Текст книги "Война ангелов. Великая пустота"

– Господа маги Долины… Всё, что вы здесь высказали, безусловно, крайне вас тревожит, и я понимаю почему. Но… не забываете ли вы при этом, кто вы есть?

Зал с интересом притих.

– Вы – вы, госпожа Дотти, ты, Клара, ты, Эрреас, и все остальные, здесь присутствующие – вы маги Долины! Не какие-то там чародеи из захудалых мирков, не цирковые фокусники, не обыватели – вы лучшие из лучших, кто умеет управляться с магией! Вы учились в Академии Высокого Волшебства, многие из вас сами там преподают! И вы, лучшие маги, сомневаетесь, что справитесь с горсткой наёмников? Да любого из боевых магов достаточно, чтобы обратить всех, кто смутит покой Долины, в пепел! Любой из вас сможет одним движением остановить нарушителя, проучить или даже уничтожить! И вы ещё сомневаетесь?..

В зале Совета повисла тишина. Да, Дик, когда надо, умел быть весьма убедительным…

– Ответил ли я на ваши возражения, уважаемые маги Долины?

Да, со злостью подумала Клара. Умеет, такой-сякой. Не стал вдаваться в подробности, не стал влезать в мелочи – польстил слушателям с трибуны, и они уже готовы забыть все доводы разума.

– Прошу экстраординарного выступления! – вновь поднялся и Трагне. Кашлянул, поправил кружевной галстук, закреплённый щегольской булавкой с бархатно-тёмным сапфиром.

– Кхм, да. Да, дорогой Ричард, ты был вполне убедителен. Мы с коллегами – хоть и кратко, и наспех – обсудили твоё предложение и находим, что оно вполне здраво, а на все озвученные возражения легко найти вполне адекватный ответ в пределах действующих правил и уложений. Действительно, здесь Долина, здесь наш дом, и мы уж сумеем поддержать необходимый порядок.

Ричард сдержанно кивнул:

– Благодарю.

– Теперь у вас всё, господин д’Ассини?

– В целом, досточтимый господин председатель, в общем и в целом. Я готов поставить свои вопросы на голосование, но всё-таки прежде хотел бы услышать самое главное мнение – мнение мессира Игнациуса. Высказались все, кто хотел, молчит только наш высокочтимый Архимаг.

«Неужели только я слышу сарказм в голосе д’Ассини?» – мелькнуло у Клары.

Игнациус поднялся, опираясь на парадный посох, в лице недовольство и скука. Нечасто Клара видела его таким, совсем нечасто…

«Ну вот, – с облегчением подумала она, стараясь не глядеть на своих. – Сейчас он скажет. Не может не сказать!..»

– Уважаемые маги Долины, – ровным голосом произнёс Архимаг. – Не устаю напоминать, что здесь, на Совете, я всего лишь слушатель, а голос мой – совещательный. Вы называете меня Архимагом, но я не ваша власть – вы сами себе власть, вы сами принимаете решения и определяете правила, по которым должна жить наша Долина. Если вы рассудите, что принять предложения господина д’Ассини разумно – вы их примете и претворите в жизнь, если же нет – то нет. Но я бы в любом случае не стал закрывать глаза на трудности, связанные с появлением здесь многих сотен хорошо вооружённых воинов, – последние слова его явно имели целью поддержать Клару, однако она всё равно чувствовала себя опустошённой.

«Ну почему, почему он такой принципиальный?! Скольких бед мы могли бы избежать, если бы он не играл в эту свободу мнения, а чётко бы говорил, что и как надо делать! Он – Архимаг, он старейший из нас, он один помнит Основателей Долины, а править позволяет горлопанам и крикунам из Совета!..»

Но Архимаг сел, а Ричард предложил голосовать – для начала за разрешение для дружин боевых магов пребывать в пределах Долины столько, сколько понадобится Гильдии боевых магов. Клара даже не стала смотреть, кто и как поднимал руки – но сама всё ж таки проголосовала «против».

И, конечно, решение было принято большинством.

Клариного плеча кто-то коснулся – Рита Рикарди. Больше не злится, напротив, смягчилась и смотрит даже как-то виновато.

– Клархен, я поняла. Ты не в себе из-за Аветуса, тревожишься и везде чуешь угрозу. Не надо, прошу тебя! Дик прав, и всё будет хорошо!

– Было бы славно, – через силу улыбнулась Клара. Уголки рта казались неподъёмными.

А дома так и лежали неприбранными вещи Аветуса…

После вопроса о наёмных отрядах Ричард заговорил было о расширении Гильдии магов, но его тотчас перебили: вновь потребовал экстраординарного выступления Трагне – в чём ему отказали, – потом глава Гильдии иллюзионистов Селия Грайфенхорст, потом троюродный братец самой Клары, Рутгер Фейнингер, второй человек в Гильдии алхимиков… или уже даже первый, Клара не успевала следить за бурной карьерой родственника.

Но, так или иначе, а вопрос о расширении Гильдии боевых магов был отложен на следующее заседание Совета.

И тут снова поднялся Архимаг, едва заметно кивнув Октавиусу – дескать, нарушение регламента, я знаю, но что поделаешь!

– Уважаемые маги Долины, – он снова заговорил суховато, деловито, пряча за этой деловитостью недовольство. – К вопросу о Гильдии боевых магов и вообще безопасности нашего дома. Прежде чем вы обратитесь к деталям принятого вами решения и к его, так сказать, реальному воплощению, я бы хотел, чтобы вы услышали ещё кое-что. Прошу, дорогая Клара.

– Да, владыка.

Пора выкладывать наш козырь.

В зале недовольно загомонили: долгожданное решение было принято, одобрено, чего ж ещё?..

– Вынужден протестовать, мессир Архимаг, – проскрипел старик Бенбоу, – у бедняги горел регламент, ничего более ужасного и представить себе было нельзя. – Госпожа Кларисса Шварцхорн Хюммель уже использовала экстраординарное право голоса, следовательно, согласно статье 117 пункту 3 Регламента Совета, уже не имеет права выступления на текущем заседании!

Клара почтительно поклонилась:

– Уважаемый председатель, я прошу разрешения только на магическую ретроспекцию.

Бенбоу недовольно закряхтел, но кинул косой взгляд на Архимага и не стал возражать, только отрывисто кивнул.

Волшебница вышла к кафедре, на которую по-прежнему опирался несколько удивлённый Ричард д’Ассини. Развернулась лицом к залу – смешки и разговоры даже и не думали утихать – и, привычно сконцентрировав силу, размашистым жестом словно стёрла реальность перед собой. Между ней и сидящими в зале развернулось нечто вроде окна, в котором колыхалось знакомое марево Междумирья.

Ретроспекцию они с Игнациусом составили ещё вчера, сегодня оставалось только активировать. Сложный комплекс заклятий, восстанавливающий события на основе воспоминаний мага и позволяющий просматривать их с разных сторон и с разной скоростью не один раз. Клара не без оснований числила себя среди сильнейших магов Долины, но с такой ретроспекцией даже она провозилась бы пару дней, а мессиру Архимагу хватило пары часов – правда, всё это время он гонял Клару до седьмого пота. Пришлось изрядно повозиться, отфильтровывая главное и сжимая дни до минут и секунд.

В туманном проёме двигался отряд Клары, три десятка наёмных дружинников и она сама; тропа, прокладываемая сквозь Междумирье, петляла, проваливалась, уходила в сторону – сейчас, со стороны, она видела это совершенно ясно. Впереди показалось затемнение – провал, складка Реальности, в которой исчез отряд.

Маги Долины, притихнув, смотрели, как отряд отбивался от железного призрака, как чудом спасся, потеряв пятерых, потом – как Клара упрямо пробивала тропу к Долине и всё-таки пробила. Вся ретроспекция заняла от силы восемь минут, хотя в реальности для Клары прошли не одни сутки.

– Итак, уважаемые маги, жители Долины, теперь вы знаете то, что пока было известно только мне и Кларе, – Архимаг церемонно кивнул волшебнице. – Накануне госпожа Хюммель вернулась из дальнего похода, из области Междумирья, где наши маги бывают нечасто, и обнаружила там… Что вы увидели сейчас, друзья? Ну?..

Мессир без особых усилий заставил многодостойных и наиучёнейших магов вновь почувствовать себя адептами-первокурсниками в аудитории Академии Высокого Волшебства.

– Если мне не изменяет память, – ответил с места смуглый и седой Эдар Вельяни, один из лучших анималистов, у которого Клара когда-то проходила курс «магическая фауна Междумирья», – так вот, если мне не изменяет память, мессир, им встретился шшхор, иначе именуемый железным призраком, чрезвычайно редкое, опасное и абсолютно магическое создание. Я прав?

– Целиком и полностью, дорогой Эдар, целиком и полностью. Это именно шшхор. Знакомый нам только по легендам и единственному документальному свидетельству. Ещё кто-нибудь что-нибудь заметил?

– Тропы!.. – раздалось сразу несколько голосов. – Тропы не прямые! Пробиваются с трудом! Что-то мешает!

– Именно так, именно! Ну и кто из вас сделает общий вывод – что же обнаружила там, в Межреальности, госпожа Хюммель? Что это может быть такое, ради чего ваш Архимаг просит экстраординарного слова в Совете и испытывает ваше терпение?

Зал на несколько мгновений притих, маги неуверенно переглядывались, и в этой тишине слишком громко прозвучал голос Ричарда д’Ассини:

– Это какая-то новая сила, мессир Игнациус. Поистине великая сила, если способна сбивать пути и подпитывать монстров, подобных шшхору.

Игнациус живо обернулся к кафедре:

– Да, дорогой мой Дик, да. Ты абсолютно прав. Сила поистине огромна – и мы о ней совершенно ничего не знаем. Это, простите, недопустимо.

– Клара, – Ричард словно не услышал Архимага. – Ты не записывала показания магометра? Не замеряла перепады?

– Всё записывала. Я сделаю доклад в Гильдии, Ричард, вчера… вчера я не могла.

– Понял, – отрывисто кивнул маг.

Игнациус вновь повернулся к расшумевшемуся залу:

– Итак, уважаемые маги Долины, мы обнаружили в глубине Междумирья некое действующее начало, достаточно могущественное, чтобы непредсказуемо изменять направления троп и влиять на фауну, и без того опасную. Волнует ли нас это известие? Безусловно, друзья мои…

– Мессир! – всплеснула руками Лициния Хорст, одна из молоденьких, но весьма подающих надежды целительниц. – Вы же сами сказали – эти области Межреальности далеко, маги Долины бывают там редко – я не понимаю, для чего вы нам вообще про это рассказываете? Какую опасность может представлять нечто непонятное и очень далёкое? Мы же не можем опасаться всего!

– Вот именно! Только время тратим! За пределами Долины всюду опасности, что нам до них?.. – самоуверенную дурочку Лицинию поддержали многие.

Клара только кусала губы, чтобы не ответить как следует – и не лишиться места в Совете из-за систематического нарушения регламента. Октавиус всеми способами защищал милый его сердцу распорядок.

Но сейчас старик Бенбоу вдруг заколотил молоточком по столу и объявил:

– Слова просит многоуважаемый целитель Динтра. Заявка удовлетворена, прошу вас, Динтра!

Динтра тяжело поднялся со своей дальней скамьи, похожий на укутанного в мантию левиафана. К кафедре выходить он не стал, но обвёл зал неожиданно цепким взглядом.

– Многоуважаемые маги! Коллеги-целители! – голос у него всегда был гулкий, перекрывающий, если надо, любой шум. – Мне удивительно слышать от вас подобные слова – дескать, раз далеко, то и не опасно. Милая Лициния, напомните-ка, если у пациента загноилась рана на ступне, вы тоже заявите: нога, мол, от сердца далеко, опасности никакой? Или всё же лечите, дабы у больного не случилось гангрены и общего заражения крови?..

Лициния пошла пунцовыми пятнами и только что-то пробурчала себе под нос. Целители дружно зашумели. Однако Динтра среди них обладал авторитетом, сравнимым с авторитетом Архимага.

– Многодостойные маги Долины! Я полностью согласен с мессиром Ингациусом. – Поклон в сторону Архимага. – И полагаю сведения, принесённые госпожой Хюммель, чрезвычайно важными. Однако что мы можем сделать?

– Я предлагаю Совету обратиться к Гильдии боевых магов для того, чтобы они провели углублённую разведку этой аномалии, – тут же подхватил мессир Архимаг. – Если не они, то кто?.. Потому что, как образно выразился достопочтенный Динтра, в результате мы можем получить общее заражение крови, а это весьма опасно и лечению поддаётся плохо. К тому же никто из вас не застрахован от того, что следующий заказ придётся отрабатывать именно в этой области Междумирья, верно?

Собрание согласно зашумело. Действительно, эта опасность была уже вполне конкретна и даже неприятно близка.

– Небольшая поправка, мессир Игнациус, – прогудел Динтра. – Я предлагаю создать группу из магов нескольких заинтересованных Гильдий. Боевые маги – разумеется, костяк отряда, Межреальность – их дом родной. От целителей мог бы отправиться я, поскольку никогда не знаешь, с какой опасностью придётся столкнуться разведке и какие раны врачевать.

– Согласны! Согласны!.. – раздалось оттуда, где сидели целители. Динтра иронически кивнул.

– И я бы предложил участие анималистов, хотя бы для исследования железного призрака – хотя полагаю, он там не единственная сильная тварь, – и адептов Запретного знания, нам нужна внятная гипотеза, что происходит в том районе.

– Прекрасные предложения, достопочтенный Динтра! Предлагаю провести голосование по этому вопросу, Октавиус, а Гильдии пусть выдвинут своих представителей. Логично, если это будут опытные, сильные маги…

– Логично будет, – медленно произнёс Ричард д’Ассини, про которого все ненадолго забыли, – если от Гильдии боевых магов отправится Клара Хюммель. Клара, дорогая, ты не возражаешь?..

– Нисколько, – откликнулась волшебница. Ей показалось, что Архимаг не слишком этим доволен, что он предпочёл бы, чтобы она осталась – но ей, как никогда, захотелось оказаться подальше отсюда. От Долины, от непрошеных воспоминаний, от вещей Аветуса, бывших с ним до конца. А её рядом не было – иначе, возможно, всё обернулось бы по-другому…

– Итак, голосование! – объявил Октавиус и глянул в папку, где он в последние минуты что-то яростно черкал зачарованным гусиным пером. – Уважаемые члены Совета, кто за то, чтобы обратиться к Гильдиям боевых магов, целителей, анималистов, а также Запретного знания и за счёт выделенных средств Долины организовать экспедицию ради проверки сведений, добытых госпожой Клариссой Шварцхорн Хюммель? Прошу голосовать! Один, два, три…

Предложение было принято простым большинством – хотя, конечно, нашлись и возражавшие, та же Лициния Хорст.

– Очень хорошо, – мессир Ингациус Коппер стряхнул недовольство и снова стал самим собой: энергичным, внимательным, мудрым Архимагом. – Детали экспедиции, полагаю, мы могли бы обсудить у меня за чаем. Совет окончен, Ричард?.. Октавиус?

Дик д’Ассини развёл руками:

– Главное решение принято, а детали, как вы мудро заметили, мессир, можно обсудить и за чаем. Гильдия боевых магов, общий сбор сегодня в клубе, в семь часов, возражений нет?

Возражающих не нашлось.

– Заседание Совета Долины номер три миллиона сто пятьдесят два объявляю закрытым! Благодарю всех за работу, досточтимые маги!

Клара ушла не оглядываясь, хотя видела ждущие взгляды, которые кидал на неё Дик. Но он, как видно, не решился подходить при Архимаге, а Клара сейчас была не в силах выяснять отношения – даже рабочие.

ИНТЕРЛЮДИЯ 1

…В крохотной келье – ночной сумрак, разгоняемый только светом оплывшей сальной свечи. В узком окне тонкий серп месяца и две яркие звезды – часть Венца Спасителя, созвездия, что восходит над монастырём Сил Святых через час после заката. На каменной пористой стене – потемневшая от времени деревянная Стрела, перечёркнутая Стрела Спасителя, вечно устремлённая вверх. И двое: один коленопреклонён, смиренен, другой положил руку ему на опущенную голову, и от ладони исходит призрачное белое сияние.

– Усерден ли был ты в посте и молитве сегодня, сын мой? Укреплял ли дух свой в вере? Взывал ли к Спасителю?

На обязательный, неизменный вопрос следует такой же неизменный ответ:

– Я был усерден, отец мой, и Спаситель удостоил меня частицы святости Его.

– Да узрим.

Коленопреклонённый так и не поднял головы, но келья озарилась ярким белым светом – светилась висящая на стене Стрела; глазам явилось каменное же ложе, высеченное в скале, совершенно пустое, колченогий стол с несколькими потрёпанными листками на нём, исписанными молитвами, и пустой оловянной чашкой. И всё. Люди не шевельнулись, хотя Стрела сияла ярче и ярче, резкие тени упали на каменный пол.

Сложенные на груди руки склонённого монаха тоже засветились, от пальцев протянулись узкие лучи, похожие на призрачные клинки. Блики за спиной его взметнулись, словно расправленные крылья. Стол мелко затрясся, листки с шелестом разлетелись по полу, чашка запрыгала по столешнице, закрутилась, словно от удара. С потолка посыпалась каменная пыль.

Сила полнила келью – яростная, обжигающая, неодолимая.

– Я… я верю, отче! Я могу!..

Монах поднял наконец голову – глаза его тоже бледно сияли. Свет заливал келью, сила толкалась в стены, но тени становились всё резче и чернее. Тень смиренного монаха казалась сейчас куда больше него самого.

– Помнишь ли ты Ангельские Откровения, ниспосланные нам за веру нашу? Святого Серапиона речения?

– П-помню, отче…

– Помнишь ли, что должно делать тебе в свой черёд?

– П-помню…

– Радуйся, сын мой, ибо близок день великого Спасения. Начальствующий скоро будет сотворён, и могучее святое воинство соберётся во славу Спасителя. Готов ли ты пойти за ним?

– Готов! Готов!..

– Усердствуй, сыне. Скоро придёт час славы нашей, и ты первый будешь спасён.

– Спасение всем и каждому… – пробормотал монах, опуская голову. Свет начал бледнеть, ночь проступала сквозь него, как сквозь тонкую ткань. Стрела на стене вновь сделалась тёмной, почти чёрной. Но монах больше не пошевелился.

Он так и остался стоять на коленях, даже когда священник, благословивший его, ушёл; только губы едва заметно шевелились в такт исступлённо повторяемым молитвам.

Только сила, полнившая келью, никуда не исчезла. Она больше не билась, стремясь вырваться наружу, – она затаилась, как зверь в засаде, как змей, свивая тугие кольца, готовясь к броску.

* * *

…Тусклый свет Межреальности, островок обычных здесь хищных полипов, похожих на колышущиеся заросли толстых лиловых волос. Barba praedatrix, как сказал бы какой-нибудь анималист или боевой маг, специалист по фауне Междумирья. В середине этого островка, под прикрытием мерно веющих «волосинок», расчищен пятачок почвы – точнее, отживших своё полипов, спрессовавшихся в подобие земли. На пятачке углём начерчена магограмма – окружности, хорды, пересекающиеся меж собой звёзды и многоугольники, цепочки рун простых и сложных; магограмма сложная и начерчена весьма умело, а по центру её силы установлен розоватый, мягко светящийся кристалл.

Человек – крупный, тяжеловесный, одетый в просторную мантию – легко опускается на колени перед кристаллом. Движения его слишком стремительны и отточены для такого грузного тела. Кристалл, повинуясь сложным жестам, начинает светиться ярче, от него толчками расходятся импульсы силы – невидимые, почти неощутимые, пропущенные через маскировочные линии магограммы. Но тот, кому адресовано послание, его почувствует и прочтёт. Далеко-далеко отсюда.

Учитель. В Долине возможны нестроения, Гильдия боевых магов и Архимаг не могут прийти к согласию. Наблюдаю. В Межреальности, в направлении от Дна миров к Зидде, примерно в районе Скопления, обнаружен крупный узел силы. Долина выслала экспедицию, я в составе. О результате сообщу отдельно.

Кристалл отправил последний импульс и угас. Человек спрятал его в складках просторной мантии, лёгким жестом уничтожил магограмму и покинул безмятежно дрейфующий полип, легко пробивая в Ничто тропу – туда, к другой тропе, где разбит был небольшой лагерь и где маги Долины, отправившиеся исследовать Межреальность, крепко спали перед дневным переходом. Слишком крепко для опытных путешественников – но он сейчас снимет лёгкое сонное заклятие, и никто из них ничего не заметит.

Глава 3

Обратный путь слился для Эвархи в одну сплошную боль.

Поначалу он справлялся неплохо – когда бродишь по мирам в одиночку, поневоле наловчишься в целительстве: кто поможет тебе в походе, если не ты сам?

Рана, сперва так его напугавшая, потом показалась не столь опасной – но, как выяснилось позже, он зря успокоился. Волоча за собой серебристый кокон с добычей, ловец вернулся к тому месту, где, воткнутая в кочку, ждала его верная боевая коса. Стояла глубокая ночь, но болото, ещё недавно бурлившее жизнью и звеневшее тысячами голосов, будто вымерло. Куда-то сгинул ядовитый гнус, и водяные змеи не скользили в темноте, и ночные птицы не перекликались скрипящими голосами. Не к добру такая тишина, подумалось Эвархе, то ли Древняя оказалась сильней, чем он думал, то ли мелкие болотные духи-«прилипалы» надумали её отбить. В любом случае следовало поторопиться.

Ловец, наскоро поставив защитный контур, стянул куртку и рубаху, шипя от боли, промыл рану и кое-как сам себя перевязал. В тот момент казалось, что «неотложный» эликсир, ни разу его не подводивший, сработал как надо: тёмная, остро пахнущая, исходящая дымком жидкость смыла всё, что мерзко пузырилось и шевелилось в ране, остались только ровно и неглубоко рассечённые мышцы. Кровотечение почти прекратилось. В голове будто бы тоже прояснилось, тошнота отступила, – то есть пришло время немедленно отсюда убраться. «Неотложка», конечно, штука сильная и немалых денег стоит, но она толком не лечит. Этому ещё наставник научил. «Ты не смотри, малец, что рана будто бы чистая да сил прибавилось, это так, на время облегчение. Умному хватит, чтоб до годного целителя добраться». – «А неумному?» – «Ишь ты, вопросы ишшо задаёт! А дурак на то и дурак, что поверит в чудесное излечение, да тут же и помрёт. Потому что потом-то стократ хуже сделается! Накрепко вбей себе в башку – нет чудес на свете, не бывает их. Спаситель один чудеса являл, а всё прочее магия да обманы. Понял, чучелко?» Наставление, как обычно, закреплялось подзатыльником – не обиды ради, а науки для.

Череп в перстне потемнел, пошёл пятнами и на магию не отвечал. Эварха расстроился – угробил-таки амулет, плати теперь за него полную стоимость золотишком, которое, кстати сказать, ещё и не получено.

Эх, была не была, попробуем – Эварха покрутил череп так и эдак и наудачу плеснул и на него «неотложку» – вдруг вытянет какие зловредные чары. И, к его великой радости, в ответ в глазницах тускло засветились красные огоньки. Эварха тут же вылил на перстень остатки – глазницы вспыхнули ярче, череп нетерпеливо заворочался в своём гнезде, застучал зубами, словно предупреждая: торопись, торопись, парень, помни, покуда Древняя в своём мире – она десятикратно сильней.

Ловец свернул лагерь, бросив всё, что только было можно, и рванул в Межреальность. То есть рванул бы, будь он один, – а с довеском в виде крепко державшейся за свой мир Древней богини еле выбрался, потратив остаток сил. Тогда-то, переждав приступ головокружения, трясущейся рукой вытирая холодный пот, Эварха и подумал: «Я не дойду».

И тут же сам себя одёрнул, как, бывало, одёргивал его наставник: «Забыл, ослиная башка, Спасителево слово? Кто помышлением погиб – тот и полностью погиб! Коль решишь, что тебя во-он тот бегунец на обед сожрёт – так непременно сожрёт. Чего-о?.. Страшно?.. А ну взял арбалет! С первого болта не уложишь – три дня без ужина!» Подзатыльник тут даже и не требовался.

Эварха в Спасителя не верил – ни единого дня своей жизни не верил, но уроки старого Мелге усвоил крепко. Кто помышлением погиб – тот полностью погиб, истинно так.

Потому он выудил из мешка ещё один чёрный алхимической пузырёк с «неотложкой» – изменённое зелье для употребления внутрь, каковое делает только старая чародейка Адальмунда в Вольном городе и каковое следует хранить на самый крайний случай, – скривившись, выпил половину. Декокт был невероятно горький, аж кашель одолел, однако силы сразу прибавилось, и даже череп в перстне, кажется, стал глядеть веселее. Потом, конечно, накроет откат, упадок сил, необоримая сонливость; вернётся боль. Но главное, что Эварха к тому времени доберётся до места, где можно отлежаться, не опасаясь за судьбу богини.

А потом… а потом он пойдёт за наградой. И первым делом как следует гульнёт в «Жутком гноме» – так, чтобы потом было что вспомнить и ему самому, и приятелям, и постояльцам.

Главное – дойти. А уж тропы здесь имелись, иные нахоженные да устойчивые, иные – тонкие, словно ветхое полотно, но почти к каждому миру тянулась кем-то проторенная стёжка; возле Вольного города так и вовсе тракты, а не тропы! Сам-то ловец дорогу в Междумирье не пробьёт – на это только сильнейшие чародеи способны, а он, Эварха, так себе чародей, если честно.

«Поживём ещё, – ловец решительно тянул за собой оплетённый зачарованными вервиями кокон с Древней. – Лишь бы путы продержались!» Старый Мелге в таких случаях молился своему Спасителю, а Эварха просто шёл, отмечая в уме знакомые ориентиры: вот миновали заросли Дикого Леса, не шибко густые, зато обширные и вросшие в призрачную плоть Межреальности; вот тропа прошла через ложбину, затянутую перламутровым туманом, где бродили мутные тени – потоки силы здесь причудливо пересекались, преломлялись, создавая иллюзию обитаемого места; вот по правую руку протянулась сияющая цепь аж из пяти связанных миров – всякий раз, проходя мимо, Эварха гадал, что же их так сцепило, местные маги постарались, или какой катаклизм, или оно сразу так было?..

Он не одолел и половины пути, когда боль вернулась. Всё явственней ныла рана, казавшаяся чистой и даже заживающей, всё сильнее мутилось в голове. Вскоре ловец вынужден был остановиться и допить горчайшее снадобье – силы стремительно таяли, а до Вольного города ещё топать и топать.

«Что ж такое-то? – перед глазами плыло, в голове звенело. – Видать, яду в этой твари больше, чем думалось…»

На этот раз боль не ушла совсем, но притупилась, и силы прибавилось не слишком, но всё же хватало, чтобы переставлять ноги. Эх, если б не богиня, Эварха б до Пустошника добежал в два счёта, а с ней приходилось ползти, словно улитка по гладкому склону, медленно и с трудом.

Тропа пошла вниз – идти стало легче, но ловец не помнил здесь никакого спуска. И Межреальность вокруг незаметно изменилась, пропали мерцающие пятна миров, которые в этих местах обычно со всех сторон окружали идущего, исчезли тёмные островки Дикого Леса, дрейфующие то тут, то там в сероватом Ничто; тускло светящееся пространство очистилось, лишь вдалеке виднелись какие-то лиловые заросли и неяркое мерцание. Тропа поменяла направление.

Ловец остановился, хватая ртом то, что здесь заменяло воздух. Да, умелым чародеем он не был, но благодаря магии мог дышать в Межреальности и ходить по ней – по уже натоптанным дорогам; а что будет, если дорога заведёт не туда?..

Или вообще кончится?

Эварха глянул под ноги и с замиранием сердца понял, что тропа истончается, сужается, а за лиловыми зарослями её и вовсе не видать.

Никогда ещё с ним такого не случалось.

Ловец стоял на тонкой тропке посреди неоглядных бездн, не зная ни куда идти, ни как спасаться. Позади него мёртво серебрился кокон с пленённой богиней, а в груди нарастала резкая боль – словно там нечто забеспокоилось, зашевелилось, стараясь выбраться из раны, раздвигая её колючими лапками.

«Сбился, заплутал, – понял Эварха, и впервые его накрыла паника. Настоящая, когда голова кружится и холодеют ноги. – Не дойду, не дотяну. Силы всевеликие, помогите! Не хочу я умирать!»

И тут перед глазами в очередной раз как живой предстал старый Мелге. Не оставляет наставник ученичка даже после смерти, спасибо ему! «Кто помышлением погиб – тот воистину погиб! Думай головой-то, думай, зря я тебя учил, дармоеда?!»

Надтреснутый голос Мелге так явственно прозвучал в ушах, а затылок так живо припомнил закрепляющий знания шлепок, что Эварха несколько пришёл в себя.

«Нет, дойду! Хоть на карачках доберусь, хоть ползком! Меня ж там золото ждёт, пойло гномское в трактире, девочки, а я тут помирать собрался? Ну уж нет!»

Однако стряхнуть панику оказалось легче, чем найти дорогу домой. Эварха плюхнулся на тропу там, где стоял, и вывалил перед собой содержимое заплечного мешка. Так, что у нас тут…

Из груды амулетов, алхимических склянок и хозяйственных мелочей навроде катушки ниток с иголкой ловец выбрал всё, что хоть как-то могло помочь.

Получилось мало – просто демон наплакал. Увы, ни огнетворное зелье, ни оберег в виде скрюченной лапы горгульи, ни даже верный дорожный нож тут не годились. Ни эльфийская верёвка. Ни артефакт в виде старой кости, изрезанной геометрическим орнаментом в виде точек и ломаных линий – весьма ценная в иных обстоятельствах вещь, способная создавать иллюзию живой крови и отвлекать злобных духов с мертвяками от истинно живого человека. Потирая повязку на груди, ловец разглядывал дырявую монету с вычеканенными на ней рунами, висящую на цепочке – преобразователь силы, который достался ещё от Мелге и ни разу не использовался, и почти неработающий путеводный амулет, похожий на тёмное блюдечко, по которому бегал тусклый кружок указателя. Негусто, в общем.

Эварха был не слишком умелым чародеем, но всё-таки кое-что в магии смыслил. Как связать амулеты и как использовать, придумал сразу, а вот откуда силу взять… Сам он не очень хорошо умел искать потоки и сжимать магическую мощь, рун почти не знал, только самые основные; опирался больше на артефакты и амулеты. Так что подумал и прибавил к ним ещё перстень с черепом – череп, кажется, остался недоволен тем, что его сняли с пальца.

Вот где бы силу взять? Где найти источник?

Эварха никогда в жизни не пробивал куда-либо тропу, всегда ходил по уже проложенным. Их хватало в Межреальности – особенно меж близкими мирами. Протопчет первый раз дорогу маг-непоседа, следующий раз, заплатив ему, пойдут купцы – эти всегда прибытка ищут, даже и за небом. Конечно, один раз проложенная тропа не остаётся навсегда, постепенно истачивается, тает, размывается потоками силы, но чем больше движение, чем больше чародеев проходят одним и тем же маршрутом, тем крепче становится стёжка, постепенно превращаясь из узкой тропки в настоящий тракт – в тракт, который не всякая буря разрушит. Чтобы ходить по таким путям, умения не нужно совсем никакого, имей только должный амулет. Который, кстати, ещё больше тракт и укрепит.

Эварха ходил всякими тропами. И старыми, распадающимися, опасно истончившимися; и свежими, только что проложенными, свежими настолько, что ловец опасался – как бы не уткнуться в спину пролагавшего путь мага, что, понятное дело, не сулило ничего хорошего: маги народ подозрительный, нервный, сперва залепят огнешаром, а потом разбираться будут. Ходил широкими трактами, ходил заброшенными дорогами, знававшими лучшие дни – меж впавшими в упадок и дикость мирами.

Вот только пробивать тропу сам он не умел и не мог. Знал «в теории», но не более. Занятие это требует куда больших и сил, и способностей, чем даны были Эвархе – так на кой ему ненужные знания?