Текст книги "Лётчик"

– Я поговорю со своей мамой, может, ей удастся убедить твою. Она у меня очень убедительная, в смысле убеждать умеёт, – продолжал Влад.

– Не знаю, Влад, может быть…

– Влад! – позвала медсестра.

В этот момент в палату вошел доктор. Высокий начинающий чуть полнеть мужчина, довольно красивый, хоть и с неправильными чертами лица. Его длинноватый острый нос с горбинкой носил тяжелые чуть великоватые очки, сквозь которые на мир взирали пронзительно-голубые глаза, в которых спряталась какая-то легкая, едва уловимая усмешка и в то же время добродушная хитринка. Тонкогубый рот изогнулся в шаловливой и немного ироничной улыбке, когда он увидел, что большинство мальчишек в палате, оживленно болтавших до того, как открылась дверь, при его появлении резко смолкли и испуганно уставились на него.

– Доброе утро! – громко сказал он. – Как поживаете, искатели приключений?

Мальчишки переглянулись, и один робко ответил:

– Хорошо…

Доктор рассмеялся. Его смех рассыпался осколками по палате и как будто прорвал невидимую завесу между ним и его юными больными. Он сощурился и посмотрел на приободрившихся мальчишек.

– Итак! – провозгласил он. – Начинаем знакомство! Меня зовут Александр Игнатьевич, с кем имею честь общаться? – обратился он к ближайшему мальчику в белой пижаме с лохматыми собачками.

– Петя…

– Здравствуй, Петя! – обрадовался Александр Игнатьевич. – Ты-то мне и нужен. Я хочу знать, ответь честно и откровенно, зачем пытался с дерева вверх тормашками сползти?

– Я… – начал Петя.

– Только правду! В супермена играл? Или человека-паука?

– В паука… – виновато ответил Петя.

– Нехорошо, – посетовал Александр Игнатьевич, – Нехорошо. Ну, а паутина-то у тебя хоть была? Или – на свой страх и риск?

– На свой… этот… страх и риск…

– И как думаешь, что тебе скажет мама?

– Скажет, глупо поступил.

– И мама будет права. А ты что ей ответишь?

– Что больше не буду…

– А, правда, больше не будешь?

Петя пожал плечами.

– Нет, ну ты откровенно скажи: будешь или нет?

– Не знаю…

– Как же так? А обещать будешь! Нехорошо, Петя. Обещаниями хорошие мальчики не разбрасываются. Так нельзя. Если обещаешь, ты должен выполнить, или не давай слово вовсе. По поводу твоих увлечений (я понимаю, лазать по деревьям, это здорово!) я вот что посоветую, ты, я смотрю, почти скалолаз, прямо городской альпинист! Так вот давай знаешь, что сделаем – подумай и учти, запомни, как привычку – пользоваться чем-нибудь серьезным (веревкой, например). Нужно учиться страховаться, нужно уметь с помощью веревки прицепляться к деревьям, на которые лезешь или с которых слезаешь. Это не так сложно, а толку – масса! Поверь мне. Навыки нужны и очень важны, а свое здоровье и мамино спокойствие стоят дорого. Так что ты, давай, Петя, научись сперва как можно безопасней лазать, а потом – играй! Питер Паркер тоже ведь не родился Человеком-пауком с паутиной в руках. Это уже позже у него появилась возможность иметь ту самую паутину постоянно при себе, а ты что же? Из рук, как он, выпускать не умеёшь, но веревки можно и просто руками бросать, зацеплять и подстраховываться. Почему нет? Ведь даже человек-паук страхуется своей паутиной, разве я не прав?

– Вы правы…

– Значит, Петя, мы договорились?

– Ага.

– Прекрасно! – воскликнул Александр Игнатьевич.

С остальными мальчишками он разговаривал в том же духе, каждому ненавязчиво давал советы, рекомендации, приводил в пример разных мультяшных и киношных героев, рассказывал истории из собственного детства, шутил, улыбался, и вообще, вел себя как старый добрый взрослый друг. И хоть было понятно, что он далек от детского возраста, в то же время он настолько вел себя на равных, что казалось, будто Александр Игнатьевич это именно такой взрослый, который по непонятной причине на самом деле просто забыл вырасти.

А ещё у него нашлось множество подарков для детей. Кому-то (очевидно, сладкоежкам) конфеты; кому-то игрушки – супермены, бэтмены, конструкторы какие-то. Тот же Петя получил человека-паука, а Владу врач передал от соседней палаты большого воздушного змея, ну а Алёшке подарил маленькую, но очень красивую и, главное, прям, настоящую модель самолёта! Настоящую в том смысле, что она была точной копией реального самолёта. Алёшка был безмерно рад, и все плохие мысли покинули его. Ну, или отошли на какое-то время на задний план, как минимум.

– Смотри, Влад! Смотри, какой самолёт! – восторженно завопил он. – Глянь, он совсем-совсем настоящий! Смотри! Просто настоящий «Беркут»! Кажется, ещё немного – и он взлетит!

– Ага! Ой, слушай, как же здорово! Красивый такой. Чувствуется, что мощный самолёт. Только почему беркут?

Алёша рассмеялся.

– Потому что это истребитель, и это его имя, вообще это Су-47 «Беркут». Истребители «Су» проектируются и создаются в конструкторском бюро им. П. О. Сухого, – Алёша про них читал в Интернете. – А у каждого самолёта, как и вообще у любого вооружения есть свое имя.

– Класс. Не знал, – восхитился Влад. – Здорово вообще. Слушай, а интересно, откуда у Александра Игнатьевича такой самолётик, и откуда он узнал, что тебе они очень нравятся?

– Настоящего лётчика видно сразу, – солидно ответил Владу доктор, который подошел к кровати Алёшки и подмигнул ему. – И вообще, я же обязан все знать, разве нет?

Влад от неожиданности подскочил, а Алёшка только закивал. Его переполнила радость, что теперь у него есть такой самолётик, и гордость. Ведь Александр Игнатьевич сразу узнал в нем лётчика! Ну, или хотя бы любителя самолётов.

Это было настолько приятно, что о действительных причинах Алёшке даже не пришло в голову задуматься. Для него это было сродни чуду. Хотя, конечно, он ошибался, так как не знал, как и в случае с книгой, всех подробностей.

Александр Игнатьевич действительно самостоятельно тратил время и деньги на подарки своим маленьким больным, чтобы они его не боялись и доверяли. Действительно, что для лучшего знания пациентов он старался быть в курсе новых героев, которые нравятся этому поколению. Истории болезней он должен был знать в любом случае – он же врач! – поэтому попытки изображать кого-то не были для него неожиданностью, и он искал способ как с этим бороться заранее, ещё до входа в палату. Но он никак не мог узнать бы, что Алёшка обожает самолётики, если бы не Марина. Вчера, после ухода из палаты, она направилась прямиком на поиски лечащего врача Алёшки. И именно она всё рассказала: и о катастрофе, и о мечте, и о самолётах.

Когда-то давно, когда Александр Игнатьевич был ещё очень молод, он тоже иногда мнил себя лётчиком, даже в авиа-кружки разные ходил. В соревнованиях моделистов участвовал, с парашютом прыгал, лётную школу закончил, так что, как минимум, с малой гражданской авиацией был знаком не понаслышке.

Даже права на управление «кукурузником» он получил! Знакомые, родственники, соседи – все прочили ему карьеру лётчика. А это уже и истребители, и военная авиация, но пришло время выбирать, куда держать путь, и так вышло, для него почти случайно (хотя случайностей, как известно, не бывает) как-то сама собой выбралась профессия доктора.

Почему-то так получилось, что знания (совсем малые) в медицине, которые успела ему передать его мама – медсестра, пригодились в армии, во время учений, на которых опять же случайно не оказалось штатного армейского врача. То есть, он, конечно, был, но то ли слишком далеко разошлись их отряды, то ли рация слишком «раскашлялась», и их не смогли услышать. В общем, неважно. Один из его друзей получил ранение, и Александр Игнатьевич, тогда ещё рядовой Сашка, бросился на помощь.

Александр Игнатьевич улыбнулся, глядя на восторженных мальчишек, обсуждающих свои подарки, вспомнил свое первое практически боевое медицинское крещение в армии.

О, да, у него тогда дрожали руки, и, помнится, он прокусил себе губу до крови и удивился соленому вкусу во рту. Но друг остался жив, Александр Игнатьевич, в то время ещё ни разу не доктор, сумел остановить кровотечение, выиграть время, чтобы они смогли донести раненого до полевого госпиталя. И по возвращении в часть, сержант Креплый Семен Егорович доложил о случившемся, и порекомендовал рядового Сашку на службу в санчасть в качестве медбрата. Для начала.

Как же давно это было! Рядовой Сашка успел обзавестись как армейскими, так и медицинскими навыками. И там, на службе, в горах, он понял, что лучшее, что он делал во время службы, так это спасал своих товарищей. Не одного! А многих. Поэтому врач. Или потому что врач? Врач в то время не по специальности, а по навыкам – спасибо, мама!

На гражданке он закончил Военно-медицинскую академию им. С. М. Кирова. Военврач. Несколько раз побывал в «горячих» точках. Получил контузию, был отправлен домой, где и принял решение о смене квалификации – ушел в отставку, стал педиатром.

Наверное (он редко признавался себе), устал от войны. Однако в любое время, если нужно, если потребуется… готов. А сейчас, когда появилась такая возможность, ему хотелось помогать детям. Будущим лётчикам, танкистам, врачам, медсестрам, инженерам, может быть, конструкторам, художникам, поэтам. Да, мало ли, какой мечте будет следовать тот или иной ребенок? И может быть, именно он, рядовой Сашка, поможет осуществить ту самую, главную мечту.

В дождливые дни его порой беспокоила левая рука (почему именно левая? он этого не мог понять), которая, казалось, капризно ныла, напоминая ему, что в любом случае все равно, как ни старайся, ему не сбежать от войны. Почему именно левая рука помнила про войну, когда, казалось бы, основная работа всегда возлагалась на правую.

Его жена Маргарита в дни капризов его левой руки готовила ему горячий чай, кормила куриным супом и теплым хлебом, гладила его руку и молчала, потому что ему нужна была тишина.

Маргарита была медсестрой в армии – настоящая классика жанра – именно эта девушка из госпиталя ухаживала за ним, когда он получил контузию и ставшая его женой, когда он оправился, и смог забрать её с собой домой.

И вот он теперь стал солидным врачом, даже успел написать три диссертации, регулярно печатал статьи в «толстых» медицинских журналах – в общем, по всем признакам все это должно бы навести на мысль о важном, серьезном человеке.

Собственно, серьезным человеком он стал – серьезным врачом, серьезно и регулярно выступал на консилиумах, конференциях, телевидении. И будто бы оставил свои прежние, юношеские мечты.

Но все равно кое-что из той жизни он так и не бросил. И временами конструировал маленькие модели самолётов, к тому же их любили его дети. Поэтому найти самолётик для Алёшки для него не составило труда. Марина попробовала было заплатить за эту модель, но Александр Игнатьевич воспротивился. Большие модели самолётов, которые он делал в часы особого расположения духа, он ещё мог продать, но за такие маленькие не считал необходимым брать деньги.

– Да и неудобно, Марина, – сказал он ей. – Мне это сделать просто, а Алёше вашему будет приятно. К тому же, если бы вы заплатили, получилось бы, что это вы подарили ему самолёт, не я. А обманывать в таких ситуациях мне бы не хотелось.

После завтрака (как и предполагалось, Алёшке не понравилось), Влад вернулся в палату и стал охать и ахать, разглядывая свой подарок и без умолку трещал:

– Как только выйду из больницы, тут же отправлюсь на луг – там у нас луг есть, большой такой, – это он Алёшке, – И запущу его! Ох, как же он полётит! У меня раньше был воздушный змей, но гораздо меньше этого, хотя тоже красивый. Сам не знаю, то ли веревка была слабой, что он сорвался, то ли ребята пошутили и отвязали… Ну, не важно! Теперь у меня такой воздушный змей есть, что просто закачаешься!

Алёшка улыбался и кивал, поглаживая свой самолётик. Ему казалось, что он почти чувствует силу, скрывшуюся в самолёте, а, прикрыв глаза, он мог представить, что сидит в кабине и, быстро проверяя приборы, берется за штурвал… как яростный, но прирученный зверь, мотор издает рычание и самолёт стартует. С нарастающей скоростью проносится взлетно-посадочная полоса под брюхом, и раз! – полёт! Прозрачный, сияющий от солнечных лучей, воздух разрезается могучими крыльями железной птицы, и тишина рвется в клочья – «Беркут» летит!

– Алёшка, здравствуй! – вернул его к действительности голос мамы. – Здравствуй, – обратилась она к Владу, – А ты…

– Это Влад, мы недавно подружились, а это моя мама, – познакомил Алёшка. – Мам, посмотри, какой мне самолётик подарили!

– Красивый, – мама вздохнула, заметив книгу «Ночной полёт» на тумбочке.

Вчера, перед возвращением Марины домой, Валентина Валерьевна подготовилась к серьезному разговору с ней. Спустя какое-то время после ухода дочери, она поняла, что «Ночной полёт» у неё. Дочь всегда поддерживала своего брата в его увлечении самолётами, значит, и книгу забрала она. Предчувствуя назревающий скандал, Валентина Валерьевна начала поиск аргументов для убеждения дочери, чтобы та не противилась, а наоборот помогала ей отучить Алёшку от привычки мечтать о самолётах. Один из главных доводов – «Я его мать, мне лучше знать, что для него хорошо!» – Марина отсекла сразу же, когда заявила, войдя в квартиру:

– Без «Ночного полёта» Алёшка сильно расстраивается. А ведь ты прекрасно знаешь, расстраиваться ему лучше не надо, и так психика расшатанная.

Мама не нашлась, что ответить, потому что сразу же захотела узнать, как сейчас чувствует себя Алёшка. Получив отчет о том, что он обрадовался, стал довольный и все такое, она успокоилась и попыталась применить второй главный довод:

– Из-за самолётов он постоянно как будто не на земле, а витает в облаках. А надо жить здесь и сейчас с тем, что дано; нужно научиться чётко осознавать, где живешь, как живёшь… а не заниматься всякими…

Марина замотала головой и насмешливо поинтересовалась:

– Оставь надежду всяк сюда входящий? Ну, ты даёшь, мам. Неужели ты никогда в детстве ни о чём не мечтала? Ни разу? Не представляла себя принцессой из сказки? Не жалела, что не можешь прокатиться в королевской карете?

На слабые возражения мамы, что её мечты являлись просто игрой, ну, книжек она начиталась, Марина фыркнула и добила:

– Надо же! А разве он не имеет право представлять себя кем-то? Что делать, если сказки ему не настолько интересны, как были интересны тебе или мне? И вообще, мам, на самом деле, а ты чего хочешь? Неужели тебе будет приятно, если Алёша будет просто сидеть у себя в комнате и киснуть от тоски? Ведь без мечты оно всегда так получается.

Тогда мама применила свой последний, третий и самый главный довод:

– Марина, хватит! Хватит! Ведь ты же сама всё прекрасно понимаешь. И тебе, и мне известно худшее в его мечте. На самом деле, настоящая проблема всей этой ситуации в том, что мечте Алёши сбыться просто не суждено. И он только зря себе нервы портит. Ведь не может быть, нет и не будет ни настоящего лётчика, который согласится ему помочь, ни настоящего самолёта, который сможет взлететь именно для него, для исполнения именно его мечты. Всё дело в том, что его мечта просто несбыточна!

На это Марина ответила просто убийственно:

– Пойди и сообщи ему это! Скажи, Алёшка, ты никогда, никогда, никогда не сможешь исполнить свою мечту. И все твои старания – ерунда, потому что никогда, никогда, никогда у тебя ничего не получится! Представляю глаза Алёши. Представляю, как он будет плакать. А ты нет? Тебе что, действительно хочется, чтобы он был раздавлен? Причем не кем-нибудь, а тобой!

После этого мама рухнула в кресло и расплакалась.

А сейчас она видела живое подтверждение всем словам Марины, доказательство, что Алёшка любит самолёты больше, чем что-либо на свете. Он весь сиял, когда рассказывал ей про доктора и постоянно показывал ей самолётик, насколько он хорошо сделан.

– У него все как у настоящего! – восторженно восклицал Алёшка. – Смотри! Правда, здорово? Настоящий «Беркут», очень хороший истребитель. Очень жаль, что его так и не пустили в серийное производство… Так и стоит только в одном экземпляре, на котором никто не летает. Неправильно это… Ну, неважно. Все равно классно. Очень точная модель! Мама, Александр Игнатьевич так хорошо разбирается в самолётах, здорово, правда?

Самая большая радость заключалась в том, что Алёша был счастлив, Алёша был доволен, Алёша торжествовал. И мама подумала, что действительно Марина тысячу раз права – для Алёши самолёты – вся его жизнь, стремление, мечта.

– Да, здорово, Алёша, замечательно. Очень красивый самолётик, очень, правда. «Беркут», да? Ну, а как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! – откликнулся мальчик.

– Ты кушал?

– Ага. Меня тут кормили. Нас всех тут кормили. Невкусно!

– Зато, наверно, полезно, – наставительно ответила мама.

– Да ну?

– Да ну. Что-нибудь болит?

– Не-а, чему болеть-то? Я же не падал.

– Алёшка, я хотела тебя спросить, ты ведь знаешь телефоны срочных вызовов, почему не позвонил?

– Я позвонил! – обиделся мальчик. – Они сочли, что я шучу. Как в апреле с бомбой в школе, помнишь? Все тогда так перепугались, а на самом деле вышло, что это кто-то просто прикалывался. Шутник тоже мне ещё! Помнишь?

– Конечно, помню.

– Я тогда ещё чуть с крыльца вверх тормашками не слетел при нашей эвакуации. Чего ради так глупо шутить?

– Не знаю, Алёша, но хорошо, что обошлось пусть и глупой, но просто шуткой. Было бы не смешно, если бы бомба действительно… – тут Валентина Валерьевна осеклась «не хватало ещё напридумывать бомбу в школе!», по большей части, она не была суеверной, но иногда пугалась высказанных слов. А вдруг что случится? – Хорошо бы все бомбы на поверку оказывались просто глупыми шутками.

Алёша кивнул и вспомнил, о чем хотел поговорить с мамой:

– Мне сегодня ночью пришла в голову мысль после всей этой истории, а давай мобильниками обзаведемся. Были бы телефоны, я бы просто тебе или Маринке позвонил, если вдруг что.

– Ой, не надо нам такого «если вдруг что»! – испугалась мама. – А над идеей подумаю.

Влада выписали через два дня после их знакомства, они пообещали друг другу обязательно увидеться потом. Жил новый знакомый в двух кварталах от Алёшкиного дома, поэтому они договорились, что сначала Влад придет в гости, а уж потом, если получится, то и Алёшка, может быть… Чем больше Алёша думал об этом, тем больше мрачнел, разве возможно случиться чему-то такому, чтобы мама отпустила его от дома дальше, чем на три метра?

И хотя Влад убеждал, что его мама очень хорошо умеет уговаривать, и он упросит её прийти к Алёшкиной маме, пусть поговорят, посоветуются и все такое, Алёше с трудом верилось в какую-либо возможность переубедить свою маму в чем-то, касающимся его, так что мальчик даже надеяться не смел. Насколько это может быть реально? Воздушный змей… река… холмы…

Чем скорее приближался день выписки, тем меньше Алёша верил, тем больше грустнел, мрачнел и только подаренный самолётик мог слегка (самую малость!) его порадовать и на некоторое время вызвать у него улыбку.

Пока Влад ещё был в больнице, было проще мечтать о том, что казалось таким недоступным. Мальчики часто (практически постоянно) обсуждали, как и что бы такого можно было придумать после того их выпишут, и они отправятся на тот самый луг, о котором говорил Влад.

Влад вообще так загорелся этой идеей, что порой, очень редко, и длилось это секунды полторы, Алёшка вдруг представлял себя плывущим по реке, или пускающим змея. Но тут же вздрагивал, одергивал себя и старался в дальнейшем не допускать подобных мыслей. Что было весьма сложно. Никогда ещё Алёшка не запускал воздушного змея, о таком он только читал или видел по телевизору, но никогда даже вблизи не видел такой дивной штуковины. И огромный, яркий, эффектный змей, который был подарен (правда, за апельсины…) Владу в больнице представлялся Алёшке во сне, взлетающий в небеса огромной, парящей, цветастой птицей, и верёвка в руках казалась неимоверно тонкой и хрупкой. И Алёшка думал, что ещё мгновение, змей чуть сильней рванется – и, как истинный покоритель небесных просторов устремится ввысь, чтобы никогда не вернутся на землю. Сны доставляли болезненное удовольствие – во сне он был счастлив, а наяву опять понимал, что ничего этого все равно не будет, мама не позволит.

Когда его, наконец, выписали из больницы, и он приехал домой, первой его встретила Марина, которая, конечно, ждала услышать, что брат почувствовал, получив самолётик (Алёша сам очень-очень хотел давно уже рассказать сестре и про подарок, и про доктора, прям скулы сводило – обсудить все это с той, кто точно поймёт!)

Поэтому они оба более-менее терпеливо ждали: он – рассказать-показать самолётик; она – увидеть реакцию на подарок, который Алёше собирался сделать доктор.

Но вот сейчас, встретившись, оба сдерживали эмоции. Первая начала Марина, пока мама закрывала за ними дверь.

– Как дела? – спросила она.

– Хорошо, – ответил он, потом, заметив, что мама отвернулась, прошептал: – Мне помощь твоя нужна.

– Всегда к вашим услугам, благородный рыцарь, – откликнулась сестра, сделав книксен.

– Благодарю, прекрасная леди!

– Что? – обернулась мама.

– Играем, – коротко объяснила Марина, – Ну, давай, показывай самолётик.

Алёшка радостно полез в сумку.

– Вот, смотри! Александр Игнатьевич подарил! Он мне даже сказал, что во мне лётчика сразу видно!

– Надо же! – восхитилась Марина, про себя подумав, что доктор оказался ещё лучше, чем она решила при первой встрече. – Значит, он сразу признал в тебе поклонника небесных путешествий? Как замечательно!

Мама чуть недовольно шевельнула плечами, но промолчала и пошла на кухню, к тому же в этот же момент зазвонил телефон, поэтому брат с сестрой остались наедине. Алёшка принялся рассказывать сестре, какой удивительный человек Александр Игнатьевич, потом о Владе, об их первом ночном разговоре (Марина очень смеялась), а потом рассказал, как бы он хотел побывать в тех местах, о которых ему поведал Влад.

– Понимаешь, у него такой воздушный змей красивый! Он его пускать будет, я бы тоже хотел. Ну, или хотя бы посмотреть на это. Я же такого не видел никогда, – тоскливо закончил он.

– Да, воздушный змей – это здорово, – согласилась Марина, – Понимаю, ты боишься, что мама не разрешит?

– Да, я в этом просто уверен, – уныло ответил Алёшка, – Влад собирался попросить свою маму, чтобы она переговорила с нашей, но вряд ли кто-то сможет в чём-то убедить нашу маму. Мне так кажется, по крайней мере. Ты же её знаешь.

Марина задумалась, постукивая пальцами по стенке, о которую оперлась, пробормотав «всё может быть, даже невероятное…", Алёшка со слабой искрой нереальной надежды смотрел на неё глазами, в которых вспыхнули ничтожно малые, но разгорающиеся огоньки.

– Ты считаешь, что…

– Я отбила тебе «Ночной полёт», – пробормотала она громче, – теперь мама не против, что ты его читаешь, она поняла твоё увлечение и приняла его. Влад твой друг, конечно, лазать по деревьям ты всё равно не сможешь, а плавание всегда пугает маму, даже если плаваю я, а вот воздушный змей – по-моему, не так уж и сложно уговорить… и вообще… – Марина снова задумалась. – В принципе, у меня есть одна идейка.

– Какая? – уже с неприкрытой надеждой воскликнул Алёшка.

– В бассейне мама разрешает тебе плавать только, если либо она с тобой, либо я… В принципе, я вполне могу с тобой сходить, познакомлюсь с Владом и, в конце концов, я ведь тоже никогда не видела настоящего воздушного змея.

– Правда? – с восторгом крикнул Алёшка. – Ой, неужели? Правда, пойдешь со мной? И маму уговоришь, правда, да?

– Правда, Алёшка, я ведь очень тебя люблю, я хочу, чтобы у тебя было всё как можно лучше. Летом без друзей скучно, я знаю, а сейчас появился Влад, было бы, мягко говоря, неприятно, если у вас не получится весело провести лето.

Сердце у Алёшки прыгало от радости, которую он до сегодняшнего дня очень тщательно скрывал, и даже теперь она перемежалась со страхом, что у Маринки ничего не выйдет, он почувствовал, что весь дрожит, и сумка, которую он комкал в руках, тряслась от нервной встряски. Марина поняла, что необходимо срочно успокаивать Алёшку, а то мама могла заподозрить что-нибудь неладное.

– Спокойно, Алёшка, тихо, спокойно, всё будет хорошо, я поговорю с мамой. А сейчас не волнуйся, ты прямо побледнел весь. Что мама скажет, если увидит? А я постараюсь разобраться с этим делом. Ну, сам подумай, когда мне не удавалось убедить её в своей правоте?

Мальчик подумал и понял, что она права, действительно сестра у него, выражаясь словами Влада, весьма убедительна, в смысле, очень хорошо умеет убеждать практически каждого, и имеет невероятную способность договариваться с мамой. Может, и на этот раз все получится?

– Я ведь умею плавать, – сказал Алёшка.

– Да, ты много всего умеешь, – согласилась Марина. – Ты вообще умница.

Алёшка улыбнулся, немного сконфузился и опустил сияющие глаза. Потом вдруг вспомнил:

– Марин, я вопрос хочу задать. В больнице ответа я не добился, может, ты знаешь, как там эта соседка наша, ну, из-за которой произошла утечка газа.

– А, она, ну она в порядке, её скоро выпишут, она сильно газом отравилась, но ничего страшного, врачи обещают, что скоро поправится и вернется домой.

– Это хорошо, а как у неё утечка произошла?

Марина помедлила, нахмурилась, потом потрепала Алёшку по волосам, присела и серьезно ответила:

– Она несчастная девушка, у неё возникли проблемы, с которыми она не могла справиться, поэтому решила, что для неё будет лучше уйти из жизни. Люди иногда так делают.

– Что? – раскрыл рот Алёшка. – Она… это сделала… специально?!

– Да, братишка, к сожалению.

– Она же могла… она же могла умереть!

– Да, Алёшка, но сейчас она передумала и рада, что её спасли.

– А раньше не была рада?!

– Что вы тут застыли? – перебила мама, выходя из зала, в которой разговаривала по телефону. – Обедать будем?

– Конечно! – бодро откликнулась Марина. – Как же иначе?

Потом они не заводили уже разговора о соседке, но Алёшка стал думать, что наверно, у него жизнь, как ни крути, лучше, потому что, не взирая ни на что, ему хотелось жить. Если у девушки отпало желание жить, значит, наверно, у неё действительно ужасные проблемы. Алёша не мог представить, что может быть, настолько плохого, но потом через три дня увидел соседку и понял, что она излечилась от своей меланхолии. «Наверно, Маринка её переубедила», – подумал Алёшка, когда она, светясь от счастья, пришла к ним.

– Я чувствую себя очень виноватой, – искренне сказала она, – Я даже не подозревала, что могла натворить. Спасибо вашему сыну, Валентина Валерьевна, Алёша, спасибо тебе огромное, вот видишь, какие глупые бывают взрослые, – она смущенно улыбнулась и чуть покраснела, когда Алёшка с недоумением глянул на неё.

Соседку звали Наташа, она жила одна в трехкомнатной квартире, потому что родители уехали заграницу. Ей было двадцать пять лет, она работала в редакции местной газеты (секретарем, кажется), любила апельсины и терпеть не могла дядю Мишу, который жил этажом ниже за плохой музыкальный вкус, частые вечеринки и собаку – большого вечно насупленного добермана по кличке Цезарь, который она просто боялась.

Марина с ней подружилась и теперь частенько бывала у неё в гостях. А к Алёшке, на второй день после его возвращения домой, заявился Влад. Он был одет на редкость аккуратно, причёсан, в чистых сандалиях и пришёл с мамой.

Маму Влада звали Ангелина Сергеевна, это была худощавая высокая женщина в больших очках и серьёзной улыбкой. Валентине Валерьевне она сразу понравилась своей простотой и деловитостью. Придя в дом, мама Влада, после знакомства, направилась на кухню, где нашла вазу, в которую поставила букет простых, но очень красивых полевых цветов, и водрузила на стол небольшой тортик.

– Собственного приготовления! – похвасталась она. – Вы любите торты, Валентина Валерьевна?

– Кто же их не любит! – рассмеялась мамы Алёши. – Красивый торт!

– Мамин рецепт, – прошептал Влад Алёше. – Она их выдумывает на досуге.

– Здорово, – ответил Алёшка, рассматривая маленький самолётик, венчающий торт. – Левое крыло кривовато, – заметил он Владу, – Такой самолёт недолго протянет в воздухе, если вообще поднимется.

Влад рассмеялся.

– Ну, Алёш, она же не специалист по самолётам. Я просто попросил её сделать приятное тебе, она решила, что – ну, я же про тебя рассказывал – самолётик из крема это не так уж и плохо.

– Да нет, это я так, всё здорово. К тому же, если бы этот самолёт мог улететь, его же было бы невозможно съесть.

Влад засмеялся громче, привлекая внимание взрослых, мама Алёши, наконец, разрезала торт на пять неровных частей.

– Что такое? – поинтересовалась Валентина Валерьевна.

Алёшка весело переглянулся с Владом.

– Мальчишки, – констатировала Марина, – Что с них взять!

– Ну-ну, – сказала Ангелина Сергеевна, – В общем, не пора ли нам за стол?

Валентине Валерьевне очень понравилась мама Влада, они вели долгие беседы на кухне уже после того, как Алёшка и Влад пошли в другую комнату.

– Думаешь, у неё получится? – спросил Алёшка.

– Она сказала, что такой серьёзный разговор стоит провести, когда сумеешь подготовить почву. Она говорит, это очень важно и нелегко. Но она будет стараться, это главное. Я на неё надеюсь.

– Марина тоже обещала поговорить с мамой, она, как и твоя мама, обладает недюжинным талантом убеждать.

– Так, здорово! Значит, они займутся этим с двух сторон! Атака на маму с двух флангов! Левый край, правый край! – с восторгом воскликнул Влад.

– Операция началась, – улыбнулся Алёшка.

– Ага! Больной нуждается в серьезном внутреннем вмешательстве.

– На нашей стороне правая рука противника, немного усердия, и мама перейдет на нашу, единственно правильную сторону! – завершил Алёшка.

Они расхохотались.

Потом Алёшка показывал Владу свою коллекцию разноцветных самолётиков, снабжая их историями о полётах вообще и о полётах именно этих самолётов, и каждого в отдельности. Они проверили, насколько хорошо летают самолётики, а потом устроили небольшое соревнование. Алёшка взялся комментировать этапы соревнований:

– Итак, вы находитесь на полигоне… хм… имени Антуана де Сент-Экзюпери…

– Кого? – перебил Влад, выбирая себе самолёт.

– Экзюпери, писатель такой, у меня книга его есть.

– А какое отношение имеет писатель к самолётам?

– А он ещё и лётчиком был.

– Надо же! Ну ладно, тогда.

– Итак, полигон имени Антуна де Сент-Экзюпери приветствует всех зрителей, желающих посмотреть соревнования лётчиков. Сегодня нас ожидает напряженная и увлекательная борьба! Ведь, как вы можете видеть, именно сейчас мы имеем честь видеть на полигоне знаменитые самолёты известных, неоднократных победителей международных конкурсов, Влада! и…

– Алексея! – воскликнул Влад.

Алёшка расплылся в счастливой улыбке.