Текст книги "Будни Дракона-детектива, или Убийство в замке ста мечей"

Глава 7

* * *

СОФИЯ

Вагон-ресторан произвёл на меня впечатление не меньше, чем наш вагон и моё купе.

Едва мы переступили порог ресторана, я словно оказалась в сказке. И в этот раз я сдержала вздох удивления и восхищения.

Вряд ли Даррен Ашер оценит, если начну вслух радоваться.

Возможно, причиной той сказочной атмосферы был особый запах дерева, кожи, кофе, смешанный с запахами свежеиспечённого хлеба.

Возможно, всё дело в оформлении – все столики застелены белоснежными скатертями, сервированные изысканными бокалами, тарелками, столовыми приборами. А ещё каждый столик был украшен сверкающими серебряными подсвечниками с магическими мерцающими свечами в них и вазой с букетом свежих алых роз.

Сиденья все были цвета сливок. Ковёр – тёмно-алый. На потолке люстры из хрусталя. Освещение мягкое, приятное.

И конечно, в ресторане, как и в нашем вагоне, было комфортно тепло.

Успокаивающе действовали кельнеры. Все вежливые, ненавязчивые.

Расположились мы с детективом за крайним столиком. За нами был тупик. Стратегически удобная позиция.

Даррен Ашер со своего места мог наблюдать за всеми посетителями. Они были у него как на ладони.

А я наоборот, сидела спиной ко всем гостям ресторана и удостоилась чести лицезреть мужчину и то, как он будет вкушать блюда.

Интересно, я сразу подавлюсь или справлюсь с задачей и не уроню своё лицо? Просто давненько у меня не было обедов со знатными особами.

Едва мы заняли свои места, как к нам подошёл кельнер.

– Предлагаю вкусить самые лакомые блюда, милорд, леди, – обратился он к нам с ненавязчивой улыбкой.

– Какое у вас блюдо дня? – поинтересовался детектив.

– Ростбиф с Яршинским пудингом, – гордо ответил кельнер.

Ого. Яршинский пудинг – это изделие из жидкого пресного теста, которое запекается под ростбифом на решётке. Затем его наполняют соком, он впитывает в себя весь мясной сок. Ростбиф и пудинг всегда подают в паре. А ещё Яршинский пудинг просто обязан иметь углубление в центре, куда необходимо налить сочную, густую и ароматную подливку, а также приподнятые края, при этом с хрустящей румяной корочкой.

А сам ростбиф делают из нежнейшей телятины, которая буквально тает во рту. Блюдо имеет особенный, изысканный аромат.

Я ела Ростбиф с Яршинским пудингом всего три раза в жизни. Это было незабываемо.

Детектив благодушно кивнул и сказал:

– Две порции. Помимо основного блюда ваши фирменные закуски, а для леди ещё куриный бульон. Из напитков чай с молоком. И подайте к чаю варенье – малиновое. Шесть креманок. И воздушные булочки в сметанной заливке. София? У вас есть ещё пожелания?

Я замялась и решила немного понаглеть, раз детектив меня угощает.

– Мне к чаю всё тоже самое, только варенье вишнёвое. Шесть креманок, пожалуйста.

Кельнер если удивлён нашим заказом к чаю, то виду не подал. Вот что значит профессионализм.

Он поставил на стол хрустальный запотевший графин с лимонно-мятной водой и пока покинул нас, отправился исполнять наш заказ.

Когда он ушёл, Даррен с усмешкой поинтересовался у меня:

– Шесть креманок вишнёвого варенья? София, вы серьёзно или решили передразнить меня?

Захлопала глазами, не совсем понимая его сарказм и почему он решил, что я дразнюсь. Облизнула губы и осторожно проговорила:

– Ни в коем разе я вас не дразню, господин. И что такого, что я тоже заказала варенье? Вы заказали шесть креманок. Только малинового варенья. А я обожаю вишнёвое. Вот.

Он растянул губы в ещё большей усмешке и произнёс:

– София, на меня не повлияет даже несколько банок варенья. Есть такая особенность организма. А вот вы вряд ли легко переживёте эти шесть креманок.

Он тут же стал серьёзным и добавил:

– Нет, мне не жалко. Просто потом не желаю нянчиться с вами и наблюдать ваши страдания животом.

Одарила мужчину сияющей улыбкой и сказала:

– Благодарю вас за заботу, господин Ашер. Но вы не волнуйтесь на сей счёт. Мой организм легко справится с вареньем. Тем более, вишнёвое – моя слабость. Но если вдруг живот и заболит, то у меня с собой прихвачено действенное средство. Помогает мгновенно. Я ведь уже говорила вам, что не стану обузой. Я сдержу слово.

Он хмыкнул и кивнул со словами:

– Что ж, хорошо. Ваше тело – ваше дело.

Мужчина вдруг достал из внутреннего кармана свёрнутые и перевязанные лентой документы и принялся их изучать.

А я взяла салфетку со стола, бросила на колени и некоторое время издевалась над ней. Крутила ткань, вертела, складывала в фигуры, мяла и в итоге, устав от собственной стеснительности, решила поблагодарить мужчину, что решил угостить меня обедом.

Я видела цены в меню и мне дурно от одной только мысли, что Даррен Ашер оставит здесь небольшое состояние.

– Господин Даррен? – обратилась к детективу.

Он неохотно оторвал взгляд от чтения и вопросительно посмотрел на меня. Я снова облизнула губы, и в очередной раз с силой смяв салфетку, произнесла, отчего-то сильно смущаясь:

– Я хотела поблагодарить вас за этот обед. Я… я не ожидала, не знала, что бывают такие цены на обычные блюда… Я… Мне очень неловко и я безмерно вам бла…

Он вдруг с силой бросил бумаги на столик. Они издали хлёсткий хлопок. Я вздрогнула и умолкла на полуслове. А детектив сложил руки в замок, и раздражённо глядя на меня, подался ко мне и процедил:

– Леди Тёрнер, я попрошу вас один единственный раз об одной услуге. Оставьте эти ваши жалкие благодарности! Они до омерзения злят. Если бы я не хотел вас угощать, то так бы и сказал. Это раз. И два…

Он вдруг откинулся в кресле, расцепил руки и погладил подбородок, рассматривая меня как-то оценивающе и задумчиво, словно ему пришла одна мысль…

– И два, – заговорил он снова, но уже каким-то странным тоном, предвкушающим, – угощаю вас не я, леди.

– Как это? – прошептала удивлённо.

– Вот так. Элементарно. Вас леди Тёрнер угощает ведомство. Оно же и оплачивает ваше путешествие в «Зимнем экспрессе». И раз уж мы заговорили о материальной стороне дела, то думаю, мы можем запустить руку в карман ведомства поглубже, и обновить, к примеру, ваш гардероб. Волстен «обрадуется» дополнительным расходам. Это будет замечательный подарок старику на Чудогодие.

Я вся напряглась. Даже шею потёрла, чтобы расслабиться хоть немного.

– М-может н-не надо никуда руку запускать? – прошептала в лёгкой панике.

– Надо, леди. Надо, – довольный собой и своей идеей, произнёс Даррен. Потом постучал длинным ухоженым указательным пальцем по бумагам и вдруг спросил меня: – И раз уж мы решили вопрос денег, ответьте, София, как вы могли заложить дом под столь грабительские проценты?

Я бросила взгляд на бумаги и увидела надпись вверху… «Личное дело Софии Тёрнер».

Мне стало дурно. Я ощутила, как побледнела. Мне вдруг стало тяжело дышать.

Я судорожно схватила бокал, графин и дрожащей рукой налила себе воды.

Практически залпом всё выпила и жалобно выдохнула:

– Вы так быстро всё узнали?

Мужчина явно был удивлён моей реакцией. Он задумчиво посмотрела мне в глаза и проговорил:

– Шестое чувство мне подсказывает, что ваше неожиданно экстренное распределение случилось не просто так…

– Нет! – выпалила излишне быстро и зажмурила глаза.

Кому я пытаюсь лгать? Дракону Его Величества? Лучшему из лучших детективов королевства? Да он меня раскусит быстрее любой ореходробилки!

– София, вы что же, подкупили кого-то в академии? – услышала насмешливый голос детектива.

Распахнула глаза и возмущённо ответила:

– Да как вы смеете так думать и предполагать?! Никого я не подкупала! Точнее, я вообще никого не подкупала! Я получила документ по…

– По магической почте, да, – закончил за меня детектив.

Я кивнула.

Он негромко рассмеялся и тоже налил себе воды. Сделал небольшой и аккуратный глоток, не то что я.

А потом мужчина стал предельно серьёзным. Его голос сменил тональность, превратился в сплошной лёд. И острые, как бритва, слова, вонзались в меня с особой жестокостью.

– За большую глупость приходится платить большую цену. Вы свои сказки расскажите своим сокурсникам, леди.

Слово «леди» он выделил, будто сомневается, что я леди.

Я густо покраснела. Кажется, это финал. Моя практика закончилась, так и не начавшись? Как же обидно. И как больно.

На меня снова повесят долг и отберут дом. Да ещё проблемы с законом и ведомством добавятся. Из академии, наверное, выгонят.

Ощутила, как глаза наполняются слезами. Вот-вот расплачусь.

Детектив сделал страшные глаза и прошипел:

– Не вздумайте разводить сырость!

– Я… я ничего не сделала… – прошептала сдавленно. – Ничего… дурного.

Он хмыкнул и произнёс брезгливо:

– Верно. Согреть постель кого-то из руководства академии – это действительно не преступление.

И после его слов я забыла, как дышать. Даже рот раскрыла. И глаза мои стали такими же круглыми как тарелки передо мной. Ощутила ещё больший прилив крови к голове. Захлопнула рот и процедила:

– Вы можете думать обо мне всякие гадости, милорд! Вы можете оскорблять меня, насмехаться надо мной, я готова всё это молча проглотить. Но не смейте говорить о том, чего не знаете! Я ни с кем не спала ради распределения. Я никому никаких услуг не оказывала и денег не платила! Может вы не в курсе, но представьте себе в этом мире не все лицемеры, преступники и выгодоискатели! Есть ещё добрые и порядочные люди! Но вы господин Ашер пожалуй к их числу не относитесь!

И после своей пламенной речи, слёзы-предатели покатились по разгорячённым щекам. Со злостью смахнула их и вскочила со своего места. Меня всю затрясло от переизбытка эмоций. Сейчас разрыдаюсь.

И через пелену слёз увидела, что другие гости ресторана за нами наблюдают.

– Обойдусь без вашего обеда, милорд, – добавила негромко.

И только сделала шаг, чтобы уйти, как детектив резко приказал:

– Сядьте на место. Живо.

Наверное, он применил магию, потому что я ощутила, как моё тело на миг стало не моим и само вернулось и опустилось в кресло. Даже ладони легли на стол, как у примерной ученицы.

Я удивлённо уставилась на мужчину. Он одарил меня натянутой и короткой улыбкой и сказал:

– Что ж, я рад, что мы практически всё выясняли до начала расследования и до момента, когда я начну вводить вас в курс дела. А теперь, будьте так любезны, без истерик, эмоций и прочих женских гадостей, расскажите обо всём. С самого начала.

Уже открыла было рот, чтобы повторить свою версию, как Даррен добавил с лёгкой угрозой:

– И не лгите мне, София. Передо мной лежат документы, где всё о вас рассказано, в том числе и выяснилась афера с вашим распределением. Если вы хотите остаться моей напарницей на это дело, если хотите пройти эту практику и получить моё резюме и не лишиться места в академии, то не лгите. Как ваш напарник, я должен вам полностью доверять. А если я не знаю ваших грязных тайн, то, о каком совместном расследовании может идти речь? Итак, я вас слушаю.

Я закрыла лицо руками. Не могла поверить, что всё так быстро раскрылось. Если быть честной, я надеялась, что о моём распределении никогда и ничего не станет известно. Наивная дурочка.

Убрала руки от лица и вытерла салфеткой слёзы. Потом налила себе ещё воды, выпила весь стакан и только тогда начала говорить:

– У меня был жених. Патрик Пшик…

Глава 8

* * *

СОФИЯ

Я опустила все эмоции, убрала из рассказа все чувства. Оставила только факты и мой рассказ вышел довольно сухим и кратким.

Когда закончила, детектив не сразу заговорил. Он некоторое время изучал проклятые бумаги, в которые мне отчаянно хотелось заглянуть самой и узнать, что же там обо мне написано?! А вдруг там есть что-то, о чём я сама не знаю?

Но вот он, наконец, отложил документы и сказал:

– Теперь всё встало на свои места.

Я длинно вздохнула и страдальческим голосом поинтересовалась:

– И как вы поступите в отношении меня, господин Ашер?

Он вздёрнул одну бровь, усмехнулся, но не успел ответить. Нам принесли заказ.

На расписанных птицами и цветами тарелках с позолоченной каймой лежал ростбиф с Яршинским пудингом. Аромат, что настиг меня, был бесподобным. Мой желудок издал громкий возмущённый вопль, чем вызвал понимающую улыбку кельнера.

Мой ростбиф накрыли куполом-артефактом, который сохранит и температуру, и аромат, и сочность, и вкус. А пока мне предстояло вкусить куриного бульона с небольшими кусочками курочки.

Ещё нам подали брусничный морс. Кельнер разлил холодную рубиновую жидкость по бокалам, чуть поклонился и произнёс:

– Чай с десертами принесу чуть позже.

– Конечно, – коротко кивнул ему детектив и отпустил парня.

Я посмотрела сначала на суп, потом на мужчину. Снова вздохнула, привлекая его внимание и надеясь, что он вот прямо сейчас просветит меня насчёт моего будущего.

Детектив взял приборы и начал медленно, аккуратно и даже толику лениво отрезать кусок от ростбифа. Резалось мягко легко, из него стекал волшебный сок…

Я ждала, что он скажет. А он отправил кусок в рот, чуть зажмурился и лишь тогда, когда съел его, посмотрел на меня с укором и сказал:

– Не извольте переживать, София. Я не стану прерывать вашу практику. Лишь замечу, что вы рисковая и даже отчаянная особа, но с виду таковой не кажетесь. Возможно, на риск вы пошли, потому что другого выхода не видели.

Внутренняя пружина начала медленно и плавно разжиматься. Меня начало отпускать. И вдруг я даже ощутила некую защиту и поддержку от этого мужчины. Он сейчас вернул мне жизнь и радость.

Он отрезал ещё один кусочек мяса, съел его, а потом произнёс:

– София, вы ведь могли обратиться к полисменам или написать в ведомство, курирующее финансовые и банковские структуры. Ваш банковский договор со стороны банка полон противоречий и нарушений. Вас нагло обманули, леди, а вы ничего не заметили. Суд встал бы на вашу сторону и договор бы обнулили с сохранением вашего дома. По факту вы уже выплатили всю сумму займа и проценты сверх положенной законом нормы. Вы ведь учитесь раскрывать преступления и находить мошенников. А помимо обмана вам ещё и непристойное предложение сделали.

– Его слово против моего. Мне бы никто не поверил, – проговорила деревянным тоном. Я была в шоке от слов детектива, что мой договор займа можно было расторгнуть, потому что этот документ – фуфло.

– С другой стороны, на это потребовалось бы время. Много времени. Быстро вопрос бы не решился без нужных связей, и банк мог бы уже лишить вас дома и быстро продать его по завышенной цене, – продолжал детектив Ашер, потом он посмотрел на погрустневшую меня и приказным тоном сказал: – Немедленно прекратите киснуть и начинайте есть! За чашкой чая поговорим.

Я кивнула, взяла ложку, зачерпнула золотой бульон и отправила её в рот.

Зажмурилась, замычала от удовольствия. Мой рот наполнился горячим исцеляющим бульоном.

Меня словно окутало тепло домашнего дома.

И я уже активней начала есть. Кусочки курицы – мягкие, сочные, совсем не сухие. А ещё попадались клёцки.

Не заметила, как всё и съела.

А потом принялась за ростбиф, но съела этого волшебного блюда немного. Из-за супа второе блюдо в меня уже не входило.

– Отдышитесь, не спешите, – сказал с улыбкой детектив. – Ростбиф от вас никуда не сбежит.

Он сам накрыл блюдо крышкой, чтобы сохранить тепло блюда.

– Будь у меня талант писателя, – произнесла с благодарной улыбкой, – я бы описала эти блюда, этот ресторан высокими словами. Увы, я не писательница и не поэтесса. И… спасибо вам, господин Ашер. Несмотря на вашу просьбу вас не благодарить, я не могу не сказать вам сердечное «спасибо». За всё.

Он отпил морса и произнёс:

– Вас накрыла эйфория и облегчение, София. Когда мы приступим к делу, вы проклянёте этот день. Я жёсткий и требовательный и не прощаю промахов. Так что, поберегите своё «спасибо». Уверен, однажды вы скажите, что проклинаете этот день.

* * *

Еда здесь, надо сказать, удивительно хороша. И люди, что находились тут, тоже. И вся атмосфера в ресторане дарила мне позитивные эмоции.

А может меня всё начало радовать, потому что детектив Ашер узнал правду обо мне? Более того, он не стал меня обвинять. А ещё более – он оставит меня на практике.

Наверное, меня кто-то сверху оберегает. И от этой мысли становится внутри тепло, радостно, уютно. Я благодарю высшие силы, что ниспослали мне добрых и отзывчивых людей. Они помогли мне, они спасли меня и мой дом.

Жизнь продолжается.

И вот появился наш кельнер – с горделивой улыбкой на лице он катил тележку с чаем, булочками и вареньем. От булочек исходил жар – только-только из печи. И запах, что окутал наш столик, был подобен амброзии.

Сметанная заливка на воздушных булочках напоминала нежную сладкую сливочную помадку. Сверху булочки украсили праздничной веточкой остролиста с красными ягодками.

У меня рот наполнился слюной.

Кельнер поставил перед нами изящные чашки с блюдцами. Рядом положил серебряные ложечки, завёрнутые в шёлковые салфетки.

Детектив сам разлил по чашкам ароматный чай. Я добавила себе сливок. Мужчина усмехнулся и тоже сделал себе чай со сливками.

Пригубила и зажмурилась. Вкусный чай растёкся жаром по венам.

Даррен снова поухаживал за мной. Он подцепил щипцами самую пухлую и самую аппетитную на вид булочку и положил на мою тарелку.

Другую он взял себе и без лишних прелюдий, начал разрезать её десертной вилкой и ножом.

А я пальчиками вырвала кусок от булки и отправила его в рот.

– Ммм… – промычала с наслаждением. Это не булочка. Это просто эйфория вкуса, настоящее исцеляющее средство. Воздушное тесто, пропитанное ромовой эссенцией и щедро залитое сладкой сметаной.

Потом принялась отламывать кусочки и обмакивать их в вишнёвое варенье. Не просто так – макнула и сразу в рот. Нет. Я топила кусочки в варенье, чтобы они хорошо им пропитались, а затем доставала ложечкой и уже отправляла в рот. Получала истинное гастрономическое наслаждение.

Запила последний кусочек булки чаем и произнесла:

– Это не просто вкусно, а чудесно вкусно.

У меня осталось ещё четыре креманки с вареньем. Две я благополучно прикончила, и поняла, что сил на остальные не осталось. Иначе я просто лопну от обжорства.

От сытости и тепла я разомлела. Меня начало клонить в сон.

Даррен, наблюдая за мной и довольно быстро, но при этом, красиво уничтожая одну креманку с вареньем за другой, улыбнулся краешками губ и спросил меня:

– Леди Тёрнер, если вас привели в восторг обыкновенный куриный суп и обыкновенные булочки, то у меня вопрос, чем в таком случае вы обычно питаетесь?

Я скривилась, вздохнула и честно ответила:

– Я уже давно так вкусно и сытно не ела. Только запасы вишнёвого варенья радуют. Оно у меня всегда на уровне. Вот.

Он кивнул и ничего больше не сказал. Не прокомментировал. И я рада, что он не стал развивать эту тему. Единственное, мне захотелось поделиться с ним кое-чем личным.

Погладила чуть надувшийся от сытости живот и проговорила:

– Знаете, недалеко от моего дома есть пекарня. Пекарь там делает невероятный хлеб. И я перед учёбой с утра пораньше покупала его и возвращалась домой. Намазывала на хлебушек сливочное масло, обязательно тонким слоем…

Я показала движение руками, словно в одной руке у меня отрезанный ломоть хлеба, а другой я мажу на него масло.

– А сверху потом кладу варенье. И побольше. Чтобы оно с горками и по пальцам стекало. И обязательно моё любимое – вишнёвое. И всё это потом съесть с чаем…

Прикрыла глаза и добавила шёпотом:

– Ах, господин Ашер… Эти мгновения всегда были наполнены волшебством. Идеальные моменты жизни. Вкусные. Только мои.

Распахнула глаза и закусила губу. Даррен Ашер одарил меня задумчивым и долгим взглядом, выпил свой чай и сказал:

– Ну вот, а вы говорите у вас нет таланта писателя.

* * *

ДАРРЕН

Спрашивать это юное чудовище о её учёбе, знаниях, умениях нет смысла и нужды: всё читается в её сияющих глазах. Она не знает многих вещей, но будет, как губка впитывать всё новое. Опыт и самые необходимые знания приобретаются исключительно в настоящей работе.

И всё же я испытывал в отношении «напарницы» раздражение.

Волстен подставил меня. И он даже не представляет, как сильно. Обязательно отыграюсь на призраке.

Это обед стал для меня настоящей пыткой.

И чем я думал, когда приглашал девушку на обед?

Нужно было отправить кельнера в её купе. А ввести её в курс дела можно было и позже.

Но было поздно что-то менять. Потому мне приходилось буквально смотреть в собственную тарелку, чтобы не глядеть, как она ест.

Будь она старше, я бы решил, что София пытается меня соблазнить. Но это недоразумение и понятия не имеет, что она весьма привлекательная особа, и своей наивностью ещё больший вызывает интерес.

Чего только стоит её сладкое «ммм…», полное сплошного удовольствия.

А от того, как она облизывала розовые губки, у меня дух захватывало.

Выдержка начала трещать по швам, когда это недоразумение начало облизывать пальцы, испачканные в вишнёвом варенье.

Это просто пытка какая-то.

Определённо, София Тёрнер мистическая девушка. Стройная и высокая, утончённая; с большими глазами цвета синего-синего моря, в которых светилось любопытство и радость; и пухлыми яркими губами, которые были созданы для поцелуев, а не для допросов. Хорошенькая. Но я видел девушек и краше.

Несколько прядей её волос притягательного цвета тёмного шоколада выбились из причёски и касались её нежной шеи. Захотелось прикоснуться. И к прядке. И к самой шее.

Тряхнул головой, прогоняя странное наваждение.

Вернулся мыслями к её истории.

Когда я с лёгкостью вывел её на чистую воду, то ожидал океан слёз и причитаний. Но нет. Никакого крушения иллюзий. Она будто знала, что так и будет. И не стала уходить от истины, всё рассказала, как есть.

Немного жаль, что хитрить не умеет.

И как она собирается заниматься сыском? Бесхитростная и открытая. Ей защита нужна. При этом защита от себя же самой.

Но её афёра с распределением заслужила моё внимания. Как и её упорство. И честность.

Мой зверь чувствует людей, как и нелюдей тоже. Их характеры и главные черты.

Софии Тёрнер определённо можно доверять. Она из той породы людей, кому не чужды такие понятия как честь, отвага, долг и верность.

Вот ума ей побольше нужно, да опыта.

Ум всегда приходит после жестоких уроков опыта. Только берёт учитель по имени опыт довольно много.

Не хотелось бы, чтобы это чудовище глазастое, которое с упоением наслаждалось весьма посредственными блюдами, влипло в очередную неприятную ситуацию.

Я был уверен, что София Тёрнер девушка мягкая по характеру, даже уступчивая. Но после её рассказа о бывшем женихе и как она прогнала его любовницу и его самого, а после осталась одна со своей бедой и не опустила руки, даже решилась на опасное мероприятие с этим распределением, говорит о многом. Например, о том, что под её мягкостью скрывается стойкость и решительность. Глупости и дурости тоже ей не занимать, но эти качества всегда идут рука об руку с молодостью.

К сожалению, но сильный характер, как и сталь, закаляется и формируется из невзгод, и чутьё мне подсказывает, история с банком не единичная беда в её жизни.

На мгновение захотелось укрыть от всех невзгод это милое чудовище. Прижать её к себе, защитить…

Что за отвратительные мысли?

Не сразу осознал, что это чувство исходило не от меня самого – от зверя.

К моему удивлению у дракона сработал инстинкт защитника.

Но раньше не возникало желания спасать всяких девиц, попавших в беду. Откуда сейчас взялось это поганое чувство?

Так, нужно в срочном порядке переключить внимание.

– А сейчас поговорим о деле, – произнёс деловым тоном и подозвал кельнера, чтобы убрал со стола лишнее.