Текст книги "Обманувшие смерть"

Итак, я потихоньку прошла вниз, прошмыгнула из башни на второй этаж, пересекла его и вышла к столовой. Мне пришлось сесть на левой части лестницы, чтобы меня полностью скрывала тень от стены.

Внизу играли музыканты, князья и легионеры спорили о чем-то. Во главе стола восседал дедушка, слева от него – Карл, рядом пустовало место Курта, а справа сидел … Раду, брат дедушки! Ходили слухи о его гибели. Но, как мне потом сказал дед, он выжил и попал в плен, откуда его позднее и вызволили.

Раду, младший брат дедушки, совсем не походил на него внешне. Он был невысок ростом, носил короткую стрижку. Сколько я его помню, он все больше молчал, слушая других. Когда Раду появлялся в замке, то непременно сажал меня к себе на плечи, чтобы покатать. Я так радовалась его редким визитам. Ведь двоюродные дедушка жил в Быстрове, столице нашего княжества. Что касается деда, то он словно помолодел за эти пять лет сражений. В его темно-каштановой шевелюре, кажется, стало меньше седых волос, а длинные усы вроде бы слегка порыжели.

Я с интересом следила за происходящим в той части столовой, которая была видна из «укрытия». Тут мне показалось, что кто-то стоит за лестницей. Как любому человеку, который боится неизвестности, мне стало страшно. Я встала и прижалась к стене так, чтобы мне была видна вся правая часть ступенек. Я тихо прошептала: «Кто здесь?». Через мгновение на лестнице показалась фигура высокого человека. Свет попал на его лицо, и я с облегчением вздохнула – Курт.

– Как ты меня напугал! – Я сползла по стенке и вновь села на ступеньки, он присел рядом. В нем было нечто такое, что в его присутствии я всегда успокаивалась. Тогда мне тоже стало легче.

– Люси, что ты здесь делаешь? Тебе же велели спать.

– Ну и что! А я не хочу спать, когда все празднуют победу. Мне скучно… – Я взяла его за руку, он улыбнулся.

– Если Влад или Мадина увидят тебя, они будут недовольны.

– Ну и пусть! – Я пододвинулась ближе, и он обнял меня рукой. Внизу продолжался праздник. Я заметила, что за столом не было дедушки и мамы. Внезапно Курт вскочил на ноги и повернулся в мою сторону.

– Люси, сейчас же иди в комнату, хорошо? Я зайду к тебе позже. – И он быстро спустился вниз.

От такой внезапности я немного задержалась, прежде чем пойти наверх. Я уже почти поднялась на второй этаж, когда услышала, что к тому месту, где я только что была, кто-то идет. Я решила посмотреть, что будет и немного спустилась, оставаясь в тени. Моя осторожность помогла мне подслушать важный, но странный разговор.

Стоящих внизу я не видела, но узнала их по голосам. Это были дедушка и мама.

– Нет. Я не хочу покидать семью! – она плакала.

– Ты должна, я давал тебе время – до моего возвращения. Пять лет – это был даже слишком большой срок для тебя. Ты же знаешь, что это необходимо. Мы все прошли через это. Тебе станет легче со временем. Сможешь лучше контролировать себя. А быть с Люсьеной теперь мой черед! Я стану обучать ее тайной науке. – Твердый голос деда звучал неумолимо. Мама продолжала плакать. Я слышала, как она глотала слезы сквозь слова. В голосе ее звучали злость, и даже истерическое отчаяние.

– Я хочу быть с ней! Ей нужна мать, она еще маленькая! Клянусь, я не буду тебе мешать учить ее. И вообще не сделаю ничего плохого.

В голосе деда послышалась сдержанная ярость.

– Я знаю цену твоим клятвам. И ты что, не понимаешь!? Для изучения тайной науки она должна остаться одна, без твоей вечной опеки! Вспомни себя! К тому же, ты вновь стала срываться. Это – тревожный сигнал.

Мать умолкла. Дедушка еще что-то сказал и ушел в столовую.

Я застыла, пораженная этим разговором, и очнулась только тогда, когда услышала приближающиеся шаги. Я быстро и бесшумно (благо, под ногами лежали ковры) скользнула в коридор второго этажа, где спряталась за дверь. Мама поднялась на третий этаж – там располагались ее покои. Услышав, что надо мной хлопнула дверь, я вернулась, прошла коридор и отправилась по башенной лестнице в свою комнату. По дороге в моей голове звучали непонятные слова дедушки. «Какая наука, куда должна деться мама? Она что, уедет?». Я совершенно ничего не понимала и чувствовала только дикий страх. Сердце сжималось при мысли, что мама покинет меня.

Я залезла на кровать, обняла подушку, уткнулась в теплую, мягкую ткань, которая немного пахла лавандой, и расплакалась. Вскоре, после стука, в дверях моей спальни появился Курт. Не смотря на то, что он был просто огромен, передвигался он, как и дед, совершенно бесшумно. Я продолжала рыдать, изредка вытирая слезы. Он сел на кровать и обнял меня.

– Мммамочка, – протянула я, – я не хочу, чтобы она уезжала!

– Успокойся, Люси, не плачь. – Он гладил меня по спине и ничего не спрашивал. У меня создалось впечатление, что Курт тоже подслушал этот разговор.

* * *

Я не знаю, сколько мы так просидели, не помню, как заснула, и когда ушел Курт, но проснулась я одна. На мне по-прежнему было надето праздничное платье, волосы растрепались, и болел живот. Я привела себя в порядок и решила спуститься вниз. Дом пустовал. По дороге я встретила двоих своих наставниц: они сказали, что уходят из замка, как, впрочем, и другие мои учителя. Я ничуть не удивилась этому.

Мне так хотелось, чтобы прошлый вечер оказался всего лишь кошмарным сном, которые часто мне снились. Но, к сожалению, о его реальности напоминали мои красные глаза и головная боль. Я решила скрыть от всех, что знаю этот разговор.

Столовая была пуста. Из кухни пахло свежей выпечкой. Я заняла свое место. Пришла Лора, молодая кухарка, и стала накрывать мне.

– Лора, сегодня я буду есть одна?

– Княгиня отказалась от еды, а господарь и ваш кузен еще спят.

«Не удивительно», – подумала я.

– Почему Вера не пришла сегодня ко мне?

Лора замялась.

– Госпожа, все ваши гувернантки и многие слуги ушли еще после пира. Я… тоже сегодня работаю последний день…

Она закончила накрывать, уже собралась уходить, но я остановила ее.

– Лора, скажи, почему все слуги разбежались с приездом дедушки? Почему ты уходишь?

Она вытаращила на меня глаза и задрожала.

– Я…боюсь их! Его и молодого господина…

– Карла?! – удивилась я. Она еще что-то хотела сказать, но ее перебил вошедший кузен.

– Доброе утро, сестренка, почему ты такая грустная?

В тот момент я ужаснулась перемене, которая произошла в нем. Эта фраза, которую он, очевидно, хотел произнести весело, прозвучала не так. Интонация осталась задуманная, но вот выражение лица его в тот момент было каменным. Такого с ним раньше не было. Но, в туже секунду лицо кузена осветила искренняя улыбка и я уже начала сомневаться, был ли странный момент, или мне показалось?

Он поцеловал меня в щеку, обошел стол и сел напротив.

– Лю, почему у тебя красные глаза?

– Я плохо спала.

Пока Лора накрывала ему, Карл сверлил ее таким незнакомым мне взглядом, что, казалось, воздух вибрирует от него. Да, именно взгляд! Что-то изменилось в нем. И тут я поняла, в чем дело! Его серые, блестящие глаза, стали почти прозрачными! Я так увлеклась изучением Карла, что не заметила, как он заметил это.

– Лю, что случилось? Почему ты буквально пялишься на меня?

– Нет, Карл, все в порядке. Я просто соскучилась. Ты так вырос и … изменился.

– Я тоже скучал по тебе, солнышко.

Завтрак проходил в молчании. Я плохо себя чувствовала. Мне кусок в горло не лез, из головы не выходил вчерашний разговор. Было ясно, что мама уедет, дедушка слов на ветер не бросал. Вопрос только куда и когда она мне об этом скажет.

Зашла Лора.

– Княгиня просила вас подняться к ней.

Мое сердце сильно забилось – «значит, сегодня».

Лора посмотрела на Карла.

– Вы не буде завтракать?

Перед ним действительно стояла совершенно нетронутая порция.

– Спасибо, я не голоден.

– Я тоже. – С этими словами я отодвинула от себя тарелку.

Карл вопросительно поднял бровь, но я не прореагировала на это, сжала в руке салфетку, резко встала и направилась к лестнице – «пора».

* * *

Когда я вошла в комнату, мама стояла возле окна. В помещении царил мягкий полумрак. Она обернулась и ласково посмотрела на меня своими большими, печальными глазами.

– Ты звала меня, мама?

– Да, Люсьена, садись, мне нужно с тобой поговорить.

Я послушно села в кресло. Слезы сами стали наворачиваться на глаза, так что пришлось сдерживать себя, чтобы не расплакаться сразу. Мама присела напротив. Я заметила, что она начала нервно перебирать в руке кончик золотисто-зеленой шали.

– Сегодня, после обеда, я должна буду уехать. Надолго…

– Но куда, мама?

– К морю, далеко. Морской воздух пойдет мне на пользу, – мама, к моему удивлению, спрятала глаза.

– Тогда я поеду с тобой! Я никогда не видела море.

– Нет, дорогая, это невозможно. Может позже. Ты нужна здесь. Так надо.

– Кому надо? – Я вскочила с кресла и подошла к окну. Сдерживать слезы уже не было мочи. – Я не хочу, чтобы ты уезжала! С кем я останусь? Слуги разбежались, а дедушка и Карл не смогут уделять мне много времени. – Я повернулась и умоляюще посмотрела на маму. – Не уезжай…Война еще идет! Это опасно!

Ее большие глаза покраснели, но подбородок оставался твердым. Видимо она хорошо подготовилась к разговору, в отличие от меня.

– Не волнуйся о моей безопасности. Здесь все под контролем. – Мать как-то нехорошо улыбнулась. – Я оставлю в доме старую служанку, с ней будет жить ее внучка – твоя ровесница. Вы подружитесь. Пойми, я обучила тебя множеству наук. Когда я уеду, твоим воспитанием и дальнейшим образованием займется дедушка.

Я кинулась к ней на шею, обняла и заплакала громче. Моя грудь разрывалась от горечи и рыданий. Я знала, что все уже решено, но не могла смириться с этим. Мама втянула воздух носом и произнесла:

– Сейчас придет дедушка. Он позже все тебе расскажет.

Не прошло и минуты, как в комнату вошел дед.

– Мадина, к отъезду все готово. Вы попрощались?

– Да.

Мама обняла меня за плечи, и мы все вышли.

* * *

Во дворе стояла коляска, запряженная четырьмя лошадями. Кучер сидел на козлах и курил. Карл ходил около куртины и, казалось, что-то внимательно там рассматривал. С появлением дедушки он отвлекся, а кучер слез с козел и стал так, чтобы между господарем и ним была коляска. Мама обняла меня и поцеловала.

– До свидания, доченька, я вернусь. Слушайся дедушку.

Она поцеловала подошедшего к ней Карла.

– До свидания, Карл.

После этого, она обняла деда и попросила его беречь нас. Эта сцена показалась мне совершенно неискренней. Я чувствовала, что между ними воцарилось неприятное напряжение. Затем мама подошла к открытой двери коляски, обернулась на мгновение и исчезла в ее темноте. Кучер закрыл дверцу, залез на козлы, куда уже сел Драган, щелкнул кнутом, и лошади тронулись, унося с собой мою дорогую мамочку. Я зарыдала и побежала в замок.

Тайная наука

* * *

До вечера я не выходила из своей комнаты, отказывалась от еды и всякого посягательства на свое одиночество. Я сидела в любимом огромном кресле и тихо плакала, обняв подушку. Мне вспоминались картины из детства, которое кончилось сегодня утром, уехало вместе с мамой. Что будет дальше? Я не знала.

За окном постепенно стемнело. В комнате стало холодно, и я завернулась в теплое одеяло. В дверь постучали и в нее, не дожидаясь разрешения, вошел Карл. В его руках была тарелка с булочками и кружка молока. Он поставил все это на стол и начал разжигать огонь в камине. Вскоре я уже с удовольствием ощутила теплый воздух.

– Я вот не пойму, ты решила умереть от голода, замерзнуть насмерть или и то, и другое вместе?

Я поняла, что очень хочу есть, взяла булочку и начала запивать ее молоком. Карл сел во второе кресло.

– Лю, я тебя понимаю. Мне тоже очень не хватает Мадины, она же мне вместо родной матери, которую я даже и не помню. Но она ведь вернется, это не навсегда.

Я осознавала, что он прав. Меня беспокоила таинственность, с которой все это делалось. Мама плакала и ругалась с дедом на лестнице, значит, не хотела уезжать. Дедушка ее буквально выгнал. Что это за фраза про то, что ее время учить меня прошло? Да как вообще можно ограничить общение матери с дочерью каким-то сроком? О каких ее срывах говорил дед? И тайная наука, что это? Все что-то от меня постоянно скрывают!

Углубившись в раздумья, я совсем забыла про Карла, который сидел рядом и утешал меня. Ему явно не понравилось мое равнодушие. Он резко встал и бросил, не глядя в мою сторону:

– Не хочешь разговаривать, вот и сиди тут хоть вечно одна, а завтра утром не забудь зайти к деду – он звал…

– Карл, подожди, не уходи, прости…

Кузен обнял меня, погладил по голове и сказал:

– Никогда больше не смей игнорировать своего брата, я этого терпеть не могу (Карл часто называл меня сестрой, а себя – моим братом, хоть мы и были двоюродными)! Иди спать, а после того, как утром поговоришь с дедушкой, мы с тобой поедем гулять и я кое-что покажу тебе.

Он ушел, но мне стало легче от нашего разговора. Карл всегда умел растормошить меня. В тот вечер я еще долго смотрела в камин. Только видела я там не языки пламени, а лицо мамы, которое уплывало вдаль. К сожалению, лик отца стерся из моей памяти. И если бы не их совместный портрет, который висел в покоях мамы, я бы и вовсе не знала, как он выглядел.

* * *

На следующий день я завтракала в полном одиночестве. Стол накрыла Лора. Огромный замок казался пустым каменным склепом.

– Лора, ты же хотела уйти?

Она быстро посмотрела на меня и опустила глаза, словно стыдясь своего присутствия в доме.

– Нет, я решила остаться.

– Господарь у себя?

– Да, он ждет вас.

Ее поведение меня как-то насторожило.

– Лора, с тобой что-то не так? Ты себя плохо чувствуешь?

Она хотела мне что-то сказать, но, ее вновь прервал бесшумно вошедший Карл.

– Доброе утро, Люси. Дедушка ждет тебя.

Что-то в нем определенно изменилось: походка, взгляд и что-то еще. От него словно исходила какая-то сила, от которой меня бросало в дрожь. При появлении Карла яркий румянец вспыхнул на щеках служанки. Она взяла пустую тарелку и заспешила на кухню. Карл, странно улыбаясь, проводил ее взглядом. Почему то эта сцена вызвала у меня мгновенную вспышку ярости. Я шумно встала и, даже не попрощавшись с кузеном, отправилась к лестнице.

Дедушка занимал комнаты тоже в западной башне, как и я, но на последнем этаже.

Я постучала и, не дожидаясь ответа, открыла тяжелую дверь. Комната его выглядела очень мрачно. Шторы практически не пропускали утренний свет, так что мебель казалась почти черной. На стенах висели портреты наших предков, пол украшала огромная шкура бурого медведя – трофей деда на охоте. Несмотря на то, что весеннее утро было не такое уж теплое, камин не горел и, судя по всему, его вообще давно не растапливали. Здесь неприятно пахло сыростью и почему-то свежей землей. Из полумрака в кресле вырисовывался тонкий силуэт деда. Он встал и подошел ко мне.

– Ты хотел со мной поговорить? – спросила я тихо, стараясь заглушить ноющую злость. Я до сих пор не могла понять, почему там, на лестнице, дедушка велел маме уехать.

– Пойдем.

Мы вышли из комнаты. Он с грохотом закрыл дверь, от чего я вздрогнула, повернул ключ в замке и пропустил меня на лестницу.

Из башни мы спускались в полном молчании. Тишину нарушали лишь звуки наших шагов. На уровне второго этажа мы прошли в основное здание, пересекли его и спустились по ступенькам северной башни на первый этаж. Здесь дедушка долго возился с замком на дверях, а когда справился, мы оказались во внутреннем дворе. Пройдя его, мы вновь остановились, на этот раз у подножья восточной башни где, насколько я знала, никто не жил. Пока дедушка разбирался уже с этим замком, я оглядела двор. Площадка давно не знала уборки: камни заросли травой и мхом от сырости, кое-где встречались прошлогодние сухие листья и еще какой-то мусор. Солнце начало слегка припекать мне лицо и плечи, когда я вышла из тени к западной части замка. Наконец-то дед справился с дверью и ржавые петли омерзительно заскрипели, когда он открыл ее. Я последовала за ним внутрь.

Пока мы поднимались в полной тишине вверх по лестнице, я прислушивалась, но так ничего и не услышала, кроме звука наших шагов. Воздух там оказался затхлым. Эта часть жилища действительно была полностью необитаема, о чем говорили также слои пыли, везде весящая длинная паутина и маленькие окошки, стекла в которых почти не пропускали свет из-за грязи на них.

Наконец-то мы поднялись на последний этаж и оказались перед огромной каменной стеной. Лестница уходила дальше наверх. Где, видимо, был выход на крышу. Дедушка зажег свечи.

– Мы пришли. – Он, улыбаясь, указывал на стену.

Я огляделась вокруг и впилась в него непонимающим взглядом. Дорога и эти лестницы утомили меня.

– Зачем мы здесь? – Я старалась убрать из голоса раздражение и досаду, которые поднимались во мне, благодаря еще с утра испорченному настроению. Но, похоже, у меня плохо получилось. Дедушка сверкнул глазами и сказал:

– Прежде чем делать какие-либо выводы, послушай меня, Люсьена. Неужели ты думаешь, что я привел тебя сюда просто так?

После этих его слов, я взглянула в лицо дедушки, и у меня сильнее забилось сердце. На смену раздражению пришла тревога ожидания. Я поняла, что эта стена – что-то важное в моей жизни и была права. Дедушка увидел, как изменилось выражение моего лица, и улыбнулся.

– А теперь слушай. Сейчас ты – княгиня. Но, тебе суждено стать не такой, как все. Эта стена ждала тебя уже много лет. Изначально я думал, что она откроется для твоей матери. Но Мадина не хотела этим заниматься. Она ослушалась меня. Тогда я был в ярости, но, теперь понимаю – все к лучшему. Твоя мать была слишком несдержанна для этого, и я уже отчаялся. Когда я был молод, еще до рождения Мадины, моему отцу приснился важный сон. Он гласил, что в нашем особом роду должна обязательно появиться девушка, которой откроется ТАЙНАЯ НАУКА. Когда твоя мать чуть ни сбежала с Фредом, я не знал, что мне делать. Во сне было озвучено, что наш род так и будет вечно проклят без этой девушки. Тогда я, переступив через свою гордость, пригласил их с мужем в замок. Вскоре мой сын Улис и его жена Мери… они погибли. И Мадина с Фредом забрали к себе жить Карла, и…

– Я никогда не слышала, как умерли родители Карла, – задумчиво произнесла я. – И почему ты говоришь, что наш род проклят?

– Сейчас это совершенно неважно, – быстро и туманно произнес дед, и продолжил. – Когда родилась ты – надежда снова наполнила меня. Ты росла умной и спокойной. Мадина кричала, что я одержим, и что она не отдаст тебя мне, но я не обращал внимания, потому что чувствовал, что это – ты. Тут, ты, наверное, не помнишь, в дело вмешался твой отец (при этих словах у меня защемило сердце). Он попытался увезти вас с Карлом и…погиб. После этого у меня состоялся серьезный разговор с Мадиной и Карлом. Война была в самом разгаре, тарки взяли Юг, и я не мог находиться в замке. Я дал твоей матери срок – до окончания войны или хотя бы ее затишья учить тебя всему, чему она захочет (в тот момент я впервые пожалела, что наши войска сейчас находятся в более выигрышном положении). А чтобы она не пыталась сбежать с тобой, оставил здесь Драгана стеречь ее. Я вернулся. С твоей матерью я поговорил…

– Я слышала…

– Я знаю. И вот, вчера она … отбыла. Мадина вернется. Я понимаю, что тебе тяжело без нее, но, пойми, я ждал этого всю жизнь. Тебе предначертано познать тайную науку.

Я стояла, как громом пораженная. От услышанного у меня шла кругом голова. Рассказ дедушки многое объяснял: зачем мама так упорно меня всему учила, почему она недолюбливала Драгана. Я! Но, почему именно я должна познать эту тайную науку, кем наш род проклят и в чем это заключается? Сердце билось так сильно, что, казалось, заглушало мои мысли. Я посмотрела на дедушку, потом на стену. Дед присел на корточки, затем позвал меня ближе.

– Видишь след? Это ключ. Теперь понимаешь, почему именно ты должна открыть эту дверь?

Я присмотрелась к стене. Из-за неяркого света я не сразу разглядела, что на сером камне четко вырисовывался силуэт правой кисти. Мое тело охватила дрожь, но дед не дал мне даже опомниться.

– Давай, Люсьена, открой эту дверь!

Он смотрел на меня с надеждой и тоже дрожал.

Я сделала шаг вперед и протянула свою руку к отпечатку в стене. Моя кисть тряслась, сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. Когда рука уже почувствовала холод камня и его шершавую поверхность, я резко отдернула ее и, с визгом отскочив, прижалась к перилам лестницы.

– Нет!

– Но, почему?! – Дедушка сорвался на крик. Его выражение лица в тот момент было близко к безумию.

Я посмотрела на него выпученными глазами, как затравленный зверь. В тот момент меня обуял животный страх, я и сама была, наверное, похожа на сумасшедшую. В груди откуда-то появилась отдышка, а в голосе слышались истерические нотки.

– А если мама была права? Если это действительно просто навязчивая идея? Вдруг стена не откроется? Ты прогнал мать, убил моего отца ради этого! А если все окажется просто сном прадеда, как…ты сможешь жить с этим? Как я смогу с этим жить дальше? НЕТ! Я не хочу, я …боюсь.

Я тщетно пыталась унять дрожь в теле, буквально сжалась в комок и прошептала:

– Что, если это все неправда?

Дед спокойно взял меня за плечи, заглянул в глаза и сказал тихо:

– Может и неправда. Но мы этого никогда не узнаем, если ты не попытаешься открыть дверь.

«Он прав», – подумала я и решительно сделала несколько шагов вперед. Истерики как не бывало. Мое тело все еще дрожало и слезы текли по щекам, когда я медленно протянула руку к отпечатку. Я хорошо помню тот момент, когда кисть уже уверенно коснулась холодного камня, еще миг, и она прижалась к его поверхности. Тревожный момент ожидания, мое сердце замерло в груди. Из-за стены послышался нарастающий гул! Через мгновение она начала вибрировать и дала трещину прямо в том месте, где к ней прикасалась моя кисть. Мне стало больно, я отдернула руку и отошла немного назад, прижавшись к дедушке. Тем временем гул нарастал, трещина увеличивалась, отовсюду сыпались мелкие камни и сухой раствор. Я заслонила лицо от пыли, а когда убрала руки, гул стих. Я посмотрела на то место, где была стена. Она раздвинулась и нашему взору открылась огромная дверь, на месте замка у которой был такой же отпечаток, как и на стене, а рядом – обычная дверная ручка!

* * *

Я машинально подошла к ней и приложила руку к отпечатку. На этот раз не было никакого грохота. Дверь скрипнула, послышался щелчок. Я повернула ручку, украшенную палированой костью, и она открылась. Слегка подтолкнув ее, я оказалась на пороге библиотеки. Везде стояли шкафы, заставленные книгами. Мебели было немного. Большое кожаное кресло, два стула, пуфик и небольшой столик. Полы украшал мягкий ковер из овчины. Окна, все, кроме одного, были замурованы, поэтому вокруг царил полумрак. На полке над камином красовались свечи в канделябрах, с которых свисала паутина.

– Зачем здесь столько книг?

– Ты должна их все прочесть. И еще и пополнить запас, если будут достойные экземпляры. – Дед улыбался во весь рот. Его красноватые глаза были широко открыты и блестели.

– Мой отец собрал здесь лучшие книги мира и замуровал их для тебя. – Сказал он скороговоркой. Странно, но в его словах не было обычной уверенности. Я обратила тогда на это внимание, но не придала значение, так как была поглощена новой обстановкой. Я в растерянности разглядывала полные шкафы.

– А какого рода проклятье ты имел ввиду? Я не поняла. Мне что, искать какие-то определенные книги?

– Мне не ведомо, как станет общаться с тобой это место. Здесь царит магия, Люсьена. А проклятье… Не обращай внимание, я не хотел сбить тебя с толку. Это такая манера выражаться. Просто читай.

– И когда же мне начать?

– Сейчас.

Дедушка развернулся, положил ключи на стол и направился к двери. Я испугалась.

– Ты куда?

Но он не остановился. Как только дед перешагнул порог, дверь за ним с грохотом закрылась и я осталась одна. В ту же секунду стоящие на камине свечи вспыхнули сами собой! От неожиданности я вскрикнула, отбежала к креслу и вцепилась в его спинку. Дедушка ушел не вовремя. Я как раз хотела расспросить его про магию. И теперь в моей голове начинала немного проясняться картина. Я уже знала из разговоров взрослых и пересудов прислуги, которые мне доводилось слышать иногда, что дедушку в народе боятся, как огня, и считают колдуном. Раньше я не очень верила в эти слухи, как и в саму магию, так как не совсем понимала, что это значит. На мои расспросы мне никто не отвечал толком. Но теперь приходилось признавать, что дед действительно, судя по всему, сведущ в магии. Видимо, какие-то знания ему передал его отец, который, как оказалось, собрал и заколдовал библиотеку. Мне стало не по себе. Особенно от мысли о том, что я имею отношения к магии, да еще и до своего рождения, раз это место подготовили для меня. «Успокойся», – повторяла я про себя, – «начинай читать».

Я еще раз взглянула на шкафы. Внезапно одна из книг на второй полке зашевелилась и выпала на пол. Я с опаской приблизилась к ней, взяла в руки, открыла и прочла название: «Веды».

– Значит, начнем с этой.

С первых страниц книга увлекла меня. Язык оказался незнакомым, но присутствовали описания звучания и перевод, как в некоторых моих учебниках, которые мама и дедушка выписывали мне из разных государств. Я заметила, что с легкостью запоминаю прочитанное. Наверное, это тоже была какая-нибудь магия. Книга содержала много интересной и новой информации. На каждой странице мне буквально открывался совершенно незнакомый мир. Однако я не могла понять, как мне применять эти знания в жизни, где и когда читать эти странные стихи. Правда я отметила, что книга мне нравится. От этих текстов у меня буквально появлялось легкое головокружение.

Но, все же, во время чтения меня не покидала еще одна мысль: как я отсюда выйду? Несколько раз я подходила к двери, но она оказывалась запертой, причем не было видно замка – ни внешнего, ни внутреннего. «Интересно, как прадед все это соорудил под мою кисть? Наверное, мог предвидеть будущее – ну как еще это объяснить?». В тот момент слово «магия» перестало быть для меня абстрактным и странным звуком. Да, я слышала его от слуг, но всегда в негативном ключе. Мои родственники тоже иногда произносили это слово при мне, но с нажимом и даже с трепетом. Странно, но раньше я не принимала это всерьез, считая обычной манерой выражаться, характеризовать так что-то непонятное.

Ближе к полудню я захотела есть, и начала жалеть о том, что почти не позавтракала. Время шло, солнце уже стояло высоко над горизонтом, что было заметно в тусклое окошко, а я все читала. Как часто бывает, когда я уже перестала ждать, дверь тихо скрипнула и медленно открылась сама. Не дожидаясь «особого» приглашения, я встала из удобного кресла и направилась к выходу. Как только я переступила порог, дверь с грохотом захлопнулась. После первого шага по каменным ступенькам, послышался хруст. Я остановилась и боязливо обернулась, но меня постигло даже некоторое разочарование: никаких магических откровений, всего лишь дверью прищемило подол платья, и сейчас один его обрывок остался на мне, а другой уныло висел в щели. «Ну и ладно». Я развернулась и пошла по лестнице. От стен веяло холодом, везде пахло сыростью. Спешно покинув библиотеку, я совершенно забыла взять свечи, и теперь идти мне приходилось почти в полной темноте. Я брела вниз, руками трогая каменные стены, пока, наконец, не нащупала деревянную поверхность и что есть силы, толкнула дверь плечом. Она распахнулась и я, еле удержавшись на пороге, оказалась во внутреннем дворике. Пришлось закрыть лицо руками. Глаза привыкли к темноте и не выдержали резкого яркого света. Простояв так минуту, я смогла открыть их и, моргая, оглядела двор – ничего не изменилось, но он почему-то показался каким-то жутким.

Мне пришлось приложить все свои силы, чтобы закрыть тяжелую дверь обратно. Ржавые петли дико скрипели и плохо поддавались. Я удивилась, вспомнив, с какой легкостью дед это делал, все-таки он был невероятно силен. Дверь в северную башню открылась не легче. Я поднялась до второго этажа, пересекла коридор, вошла в западную башню, поднявшись наверх – в свою комнату.

* * *

Для начала я сменила порванное платье на шелковый сарафан. Всегда предпочитала такие ткани, как хлопок, лен и шелк. И если первые две можно было легко купить в Валадии, то шелк стоил очень дорого и привозился из Куная. Но дед доставал для меня и мамы любые, даже самые редкие вещи, благовония, украшения. И это не смотря на затяжную войну. Видимо так он пытался заменить свое внимание, которого мы были практически лишены.

Спустившись в столовую, я приямком отправилась на кухню, но остановилась в дверях. Оттуда доносился веселый смех. Я приоткрыла дверь. На стуле сидел Карл, а рядом с ним стояла девушка примерно моего возраста. У нее были длинные темно-русые волосы, заплетенные в косу, и большие, голубые глаза. Брат что-то ей рассказывал, она смущалась и смеялась. Однако голод напомнил о себе, и я вошла.

– Здравствуй, Лю. Я ждал тебя. Давно пора подкрепиться. – Он обратился к девушке. – Дарина, согрей обед.

Она тут же деловито загремела посудой.

Карл посмотрел мне в глаза.

– Дедушка все рассказал мне…

Я улыбнулась. Вдруг где-то слева послышался шепот. Я резко обернулась. Возле плиты стояла пожилая, немного сгорбленная и довольно тучная женщина в темной одежде, и что-то бормотала себе под нос. Я вопросительно посмотрела на Карла, который даже не повернулся в ее сторону.

– Извините, княгиня, это моя бабушка, – виновато сказала Дарина. – Наш дом в поселке сгорел, и у нас никого не осталось. Ваша матушка взяла нас на работу. А она…, она всегда что-то бубнит, не обращайте внимание…

– Да, ты привыкнешь к Маре, – подтвердил Карл. – Разве мама тебе не говорила о них?

Теперь-то я вспомнила, что мама, когда уезжала, действительно предупреждала меня о прибытии старой служанки с внучкой – моей ровесницей.

– Ах, да. Конечно, говорила…

Тем временем кухня наполнилась ароматом горячего сырного супа.

– Вам накрыть в столовой? – Спросила Дарина.

– Да.

– После того, как ты пообедаешь, Лю, мы поедем гулять, – обнимая меня за талию сообщил торжественно кузен. – У меня для тебя кое-что есть.

– Отлично! Звучит интересно! Мы поедем верхом?

– Да.

– Тогда я снова переоденусь.

* * *

Пообедав, я сменила сарафан на темно-зеленое платье с очень широким подолом, в котором обычно ездила верхом. Должна признаться, дамские седла я невзлюбила с тех пор, как научилась ездить на лошади. Это глупейшее, по моему мнению, изобретение привез еще папа со своей родины, когда я была совсем маленькой – мне, так сказать, на вырост. Однако позже, совершив на нем несколько верховых прогулок, я четко решила – больше не сяду на это «недоразумение». После чего мне на заказ соорудили мужское седло, но меньшего размера.