Текст книги "Рыцарские сны"
Автор книги: Татьяна Шипошина
Жанр: Книги для детей: прочее, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава 9
Сашка все-таки решила дочитать распечатку до конца. Но до конца опять не получилось, потому что дальше она увидела нечто…
«Распорядок дня тамплиера в соответствии с уставом:
Ночь
Заутреня.
Братья вместе на молитве. Проверяют лошадей и экипировку, дают указания слугам.
Сон до рассвета.
6.00 Ранняя месса.
9.00 Третий час.
12.00 Поздняя месса (шестого часа, если не было ранней мессы). Ремонт доспехов и экипировки, изготовление колышков для палаток или других необходимых вещей.
Обед. Рыцари едят первыми, за ними – сержанты и слуги. Дежурный читает жития во время всей трапезы.
15.00 Девятый час. Вечерня и всенощная, поминовение усопших.
Закат.
Вечерня, повечерие.
Ужин. После повечерия выдает питье. Проверка лошадей и экипировки, указания слугам.
Вот что прочитала Сашка. Распорядок дня рыцаря ордена тамплиеров, каковым он должен пользоваться, если не воевал.
Для тех, кто не мог присутствовать на службе, существовало дополнение в уставе. Сашка тут же перелистала несколько страниц назад и прочла:
«II. О том, чтобы читали молитву Господню, если не могут слушать божественную службу.
Впрочем, если какой брат… по причине оного отсутствия не услышит божественную службу, то пусть вместо заутрени он читает 13 молитв Господних, и каждый час – по семь; вместо же вечерни мы предписываем девять и единодушно утверждаем свободным голосованием (libera voce). Ведь поскольку эти братья были направлены для спасительного труда, не могут они в назначенный час прибыть к божественной службе. Но, если только возможно, пусть они не пренебрегают назначенным часом»[14]14
Устав ордена тамплиеров.
[Закрыть].
Конечно, Сашка тут же залезла в Интернет, чтобы узнать, что такое церковные часы.
Так много всего… Оказывается, часы – это молитвы, которые читают в определенное время, но не в то, как час назван. Утреня – около полуночи, хвалины – в три часа ночи, первый час – в 6 утра, третий час – в 9 утра, шестой час – в полдень, девятый – в 3 часа дня. Вечерня – в шесть вечера, и навечерие – в девять вечера.
Часы, оказывается, в церкви начали читать давно – еще с тех пор, когда христиане не разделились на православных и католиков. И каждый час чему-то посвящен из жизни Христа.
Из Интернета Сашка узнала, что третий, шестой и девятый час читают в церкви во время Литургии, а все остальные – частично во время вечерней службы или отдельно.
А «молитва Господня» – это «Отче наш, Иже еси на небесех!..» Или по-русски – «сущий на небесах».
В гимназии, на древнерусской литературе, Саша читала Евангелие по программе. Четыре Евангелия, одно похоже на другое. Учителя говорили, что без этого не понять основ не только древнерусской, но и европейской литературы. Какое-то одно Сашка честно прочла, другие – пролистала. Жалко было Иисуса Христа, которого распяли на кресте. Но это случилось так давно…
В общем, прочла. И почти все забыла. «Сдал, забыл». Все верно.
Сашку, конечно, крестили в детстве. Бабушка водила ее в церковь, регулярно, пока не заболела. Лет до десяти. Сашка почти ничего «церковного» не помнила. Кажется, перед батюшкой надо было называть свои грехи. Ну, она и тарабанила что-то вроде: «Маму не слушала. Бабушку не слушала. Ленилась».
Бабушка ей о многом рассказывала, только… это все было так давно. Ну, а у мамы стоит пару иконок на подоконнике, да и у Саши в комнате одна икона Богородицы. Сашка не видела, чтобы мама хоть изредка молилась. Вот, кажется, и все «церковное», что имелось в Сашкиной жизни.
Молитву «Отче наш» Сашка прочла на экране пару раз и поняла, что она ее вспомнила.
Сашка закрыла глаза и повторила молитву на память. Она вспомнила, что в церкви, на Литургии, эту молитву все повторяли вслух, а они с бабушкой выучили ее по дороге. Когда в церковь шли – повторяли, и даже когда гулять шли, или в магазин…
Еще что-то учили. Но сколько Сашка ни жмурилась, вспомнить этого не могла.
Вспомнила только бабушку.
«Где ты, ба? Как тебе там, на небесах? Ты там все видишь, или это сказки? Видишь, как мне сейчас трудно? Я вот влюбилась. Я полюбила. Я для него… что хочешь сделаю, ба! Если бы ты могла мне помочь…»
Бабушка не отвечала. «Никто не может мне помочь. Ни на земле, ни на небе», – так думала Сашка.
«Но… нас так просто не остановишь!» – уверенно сказала она себе.
Сашка еще сидела за компьютером, а идея уже пришла ей в голову. Наверное дурацкая. Но такая привлекательная!
Осуществить задуманное сложно. Но недаром дед говорил, что в Сашкином характере столько «упертости», что хоть отбавляй.
Сашке пришло в голову ни больше ни меньше, а прожить неделю по расписанию тамплиера. Начиная с воскресенья. Потому что в воскресенье есть служба в соседнем храме. Конечно, храм не католический, но ведь службы придуманы давно, до разделения! По крайней мере, часы. Так в Интернете написано. Кроме того, крещена она все-таки в православной церкви, и перебегать никуда не будет. Какая разница, через сколько веков!
Побывав на службе, она заодно справится с третьим, шестым и девятым часом, а за остальные прочтет «Отче наш».
«Отче наш» – она и в Африке «Отче наш»!
Нормально!
В будние дни – тоже будет «Отче наш» читать.
Пусть ей не придется поить лошадь и делать колышки для палаток – вместо этого придется сидеть в школе, делать уроки, мыть посуду, кое-как прибираться в своей комнате…
Конечно, лучше бы на коня, и в бой!
Но ладно…
Да, надо еще подумать, что тамплиеры ели. Мясо, наверное. Рыбу. Крупу разную – ведь картошку еще в Европу не завезли. Лепешки какие-то… Надо, наверное, купить лаваш.
Ну да. Лаваш и репу. Смешно. Требуется опять залезать во всезнающий Интернет.
Вот оно:
«Умеренность соблюдалась и в еде. На столе оказывались продукты, купленные магистром или выращенные своими руками в обители. После очередной молитвы колокол созывал братьев в трапезную. Кормили сытно, но без излишеств и изобретательности, ибо чревоугодие грешно. Трижды в неделю, кроме дней поста, подавали мясо (часто свинину), в остальные дни овощи или рыбу. Ели храмовники и хлеб, и сыр, и сало, и зелень, и молочные продукты, пили воду и вино. Еду полагалось аккуратно резать, чтобы не испортить „товарный вид“ – остатки вечером отдавали беднякам. Во время трапезы рыцари обычно молчали, как монахи в обычных монастырях»[15]15
Константин Котельников, «Рыцари-тамплиеры – как одевались, что ели и за что их пороли», https://diletant.media.
[Закрыть].
Решено! Никаких сладких сырков. Минус картошка и помидоры, конфеты и шоколадки.
А главное, молчать. Особенно в школе, в столовой.
Сидела Сашка, размышляла о тамплиерской диете, распечатывала себе на всякий случай на домашнем принтере молитву «Отче наш…» и смеялась сама над собой.
Смеяться-то смеялась, но решимость ее не угасала.
«Вперед, тамплиеры! – думала Сашка. – Интересно, что кричали тамплиеры, идя в атаку? Конечно же, не „Ура!“. А что? Спросить надо… У брата Андрэ».
– Андре-е-ей…
«Разве ты не понимаешь, что это для тебя я буду жить следующую неделю? По расписанию настоящих тамплиеров! Для тебя! Если тебе под силу быть тамплиером, пусть будет под силу и мне!»
«Завтра воскресенье. Вот и пойду в церковь. Там будут читать часы. Надо только посмотреть расписание, когда начало службы».
Сашка залезла в компьютер. Как называется храм, который находился рядом, Сашка не знала.
Сообразила найти название храма, открыв карту на смартфоне. Храм Рождества Христова.
Ну, и с Богом!
Глава 10
Ох, ох-ох.
Как трудно встать рано в воскресенье! Как трудно оторвать голову от подушки…
Сашка, со всклокоченными волосами, проследовала в ванную. Из зеркала в ванной на нее посмотрело слегка помятое лицо с прищуренными серыми глазами.
Одна щека краснее другой. Ну, да. Спала на правом боку.
Русые волосы, которые Сашка обычно собирала под заколку или в некое подобие хвоста, – в беспорядке рассыпаны по плечам.
«Постричься, что ли?» – привычно подумала Сашка.
Она приблизила физиономию к зеркалу и состроила себе рожу:
– Э-э-э-э!
– Сашка, ты что это в такую рань поднялась? – послышался сонный голос матери. – Выходной же!
– Надо! – ответила Сашка. – А ты – спи!
Кое-как напялив джинсы и куртку, Сашка вывалилась из дома. И направилась к церкви. Церковь недалеко, в соседнем квартале.
Иногда даже дома слышно, как звонят церковные колокола. Ничего против колокольного звона Сашка не имела. Звонят себе – пусть звонят. Наоборот, иногда, летом, специально открывала окно, чтоб этот звон послушать.
Церковь напоминает детство и бабушку. С тех пор как бабушка умерла, Сашка не была в церкви ни разу.
А ведь всегда больно вспоминать то, что было хорошим и добрым, и чего теперь нет.
К церкви небольшими ручейками стекался народ. Все больше пожилые женщины в длинных юбках. Однако когда Сашка переступила порог, она увидела и мужчин, и даже молодежь. И парни молодые были, и девушки. К концу службы стали появляться мамочки с детишками всех возрастов, начиная с грудных.
Где-то в глубине женский голос читал что-то непонятное.
«Может, это и есть часы?» – подумала Сашка.
Но больше ничего подумать не успела, потому что ее дернула за рукав какая-то бабушка.
– Ты что это, милая, так в церковь нарядилась? Непорядок!
– Что? Как? – не поняла Сашка.
О, это Сашка знала! Знала по рассказам народа в соцсетях, что в церкви бывают такие ужасные, въедливые старухи, которые всем делают замечания. Вот теперь и к ней такая старуха прицепилась:
– Нельзя так, милая. В брюках и без платка. Ты пойди, там, в притворе, есть платки и юбки монастырские. Оденься.
В другой раз, в подобной ситуации, Сашка бы только фыркнула и что-нибудь ответила бы бабке, но тут ее подкупило словосочетание «юбки монастырские», а также обращение: «милая». Сашка просто кивнула в ответ. Правда, что такое «притвор», пришлось догадываться налету.
При входе в церковь, в большой картонной коробке, оказались свалены платки разных цветов и юбки из черной плотной материи, представляющие собой полотнище на двух длинных завязках.
Одна из юбок пришлась Сашке по душе!
Хотя, конечно, больше бы ей понравился белый плащ с красными крестами, но сестры-монахини наверняка ходили именно в черном.
Пойдет!
Сашка обернула полотнище юбки вокруг себя. Почти два раза. Нормально.
Теперь надо найти платок. Конечно, черный. Подлиннее. Монастырский, значит монастырский!
Черного платка в коробке не нашлось. Нашелся темно-синий шарф. Сашка надела шарф на голову. Длинные концы шарфа свисали ниже пояса.
«Нормальный такой прикид получился», – подумала Сашка, надвинула шарф на лоб и вошла в храм второй раз.
Церковная бабушка посмотрела на Сашку даже с некоторым опасением. А Сашка нашла себе место возле каменной колонны и приготовилась стоять и слушать.
В уставе ордена, конечно, написано, когда рыцарю следует встать, а когда слушать службу сидя. Но Сашка этого просто не запомнила.
Церковная служба медленно продвигалась.
А бедная Сашка…
Во-первых, она не понимала практически ничего. Так, разберет какое-то слово – и снова полное непонимание.
Во-вторых, платок все время норовил сползти: то на глаза, то на спину. То на спину, то на глаза.
В-третьих, надо креститься, а Сашка не знала когда. И не знала как. В конце концов, «как» – вспомнила, или поняла, глядя на соседей, но вот когда…
Поэтому крестилась все время невпопад.
А, в-четвертых, ее все время что-то донимало. Сначала зачесалась рука. Потом – нога. Потом – спина.
Руку или ногу еще можно как-то деликатно почесать, но когда зачесалась спина… Да так сильно…
Пришлось Сашке ерзать и чесать спину о колонну.
Как только кончились эти муки, Сашку начал бороть сон. Ей казалось, что она сейчас упадет на каменный церковный пол и уснет. Раза два она, кажется, и в самом деле засыпала на короткий промежуток времени, и просыпалась оттого, что вздрагивала.
Ничего. Ровным счетом ничего из службы она не понимала. Наконец, ее стало одолевать настойчивое желание выскочить вон из храма.
«Скорее бы! Скорее бы это закончилось! Да что я за дура! Зачем я сюда приперлась…» И т. д. и т. п.
Выйти из храма, как думала Сашка, ей мешала только та самая «упертость», которая ее сюда и привела.
А что происходило с ней на самом деле…
Один Бог знает.
Кроме того, на колонне, о которую Сашка чесала спину, висела небольшая икона, на которой оказалась изображена лестница. С этой лестницы вниз падали люди. Падали они в страшное пламя.
Уж очень Сашке эта икона не понравилась. Пугающая какая-то.
Взбодрилась Сашка тогда, когда все люди в храме вдруг начали читать молитву хором.
Хор. Мощный. Голоса мужчин и женщин, детей. Здорово! Сашка незаметно стала подпевать. Мычать. Говорить окончания слов. Сашка даже вспомнила некоторые слова, или половинки предложений.
Она когда-то говорила эти слова! Спасибо тебе, бабушка!
И вдруг Сашка поняла, что для этого все здесь собрались. Для такой молитвы. Общей, свободной. Для этого и поэтому.
Через некоторое время хор повторился. На этот раз народ читал «Отче наш». И Сашка смогла повторить почти всю молитву. Правда, пару раз сбилась.
Но хор помог. Здорово. Если даже кто-то сбивается, общая молитва все равно звучит, и это здорово!
После «Отче наш» народ в храме зашевелился. Сашка подошла к давешней бабушке и спросила:
– А что, служба закончилась?
– Ты первый раз, что ли? – спросила бабушка.
– Ага, – кивнула Сашка. – В детстве только была. С бабушкой.
Почему-то ей стало стыдно.
– А где сейчас бабушка?
– Умерла…
– Царство ей Небесное, – перекрестилась старушка. – А служба не закончилась. Сейчас будет причастие. Знаешь, что это такое?
– Нет.
Бабушка покачала головой:
– Это Божественная трапеза. Когда под видом частички просфоры и вина, разведенного водой, человек вкушает Тело, и Кровь Христову. Надо было исповедаться, и тогда священник мог бы допустить тебя к причастию. Ты исповедовалась когда-нибудь?
– Когда-то давно в детстве.
– «Нет» да «давно», – проворчала бабушка.
– Скажите, а на этой иконе что изображено? – спросила Сашка, показывая на «лестницу».
– А, это… Хотят грешники до Бога дойти, а падают к нечистому, в ад.
– Это какие же грешники?
– Да всякие, – перекрестилась старушка. – Кто против Бога. Может, сатанисты. Хотя и такие, как мы, тоже есть.
– Как «мы»? – не поняла Сашка.
– Ты подожди, когда народ разойдется, после службы к священнику подойди. Батюшка у нас хороший, добрый. Объяснит тебе. А пока подожди… Вон, уже Чашу выносят.
Люди, правда не все, сложив крестообразно руки на груди, стали подходить к священнику, который что-то давал каждому маленькой золотой ложечкой.
Детское воспоминание всплыло перед глазами: да, она тоже когда-то так подходила к чаше. А бабушка – за ней.
И вдруг Сашка вспомнила, что в уставе тамплиеров тоже говорится об этом! Ну да! В самом начале:
Неужели это сохранилось? До сих пор! «Божественная трапеза»!
Столько веков! Надо же!
И вдруг почувствовала Сашка, насколько она мала. Как мала она сама и как коротка ее человеческая жизнь, даже если она еще продлится. Мала она… перед жизнью человеческого рода как такового.
Какая огромность…
Где здесь ее, Сашкино, место? Такая вот «божественная» мысль собралась помучить Сашку, но ее спугнула старушка.
– Теперь иди ко кресту, – толкнула она Сашку в бок.
Мысль улетела…
Народ подходил к священнику, целовал крест и отходил. Сашка кое-как повторила это за всеми. Синий шарф почти упал с головы. Служба закончилась.
Люди начали выходить из храма.
Конечно, не стала Сашка ждать священника. Медленно шла она домой, с каким-то сожалением оставив в коробке синий шарф и «монашескую юбку». Медленно шла, наслаждаясь колокольным звоном.
Теперь никто не мешал ей разглядывать в себе, как бы любуясь, мысль об огромности и закономерности мира, к которому она, Сашка, принадлежит.
Никто не мешал ей чувствовать, как огромен и непостижим мир, и что обязательно, несомненно, непередаваемо, но в этом мире есть Бог.
«…да будет воля Твоя…» – воля, полная доброты и любви.
Глава 11
До ночи оставалось прочесть «Отче наш» три раза по семь – то есть двадцать один раз, плюс девять раз – за вечернюю службу.
Всего-то – тридцать раз.
Но это только казалось, что прочесть их легко.
Мысли Сашки разбегались. Бурчал телевизор в соседней комнате.
«Отче наш… в Санкт-Петербурге двенадцать градусов тепла… в Москве пятнадцать… сущий на небесех… завтра алгебра, а я никак задачу решить не могу… Да святится… эта алгебра уже забодала… зачем мне вообще алгебра, я же на журналистику буду поступать. Ничего, отец заплатит. Не обеднеет. Попробуйте новый изысканный вкус… Опять реклама! Вот елки… Да святится Имя Твое, да приидет… вот приду на занятия, и скажу Андрею… брату Андрэ… что я выдержала эту неделю. Что я могу, могу… где я остановилась? А… Да святится Имя Твое… Андрэ… Скорее бы суббота… Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…» – примерно так выглядела каждая молитва.
Сашка и зажмуривалась, и сжимала кулаки, чтоб сосредоточиться, но это мало помогало. Наконец, когда Сашка уже лежала в постели, погасив свет, обязательство было выполнено. С горем пополам.
Или с грехом пополам. Пополам, в общем.
На мгновение Сашка ощутила что-то вроде пустоты. Захотелось читать эту молитву снова и снова, читать чисто, читать – ощущая суть каждого слова…
Прежде чем отлететь в страну снов, Сашка проговорила про себя:
– Отче… отец… «Отче наш…»
Никогда, никому не скажет она, как ей не хватает отца. Пусть будет у нее теперь Отец, который на Небесах.
Если это возможно, конечно. Если ей хватит веры, чтобы признать небесного Отца.
Обидно будет, если и на Небе… безотцовщина…
В понедельник Сашка получила пару по алгебре. Потому что алгебра пришлась как раз на шестой час. А Сашке вдруг удалось сосредоточиться на молитве!
Математичка, видимо, увидела сосредоточенное Сашкино лицо.
– Александра, к доске! – провозгласила математичка.
Сашка не отреагировала. Не услышала.
– Саша! К доске.
Ноль эмоций.
Весь класс обернулся в Сашкину сторону. Учительница начала медленно приближаться к ее парте.
– К доске, Александра!
Голос учительницы прогремел над Сашкиным ухом. Она вздрогнула.
– А? Что?
– Ты спишь, девочка? – сочувственно спросила учительница.
Но в ее участие Сашка не поверила. И правильно сделала.
– Иди к доске. Решай задачу.
Сашка вышла к доске. У доски она мучительно плавала, бекала, мекала, запиналась, и чуть не расплакалась. Но сдержалась, и была отпущена на свободу. Не решила ничего.
– Садись, два.
Как во сне, Сашка с грохотом уселась за свой стол.
Дальше учительница произнесла небольшой монолог на тему одиннадцатого класса, аттестата, ЕГЭ, поступления в вуз и вообще – дальнейшей «взрослой» жизни, где никто и ни с кем не будет «нянькаться», «носиться» и «сюсюкаться».
Сашка едва досидела до звонка. Шестой час пришлось дочитывать на перемене, в коридоре, подойдя к окну.
– Да не расстраивайся ты, Саня, – подлетела к ней Танька.
Обняла за плечи:
– Подумаешь, пара! Еще десять раз исправишь! А ты что, и вправду заснула?
– Угу, – промычала Сашка в ответ, а про себя закончила: «… но избави нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».
И повторила вслух:
– Аминь!
– Никакой не «аминь», – не согласилась Танька. – Все у нас еще только начинается!
Ох, как хотелось Сашке рассказать подруге обо всем, что с ней происходит. Но Сашка боялась.
Во-первых, Танька, хоть к ней и ближе всех в классе, но не такая уж «задушевная» подруга. У нее, у Сашки, вообще нет таких подруг, которым можно рассказывать все-все, как в детстве. В один прекрасный день – не стало. И кранты.
Во-вторых, Сашка боялась, что Танька, с ее практичностью, просто обсмеет все ее «тамплиерские» интересы. Скажет что-нибудь вроде: «Ты, как всегда, все выдумала! Зачем тебе какие-то тамплиеры, которые исчезли сто лет назад. Лучше пойдем-ка в кино с Максом и Артемом!» или «Тебе, девочка, срочно надо развеяться! Но сначала – в парикмахерскую!»
Может, и надо…
А, в-третьих, Сашка боялась, что Танька растреплет ее тайну, и вскоре только ленивый не станет показывать пальцем в ее сторону, говоря что-то вроде: «Ну что? Стала тамплиером?» Или: «Таких не берут в космонавты, а в рыцари – тем более!»
Примерно так пролетела вся неделя, прожитая Сашкой по расписанию древних тамплиеров. Сашка выдержала. Сорок три молитвы в день, по часам. Не ела пирожных, конфет, сладких творожков и йогуртов с фруктами, картошки, помидоров.
Не сидела в смартфоне, не бродила в Интернете и по соцсетям, не смотрела телевизор. Что не менее трудно выдержать, чем отсутствие конфет и пирожных. Занималась с гантелями. Умывалась холодной водой.
К концу недели поняла, что могла бы и продолжить. Но дальше – она должна увидеть брата Андрэ и получить его одобрение.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
