Текст книги "Не вороши осиное гнездо"

– Есть идея культурной программы на вечер? – спросил он, помогая мне выйти из «БМВ».

– Я девушка без фантазий.

– Ни за что не поверю. Отправляйся домой, зай-мись чем-нибудь приятным, а часа через три я за тобой заеду. – Он поцеловал меня, легко коснувшись губами моих губ, и отбыл.

Возле двери офиса стояла Маринка и наблюдала за нашим прощанием с материнской улыбкой.

– Он все-таки в тебя втюрился, – сказала она, когда я приблизилась.

– Старая песня.

– Нет, правда.

– Не надейся сбыть меня с рук. Я мечтаю о другом мужчине, что тебе хорошо известно.

– Так бы и двинула по носу, – фыркнула Маринка, опускаясь на ступеньку. Я устроилась рядом. – Не может это долго продолжаться, – проворчала она.

– Я готова ждать всю жизнь.

– Сейчас в самом деле схлопочешь. А вдруг он правда влюблен? Даже помолодел, ей-богу.

– Он и так не старый, – кивнула я. – Если Баду кто и нравится в нашей семье, так это папа.

– Да ладно…

– Ага… Кто говорил, что во мне нет ничего хорошего?

– Так это я в сердцах. Сдуру брякнула. На самом деле ты не девчонка, а загляденье.

– Не подхалимничай. О таком тесте, как мой папа, можно только мечтать. Владан считает, Бад созрел для женитьбы на девушке с приданым.

– Ну, так это неплохо.

– Возможно, но я готова идти замуж исключительно по любви.

– Правильно Марич говорит, что ты дурочка, – поднимаясь, заявила Маринка. – Смотри, останешься у разбитого корыта.

Я с трудом сдержалась, чтоб не ответить, и пошла заливать обиду чаем. Владан назвал меня дурочкой, впрочем, это не новость, но называть меня так в разговоре с Маринкой… Вот свинья… Господи, когда же он вернется?

Чай я так и не выпила. Поглазела немного в окно, вернулась мысленно к недавней встрече и решила посетить тот самый пустырь, о котором говорил Павел. Сборы заняли пару минут, и вскоре я уже была в переулке, таком же безлюдном, как и накануне. С некоторой опаской вошла в подворотню. Похоже, ее использовали как туалет, запах стоял почти нестерпимый. Слева и справа двери, судя по цифрам три и семь, здесь две квартиры. Со стороны переулка дом выглядел нежилым, но я на всякий случай двери проверила. Обе то ли заперты, то ли вовсе заколочены.

Пустырь начинался сразу от подворотни. Когда-то тут стояли дома с гаражами или сараями, от которых остались лишь фундамент да гнилые доски в высокой траве. Идти здесь опасно, запросто можно поломать ноги. Я заглянула в окна первого этажа со стороны пустыря. В рамах остатки стекол. Все, что могли, давно вынесли, что не могли – искорежили.

Я с осторожностью направилась через пустырь, предварительно оглядевшись. Через полчаса стало ясно: отсюда можно попасть сразу на три улицы, не считая переулка, где я начала свой путь. Выходит, появиться женщина могла откуда угодно. Вопрос, почему предпочла бежать через пустырь, а не по улице, где ей скорее бы пришли на помощь?

Ответ очевиден: она пряталась. А вот дальше все не так просто. На пустыре, по словам Павла, ее кровь. Женщину преследовали, настигли и ударили ножом? Из последних сил она добралась до подворотни? Или все произошло в одном из примыкавших к пустырю домов? Она решила спрятаться, но, поняв, что без врачебной помощи не справится, вышла в переулок.

Из-за близости той самой фабрики первое казалось более вероятным. Если женщина направлялась туда, могла воспользоваться короткой дорогой через пустырь, хотя никакой дороги, конечно, нет, да и ходить здесь небезопасно, не только из-за местной шпаны. Опять же, женщины обычно носят сумочку…

Предположим, за сумкой как раз и охотились, хотя грабителям сама сумка вряд ли нужна, забрали кошелек с мобильным, остальное тут же выбросили. Да и не стали бы грабители наносить два удара ножом, особенно учитывая тот факт, что женщина не сопротивлялась. Будь иначе, мы с Витькой услышали бы крики.

Вторая версия тоже вызывала сомнения. Если неизвестная получила ранение в результате ссоры, соседи об этой самой ссоре должны были знать. Народ здесь приметливый. Может, и знали, да промолчали.

На всякий случай я заглянула во дворы всех шести домов, что находились в непосредственной близости от пустыря. Павел прав: натуральный бомжатник. Во дворе одного дома на веревке развешено белье, дверь в подъезд открыта, оттуда тянуло сыростью и уже привычным запахом туалета. Заходить в дом я поостереглась. Тут я увидела двух женщин, они о чем-то болтали, посмеиваясь. В руках у той, что старше, хозяйственная сумка. Заметив меня, обе скрылись в доме, судя по всему, жилым в нем был только второй этаж.

Я огорченно вздохнула, теплилась надежда, что удастся с женщинами поговорить, хотя знала: чужаков здесь не любят. Слишком много секретов таят обшарпанные стены. Я оглядывалась, словно ожидая озарения. Если погибшая женщина все-таки жила тут, откуда проще всего выбраться на пустырь, при этом не привлекая внимания?

Двухэтажный жилой дом от пустыря отделяет овраг, довольно глубокий, вряд ли смертельно раненный человек способен его преодолеть. За следующим домом полуразвалившиеся сараи и мусорная свалка – тоже серьезная преграда.

Интерес вызвал покосившийся домишко, по виду не жилой, но крышу не так давно ремонтировали, заплата из рубероида бросалась в глаза. Я направилась к нему. На окнах решетки, занавески задернуты. Занавески, само собой, не показатель того, что здесь кто-то живет. Допустим, при переселении их могли просто полениться снять. Надо сказать, городские власти не первое десятилетие пытались расселить людей из этих лачуг. Но если дом в тот же день не сносили (что, согласитесь, довольно проблематично), в нем буквально через пару дней появлялись новые жильцы, и вся эта «воронья слободка» продолжала свое существование. Дома отрезали от электросетей, но электричество тут же проводили своими силами, прочие блага цивилизации здесь редкость, оттого и отключать-то было нечего.

Я подошла к входной двери и попробовала ее открыть. Задание не из легких. Ручку недавно оторвали, о чем свидетельствовали дыры от гвоздей. Открывалась дверь на улицу, следовательно, данное обстоятельство вовсе не значило, что дом необитаем, жильцы могли счастливо обходиться ключом: вставляешь его в замок и используешь как ручку, открывая дверь.

За неимением звонка я принялась стучать, после чего немного послушала тишину и вновь вернулась к окнам. От земли до подоконника всего-то сантиметров пятьдесят. Воровато оглядевшись, я взгромоздилась на подоконник и заглянула вовнутрь, держа руку козырьком, чтобы лучше видеть. Но, к моему разочарованию, сквозь занавески ничего разглядеть невозможно.

Чертыхаясь от досады, я вошла во двор дома. Здесь тоже была дверь, слегка приоткрытая, что вызвало у меня прилив энтузиазма. Однако радость оказалась преждевременной, в узком коридоре была еще одна дверь. Заколоченная. Шляпки новеньких гвоздей я хорошо видела. Хотя для тех, кто надумает тут обосноваться, гвозди не такая уж непреодолимая преграда.

Оглядев кирпичные стены с сеткой трещин, я головой покачала: в каком отчаянном положении должен находиться человек, чтобы решить поселиться в этом месте?

Продолжая оглядываться, я направилась к пустырю. Подворотня, из которой появилась умирающая женщина, прямо напротив. Это просто совпадение? Совсем рядом дома. Если она убегала от взбесившегося сожителя, логичнее искать защиту у соседей. Они бы и спрятали, и полицию вызвали. Логично в любом другом месте, но не здесь. Если дом в таком виде уже давно, все мои догадки яйца выеденного не стоят.

А если его заколотили уже после гибели женщины? Заманчиво допустить такое. Но ведь соседи должны об этом знать, а полицейские их опрашивали… Полицию тут не жалуют…

Положительно, этот дом меня беспокоил. Погруженная в размышления, я не сразу заметила, что во дворе уже не одна. Двое мужчин стояли в нескольких метрах, преградив мне выход на улицу. То, что эта встреча не сулит ничего хорошего, было абсолютно ясно, лица мужчин скрывали платки, повязанные на манер хирургических масок, на правой руке того, что справа, кастет. Вне всякого сомнения, мне его демонстрировали в воспитательных целях.

Я попятилась в испуге, а мужчины начали приближаться. Первая мысль: бежать, но бежать придется через пустырь, и чем дальше я от жилых домов, тем меньше у меня шансов на спасение. Может, это те самые убийцы? От такого предположения мне и вовсе стало не по себе.

– Эй, – неуверенно начала я, все еще пятясь задом. – В сумке немного денег и мобильный. Забирайте и уходите.

Ответом меня не удостоили, зато один из этих типов сместился вправо, с явным намерением меня обойти, отрезая путь к отступлению.

– Что вам нужно?! – крикнула я, голос предательски дрогнул. – Я работаю на Серба. Уверена, вы о нем слышали. – Уж как мне не хотелось козырять именем босса, но выхода, пожалуй, нет.

К величайшему огорчению, мои слова впечатления не произвели, к огорчению примешалось недоумение: неужто они в самом деле не слышали о Мариче? Может, «гастролеры»? Допустить мысль о том, что Серба они знали, но решили на мои слова наплевать, я категорически отказывалась. Это ж какими отморозками надо быть… или очень ненавидеть Владана, а отыграться на мне. Судя по всему, так и есть.

– Придурки, – пробормотала я, покрепче ухватив сумку за неимением иного оружия.

Страх вдруг отступил, то есть я, конечно, отчаянно боялась, но злость на эту парочку была куда сильнее. Я знала: схватка будет чрезвычайно короткой, но собиралась в меру сил дать отпор.

На самом деле я, должно быть, верила в чудо, и оно не заставило себя ждать.

– Кто вы, веселые парни с кастетом? – услышала я знакомый голос и нервно хихикнула.

Невесть откуда появившийся Бад стоял, привалившись плечом к стене дома. Поза расслабленная, на лице ухмылка, а вот руку он держал под полой пиджака. Весьма выразительно. Оба типа резко повернулись и вполне предсказуемо бросились бежать через пустырь, один из них толкнул меня, и я с криком повалилась в траву.

Завопила я скорее от неожиданности. Бад кинулся ко мне, парочка в платках вместо масок перестала его интересовать, что позволило им благополучно скрыться с наших глаз.

– Не вздумай меня воспитывать, – предупредила я, поднимаясь с помощью Алексея.

– Был бы толк. Может, мне твоему отцу нажаловаться?

– Только попробуй.

– Тогда придется дождаться Владана и рассказать о твоих подвигах.

– Что такого я сделала?

– Как минимум едва не лишилась здоровья. Идем. – Он взял меня за руку и повел со двора.

– Ты что, следишь за мной? – косясь на него, спросила я с самым независимым видом.

– Делать мне больше нечего, – фыркнул он.

– То есть ты случайно проходил мимо… – ядовито продолжила я.

– Кстати, воспитанные девушки говорят «спасибо», когда их спасают от хулиганов.

– Не увиливай от ответа.

– Не буду. Так я дождусь благодарности?

– Спасибо, – сказала я, желая побыстрее с этим покончить и приступить к допросу.

Бад повернулся ко мне, остановившись, и серьезно спросил:

– А поцелуй?

– Прекрати дурака валять, – разозлилась я, а он ухватил меня за подбородок. Растеряв весь свой боевой задор, я, отступив на шаг, спросила: – Ты чего?

Его физиономия приобрела привычное выражение, которое я окрестила «веселой акулой». Оно весьма подходило Баду. Зубастый хищник, который, весело подмигивая, говорит «да ладно, все не так уж скверно, постарайся найти в ситуации положительные стороны».

Ничего положительного я не видела, оттого и ляпнула:

– Я Владану нажалуюсь.

– Я тоже. Давай наперегонки. Ты на что жаловаться будешь?

– Пожалуйста, прекрати, – взмолилась я. – Я и так вся на нервах.

– Полина, ты – дура, мать твою, – на сей раз он говорил серьезно. – Ты понимаешь, что тебе могли голову проломить, не окажись я рядом?

Мы вышли на улицу, и я увидела машину Бада, припаркованную возле овощной лавки.

– Садись, – буркнул он, открыв дверь «БМВ».

– И как ты рядом оказался? – пискнула я, отводя взгляд.

– Один хороший человек, не лишенный сострадания, обратил внимание на твои прогулки и позвонил мне. Я собирался тебя найти и воздействовать словом, а пришлось спасать.

– Я просто хотела выяснить, откуда могла появиться та женщина…

– Почему бы не дать полиции заняться своим делом, дорогая? Владан от твоей самодеятельности не придет в восторг. У вас есть клиент? Нет. Выходит, это не работа, а пустое любопытство, спровоцированное бездельем.

– Без нотации все-таки не обошлось, – скривилась я и спросила неуверенно: – Ты что, с оружием ходишь?

– Я – законопослушный гражданин, – расплылся он в улыбке.

– Но… мне показалось… такое впечатление, что…

– Ты фильм «Крестный отец» видела?

– Конечно.

– Майкл Корлеоне возле больницы, где лежит его раненый отец.

– То есть это был блеф?

– То есть да.

– Я тебе не верю.

– Хочешь меня обыскать? Валяй. Поедем ко мне, сможешь меня догола раздеть при условии, что сама разденешься.

– Что на тебя нашло сегодня? – возмутилась я.

– Я жутко на тебя разозлился. Все могло закончиться очень скверно. До тебя это наконец-то дойдет?

До офиса мы ехали молча. Похоже, Бад действительно здорово злился, я сочла за благо попридержать свой язык. И очень рассчитывала, что, высадив меня, он отбудет восвояси.

Не тут-то было: он вышел из машины вместе со мной и начал подниматься по ступеням. Я малость замешкалась, а он сказал с ухмылкой:

– Чего ждем? Ключ потеряла?

Я достала ключ, открыла дверь и в знак примирения приготовила кофе, успев сообразить, что просто так от Бада не отделаться.

Кофе тоже пили в молчании. Я понемногу успокоилась, однако мысленно то и дело возвращалась к недавнему нападению на пустыре, слава богу, не состоявшемуся.

– Ты ведь их насчет Владана предупредила? – спросил Алексей.

– А что еще оставалось?

– Но они не впечатлились.

– Меня это удивило. А тебя?

– Еще бы.

– У Владана много врагов.

– А ты им на что сдалась? Хотели Сербу досадить, чтоб потом рыдать кровавыми слезами?

– Они спрятали лица под платками. Надеялись, что я их не узнаю.

– У одного из них был кастет. Чтоб напугать сопливую девчонку, он не нужен.

– Ты хочешь сказать, меня убить хотели? – растерялась я.

– А чего, по-твоему, я так разозлился?

– Алеша, – подхалимски начала я. – Я знаешь, что подумала: возможно, это те самые типы, что убили женщину.

– Топтались на пустыре в ожидании очередной бесстрашной дурочки? – хмыкнул Бад и в досаде покачал головой, подозреваю, досада относилась к его резкости, а не к моей бестолковости. Его дальнейшие слова это подтвердили. – Извини. Однако шпана у нас загадочная.

– А если все-таки не шпана? Если я права и они те самые убийцы…

– А ты вовсе не случайная жертва? – нахмурился Бад. – Скажи-ка, дорогая, куда ты успела сунуть свой нос?

– Только на фабрику, – и, видя недоуменный взгляд Бада, поспешила рассказать о недавнем визите.

– И теперь ты решила, что типов на пустырь отправил Горбатый? – выслушав меня, спросил Алексей.

– Вполне логично.

– Кстати, парочка показалась смутно знакомой.

– Вот видишь…

– Чушь. У Горбатого с башкой полный порядок. Ни за какие коврижки он с Сербом не свяжется.

– Разные могут быть обстоятельства.

– Могут. Но из двух зол выбирают меньшее.

Тут я малость опешила, это что ж получается: Владан зло как раз-таки большее? Уловив мою реакцию, Бад едва заметно поморщился и сказал, поднимаясь:

– Вот что, давай прокатимся на фабрику.

Я вскочила, радуясь вдруг привалившей удаче, Алексей хоть и покинул район уже давно, но, как сам любил выражаться, «репутация-то осталась», в общем, я рассчитывала, что с ним хозяин фабрики будет куда откровеннее.

Через десять минут мы уже тормозили у ворот. Бад вышел из машины и, заметив куривших охранников, заливисто свистнул. Парни переглянулись, один из них направился к нам.

– Горбатый здесь? – спросил Бад, когда он приблизился. – Скажи, чтоб вышел, разговор есть.

Охранник торопливо удалился, а вскоре из ворот показался хозяин. Подошел, нервно оглядываясь, и сказал, понижая голос:

– Другое место выбрать нельзя? Торчим у всех на виду.

– С какой стати двум честным бизнесменам от народа прятаться? – хмыкнул Бад, Горбатый в ответ на это криво усмехнулся и сел в машину на заднее сиденье.

– Далась вам эта баба, – заметил ворчливо.

– Убиенную имеешь в виду?

– Ну… ваша девчонка была у меня… Кстати, пацан, с которым она заявилась на фабрику, совсем не подходящая для нее компания.

– Дяденька, я уже совершеннолетняя, – пискнула я, но под взглядом Алексея сникла. Когда разговаривают мужчины, бабам лучше помолчать. Вслух он это, может, и не произнесет, будучи человеком «широких взглядов», но наверняка так подумал.

– Так что там с убитой девкой? – спросил Бад.

– Понятия не имею. Она точно не из моих. – Он нахмурился, вроде бы о чем-то размышляя, и вдруг продолжил: – У меня работница пропала, если вам интересно.

– Так, может быть…

– Говорю же, нет. Девку днем в подворотне нашли, а вечером моя исчезла. Короче, на утреннюю смену не явилась. Такого за ней раньше не водилось. Мобильный отключен, в общем, как в воду канула.

– Она жила при фабрике?

– Ага.

– И… смогла ее покинуть незаметно? – подбирая слова, задала я вопрос.

Горбатый презрительно хохотнул:

– Девочка, у меня фабрика, а не тюрьма. Никому уходить не возбраняется. Хоть и не рекомендуется в целях их собственной безопасности.

– Она нелегалка?

Горбатый вновь хохотнул и отвернулся к окну.

– Ответь девушке, – вмешался Бад.

– Мои все с регистрацией… Ну, может, у пары человек она просрочена.

– И у нее?

– И у нее. Охранники ее искали, у местных поспрашивали. Ну и у баб, что с ней жили, может, говорила чего. Все молчат, как партизаны. Ушла после смены, а когда точно, неизвестно. Девка нелюдимая была, все молчком, ни с кем особо не общалась. Заявить в полицию я не могу, одна надежда, вдруг сама объявится. Хотя я сомневаюсь.

– Вы думаете, ее тоже могли убить? – нахмурилась я.

– Да ничего я не думаю. Девка, которая вас интересует, точно не моя. – И добавил неохотно: – Менты у меня уже были, фотку ее показывали. Про свою пропавшую я им сообщил, неофициально. Если у вас все, я пошел.

Алексей кивнул, и он поспешно покинул «БМВ».

– Ты довольна? – заводя машину, поинтересовался Бад. – Похоже, у нас появился маньяк, который охотится на барышень-нелегалок. Чего ты скуксилась? Это шутка.

– Дурацкая.

– Много воли взяла, – нахмурился Бад, но тут же рассмеялся. – Еще задания будут?

– А что, если девушки как-то связаны?

– Ты же слышала, убитая на фабрике не работала.

– Но пропавшая могла покинуть территорию и с кем-то встречаться. После смены она узнала о гибели первой девушки, своей подруги или родственницы, и поспешила…

– Куда? В морг на опознание? В полицию?

– Поспешила проверить, все ли с ней в порядке. А когда убедилась, что нет, решила, что возвращаться на фабрику опасно.

– Сыщик у нас ты, тебе видней, – пожал плечами Бад. – Кстати, сыщик, я у тебя тружусь на общественных началах, а у меня своей работы завались, так что будь любезна терпеливо ждать, когда я освобожусь, и одна никуда не лезь. Надеюсь, сегодняшней встречи на пустыре достаточно, чтобы до тебя дошло: старших слушать надо.

– Я просто хотела…

– Я понял.

– Ты мне поможешь?

– А куда мне деваться? Но не даром. Во-первых, с тебя честное пионерское, что без меня ни шагу.

– Клянусь.

– Умница. Во-вторых, сегодня ужинаем в «Золотом павлине».

– Без проблем. У меня карточка платиновая.

– Плачу я, а ты обязуешься меня развлекать.

– Танец живота подойдет?

– А ты умеешь?

– До вечера полно времени, научусь.

– Вот и ладненько, делом займешься. – Он остановил машину возле офиса, поцеловал меня куда-то в подбородок и добавил: – Катись. В восемь жду у твоего подъезда.

Бад отбыл, а я устроилась на ступеньках, потому что заметила Маринку, она как раз направлялась во двор, но, увидев меня, сменила траекторию.

– Ему тут точно медом намазано, – сказала она, опускаясь рядом.

– Он меня сегодня спас.

– Повезло. Комара прибил?

– Шугнул двух отморозков с кастетом.

– О господи, – закатила глаза Маринка. – Где тебя носит?

– По разным интересным местам. Ладно, пойду танец живота разучивать.

– А это зачем?

– Обещала сногсшибательный вечер.

– Кому обещала, Баду?

– Конечно. В благодарность за спасение.

– Ну-ка сядь, – посуровела Маринка, и я вновь опустилась на ступеньки рядом с ней. – Ты, дорогуша, отлично знаешь, сбыть тебя с рук – моя заветная мечта. И хоть порой придушить тебя хочется прямо до скрежета зубовного, на самом деле я тебе добра желаю.

– А можно без предисловий? – скривилась я.

– Можно. Бад не мягкий и пушистый, как ты, должно быть, решила. Поиграть с зайчиком, а потом его на качельках забыть не получится. С ним либо всерьез, либо никак. Усекла?

– Ага. Значит, ресторан отменяется. Возьмешь к себе на постой?

– Возьму, если окно в кухне вымоешь.

– Да хоть во всей квартире.

Мы отправились к Маринке, я мыла окно и жаловалась на Бада: мол, такой стиль общения – это всецело его заслуга, а я невинная овца. Маринка готовила окрошку и ухмылялась.

– Это он к тебе так подбирается. Вроде все в шутку, а потом бац – и все уже всерьез. Запал он на тебя – это ясно. И что нашел, скажи на милость?

– Ты про папу забыла? Мой бывший женился как раз на нем, то есть на его деньгах, я была малоприятным приложением.

– Ага. Рассказывай сказки. Для меня большая загадка, что они в тебе находят. И я очень сомневаюсь в намерениях Бада жениться на деньгах. Слава богу, свои есть.

– Вдруг ему своих мало?

– Возможно. Вот он и нашел девку по душе и с приданым. Он ведь тебе нравится? Не стала бы ты просто так перед ним хвостом мести?

– Не дождешься, – буркнула я.

К тому моменту я уже позвонила Баду и предупредила: ужин отменяется, я встретила подруг и уже пью в теплой женской компании. Он сказал «удачи», но чувствовалось, что моим россказням не поверил.

Мы поели окрошки, прогулялись вечерком и отправились в постель.

Окна на ночь оставили открытыми, и часа в два проснулись от воя пожарных сирен. Высунулись в окно и, рискуя свалиться вниз, смогли разглядеть зарево в районе старого рынка.

– Пожар, – пробормотала Маринка, я удержалась от ядовитого замечания насчет ее сообразительности, и вдруг холодок пошел по спине, что-то вроде предчувствия.

– Давай посмотрим, – предложила я, натягивая джинсы.

– Спятила? Что нам делать на пожаре? Ночью… только под ногами путаться… утром будем знать все новости… – Маринка, вне всякого сомнения, рассуждала разумно, что, впрочем, не помешало ей при этом быстро одеться.

Через пять минут мы неслись по улице, ориентируясь на звуки сирен. Мои худшие опасения оправдались: горела фабрика Горбатого. Четыре пожарных машины пытались справиться с огнем, толпа зевак делала неутешительные прогнозы. На мгновение я увидела хозяина фабрики, он что-то кричал пожарному, тыча рукой в сторону одного из гаражей. Нечего было и думать попытаться с ним заговорить, придется оставить это до лучших времен.

Маринка с хмурым видом наблюдала за происходящим и вдруг потянула меня за руку:

– Идем отсюда. Не ровен час, кто-нибудь пырнет ножом в толпе.

– Ты спятила, что ли? – растерялась я, но она уже, расталкивая любопытных локтем, тащила меня за собой, точно на буксире.

Мы свернули к рынку и поразились наступившей тишине. Шум пожара сюда не доходил, переулок пустынный, только в одном из окон горел свет.

– Надо было такси вызвать, – оглядываясь и ускоряя шаг, шепнула Маринка.

Ее нарастающее беспокойство только в первый момент показалось глупостью, потом начали одолевать совсем другие мысли. Несколько часов назад мы с Бадом расспрашивали Горбатого о погибшей девушке, узнали об исчезновении работницы, а теперь вдруг случился пожар. Само собой, это могло быть совпадением. А если нет? Не совпадение, а следствие нашего появления здесь? И кто-то пытается скрыть нечто очень важное. Заманчивая версия, вот только в ум не шло, с какой стати неизвестный изверг ополчился на женщин, а потом и на фабрику.

Когда впереди показался наш дом, Маринка, с облегчением вздохнув, выпустила мою руку.

– Слышала, что в толпе болтали? Говорят, поджог.

– Кто-нибудь пострадал?

– «Скорых» я не видела. Завтра у Тамарки узнаем.

Остаток ночи я ворочалась, не в силах уснуть. Болтовне зевак вряд ли стоит верить, но слово «поджог» не шло из головы.

Утром, выпив кофе и позавтракав, мы отправились в кафе напротив, не сомневаясь: толстуха барменша успела разжиться новостями.

В кафе было довольно многолюдно, что не мешало Тамаре таращиться в окно, опершись руками на подоконник. На нас она взглянула с укоризной, о причине которой оставалось лишь гадать.

– Налей нам лимонада холодненького, – попросила Маринка.

Тамара с заметной неохотой переместилась за стойку и проворчала:

– На лимонаде можете сэкономить, а то я не знаю, зачем пришли.

– Лимонад у вас замечательный, – подхалимски заметила я. Кстати, так и было, толстуха сама его готовила.

Взяв из холодильника графин, она налила напиток в два стакана и подвинула нам. Маринка выпила половину с равнодушным видом, поглядывая в окно. Обе отличались прямо-таки ослиным упрямством. Так можно час просидеть и ничегошеньки полезного не услышать, оттого я решила взять инициативу в свои руки.

– Какие в нашей деревне новости?

– Скверные, – хмыкнула Тамара. – Ночью кто-то фабрику Горбатого подпалил.

– Конкуренты?

– Хрен знает. Полыхнуло с двух сторон, там, где жилые помещения. Только по счастливой случайности никто не погиб. Срочный заказ был, все вышли в ночную смену. Не то бы головешки выносили. Говорят, бросили бутылки с зажигательной смесью.

– Совсем спятили, – покачала головой Маринка.

– Точно. Там прокурорские рыщут, ну и эти… из ФМС.

– Значит, у Горбатого большие неприятности? Выходит, все же конкуренты?

– Может, и конкуренты. Болтают разное, полыхнуло аккурат после того, как пигалица наша с Бадом к Горбатому приезжала. Неизвестно, о чем говорили, но все знают: баба, что в подворотне нашли, пигалицу интересует. Сложить два и два легче легкого. Решили, кто-то кому-то надумал рот заткнуть.

– И для этого готовы были всех заживо сжечь? – нахмурилась Маринка.

Тамара пожала плечами:

– Есть такие уроды, для которых чужая жизнь дешевле копейки.

– Кто бы спорил, – буркнула Маринка и сердито на меня уставилась. – Никуда лезть не смей! – вдруг рявкнула она. – Смотри, что делается.

– Куда я лезу-то? – растерялась я.

– Куда не просят, ишь, следователь нашелся. Владан вернется, вот и решит, как поступить. Не то отцу твоему позвоню…

– Да что ж вы все отцом грозитесь? – всплеснула я руками. – Мне что, по-твоему, десять лет?

– Умом ты несильно старше, – выдала Тамара.

– Вот уж спасибо.

– Пожалуйста. Слушай, что говорят. Видать, баба, которую ты в подворотне нашла, не так проста, как кажется… Если б не ты, закопали бы беднягу и забыли. На что душегубы и надеялись. Но тут ты влезла. Да еще Бада приволокла. Бад куда хуже ментов, это даже младенцы знают.

Маринка согласно кивнула, а я спросила:

– Почему вы решили, что душегубов несколько?

– Говорю ж, с двух сторон полыхнуло.

– Горбатый сказал, пропала одна из его работниц. Через несколько часов после того, как обнаружили в подворотне женщину. Об этом ничего не слышно?

Тамара покачала головой, а Маринка заявила:

– Отправляйся-ка ты домой. Нечего здесь глаза мозолить. – Она схватила меня за руку и потащила к выходу, горя нетерпением сиюминутно от меня избавиться.

Мы как раз поравнялись с офисом, когда подъехал Бад.

– Куда ее конвоируешь? – весело осведомился он, выходя из машины и обращаясь к Маринке.

– К отцу. Слыхал, что у нас творится?

– Потому и приехал, – вздохнул Бад, глядя на меня с сомнением. – Не беспокойся, я ее родителю сам доставлю.

Маринка постояла, переводя взгляд с меня на Бада, и молча удалилась.

– Пойдем кофе пить, – сказал он и начал подниматься по ступенькам.

В офисе я приготовила кофе. Бад устроился за столом на месте Владана, и это мне почему-то не понравилось, однако я сочла за благо промолчать.

– Говорят, это был поджог, – начала я. Бад кивнул. – И его связывают с нашим визитом.

Он вновь кивнул, то ли соглашаясь, то ли просто дал понять, что меня услышал.

– Неужто и теперь менты продолжат считать, будто женщину зарезали в пьяной драке?

– Почему бы и нет? Полина, детка… – вздохнул он, а я перебила:

– Ненавижу, когда ты так меня называешь.

– Учту. С чего ты взяла, что пожар связан с убийством этой бабы?

– Ты издеваешься, что ли? – рявкнула я.

– Нет, – покачал он головой с самым серьезным видом, – по словам Горбатого, а он не идиот, чтобы врать, убитую с фабрикой ничего не связывает.

– А пропавшая работница?

– За уши притянуто, – хмыкнул он.

– Алеша, – подхалимски начала я. – Я совершенно уверена…

Он снова покачал головой:

– Стоит тебе произнести мое имя таким сладким голосом, и я становлюсь дураком. Причем редким. Однако смею напомнить: профессионалы строят версии, исходя из фактов. А какими фактами располагаешь ты?

Только я собралась ответить, как хлопнула входная дверь, и через мгновение в комнате возник Владан.

Это было так неожиданно, что я замерла с открытым ртом и даже слова произнести не смогла.

– Привет, – сказал Марич, бросая на пол рюкзак, который снял с плеча, и ворчливо осведомился, обращаясь к Баду: – Ты теперь тоже здесь работаешь?

– Я в добровольных помощниках.

Бад поднялся и протянул руку Владану, спросив:

– Все в порядке?

– А как еще? – вроде бы удивился Владан, разворачиваясь ко мне.

Я наконец-то пришла в себя и с визгом бросилась ему на шею, одновременно пытаясь обнаружить в нем перемены. Особо он не загорел, то есть загар имел место, но ведь лето на дворе… дался мне этот загар… однако слова Бада не шли из головы.

Изменения все же были. Он коротко подстригся. Волосы у него совершенно седые, память о войне, на которой он хлебнул всякого, где потерял отца и мать. Короткая стрижка делала его моложе, недельная щетина больше походила на бороду, но ему, как ни странно, шла.

Он засмеялся, поставив меня на пол, а я подумала: улыбка у него необыкновенная, она делала его лицо по-мальчишески открытым. Жаль, что улыбается он не часто. А еще он очень красив. Так красив, что дух захватывает. Пахло от него божественно: хвоей, костром, чем-то вольным и дразнящим.

– Ты вернулся… – пробормотала я, поспешно вытирая некстати выступившие слезы.

– Можно подумать, я на Марс летал, – проворчал он.

– А где ты был? – спросила я.

– На рыбалке, – пожал он плечами.

– На какой рыбалке?

– Я ж оставил записку, – вздохнул он.

– Про рыбалку там ничего не было.

– Там было главное. Не доставай, ради Христа, не то весь отдых насмарку.

– А где рыба? – съязвила я.

– Съели. Если честно, мы больше природой наслаждались.

– Это в каком же месте?

– В Карелии, – глазом не моргнув ответил он. – Ладно, пойду приму душ с дороги. Пока, – кивнул он Баду и удалился, прихватив рюкзак.