Текст книги "Обманувшие смерть"

Через два месяца ко мне в гости приехала Дарина и сообщила очередную радостную новость – она ждала ребенка. Ее муж уехал с легионерами на охоту, и ей было страшно ночевать одной. Целый день мы провели вместе. Я была просто счастлива! А вечером случилось событие, которое вновь резко изменило мою жизнь.

* * *

Дарина спустилась к Маре, и я осталась одна. Услышав стук копыт во дворе, я подумала, что приехал Курт, и очень этому обрадовалась, так как уже успела сильно по нему соскучиться. К тому времени я стала все больше думать о своем «друге детства». Перебирала в голове прошлые встречи, сочиняла будущие диалоги. Я сама не понимала, зачем делаю все это. И явственно ощущала перемены в себе. Да, я много лет воспринимала Курта, как близкого друга, хотя он был взрослым мужчиной. Я никогда не стеснялась его общества, любила наши встречи – когда он заходил навестить меня. Конечно, мы не проводили вместе много времени. Ведь не думаю, что ему было очень интересно вести беседы практически с ребенком. Но мне вдруг остро стало не хватать его. Что странно. Ведь у меня уже случилась первая и единственная близость с Карлом, и по идее именно он должен был занимать все мои мысли. Какое-то время так и было. Но ситуация изменилась с того нашего разговора с Куртом после сражения с предателями.

Итак, спускаться вниз я не стала: если приехал Курт, то все равно он сначала зайдет к дедушке. Через два часа вернулась Дарина. Она была очень довольна.

– Кто-то приехал? – Спросила я.

– Приехал и уехал князь Вальден.

– Уехал?! И даже не зашел!

Дарина таинственно улыбалась. Она села в кресло и уставилась на меня. Ее явно переполняла какая-то новость.

– Господи, да что там случилось? Что тебя так обрадовало?

– Ммм, что я знаю…, – не без удовольствия протянула она.

– Да говори же, наконец!

– Не спеши. Я сегодня первый раз в жизни подслушала чужой разговор.

– Чей?

– Твоего дедушки и князя Курта…

– Что?! Да ты с ума сошла! – Я была очень удивлена такому повороту событий, но чувствовала, что не из-за этого Дарина так радуется. Было что-то еще. – Надеюсь, они тебя не заметили?

– Вроде бы нет, да и какая теперь разница! Я так за тебя рада, так рада!

– Подожди, скажи, наконец таки, ПОЧЕМУ ты так за меня рада?

Она села рядом.

– Не спеши, все равно все узнаешь. Лучше скажи, каким ты себе представляла своего будущего мужа?

Меня словно громом ударило: дед все-таки решил выдать меня замуж. Вот и настал этот день. Мои мысли, наверное, живо отразились на лице, потому что Дарина удивленно спросила:

– Люси, что с тобой?

– Нет, ничего. Понимаешь, Дарина, я решила полностью посвятить свою жизнь одной науке. Я тебе ничего о ней не рассказывала, потому что дедушка велел мне держать это в тайне. Я никогда не выйду замуж – вот мое решение.

На секунду Дарина открыла рот от удивления, но только на секунду.

– Ну, я тебя понимаю. Но уверена, что ты изменишь свое решение, когда узнаешь имя своего суженного. Уж ему-то ты не сможешь отказать. Да и не думаю, что он будет против этой твоей тайной науки. Скорее только за.

Бившееся с огромной скоростью сердце замерло у меня в груди. В голове начали появляться догадки. Я лишь тихо прошептала:

– Скажи, кто?

Дарина широко улыбалась.

– Князь Курт.

Мое сердце остановилось, я поняла – это конец. Кто угодно, я готова была отказать кому угодно, только не ему. Он был мне слишком дорог! Не могу представить, какое выражение перекосило в тот момент мое лицо, но Дарину оно повергло в шок.

– Люси, ты не рада? У вас ведь с ним всегда были хорошие отношения. Не беда, что он старше. По-моему для тебя он – лучший вариант. Может, быть тебе нравится другой?

– Нет.

– Тогда почему ты не хочешь выходить за него замуж?

– Я ни не хочу, просто не могу. Ни за него, ни за кого-либо еще.

Дарина просто опешила.

– Господи, да что ты такое говоришь?! Почему не можешь?

Я встала, подошла к окну. Мне предстояло посвятить Дарину в нашу с Карлом тайну.

– Я не могу выйти замуж потому, что уже спала с мужчиной, понимаешь, о чем я?

– Кккак?

– А вот так.

Дарина встряхнула головой.

– Нет, подожди. Я что-то совсем ничего не понимаю. Он, кто бы он ни был, должен был на тебе жениться!

– Нет, он при всем своем желании не смог бы на мне жениться.

– Почему? Он что уже женат, да?

Я тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Нет, он не женат.

– Тогда в чем дело?

– Мы не можем пожениться потому, что он мой двоюродный брат. Я отдалась Карлу.

Более удивленного и ошарашенного выражения лица мне, кажется, не приходилось видеть ни до, ни после того разговора. Она смотрела на меня, не моргая, и даже с отвисшей челюстью. «Как?», – читалось в ее взгляде, я тем временем, продолжала.

– Помнишь, ты с Драганом как-то ездила за продуктами на пару дней в город?

– Да. Значит тогда…

– Да. Дедушки с Куртом как раз не было. Ко мне пришел Карл, мы выпили с ним вина, расслабились, и все как-то само собой получилось.

Дарина, наконец, пришла в себя.

– Боже, Люси, чем ты думала? Чем он думал? Он мужчина, он старше тебя, он твой кузен! Сколько вы выпили?

– Одну бутылку.

– Бутылку? Ладно ты, но он никак не мог опьянеть от одной, да еще и не целой, бутылки.

– Да причем тут это! Он же меня не силой взял. Я все понимала, но не смогла с собой справиться. Это было восхитительно! – На меня нахлынули воспоминания той ночи, и я с удовольствием предалась бы им, если бы не Дарина.

– Восхитительно, говоришь? А что ты теперь будешь делать?

В тот момент мне показалось, будто пол подо мной провалился, и я лечу в бездну.

– Не знаю.

– Может соврешь князю Вальдену? Притворишься невинной! А вдруг не догадается.

– Ага, как же, не догадается. Ты в своем уме? Думаешь, я буду его первой женщиной? А врать ему я не смогу.

Сквозь стекло я видела, как за окном тихо пошел снег. Он кружился на ветру и медленно падал в пропасть. Я вспоминала Курта. Как же можно было быть такой дурой, чтобы не заметить перемен в его поведении в последнее время. А ведь это было столь очевидно. Он, конечно, всегда ко мне хорошо относился: с добротой и лаской. Но по-другому. Сейчас он вдруг стал делать мне комплименты, подчеркивающие мою женственность, спрашивал, ни нравится ли мне кто-нибудь. Чего стоит только один его взгляд, когда он увидел у меня в комнате Денника, и как он обрадовался, узнав, зачем тот приходил. Курт смотрел с любовью мне в глаза, но заглядывал глубже – пытался найти хоть какие-то признаки того, что нравится мне не только как друг. Как же я была глупа!

Я вспоминала Курта. Его дружеские, теплые объятья, низкий голос, руки… Они были просто огромные, грубые, но одновременно поразительно ласковые. Удивительно, насколько такой грозный, сильный человек мог искренне проявлять заботу и нежность. В его присутствии мне сразу становилось спокойно и хорошо. При этих воспоминаниях по моим щекам медленно стекали слезы. Я поняла, что люблю его больше всех на свете. Да, тогда ночью мы с Карлом тоже признались друг другу в любви. Но то были другие чувства. Родственные что ли. По крайней мере, у меня к нему. Удивительно, как близость с одним мужчиной может раскрыть сердце для чувств к другому. Потерять Курта – это самое ужасное, что могло со мной случиться. Он все время окружал меня любовью, а я, слепая, воспринимала все как должное, и просто предала его. Вот теперь-то мне очень захотелось выброситься из окна. Просто распахнуть его и полететь в пропасть, вместе с осколками и снежинками, чтобы встретить там желанную смерть. Разлететься на кусочки и ничего не чувствовать. Хотелось разорвать себе грудь и завыть! Не плакать, не орать, а именно выть от своей тупости. Что ни говори, а человека можно спасти от чего угодно, только не от самого себя.

– Когда они собирались мне сказать, ты знаешь?

– Завтра вечером.

– Мне нужно уехать, – внезапно сообразила я.

– Что? Куда ты собралась одна в зиму? Люси, не сходи с ума. Соври им про свою науку.

– Ты не понимаешь! Как я могу такое сказать! Ведь это же ни какой-нибудь мужик, а Курт. Они с дедом сразу поймут, что я что-то скрываю, а он решит, что я просто не люблю его и не хочу за него замуж.

– Ну и пусть подумает так!

– Но я люблю его!

– И что ты предлагаешь?

– Просто прямо сейчас тихо уехать из замка.

Тогда мне казалось, что другого выхода просто нет. Я еще не понимала, каким глупым и поспешным было это решение.

– Так он ничего не узнает, они с дедом решат, что я убежала по другой причине, про свадьбу-то я еще не знала.

– А господарь? И мама твоя должна приехать? О них ты подумала?

Мое сердце защемило еще больше. Дарина продолжала.

– Ни проще ли рассказать обо всем. Твой дед, конечно, будет в ярости, а Курт, если любит, то простит…Или признайся только ему.

– Если я обо всем расскажу, дедушка сначала убьет меня, а потом они вместе с Куртом убьют Карла. А я меньше всего хочу, чтобы еще и он пострадал.

– Как раз ему не помешало бы преподать хороший урок!

Я села на кровать и сказала спокойным, решительным тоном.

– Нет, так не пойдет. Я уеду. Сейчас ты спустишься к себе, будто ты от Мары сразу пошла спать и ко мне не заходила. Я беру сумку, деньги, драгоценности, саблю, седлаю лошадь и еду в охотничий домик. Там говорю обо всем Карлу и он помогает мне бежать. Я поеду к северу или на запад. Осяду в какой-нибудь деревне, займусь знахарством, а там как карата ляжет. Но, скорее всего, мне так и не удастся забыть Курта. Как бы мне ни хотелось, я не могу остаться. Пойми, это настоящее предательство. Курт, если я совру, разочаруется во мне, женится на другой. А я буду смотреть на это и мучиться. Скажу правду – они убьют Карла, а Курт, наверное, будет презирать меня. Ведь я совершила грех кровосмешения. Выход один – просто уехать. А сейчас иди к себе.

У дверей я остановила ее и, взяв за руку, со слезами на глазах, сказала:

– Дарина, ты была моей единственной подругой. Мне тяжело уезжать, но выхода нет. Пожалуйста, никому не говори ничего. Помни обо мне. Я тебя никогда не забуду!

Дарина расплакалась и обняла меня.

– Будь осторожна, Люси. Вот, – она сняла с шеи крестик, – возьми и пусть тебя хранит Бог. Я буду молиться за тебя.

Мы еще раз крепко обнялись и она ушла.

Мне захотелось упасть на пол и разрыдаться, но на это совершенно не было времени.

* * *

Я тепло оделась, взяла кое-какие вещи, саблю, складной шест, некоторые украшения и драгоценные камни. С деньгами дело обстояло хуже. Раньше я в них никогда не нуждалась, поэтому на руках у меня имелась весьма скромная сумма и я даже не помнила, откуда она взялась. «Не беда, попрошу у Карла».

У дверей я остановилась, чтобы в последний раз посмотреть на свою комнату. Грусть и тоска железной рукой сдавили мне сердце. Все предметы мебели здесь о чем-то мне напоминали. Возле окна меня обнимал недавно Курт, в большом кресле он любил сидеть, а постель хранила воспоминания нашей с кузеном первой и единственной ночи. Я вытерла слезы и решительно закрыла за собой дверь.

В конюшне, на мое счастье, не оказалось Драгана. Благодаря этому, не вызывая лишних подозрений, я оседлала жеребца и отправилась в охотничий дом.

Я сказала караульным, что еду в охотничий домик. Они замялись, видимо, не хотели меня отпускать. Но я усыпила их бдительность легендой о том, как меня у опушки ждет кузен. Проехав через мост, я остановилась и посмотрела на родной замок. Сколько тайн он в себе хранит? Я не сдерживала больше слез, они свободно катились по щекам. Я старалась запомнить каждый камешек, каждую травинку. Постояв так минут пять, я углубилась в лес. Помню, глубоко в подсознании, мне так хотелось, чтобы кто-нибудь окликнул меня и велел вернуться. Но за моей спитой шумела только речка, которая еще не успела покрыться льдом. По дороге к охотничьему дому я сорвала маленькую хвойную веточку и, как память о родных краях, спрятала ее глубоко в нагрудный карман. Когда я приблизилась к своей цели, было уже очень темно и заметно похолодало. На привязи стояли лошади, среди которых я узнала жеребца Карла. Я подумала, что нужно поговорить с кузеном как-то незаметно от всех. Ясным стало и другое – а ведь он может захотеть бежать вместе со мной. Во-первых, потому что точно не отпустит одну. Во-вторых…Это сложно описать, но я знала, что в нем все еще пылает страсть ко мне, не смотря на то, что от моего костра уже остались лишь тлеющие угли. Ведь в груди разгорался новый пожар, к другому. А если мы вдруг сбежим вдвоем, то Курт, чем черт ни шутит, может о чем-то догадать и подумать, что я любила Карла, а не его. Я схватилась за голову, выдохнула, взяла себя в руки, тихонько отворила дверь и убедилась, что на первом этаже никого нет. Зато на втором кто-то явно присутствовал. Конечно, я начала догадываться, что там происходит, но, дабы убедиться воочию, все же, поднялась. Дверь в одну из спален была открыта, и вот какая картина предстала передо мной: на большой кровати расположился живой венок из обнаженных тел, среди которых я узнала Карла, Яна, Денника (который ЯКОБЫ был на охоте) и Фолка. Уж не знаю, как они все туда поместились, но среди них было четыре женщины. Описывать действие не вижу смысла – итак все понятно.

Внизу я взяла с полки над камином перо и чернила и написала на листе бумаги, стопка которой нашлась рядом, два предложения: «Карл, я уезжаю. Прощай и, умоляю, сохрани нашу с тобой тайну». Я подавила приступ рыдания, положила записку в карман плаща кузена, вытащила из него же довольно приличную сумму денег и собиралась уже уйти, но в дверях остановилась. Мне вспомнился тот день, когда мы с Карлом сидели здесь и ели рыбу. Он тогда впервые показал мне охотничий дом и нашу поляну. На глаза вновь навернулись слезы, но я быстро вытерла их и вышла. Сев на лошадь, я вдруг задумалась: в женской одежде мне нельзя было ехать. Во-первых, это слишком бросится в глаза – девушка, богато наряженная, одна едет ночью верхом. Во-вторых, одежда выдавала мое явно не крестьянское происхождение. К тому же дедушка, ни сегодня-завтра, кинется меня искать. Мне срочно нужны были мужские вещи. Но куда идти? Возвращаться в охотничий дом было бесполезно – там все присутствующие мужчины выше и крупнее. И тут меня осенило – Штибор! Он обязательно что-нибудь придумает, ведь он мой должник. Правда, открыть ему придется все-таки не все карты. Хорошо, что я знала, где он живет. Я повернула лошадь и поехала в сторону деревни.

Дорогой меня начало клонить в сон, но я четко решила – нужно двигаться дальше. Достигнув деревни, я свернула с дороги и стала объезжать ее, дабы остаться незамеченной. Шел снег, мороз крепчал. Судя по звукам, я поняла, что у селян какой-то праздник. Оставалось надеяться, что Штибор туда не пошел. Когда я стала подъезжать к крайнему дому, мои подозрения усилились – в окнах не было света. Я уже отчаялась, но потом заметила, как огонек от папиросы мелькал около порога. Я тихонько позвала:

– Штибор, Штибор…

Он оглянулся и встал, всматриваясь в темноту.

– Кто здесь?

– Это я, Люсьена…

– Княгиня!!! Что вы здесь делаете?! Что-то случилось?

Я слезла с лошади, открыла калитку и вошла во двор.

– Штибор, ты один?

– Да, жена с сыном торгуют на празднике.

– Мне нужна твоя помощь.

– Да, конечно, заходите в дом.

Мы вошли, я остановилась у дверей. Штибор прошел дальше и зажег лучину, освещая чистую, скромную горницу. Окна занавешивали льняные шторы с красивой вышивкой, стол украшала такая же скатерть.

– Проходите, садитесь. Только тише, в соседней комнате дочка спит.

Он понизил голос до шепота. Я села на лавку и посмотрела на Штибора. Он был очень удивлен и одновременно с этим суетился, не зная, что ему делать.

– Вы что-нибудь хотите, княгиня? – Растерянно спросил он.

– Штибор, мне нужно с тобой поговорить.

Он сел на лавку. Свет от лучины падал на его рыже-каштановые волосы и красиво переливался в них.

– Как я уже говорила, мне нужна твоя помощь, причем срочно.

Его лицо отразило волнение.

– Я с радостью помогу вам. Так что случилось?

– Сколько лет твоему сыну?

– Сыну? – Штибор очень удивился. – Ему 12 лет.

– А какого он роста?

– Да где-то с вас.

– Отлично! – У меня камень свалился с плеч. – Мне нужна его одежда. Зимняя.

– Одежда? Но зачем? – Штибор теперь уже совершенно ничего не понимал. Я тяжело вздохнула и ответила:

– Понимаешь, ехать в женской одежде слишком опасно, мне нужно переодеться в парня.

– Подождите, а куда вы, на ночь глядя, собрались ехать? И с кем?

Я встала, подошла к окну и заглянула в щель между ставнями. На улице было темно, шел снег. Я развернулась и облокотилась на стену.

– Я уезжаю из замка сама прямо сейчас. Мне не к кому было обратиться за помощью, только к тебе.

– Но зачем вы уезжаете из замка одна? Ночь, зима! Да это просто безумие, вы не в себе!

Я снова тяжело вздохнула. Штибор, видя, как я еле сдерживаю слезы, ободряюще положил мне руку на плечи и сказал:

– Княгиня, не делайте глупости, пожалуйста. Давайте сейчас выпьем чаю, а потом я провожу вас до замка, пока еще не совсем поздно, хорошо?

– Нет, Штибор. Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Я действительно прямо сейчас уезжаю из замка. Я помогла тебе с колдуном, так помоги же и ты мне. Ты мой должник.

Штибор обхватил руками голову и сел на лавку.

– Боже мой, что же такого случилось? От чего вы бежите?

– Еще ничего. Но, поверь мне, скоро случится. Неужели ты думаешь, что я убежала бы зимой одна из замка из-за ерунды?

– Но я не могу позволить вам сделать эту глупость!

Я сжала кулаки и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Штибор, пойми – я все равно уеду, не зависимо от того, поможешь ты мне, или нет. Прошу тебя, это действительно важно! Ты мне поможешь?

Он долго смотрел на меня, затем резко встал и сказал.

– Хорошо. Пойдемте со мной.

Штибор направился в соседнюю комнату, я тихонько пошла следом. Не зажигая лучину, он открыл сундук и начал в нем что-то искать. В углу послышался писк, я вздрогнула.

– Дочка проснулась. – Прошептал Штибор. Я пошла на звук и вскоре смогла различить ребенка в люльке. Я взяла малышку на руки, а дальше совершенно не знала, что с ней делать. Девочка, тем временем, начала плакать громче.

– Положите ее обратно в люльку и покачайте, если вам не трудно. – Прошептал Штибор. Я так и сделала. У меня сильнее забилось сердце, ведь я впервые держала на руках маленького ребенка. Хотя было довольно темно, мне показалось, что волосы у малышки рыжие. Я тихонько качала люльку и ребенок начал успокаиваться. Что-то во мне зашевелилось и наполнило грудь теплом, при виде этого маленького комочка. Девочка затихла совсем. Штибор на цыпочках подошел ко мне, взял за руку и повел к выходу. Мы вновь оказались в горнице. Он положил на лавку вещи, рядом поставил сапоги.

– Вот, переодевайтесь, я на улице подожду.

– На улице холодно, оставайся здесь, только отвернись.

Штибор подошел к лавке возле стены напротив, отодвинул ее и сел ко мне спиной. Я начала переодеваться. Одежда пришлась мне впору. Я оторвала от платья тесемку и, тщательно зачесав волосы назад, собрала их в хвост, который спрятала под рубашку. В голову мне пришла одна мысль.

– Моя шуба совсем не подходит – она ведь женская.

Штибор оборвал с нее все кисточки и тесемочки и взъерошил воротник.

– Вот, теперь лучше.

– Спасибо.

Я оделась, взяла мешок и присела на лавку.

– Что вы делаете, княгиня? Зачем я вам помогаю? – Простонал Штибор.

– Все хорошо. И спасибо тебе. Запомни, меня здесь не было. Поиски начнут, наверное, завтра. Чтобы тебе ни говорили, ты меня не видел, хорошо?

– Хорошо.

– Я тебя никогда не забуду, Штибор.

– Я вас тоже, княгиня. Езжайте лучше на север. Часа через четыре появится село, день пути – будет следующее. Осторожнее, княгиня, берегите себя и… лицо у вас, конечно …

– Ну а на мальчика похожа?

Он улыбнулся:

– Только если на очень симпатичного.

Я тоже улыбнулась, встала, и мы последовали к выходу. Во дворе нас со всех сторон обступила тьма, снег перестал идти и еще больше похолодало. Штибор сходил в дом, принес мне еды в дорогу и немного денег. От последних я отказалась, села на лошадь, нагнулась и обняла его.

– Берегите себя, княгиня, будьте осторожны!

– Хорошо. Спасибо тебе за все, Штибор. И помни: меня здесь не было.

– Не было.

Я последний раз взглянула на него, повернула лошадь и поехала на север в сторону леса. На душе скребли кошки. Я все дальше уезжала от родного дома.

Углубившись в лес, я, впервые за всю поездку, испугалась. В темноте деревья казались чудовищами, я с трудом разбирала дорогу в неярком свете месяца. А родной замок оставался все дальше и дальше.