Текст книги "Счастье не дается даром, а дорогого стоит"

Роман Дмитриевич заметил Машины пунцовые щеки и довольно еще раз улыбнулся, принял все на свой счет, расстегнул портфель и достал черную папку.

– А ведь мы с вами встречались, Мария Петровна! Давно, пять лет назад, в ресторане, в день вашего рождения, когда вам исполнилось шестнадцать лет. Вы меня не помните? – он смотрел ей прямо в глаза.

– Маша отрицательно покачала головой.

– Еще бы! – усмехнулся Маковский. – Тогда вы произвели невероятный фурор! Такой успех! Вы по сторонам, наверное, и не смотрели. Что вам восторженный взгляд еще одного поклонника? Очаровательная, наивная, нежная девочка. Мечта каждого мужчины. Коса до пояса, кожа, как персик, просто прелесть – русская красавица! Вы тогда совершили не просто фурор, а революцию в сердцах присутствующих мужчин. Уверен, ни один из них не остался равнодушным, и ваш покорный слуга, тоже!

– Это было пять лет назад, – спокойно выдержала его взгляд Маша. – Сейчас многое изменилось. Косы уже, как видите, – нет. Наивности – тоже, иллюзии растаяли, как дым! Этой нежной девочки уже тоже не существует! – грустная улыбка чуть тронула ее губы.

– Не кокетничайте Мария Петровна, – паршиво улыбаясь, проговорил Маковский. – Вместо нежной, наивной девочки с косой передо мной сидит самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, уверенная в себе, со стильной стрижкой, которая идет ей необыкновенно, и она прекрасно знает об этом. Эта девочка знает про себя все! Сейчас вы меня сразили просто наповал! И не известно, смогу ли я очухаться? – он неожиданно рассмеялся.

Маша едва заметно усмехнулась.

– Я должна это расценивать, как комплимент?

– Ну, что вы! – как констатацию факта, – выдал лучезарную улыбку Роман Дмитриевич. -

Итак, перейдем к делу. Мария Петровна. Я адвокат вашего брата и теперь представляю ваши интересы. После смерти Евгения Петровича вы стали наследницей довольно крупного состояния. Квартира в центре города, две машины стоимостью около двух миллионов, но главное процветающая фирма. Все это теперь ваше, нужно только утрясти некоторые тонкости.

Маша нахмурилась.

– Уточните, пожалуйста, о каких тонкостях вы сейчас упомянули?

Роман Дмитриевич криво улыбнулся.

– В наследство вы вступите через полгода, после смерти брата. Я не только адвокат вашего брата, но и его компаньон. Моя доля в активах фирмы составляет всего двадцать пять процентов, однако Евгений Петрович всегда считал меня полноправным партнером. Мы с вашим братом прекрасно работали. А теперь его нет. Вдруг вы надумаете выйти замуж? Или продать свою долю? Фирма попадет в чужие руки, для меня это конец!

– И что же вы предлагаете? Я должна остаться старой девой в угоду ваших интересов? – съязвила Маша. – Что-то я не поняла? Вы сейчас представляете мои интересы, как мой адвокат, или же свои, как мой компаньон? От меня-то вы чего хотите?

– Я знаю, что вы окончили магистратуру в лучшем высшем учебном заведении Лондона. Финансовый аналитик? Это правда? – уточнил Маковский.

Маша кивнула.

– Анализ финансово-хозяйственной деятельности предприятия и банковское дело.

– Мы смогли бы с вами стать прекрасной командой. Не продавайте свою долю! – Маковский смотрел прямо Маше в глаза, едва заметно улыбаясь.

– И не выходите замуж. Преумножайте капитал фирмы на радость Роману Дмитриевичу! – усмехнулась Маша. – Роман Дмитриевич, я пока замуж не собираюсь. Сейчас я хочу разобраться, что произошло с моим братом. Вы были с ним компаньоны. Может быть, смерть моего брата напрямую связанна с деятельностью вашей фирмы? Кстати, вы там ничем противоправным не занимаетесь – она в упор смотрела на Маковского.

– Вы сошли с ума! – повысил он голос.

– Ну, почему же? – продолжила Маша. – Совершенно нормальная версия. А как там, у фирмы с финансово-хозяйственной деятельностью? Фирма платежеспособна, ликвидна? Может быть, фирма банкрот? – она холодно продолжала смотреть на Романа Дмитриевича. – После похорон я хочу посмотреть финансовые документы фирмы. Надеюсь, я имею на это право?

– Конечно, конечно! – торопливо сказал Маковский. – Все документы вам будут предоставлены. Я просто не думал, что вы решите заниматься фирмой. Вы могли бы спокойно ничего не делать, жить в свое удовольствие и получать дивиденды.

– То есть, ходить по салонам, соляриям и массажам. Прекрасная перспектива для финансового аналитика. Я подумаю над вашим предложением, – прищурилась Маша. – А сейчас просветите меня, пожалуйста. С кем последнее время общался мой брат? Кстати, у Женьки была девушка? Я имею в виду постоянная, любимая девушка? Вы много времени проводили вместе, вы не можете не знать.

Роман Дмитриевич отвел взгляд.

– Его девушку звали Марина Вешина. Она пропала три месяца назад. Поехала на дачу, так говорят, и не вернулась. Женька искал ее, мать Марины обратилась в полицию, все безрезультатно. Больше я ничего не знаю. Женька очень переживал, не хотел говорить на эту тему ни с кем, и со мной тоже. Это для него было очень болезненно.

Маша понятливо кивнула.

– Спасибо за информацию. Телефон матери Вешиной знаете?

Роман Дмитриевич отрицательно мотнул головой.

– Откуда? Знаю только, что Марина работала в рекламном агентстве «Спектр», может быть, там знают. Мария Петровна, я хочу вас предостеречь. Не лезьте вы в это дело, полиция разберется сама. Впрочем, как знаете! Мне пора, до свидания. Увидимся завтра на похоронах, – он пристально посмотрел на Машу. – Я думал вы девочка-ромашечка, а у вас, просто бульдожья хватка, по локоть руку откусите!

– Спасибо за комплимент, – усмехнулась Маша. – Вы мне сегодня отвесили их предостаточно, но этот, пожалуй, самый приятный. До свидания.

Роман Дмитриевич ушел, а Маша сидела и думала. Наконец, она приняла решение. Нужно ехать на новую Женькину квартиру и все внимательно там посмотреть. С чего-то нужно начинать. Маша подхватила свой легкий рюкзачок на плечо и выскочила из дома. Когда она уже садилась в такси, во двор въехал черный джип Чероки. Маша успела заметить двоих здоровенных парней, которые направились в ее подъезд. Но она не придала этому особого значения. В это время не так много пробок, и Маша очень быстро добралась до Женькиного дома. Дом был новый, с консьержкой внизу. Маша объяснила ей, что она сестра Евгения Петровича Одинцова и консьержка милостиво пропустила ее. Женька жил на десятом этаже. На площадке было только две квартиры. Маша вздохнула, вставила ключ в замок и открыла дверь. Она тихо зашла в квартиру. Здесь все напоминало Женьку. Казалось, квартира пропитана его присутствием. Очень стильно, современно. У Женьки был хороший вкус. В комнате больше светлое окно и балкон. Маша распахнула балкон, вышла туда, немного постояла и вернулась в комнату, как вдруг услышала, что кто-то открывает входную дверь, причем не ключом, а отмычкой. Она быстро выскочила на балкон. Решение было принято в считанные секунды. Маша осторожно перелезла через балкон на соседний, рискуя свалиться вниз. Она даже не подумала, что сейчас скажет соседям. А что делать, если их нет дома? Через две минуты, Маша уже стояла на чужом балконе. Балкон был открыт, она тихо зашла в комнату. Это была огромная гостиная, с белым, пушистым ковром возле дивана. Диван и кресла тоже были белые, кожаные. В углу камин, на стене плазменный телевизор. На второй этаж вела лестница. Маша кашлянула и негромко позвала:

– Ау! Соседи! Простите, пожалуйста, вы дома?

Послышались шаги. Маша подняла голову. По лестнице медленно спускался вниз Берестов. Он был одет в голубые джинсы и белую футболку, которая как нельзя лучше демонстрировала все его достоинства. Даша от страха и неожиданности чуть не рухнула в обморок. Берестов лишь удивленно поднял брови.

– Как ты сюда попала? – поинтересовался он, с изумлением разглядывая ее.

На Машу напал настоящий столбняк.

– Это вы? – только и могла произнести она и почувствовала, как у нее вспотели ладони и задрожали колени.

– А ты кого хотела увидеть? – удивился Берестов.

– Вообще-то соседа, – пробормотала Маша, кусая губы, совершенно не представляя, как она объяснит ему свое присутствие здесь.

– Ах, сосед! Что там у нас с соседом, роман? Когда ж ты успела? – Берестов усмехнулся. – Ты, наверное, балконы перепутала? Так на этой площадке только две квартиры. Мы с Женькой пять лет назад специально купили рядом квартиры. Может твой сосед живет этажом ниже?

В коридоре хлопнула дверь Машиной квартиры. Она бросилась к входной двери и, не обращая, внимание на Берестова, уставилась в глазок. Он подошел к ней, бесцеремонно отодвинул ее в сторону и тоже посмотрел. Возле лифта стояли два здоровенных верзилы, совершенно бандитского вида, те самые, которых Маша видела во дворе родительского дома. Сейчас они явно вышли из Женькиной квартиры. Берестов быстро затолкал Машу на кухню, достал из шкафа в коридоре пистолет, запихнул за пояс джинсов и открыл входную дверь.

– Вы ко мне, господа? Какие-то проблемы? – Александр холодно смотрел на верзил.

Здоровяк с бритым черепом стоял лицом к лифту, и на голос Берестова повернулся.

– Александр Вадимович? – изумленно проговорил он и запнулся.

– Он самый! – подтвердил Берестов. – Так я не понял? Вы ко мне? Больше здесь не к кому.

Парни переглянулись. Здоровяк покосился на Берестова.

– Нет, в соседнюю квартиру, – выдавил он из себя.

– Хозяина соседней квартиры будут хоронить завтра. Приходите на панихиду, если хотите попрощаться, – посоветовал Берестов. – Кстати, Виктору Станиславовичу передайте, если он еще не в курсе.

Здоровяк кивнул. Подъехал лифт, парни загрузились и отбыли. Берестов закрыл дверь, достал из-за пояса пистолет и хотел убрать его в шкаф, как почувствовал на себе Машин взгляд. Она давно вышла из кухни и внимательно смотрела на него. Он нахмурился, убрал пистолет и взглянул на Машу.

– Идем в комнату, поговорим.

Маша стояла, как вкопанная, прислонившись к стене, и не двигалась с места.

– Маша, мне нужно повторять тебе два раза? – спокойно спросил он, но на лице заходили желваки. – Проходи в комнату.

Маша, наконец, вышла из оцепенения.

– Откуда у вас пистолет? – прошептала она, но с места все-таки не сдвинулась. Лицо ее побледнело.

– Ах, вот в чем дело! – усмехнулся Берестов. – Думаешь, это я убил твоего брата? А теперь хладнокровно пристрелю тебя?

– Я так не думаю! – тихо сказала Маша. – Уверена, это может быть, кто угодно, только не вы.

– Да что ты! – притворно изумился Берестов. – Откуда такая доброта ко мне? Ты вычеркиваешь меня из списка убийц? – язвительно спросил он. – Ты ведь готова на меня всех собак навешать! Или ты пришла ко мне отрабатывать мое участие в твоем счастливом спасении? Хочешь уточнить, где можно отдаться мне и сколько раз? Так я предлагаю здесь и прямо сейчас! Согласна?

Маша от обиды заревела и рванула к входной двери. Александр в два шага догнал ее и прижал к своей груди. Маша рыдала навзрыд, сотрясаясь всем телом.

– Прекрати реветь! – тихо сказал он и погладил Машу по голове. Голос у него был виноватый. – Ну, прости меня. Ты сегодня очень меня разозлила. А пистолет действительно мой, у меня, кстати, есть разрешение на оружие. Показать?

Маша отрицательно покачала головой, продолжая плакать, и его футболка уже промокла от ее слез. Но так хорошо было стоять, прижавшись к его груди! Маша почувствовала какую-то уверенность и защиту, как в детстве. А еще ей хотелось обнять его на шею, и чтобы он ее поцеловал.

– Вы меня тоже простите, – прошептала она, оторвавшись от него. – Я вам наговорила кучу гадостей, совершенно незаслуженно. Это вместо того, чтобы поблагодарить вас. Просто я долго ничего не понимала, что происходит вокруг меня?!

– Поблагодаришь еще, успеешь! – Александр улыбнулся и провел ладонью по мокрому от слез Машиному лицу. – Я тоже хорош! Бросил тебя одну возле подъезда. Мали ли что могло случиться! Видишь, тобой уже заинтересовались. Я уже собирался ехать к тебе, но ты сама появилась. Ну, что, Матрешка, слезки высохли? Пошли в комнату, расскажешь, как ты здесь очутилась? Ты ведь сейчас должна находиться в родительской квартире. По крайней мере, я тебя там оставил.

Он взял ее за руку, повел в гостиную, усадил на диван. Сам сел, напротив, в кресло.

– Рассказывай, – приказал Берестов, внимательно рассматривая Машу.

Маша подняла на него заплаканные глаза. После слез, ее фиалковые глаза казались такими яркими, а лицо такое нежное и прекрасное, как будто она умылась утренней росой.

– И какой дурак придумал, что когда женщина плачет, становится некрасивой? – удивленно пронеслось в голове у Александра. – Машка после этой бури слез стала еще красивее! Или это относится только к ней? Наверное, только к ней, самой красивой и любимой женщине на свете!

Маша глубоко вздохнула.

– Я приехала сюда на Женькину квартиру, чтобы кое-что выяснить. В моей квартире я нашла его письмо ко мне. Он знал, что его могут убить. Он хотел найти каких-то преступников, и даже почти нашел, но у него не было доказательств. Он не пишет ничего конкретного, все покрыто тайной. Я приехала сюда в надежде найти что-нибудь, проливающее свет на его тайну, но успела. Еще, когда я уезжала на эту квартиру, чуть не столкнулась во дворе с этими бандитами. Тогда я и не подумала, что они явились ко мне. А здесь, когда я услышала, как кто-то открывает мою дверь, очень испугалась и едва успела вылезти через балкон к соседям. Я понятия не имела, что это ваша квартира. Вы извините меня за несанкционированное проникновение.

– Считай, извинения приняты! Покажи мне письмо, – проговорил Александр.

– У меня нет его. Я его сожгла, – соврала Маша, непроизвольно покраснев. Как ему отдать письмо, если Женька так недвусмысленно описал свои мечты в отношении Маши и Берестова? Он еще подумает, что она вешается ему на шею!

– Маша, а ты не врешь? – с сомнением спросил Александр. – Зачем тебе сжигать письмо? Что за шпионские игры? Ты ж не Мата Хари? Что было в письме? – серьезно спросил он.

– Он просил у меня прощения за свой поступок. – Маша покраснела. – Он понял, что я подслушала ваш разговор в ресторане, на моем дне рождении.

– Благо бы весь разговор подслушала, – закатил глаза Александр. – А так слышала только конец разговора и истолковала его, черт знает, как! Ты поэтому меня так ненавидела? Считала, что я купил тебя, как товар, для плотских утех?

– Кажется, я уже извинилась! – вспыхнула Маша.

– Хорошо! – смягчился Александр. – С чего ты взяла, что Женька предвидел свою смерть? Что в письме было такого? Что натолкнуло тебя на эту мысль?

Маша подробно изложила смысл письма, упуская моменты, связанные с Женькиными мечтами о Маше и Берестове.

– А кто были эти гоблины? Что они хотели от меня? – с тревогой спросила Маша. – Они ведь знают вас? И вы их, кажется, тоже

Александр потянулся за сигаретами, щелкнул зажигалкой и глубокомысленно закурил. Отвечать он не торопился. Маша терпеливо ждала. Наконец, он взглянул на Машу.

– Это как раз самый простой ответ на интересующие нас вопросы! Эти ребята из службы безопасности Полухина Виктора Станиславовича. Он пять лет забыть тебя не может! Все время спрашивал Женьку, когда ты приезжаешь, достал уже своими вопросами. Очевидно, все-таки узнал, что ты приехала, очень захотел тебя увидеть и послал своих ребят за тобой. Тот еще урод! Если попадешь к нему в лапы, не вырвешься. Он же псих! В общем, так, Детка! – Александр потушил сигарету. – Тебе придется пожить у меня, пока мы не выясним некоторые непонятные вопросы, в том числе с Полухиным. Пока я точно буду, уверен, что тебе ничего не грозит. На втором этаже две спальни. Моя – слева, твоя – справа. Смотри, не перепутай, а то доведешь меня до инфаркта! – пошутил он. – Сейчас марш в душ! Полотенце и халат я тебе выделю. Завтра съездим к тебе на квартиру, заберем твои вещи. Пока ты будешь мыться, я приготовлю ужин. Шевелись, Матрешка! Кстати, ты готовить умеешь?

Маша растерянно кивнула. Она еще до конца не пришла в себя после такого странного предложения. Она даже не знала, соглашаться ей или нет? Хотя ее согласия, кажется, никто и не спрашивает.

– Ну, вот и отлично! – усмехнулся Александр. – Будешь готовить вкусную и здоровую пищу, а я займусь выяснением некоторых обстоятельств. Я и раньше думал разобраться в Женькиной смерти, а теперь сам бог велел. Ты же будешь сидеть дома, и без меня из дома – ни ногой!

– Я категорически против! – Маша смело взглянула ему в глаза.

– Против вкусной и здоровой пищи? – притворно ужаснулся Александр. – Какой кошмар! Хочешь обречь меня на голод?

– Александр Вадимович! – обиделась Маша. – Вы меня устраняете, как путающийся под вашими ногами ненужный объект. А я могу быть вам очень полезна. У меня, между прочим, аналитический склад ума. В конце концов, это дело касается моего брата. И вы можете говорить, что угодно, но я буду заниматься расследованием вместе с вами. А насчет вкусной и здоровой пищи, можете не переживать. Это я беру на себя. С голоду не умрете! Я готовлю с тринадцати лет, и Женька никогда не жаловался, всегда был доволен моей стряпней.

Александр весело рассмеялся.

– Ну, насчет ненужного объекта, ты, пожалуй, погорячилась, даже не представляешь себе, как мне жизненно необходим этот объект! – он неожиданно осекся и замолчал. – А вот твое участие в расследовании, – продолжил он, как ни в чем не бывало, и на минуту задумался. – Ладно, Матрешка, уговорила, купился я на твои кулинарные способности. Завтра их и опробуем, а сегодня ты устала, иди в душ.

Когда Маша появилась на кухне, разгоряченная после душа, с ярким румянцем на щеках, стол был уже сервирован. На столе стояла бутылочка хорошего итальянского вина, два больших бокала и паста с каким-то мудреным соусом, розовая, аппетитная ветчина нарезана тонкими ломтиками, любимый Машин сыр Пармезан выложен горкой. Александр дурашливо поклонился.

– Прошу к столу! Кушать подано! Садись принцесса, сегодня твой день. С завтрашнего дня, барствовать буду я, а подавать мне будешь ты.

Он разлил вино и поднял бокал.

– За твое возвращение в Москву, Маша! – Александр смотрел ей прямо в глаза. – Чтоб все у тебя удачно сложилось в жизни. Я очень этого хочу!

– Спасибо! – улыбнулась Маша. Она осторожно попробовала пасту. – Очень вкусно, Александр Вадимович! Вот уж не думала, что вы такой потрясающий кулинар.

– И кулинар, тоже! Можешь мне поверить, я потрясающий во всем, – многообещающе изрек Берестов, подмигнул ей и рассмеялся. – Слушай, Матрешка, – он дурашливо прищурился, – а ты можешь звать меня как-нибудь попроще и на «ты»?

– А как? Дядя Саша? – придурковато спросила Маша, хлопая длиннющими ресницами.

У Александра вытянулось лицо.

– Да, Машка! Тебе палец в рот не клади! – вздохнул он. – Слушай, а тебя Женька в детстве лупил? – с любопытством поинтересовался Берестов.

– Нет! – с торжеством проговорила Маша. – Он любил меня, потом я была маленькая, а маленьких бить нельзя.

– Может быть и нельзя, но иногда бывает очень полезно, – изрек Берестов. – Жаль, что не лупил, – протянул он. – На лицо большое упущение в воспитании, придется наверстывать упущенное!

– Интересно, каким образам? – прищурилась Маша. – Бить будите? Поднимите руку на невинную девушку?

– Ну, руку вряд ли, – рассмеялся Александр. – А бить совсем и не обязательно! Существует множество других методов. Между прочим, довольно действенных и очень приятных. Потом увидишь! – пообещал он.

Маше показался в его словах некий умысел, и она густо покраснела.

– Значит, кроме дяди Саши тебе ничего не приходит в голову? – притворно вздохнул Берестов. – Жаль!

– Ну, не звать же мне вас зайчик или котик? – усмехнулась Маша. – Хотите, буду звать вас Шура? Как Шура Балаганов в «Золотом теленке», коротко и ясно!

Александр закатил глаза.

– Категорически, нет! Меня даже в детстве так никто не звал. Кстати, против котика, я возражать не буду, очень ласково и сексуально! Если ты меня еще при этом будешь гладить, желательно по шерсти…

– Раскатали губу! – возмутилась Маша. – Не дождетесь! Слушайте, а как вас друзья в детстве называли или мама? – заинтересованно спросила Маша. Ей неожиданно захотелось больше о нем узнать, попробовать проникнуть в его мир, который был для нее закрыт.

– Друзья? Капитан! – усмехнулся Александр. – Я в детстве был лидером и мечтал о море. Жаль, что ничего не получилось, загребли в армию, попал в горячую точку, служил по контракту, а потом учился в институте вместе с твоим братом. В общем, накрылась мечта о море! А мама меня зовет Сашка. Тебе же предлагаю звать меня просто Саша и на «ты». Устроит?

Маша замотала головой.

– Нет! У меня язык не повернется вас так называть! – она задумалась. – А что, если я буду вас называть Александр? Это как-то уважительно. Можно?

– Пусть будет Александр, – махнул рукой Берестов. – Все лучше, чем твой Александр Вадимович. Когда ты так меня называешь, я чувствую себя жутко старым, чуть ли не в отцы тебе гожусь!

– Ничего вы не старый! – улыбнулась Маша. – Да вы и старше-то меня всего на тринадцать лет, – она смутилась оттого, что точно знала его возраст, и не только возраст. Там, в Лондоне, длинными, тоскливыми вечерами Маша бродила в просторах Интернета. И оттуда узнала о Берестове все, что вообще можно узнать из социальных сетей. Хотя личная его жизнь для нее, как и для всех была закрыта. Он не сидит в соцсетях, не выкладывает своих фотографий в фейсбуке. А Маше так хотелось узнать, есть ли у него постоянная девушка, с кем он проводит время, может быть, в его ближайших планах женитьба на дочери олигарха? Когда Маша об этом думала, ей по-настоящему становилось плохо. Вот и сейчас грустное облачко окутало Машин взор.

– Ладно, Машка, – поднялся Александр. – Иди спать, поздно уже, а ты устала. Завтра у нас тяжелый день. Кроме того, нужно еще до похорон смотаться к тебе на квартиру за вещами. У тебя есть черное платье?

Маша грустно кивнула, поднялась и по привычке стала убирать со стола посуду.

– Отойди! – отодвинул ее Александр. – Сегодня мое дежурство. Хозяйничать начнешь с завтрашнего дня. У тебя уже глаза слипаются, – как-то мягко проговорил он.

– А вы сами ведете хозяйство? – удивилась Маша.

– Нет, конечно, – рассмеялся Берестов. – Ко мне три раза в неделю приходит домработница делать уборку, она же и готовит. Это в городской квартире. А в загородном доме обслуги хватает: и домработница, и повариха, и садовник. Я как-нибудь тебя туда повезу, но пока мы будем здесь. Нам нужно во многом разобраться, что касается Женькиного убийства. Иди Маша, отдыхай. Смотри, не перепутай спальни! Моя – слева, твоя – справа. А то перепутаешь и введешь меня в грех! – пошутил он.

Маше очень не хотелось уходить. Хотелось подольше побыть рядом с ним, но она послушно отбыла в свою спальню. Маша вошла в спальню и с любопытством оглядела комнату. Стены выкрашены в очень светлый цвет, мебель в тон, в виде зеркального шкафа, на всю стену. На стене, над кроватью висела картина в стиле фэнтази: девушка с длинными волосами парит в облаках. Картина написана в голубых тонах. У Маши промелькнула мысль, что образ вобрал в себя черты Царевны Лебедь Врубеля и знаменитой Венеры Боттичелли. Девушка была прекрасна, как Царевна Лебедь, но вместо хрустальной короны, ее голову украшали развевающиеся на ветру длинные, светлые волосы, как у Венеры. Девушка была обнаженная, но ее прелести как бы растворялись в голубом тумане и не бросались в глаза. Что-то знакомое показалась Маше в лице этой фантастической девушки, фиалковые глаза, и даже не столько цвет, как миндалевидный разрез. Маша от неожиданности плюхнулась на кровать, пялясь на стену с картиной. Сомнений никаких, у девушки Машино лицо! Лицо нечетко прорисовано, тоже как в тумане, но фиалковые глаза просто сияли. И перепутать их ни с чем невозможно. Это были Машины глаза!

– Что это значит? – лихорадочно думала Маша. – Это действительно я или у меня уже глюки? С какой вдруг стати Берестову нужно украшать гостевую спальню моим портретом?

Дверь распахнулась, и зашел Берестов.

– Ты чего, Матрешка, делаешь в моей спальне? – удивился он.

– Вы же сами сказали, что моя спальня справа, – вскочила с кровати перепуганная Маша. – А эта – справа.

– Когда стоишь спиной к лестнице – справа, а когда лицом – слева! – рассмеялся Берестов. – Брысь к себе! А то действительно доведешь меня до греха.

Маша двинулась к двери.

– Александр Вадимович, – громко спросила она, обернувшись. – А на картине это кто?

– На картине? – переспросил Берестов и рассеянно взглянул на стену. – На картине художник так представил мечту.

– Какую мечту? – уточнила Маша. Она с любопытством смотрела на него.

– Свою, наверное! – улыбнулся Берестов. – А тебе, что, картина не нравится?

– Ничего, хорошая картина, – Маша опустила глаза. – Только мечта у художника какая-то размытая, нечеткая, ускользающая от зрителя.

– А мечта и бывает такой, – рассмеялся Александр. – На то она и мечта! Вот когда мечта воплотится в реальность, размытые черты примут совершенно четкое очертание. Ладно, Матрешка, двигай к себе.

Маша послушно кивнула и вышла. Она встала лицом к лестнице. Действительно, спальня Берестова была слева, а напротив очевидно, гостевая.

– Ну, вот! – с досадой поморщилась Маша. – Он теперь черт знает что, может обо мне подумать! И все-таки, почему у него в спальне висит мой портрет?

Ничего дельного не приходило в голову. Мысль о том, что Берестов просто влюбился в Машу, даже не возникала у нее. Она зашла в спальню напротив и с любопытством оглянулась. Широкая кровать, но не шире, чем у Берестова. У окна кресло, рядом журнальный столик, прикроватная тумбочка, над кроватью украшал стену замысловатый ночник в виде большой змеи. Маша потянулась к выключателю. Ярко загорелись змеиные глаза, освещая комнату. Маша осторожно окинула взглядом комнату, может быть, здесь что-то есть, выдающее незримое присутствие посторонней женщины. Но ничего такого она не увидела и немного успокоилась. Даже если здесь и ночуют женщины или присутствуют, то, скорее всего, у него в спальне. И это очевидно, не длительное присутствие, а эпизодическое. Маша скинула халат, осталась в одной футболке и юркнула под одеяло. Заснула она почти мгновенно, сказалась усталость после перелета, да и последние события с нежданными гостями оказали не последние влияние на ее состояние. Спала Маша беспокойно. Ей снились кошмары, один за другим.

Грустный Женька стоял под Машиными окнами и смотрел на нее. Она бросилась к нему, но он быстро удалялся. Маша бежала вслед, пыталась его догнать, но он исчез, растаял, как дым. Потом она убегает от бандитов, оказывается в лесу и понимает, что не может найти дорогу домой. Вдалеке, в самой гуще леса, светится огонек. Маша бежит туда и видит деревянный дом. Она открывает дверь, и оказывается в большой комнате. Спиной к ней стоит мужчина, Маша понимает, что это и есть тот самый ее ночной гость. Он поворачивается, и Маша узнает Берестова. Она столбенеет, а он замыкает ее в свои объятия и начинает целовать теми своими сумасшедшими поцелуями. Маша растворяется в объятьях Берестова, крепко прижимаясь к нему, слышит, как стучит его сердце, чувствует его запах, сейчас она, наконец, станет его. Она очень хочет этого. Маша глубоко вздохнула и… проснулась. За окном уже было светло. Маша была не одна. Рядом на кровати мирно спал Берестов, прямо в одежде поверх одеяла, одной рукой крепко прижимая Машу к себе. Ее голова покоилась на его груди. Маша в ужасе отпрянула от него, натягивая одеяло до подбородка. Берестов пошевельнулся и открыл глаза.

– Привет! – улыбаясь, сказал он. – Проснулась?

– Что вы здесь делаете? – испуганно спросила пунцовая Маша.

– Сторожу твой сон, Матрешка! Ты так орала, причем всю ночь, что мне надоело к тебе бегать. Пришлось лечь рядом, – усмехнулся Берестов. – Тебе что, снился эротический сон? Надеюсь, главным героем был я? – он говорил шутливо, но глаза были на редкость серьезные.

– Мне снились кошмары, – смущенно призналась Маша. – А я что, правда, кричала?

– Правда! Орала, как резанная, – весело проговорил Александр, все еще обнимая Машу левой рукой. – Я уже хотел будить тебя, но потом немного обнял, ты пригрелась, как котенок и затихла.

Он не рискнул сказать, что не только обнял Машу, а и нежно поцеловал несколько раз, после этого она улыбнулась во сне и действительно затихла. А он совсем потерял покой и сон, лежал с закрытыми глазами, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Александр глубоко вздохнул и поднялся с кровати.

– Маш, тебе пятнадцать минут на сборы. Сначала ты в душ, потом я. Нам еще нужно заехать к тебе за вещами. А уже десятый час. Кроме того, нужно купить тебе черный шарф или платок. У тебя ведь, наверное, нет? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Александр.

Маша кивнула.

– Черного платка нет, – она подняла на Берестова глаза. – Когда погибли родители, мне было тринадцать лет. Тогда платок мне на голову не одевали. А для других целей мне даже и не приходило в голову приобрести его.

Через десять минут свежая, уже одетая Маша хозяйничала на кухне. Когда Александр зашел на кухню, на столе стояла тарелка со свежеиспеченными оладьями, а Маша у плиты варила кофе. Александр молча сел за стол, и положил себе в тарелку оладьи. Она разлила кофе по чашкам и села напротив. За столом воцарилось глубокое молчание. Маша напряженно ждала. Что он скажет? А вдруг ему не понравилась ее стряпня? Он тоже молчал, поглощая один оладий за другим. Потом допил кофе и, наконец, посмотрел на Машу.

– Спасибо! Очень вкусно. Молодец, Машка! – улыбнулся Александр. – Жениться на тебе, что ли? Каждый день у меня будет гарантированный, горячий завтрак на столе, – проговорил он и подмигнул ей.

Маша фыркнула.

– С чего вы взяли, что я пойду за вас замуж? – язвительно спросила она, но щеки предательски покраснели.

– Не пойдешь? – весело поинтересовался Берестов. – Можно узнать почему?

– Чтобы выйти замуж, нужно влюбиться без памяти! – изрекла Маша и серьезно посмотрела на него.

– Это запросто! – веселился Александр. – Обещаю, через неделю ты в меня влюбишься без памяти.

– Вот как?! – Машу задела его самоуверенность. – А вы? – глядя прямо ему в глаза, спросила она.

– Что я? – Берестов перестал веселиться.

– Вы когда влюбитесь? – уточнила Маша. – Тоже через неделю? Или вам чтобы жениться, любовь не нужна? Вам нужен гарантированный, горячий завтрак на столе?

И тут он растерялся. Маша не верила своим глазам. Вся его самоуверенность исчезла напрочь, властный взгляд черных, пронзительных глаз превратился в растерянный и беспомощный. Наверное, его враги многое отдали бы, чтобы увидеть это выражение на его лице. Но уже через минуту он смотрел насмешливо и немного равнодушно.