Текст книги "Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние"

Кэткарт обращал внимание также на расположение к британцам ближайших соратников императрицы, прежде всего Никиты Панина и Григория Орлова. «… Мне остается только еще раз уверить вас, милорд, – писал он Рошфору, – до какой степени императрица, граф Панин и граф Орлов сознают дружбу Его Величества к императрице, благорасположение нации к России и ценность сих обстоятельств для этой империи, что они выражали мне в различных случаях и в чем я имею ежедневные доказательства, также как и в высоком мнении императрицы обо всем, что англичане думают, говорят и делают»299299
  Там же. С. 2–3.


[Закрыть].

Подобные примеры отношения Екатерины II к британцам действительно свидетельствовали о ее особом к ним расположении, что позволяло некоторым ученым причислять российскую императрицу к англофилам300300
  Родзинская И.Ю. Русско-английские отношения в шестидесятых годах в. Указ. соч.. С. 245.


[Закрыть]. В свое время мы останавливались на данном вопросе301301
  Лабутина Т.Л. Англомания и англофильство в правление Екатерины II // Лабутина Т.Л. Британцы в России в XVIII веке. СПб., 2013.С. 135–164.


[Закрыть] и пришли к выводу о том, что доля истины в подобном утверждении была. Екатерина II и, правда, проявляла несомненный интерес, как к британской культуре, так и к ее носителям – выходцам с Британских островов. Однако в случае с послом Кэткартом речь шла о другом. Оказывая ему радушный прием, российская императрица действовала как опытный и искусный дипломат, преследуя цель привлечь Великобританию в ряды союзников в надвигавшейся войне с Турцией.

Что же касается Великобритании, то ее правительство предпочитало заключить союз на прежних условиях, лишь пролонгировав его на более продолжительный срок. Впрочем, британцы пожелали также, чтобы секретная статья о польских делах была обращена в простую гарантию неприкосновенности польских законов. Наконец, непременным их условием стало исключение из условий договора Турции, прежде всего для того, чтобы не пострадала торговля британцев в Леванте. «Эта последняя статья, – утверждал российский исследователь Н.А. Нотович, – была вечным камнем преткновения, и первые тридцать лет правления Екатерины прошли без того, чтобы был заключен какой-нибудь формальный договор, который соединил бы судьбы обеих наций. Тщетно граф Панин в первые дни своего министерства выдвигал один за другим важные аргументы, долженствовавшие привести к соглашению между обеими сторонами, Англия ни за что не хотела отказаться от дружбы с Турцией, а одним из наших естественных требований было уничтожение этой дружбы»302302
  Нотович Н.А. Россия и Англия. Историко-политический этюд. СПб., 1907. С. 100–101.


[Закрыть].

Весной 1768 г. ситуация на международной арене для России значительно осложнилась. Практически одновременно началось выступление антирусской конфедерации в Польше, и возникла опасность реставрации абсолютизма в Швеции. Но главное – назревала война с Турцией. Как отмечала историк И.Ю. Родзинская, русское правительство весной 1768 г. поставило своей целью связать Англию субсидиарным договором со Швецией, по которому Англия обязывалась выплачивать Швеции ежегодно 50 тыс. ф. ст. и таким образом устранила бы французское влияние в этой стране. В свою очередь русское правительство отказывалось от своего первоначального требования помощи от Великобритании в войне с Турцией. Однако англичане не пожелали выплатить оговоренную сумму, поскольку были не особенно заинтересованы в польских и шведских делах303303
  Родзинская И.Ю. «Естественные» союзники (Русско-английские отношения 60–70-х годов XVIII в.) // Проблемы британской истории. М., 1972. С. 204.


[Закрыть].

В это же время начались осложнения с Турцией. Французский король Людовик XV, считавший Екатерину «узурпаторшей», весной 1766 г. направил своему послу инструкцию следующего содержания: «Единственной целью ваших усилий должно быть вовлечение турок в войну». И далее заключал: «Нас не интересует конечный успех, но само ее объявление и ход позволят нам приступить к нарушению зловещих замыслов Екатерины»304304
  Цит. по: Виноградов В.Н. Указ. соч. С. 141.


[Закрыть].

Великий визирь вспомнил условия Прутского мира 1711 г. (обязательстве Петра I не вмешиваться в польские дела – Т.Л.) и потребовал от российского резидента А.М. Обрезкова гарантий вывода войск из Речи Посполитой. «Растущее недовольство турецкой стороны, подкрепленное 3 млн ливров от Франции, перевесило все уверения (как и 70 тыс. руб.) русского посла о том, что Россия выведет войска из Польши, как только конфедераты будут подавлены»305305
  Де Мадариага И. Россия в эпоху Екатерины Великой. Пер. с англ. М., 2002. С. 331.


[Закрыть]. В начале октября Турция выдвинула России ультиматум с требованием очистить Польшу от русских войск. Русский посол отверг требования ультиматума и был немедленно посажен в Семибашенный замок, что в Турции означало объявление войны. Итак, приходила к заключению исследовательница И.де Мадариага, «своей политикой Россия навлекла гражданскую войну на Польшу и войну с Турцией на самое себя. “О господи, уж лучше бы мы не брались сажать в Польше короля! – сокрушался Фридрих II”»306306
  Там же.


[Закрыть].

Императрица сочла подобные действия турецкой стороны актом агрессии, а свою империю – жертвой этой агрессии. Осенью 1768 г. началась первая в правление Екатерины II русско-турецкая война.

Правительство Великобритании отнеслось к этой войне негативно. На то у него были свои причины. Во-первых, война отвлекала внимание России от решения вопроса о союзном договоре, а во-вторых, грозила втянуть Великобританию в развязавшийся конфликт. Поэтому британцы попытались примирить враждующие стороны, неоднократно предлагая свое посредничество. Однако их инициатива не встретила в России отклика.

Хотя Великобритания стремилась сохранить нейтралитет в войне, поддерживая одновременно дружеские отношения с обоими государствами, из этого ничего не вышло. Поскольку союз с Россией был в ту пору для англичан необходим, а Турция находилась под влиянием их противника – Франции, то симпатии британского правительства все больше склонялись на сторону России. К тому же российский двор тоже испытывал неприязненные чувства к Франции, на что указывал и Кэткарт. «Поведение Франции, – писал он, – внушает этому двору все большее и большее к ней отвращение, и между здешним и тем двором существует разрыв такой же полный и, по-видимому, непоправимый, как тот, которого французский двор желал бы видеть между нами и Россией»307307
  СИРИО. Т. XIX. С. 3.


[Закрыть].

Следует отметить, что и предшественник Кэткарта Генрих Ширли также обращал внимание на то, что влияние французского двора и репутация французского народа в России «совершенно утратили свое прежнее значение». В то же время он высказывал опасение, что в случае каких-либо перемен в администрации, положение может измениться, поскольку почти все дворяне России воспитываются французами, которые с раннего детства внушают им «высокое понятие о Франции и некоторого рода презрение ко всем прочим нациям». Теперь же, на взгляд Ширли, «им начинает нравиться все, что принадлежит Англии, и они уже переняли некоторые из наших обычаев, приноравливая свой вкус к нашему». Дипломат выражал надежду на то, что со временем «это приведет большинство нации (политические мнения которого были к нам неблагосклонны) к выгодным понятиям о величии Великобритании, причем они усмотрят, как полезен был бы для них союз с такой державой, и будут действовать сообразно с этим убеждением».308308
  Дипломатическая переписка. С. 309–310.


[Закрыть]

Весомым аргументом в пользу поддержки российской стороны в начавшейся войне явились экономические интересы Англии. Если в торговле с Россией было задействовано до 700 британских судов, то тех, что вели торговые операции с Турцией, насчитывалось всего 20–27. К тому же, английская Левантская компания терпела убытки из-за торгового соперничества с Францией: с 1768 по 1775 гг. правительство Великобритании было вынуждено субсидировать свою компанию, выплачивая ей по 5 тыс. ф. ст. ежегодно. Таким образом, в Лондоне задумались над тем, как ослабить позиции Франции на Средиземном море. А так как Россия в Средиземном море проводила военно-морские операции с целью уничтожения турецкого флота и любых связей Турции с континентом, то ее усилия оценивались британцами положительно. Великобритания даже начала в ряде случаев оказывать помощь России.

И.Ю. Родзинская приводила примеры оказания британским правительством содействия русским эскадрам, направлявшимся в Средиземное море. Она отмечала, что российские суда получали возможность ремонтироваться, базироваться, пополнять необходимое снаряжение и запасаться продовольствием в английских портах и на базах в Гибралтаре и Маоне (о. Менорка). Во время стоянок судов в английских портах раненые и больные размещались в местных госпиталях. Кредит на снабжение и снаряжение кораблей предоставлялся английской конторой Томсона и Питерса, а затем Бакстера, имевшего филиал в Петербурге. Продовольствие для флота также поступало из Англии. Власти Великобритании разрешили вывоз зерна и хлеба из страны, хотя это было запрещено парламентским актом. Снабжать русский флот боеприпасами англичане отказывались, но не препятствовали это делать через частных лиц в Англии и Шотландии.

Оказывала Великобритания содействие России и в дипломатической сфере, удерживая Францию от вмешательства в русско-турецкую войну. В августе 1770 г. в Средиземное море была послана английская эскадра с инструкцией поддержать русский флот в случае нападения на него французских судов. «Конечно, английское правительство предпринимало свои демарши в отношении Франции не из-за беспокойства о судьбе русского флота, – утверждала И.Ю. Родзинская. – Лорд Норс, в то время глава английского правительства, писал в 1774 г. Георгу III: “Россия не заслужила помощи вашего величества, но несчастье в том, что, пока Великобритания является объектом вражды и ревности Франции и Испании, мы не можем смотреть на их вооружение без своего вооружения … То, что кажется направленным против России, может быть полностью использовано против нас, и поэтому каждое морское вооружение наших соседей нужно сторожить ревнивым оком”». Так соперничество Англии и Франции способствовало победе, одержанной Россией над морскими силами Турции, справедливо заключала историк309309
  Родзинская И.Ю. «Естественные» союзники…Указ. соч. С. 207–210.


[Закрыть].

Если позиция Великобритании на театре военно-морских сражений была ясна, то на дипломатическом поприще, в вопросе о союзном оборонительном договоре все продолжало оставаться по-прежнему неопределенным. Памятуя о главной цели своего назначения в Россию, Кэткарт никак не мог приступить к исполнению порученного задания. Практически все лето и осень 1768 г. он, что называется, лишь «вживался» в роль стороннего наблюдателя российской действительности. Присутствовал на закладке первого камня Исаакиевского собора, участвовал в смотре кадетского корпуса, посещал балы и маскарады, вместе с И.И. Бецким инспектировал учебное заведение для девушек в Смольном. Обо всем увиденном он подробно информировал свое руководство в Лондоне.

Первая запись в депешах Кэткарта, в которой речь шла о союзном договоре, относится к октябрю 1768 г. В ней посол ссылался на «твердо заявленное мнение императрицы» о том, что «Россия решительно склоняется на сторону Англии, а настроение это еще усилится». Однако, на ее взгляд, «невозможно найти момент более благоприятный для переговоров». При этом посол обращал внимание на то, что турецкий вопрос, присутствовавший в прежнем проекте союзного договора, был «оставлен в стороне310310
  Дипломатическая переписка. С. 382.


[Закрыть] .

После одной из встреч с Н.И. Паниным Кэткарт сообщил в Лондон: русский министр выражал желание императрицы «убедить короля и нацию в искреннем намерении Ее Императорского Величества поддержать Великобританию везде, где того потребуют обстоятельства». Панин пояснял, что если король намерен защищать Корсику (от Франции – Т.Л.), то императрица поставит оружие, пушки и амуницию для 7 тыс. человек, которыми Его Величество может полностью распоряжаться.

В ответ официальный Лондон отправил Кэткарту секретную депешу, в которой «по повелению короля» предписывал «воспользоваться первым удобным случаем для того, чтобы сообщить графу Панину, что Его Величество в видах пользы России согласен распространить условие о военных кораблях, кои он в силу проекта обяжется выставить … чтобы они могли служить на всяком европейском море вместо того, чтобы ограничиться одним Балтийским». Георг III также выражал желание выступить посредником при заключении между императрицей и Великой Портой мирного договора. Король предлагал послу настаивать на уступке со стороны Турции Азова, области Кубанских татар и «всех приобретений» императрицы, а также сделать мореплавание по Черному морю свободным для России. Для обеспечения гарантий условий мирного соглашения король обещал выставить 12 кораблей и 12 тыс. человек. Он очень надеялся, что взамен императрица также пойдет на уступки и заключит союзный договор с Великобританией, чтобы оба государства могли «рассматривать себя связанными друг с другом взаимным интересом»311311
  СИРИО. С. 58–61.


[Закрыть].

Между тем у посла зародились сомнения в необходимости ряда положений прежнего договора. В депеше Рошфору от 26 апреля 1769 г. он писал: «… существует полное основание утверждать, что прежний трактат был несправедлив, имея в виду исключительно пользу Англии, ибо Россия без помощи Англии могла … вести войну с самой опасной, если не единственной своей соперницей из всех европейских держав, между тем, как в случае нападения на нас Россия обязана была выплатить нам 100 000 ф. ст. в год; подобное положение не могло случиться с нами и русский проект не пытается устранить от России это затруднение или обременить им нас, но только стремится поставить … обе империи в одинаковое положение»312312
  Дипломатическая переписка. С.438–439.


[Закрыть].

30 июня 1769 г. Кэткарт получил от графа Рошфора разъяснение по поводу проекта союзного договора. «Союз с Россией всегда составлял главную цель Его Величества, – утверждал госсекретарь, – переговоры все время были ведены Россией, и петербургский двор постоянно ручался за включение других держав в случае, если бы условия могли быть соглашены между нашими обоими дворами. Поэтому … нет причины, почему бы не заключить между нами трактат немедленно, включив в него статью касательно приглашения северных держав»313313
  Там же. С. 460.


[Закрыть]. Как видно, англичане были готовы признать «панинский» план создания Северной системы.

Желая подтолкнуть императрицу к скорейшему заключению союзного договора, Кэткарт в качестве одного из аргументов давления на нее предлагал использовать стремление Екатерины II усилить свой флот, в чем англичане могли оказать действенную помощь. «Ее честолюбие весьма сильно насчет того, чтобы сделаться морской державой, – писал посол графу Рошфору 12 сентября 1769 г., – о чем я вовсе не сожалею, так как я уверен, что она никогда не будет нам соперницей, а чем дальше она подвигается на этом пути, тем больше должна … зависеть от Великобритании»314314
  Там же. С. 468.


[Закрыть].

Между тем уже первые сражения с противником принесли победу российской армии. В 1769 г. турки потерпели поражение в Молдавии и Валахии. Русские войска успешно действовали на Северном Кавказе и в Закавказье. Военные успехи России не остались незамеченными британским послом. 8 сентября 1769 г., когда русская армия нанесла туркам новое поражение на Днестре, в результате которого неприятель покинул Хотин и бежал в Яссы, Кэткарт сообщал в Лондон: «В воскресенье, идя во дворец, я увидел 164 штандарта и знамен, трофеи помянутой победы, взятые во время наступления … Поднимаясь по лестнице, я узнал только что полученное известие о том, что в ночь на 7-е русские построили … батарею из 40 двенадцатифунтовых орудий, и с рассветом 8-го открыли … на турецкий лагерь огонь … Удивленные и испуганные столь неожиданным страшным огнем, турки недолго оставались под его действием: они отступили с величайшей поспешностью, оставив много палаток и 30 медных пушек». «Вы легко поймете, милорд, – продолжал посол свой доклад графу Рошфору, – то, какое приятное и вместе сильное впечатление произвело на общество это внезапное известие о столь важном событии, за которое России не пришлось пожертвовать ни одним человеком, и которое в то же время подает надежду на окончание войны … между обеими империями»315315
  Там же. С. 471–472.


[Закрыть] .

Для продолжения войны с Турцией Россия нуждалась в поставке новых морских судов. 16 марта 1770 г. Кэткарт доносил Рошфору: императрица стремится довести «до значительных размеров» свои морские силы. Однако, на его взгляд, это может быть выполнено лишь с помощью и при содействии Англии, а «никак не иначе». В то же время, продолжал Кэткарт, «невозможно, чтобы Россия сделалась соперницей, способной внушить нам зависть ни как торговая, ни как военная морская держава». Дипломат усматривал в сложившейся ситуации определенную выгоду для своей страны, а также возможность оказания давления на императрицу. «Я всегда рассматривал подобные виды России как весьма для нас счастливые, – утверждал он, – ибо до тех пор, пока это будет выполнено, она должна зависеть от нас и держаться за нас. В случае ее успеха, успех этот лишь увеличит нашу силу, а в случае неуспеха – мы утратим лишь то, чего не могли иметь»316316
  СИРИО. Т. XIX. С. 42–43.


[Закрыть].

Летняя кампания 1770 г. принесла русской армии новые победы. 26 июня 1770 г. эскадра под командованием адмирала Г.А. Спиридова в ожесточенном бою в Чесменской бухте уничтожила турецкий флот. Русские войска высадились в Греции и на островах Эгейского моря. 3 августа 1770 г. лорд Кэткарт извещал графа Рошфора об одном из сражений. Турецкая армия, писал он, состояла из 150 тыс. человек, в том числе 36 тыс. янычар, и находилась под начальством великого визиря. Русские захватили 130 пушек большого калибра «в совершенной исправности». При этом сами не потеряли ни одного генерала или офицера высших чинов, но лишь немногих солдат и одного капитана; «бригадир Озеров, ныне пожалованный генерал-майором и кавалером ордена св. Георгия, говорит, что … видел до 5 тыс. турок убитых». За одержанную победу над турецкой армией на Пруте 7 июля 1770 г. императрица вручила генералу П.А. Румянцеву фельдмаршальский жезл, наградила его орденом св. Георгия первой степени и подарила имение с 5 тыс. душ, приносящее, по подсчетам дипломата, до 2 тыс. ф.ст. ежегодного дохода. По свидетельствам очевидцев сражений, отмечал Кэткарт, русские войска сражались с превосходящим по численности противником «блестящим образом», проявляя «храбрость и усердие»317317
  Там же. С. 66–69.


[Закрыть].

Военные действия России на турецком фронте, хотя на время и заслонили обсуждение вопроса о союзном договоре, но не исключили его из повестки дня дипломатов. В августе 1770 г. Кэткарт получил из Лондона новый проект союзного договора с Россией. Согласно условиям этого проекта, по утверждению И.Ю. Родзинской, Великобритания предлагала свое посредничество при заключении мирного договора России и Турции, обязывалась добиваться уступки России со стороны Турции Азова, области Кубанских татар и других приобретений на берегах Черного моря, а также свободу мореплавания по Черному морю. Кроме того, правительство Великобритании соглашалось распространить условие о помощи военным кораблям, кроме Балтийского моря, на все «европейские» моря. В свою очередь, в случае нападения какой-либо страны на английские владения в Америке или Ост-Индии Россия должна была выставить на помощь Британии вместо сухопутных войск, как предполагалось ранее, 14 военных кораблей318318
  Родзинская И.Ю. Англия и Русско-турецкая война (1768–1774) //Труды Московского государственного историко-архивного института. Т. 23. М., 1967. С. 186–187.


[Закрыть].

Как мы могли убедиться, практически все условия договора, за исключением последнего пункта, были уже озвучены английской стороной раньше. Быть может, поэтому данный проект вызвал сомнения у Кэткарта, которыми он поделился с Рошфором. «Приказать своему послу в Константинополе настаивать на уступке Азова, земли Кубанских татар и других завоеваний России, … а также плавания по Черному морю и гарантировать трактат, который бы Россия заключила с Портой при посредничестве Его Величества, условие это … не может войти в состав трактата, – писал посол, – но было бы подтверждено королевским словом, священнее самих трактатов, и для безопасности России оказалось бы существеннее денежного пособия, испрашиваемого ею, так как король с помощью своей морской силы всегда будет иметь возможность придать своей гарантии характер внушительный и полезный». С другой стороны, продолжал Кэткарт, король требует, чтобы ему было предоставлено «испрашивать пособия в виде сухопутного войска или линейных кораблей, и чтобы нападения европейских держав на его владения вне Европы были бы причислены к случаям, требующим помощи союзников, ибо в противном случае Его Величество мог бы подвергнуться нападениям этих держав на колонии и … заслужить обвинения в наступательных действиях, через что им было бы утрачено право на пособие, условленное трактатом». Король надеется, подчеркивал Кэткарт, что «усердие министров императрицы будет равно усердию королевских министров, и что Россия заодно с Великобританией скоро докажет Европе поспешностью, с которой будет выполнено это важное дело, что оба двора неуклонно следуют одинаковой системе»319319
  СИРИО. Т. XIX. С. 143–145.


[Закрыть].

Наблюдая за победами российской армии, посол не забывал о главной цели своей миссии. Он предпринимал неоднократные усилия, чтобы сдвинуть переговоры об оборонительном союзе с мертвой точки. «При настоящих обстоятельствах я продолжаю часто напоминать графу Панину об окончательном ответе, которого Англия так давно ожидает от России, – писал он Рошфору, – но упоминаю об этом, хотя с твердостью, однако без всякой настоятельности, ибо, зная, как мало это принесло бы пользы и как много могло бы повредить … Мнения Ее Величества … зависят от настроения ее мыслей, которые вследствие столь необычайных успехов в войне, где, как она полагает, главная тяжесть была перенесена ею одной, весьма легко склоняются к двум идеям». Суть этих идей, пояснял Кэткарт, это, во-первых, ожидание «твердого и прочного мира ныне же или по окончании следующего похода, но без помощи других держав», и, во-вторых, желание «не вступаться далее», чем императрица признает нужным в войне, которая, на ее взгляд, по всей вероятности, вспыхнет в весьма скором времени между другими державами из-за интересов, «не касающихся до нее непосредственным образом». Посол полагал, что каждая из указанных позиций препятствует заключению союза с Великобританией. «Первое из этих мнений отвергает необходимость союза, второе отвергает его своевременность»320320
  Там же. С. 158–159.


[Закрыть].

Сомнения Кэткарта о возможности заключения союзного договора на условиях, предложенных Великобританией, очень скоро подтвердились. Как считала И.Ю. Родзинская, после длительных переговоров, продолжавшихся в Петербурге с осени 1770 до весны 1771 г., английский проект был отклонен321321
  Родзинская И.Ю. Англия и Русско-турецкая война (1768–1714). Указ. соч. С. 187.


[Закрыть]. На взгляд А.Б. Соколова, последнее прямое предложение заключить союз последовало в Петербург от государственного секретаря Рошфора в 1770 г. Историк приводил высказывание британского ученого М. Робертса об изменении ситуации, сложившейся к тому времени в отношениях двух стран. «С точки зрения Екатерины II, теперь имелись гораздо более срочные и важные задачи, чем союз с Англией: мир с Турцией и его условия; подготовка к разделу Польши. Поэтому стало гораздо важнее, как поведут себя Австрия и Пруссия, а союз с Англией может подождать. Ждать пришлось почти четверть века»322322
  Соколов А.Б. «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке. СПб., 2015. С. 178–179.


[Закрыть]. Впрочем, донесения Кэткарта в Лондон в 1771 г. свидетельствовали о том, что вопрос о союзном договоре не был окончательно забыт и время от времени о нем вспоминали обе стороны.

Попытки Великобритании выступить в роли посредницы при заключении мира с Турцией Екатерина II также восприняла негативно. Участие в переговорах позволило бы англичанам контролировать притязания России. Великобритания же усматривала опасность конкуренции для своей торговли со стороны России после ее выхода в Средиземное море. Поэтому любые попытки России получить выход из Черного моря и развивать свое мореплавание в Средиземном море, вызывали возражения британской стороны323323
  Родзинская И.Ю. Англия и русско-турецкая война (1768–1774). Указ. соч. С. 187.


[Закрыть]. Рошфор писал Кэткарту 30 ноября 1770 г.: «… Не могу … не высказать вам, что мысль, которой держатся в Санкт-Петербурге относительно открытия торговли на Черном море для всех народов, по-видимому, подаст повод к сильным возражениям. Как хорошо известно, … турки с давнего времени не допускали ни одного из европейских народов к участию в этой торговле и все торговые государства Европы соглашались на это исключительное право. Победы, одержанные Россией, конечно, не дают туркам повода ожидать подобной выгоды и рассчитывать на нее в будущем. Цель России при этом проекте, – продолжал Рошфор, – состоит в том, чтобы проложить себе кратчайший путь в Средиземное море, что в случае согласия Порты, являющегося, впрочем, весьма сомнительным, неизбежно возбудило бы зависть тех народов, в чьих руках до тех пор находилась торговля на том море, и по сей вероятности, могло бы внушить на будущее время опасения за их владения, расположенные в этой местности; с другой стороны, … плавание по Черному морю вместе с турками и при исключении всех прочих народов должно послужить для России значительным и прочным увеличением силы и богатства. Улучшение ее владений в этой местности … должно … составить для нее вторую весьма важную цель. Словом, здесь открывается широкое поле для усиления славы и могущества России без всякого посягательства на права других держав, которое, конечно, возбудило бы их беспокойство, чтобы не сказать более»324324
  СИРИО. Т. XIX. С.128–129.


[Закрыть].

Однако у императрицы имелись собственные планы относительно переговоров о мире с Турцией. В одной из бесед Кэткарта с Паниным, состоявшейся в феврале 1771 г., российский министр сообщил, что императрица «не имеет в виду никаких приобретений, что вознаграждение и обеспечение на будущее время составит цели, которые она будет преследовать при заключении мира; но она еще не вступала и не вступит в предварительные переговоры до тех пор, пока ее честь не будет удовлетворена освобождением Обрезкова … и что по совершении этой меры она согласна и готова выслать уполномоченных для переговоров с уполномоченным Порты с искренним намерением и желанием заключить мир … Двор этот с самого начала относился недоверчиво ко всем посредникам и был весьма сдержан со всеми державами, посредничество которых принимал», заключал дипломат325325
  СИРИО. Т. XIX С. 185–186.


[Закрыть].

Екатерина II не раз высказывалась против посредничества британцев. Она со всей категоричностью инструктировала Панина: «Берегитесь, чтобы эти вертуны-англичане не вздумали бы навязать вам при первом случае мнимый мир, который вы должны будете отвергнуть. Лучше всего будет просить их не вмешиваться таким горячим образом. Друзья и недруги нам уже завидуют из-за выгод, которые мы можем иметь, и приобретение одной только пяди земли на Черном море совершенно достаточно для возбуждения зависти англичан, которые преследуют в эту минуту мелочные интересы и которые всегда останутся лавочниками»326326
  Цит. по: Соколов А.Б. «Правь, Британия, морями»? Указ. соч. С. 179.


[Закрыть].

Столь же негативно воспринимала посредничество Великобритании и Турция. Как утверждала И.Ю. Родзинская, турецкое правительство «относилось к Англии с подозрением, обвиняя ее в пособничестве России». И далее историк приводила высказывание министра иностранных дел Турции английскому послу Маррею в начале 1770 года: «Весьма странно, что Англия предлагает свое посредничество Порте, в то время как ее корабли входят в состав русского флота. Имеются все основания опасаться, что ее сочувственная заботливость не более как маска, скрывающая враждебные планы. Пусть Англия без уверток сообщит Порте причину своей благосклонности к России»327327
  Родзинская И.Ю. «Естественные» союзники… Указ. соч. С. 206–207.


[Закрыть].

В начале 1771 г. российская дипломатия начала подготовку к заключению мира с Турцией. Один из документов «под величайшим секретом» был показан Кэткарту неким «приятелем». В депеше от 18 февраля посол извещал Лондон о «черновом условии» пожеланий императрицы. «Имею честь сообщить их вам, милорд, под величайшим секретом, – писал Кэткарт графу Галифаксу, сменившему на посту Рошфора, – они состоят из трех вопросов, а именно: обеспечение против нарушения мира со стороны Турции, вознаграждение и торговые сношения. … Императрица заявляет свои права на Азов и на оказание покровительства народам, живущим между Кавказскими горами и Дагестаном, оставляя прочие страны нейтральными. Она обещает некоторые выгоды для грузинцев и для христиан, подданных Турции … Она предъявляет старинное право на владычество над татарами, уже освободившимися, и над татарами крымскими; но, отказываясь от этого права, настаивает на их независимости под управлением их собственного хана и также настаивает на независимости обоих покоренных княжеств. Относительно второго пункта она желает сумму в виде … вознаграждения … 25 млн. рублей, издержанных в эту войну. Ввиду достижения третьей цели … настаивает на свободной торговле на Черном море и требует для своих кораблей одного из островов в Архипелаге»328328
  СИРИО. Т. XIX. С. 190–191.


[Закрыть].

Последнее требование Екатерины вызвало недовольство ряда европейских государств, в том числе Великобритании. В послании Кэткарту от 5 апреля 1771 г. граф Галифакс заявлял: «Не подлежит сомнению, что даже наиболее дружественные к России европейские державы будут сопротивляться мысли о ее владении одним из островов Архипелага». Он советовал послу донести эту информацию графу Панину «под видом собственного мнения»329329
  Там же. С. 196.


[Закрыть]. В неофициальной беседе с Паниным посол вновь упомянул, что Англия смотрит на союз с Россией «как на первый и краеугольный камень этого здания, долженствующий своим заключением лечь в основание дальнейшего успеха дела». В ответ российский министр заметил, «что это случится скоро», если англичане того желают так же искренне, как Россия330330
  Там же. С. 198.


[Закрыть].

Тем временем британцы не оставляли надежды выступить посредниками при заключении мира России с Турцией. Они были очень обеспокоены тем, что на эту роль могут пригласить Францию или Австрию. Кэткарт извещал Галифакса, что из беседы с Паниным ему удалось выяснить следующее: если Франция пожелает выступить в качестве посредницы при заключении мира, Великобритания этой миссии будет лишена331331
  Там же. С. 204.


[Закрыть]. Еще большее опасение у англичан вызывала позиция Австрии. В мае 1771 г. стало известно об освобождении из турецкого плена семьи русского министра Обрезкова. Большое участие в этой операции принял австрийский двор. «Обстоятельство это доказывает искренность венского двора и желание турок заключить мир на таких условиях, которые, как им известно от других дворов, императрица согласна им гарантировать, – извещал Кэткарт Галифакса, – ибо честь ее, оскорбленная заключением ее министра, ныне удовлетворена его освобождением»332332
  Там же. С. 206–207.


[Закрыть]. Лондон взволновало также известие о том, что граф Алексей Орлов побывал в Вене, где ему оказали «весьма милостивый прием». Некто передал Кэткарту, что «в кармане у него (Алексея Орлова – Т.Л.) уполномочия на заключение мира». Посол же полагал, что «об этом не может быть речи до тех пор, пока он (Орлов – Т.Л.) вместе с флотом не дойдет до Константинополя, чего Австрия, как кажется, чрезвычайно опасается»333333
  Там же. С. 208.


[Закрыть]. Как бы то ни было, но Россия продолжала самостоятельно решать вопрос о том, на каких условиях вести переговоры с поверженным противником. Мирный договор с Турцией был заключен 10 июля 1774 г. Но это событие произошло уже во время пребывания в России другого посла Великобритании.