, его кровь буквально закипала! В то время как Анна по-прежнему не имела ни малейшего представления, что происходит. И когда Генрих одел на ее палец великолепный перстень, для нее это стало моментом триумфа! Да, ее жених был толстым, старым и непривлекательным, но он – один из самых могущественных королей Европы, а сама она станет королевой изысканного двора, что значительно превышало ее предыдущий статус.

Но в постели ее ждала совсем другая история – первая брачная ночь оказалась полной катастрофой! Утром, на вопрос Кромвеля, как его новая жена, Генрих ответил: «Вам разумеется известно, что и раньше она мне не больно нравилась, а сейчас и того меньше, ибо я прикоснулся к ее животу и груди, и мог судить, что она не девица. Сия мысль столь сильно поразила меня, что я уже не имел ни желания, ни смелости продолжить. Я оставил ее такой, как она была». После этого стало совершенно ясно, что этот брак долго не продлится, и Анна Клевская должна получить отставку. Вопрос был только в том, как.

Прошло всего шесть месяцев в тех пор, как король женился на Анне, как по двору разнеслись слухи, что он готов восстановить свою жизнеспособность, но не в постели жены, а в постели ее фрейлины. Он был решительно настроен доказать, что у него нет никакой импотенции, и что он не собирается оставаться мужем Анны ни одной минуты! К счастью, нашелся способ сделать это в рамках закона, а не обоюдоострым мечом. Летом того же года король велел провести расследование, и, как и следовало ожидать, королева "оказалась" не девственницей. Выяснилось, что Анна в возрасте 12 лет была помолвлена с герцогом Лотарингским. Помолвка носила неофициальный характер и была отменена через семь лет. Но бумаги, подтверждающие, что свадьба не состоялась, исчезли. Этим и воспользовались адвокаты Генриха, чтобы доказать нелегитимность этого брака, который к тому же так и не был скреплен постелью.

Только теперь Анну известили о том, что происходит. 6 июля 1540 года к ней прибыли Чарльз Брэндон и Стивен Гардинер и подали ей бумагу, в которой объяснялась сложившаяся ситуация – их брак с Генрихом будет аннулирован, так как в прошлом она была помолвлена с герцогом Лотарингским. Сначала она пыталась оспорить – нет, она не пыталась обмануть короля, она была совершенно свободна, когда выходила за него замуж. Но затем ей была предложена очень привлекательная сделка – вместо того, чтобы быть женой Генриха, она будет считаться его сестрой, и поэтому станет важнее всех остальных дам при дворе. Фактически ее избавляли от унижения возвращаться домой в качестве отверженной жены. И какой бы она ни была простушкой, она быстро сообразила, что роль королевской сестры намного лучше, чем роль Екатерины Арагонской или Анны Болейн.

11 июля она написала королю, что принимает все его условия, и даже подписалась по-новому: «ваша преданная сестра и слуга Анна Клевская», при этом выражая большое сожаление – ведь она любила короля и благодарна ему за то, что он принес в ее жизнь столько престижа. Письмо было отослано Генриху вместе с обручальным кольцом, которое она просила разбить на мелкие кусочки, так как оно больше не несло никакой символики, ценности или смысла.

Для Генриха такое быстрое подчинение было немного удивительным – он ожидал хоть какой-то борьбы. Ведь для того, чтобы избавиться от первой жены, ему понадобилось целых семь лет, а тут мгновенный успех за какие-то три недели! В благодарность он «с радостью признал её своей любимой сестрой», назначил ей солидный ежегодный доход в четыре тысячи фунтов и пожаловал в дар несколько богатых поместий, в том числе Хивер Касл – фамильный замок семьи Болейн, доставшийся ему после смерти отца Анны. Анна Клевская удалилась туда с тем же невозмутимым флегматизмом, с каким пошла под венец. А 9 июля Совет высшего духовенства объявил брак недействительным, после чего Анна осталась в Англии и пережила не только Генриха, но и всех его последующих жён.

Но если для Генриха этот брак оказался унизительным, то для Томаса Кромвеля – буквально фатальным. Теперь он впал в немилость и стал врагом королевского двора, хотя не совсем ясно почему – изменений во внутренней и внешней политике не наблюдалось, и ему не было предъявлено никаких обвинений по поводу неудавшегося королевского брака. Можно только предположить, что, лишившись покровительства короля, Кромвель пал жертвой консервативной фракции, на которую он так долго наводил страх. В результате этих интриг, 15 июня 1540 года он был арестован и признан виновным в государственной измене и ереси. Его также обвинили в продаже экспортных лицензий, выдаче паспортов и создании комиссий без разрешения короля. Его лишили всех прав и привилегий и приговорили к самой страшной казни – быть подвешенным, выпотрошенным и четвертованным.

В отчаянии, как когда-то его покровитель, кардинал Томас Уолси, он писал Генриху из Тауэра: «Ваше величество! Мой великодушнейший король и милосерднейший правитель, никогда в своей жизни я не думал о том, чтобы вам не угодить. Молю о милосердии. Милосердии. Милосердии». Он обращал эти слова к человеку, который был его ближайшим другом за последние семь лет. Но все было напрасно. 28 июля 1540 года Кромвеля вывели к месту казни в Тауэр-Хилл. Генрих проявил некоторое «милосердие» и заменил медленную и мучительную смерть на более быструю – отсечение головы топором. Но смерть не оказалась такой уж быстрой и безболезненной – по наущению врагов Кромвелю послали неопытного палача, которому только с третьего раза удалось отрубить несчастному страдальцу голову…

Потом король пожалеет, что отдал своего советника на растерзание фракции – ведь тот проделывал для него всю бюрократическую рутинную работу. Теперь, когда на Генриха навалились все бумаги, он запишет в своем дневнике: «министр был самым трудолюбивым и верным в моем окружении». Кстати, именно Кромвелю принадлежит введение английского перевода Библии, когда каждому приходу вменялось в обязанность приобрести один экземпляр.

Теперь Генрих стремился к религиозному единству, и чтобы оправдать этот средний путь, он приказал повесить и четвертовать трех католиков и сжечь на костре трех протестантов. А затем реорганизовал Совет, который впервые в истории Англии вынужден был ежедневно заседать и заниматься делами каждой деревни. Это революционное решение дало начало новому кабинету, который существует и по сей день, заседая примерно в том же месте – всего в нескольких метрах от современной резиденции премьер-министра на Даунинг Стрит, 10.

Пятая жена: Екатерина Говард

Генриху было уже 48 лет, он был трижды вдовцом и в разводе с нелюбимой женой. И хотя у него уже был один сын, в тюдоровской Англии, где детская смертность была очень высокой, этого было недостаточно. Ему нужен был еще один наследник. Буквально через пару месяцев после женитьбы на Анне он уже искал ей замену. Как всегда, далеко ходить не пришлось. В 1539 года 17-летняя девушка по имени Екатерина Говард прибыла ко двору в качестве фрейлины королевы, и вскоре стало очевидным, что Генрих в нее влюблен.

Екатерина была кузиной Анны Болейн и племянницей Томаса Говарда, 3-его герцога Норфолка. Таким образом, тот пытался пристроить в жены королю вот уже вторую племянницу – в надежде на возвращение влияния семьи Говардов. Она была из богатой аристократической семьи – ее отец Эдмунд был третьим сыном 2-го герцога Норфолка. Но так как все богатство и высокий титул по традиции перешли к первому сыну – Томасу Говарду, то Эдмунду, чтобы прокормить семью из 11-ти детей, частенько приходилось побираться у своих богатых родственников. Екатерина была десятым ребенком, и ни о каком наследстве не могло быть и речи. Надежда была только на удачное замужество. И тут ей действительно сказочно повезло!

Весной 1540 года, когда брак Генриха с Анной Клевской трещал по швам, она стала его любовницей. Король посещал дом Екатерины каждый день и каждую ночь. Одна мысль о ней делала его молодым и жизнеспособным, а сама она казалась ему идеальной – молодая, красивая, добродетельная… Она была восхитительно уступчива в постели, и он называл ее "моя роза без шипов", хотя никогда не задавал себе вопроса, почему 17-летняя девственница так хорошо владеет языком любви в постели.