Текст книги "Леди Феникс"

В зале вспыхнул свет, Тимур не спеша поднялся. Его пресловутая выдержка ему не изменила, он так и не повернул голову в мою сторону. Уверена, исподтишка тоже не подглядывал, сказал себе: «Меня это не интересует», и все, как отрезал. Блондинка выглядела недовольной, музыка ее утомила. Тимур похлопал ее по плечу, сказал что-то насмешливое, повел к двери из ложи. Мгновение, и они скрылись из глаз.

– Не хочешь немного размяться? – неуверенно спросил Дед, приглядываясь ко мне.

– Нет.

– Боишься встретиться с ним? – теперь в голосе Деда звучало откровенное беспокойство.

– Боюсь, – честно ответила я, эта самая честность не пришлась ему по душе. Уверена, он бы предпочел другой ответ: что мне нет дела до того, кто сидит в правой ложе, и прочее, прочее…

– Когда-нибудь это все равно произойдет, – подумав, философски изрек он.

– Лучше попозже, – съязвила я.

– Если бы мы расписались, все стало бы значительно проще, – быстро проговорил он и отвернулся, а я кивнула.

Дед хорошо меня знает: будучи окольцованной, я не стану бегать на свидания к залетному любовнику. Я буду жарить ему котлеты, утюжить рубашки и выполнять поручения, которые он никому другому доверить не может. Образцово-показательная жена. С чужим ребенком. «Вы что все, спятили? – едва ли не в голос вопросила я. – А может, на самом деле нет в моей истории ничего трагического, и все банально до оскомины во рту, и тысячи людей вокруг чувствуют то же и загоняют свою жизнь в привычные и приличные рамки. Трагедия, которую никто никогда не сыграет на сцене.

Я надеялась, что Тимур не вернется в ложу: блондинка убедит его, что сидение в театре не лучшее времяпрепровождение с красивой женщиной, есть занятия приятнее, и это будет для него хорошим предлогом уехать, но после третьего звонка они появились опять. Он помог девушке передвинуть стул, чтобы было удобнее, и повернулся в мою сторону. Мгновение – и наши взгляды встретились. Он посмотрел твердо и прямо, без насмешки, без желания поскорее отвести взгляд, он точно спрашивал: «Ну и что? Вот ты и вот я, а между нами расстояние в сотню раз больше реального. Разве не этого ты хотела?» Тимур сел и отвернулся к сцене. Я тоже чуть развернулась, чтобы Дед не видел моего лица, его настороженное внимание уже действовало мне на нервы. «Вот так же Тимур досадливо отворачивается от меня», – со смешком подумала я. Травиата на сцене умирала, а я смотрела на Тимура и мысленно просила: «Не оставляй меня, мне больно, страшно, я совсем запуталась. Я знаю, что сама во всем виновата… помоги мне, пожалуйста, помоги». Должно быть, моя мольба его не достигла, а может, ему наплевать на мою мольбу, он так ни разу и не повернулся. Что ж, отсутствие ответа тоже ответ. Спектакль закончился, зрители аплодировали стоя.

– Идем, – позвал Дед. – Терпеть не могу этой толчеи на выходе.

Я поднялась и пошла следом за ним к двери. Зрители стали покидать зал, Дед заторопился. Но тут перед нами возникла дама с платиновыми волосами, из фонда «Солдатских матерей» или что-то в этом роде.

– Игорь Николаевич, – решительно начала она. – Мне надо с вами поговорить.

– Дорогая, – с разнесчастным видом вздохнул Дед. – Давайте встретимся завтра, нет, лучше в четверг. Я все помню… – заверил он, но дама успела схватить его за руку.

– Всего пять слов.

Дед кивнул, поняв, что отвертеться не удастся (как истинный джентльмен, он не мог себе позволить грубость с женщиной), но свои пять слов дама так и не сказала, потому что в фойе появился Тагаев под руку с блондинкой. Впрочем, дама на его появление поначалу никакого внимания не обратила, как и остальные граждане, зато уж потом все только на нас и пялились. Тагаев, вне всякого сомнения, намеревался пройти мимо, я напряженно ждала, когда он приблизится. Просто кивнет или поздоровается? Сделать вид, что Деда не заметил, он не может, это, в конце концов, невежливо.

Он действительно кивнул, особо не мудрствуя, его взгляд переместился на мою физиономию, он и мне кивнул и даже улыбнулся, вполне по-товарищески, и вдруг встал как вкопанный и начал медленно бледнеть. Взгляд его уперся в мой живот. Вот тут и стало ясно: мое интересное положение для него новость. Успей кто-нибудь шепнуть ему, не стал бы он так реагировать.

Девица, не понимая, почему он застыл, попробовала привести его в чувство, пискнула:

– Милый… – «милый» взглянул на нее так, точно видел впервые, и сделал шаг ко мне.

– Ты… – начал он, но с красноречием у него вышла незадача. Дальше «ты» дело не пошло, бледность в лице исчезла, теперь оно пылало, а взгляд меня испугал, я-то знала, на что способен Тимур в припадке бешенства, и инстинктивно прикрыла живот руками. Этот жест вызвал у него нервную судорогу. – Ты… – повторил он и наконец-то нашел нужное слово: – Дрянь…

– Прекрати, – прошипел Дед, пытаясь обойти назойливую даму, Тимур сделал шаг вперед, а Дед, испугавшись, что тот меня ударит, шагнул навстречу, хватая его за руку. Тимур отшвырнул его легко, точно Дед был подростком, а не здоровым мужиком. – Ты что, спятил? – рявкнул Дед так, что я невольно вздрогнула, потом схватил Тимура за руку и тихо сказал: – Опомнись, что ты делаешь?

– Ненавижу, – глядя на меня и совсем не реагируя на Деда, прошептал он и покачал головой: – Ты… чтоб ты сдохла. – Припадок закончился так же неожиданно, как и начался. Он повернулся к Деду, буркнул: – Пусти… – и, одернув рукав пиджака, пошел к выходу.

Блондинка, опомнившись, бросилась за ним. Я тоже очнулась от зимней спячки и с досадой посмотрела вокруг. Благодарные зрители начали расходиться, платиновая дама, кашлянув, пробормотала «в другой раз» и отчалила.

– Как ты? – спросил Дед и обнял меня, как в детстве, прижимая к своему плечу.

– Отлично.

– Идем.

В машине по дороге домой он смотрел в окно, потом не выдержал и произнес:

– Я ведь тебя предупреждал. С Тимуром так нельзя. Ты должна была сказать ему… еще тогда. Послушай, возьми отпуск, поезжай куда-нибудь. Отдохнешь… Есть отличный санаторий, просто рай для беременных…

– Тебе-то откуда знать? – усмехнулась я.

– Нет, в самом деле. Тебе надо уехать.

– Если тебя беспокоит Тимур, то напрасно. Он меня не тронет. – Если честно, я была не очень-то уверена в этом. Дед внимательно посмотрел на меня, точно прикидывая, стоит принять к сведению мои слова или нет, и, наконец, кивнул.

Всю ночь я не спала, лежала, обнявшись с Сашкой, и таращилась в темноту. Дед прав, я должна была сказать Тагаеву. У меня была причина молчать, но теперь мои причины никого не волнуют. Тимура уж точно. Еще вчера мы хотя бы числились друзьями, а сегодня уже враги.

Утром мир за окном вызвал у меня отвращение, но я восприняла это как должное. Утро не самое удачное для меня время. К обеду, глядишь, оптимизм попрет. Я погуляла с Сашкой и отправилась на работу, Дед уехал раньше. Только я, приткнув свою машину на стоянке, начала подниматься по лестнице, как меня окрикнули:

– Ольга Сергеевна…

Я повернулась и в нескольких шагах от себя увидела Влада. Он мял в руках кепку и, судя по всему, очень волновался.

– Привет, – кивнула я.

– Здравствуйте. Я ждал вас…

– Это я уже поняла. Ждал, и что?

– Я… я вернул телефон.

– Не жди, что я скажу тебе спасибо, – усмехнулась я.

– Да, конечно… – чувствовалось, он совсем растерялся. Вздохнув, я подошла ближе.

– Ну, в чем дело?

– Мне надо с вами поговорить.

– Вот как? – Я внимательно посмотрела на него. Что-то в том, как он нервно оглядывался, не позволило мне с ходу послать его к черту. У парня проблемы. Конечно, его проблемы – дело не мое, но выслушать человека можно.

– Идем в машину, – скомандовала я.

Мы устроились в «Феррари», и Влад принялся с интересом оглядываться, на время забыв о разговоре. Я не торопила, собственно, особо спешить мне было некуда, а интерес парня к технике вполне понятен.

– Классная тачка, – вынес он вердикт.

– Ага. Мне тоже нравится. Перейдем к делу?

– Что? Ах, да… – он посерьезнел и теперь кусал губы, видно, решал, с чего начать. – У меня есть друг, Витя Симушин, хороший парень. Он исчез.

– Что значит исчез? – нахмурилась я.

– Исчез, – пожал Влад плечами. – Вечером мы расстались, он поехал домой, и с тех пор больше его никто не видел.

– Родители в милицию заявили?

– Само собой. Но там не особо прониклись, говорят, может, у друзей болтается.

– Мобильный у него есть?

– Конечно. Только он отключен. Я ему еще в тот вечер звонил и очень удивился, что он не отвечал. Совсем это на Витьку не похоже.

– Да, странно, конечно. Но будем надеяться, что Витька твой цел и в самом деле загулял.

– Вы поможете? – неуверенно спросил Влад.

– В каком смысле? А… Ментов напрягу, конечно.

– Дело не в этом, – вздохнул Влад и отвернулся.

– А в чем? – подождав немного, спросила я.

– Я к вам почему пришел-то… – наконец заговорил он. – Это все из-за Ваньки. Он мне рассказал, как вы с ним… ну, помогли ему. Сколько народу на площади было, а помогли только вы. И меня ловко разыскали. Я у матери о вас расспрашивал и вообще навел справки, одним словом. – Он опять замолчал.

– Интересно, – покачала я головой. – Ну и что ты на меня накопал?

– Много всего. Знаете, вы очень похожи на Филиппа Марлоу, только он мужчина, а вы женщина.

– Детективы читаешь?

– Читаю. Марлоу мне нравится.

– А мне нет. Кстати, между нами есть существенная разница. Он человек небогатый и на хлеб себе зарабатывал частным сыском, а у меня денег куры не клюют.

– Это я тоже знаю, – кивнул Влад и серьезно добавил: – Помогите, пожалуйста. Витя мой друг.

Я все-таки смутилась и начала объяснять, злясь на себя за то, что мои слова звучат как оправдание.

– Лучше, чем милиция, с этим никто не справится, можешь мне поверить… – Тут я еще раз взглянула на парня и со вздохом спросила: – Есть что-то еще…

Он кивнул.

– И ты не хочешь рассказать об этом в милиции?

– Не могу. Я слово дал.

– Вот как. Что ж, тогда рассказывай мне.

– Вы поможете? – спросил он с облегчением.

– Пока не знаю, – разозлилась я. – Рассказывай.

– Мы болтались на Соборной площади, там всегда полно народа. Витька разработал план, появляемся с разных сторон, встречаемся в центре площади, а потом опять врассыпную. Конечно, каждый должен вернуться с трофеем, – покосившись на меня, добавил он.

– Это что-то вроде игры?

– Вроде. Витька называет это «потрясем буржуев».

– А сами вы, конечно, пролетарии. У Витьки батя слесарем на заводе работает?

– Нет. Он бизнесмен.

– Ну вот, и тряс бы папу, а ты маму… – Он, конечно, обиделся, но вида не показал, так велико было его беспокойство. – Ладно, рассказывай дальше о ваших подвигах.

– Знаю, о чем вы думаете, – тихо заметил он. – Герой, у мальчишки мобильный выхватил…

– Конечно, думаю. А тебя такие мысли не посещали?

– Когда летишь на скорости, не видишь кто и что, главное, успеть схватить и лететь дальше.

– И что такого успел схватить твой дружок?

Теперь Влад испугался.

– Откуда вы знаете?

– Нетрудно догадаться, – пожала я плечами. – Так что?

– Бумажник. Место сбора у нас в тот раз было на Мичурина, от Соборной площади довольно далеко, и там мы чувствовали себя в безопасности. С площади я рванул на север, и мне пришлось сделать большой крюк, так что на Мичурина я оказался последним. Все наши были уже там, и Витька хвалился, что бумажник выхватил у одного толстяка, тот даже сообразить не успел, что к чему. Сидел за столиком в кафе «У Марка», вроде за столом их было двое или трое. Толстый собрался расплачиваться, Витька вырвал у него бумажник из рук и смылся. Мне это не понравилось, Витьку могли догнать, а бумажник – это серьезно.

– Не обольщайся, за мобильный получил бы столько же.

– Да? – вроде бы не поверил он.

– Да. Что было в бумажнике?

– Деньги. Немного. Тысячи две. Банковские карточки, одна золотая. Но бумажник и карточки Витька по дороге выкинул, оставил только деньги. Еще там была половинка банкноты, однодолларовая купюра, разорванная пополам. А на ней надпись по латыни, по крайней мере, буквы латинские: «to», а дальше «mori». Я сразу вспомнил «помни о смерти». «Memento mori» – только два первых слога отсутствуют.

– Восхищена твоими познаниями, дальше что?

Влад некоторое время молчал, разглядывая меня, потом заговорил как-то неуверенно.

– Эта банкнота показалась нам очень странной. Зачем хранить половинку доллара? И эта надпись. Такое впечатление, что купюру нарочно разорвали, часть надписи осталась на одной половинке, часть на второй. Это вроде пароля, понимаете?

– Слушай, а ты эти шпионские страсти, часом, не придумал? – усомнилась я в достоверности рассказа.

– Зачем?

– Ну… просто скучно стало. Нет? Ладно, валяй дальше.

– Весь вечер мы гадали, что это может быть.

– Место, где он бумажник выкинул, Витька помнил?

– Конечно. Но его там нет. Мы в тот же вечер проверили.

– Хотели узнать фамилию?

– Хотели. Витька утверждал, что мужика сможет узнать. Он предложил вернуться на площадь. Я был против. Но никто со мной не согласился. Всем хотелось понять, что это за доллар такой. И никто не подумал, что это может быть опасно. Когда я заикнулся о милиции, меня вообще высмеяли. И взяли слово, что я буду молчать.

– Минусы военной демократии, индивидуумы вынуждены подчиняться решению большинства, говоря попросту, «с волками жить – по-волчьи выть». Вы вернулись на площадь?

– Да.

– И какую цель перед собой ставили?

– Найти мужика.

– Зачем идти всем, если видел его один?

– Мы Витьку прикрывали, мало ли что… В этот раз мы не трясли буржуев, просто катались. Ну и осматривались.

– С чего вы взяли, что мужик все еще на площади?

– Почему бы и нет?

– Хорошо. Что дальше?

– Ничего. Мужика Витька не увидел, мы до двенадцати ночи торчали на площади, народ начал расходиться… ну, и мы тоже. Нам с Витькой по пути, проводили его подругу и покатили дальше. На Воронцова нам в разные стороны, мы простились, я отъехал метров на пятьдесят и обернулся. Сам не знаю почему. И увидел машину. Черный «Ягуар». Очень медленно он выехал из переулка и направился за Витькой.

– Та-ак… – я почесала нос. – Ты попытался предупредить приятеля? Крикнуть, к примеру?

– Нет, – покачал головой Влад и отвернулся. – Если честно, я об этой машине подумал позднее. Уже когда домой пришел. Все нормально было, и вдруг точно в замедленной съемке: Витька и эта тачка, и… мне нехорошо стало. Вроде предчувствия. Я стал ему звонить. Мобильный был отключен. Тогда я позвонил на домашний. Отец сказал, что Витька не вернулся. Странно, он ведь домой покатил. Так я и сказал отцу, но он тогда не особо забеспокоился, Витька мог вообще дома не появиться. Я пошел его искать. Я ведь хорошо знаю, где он обычно тусуется, но на роликах в ночной клуб не пойдешь. Значит, где-то на улице. Витьку я так и не нашел. Без конца набирал его номер, телефон был отключен. К вечеру следующего дня и его предки забеспокоились, тоже искали, все без толку. Заявили в милицию. – Он замолчал, напряженно глядя на меня.

– Значит, ты считаешь, что исчезновение твоего друга напрямую связано с тем, что он украл бумажник?

– Конечно. Вы сами подумайте: банкнота эта и машина…

– Допустим, с машиной еще ничего не ясно, а банкнота… может, это какой-то талисман. На свете полно чудаков, чего только не таскают в бумажниках на счастье.

– Но ведь Витька пропал…

– Похоже, что так. Однако ты сам говоришь, не явиться домой для него обычное дело.

– Так долго он никогда не отсутствовал. И телефон не отключал. Если он в городе, кто-то из наших его бы видел, а Витька просто исчез. Понимаете?

– Понимаю, – кивнула я и с тоской посмотрела вдаль. Какого хрена я опять лезу не в свое дело? Но уже было ясно: полезу. Хотя так и не смогла понять почему. Может, Дед прав и это от безделья? – То, что ты промолчал в милиции – объяснимо: не хотел дружка подставлять. Но… если все так и Витька твой исчез из-за своей дурацкой выходки, то ментам об этом лучше знать.

– Я не могу, – замотал он головой. – Я слово дал.

Я посмотрела на него и кивнула.

– Ладно, попробую помочь.

– Спасибо, – обрадовался Влад, а я усмехнулась.

– Пока не за что. Лена Зотова из вашей компании?

Вопрос вызвал у него беспокойство. Хоть он и обратился ко мне за помощью, но откровенностью ошеломлять не спешил и о друзьях предпочитал помалкивать. Но после некоторого колебания все же ответил и соврать не решился.

– Да.

– Тоже буржуев трясет?

Он удрученно кивнул, а я головой покачала.

– У девчонок это считается особым шиком, – счел необходимым пояснить он.

– Извини, но, по-моему, вы дурака валяете. Буржуи по Соборной площади не ходят. Там в основном граждане, для которых потеря мобильного телефона целая драма, так что получается, что вы не веселые ребята из Шервудского леса, а обычная уличная шпана. Я ясно излагаю?

– Ясно, – вздохнул он, пряча взгляд.

– Еще вопрос. Куда вы дели половинку банкноты?

– Витька ее у себя оставил. Мы же хотели выследить этих типов.

– И что?

– Ну, не знаю.

– Грустно, – вздохнула я. – Прежде чем что-то затевать, не худо бы определиться: с какой целью прилагаете усилия, то есть какой результат желаете получить. – Тут я некстати о себе подумала, мне бы тоже не худо определиться, а то болтаюсь по жизни, точно цветок в проруби. – К Лене ты зачем приезжал? Хотел предупредить, что я была у твоей матери?

– Нет, – покачал он головой. – Витьку искал, она его девушка, вот я и подумал, может, он ей звонил.

– Так, интересно. В тот вечер вы ее провожали?

– Ее. А что?

– Да так, удивляюсь, как тесен мир. Ладно, мне на работу пора. Вот мой номер телефона, если что – звони. И еще. Пока не ясно, что с Витькой, постарайтесь по улицам не болтаться. А с воровством завязывайте, не то очень быстро окажетесь за решеткой.

– До свидания, – пробормотал он и вышел из машины.

Я подождала, пока он дойдет до троллейбусной остановки, и отправилась в свой кабинет.

На срочные дела ушло часа три. Я подумала, что не мешало бы мне навестить дорогого друга, поболтать о том о сем и переложить на него поиски Витьки, но застыдилась: Артем вряд ли мне скажет спасибо за такой подарок, у него своих дел невпроворот. Однако, несмотря на внезапный припадок совестливости, увидеть Вешнякова захотелось еще больше. Последнее время встречались мы редко. Ко мне домой он наведываться не решался, раз это теперь не мой дом, а Деда, я к нему тоже не заглядывала, на работе он занят, а дома его застать проблематично, да и отрывать Артема от семьи в редкие часы отдыха было бы форменным свинством. Раньше мы регулярно пили пиво, с этой целью вызванивая третьего собутыльника, бывшего начальника Дедовой охраны, а ныне сотрудника и, по сути, главу крупнейшей в области охранной фирмы Олега Лялина. Но с пивом мне пришлось завязать, так что теперь мужики этому пороку предавались без меня, о чем я весьма сожалела. По дороге к машине я позвонила Вешнякову.

– Смотри-ка, вспомнила, что я есть на белом свете, – принялся ехидничать Артем. – Я уж начал думать, что менты для тебя теперь публика неподходящая.

– Конечно, неподходящая. Но сердцу не прикажешь. Люблю, тоскую, жажду видеть. Ты как?

– Я всегда готов.

– Ты у себя?

– Ага. Приезжай, может, в моей жизни прибавится светлого.

– Конечно, прибавится. Жди. Через полчаса сольемся в экстазе. – Он довольно хихикнул, и мы простились.

Кабинет Вешнякова располагался на втором этаже. Его коллеги, которых немало сновало по коридорам, поглядывали на меня с интересом. Надо сказать, что мы с Вешняковым успели оставить заметный след в истории местного сыска, ввязываясь в расследования, которые не приносили ему звездочек на погоны, а мне удовлетворения. Мало того, по большей части нам здорово доставалось, но охоту совать нос куда не просят это у нас не отбило. Артем утверждал, что «горбатого могила исправит», имея в виду меня, я с младенческой улыбкой на устах переадресовывала сие выражение ему, Лялин обычно хихикал, хотя в этом смысле был не умнее нас, потому что, зарекаясь с нами впредь не связываться, о зароке забывал, лишь доходило до дела. В общем, мы являли собой троицу абсолютно неисправимых искателей справедливости, хотя сильно сомневались в ее наличии вообще.

Артем сидел за столом. На его добродушной физиономии застыло выражение долгой муки, он вожделенно поглядывал в окно и томно вздыхал.

– Какие люди, – приветствовал он меня, поднялся, братски обнял и поцеловал. Хотел отстраниться, но я не позволила.

– Дай припасть к твоему плечу, – взмолилась я. – Остро нуждаюсь.

– В чем? – насторожился он, наученный горьким опытом, и попытался вырваться.

– Во всем, – лаконично ответила я, выпустила страдальца из объятий и устроилась напротив.

– Ой, блин, хороша-то как, – сказал он нараспев.

– Откровенная ложь и подхалимство тебя не спасут.

– Начинается. Я-то думал, ты по-товарищески заехала, водки выпить… хотя… – пригорюнился он и рукой махнул. – Какой теперь из тебя товарищ, одно недоразумение, – он посмотрел на мой живот, точно на досадную ошибку природы, и вздохнул.

– Рассказывай, как жизнь, – улыбнулась я.

– А ты просто так приехала или с умыслом? – заволновался он.

– Конечно, с ним. Но этикет следует соблюсти. Так что давай коротенько о жизни, и уж там я тебя осчастливлю.

– Что-то уже не хочется о жизни, – беспокойно заерзал он, приглядываясь ко мне. – Случилось чего?

– У меня ничего. Что там с твоим званием?

– Где-то затерялось, – скривился Артем.

– Да ладно, я сказала, помрешь генералом, так и будет.

– Нам бы полковника, – заныл Артем, почесал нос, не выдержал и засмеялся. – Не тяни душу, с чем пожаловала?

– Парнишка один исчез. Надо бы найти.

– Я потеряшками не занимаюсь.

– Погоди. Тут дело темное. Смахивает на шпионский триллер.

– И потому ты сразу ко мне? Премного благодарен. А что за парнишка? – проявил он интерес.

Я приступила к рассказу, в продолжение которого Артем хмурился все больше и больше.

– Дурацкая история, – вынес он вердикт.

– А я что говорю?

– Паренек нам, случаем, мозги не пудрит? Может, у них игра такая?

– Не похоже. Уж очень напуган.

– Акимов нам спасибо скажет, если мы ему этих роллеров на блюдечке поднесем, раскрываемость повысим. – Я поморщилась, а Артем возвысил голос. – И нечего мне рожи корчить. В тюрьме твоим ребятам самое место. Будет время о жизни поразмышлять, – не придумав, что бы еще такого сказать, Вешняков досадливо замолчал. Я еще немного выждала и спросила:

– Соображения есть?

– Сколько угодно.

– Меня не все интересуют, только те, что пацана пропавшего касаются.

– Ты говоришь, родители в ментовку заявили?

– Так Влад сказал.

– Посмотрим, что из этого выйдет. Если ничего, тогда подключимся.

– Слышал выражение «время – деньги»? – съязвила я.

– В данном конкретном случае оно значения практически не имеет, о чем ты знаешь не хуже меня. Если все так, как рассказывает этот Влад, и родителям до сих пор никто не позвонил и ничего не требовал, следовательно, мальчишки уже нет. В живых, я имею в виду.

– Для разнообразия мог бы сказать что-нибудь оптимистичное.

– Пожалуйста. Будем уповать на то, что он где-то весело проводит время, забыв оповестить об этом друзей и родителей.

– Не впечатлило.

– Извини, чем богаты, – развел он руками. – Пойдем пиво пить? – спросил с улыбкой.

– Мне нельзя.

– Пиво нельзя? Ужас какой. А соленое можно?

– Можно.

– Ну, так и хорошо. Ты будешь есть воблу, а я пить пиво.

– Ага. И жизнь засияет новыми красками.

В баре мы пробыли около часа, Артем жаловался на погоду, на тещу, затеявшую ремонт на даче, который ложился бременем на хрупкие плечи моего друга, на детей, которые не желали слушаться, и жену, которая не могла понять, что он делает на работе восемнадцать часов в сутки.

– Я тоже не могу, – съязвила я. – Добро бы от вас, ментов, польза была…

– Обывательские разговорчики. Будучи там, наверху… – Артем ткнул рыбной костью в потолок, – ты бы могла донести до сознания наших отцов мысль о том, чтобы…

– Вам зарплату повысить, – кивнула я.

– Было бы что повышать, – презрительно хмыкнул Вешняков. – Хотя и от малой толики я бы не отказался. Плохо то, что порядка нет, – вздохнул он, неожиданно став серьезным. – Левая рука не в курсе, что правая делает.

– А когда-то было иначе? – удивилась я.

– И то верно, – кивнул он.

Простившись с Артемом, я решила заглянуть на Соборную площадь. Кафе, о котором говорил Влад, находилось ближе к парку. Вообще-то кафе уместнее было назвать рестораном, цены этому очень способствовали. Солидное двухэтажное здание, на втором этаже офисы, весь первый этаж занимает кафе. Попасть в него можно было как с площади, так и с Тихвинского переулка. Те, кто приезжал на машинах, предпочитали переулок, парковаться на площади с этой стороны было запрещено, парковка находилась на другом конце, оттуда до кафе довольно далеко.

Открытая веранда с фонтаном и мраморными ступенями заставлена столиками. По причине жары народ в это время предпочитал устраиваться здесь, а не в зале. Чтобы увеличить численность мест, с десяток столов вынесли прямо на площадь, огородив их невысоким металлическим заборчиком. Отсюда открывался потрясающий вид на собор и церкви за рекой. Сейчас площадь не выглядела особенно оживленной, огромное количество голубей безбоязненно бродило среди людей, к радости карапузов с мамашами, вышедших на прогулку. Кафе облюбовали многочисленные туристы, его посещение стало таким же обязательным, как экскурсия в собор, чтобы взглянуть на фрески Андрея Рублева.

Я убедилась, что почти все столики на площади заняты. Обладатель разорванного доллара должен был сидеть совсем близко к ограждению, иначе Витька никак не мог вырвать у него из рук бумажник. Я прикинула свои шансы узнать что-нибудь об этом инциденте и пришла к выводу, что они, в принципе, есть, и заспешила к дубовой двери со скромной надписью «У Марка». Так звали хозяина кафе, но особо продвинутые граждане могли усмотреть в названии аналогию со знаменитым собором, которая приходила на ум все из-за тех же голубей.

В просторном холле и зале было пусто, хоть «ау» кричи, но меня заметили: откуда-то материализовался молодой человек с табличкой на груди с именем «Павел».

– Добрый день, – приветствовал он мня.

– Как посмотреть, – ответила я, и он сразу заскучал.

– Вы к нам по делу?

– К сожалению. Сама я склонна к безделью, но мой шеф против. – Упоминание о шефе пришлось кстати, парень с пониманием кивнул. Меня он, вне всякого сомнения, узнал и теперь демонстрировал готовность быть полезным. Я не преминула этим воспользоваться. – На днях у одного из ваших посетителей украли бумажник.

– Что вы говорите? – нахмурился он. – Ничего об этом не знаю. Когда это случилось? – Я назвала дату, Павел покачал головой. – Не моя смена.

– Жаль. Придется заглянуть к вам еще раз.

– У официантов другой график, сейчас выясню, кто в тот день работал, – порадовал меня он. – Присаживайтесь. Чай, кофе?

– Чай.

Я устроилась за стойкой и выпила чашку чая, пока Павел ненадолго меня покинул. Вернулся он с молодым человеком.

– Это Виталий, он работал в тот день.

Виталий поздоровался и широко улыбнулся. Мне он сразу понравился. Скорее всего студент, подрабатывающий здесь. Так и оказалось. Я коротко объяснила, что меня интересует.

– Помню я того мужика, у которого бумажник свистнули. Хотя их стол не я обслуживал, а Вовка. Владимир Соколов.

– Он сейчас здесь?

– Нет. Он вчера в Турцию улетел, отдыхать.

– Повезло ему. Что ж, придется вам за него отдуваться. Рассказывайте все, что помните.

– Пришли трое мужчин. На веранде мест не было. Внизу они садиться сначала не хотели…

– Внизу – это на площади?

– Ага. Я им предложил устроиться в зале, но им и там не понравилось. В конце концов сели внизу, хотя один все ворчал, что там шумно.

– Как они выглядели?

– Обычные туристы.

– Туристы? – переспросила я.

– Однозначно, не местные.

– Почему вы так решили?

– Трудно объяснить. Просто я здесь не первый год работаю и кое-чему научился, отличить местных от приезжих берусь с первого взгляда. На собор смотрят, ахать начинают и прочее, а наши привыкли, на все это внимания не обращают. Хотя, знаете, один, возможно, местный. Я, когда мимо проходил, слышал, как он приятелю сказал: «Я же говорил, кухня здесь отличная», и сел спиной к собору, хотя их было трое, и садиться спиной было необязательно. Один толстый, невысокий, вот он как раз и привередничал. Второй невзрачный такой тип, если честно, о нем и сказать нечего, по виду он из них самый старший, лет сорока пяти, толстяк помоложе, хоть и лысый, он у них был вроде за главного. Тот, который, возможно, местный, смотрел на него с уважением, по-особенному так, понимаете?

– Более или менее. Никого из них раньше не видел?

– Нет. У меня хорошая память на лица. Вот вас, к примеру, сразу узнал.

– Не гордись. Меня даже собаки знают.

– Это хорошо? – усмехнулся парень.

– Когда как. В основном, не очень. Отвлечемся от моей популярности и вернемся к мужикам. Что было дальше?

– Дальше? Я с кухни шел и вижу, как местный вопит, сначала понять не мог, в чем дело, оказалось, у толстяка бумажник из рук выхватили. Здесь, на площади, полно ребят, которые на роликах катаются, вот один такой и постарался. Дядя вопит, Вовка к нему подскочил, предложил милицию вызвать, местный чертыхается, а толстый так на него глянул, что тот вроде как подавился и примолк. Толстый стал куда-то звонить, потом они расплатились и ушли.

– А куда звонил? Может, в милицию?

– Может. Только, если честно, я в этом сомневаюсь. По-моему, толстяк не хотел шум поднимать. Особенно после того, как позвонил кому-то.

– Ага. Интересно. В кафе они вошли с площади?

– Нет, с переулка.

– Не заметил, на машине приехали?

– Не знаю, – покачал Виталий головой. – Я на них внимание обратил, когда они в холл входили. Но почти уверен, что на машине.

– Почему?

– Такие, как они, пешком ходить не любят.

– А говоришь, обычные туристы, – улыбнулась я. Парень засмеялся.

– Может, и необычные. Но только не местные.

– Друг друга по именам называли?

– При мне нет.

– Какие-нибудь приметы, характерные детали?

– Нет, – подумав немного, покачал он головой. – Двое в светлых костюмах, толстяк пиджак нес в руке, рубашка с короткими рукавами, а руки у него волосатые, как будто весь шерстью покрыт.

– Какой ты наблюдательный.

Он пожал плечами.

– Стараюсь. Тот, что местный, был в джинсах и рубашке «поло».

– Если вдруг еще здесь появится, позвони мне, – сказала я, протягивая свою визитку.

– Хорошо.

Я поднялась с намерением откланяться, Виталий все еще стоял рядом, вертя визитку в руках.

– Знаете, – сказал он, не поднимая глаз. – Ими один тип интересовался. Мне так показалось. – Он вздохнул и посмотрел на меня с сомнением, точно пожалел о своих словах.

– Ты давай не томи, – улыбнулась я.

– Может, это мои фантазии… Короче, парень сидел с газетой, здесь в зале, вон за тем столиком, – Виталий показал на стол рядом с выходом на веранду. – Оттуда хорошо видно то место, где эти трое сидели, а самого парня не увидишь.