Текст книги "О Ване и пуТане"

Вскоре фрау Клинге нашла в местной газете объявление: «Артсалон ищет работников для грунтовки и упаковки картин. Четыре дня в неделю по четыре часа». Она дико обрадовалась, ведь салон находился на соседней с ее домом улице. Тут же отправила им свое резюме и стала ждать ответа. Через неделю пришло письмо, в котором говорилось, что заявок на вакансию грунтовщика-упаковщика поступило более двухсот, и фирма извиняется за свой вынужденный отказ. Позже Инна выяснила, что паковать картины взяли профессионала, известного московского графика, члена Союза художников России. Ну дела!

После этого облома девушка неделю была в прострации. Затем пошла в редакцию местной газеты и дала объявление: «Молодая коммуникабельная иностранка с хорошим немецким ищет приличную работу». Пошли звонки от сумасшедших и сексуально озабоченных. Самое крутое из всех предложений выдвинула фирма по уборке квартир в голом виде, предложившая соискательнице аж восемнадцать евро в час. Это стало последней каплей, переполнившей чашу Инкиного терпения.

Нет, Германия ей, по-прежнему, нравилась, но чувствовала она себя здесь, как «Тампакс», попавший в хорошее место, но в плохое время. «Баста!» – сказала себе Инка, отправляясь в ближайший к дому бордель с большим золотым якорем на фасаде.

Таня

Танька спала до обеда, предварительно повесив на дверь самодельную табличку: «Не влезай! Убьет!». Именно это и спасло ее от преждевременного вторжения изнывающей от любопытства Инки. Та уже давно околачивалась перед дверью коллеги, не решаясь ее разбудить. Во втором часу дня она наконец поскреблась в Рыбкины покои.

– Тук-ту-тук, Фишхен, ты жива?

За дверью послышалась какая-то возня и недовольное бормоьание.

– Инка, ты? Какого хрена в такую рань? Я еще без сознания…

– Без совести ты, а не без сознания, – возмутилась та. – Отправилась вчера к «маньяку», прихватив оружие, и дрыхнет теперь сном праведника. А на то, что я испереживалась вся, ей начхать.

Танька открыла дверь и, пошлепав к кровати, ужом втянулась под одеяло.

– Что молчишь? – не унималась Гольдберг. – Докладывай старшему по званию, как прошли игры «на чужом поле».

– Ну что… Я просто в отпаде… – заинтриговала Рыбка подругу.

– От деда, что ли?

– От добра его. Один сортир там – двадцать второй век! Такого я не видела даже в кино.

Усевшись поудобнее, Инна развесила уши.

– Подходишь к унитазу – крышка сама открывается. Постоишь рядом – поднимется сидение. Слив происходит автоматически. По окончании процесса крышка закрывается. С помощью пульта дистанционного управления можно регулировать температуру сидушки, дезодорировать воздух, включать расслабляющую музыку… Честное слово, не вру! А унитаз этот ночью светится!!! Туда встроены биде и фен. Причем, температура, направление струи воды и потока воздуха тоже контролируется пультом…

– Подумаешь! – фыркнула Гольдберг.

– Ин, а какая у деда ванная комната! – закатила глаза Танька. – Это же станция метро – сплошной розовый мрамор с прожилками. На многочисленных полочках – невероятное количество флаконов с лосьонами, шампунями, кремами, кондиционерами, гелями, бальзамами… Когда-нибудь, в другой жизни, я обязательно заведу себе такое же.

– А почему в другой? Надо в этой. Вот станешь любовницей преуспевающего мужика… Нет, не любовницей – женой. Французы правильно говорят: «Лучше быть супругой булочника, чем любовницей короля»…

– Женой – это хорошо. Куплю себе унитаз с подогревом и буду гадить под музыку…

– Что ты все о горшках толкуешь? – разозлилась Инка, ожидающая совсем иных подробностей.

Танька сладко зевнула.

– Не психуй, Инчик! Ты просто не видела наших сортиров, иначе поняла бы меня.

– Ну да, я сюда с Марса упала.

– Нееет, у вас, в Питере, такого точно не было, – замахала Таня руками. – Это – наш белорусский эксклюзив. Рассказываю. У моей бабушки, в Лисичках, тубзик такой: выгребная яма, над которой возвышается засиженный мухами фанерный скворечник, смердящий на весь огород. Внутри – деревянная скамейка-помост с дыркой посередине. Вместо туалетной бумаги, на вбитом ржавом гвозде висит потрепанный учебник физики для седьмого класса. Дверей нет – сперли. Если идет кто-то, прикрываешься этим учебником, ха-ха-ха…

Так вот, проезжала однажды по улице машина с немецкими номерами. Остановилась напротив калитки. Оттуда вышли две немки и попросились у бабули в туалет. Та впустила их и показала, где находится отхожее место. Я как раз недалеко малину в ведерко собирала. Слышу: стоит истерический хохот. Выглядываю из-за кустов, а там – одна немка в сортире нужду малую справляет, а другая ее в это время фотографирует, и обе от хохота аж заходятся. Мне тогда так обидно стало. Впустили их, как порядочных, а они прикалываются над нашим убожеством… Теперь я их понимаю.

– Ты не уплывай в сортирную тему, – прервала ее Гольдберг. – Скажи лучше: пришлось деда обслуживать или психотерапией обошлось?

– Не обошлось, – потупила глаза Рыбка. – Отпахала по полной программе.

– Вау! Дед, конечно, вибратор из рук не выпускал?

Таня густо покраснела.

– Да нет… Все было вживую!

– Не верю! Как последний Станиславский, не верю! – закричала Инка. – Старость, как известно, не радость, а маразм, соответственно, не оргазм. Нехорошо обманывать старших!

Таня лодочкой сложила на груди руки.

– Инуська, клянусь! Эрна говорила, что дед – издыхающий, а он… просто умучил меня. Нажмет на свою мошонку и снова «готов к работе». Какой-то половой гигант! Я чуть не пала там смертью храбрых.

– А-а-а, так бы сразу и сказала! – скривилась Инка разочарованно. – Фигня все это. Богатые могут позволить себе подобную цацку. У меня было несколько старцев с такой штукой.

– С какой штукой? Я ничего у него не заметила.

– А снаружи ничего и не видно. Объясняю для села: импотентам вшивают в пещеристые тела полые силиконовые трубочки. Им достаточно лишь два-три раза нажать на крошечную «грушу», помещенную внутрь мошонки, и трубки эти надуваются воздухом, удлиняя и укрепляя ствол. Избавиться от эрекции можно разовым нажатием на кнопочку клапана, стравливающего воздух.

– Надо же! – удивилась Рыбка. – Ну, да ладно, главное – не зря ночь испоганила.

Она достала из сумочки конверт, сложила купюры веером и стала им обмахиваться.

Инна усмехнулась, наблюдая за ребячеством подруги.

– Эрна свое уже отсосала или это брутто?

– Нетто, – заулыбалась Рыбка, помахивая над головой банкнотами.

– Тогда поздравляю! Видно, здорово ты деду потрафила.

Таня хмыкнула и «вышла из темы», сосредоточенно уставившись на порнографическую японскую репродукцию, висевшую над ее кроватью. Подобные «шедевры» с афоризмами мудрецов страны восходящего солнца «украшали» стены всех спален борделя. Рыбке достался внушительных размеров постер, изображающий половой акт самурая с миниатюрной гейшей. Широко раздвинув ноги, жрица любви сидела на качелях. Ее кавалер, на котором из одежды были лишь ботинки из медвежьей шкуры и распахнутый алый халат, раскачивал девушку, умудряясь при этом попасть своим «нефритовым стеблем» аккурат в «нефритовые ворота». Под репродукцией был текст, написанный стилизованными под иероглифы золотисто-красными буквами: «Хочешь насладиться сексом, избавься сначала от понятия греха и противопоставления «грешного тела» и «чистого духа».

– Ты не в курсах, почему здесь «узкоглазая» тематика проходит красной нитью, – поинтересовалась Рыбка у ветерана труда. – Вроде, «Якорем» называемся. Я б сюда Айвазовского повесила или пиратов каких…

– Это все Эрна чудит, – махнула рукой Инка. – Один клиент ей поведал, что в «Гейше» у девок в номерах висит такое же «японское» убожество. Оно, якобы, гипнотизирует фраеров, заставляя тех вновь и вновь туда возвращаться. Так Кениг наша аж почернела от зависти и тут же закупила эту наглядную агитацию. А по мне, так лучше бы, вместо иероглифов, нацарапали на стене четверостишие:

 
Дурак девице нравиться старался:
Писал стихи, цветы дарил,
Обожествлял, боготворил,
А Ларчик… просто раздевался.
 

Таня вмиг скисла. Инна потрепала девушку по волосам.

– Ну, и чего скуксилась? Небось, Ваньку своего вспомнила?

Та утвердительно кивнула.

– Когда встречаетесь?

– В воскресенье. Звонил, что хочет мне какой-то дикий зверинец показать.

– Сафари-парк, что ли?

– Точно!

– Так ты, оказывается, зверушек любишь?

– Не то чтобы очень. Просто это далеко от Гамбурга, и там у меня мало шансов на фраера нашего нарваться. Я же рассказывала тебе, как в прошлый раз Ханкин Очкарик меня чуть не выдал. Ну, когда Иван в него помидором запустил. Как вспомню, так вздрогну.

Инна погладила Рыбку по голове.

– Поезжай, дочь моя. Да гляди там, в сафари этом, не шали и из машины не вылезай. Пару лет назад в подобном парке одну беспечную парочку тигры сожрали…

– Шутишь…

– Да какое там. Об этом все газеты писали. Рассказываю. Одни чудики, невзирая на запрещающие таблички, остановились в тигриной пещере, какого-то хрена вышли из машины и пошли фотографировать бенгальцев. Последние их и прикончили. Девке голову откусили, а парню вспороли брюхо.

– Ужас! – вскрикнула Рыбка, обхватив голову ладонями.

Ваня и Таня

Всю ночь Ваня не мог уснуть: волновался, обдумывая завтрашнее свидание с Таней. Неужели она снова откажется посетить его хибару? Нет, приятно, конечно, что Рыбка – девушка серьезная, не то что эти местные, у которых нет ни стыда, ни совести. Разглагольствуют на молодежных ток-шоу о том, какого размера были члены у их случайных ночных партнеров. Спокойно рассказывают всей стране, что не в курсе, от кого забеременели, так как в означенный период имели секс с тремя-четырьмя парнями. Утверждают, что идеалом интимной жизни для них являются «отношения одной ночи». Тьху, срамотища! И кто таких замуж берет?

Впрочем, супружество здесь давно не в моде. Живут, как первобытные: сошлись, побойфрендили на общей жилплощади и тихо расползлись по новым партнерам. А эти нудистские пляжи, куда немцы отправляются целыми семьями, включая разновозрастных детей? А общие сауны, где мужики с бабами совместно моются? А половая жизнь чуть ли не с пятого класса? Вон сотрудница позавчера рассказывала, что классная руководительница на собрании родителей семиклассников, готовясь к недельной поездке в спортивный лагерь, велела, помимо прочего крама, снабдить детишек презервативами в расчете: две штуки на день. Местные ответили: «Яволь!», а наши, придя домой с квадратными глазами, стали валидол сосать да чад своих профилактическими беседами дрючить. Рассказал бы кому в Казахстане, не поверили бы.

Или взять туристические велосипедные поездки с аборигенами, до которых он раньше был шибко охоч. При объявлении туалетной паузы местные справляют нужду, отойдя от коллектива метров на пять. Они даже не пытаются зайти за кусты или хотя бы повернуться спиной. Так и отливают лицом к публике. Дамы тоже укрытий не ищут, усаживаются на равнине, метрах в десяти от честного народа, и вся эстетика им до фонаря. Бесстыдная нация, руководствующаяся лозунгом: «Что естественно, то не безобразно». Нет, с местной девицей он бы встречаться не смог. Это точно.

Вот с Таней – совсем другое дело. Девушка скромная, воспитанная, целомудренная. Ома сразу бы сказала: «Наш человек!». И маме она бы понравилась и остальным родичам…

Ваня взял в рот сигарету, набросил на плечи плед и вышел на балкон. После недели непрерывных дождей наконец наступило «бабье лето». Ночь была потрясающей: тихой, звездной, свежей. Гирлянды разноцветной герани в подвесных конусообразных вазах пахли так, что кружилась голова, и Ванины мысли приняли эротическое направление: «Интересно, какая Рыбка в постели? Вот бы она оказалась горячей и раскованной. Впрочем, нет. Такие, как правило, бывают сексуально разнузданными, готовыми по первому требованию удовлетворить любого. Пусть уж лучше будет скромницей. Я сам ее разгорячу и раскую. Нет, хорошо таки, что Таня дважды отказалась зайти ко мне „на чай“. Если бы зашла, „чаем“ бы наши отношения и завершились. И я в этом вопросе вовсе не оригинален. Вон в свежем номере „Шпигеля“ были данные социологического опроса мужчин. Так те, оказалось, вовсе не хотят секса на первом свидании и с презрением относятся к девушкам, легко соглашающимся на интимную близость. Правда, там говорится о первом свидании, а у нас завтра будет аж третье. Значит, завтра мне нужно будет настоять».

Приняв это решение, Иван со спокойной душой отошел в царство Морфея. Ему снилась Таня, творившая с ним в постели все то, что он видел в «Эротических приключениях Красной Шапочки», порнофильме, который дал ему на прокат сосед с нижнего этажа.

У соседа этого на прошлой неделе ночью такие крики из открытого окна раздавались, что Иван уже дурное подумал, но перед тем, как позвонить в полицию, звякнул в дверь соседа. Тот долго не открывал, а когда предстал пред Ванькины очи, сонный и взлохмаченный, то долго смеялся над бдительным русским. Оказывается, перед сном он смотрел порнушку да и всхрапнул под нее. Кто ж знал, что «Красная Шапочка» весь дом перебудит своими воплями? И главное, местные не отреагировали, решив, что холостяк Юрген живую девку в постели «мучит».

Ивану же было начхать на условности: он, как Чип и Дейл, всегда спешил на помощь. Вот и принял утробный вой Волка за предсмертные судороги соседа. Ну, как после этого было не взять для просмотра этот шедевр? Ой, зря он это сделал – сны ему стали сниться исключительно садомазохистского содержания, хоть к психиатру беги.

Проснулся Фишер в холодном поту, весь возбужденный и измочаленный, будто и впрямь его Красная Шапочка экзекуции подвергла, а ведь им с Таней через час в «Сафари-парк» ехать.

Иван вскочил на ноги, открыл балконную дверь, сделал зарядку, принял холодный душ, влил в себя пол-литра крепкого кофе и, вроде, взбодрился. Затем тщательно побрился, десять минут чистил зубы (ему сегодня целоваться без меры) и отправился выбирать прикид. Долго тряс вешалками, шуршал штанами, звенел пряжками ремней, пока наконец не остановился на черных вельветовых джинсах, черном свитере грубой вязки, черной косухе из свиной кожи, высоких альпинистских ботинках и вязаной шапочке-камилавке. Он взглянул на себя в зеркало. Хорош! Чертовски хорош! Ни дать ни взять – Микки Рурк в молодые годы, только банданы не хватает. Впрочем, на нее уже не сезон, а камилавка, натянутая на брови – в самый раз. И ботиночки круты – росту добавляют сантиметров пять, не меньше. Нет, таки красавец, хоть портрет пиши. Теперь можно отправляться за зазнобой. Сегодня она, определенно, не устоит перед его обаянием. Как пить дать, не устоит.

Рыбка ждала Ивана у студенческой общаги. В белых кроссовках, нежно-голубом джинсовом костюме, белом пушистом свитерке, с пышными косичками и озорной челкой, она удивительно напоминала ангела, сошедшего с полотна Рафаэля, о котором вчера по телику бубнил толстый бородатый искусствовед. А еще Таня смахивает на Белоснежку из сказки про гномов.

Последняя ассоциация подпортила парню настроение, напомнив ему о его незавидном росте. Метр шестьдесят – недомерок какой-то. И отец, и братья – все не ниже метра восемьдесят, а на Ваньку, по мнению Альмы, стройматериала не хватило. Ну, ничего, Микки Рурк тоже не подъемный кран, а бабы по нему просто убиваются… И Наполеон был ростом с сидячую собаку, а чего наворотил… И Диего Марадона с Дастином Хоффманом едва за метр шестьдесят переваливают и ничего – живут припеваючи. Значит, это – не самое главное. Главное, чтоб у мужика было достаточно в голове, в штанах и в кошельке. На голову, положим, он, Иван, не жалуется. С кошельком, вроде, тоже пока относительный ажур. А на то, что в штанах, так это девок надо спрашивать. Но разве ж они правду скажут? Если им от Ваньки что-нибудь надо, соврут – не дорого возьмут. Мол, не секс был, а зефир в шоколаде, даже если там и карамелью не пахло. А, если уже ничего не надо, то внаглую обзовут импотентом. Такое у него уже было.

Иван полез в карман джинсов за жвачкой и зацепил пальцем висящий на поясе мобильник. Вот черт, ведь вчера по радио рассказывали, что какой-то немецкий Институт, изучающий проблемы сексологии, обнаружил зависимость между уровнем потенции и использованием сотовых телефонов. Мол, ношение аппаратов в кармане брюк и на поясе печально сказывается на мужской состоятельности. Оно ему сейчас надо, когда наконец встретил девушку своей мечты? Думай потом: телефон – не телефон.

Он рывком сорвал с пояса мобильник и бросил его в бардачок. Сердце лихорадочно колотилось. До чего же Танюшка хороша! Оказывается, он по Танюшке сильно соскучился. Жаль, что видятся они всего раз в неделю. Странно, почему ему нельзя приходить к ней в общагу? К Вальдемару, своему приятелю-студенту, Иван приходит запросто, а Танюха от его визитов отбрыкивается, как черт от ладана. С понтом, у них это не принято. Кем не принято? Ведь здесь в студенческих общагах нет ни консьержек, ни дежурных по этажу, ни администратора. Обучающийся получает ключ, являясь полным хозяином своей конуры. Никому нет дела до того, где и с кем он ночует и кто у него гостит. Главное – вовремя вносить плату за проживание и не докучать окружающим шумом. Не принято… Боится, небось, что он в койку начнет тянуть раньше времени, вот и сочиняет байки. Ладно, всему свое время.

Ваня вышел из машины, поцеловал Рыбку в нос, галантно открыл перед девушкой дверцу. Она села на пассажирское сидение, отметив про себя, что новый имидж ее кавалера ему очень ее к лицу. Ваня упал за руль, негромко хрюкнул мотор, и под песни Сергея Наговицына пара двинулась в путь.

За окном мелькали живописные пейзажи Гамбурга. Усаженная деревьями береговая линия Альстера, известная как Побережье Миллионеров, белела виллами ее счастливых обладателей. Гавань горделиво демонстрировала стоящие на вечном приколе суда-музеи, вдали показалась визитная карточка города – телебашня с вращающимся рестораном. Лазурное небо сливалось с неподвижной гладью подкрашенного оранжевым осенним солнце озера. Ле-по-та! Выехали на автобан. От страха Рыбка аж зажмурилась. Ей казалось, что они не едут, а летят на сверхзвуковой скорости.

До «Сафари-парка» добрались без происшествий. Не выходя из автомобиля, взяли в стеклянном киоске билеты у тетки, удивительно похожей на гориллу, и медленно поехали по маршруту, указанному в сопроводительном буклете. На всем пути к ним в открытые окна то и дело заглядывали косули и жирафы. Это забавляло. До тех пор, пока их не сменили обезьяны.

Целая стая этих наглецов буквально атаковала проезжающие машины. Сказать, что они вели себя развязно, ничего не сказать – разве только багажники не открывали и ветки в выхлопные трубы не засовывали. Они вскакивали на крышу и на капот, гадили, царапали лобовые стекла. Шесть наглых тварей вскоре запрыгнули и на Ванюшкину БМВуху. Два самца ухватились за дворники и стали со всей дури их гнуть, выкручивая в разные стороны. Таня ухохатывалась, Ванька же матерился в бессильной злобе. «Ну как отогнать этих красножопых, если выходить из машины запрещено?» – орал он, стуча им кулаком в лобовое стекло.

Вдруг его осенило: «Надо включить дворники!». Те задвигались, разбрызгивая фонтанчики прямо в рожи хвостатых бандитов. Вопреки ожиданиям, обезьяны не отскочили в сторону, а кинулись слизывать жидкость с лобового стекла. «Она же спиртовая! – ударил Иван в сердцах по рулю. – Этот вкус макакам, определенно, нравится! Чертовы алкаши только этого и ждали. Надо же…».

Автомобили, едущие следом за ним стали нервно сигналить. А как он поедет, если ничего не видно – обезьяны закрыли собой весь обзор. Фишер резко рванул с места, и наглецы кубарем скатились с машины. В лапе у самого наглого остался один дворник. Другой, изрядно погнутый, как антенна, торчал врастопырку.

Таня перестала смеяться и сочувственно смотрела на приятеля.

– Шустрые гады, – рассмеялся вдруг Ванька. – А новые дворники мы на заправке купим.

Проехав весь маршрут вдоль обиталища тигров, медведей и лосей, Ваня с Таней взяли фотоаппарат и отправились на пешеходную прогулку. Они и на колесе обозрения покатались, и с водных горок съехали, и в кафе перекусили, и всю фотопленку извели на многочисленную фауну. Таня без конца щелкала затвором фотокамеры: вокруг было буйство красок и зелени, страусы, носороги, копытная живность, охотно дающая себя погладить, а, получив угощение, навязчиво преследующая своих благодетелей по всему парку.

Удовольствия получили вагон и маленькую тележку, в итоге, объявили макакам амнистию и направились к их вольерам.

Оcтановились напротив забавных обезьянок, лакомившихся мандаринками. Ваня сквозь прутья просунул одной из них найденный под ногами кусок коры. Та взяла подношение, понюхала его и злобно оскалилась, мол, если уж пришел в гости с пустыми руками, так не дразни, веди себя прилично. Иван в ответ постучал себя пальцем по виску и очень зря: дружок макаки, сидевший на арочном перекрытии над их головами, тут же справил нужду прямо на его шапчонку. Отомстил, так сказать.

Ванька рвал и метал – такого парня обоссали! Обзывая все обезьянье племя, он понесся к питьевому фонтанчику стирать камилавку. Таня же решила дать наглецу оборотку: подняла с земли небольшой камешек и бросила им в хулигана. Тот поймал «снаряд» на лету и запустил его обратно, прямо Рыбке в лоб. Спасибо, что в глаз не попал. Таня чуть не задохнулась от смеха. Потирая ушибленное место, девушка решила «зарыть топор войны» и протянула обидчику мизинец, мол миру – мир. Но подлая тварь мириться не захотела. С разбойничьей удалью сиганув вниз, самец макаки укусил Рыбку за палец.

Таня вскрикнула, из прокушенного мизинца брызнула кровь, а из глаз – слезы. Прибежавший на крик Иван стал обматывать кровоточащий палец девушки бумажными салфетками. Когда боль прошла, Рыбку снова разобрал хохот. Таких наглых обезьян она никогда не встречала. Те, которые сидели в застенках Жлобинского зоопарка, куда их в седьмом классе возили на экскурсию, были тихими, малоподвижными и забитыми. А тут даже у хвостатых развито чувство собственного достоинства. Как говорит Инка, бытие определяет сознание.

В Гамбург вернулись под вечер и, взявшись за руки, отправились гулять по набережной. У обоих на душе пели соловьи. В компании друг друга им было спокойно и уютно. Заходящее солнце алым дымом озаряло линию горизонта. Над Альстером с криком кружили чайки. После недавно прошедшего дождика было несколько зябко, но дышалось очень легко. Иван снял свою косуху, набросил ее на плечи девушки. Благодарно улыбнувшись, Таня потянулась к его щеке, но Фишер перехватил инициативу и впился губами в маленький Рыбкин ротик. Голова у девушки закружилась, по телу разлилась приятная истома, земля стала потихоньку уходить из-под ног. Иван подхватил любимую на руки и понес к машине.

Как они добрались до мягкой горизонтальной плоскости, оба помнили смутно: сильно были возбуждены. Казалось, на сверхзвуковом самолете перенеслись с набережной прямо в кровать, минуя шоссе, подъезд, лестничные пролеты… Рассмотреть промелькнувшие декорации Таня не успела. Очнулась уже раздетой, крепко обвитой Ванькиными руками и ногами. Парень порывисто прижимался губами к ее шее, груди, бедрам, осыпая поцелуями каждый сантиметр тела.

– Ой, какая прелесть! – воскликнул он, увидев на правой ягодице девушки большое родимое пятно в форме вытянутой звезды. – Особая примета. Теперь ты у меня не потеряешься. Я тебя по ней сразу найду. – Радость ты моя!

Таня погладила парня по взмокшему ежику стриженных волос.

– Это – ты моя радость.

– Нет, ты… Перебирайся завтра ко мне. А? – предложил он и, не дождавшись ответа любимой, тут же уснул.

Рыбка была в нирване. Она боялась спугнуть ощущение безмятежного счастья, когда ты паришь под небесами на внезапно выросших крыльях и не хочешь возвращаться на землю. Накрытая волной блаженства, Таня так и не смогла уснуть. Слова любви, обращенные не к героине романтического фильма, а именно к ней, девушка слышала впервые в жизни. То, что она испытывала от близости с Иваном, не с чем было сравнить. Ее служебная деятельность не в счет. Клиенты были для Тани неодушевленными предметами, такими же, как ее «рабочее оборудование»: кровать, презервативы, пластиковые наборы игрушек из секс-шопа.

Сегодня с Иваном она впервые ощутила оргазм, о котором ей столько толковала Инка, который часто обсуждали путанки, который она видела в кино. Конечно, не в старых советских картинах, где секс сводился к тому, что показывали в бане голое, потное женское… лицо, а о лавине фильмов последних лет, где без откровенной постельной сцены не обходится ни одна серия.

Таня была признательна Ваньке за то, что тот растопил лед ее недоверия к противоположному полу. За то, что почувствовала в нем покровителя. Мужчину, за которого можно спрятаться от жизненных невзгод.

Девушка не просто привязалась к парню, она влюбилась в него и, поняв это, очень испугалась. Пришло время принимать решение. Работать дальше – означает изменять любимому, уйти же из «Якоря» нельзя – она всем должна. Придется все рассказать Ванюшке, а там – будь что будет. Хотя… Ее признание может положить конец их отношениям. Нет, она еще немного подождет, а там, как говорит мама, кривая выведет.