Текст книги "Серые перышки"

В милиции

Незадолго до того как в окно отделения милиции влетел мяч, происходило вот что. Милиционер строго взглянул по сторонам и, сказав: «В милицию», повел перепуганную Злобину за собой. В отделении милиции он намеревался составить акт о нарушении правил уличного движения и провести беседу с нарушительницей.

Старуха так испугалась, что еле передвигала ноги. Даже сумку свою она не могла нести: её нес милиционер. Кроме того, эта пожилая женщина вела себя, совсем как маленькая девочка. Она размазывала по морщинистым щекам слёзы, хлюпала носом и хныкала:

– Дяденька, отпусти меня, я больше не буду-у-у-у!

Милиционер удивлялся, но не показывал виду: он привык уважать пожилых людей. Однако старуха не унималась. Видя, что милиционер не реагирует на её просьбы, она остановилась, затопала ногами и завопила истошным голосом:

– Отпусти меня! Отпусти, дурак! Я маме пожалуюсь!

«Сумасшедшая она, что ли», – удивился милиционер. А старуха вдруг перестала топать и бросилась бежать прочь. Откуда только прыть у неё взялась! Милиционер, с его длинными ногами, никак не мог догнать странную бабку. А бабка бежала, задрав подол платья, перескакивая через лужицы, расталкивая прохожих локтями, и вскоре скрылась в толпе у автобусной остановки.

Милиционер остановился, вытер пот платком и только тут вспомнил, что в руках у него осталась бабкина сумка. Что с ней делать? Он хотел почесать в затылке, но подумал, что на нем форменная фуражка, – и не стал этого делать.

«Сдать сумку в бюро находок? – рассуждал милиционер.– Нет, сначала посмотрим, что в ней. Может, бабка – воровка, оттого и бросилась наутёк?» И отправился в отделение милиции.

Он вошел в кабинет на втором этаже, поставил сумку на стол, открыл её и вытащил куклу. Повертев куклу в руках, милиционер хотел уже отложить её в сторону, но что-то насторожило его. Он ещё раз взглянул в кукольное личико.

«Странно, что-то мне эта кукла напоминает. Что? что?» Тут его взгляд упал на фотографию двух девочек, лежащую на столе под стеклом. Одна из девочек была удивительно похожа на куклу. Нет, это кукла была – точная копия девочки.

– Эту фотографию принесли в милицию родители двух пропавших сестренок – Иры и Оксаны, – прошептал милиционер.

– Ма-ма, – пискнула вдруг кукла и хлопнула пластмассовыми ресницами.

«Откуда у старухи эта кукла? – размышлял милиционер. – Где она её взяла? На какой фабрике её сделали? Почему она так похожа на девочку и совсем не похожа на обычных кукол?» Неясная догадка мелькнула в голове милиционера, но тут – дзинь – в окно влетел Синий Мячик. Он шлёпнулся прямо на стол рядом с куклой.

Милиционер распахнул окно, надеясь увидеть озорников, разбивших стекло, но на улице уже никого не было. Закрыв окно, он сел за стол и наморщил лоб, стараясь вспомнить мелькнувшую в голове догадку. Но – ничего не вспомнил. Тут он снова открыл сумку, заглянул в неё и вытащил бумажку, на которой было что-то написано.

«Ага, адреса какие-то. Раз, два, три… Семь адресов, и против каждого адреса – название какой-либо игрушки. Странно, очень странно. А это что за стихотворение внизу?»

Только милиционер собрался прочесть «стихотворение» – Синий Мячик подпрыгнул и ударил его по лбу. Конечно, бить милиционера – никуда не годится, но что было делать бедному Мячику, который ничего не мог объяснить? Допустить, чтобы вслух прочитали заклинание, он тоже не мог, ведь тогда ни один заколдованный ребёнок не стал бы снова самим собой, ни один игродел не ожил бы!

Милиционер удивлённо почесал лоб и снова взглянул на бумажку. «Что это за адреса? Нужно проверить».

Тут в дверь постучались и робко вошли два пионера.

– Извините, – тихо проговорил один из них. – Вот этот мяч…

– Ах, так это вы разбили стекло? – строго спросил милиционер.

– Нет, это не мы, а вот этот мяч…

«Разве мяч может сам летать по воздуху и разбивать стёкла?» – хотел было сказать милиционер, но вдруг вспомнил, что этот самый мяч сам по себе подскочил и ударил его по лбу, когда он читал записку из старухиной сумки.

– Странный какой-то мяч, – сказал он.

– Да-да, странный. Может, это инопланетянин? – и ребята рассказали милиционеру всё, что с ними только что произошло.

– С ума сойдешь с этими игрушками, – задумчиво проговорил милиционер. – Что-то здесь нечисто. И старуха какая-то странная. Вот что, ребята, вы должны мне помочь. Бегите вот по этим адресам.

Милиционер быстро переписал на два листка адреса и названия игрушек из старухиной бумажки.

– Найдите игрушки и принесите их сюда.

Мячик, услышав эти слова, радостно подпрыгнул на столе, а кукла хлопнула пластмассовыми ресницами и сказала «ма-ма».

Освобождение

Между тем Злобина мчалась по городу, сама не зная куда. Ноги принесли её на знакомую улицу, к знакомому дому, сами взбежали по лестнице, привычно толкнули дверь – и старуха оказалась в знакомой комнате. Да-да, Злобина поневоле прибежала в ту самую квартиру, где жила когда-то девочка Катерина. Так всегда бывает: дети в страхе бегут к своим мамам, ищут у них защиты.

Вот и Злобина кинулась к маме, уткнулась лицом в её колени и заревела грубым голосом:

– Мамочка!

Катина мама очень удивилась и даже испугалась, увидев у своих ног незнакомую старуху.

– Кто вы, гражданка? – спросила она.

– Мамочка! – ревела старуха.

«Нет, видно, без милиции тут не разберёшься», – решила Катина мама и набрала по телефону 02.

Я и Синий Мячик лежали на столе, рядом на стуле сидел милиционер – и все мы ждали.

Сначала незнакомая женщина привела за руку упирающуюся зареванную Злобину. Потом прибежали пионеры с игрушками. Мы пересчитали игрушки – их было семь!!! Потом милиционер сверил по списку наличие игрушек и, наконец, прочел «стихотворение»-заклинание.

Не знаю, что он почувствовал в следующее мгновение, наверное, решил, что сошел с ума. Комната вдруг наполнилась детьми: на столе сидели я – девочка Ира – и бывший Синий Мячик – веселый розовощёкий мальчуган лет шести. Тут же галдели, обнимались, поздравляли друг друга ещё семеро ребят. Катина мама держала за руку не старуху, а свою пропавшую дочку Катерину. А в углу, вытаращив от удивления глаза и раскрыв рты, неподвижно стояли два пионера.

Потом, конечно, мы все объяснили, ведь теперь мы могли говорить! Катерина плакала и просила прощения. Пионеры вытерли ей нос и торжественно обещали перевоспитать злую девчонку.

А потом мы все побежали в парк. Там, в «избушке на курьих ножках», я сказала волшебные слова – и все ребята, превращенные Злобиной в игрушки, перенеслись из страны игроделов в наш родной город. Тут были и моя сестренка Оксана, и Петя, и Инночка, и Миша, и много-много других ребят.

Оксана рассказала мне о том, как вдруг все изменилось в городе игроделов. Игрушки стали детьми, игроделы ожили, а золотоволосая Игруника вышла из подвала и расцеловала старого мастера. Старый мастер на радостях простил Дурдулета, переделал его, и теперь тот стал настоящим красавцем. А Игру-ника решила научить бывшего советника Злобины добрым играм, хорошим манерам и веселым шуткам.

– Она обещала прислать его нам в подарок, – закончила Оксана свой рассказ.

Заканчиваю и я свой. Хотите – верьте, хотите – нет, а так оно и было.

Серые пёрышки

Жили-были в лесу две маленькие птички – Пик и Пинча. Дружно жили и весело. Весной в укромном местечке свили они гнездо, вывели птенчиков, вырастили их, научили летать. Остаток лета хотелось птичкам прожить в свое удовольствие: песни петь, росинками любоваться, за комарами-мушками гоняться.

Но однажды утром появилась в лесу невиданная птица. Были у нее пёрышки зелёные-зелёные, хохолок на голове ярко-красный, а клюв совсем не подходил для ловли мошек. Кроме того, незнакомка умела не только щебетать, но и мяукать по-кошачьи, каркать, как ворона, и даже хвалить себя по-человечески:

– Жанетта – хорошая, Жанетта – хорошая!

Пик просто глаз не мог оторвать от незнакомки, так она ему понравилась. Подлетел он к Жанетте, уселся рядом с ней на веточку и спрашивает:

– Откуда такая красавица появилась?

Жанетта лапкой голову почесала, покосилась высокомерно, но всё же ответила:

– Мы, попугаи, вообще-то в городе живём. Люди за нами ухаживают, кормят, развлекают. А сюда я просто так заглянула – развеяться, крылышки размять.

– Ах, позвольте, Жанетта, быть вашим кавалером! – прочирикал Пик и сам удивился своей смелости.

– Куда ты, родной? – закричала Пинча вслед улетающему с Жанеттой Пику, но тот даже не обернулся.

Долго плакала Пинча, вспоминала счастливые деньки, когда Пик был рядом. Потом посмотрела на свои серые пёрышки и горько вздохнула:

– Конечно, куда мне, такой невзрачной, такой серенькой тягаться с городской красавицей? Видно, придется коротать свой век в одиночестве.

А Пик и Жанетта тем временем веселились, как могли. Лесной кавалер и песни пел своей даме, и приносил ей лакомых зелёных гусениц, и обрызгивал чистейшей утренней росой.

Как-то пригласил он спутницу на опушку леса полюбоваться закатом. Увидела Жанетта вдалеке окраину города – и потянуло её домой, в уютную клетку с кормушкой, поилкой и зеркальцем над жёрдочкой. Не долго думая взмахнула она крыльями и полетела прочь.

– Жанетта, вернись! – умолял новую подругу Пик, не отставая ни на взмах крыла.

– Ты надоел мне, серость лесная. Отстань! Разве может такая красавица быть рядом с невоспитанным невзрачным воробьем?

– Я не воробей, – уныло прошептал Пик. – Разве можно спутать соловья с воробьем?

Каждую ночь прилетал несчастный влюбленный к окну, на котором стояла клетка Жанетты. Каждую ночь выводил он для нее самые прекрасные из своих трелей, хотя в это время другие птицы уже не пели песен. Но спесивая горожанка уже не обращала ни малейшего внимания на своего недавнего лесного друга.

Пришлось Пику вернуться в лес. Там и нашла его Пинча – жалкого, несчастного, молчаливого – на ветке боярышника, рядом с их опустевшим гнездом.

– Прости меня, Пинча, за то, что променял тебя на яркую красавицу Жанетту. Я так наказан за это! Теперь и на меня не обращают внимания – ведь я так сер, так невзрачен!

– Зато песни твои так сказочно ярки, так прекрасны!

– Э, никому мои песни не нужны! – повесил голову Пик. – Вот если бы перья мои вдруг стали яркими…

Поняла Пинча, что Пик все еще влюблён в Жанетту и вот-вот умрёт от тоски по ней. Было ей очень горько, так, что свет померк в глазах бедной птички. И всё же она настолько любила бросившего ее супруга, что решила помочь ему добиться расположения Жанетты.

Полетела Пинча в самую гущу леса. Там, на суку огромного столетнего дуба, жила старая мудрая ворона, которая слыла колдуньей.

– Помоги мне, пожалуйста, премудрая госпожа!

Рассказала Пинча вороне свою историю.

– Так ты хочешь, чтобы Пик снова был с тобой? – прокаркала та.

– Нет, вернее, да. Я хотела бы, чтобы мой любимый снова был со мной, но ведь он умрёт от тоски по Жанетте. Сделай так, чтобы Пик был счастлив: подари ему яркий наряд, о котором он мечтает.

– Ну что ж, твоя преданность и любовь делают тебе честь, маленькая Пинча. Я дам тебе росинку, в которой отразились все семь цветов радуги. Пусть Пик выпьет чудесную влагу – и он станет ярче попугая. А для себя ты что-нибудь попросишь?

– Нет, уважаемая, для меня будет довольно видеть Пика счастливым.

– Быть по-твоему! – каркнула ворона и стряхнула с дубового листа заветную росинку.

Когда перья Пика засияли всеми цветами радуги, он помчался к Жанетте, забыв поблагодарить Пинчу. Однако тщетно прыгал он по подоконнику, стараясь обратить на себя внимание красавицы Жанетты. Та только и делала, что любовалась на себя в зеркальце и повторяла без умолку:

– Жанетта – хорошая! Жанетта – умница! Жанетта – красавица!

Пик не заметил, как к окошку подкрался огромный рыжий кот. Один прыжок – и бедный соловей угодил прямо в его лапы.

Не поздоровилось бы пичуге, да только вдруг на кота спикировала маленькая серая птичка. Это Пинча самоотверженно бросилась на помощь любимому. От неожиданности кот выпустил из когтей свою добычу, и Пик, теряя яркие перья, укрылся в кустах. Через мгновение и Пинча уже сидела рядом, с огорчением оглядывая испорченный наряд Пика.

– Я соберу все выпавшие пёрышки, и ты снова сможешь отправиться к своей красавице! – прошептала она.

– Мне никуда не нужно отправляться! – ответил Пик жене. – Моя красавица рядом со мной. Я понял, что настоящая красота – не в ярком наряде, а в любящем самоотверженном сердце. Прости меня, родная!

И Пик запел для Пинчи свою самую лучшую, самую трогательную, самую прекрасную песню.

Сказка о птицелове

Пролог

Я расскажу вам сказку о птицелове. Так люди звали одного из братьев, которые жили со своей матушкой в маленьком домике на самом краю деревни.

Бывало, чуть только взойдет солнце, а птицелов Иван уже в лесу. Снасти свои приспособит, сядет под кусток и ждёт. Птички – они любопытные. Вот щегол-красавец прыг-скок, прыг-скок. Крутит красной головкой, таращит глазок. Что там под сеткой? Какие вкусные зёрнышки! Раз – и запутался, забился в прочных тенётах. А вот и синичка. Та и опомниться не успела, а уже в клетке-самоловке оказалась.

В те стародавние времена существовал обычай держать лесных певуний в каждой избе всю зиму, а весной выпускать их на волю. Так что Иван без работы не скучал: птичек его покупали нарасхват. Тем и кормил старую матушку и братца Степана. Младший брат занятия Ивана не одобрял. Ему было жалко держать птичек в неволе. Так что не раз приготовленные к продаже клетки оказывались по его вине пустыми.

– Ты что наделал, зачем птах выпустил? – ругал брата Иван. – Теперь дня три голодными будем.

– Ну и пусть! – смеялся Степан. – Смотри, как весело птичкам на воле. Чирикают, меня благодарят.

– Эх! – только и махнет старший брат рукой.

А Степан возьмет рожок и давай наигрывать на нем весёлые мелодии! Все вокруг улыбаются, птички щебечут – красота!

Матушка только головой качает: и надо бы пожурить Степана за самоуправство, да язык не поворачивается. Нарвёт в огороде гороха, сварит жидкую похлёбку – тем и сыты.

В той же деревне жила девушка Любава. С детства дружила она с Ваней и Стёпушкой, росла порядочным сорванцом и участвовала во всех мальчишеских забавах. И вдруг – выросла, расцвела, стала настоящей красавицей. Косы длинные, золотистые. Глаза – озера синие! И влюбились в нее оба брата без памяти. А Любаве – оба любы, ни одному предпочтения не оказывает. И в самом деле, как тут выбрать? Иван – опора надёжная, кормилец, защитник. А Степан – весельчак, балагур, с таким вовек не соскучишься.

Посмотрела матушка, как сыновья кручинятся, как девушка между ними разрывается, и решила делу помочь. Так рассудила: старший сын в чужой стороне не пропадёт, у него ремесло в руках – прокормится. Значит, ему из дома и уходить. Пусть Стёпушка остается с матерью. Глядишь, Любава его и выберет.

Сказано – сделано. Собрала матушка сына старшего в дорогу, благословила его:

– Не хочу я, Ваня, чтоб вы с братом врагами стали из-за кос золотых и очей синих. Ступай, милый, жизни поучись, людей повидай. Может, и невеста тебе сыщется.

Не стал Иван матушке перечить. Расцеловал ее в морщинистые щёки, обнял брата и на рассвете ушёл из деревни.

Утром собрались бабы у колодца, судачат:

– Птицелов-то наш в дальние края подался.

– Кто же нам теперь станет птичек ловить?

Любава по воду пришла, услышала. От обиды у девушки сердце защемило:

– Ушёл – не простился! Видно, не любил он меня вовсе. Степан так не сделал бы. Что ж, жизнь сама решила, за кого мне замуж идти, чьи песни слушать.

Говорящие скворцы

Солнце светило горячо и ярко, совсем по-летнему. Последний месяц весны буйно зеленел каждой веточкой, каждой травинкой.

Любава носилась по лугу, выискивала в траве золотистые цветки одуванчиков и смеялась от счастья.

– Стёпушка, погляди, какой цветок – мохнатенький! Вот я тебе венок сплету – будешь, как солнышко.

Степан сидел под кустом и наигрывал на рожке. Вокруг лежали сытые довольные коровы. После того как из дома ушел старший брат, Степану пришлось самому заботиться о себе и о старой матушке. Вот и нанялся он в пастухи.

Работа парню нравилась. Вокруг деревни луга богатые, далеко не надо стадо гонять. Сиди на опушке да наигрывай на рожке. А то еще можно с птицами пересвистываться – на это Степан был большой мастер. Для пернатых друзей у пастуха всегда находились и горстка зерна, и краюшка чёрного хлеба.

Любава частенько прибегала к Степану среди дня: то пирожок принесёт, то квасу. Осенью собирались они сыграть свадьбу.

На крутой бок пестрой коровы опустился скворец. Он деловито склюнул муху, повертел головой и, кося на Степана чёрным глазом, отчетливо произнёс:

– Царь Горох, чтоб ты сдох!

От неожиданности пастух выронил из рук рожок. Он знал, что скворцы-пересмешники горазды всех передразнивать. То телегой заскрипят, то кошкой замяукают, а то и конем заржут. Но чтобы человеческим голосом, да еще такое сказать!

– Царь Горох, чтоб ты сдох! – не унимался скворец.

– За этакие слова царские стражники могут и шею тебе свернуть, – испугался за птаху Степан и взмахнул рукой. – Кыш, лети отсюда подобру-поздорову!

Скворец будто понял, взмахнул крылами и скрылся в листве деревьев.

– Чудная птаха, – пожал плечами пастух. – И кто её научил таким ругательствам?

Подбежала Любава, надела на голову жениха венок из одуванчиков.

– С кем это ты разговариваешь – с коровами?

– Это не я, это со мной разговаривают. Вернее, кричат ругательства.

– Коровы кричат ругательства? – не поверила Любава. – Да они кроме «му» ни одного слова не знают!

– Это скворец ругал нашего царя.

– И что же он кричал?

Степан наклонился к уху девушки и собрался шёпотом повторить то, что услышал от птицы. Но тут из ветвей березы донеслось:

– Царь Горох, чтоб ты сдох!

С соседнего ясеня откликнулся другой голос:

– Царь Горох, чтоб ты сдох!

– Царь Горох, чтоб ты сдох! – это кричали уже из зарослей орешника.

– Да тут целая стая говорящих скворцов! – удивилась Любава. – И все ругают царя Гороха.

– Не стоит нам слушать глупых птиц, – всполошился Степан. – Кыш, кыш! Не ровён час, царские слуги объявятся. Попробуй докажи им, что это не мы, а птицы кричали!

И он торопливо погнал коров к реке.

Наутро в деревне только и разговоров было, что о говорящих скворцах. Судачили и так, и этак, шёпотом и во весь голос, у колодца и на завалинках. Каждый слышал хотя бы одну птицу, а некоторые утверждали, что все скворцы в округе включили ругательство в свои песни. За пересудами не заметили, как в деревне появилась незнакомка.

Незаметной серой тенью прошла она по улице. Остановилась у колодца послушать баб. Задержалась у плетня, чтобы поймать обрывки мужского разговора.

– Я опоздала! – шептала незнакомка и прятала лицо в платок. – Проклятый скворец! Теперь придётся ловить всю стаю.

Ловить птиц – дело непростое, поэтому незнакомка решила отыскать птицелова. Только вот незадача – птицелов Иван ушел из деревни месяц назад, а больше никто этому ремеслу обучен не был. Разве что его брат Степан мог помочь: птицы его не боялись, с руки крошки клевали.

Отправилась незнакомка к Степану.

– Ах, какая красавица!

Степан даже зажмурился от ослепительной красоты девушки, ступившей на порог его дома. Стройная фигура, яркие зелёные глаза, толстые косы цвета воронова крыла, алые губы…

Из-за прялки на гостью взглянула старушка.

– Кого-нибудь ищешь, милая? – приветливо спросила она.

– Издалека иду, бабушка, притомилась. Нельзя ли у вас переночевать, отдохнуть?

– Отчего же нельзя? Конечно, можно! – подскочил к гостье Степан. – Вот лавка – садись. Вот молока крынка – напейся.

Мать неодобрительно покачала головой, но промолчала. А Степан так и юлил перед красавицей, словно и не было у него невесты.

– Откуда путь держишь? – не унимался Степан. – Куда направляешься?

– Иду-бреду не знаю куда, – притворно вздохнула девушка и опустила ресницы. – Нет у меня ни отца, ни матери, ни дома родного.

– Так оставайся у нас, живи, сколько захочешь! – обрадовался Степан. – Негоже такой красавице одной по дорогам бродить, обидеть могут.

– Эх, кабы нашелся добрый молодец – заступник для меня, горемычной, – прошептали алые губы.

– А я на это не сгожусь?

– Ты?

Зелёные искры вспыхнули и погасли в глазах странницы.

– Опомнись, сынок, – мать с тревогой глядела на Степана. – У тебя невеста есть, Любава.

– Невеста не жена! К другой девушке посвататься можно.

– Ты ведь даже имени её не знаешь, – настаивала мать.

– Забавой меня зовут, – тихо прошептала незнакомка и улыбнулась Степану.

– Забавушка, будешь моей невестой?

Степан взял девушку за руки и заглянул ей в глаза.

– Исполнишь мой каприз – женой твоей стану, – отвечала та.

– Проси чего хочешь – все для тебя сделаю! Хочешь, луну с неба достану? Хочешь, жар-птицу поймаю?..

– Мне жар-птица ни к чему. Излови лучше всех скворцов в округе. Всех до единого!

– Зачем тебе столько скворцов?

– Я ими свадебный пирог начиню. Изловишь скворцов – тут же и свадьбе быть.

Степан почесал в затылке. Что за странное желание? Но перечить не стал: очень уж ему Забава приглянулась.

Пошел парень в сени, стал искать силки да клетки, что от брата остались. А тут – Любава на пороге.

– Что это ты, Стёпушка, в рухляди копаешься? Потерял что?

– Голову он потерял и совесть в придачу, – проворчала старушка-мать.

Ей было стыдно за сына и жаль Любаву. Степан даже не взглянул на бывшую невесту. Зато ее пристально рассматривала через открытую дверь красавица-незнакомка. Закончив осмотр, она презрительно фыркнула:

– Эта дурнушка и есть твоя бывшая невеста, Степан?

– Бывшая невеста? – не поняла Любава.

– Вот именно – бывшая. Теперь я, Забава, стану его женой. Правда, милый?

Степан преданно взглянул на красавицу и кивнул головой.

– Ах! – Любава выскочила из избы и побежала прочь.

Обида и боль разрывали сердце девушки. Она бежала не разбирая дороги. Ноги сами несли Любаву к опушке леса, где совсем недавно она искала одуванчики для своего жениха. Споткнувшись, девушка упала на траву и дала волю слезам. Она не слышала, как щебетали птицы и шелестела листва деревьев. Она не заметила, как мимо прошёл Степан.

– Царь Горох, чтоб ты сдох! – перекликались скворцы.

– Царь Горох, чтоб ты сдох!

– У, проклятые, раскричались! – Забава, идущая следом за Степаном, бросила палку в кусты. – Вот изловит вас мой женишок – сразу умолкнете навеки. Уж я вам головы-то откручу, перья выщипаю!

Любава услышала эти слова.

– Стёпушка сошел с ума! – прошептала девушка. – Неужели он и впрямь собирается изловить птичек, чтобы отдать этой живодёрке?

Крадучись, она последовала за Степаном и его новой невестой.

На большой поляне юноша раскинул ловчую сеть, на деревьях развесил клетки-самоловки. Притаился в кустах и стал ждать. Забава – тут как тут.

– Ну, скоро ты изловишь скворцов? – спрашивает нетерпеливо.

– Тише, не спугни птах, Забавушка.

– Эх ты, недотёпа! Видно, скорее я состарюсь, чем ты поймаешь хотя бы одного скворца.

– Не ловил я птиц никогда, Забавушка. В этом ремесле братец мой старший, Иван, – великий мастер. А я птичек только кормил да песни с ними пел. Бывало, и на волю отпускал.

– Ну, так попроси брата скворцов изловить! – топнула ножкой Забава.

– Я бы попросил, да только где искать Ивана, не знаю.

Задумалась Забава. Тем временем любопытный скворец подлетел к одной из клеток-самоловок. Он уже собирался присесть на гостеприимно распахнутую дверцу-ловушку, но тут из кустов послышался отчаянный крик:

– Кыш! Кыш! Кыш!

Скворец испугался и улетел. Забава дикой кошкой прыгнула в кусты.

– Ах, вот кто мешает нам ловить птиц! – завопила она и вытащила Любаву за косу на поляну.

– Стёпушка, опомнись, не губи птичек лесных!

Любава вырвала свою косу из рук Забавы и умоляюще глядела на парня.

– Что же ты молчала, когда Иван птиц ловил? – огрызнулся Степан.

– Иван своих пленниц никогда и пальцем не тронул. Он знал, что птичек весной на волю выпустят. Ты же хочешь скворцов убить-уничтожить. Зачем?

– Не твоего ума дело! – вмешалась Забава. – Иди, куда шла, а нам не указывай. Вот вернется Иван – он нам всех говорящих скворцов мигом изловит.

– Не станет Иван птиц на погибель ловить.

– Станет! От такой платы он не откажется! – закричала Забава и потрясла перед носом соперницы большим кошелем. – Слышишь, как золото звенит? Много золота!

Потом она обернулась к Степану:

– Я придумала, как известить твоего братца. Пиши письма, отошлём их со странниками. Какой-нибудь из них да набредет на Ивана. Не думаю, что он далеко успел уйти.