Текст книги "Тайная жизнь моего мужа"

– Все время мог, а теперь, получатся, нет?

– Н-нет! – зарычала Алиса. – Я имею право на половину твоего имущества. Как жена. А другую половину отдай своим детям. Вот так будет по-честному.

По закону.

– Ах, вот ты как… – опять схватился за живот Роман, предощущая очередной приступ боли. – Знаешь что. Если бы ты сейчас вела себя прилично, не шарила бы у меня по ящикам, а попросила бы меня, по-человечески, о небольшой помощи тебе после моей смерти… Я бы согласился. Я бы пошел тебе навстречу. Помог бы тебе, например, приобрести сейчас небольшое, скромное жилье, заранее… оформил бы все на тебя… но ты своим поведением отвратила меня от себя. Ты только что все испортила, сама. Ты чудовище, Алиса. Ты ужасная женщина, долгие годы ты скрывала свою истинную сущность, притворялась…

– Нет, я не притворялась, – пробормотала жена. – Я была в полной твоей власти. Вернее, я позволила тебе – владеть мною… Я виновата, да. Перед самой собой. Тебе больно? – вдруг спросила она с тоской.

«Ага, совесть-то заела! – со скорбным ликованием, мысленно усмехнулся Роман. – Поняла, что топчет сейчас ногами – умирающего…»

– Мне очень больно, – тихо произнес Роман. – Мое тело и моя душа просто разрываются сейчас от боли… Выйди из моей комнаты. Не хочу тебя больше видеть, слышать тебя. Сиди пока там, на своей половине, не попадайся мне больше на глаза. Можешь делать что угодно – нанимай адвокатов, убеждай их в том, как жестокий муж изменил тебе и обобрал до нитки… Повторяю, посмотрим, что произойдет быстрее, моя смерть или твое торжество… Я не исключаю, что ты сможешь и победить, и сплясать на моих костях… ты монстр, Алиса. Ты – оборотень.

Жена вздрогнула, приоткрыла рот – верно, хотела еще что-то сказать, но не стала этого делать, молча вышла вон.

* * *

Марина сидела в кресле-качалке у открытого окна. На коленях ее лежала книга Романа Эрленда о счастье. О том, каким образом его можно достичь. На первой странице автограф самого автора, с пожеланием «дорогой Мариночке» – «верить и любить».

Это была одна из ранних книг Романа, написанная простым, живым, очень понятным языком. Марина уже даже и не помнила, в который раз она ее перечитывала…

Теория Романа была такова: если человек не получал от жизни удовольствия, то он должен был что-то поменять – себя либо свое окружение, образ жизни… А если человек не получал удовольствия, но и менять ничего не желал, то он умирал. Ну как бы сама природа вычеркивала его…

А что, вселенная же чувствовала – вот, живет человек, и он страдает. Страдает и страдает… Бедный. Значит, надо ему помочь перейти в мир иной, надо прекратить его страдания.

Когда-то Марина ощущала себя несчастной. Муж изменял годами, потом ушел от нее окончательно. Возня с детьми, но скоро они выросли, мать им больше была не нужна. Вернее, нужна, но в качестве няньки для внуков. Словом, одни переживания сменялись другими, одни заботы да работа… Марина уже просвета не видела.

А потом она познакомилась близко с Романом Эрлендом и рискнула последовать его советам. Она решила жить для счастья. Разъехалась с детьми, отказалась нянчиться с внуками.

И вот именно тогда она и обрела полный покой, тогда и начала получать удовольствие от жизни. Особенно ей нравилось общаться Романом – и лично, и переписываясь в мессенджере, и по телефону они тоже болтали очень часто. С восторгом Марина слушала Романа, такого необыкновенного и светлого человека.

Она была даже немножко влюблена в него. Тайно, конечно, без надежды на взаимность.

Он моложе ее на пару лет и очень, очень красив. Стройный, благородное лицо, темные, с сединой, волосы до плеч, вдохновенный взгляд; изумительный, проникновенный голос…

Роман был женат на девушке много моложе его, совершенно непонятной Марине. Но что поделать, Роман – Мастер, значит, он нашел себе самую подходящую подругу жизни, его выбор даже не обсуждается.

Лишь иногда, вот как сейчас, Марина принималась безудержно мечтать – о том, что Роман, наконец, увидит в ней женщину и оставит свою странную супругу. А что такого, Роман Эрленд сам учил тому, как претворять мечты в жизнь. Так что Марина усердно занималась визуализацией в данный момент, оторвавшись от чтения.

Ветерок играл занавеской, за окном – синее небо. А Роман – здесь, в этом пространстве, рядом с Мариной. Смотрит на нее тоскующими, восторженными, влюбленными глазами…

Звонок в дверь.

Марина вздрогнула. Выбралась из кресла и пошла смотреть, кто к ней решил явиться с визитом. Открыла дверь и прямо обмерла. Роман! Надо же… все, как она намечтала!

– Здравствуй, Мариночка! Извини, что без предупреждения…

– Роман, заходи! Ах, как замечательно… Я всегда тебе рада! – выпалила Марина, вне себя от изумления и восторга. Вот она, теория в действии! – Чай, кофе? У меня в холодильнике пирожные! А, есть еще и молодая капуста, могу настрогать тебе салатик! Я же знаю твои вкусы…

– Нет-нет, ничего не надо, спасибо, дорогая моя, давай просто посидим, мне надо поговорить.

– Давай поговорим, конечно!

Роман в последнее время часто беседовал с Мариной, обсуждал с ней проблемы книгоиздания, творчества, советовался насчет каких-то бытовых вещей… В основном говорил он, а она лишь кивала, поддакивала, выражала восхищение и давала советы. Вернее, соглашалась с доводами Романа, когда видела, что ему что-то нравится, но он пока еще боится принять окончательное решение. В прошлый раз, помнится, Роман советовался с Мариной о том, какую из двух обложек для переиздания его книги выбрать – более «кричащую» и «завлекательную» либо скромную и неброскую. Роман склонялся сам к яркой обложке, но сомневался в том… Марина же, заметив настроения Мастера, убедила его – нужна именно яркая. Ах, как тогда был счастлив Роман!

Тем самым Марина помогала своему кумиру, Мастеру, она являлась его поддержкой. Подобное общение очень нравилось ей, и она чувствовала свою важность, значимость, участвуя в жизни и в творчестве Романа.

– Садись… сюда, пожалуйста. – Она усадила Романа в свое любимое кресло, а сама села на стул напротив. Быстрым движением поправила волосы, чуть приподняла лицо, чтобы подбородок не провисал. Спохватилась, и, стараясь действовать тоже незаметно, расправила на коленях складки домашнего платья в стиле «бохо». – Слушаю тебя, Роман!

Тот начал свой рассказ не сразу, некоторое время молча сидел, слегка покачиваясь в кресле, затем, немного неуверенно, даже робко, начал:

– Скоро об этом узнают все. Со здоровьем у меня не очень…

– О, Роман!

– Прошу тебя, только не обсуждай это больше ни с кем. Не хочу, чтобы эти сведения просочились в интернет и все, кому не лень, принялись обсуждать мои проблемы…

– Клянусь! – страстно произнесла Марина, прижав руки к груди. – Я буду нема как рыба!

– Спасибо, моя дорогая. Так вот, я написал завещание…

– О нет! Неужели у тебя что-то серьезное?! – перепугалась она.

– Пока трудно сказать… давай пока не будем про здоровье, для меня эта тема болезненна. Так вот, я, на всякий случай, написал завещание.

Роман опять замолчал, верно, этот разговор давался ему нелегко. «Живи, – подумала Марина. – Только живи, Ромочка!»

– И вот тут я вынужден кое в чем признаться… – тихо продолжил он. – Одиннадцать лет назад я совершил роковую ошибку, о которой до сих пор сожалею.

– Ты не мог совершить ошибку…

– Мог, Мариночка, еще как мог. Я – мужчина, и в те времена – довольно бодрый, способный потерять голову и натворить глупостей… Однажды в чужом городе я встретил свою землячку, женщину из Кострова, и очень обрадовался. Представь, практически на чужбине – вдруг встретить знакомое лицо!

– И… кто она?

– Это была Галина. Женщина довольно заурядная, особым умом и красотой не блещущая… Но я был очень одинок тогда в чужом городе, а она буквально прилипла ко мне. Одну ночь мы провели вместе. Всего одну ночь…

Но у этой ночи было слишком много последствий, – вздохнул Роман.

– Дети Галины – от тебя? – мгновенно догадалась Марина.

В ответ Роман просто кивнул.

Целая буря поднялась в душе у нее. Изумление, недоверие и… бесконечная жалость. Ну да, Роман – мужчина. И Галина, получается, воспользовалась его мужской горячностью… «Сучка не захочет, кобель не вскочит!» – вспомнила Марина народную мудрость.

– Кроме этой ночи, одной-единственной, и этих детей, нас ничего больше не связывает с Галиной, – продолжил спокойно Роман. – Я платил ей деньги. Я отец, я должен…

– Ты удивительный. Ты прекрасный человек и очень ответственный… – прошептала Марина, мгновенно наполнившись восхищением. – Ты… настоящий благородный человек.

– Я скрывал это долгие годы ото всех, но недавно Алиса нашла мое завещание. А что, а как, я же не имею права обделить своих родных детей, я должен им оставить хоть что-то…

– Даже не продолжай! – замахала руками Марина. – Ты все сделал абсолютно правильно, ты святой человек!

– Ах, дорогая, я обычный человек, по мере сил пытающийся исправить свои ошибки молодости… Словом, Алиса узнала про завещание, когда рылась в моих бумагах. И ей очень не понравилось, что я не намерен забывать об Артеме и Сергее. Алиса считает, что наследство должно принадлежать только ей.

Марина ахнула. «Я так и знала! – подумал она с негодованием. – Прямо чувствовала в этой Алисе какой-то подвох! Глаза у нее такие лживые были всегда…»

– Какая же Алиса, оказывается, корыстная! – прошептала Марина возмущенно. – И наглая! Рыться в бумагах мужа…

– Вот представь, да… – скорбно согласился Роман. – Она прошерстила мой кабинет, словно заправский следователь из тех времен, когда людей сажали в лагеря по несправедливым доносам.

– Обыск, – вспомнила подходящий термин Марина. – Это называется – обыск.

– Точно. Именно так это и называется. – Роман прижал руки к вискам. – Даже голова начинает кружиться, как это представлю опять, ее самоуправство…

– Гадина.

– Ну не надо так… – скорбно возразил Роман. – Алиса, верно, сама не понимала, что творит…

– Дорогой мой, не защищай ее! – воскликнула Марина. Гнев так и рвался теперь из нее. – Я понимаю, ты очень добрый и мягкий человек, очень деликатный, но поведение твоей жены переходит всякие рамки. Алиса – наглая тварь.

– Ах, не надо, прошу тебя… – уже едва слышно прошептал Роман. Потом спохватился: – Причем я не знаю, что там еще Алиса сумела найти в моем кабинете, какие другие улики она откопала.

– Разве завещание может быть уликой? Это вполне обычный, нормальный документ… Ты всего лишь хотел позаботиться о своих детях, это очень понятно, по-мужски благородно! Ты зря беспокоишься, тебя никто не осудит!

– Не знаю, я боюсь ее, жена теперь любую свою находку может обратить против меня! – сказал Роман, и такое отчаяние теперь слышалось в его голосе, что Марина едва не разрыдалась от сочувствия к нему. Она нетерпеливо воскликнула:

– Да кто ей поверит!

– Не знаю… Я в полном смятении. Какой еще подвох может меня ждать? Я ведь не святой, я обычный мужчина… Старался не поддаваться страстям, даже по молодости… А если и поддавался, то стремился исправить свои ошибки, не прятал голову в песок, вот как в случае с Галиной. Да, оступился, но вины своей не отрицаю…

– Ну какая вина! Да Галина счастлива должна быть, что родила от тебя! Пусть она только попробует против тебя вякнуть, я ей собственноручно голову оторву, – пообещала Марина.

– От Галины я не жду подвоха, но Алиса… Кто знает, какие еще обвинения она выдвинет против меня… А я болен, и серьезно.

– Твоя жена хочет тебя добить! – зарычала Марина.

– Увы… Враги человеку – близкие его… И главное, из-за чего весь сыр-бор, из-за наследства, из-за того, что я решил позаботиться о собственных детях. Как же мне плохо, – вдруг уже совершенно другим, мрачным, безнадежным тоном произнес Роман. Марина даже испугалась – неужели дела у него со здоровьем столь серьезны?

– Тебе надо в больницу.

– Нет. Еще не все дела завершены, – покачал головой Роман. – У меня обязательства перед людьми. Ты знаешь, Мариночка, мои проблемы ведь еще не так страшны. Сколько вокруг тех, кто страдает по-настоящему, кто готов руки на себя наложить от творящейся вокруг безнадеги… И лишь я в состоянии им помочь, потому что эти люди больше никому не нужны. Никому, кроме меня. И я не оставлю их, и, пожалуйста, больше не говори мне про больницу!

– Хорошо, – прошептала Марина. – Как скажешь, дорогой. Но чем я могу тебе помочь?

– Напиши мне в мессенджер, если в мое отсутствие Алиса вдруг начнет распускать сплетни. И еще. Следи за тем, что будут писать в сетях обо мне, на моем сайте. Я туда перестал заглядывать, в эту виртуальную реальность – противно, не могу, не выношу… Знаешь, меня пугает не столько то, что Алиса начнет про меня сплетни распространять, в Кострове, я имею в виду… Сколько я боюсь того, что это все начнет выливаться в интернет. И многие факты моей биографии станут известным моим последователям. Они тогда во мне разочаруются! Это будет крах моей карье… это крах дела всей моей жизни!

– Понимаю. Обещаю следить и наблюдать.

– Спасибо, Мариночка. – Роман встал, шагнул к ней с объятиями. Такого еще не случалось, Роман обычно вел себя всегда сдержанно. Марина судорожно обняла его, чувствуя, как ее глаза щиплет от слез.

«Ты будешь жить. Ты станешь только моим, и я уж ни единому волоску не позволю упасть с твоей головы!» – исступленно подумала она.

– Ну все, все, – тихо засмеялся он, отстранился. – Я должен бежать. Вечером уезжаю.

– Удачи. Удачи тебе во всем.

– Пока. – Он прикоснулся губами к ее щеке и ушел.

Марина некоторое время бродила по комнате без всяких мыслей. Одни лишь чувства переполняли ее – нежность, гнев, удивление…

Учение Романа Эрленда о визуализации желаний реально работало. Марина мечтала о том, чтобы прекрасный и мудрый Мастер обратил на нее внимание, явился к ней, а оно взяло, да и сбылось все.

Теперь Роман только ее, и ничей больше. А что тут такого удивительного или невероятного… Ведь сколько лет Марина доказывала ему свою преданность и любовь! Конечно, все по справедливости, Мастер оценил, наконец, ее старания.

Марина ходила абсолютно счастливой до вечера, и спать она легла тоже в состоянии эйфории. Да, Марину немного беспокоило состояние здоровья Романа, он ведь намекнул, что не просто так сел за завещание, но она надеялась, что врачи спасут его. Сейчас медицина очень развита, а у Романа есть и средства, и возможности воспользоваться самыми лучшими врачебными услугами. И потом, мужчины такие мнительные… «Умирают» уже от температуры 37. Скорее всего Роман просто устал. Устал от работы – написания книг, выступлений… Ему бы отдохнуть, съездить куда-нибудь к морю, отвлечься от забот.

Когда он вернется в Костров, надо донести до него эту мысль. Вполне может случиться так, что этому прекрасному мужчине и никакие врачи не понадобятся, достаточно будет заботы одной любящей, по-настоящему любящей, женщины.

…Но, проснувшись утром, Марина вдруг ощутила некоторое беспокойство, даже тревогу. Что, вот просто так сидеть теперь, сложа руки и ничего не делать?!

Роман, в своей теории визуализации, и то предлагал совершать иногда поступки, которые кажутся жизненно необходимыми. То есть надо не просто сидеть и мечтать, но и делать порой тоже надо… то, что могло бы подтолкнуть реализацию мечты.

Роман – мужчина. Мастер. То есть человек, немного оторванный от жизни. Он слишком идеализирует женщин, и свою жену Алису до недавнего времени он тоже возводил на пьедестал. А не надо верить таким нахалкам, как Алиса… Если эту особу вовремя поставить на место (превентивные меры!), то она будет молчать как рыба и ничем не навредит репутации Романа. Ей уже не захочется выискивать компромат на собственного мужа.

Поэтому следует явиться к Алисе и пригрозить ей. Чтобы она больше не смела мешать Роману. Ишь, вообразила себя владычицей морской… А и на нее укорот найдется.

Марина решила отправиться с визитом к Алисе. Но, выходя из дома, подумала вот еще о чем – что, если на Алису это все не подействует? Надо бы это так организовать, чтобы выглядело убедительнее. Аргументированнее! Чтобы Алиса поняла – против нее, если что, выступят многие.

Наверное, следовало к этому делу подключить Елену. Ведь рассказать все Елене – можно? Она своя. Она тоже поклонница учения Романа, это раз, ну и, кроме того, Елена обладала острым язычком и решительным характером. Ее многие в городе побаивались. Если еще и Елена возьмется за Алису, то та уже точно не станет вредить Роману.

Ну, и потом, надо показать Елене, что Роман доверяет Марине больше.

Все-таки Марина немного ревновала Мастера к другой его ученице… Призвав на помощь Елену, Марина убьет двух зайцев, нет, даже трех – поможет Роману, щелкнет по носу Елену и нейтрализует наглую Алису.

* * *

Елена последние несколько месяцев чувствовала себя скверно. В плане здоровья. Ничего серьезного, обычные женские проблемы, относящиеся к возрасту «баба ягодка опять». Но и хорошего тоже мало, эти проблемы свидетельствовали об определенных возрастных изменениях. Нет, до настоящей менопаузы еще далеко, врачи говорили пока о так называемой предменопаузе, когда организм все еще работает по-старому… То есть по-молодому. Но название данного периода звучало все равно неприятно. Как «без пяти минут старушка». И вроде рано все это для сорока трех лет-то…

На работе еще начались какие-то сокращения… Странные, по возрасту.

Мужчины перестали подходить на улице, чтобы познакомиться. Раньше Елена то и дело слышала – «девушка, а вашей маме зять не нужен?» Теперь они не замечали Елену.

Вот как так – еще молода, сорок с небольшим, а началось. Раньше, когда Елена читала о кризисе сорока лет, то только посмеивалась. Ну что там может быть за этой чертой, отделяющей одно десятилетие от другого… Сколько красивых, умных, талантливых сорокалетних женщин! Детей только в этом возрасте некоторые решаются завести…

Это же просто дата. Циферка на календаре. Это ничего не значит. Вон, множество женщин возрастом еще старше, за пятьдесят, выглядят свежими и счастливыми. Начальница прежняя, помнится, признавалась, что у нее эта самая менопауза в пятьдесят пять только началась. Значит, дело вовсе не в возрасте, а в глупых страхах, в каком-то примитивном бабском суеверии.

Но в глубине души Елена чувствовала, что какое-то рациональное зерно в этих страхах есть. Это ведь закон – он один для всех, а законы природы действуют порой очень даже избирательно. Кому-то повезет, благодаря генам и стараниям, сохранить молодость надолго, а кому-то нет. К какой группе относишься ты – жизнь покажет.

Взять ту же Марину, приятельницу. На четырнадцать лет старше Елены, а бодра, стройна, всегда оптимистична, на здоровье никогда не жаловалась, если вспомнить; на работе Марину ценят, просят о грядущей пенсии забыть вовсе. Вблизи видно, что Марина уже немолода, эти морщины и откровенно крашенные волосы…

Но с некоторых пор Елена стала замечать, что завидует приятельнице. Та ни о чем не беспокоилась, и жила в свое удовольствие. И, если еще подумать, то все свои жизненные «программы» Марина-то совершила вовремя. Получила хорошее образование, сделала карьеру, небольшую, но вполне приличную для их провинциального городишки, побыла замужем, родила детей, теперь вон внуками хвастает.

А у Елены – ничего.

То есть до недавнего времени Елена думала, что у нее есть всё. Есть самое главное для женщины – красота, молодость, желанность… А оно взяло, да и стало вдруг стремительно исчезать. Плюс пять килограммов за последний месяц, вот как понимать?!

Это было по-настоящему страшно. Когда начинаешь завидовать тому, над кем недавно сам тихонько посмеивался.

Вот буквально вчера еще могла любого мужчину за собой поманить, а теперь – фигушки, пожалуй, мужики шарахнутся прочь от Елены, если она сама вздумает проявить инициативу, посмотрят как на сумасшедшую… Еще вчера о работе не думала вообще, потому что – вот она, рядом, ты в ней буквально сидишь, бумажки в офисе перекладываешь, в районной администрации, а теперь вдруг замечаешь, что тебя начинают потихоньку выдавливать из коллектива… Поскольку начальство, да и посетители хотят видеть перед собой безмятежную улыбающуюся девчонку на ресепшене. А не тетушку с перекошенным, серым от недосыпа лицом (тоже вот началась недавно бессонница – спутница «зрелого» возраста).

И, главное, вдруг оказалось, что думать о детях – поздно. Нет, кому-то еще не поздно, но многим уже точно поздно. Поздно хотя бы потому, что какие-то проблемы вылезают со здоровьем. И столько разговоров еще и о том, что у «позднерожающих» иногда появляются больные детки. Возраст несет с собой определенный риск. И чисто материальные проблемы еще, из серии, как растить ребенка не на зарплату, а на пенсию. Вон, про Алису говорили, что родители ее буквально спихнули в руки Роману, несовершеннолетнюю еще, потому что на издыхании уже были, не тянули…

Елена никогда не хотела детей, называла себя «чайлдфри» [1]1
  Чайлдфри (англ. childfree – свободный от детей) – субкультура, характеризующаяся сознательным отказом иметь детей. (Прим. ред.)


[Закрыть], но в сорок три ее вдруг накрыли сомнения – а правильную ли она выбрала философию?

Глупая, злая природа, этот возраст дурацкий… люди еще, проповедующие совершенно противоположные вещи – то можно, то нельзя, то хорошо, то плохо… словно сговорились все и вся – мучить бедную женщину!

Получается, что те женщины, которые жили по каким-то там замшелым законам природы и первобытного общества, не думая вовсе ни о чем (ни о том, за кого замуж идут, ни о том, когда и от кого детей рожать, где жить, на что жить), оказались в выигрыше. Нет, были какие-то неудачные примеры, когда муж бил и пил всю дорогу и дети подло поступали с матерью… Но это скорее исключение. Чаще все женские глупости, совершенные по молодости, оказывались потом, неожиданно, лет через двадцать-тридцать, благом. И эти примитивные тетки-клуши, они, получается, оказались много мудрее Елены. Вот как та же Марина…

Это внезапное знание очень расстроило Елену. Словно инсайт какой-то, озарение с ней случилось – оказывается, свою жизнь надо было строить иначе! Елена как будто впервые открыла глаза и обнаружила, что лучшую часть своей жизни она провела в летаргическом сне.

А ведь она была уверена, что все делала правильно. И делала то, что хотела.

Вот взять, например, Романа Эрленда.

Их с Еленой роман (роман с Романом, ах, как красиво звучит!) начался, едва только известный писатель-эзотерик приехал сюда. Четверть века назад? Да, Елене тогда было около восемнадцати, только школу окончила…

Молодой, безумно красивый, невероятно горячий… Он походил на киногероя из голливудских фильмов. Красота и обаяние – уровня Ричарда Гира, Мэтью Макконахи… во времена относительной молодости этих актеров, разумеется.

Роман сразу сказал Елене, что не намерен жениться и вообще как-то афишировать свою страсть. Потому что он известный, популярный человек, он зарабатывает на своем имидже как бы, и его читатели – в основном женщины, и потому он должен быть на публике холостым и одиноким. Он мужчина, который принадлежит всем женщинам сразу. Это его бизнес, его карьера, это дело всей его жизни. А ты уж как хочешь, детка, – либо соглашайся на эти условия, либо нет.

Елена согласилась. В то время ей казалось, что она ничего не теряет. Она обожала Романа, да и тот, как казалось Елене тогда, тоже любил ее. Встречался с ней довольно часто, тайно, разумеется. Был страстен и денег на нее не жалел. А что все это, как не любовь?

И главное. Роман не изменял Елене. Никогда. Он так и заявил, что может только с ней, а другие женщины ему отвратительны. В сущности, о подобном – верном, небедном, красивом мужчине – можно было только мечтать. Роман запретил Елене встречаться с другими мужчинами – а что это, как не ревность любящего человека?

Роман тогда жил в съемном домике неподалеку от Елены. Половина Кострова – частный сектор, половина – многоэтажки. Через дырку в заборе они переходили друг к другу ночами, то он к ней, то она к нему.

Роман параллельно строил свой дом, вернее, свой «замок». Ему приходилось часто заглядывать в местную администрацию, улаживать какие-то вопросы… Елена уже вполне официально, с папкой бумаг под мышкой, являлась с визитом к Эрленду. Тогда же она открыто заговорила о том, что является последовательницей его учения. Многие читали книги Эрленда, еще одной его поклоннице Костров не удивился. Да, ходили слухи, особенно первое время, что у Романа отношения с Еленой, в маленьком городке это не редкость – слухи и сплетни. Но в маленьком городке также никто не спешит портить отношения с соседом, имеющим вес в обществе, деньги и славу мага…

Наверное, шептались между собой многие, но до Елены, а уж тем более до Романа, эти слухи не доходили. Спустя восемь лет тайных встреч, когда уже почти был готов «замок», писатель заявил своей тайной подруге, что хочет официально жениться. Концепция изменилась! Поклонницы просто одолевают его. Да и подозрительно уже, столько лет, а всё бобылем. Поэтому нужно срочно обзавестись каким-то «прикрытием».

Но Роман собирался жениться не на ней, не на Елене. А на совсем другой кандидатке. Елена, которой к тому моменту уже исполнилось двадцать шесть лет, и, по меркам провинциального города, она подходила к возрасту «старых дев», была просто ошарашена. И очень обижена. Особенно когда узнала, на ком именно хочет жениться ее возлюбленный.

…Алиса – дочь пожилой и небогатой четы из района многоэтажек. Девушка, вернее, девочка, которую не видно и не слышно. Одним она казалась невзрачной серой мышкой, другим – вполне симпатичной. Не толстая, уже плюс, и большие глаза синего цвета, что редкость.

Но Елена никогда не рассматривала Алису в качестве соперницы. Решила, что это «пунктик» такой у Романа – выбирать себе в подруги юных девиц.

Возлюбленный возразил: нет, просто у юных – меньше партнеров. Вернее, у иных дев никакого опыта любви вовсе. Роман мог начать серьезные, именно серьезные и долгие отношения – только с девственницей. Иначе бы он и не выбрал сначала ее, Елену, а потом Алису. «Так и женись на мне! – решительно заявила Елена. – Ты у меня первый и единственный!»

На что у Романа нашелся новый аргумент – что жена ему нужна возвышенная и холодная. Как некий символ, что ли. Функция! А в любовницах он хотел бы видеть именно Елену. С Еленой у него страсть, когда любовью можно заниматься часто, подолгу и безудержно, с женой же подобного быть не может. Странный какой-то ответ, глупое объяснение…

Елена разозлилась и разорвала все отношения с Романом. В конце концов, тогда она была молодой, вся жизнь впереди…

Год они не встречались. Елена все это время пыталась найти нового кавалера… Но костровские мужчины после Эрленда показались ей такими скучными, глупыми, примитивными. Либо грубыми мужланами, либо безвольными «телятами на веревочке».

Уехать в Москву? Тоже не выход, там полно молодых красавиц, конкуренция. Самой на квартиру в столице начать зарабатывать? Так образования нет и желания работать на износ.

Постепенно Елена пришла к пониманию, что тайный союз с известным эзотериком – это наилучший вариант для нее. Да, семьи у Елены нет, но зато и не надо надрываться с бытом – таскать сумки из магазинов, стоять у плиты, ругаться с балбесом-мужем, пришедшим домой под утро, пьяным… Дети? А зачем. Это тоже заботы и хлопоты, вредящие женской красоте. И вообще, все успеется еще…

Елена вновь сошлась с Романом. Она приходила к нему по ночам. Прислуга – кухарка и садовник – были в курсе тайных визитов любовницы к Эрленду, но молчали, поскольку Роман им тоже благодетельствовал. Платил хорошо, особой работой не нагружал. Эти пожилые люди, беженцы из какой-то бывшей советской республики, были очень благодарны своему хозяину за жилье и за регулярную и бесперебойную оплату их труда.

Со временем ревность Елены прошла. Она убедилась, что Роман с Алисой даже не спит. Разве это настоящий брак, когда муж с женой – в разных спальнях по ночам? Роман утверждал, что между ним и его женой даже секса нет. Это просто… возвышенный союз. Елена и этому аргументу тоже поверила. Детей Алиса так и не родила, кстати. И вправду, очень холодная, странная девица. Рыба какая-то.

Как ревновать Романа, когда он силой своего желания постоянно доказывал Елене, что она, именно она – и есть его настоящая возлюбленная?..

Но в последний год или чуть больше страсть Романа поутихла. Не прервалась совсем, нет, но случалась теперь уж совсем редко.

И это очень мучило Елену.

Неужели она стала непривлекательной для возлюбленного? Если так, то, получается, Елена сглупила. Поставила все на Романа, на него одного, и проиграла…

…Звонок в прихожей. Кто-то в гости решил прийти без предупреждения?

Елена вышла в сад и обнаружила за забором Марину. Старшая подруга ни в чем себе не изменяла: джинсы, футболка с короткими рукавами, позволявшими свободно разглядеть ее довольно дряблые предплечья, распущенные неестественно-коричневые волосы, повязка вокруг лба. Старая хиппи, вот она кто, Марина.

– Привет! Что-то случилось? – открыла калитку Елена.

– Поговорить надо, срочно, – даже не поздоровавшись, выпалила та. – И чтобы никто не слышал.

– Тогда прошу в дом.

Дома они расположились в одной из комнат, Елена даже ставни закрыла на всякий случай, включила свет.

– Ох… с чего бы начать… – выдохнула Марина. – Столько всего… Но это все между нами, учти! Короче, вчера говорила с Романом. Галинины дети – от него.

– Что? – Елена почувствовала, как холодно стало ее щекам.

– Он Галину терпеть не может, но случилось у них, да, один раз, во время его командировки. Ты Галину знаешь, хитрая бабенка, думаю, она намеренно его соблазнила.

– Так это его дети… – прошептала Елена.

– Они ему даром не сдались, но Роман, как честный человек, платит Галине алименты. Неофициально. Хотя, думаю, она его шантажом вынудила…

– Это его дети! – простонала Елена. Теперь ей и внутри, в груди и животе, стало холодно.

– Роман мне еще по секрету сообщил, что болен. Ты представляешь, как он мне доверяет? – с нажимом произнесла Марина. – Про болезнь я не поняла, что там у него, но не в этом суть… Роман написал завещание. Не может же он детей оставить без помощи, да? А Алиса нашла завещание, представь. Я так поняла, она регулярно устраивает в доме обыски, у нее паранойя, что ли… И она взбесилась. Хочет развестись с Романом и все имущество захапать себе. У нее муж болен, а она о деньгах думает!..

– У Романа есть дети…

– Да, да! У него есть дети, и что. И они ему даром не сдались, ты ж его знаешь, он всегда в своих эмпиреях витает, о человечестве думает. Что ж, «прокололся» один раз мужик, случайно, бывает. Повел себя при этом благородно, заметь! – подняла палец Марина.

Елену немного отпустило. Об отношении Романа Эрленда к детям вообще и, в теории, к своим возможным детям она тоже знала.