Текст книги "Рождественские детективные истории"

Инна Бачинская. Чужое дело

 
Я – твой соглядатай,
Я – твой прокурор,
Я – память твоя.
 

Леонид Филатов. Память

Новый год, Новый год! Радость, елка, снег, мандарины и подарки! Дед Мороз и Снегурочка. Снега нет, а есть ледяной дождь, ветер, черное небо и отсутствие звезд и луны. Елка… Ну, есть, маленькая, синтетическая, пахнет химией. Мандарины тоже есть, не пахнут ничем. В детстве пахли, а сейчас нет. Радость? Радость… Черт его знает! Еще три дня, может, появится. Подарки… А чего бы ты хотел, частный детектив Шибаев? Новую тачку? Часы «Ролекс»? Кругосветный вояж? Не можешь выбрать? Ну, думай, думай…

– Радость – это внутреннее состояние человека, Ши-бон, ты просто носишь ее внутри, она ни от чего не зависит, она просто есть…

Так рассуждал адвокат по бракоразводным делам Алик Дрючин, пытаясь вытащить своего товарища, частного детектива Александра Шибаева, из новогодней депрессии. Тот лежал на диване, слушал вполуха и думал о своем. Мысли его были безрадостны: еще один год уходит, а вспомнить нечего, перспектив никаких, работа осточертела в силу ничтожности задач – волки не жрут траву, Алик надоел своим дурацким оптимизмом и зудением, и ведь не выставишь, потому что будет еще хуже, а елка воняет дустом. Хоть бы снег выпал, все какая-то перемена. Темно в природе, темно на душе. Если бы снег, то можно слепить снежок и пульнуть с балкона в кого-нибудь внизу, попасть и смотреть, как тот озирается дурак-дураком. Или достать с антресолей лыжи и смотаться за реку или хотя бы сделать ангела… Делать ангела его научил соседский мальчишка: надо упасть в снег и водить руками вверх-вниз, как будто летишь. Тоже интересно. Снег пахнет крахмальным бельем и арбузом, снежинки летят в лицо, щекочут, а воздух… Воздух холодный, хрустальный и звенит.

– Она нормальная тетка, постарше нас, типичная старая дева, амазонка, но голова варит – даже страшно! – Алик вертелся перед зеркалом, примеряя галстук. – Ши-бон, как тебе этот? – Шибаев что-то буркнул неразборчиво. – Да, так вот, позвонила и говорит, выручай, нужен мужик, Новый год все-таки, перед людьми неудобно. Я сказал, что приду с другом, тренером по дзюдо, и…

Сознание Шибаева выхватило последние слова, он очнулся и переспросил:

– Тренер дзюдо?

– Поверь, Ши-бон, так проще, не объяснять же им всем, что ты частный детектив…

– Кому всем?

– Ты меня совсем не слушаешь! Лиза Бруно, говорю, пригласила встречать Новый год в «Сову», клиент отмечает развод. Умнейшая женщина, работала судьей лет двадцать, теперь адвокат. Можешь взять мою бабочку, у меня их четыре.

– Не пойду, – с удовольствием сказал Ши-бон.

– Ты чего! – опешил Алик. – Один на Новый год? Я обещал, что мы придем. Классная компания, интересные женщины… Пошли!

– Скажешь, что я скоропостижно скончался от гриппа.

– Но почему? – вскричал Алик.

– Потому. Не пойду и все. Не хочу.

– В «Сову», Ши-бон! – увещевал Алик. – Там шикарная программа, кормят – с ума сойти! Так и будешь дома сидеть весь Новый год?

Шибаев не ответил, повернулся к стенке и сделал вид, что спит. Алик ходил по комнате, рассматривал вытащенные из шкафа костюмы, примерял бабочки и говорил, говорил, говорил…

В итоге на встречу Нового года в классной компании с интересными женщинами он отправился один. Шибаев купил в гастрономе внизу бутылку «Абсолюта», всяких закусок и остался дома. Настроение было так себе, тем более, народ в магазине толкался, шумел, смеялся в предвкушении застолья. Он чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Мелькнуло было сожаление, что не пошел с Аликом, но тут же пропало, когда он вспомнил, что не брился три дня и вообще… тренер по дзюдо! Частный детектив, видите ли, рылом не вышел для компании судейских крючкотворов и богатеньких буратино. Ну и правильно, что такое частный детектив? Кустарь-одиночка и соглядатай, спец по замочным скважинам. К черту!

…Лиза Бруно была в открытом черном платье, на жилистой шее красовалось массивное платиновое колье. Они не виделись с полгода, и Алик слегка отвык от ее прокуренного голоса, размашистых движений и некрасивого носатого лица. Она клюнула его в щеку, хлопнула по спине и сказала:

– Спасибо, Дрючин! А то одной как-то не комильфо. Мужики нужны хотя бы для праздников. Пошли, представлю тебя.

Они вошли в небольшой зал со стенами, выкрашенными в синий цвет, там стояла в углу небольшая сверкающая елка и уже был накрыт стол.

– Это мой коллега, адвокат Алик Дрючин, – сказала Лиза Бруно. – Алик, это мой клиент и друг Илья Павловский и его очаровательная подруга Алина. Это Вадим, друг Ильи, и его супруга Людмила. Он музыкант, Людочка владелица ателье «Силуэт». Прошу любить и жаловать.

Илья, здоровенный краснорожий мужчина, через стол протянул Алику руку; Алина кивнула и улыбнулась. Музыкант Вадим – тощий и какой-то изломанный, с длинными волосами – привстал, поклонился и снова упал на диван; Людмила – полная блондинка с короткой стрижкой – помахала Алику рукой.

– А где ваш друг-тренер? – спросила Алина. – Илья сказал, вы придете не один.

Это прозвучало так, что Алик порозовел скулами и поспешил сказать, что у его друга свидание с женщиной.

– С женщиной! – с ухмылкой повторила Лиза. – Жаль, жаль.

– Если все в сборе, начинаем! – скомандовал Илья. – Сначала за старый год! Кому что?

– Некоторым уже хватит, – сказала Людмила, убирая мужнину рюмку. – Некоторые уже проводили.

– Людка, не начинай, – буркнул Вадим. – Мне водки! Терпеть не могу малую посуду, мне в фужер! Убери лапы! – последнее предназначалось Людмиле, которая вознамерилась схватить фужер.

– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила Людмила с базарными интонациями. – Я могу!

– Скатерть в руки!

– Ребята, перестаньте! – Илья поднялся. – Людочка, Вадик! Новый год, время подвести итоги, так сказать. У меня большие перемены, я наконец свободен благодаря Лизочке, и могу начать с чистого листа. Умнейшая женщина! Давайте за свободу!

– А те кто на цепи за что пьют? – спросил Вадик.

– Да кому ты нужен! – фыркнула Людмила. – На цепи он!

– Все подняли? За свободу! – Илья одним махом опрокинул рюмку и с размаху поставил ее на стол.

– Алинка, руководи! Накладывайте, друзья, сидим в последний раз в этом году.

– Пожалуйста, – включилась Алина. – Салат, рыба… Лиза, Илья много про вас рассказывал, я даже стала ревновать.

Была это высокая женщина в красном открытом платье, с крупными черными локонами по плечам; голос у нее был низкий, говорила она медленно, тщательно выговаривая слова. Алик уставился на ее ярко-красный крупный рот.

– Спасибо, Алина. Про вас он тоже много рассказывал, – сказала Лиза. – Вы, кажется, работаете в «Мегацентре»?

– Да, в косметическом отделе.

– Там я ее и приметил, – сказал Илья. – Повезло мужику! – Он притянул Алину к себе и поцеловал в макушку. – У нас свадьба через месяц. Приглашаю всех присутствующих.

Алина улыбнулась лукаво:

– А если я передумаю?

– Убью!

– Илюха, опять в петлю? Ты чего! – подал голос Вадик. – Погулял бы, старик. Алинка, дай ему очухаться после развода!

– А тебе одни гульки в голове, – сказала Людмила. – Постеснялся бы!

– За любовь! – провозгласил Илья.

Они выпили.

Потом пили за женщин, взаимопонимание, счастье в новом году и так далее. Все перезнакомились, водка и вино текли рекой, еда была выше всяческих похвал. Вадик и Людмила цапались, никого не стесняясь, Алик и Лиза негромко беседовали. Илья обнимал Алину…

– Алина, вы местная? – спросила Лиза.

– Да, я здесь родилась. Училась в школе, потом в техникуме. Вышла замуж, развелась…

– Город небольшой, лица примелькались. Имен не знаешь, а лица знакомые сплошь и рядом. Обязательно зайду к вам в отдел, научите меня правильно… – Лиза описала рукой окружность вокруг лица. – Никогда не умела. Говорят, удачный макияж делает чудеса.

– Точно! – включилась Людмила. – Как не накрашусь, мымра-мымрой…

Вадик ухмыльнулся, подмигнул Алику и налил себе водки.

Потом мальчики вышли покурить и посплетничать, хотя курил один Илья. Потом девочки тоже вышли покурить и посплетничать. Курили все – Лиза Бруно поделилась сигаретами.

Потом считали минуты до полуночи. Хором повторяли:

– Тр-ри! Две!

Вадик деловито откручивал проволочку на бутылке шампанского.

– Одна! Ур-р-а! Ур-р-а! С Новым годом! С новым счастьем!

Было слышно, как за стеной вопят другие гости, а на улице рвутся петарды. Вадик сноровисто разлил шампанское, оно запенилось через край бокалов, женщины взвизгнули. Все встали и стали чокаться, потом Алик обнял Лизу, она ткнулась носом ему в щеку. Потом его обняла Людмила, и они поцеловались, а Вадик уже снова наливал себе водки. Илья и Алина целовались, Вадик крикнул: «Горько!» Все расхохотались.

Потом снова пили и говорили тосты. А потом уже все виделось в тумане и все говорили громко и бессмысленно. А потом…

…Шибаев услышал скрежет ключа и понял, что вернулся Алик. Часы показывали половину одиннадцатого, а в окно светило бледное выморочное солнце. Однако, загул! Удивительно, что сожитель не позвонил в дверь, проявив несвойственную ему деликатность.

Алик сразу же отправился в ванную – Шибаев услышал, как зашумела вода. Совсем плохо? Головка бо-бо? Загулял Дрючин, ничего не скажешь. Вода в ванной все лилась, Алика все не было. Куда же он делся? Утонул?

Алик наконец появился на пороге гостиной – вид его был страшен. Всклокоченный, в расстегнутой до пупа рубахе с оторванным рукавом, с синяком под левым глазом…

– Дрючин, только не говори, что ты подрался, – сказал Шибаев, присматриваясь.

– Лизу убили, – невнятно выговорил Алик. – Нас всех повязали, только в десять утра отпустили.

Шибаеву показалось, что он ослышался.

– Убили? Дрючин, ты… что значит убили? Кто?

– Откуда я знаю! – закричал Алик. – Мы были все вместе, вдруг пришел менеджер, попросил Илью, и они вышли. А потом приехали менты и нас вывернули наизнанку. А мы ни сном, ни духом!

– Подожди, давай по порядку. Что значит, ни сном, ни духом? Вы же были вместе!

– Мы выходили… И возвращались…

– Куда выходили?

– Господи! В туалет, покурить, попудрить нос! Мы здорово приняли еще до двенадцати, потом добавили, Вадик вообще уснул…

– Как ее убили?

– Кажется, задушили. Не знаю! Нам не сказали. Пропало колье… платина или белое золото, целое состояние! Был страшный скандал, опера проверяли документы у всех гостей, а их сотня, не меньше, началась драка, все на взводе, вызвали «скорую», сирены, крики… Ужас! Нас обыскали и увезли в участок. Между прочим, твой корефан, Колябуль. Сделал вид, что не узнал. Допрос до утра, долбили одно и тоже: когда она вышла, сколько отсутствовала, с кем говорила по мобильнику, с кем выясняла отношения… Я говорю, колье дорогущее сперли! Причем тут мы! Я вообще ни за кем не следил, все на виду… Бедная Лиза! Я, как увидел колье, подумал еще, да кто ж в наше время таскает такое в публичных местах?

– Сколько вас было?

– Сколько… Шестеро! Я, Лиза, Илья Павловский – тот, кто пригласил, только что развелся, был с новой девушкой Алиной, и его друзья, Вадик и Людмила, фамилии не знаю. Между прочим, спрашивали про тебя…

– Во сколько это случилось?

– Менеджер пришел… кажется, в половине третьего, а когда случилось… откуда я знаю?

– Сколько времени ее не было с вами?

– Да откуда я знаю! – закричал Алик. – Немного, иначе я бы заметил, что ее нет, а я не заметил. Она курит! Курила…

Он упал в кресло и закрыл лицо ладонями.

– Кофе будешь? – спросил Шибаев.

– Буду, – сказал Алик, не отнимая ладоней от лица.

… – Не могу поверить! Нелепость! Абсурд! – выкликал Алик, отхлебывая кофе. Они сидели в кухне. Алик едва не плакал, Шибаев его утешал.

– Успокойся, Дрючин. Теперь главное задержать убийцу.

– Как ты его задержишь! – закричал Алик. – Там было сто или двести человек! Ну, выловят менты самых подозрительных, сидевших, привлекавшихся, судимых, хулиганов и алкоголиков… и что? Жаль, что тебя не было, ты бы хоть что-то заметил… Нас теперь будут тягать до пятого пришествия! Бедная Лиза! Я знал ее лет двадцать…

– Сколько вас было?

– Я же говорил! Шестеро. Илья и его новая невеста Алина, его друзья Вадик и Людмила и мы…

– Ты знал их раньше?

– Нет! Только Лизу Бруно. Ей нужен был эскорт, она пригласила… Да ты же сам знаешь!

– А остальные?

– Лиза знала только Илью, насчет Алины не уверен, Вадик и Людмила свои люди, знали обоих. Вадик пьяница, они все время ссорились. Я еще хотел сказать, чтобы не носила, это же целая тачка! Колье! Умная женщина… Причем здесь мы? Мы сильно перебрали, Вадик вообще уснул… Илья здоров пить, как буйвол, один тост за другим, один за другим!

– За что же вы пили?

– Ну как… За все! За любовь, за Новый год, за счастье, бизнес, снег… Вадик и Людмила все время ссорились. Он кричал Илье, чтобы не был дураком и не лез в петлю… Он музыкант. Людмила поцеловала меня! Она дружила со старой женой, говорит, Алина отбила и перла буром. И главное, как ухватила, он слова боится сказать! И все время: Илюшенька, Илюшенька! Он и тает. Нина была самостоятельная, а Илья собственник, ему надо, чтобы сидела дома. Мой Вадик, говорит, даже рад, когда я на работе… Музыкант, блин! Три ученика!

– А какие отношения у Ильи и Лизы… были?

– Какие отношения? – с недоумением повторил Алик. – Нормальные, как с клиентом. Ты чего, Ши-бон? Думаешь, что они… Не-е! Лиза амазонка, ей семья не нужна. Ей нужна работа. Она начинала судьей, лет двадцать тянула лямку, потом ушла на вольные хлеба. Ходили слухи, были какие-то мужики, но ничего толком. Да мы и виделись-то раз в год…

– Никто не ссорился?

– Ссорился? Ну… Вадик и Людмила все время цапались, но это такой стиль, они даже не замечают, и никто не обращал внимания.

– Почему ты решил, что ее убили из-за колье?

– А из-за чего? Я так и сказал капитану, так и так, мол, из-за колье.

– Чем она занималась в последнее время?

– Разводом Ильи. Сказала, что собирается в отпуск, значит, ничем. Если ты имеешь в виду, что она кого-то посадила и он теперь… Она уже семь лет, как ушла. Если так уж припекло, можно было бы найти более удобное место и время. Там же полно людей, проходной двор, шлялись туда-сюда, упитые в хлам, особенно, после двенадцати… Так хорошо сидели! Илья травил анекдоты, супруги ссорились, Лиза рассказывала всякие случаи из практики, сказала, жалеет, что бросила судейство, до сих пор помнит чуть не каждый случай, а с другой стороны, работа адвоката более творческая и свободы побольше.

– Может, сердечный приступ? – спросил Шибаев.

Алик помотал головой:

– Ты бы видел, сколько ментов нагнали, там дело ясное!

Некоторое время они молчали. Потом Алик поднялся и сказал, что пойдет приляжет, потому что вся ночь кувырком и он едва держится на ногах.

– А фингал тебе кто поставил? – спросил Шибаев.

Алик потрогал под глазом и пожал плечами…

Шибаев в одиночестве допил кофе. Потом достал из холодильника копченое мясо и сыр – остатки новогоднего стола, сделал большой бутерброд и налил себе кофе. Задумчиво жевал, прокручивая в голове рассказ Алика. Он так ушел в себя, что вздрогнул, когда подал голос его айфон. Это был капитан Коля Астахов, тот самый Коля-буль, о котором упоминал Алик. Они были в умеренно-дружеских отношениях, пересекаясь время от времени по общему делу. Капитан выпытывал информацию, Шибаев вертелся как уж и вилял. Иногда капитан просил об услуге и тогда называл Шибаева Саньком. Шибаев внутренне напрягался и пытался сообразить, что ему нужно.

– Санек, с Новым годом, с новым счастьем! – сказал капитан. – Ты как, в порядке?

– И тебе того же, – сдержанно отозвался Шибаев. – В порядке.

– Дрючин уже вернулся?

– Спит.

– Ты не против, если я заскочу на минутку? – сказал капитан после небольшой паузы. – Сейчас. Ты один? В смысле, кроме Дрючина?

У Шибаева появился соблазн соврать, что не один, но ему было интересно, что капитану нужно и много ли им уже известно.

Капитан Астахов появился через двадцать минут. Шепотом поздоровался и еще раз поздравил Шибаева с Новым годом.

– Кофе будешь? – спросил Шибаев. – Не шифруйся, его теперь пушками не разбудишь. Что с убийством? Как ее убили?

– Откуда ты знаешь, что убийство? – тут же спросил капитан, сверля Шибаева своим знаменитым взглядом, из-за которого он и получил кличку Коля-буль. Его собака, буль Клара, была известна скверным характером старой девы, и вряд ли был хоть кто-то среди друзей капитала, кого бы она не тяпнула.

– Не надо нас дурить! – сказал Шибаев. – Вся полиция на ушах, держали до утра… что еще? Как ее убили?

– Задушили. В закутке между женским и мужским туалетом. Чем, неясно, не нашли.

– А колье?

– Колье… Колье нашли в урне недалеко оттуда.

– Дрючин считает, что ее убили из-за колье. Говорит, платина или белое золото. Почему он его скинул? Испугался?

– Платина. Сумасшедших денег стоит. Почему скинул? – Капитан задумался. – В смысле, мог припрятать, а потом вернуться? Иначе зачем стараться. Может, салага или по-пьяни… Должно быть, когда начался шмон, испугался. Ему бы сразу убраться оттуда…

– Видимо, сразу не смог, а потом было поздно.

– Кстати, пальчиков нет, вытер.

– А от меня что нужно? – спросил прямо Шибаев.

– Дрючин рассказал, что за люди… Кстати, почему ты не пошел с ним? Он же приглашал.

Шибаев дернул плечом и промолчал.

– Дрючин показал, что никого не знал, кроме Лизы Бруно. Говорят, головастая тетка была. Присутствовал ее клиент Илья Павловский с невестой Алиной Ландик, его друзья Облесные, семейная пара, которая все время ссорилась. Они делали снимки, в том числе, в общем зале, там елка красивая, Дед Мороз и программа. Там, правда, три видеокамеры, но это само собой.

– Кто делал снимки?

– Людмила Облесная, Алина и Дрючин. Девушки все больше напирали на елку, Дрючин зацепил толпу. Надо бы тебе посмотреть, может, по старой памяти вспомнишь кого. Иногда даже хреновые фотографы попадают в десятку. Где его телефон?

Шибаев принес айфон Дрючина. Фотограф из Алика действительно был хреновый. Снимки шатались во все стороны, фокус размыт; примерно, треть фоток изображала отдельные части тела – то руку, то ногу, то полголовы.

– Профи, – сказал Коля, – плакать хочется. Ну что, есть кто знакомый?

– Нет вроде. А это, как я понимаю, наша компания?

Некоторое время они рассматривали людей за накрытым столом: крупный седой мужчина и молодая красивая женщина с пышными черными волосами в красном платье; толстуха в черном и тощий длинноволосый тип; улыбающаяся некрасивая женщина в черном платье с массивным колье на шее. Время, когда был сделан последний снимок – час двадцать семь.

– Это самый последний снимок, после этого никто больше не снимал, – сказал Коля. – Никто не помнит, когда Бруно вышла из-за стола. Они все время выходили то на елку посмотреть, то покурить. Курят все, кроме Дрючина и Людмилы Облесной. Кто когда выходил, никто из них не помнит.

– Но если в полвторого она была еще жива, а в два двадцать ее нашли, то нас интересует пятьдесят минут. Что на камерах?

– Ее на камерах нет вообще. Никого из них нет. Камеры добивают до середины зала с двух сторон, третья захватывает бар – самое злачное место. Если идти в курилку по стеночке, то не попадаешь. Ты был там? Курилка в коридорчике за туалетами, там такой закуток…

– То есть ничего?

– Выловили с десяток известных бузотеров и щипачей, прессуем, но… – Коля развел руками, – публика мелкая, на убийство не пойдет.

– А по-пьяни?

– По-пьяни… По-пьяни пойдет. Там этих подшофе было больше сотни. Толпа. Мы прессуем их, а начальство нас, даром, что праздник. Лиза Бруно личность в городе известная. Что говорит Дрючин?

– Ничего. Пусть опомнится, он совсем плохой. Вечером я его достану.

Коля кивнул. Шибаев предложил накатить за Новый год, но капитан после короткого колебания отказался, сказал, надо бежать.

– Санек, если что, звони, лады? – сказал он на прощание. – Днем и ночью. Дрючин парень наблюдательный, а вдруг!

…Алик храпел; Шибаев пил четвертую чашку кофе и думал, рассматривая фотки из Аликового телефона. Комическая пара… как их? Облесные, Людмила и Вадик, все время цапались. Жертва Лиза Бруно в черном платье, на жилистой шее массивное платиновое колье. Шибаев увеличил и присмотрелся: прямоугольные звенья, необычный дизайн, без камней – один металл. Видно, что вещь дорогая и редкая. Людмила с озабоченным лицом типичной клуши, прав Дрючин. Пыталась отнять у супруга бокал, тот не дал. Самого Алика на фотках нет… ан нет, есть! Селфи! Две штуки. Одно лучше другого. На одном половина его физиономии, на другом, в самом низу – голова, галстук-бабочка и слева чья-то рука с бокалом. Профи, однако.

Жених Илья Павловский… хорош! Алина Ландик, невеста. Красивая пара. Ее не назовешь красивой, скорее, как говорит, Дрючин, эффектная. Черные волосы, красное платье. Знает себе цену. А он влюблен как мальчишка. Девушке повезло, Павловский миллионер. Продавщица из «Мегацентра»… как в сериале. Как это сказал Вадим: опять в петлю, погулял бы… или что-то в этом роде.

Жалеет ли он, Шибаев, что не пошел с Дрючиным? Он не знал. Интересно было бы выйти на люди, он совсем одичал, прав Алик… А с другой стороны ночь в участке… Шибаев ухмыльнулся.

Между половиной второго и почти половиной третьего Лиза Бруно вышла в курилку или в туалет. Никто не помнит, когда. Значит, ушла одна. Обычно девочки ходят парами. Но Лиза амазонка, как сказал Дрючин, и ушла одна. На камерах в зале ее нет. Ее нашли в два двадцать… Стоп! Не пятьдесят минут, а пять-шесть от силы. А то и меньше. Место бойкое, она не смогла бы пролежать там почти час. Значит, ее убили в два десять примерно. А орудие убийства? Что у него могло быть, кроме галстука? Не веревка же. Убийца очень спешил, сорвал колье… нет, такое не сорвешь, расстегнул, что заняло с полминуты, и выскочил в зал. Значит, расспросить тех, кто сидел неподалеку. Может, вспомнят, как он выскочил, как озирался, без галстука… Хотя, вряд ли, галстук он успел надеть снова. А с другой стороны, в третьем часу галстуки и пиджаки поснимали многие – расслабились. Он вернулся к своему столику… Почему не ушел? Не мог, был не один – с женщиной или с приятелем, но это вряд ли. С женщиной, и не мог ни с того ни с сего сказать: пошли, подруга, мне тут надоело. Билеты продают заранее, нужно найти того, кто покупал два. Если по Интернету, то уже хорошо. Если лично и платил карточкой, тоже ништяк. Если расплатился налом, это хуже. Но может, вспомнит кассир… или кто там торговал билетами. А если их была целая компания и билеты покупал кто-то один? Проверить все равно стоит. Капитан уже проверяет, не дурак.

Значит, что же получается… Жертва пошла в курилку, а убийца – за ней. Хотя, не факт. Он мог уже быть там. Или вышел из туалета, увидел колье и не удержался. Когда начался шмон, испугался и выбросил его в урну. Выбросил в урну…

Что-то тут не пляшет. Вот так за здорово живешь отказаться от цацки ценой в автомобиль? Ради которой пошел на убийство? Он мог ее сунуть… да хотя бы в цветочный горшок! Между столиками деревянные перегородки с вазонами. Был риск, что колье найдут, но попробовать стоило, все лучше, чем в урну. Не успел? Далеко сидел? Сдали нервы? Или… что? Он же понимал: вызовут полицию, будет обыск, и должен был приготовиться. Непонятно. А что бы он, Шибаев, сделал на его месте? Сунул в горшок с цветами однозначно. Или сделал вид, что ему позвонили, и вышел на минутку, мол, сейчас вернусь. Выскочил с колье в кармане и… что? Да хоть в сугроб зарыл – их целые горы по обочинам тротуара. Удивительно – снега нет, а сугробы есть. Почему же он его выбросил?

…Около пяти после полудня проснулся Алик. Недовольный, всклокоченный, отекший.

– Доброе утро, – сказал Шибаев. – Как спалось?

– Го-о-с-под-и-и… – простонал Алик, разминая лицо руками. – Скажи, что все это мне приснилось! Я был дома, и мы с тобой как нормальные люди проводили и встретили…

– Приходил Коля Астахов, – перебил Шибаев. – Спрашивал тебя…

– Опять?! – вскричал Алик, тут же сморщился и потер затылок. – Я же все ему сказал! Так и знал – теперь не отстанут!

– Я не позволил тебя будить.

– Спасибо, – буркнул Алик, недоверчиво присматриваясь к Шибаеву. – Что он сказал?

– Они нашли колье.

– Нашли? – Алик уставился на Шибаева. – Поймали?

– Нет. Колье нашли в урне около туалетов. Представляешь себе, где это?

– Ну… да. Ты хочешь сказать, что он убил… как он ее?..

– Ее задушили.

– Он ее задушил, снял колье и тут же выбросил? Зачем? Испугался?

Шибаев пожал плечами.

– Испугался! Точно. Бедная Лиза… Да и какая теперь разница…

– Большая, Дрючин. Ты можешь представить себе убийцу, который ограбил жертву и тут же выбросил награбленное? Я не представляю.

– Испугался, когда приехала полиция…

– Место, где ее убили на виду, там все время народ, дело заняло у него пару минут. Он был готов к тому, что ее найдут практически сразу и вызовут полицию. У него было минут двадцать, чтобы спрятать колье, а он его выбросил. Я спрашиваю себя, зачем, и не знаю, как ответить.

– Да какая разница! А чего он вообще приходил?

– Хотел, чтобы я посмотрел фотки из твоего айфона, может, узнаю кого из публики, и вообще… Спрашивал, что ты рассказал. Классные фотки, между прочим, особенно селфи.

Они помолчали.

– Может, по кофейку? – спросил Алик, страдальчески морщась. – Голова прямо раскалывается…

– Можно. А покрепче?

Алика передернуло…

* * *

… – Мне нужно поговорить с вашей начальницей, – сказал Шибаев девушке, встретившей его в ателье.

– Вы по жалобе? – Она смерила его заинтересованным взглядом.

– По личному.

– Сейчас спрошу! – Она достала из кармашка джинсов мобильный телефон. – Людмила Максимовна, тут к вам пришли. Говорят, по личному. Мужчина! Ага, ладно! – Она подняла глаза на Шибаева. – По коридору, первая дверь направо.

Шибаев нашел нужную дверь и постучал. Услышав громкое: «Войдите!», толкнул дверь.

Полная блондинка сидела за письменным столом с ручкой в руке – видимо, он оторвал ее от работы. Шибаев поздоровался; она ответила и сообщила, что они не шьют мужское.

– Людмила Максимовна, я друг одного из тех, с кем вы встречали Новый год, Александр Шибаев.

– Друг Алика? Тренер по дзюдо? – воскликнула женщина. – А почему вы не пришли?

– Я частный детектив, Людмила Максимовна. Был занят, к сожалению. По просьбе Алика Дрючина я хочу попытаться…

– Найти убийцу Лизы! Но мы все уже рассказали полиции. Да и что мы можем? Мы ничего не видели.

– Я знаю, я говорил с капитаном Астаховым, который вас допрашивал. Понимаете, Людмила Максимовна, сейчас, когда уже прошло время, вы можете вспомнить… – Шибаев собирался сказать «на трезвую голову», но прикусил язык. – Вы можете вспомнить что-нибудь еще, следствие интересует всякая мелочь.

– Да что ж тут вспоминать… Она вышла и не вернулась, а потом пришел служитель и вызвал Илюшу… Это такой ужас! Я до сих пор не могу опомниться!

– Время не запомнили, когда она вышла?

Она покачала головой:

– Нет.

– Алик сказал, что вы фотографировали в общем зале…

– Да! Там была елка и шла программа. Мы все время бегали фоткать.

– Кто бегал?

– Ну, кто… Я, Алинка и ваш друг Алик. Он все время фотографировал. Мой Вадик не увлекается. С нами раз или два выходила Лиза, шла в курилку. Она курит одну сигарету за другой и голос сиплый.

– Возможно, к ней кто-нибудь подходил? Или она останавливалась у столика, говорила с кем-то?

Женщина задумалась. Покачала головой.

– Нет, вроде.

– А ваш друг Илья…

– Илюша был сам не свой! Он был такой радостный, говорил, начинает новую жизнь, очень хвалил Лизу, а теперь… вот. Лучше бы мы не собирались вообще. Мой Вадик говорит, не надо было Илюше разводиться, Нина хороший человек… это его жена. А его как сглазили, вцепился в эту Алину… Нет, я ничего плохого не скажу, она интересная, серьезная, красивая, он вокруг нее так и прыгает! Она работает в «Белом лотосе» в «Мегацентре», знает, как себя подать, кремы, лифтинг, уколы всякие… Да и краситься тоже надо уметь. Я вот не особо умею, да и куда? На работу? А она на виду! Живая реклама. Он ее там и приметил. И уж очень быстро все закрутилось… Но это между нами. Нина приходила, плакала, расспрашивала, а что я ей скажу? Что Илюша сошел с ума? Вот уж, седина в бороду, а бес в ребро! Хотя он еще не старый, ему сорок семь, а седой уже давно, порода такая. На Новый год она осталась одна, представляете? Больше двадцати лет вместе, сын Пашка за границей, жениться собирается, а родной отец чего удумал! Пашка приезжал в ноябре, говорил с ним, он жалеет мать, и все без толку. Нина хорошая, она моложе Ильи… И главное, хотя бы на молоденькую сменял, они же как взбесились все, так нет, Алине хорошо за тридцать, если бы не косметика… Ну, вы понимаете, о чем я. – Она замолчала. Шибаев видел, что она колеблется и молчал. Она решилась наконец и сказала понизив голос: – Только это между нами. Они плохо расстались. Эта Лиза страшный человек, я не удивляюсь, что ее… Понимаете, они очень богатые, у них дом в Испании, две квартиры, дом в «Октавии»… Это кооператив для олигархов. Нина думала, он ей оставит их квартиру, там ее любимый рояль, но Илюша отказал, и она переехала в квартиру сына, туда рояль не влезет… Я говорила: подай на него в суд, вы же вместе наживали! Ее весь город знает! Дети на конкурсах получают премии, за границей тоже, в Чехии, в Германии, даже в Японии. Нина работает в музучилище. И главное, нам-то теперь как? Я за Нину, конечно, Илюша поступил некрасиво, но он же наш друг! Вы понимаете, о чем я?

Она замолчала, и Шибаев воспользовался паузой.

– Понимаю. Людмила Максимовна, вот тут на фотографии вы все… – Он открыл айфон и показал ей фотографию.

– Ой, а я эту не видела! Все тут, только вашего Алика нет. Мы с бокалами, отсчитываем время…

– Алик снимает. А вот это вы с Алиной, так?

– Да! Она рассказывала про маски… Ну, это вам неинтересно. Это уже потом, после встречи, все расслабились, Вадик вообще уснул…

– А где остальные? Больше за столом никого нет.

– Ну, Лиза, наверное, побежала в курилку, а Илюша… Ой, вспомнила! Ему звонили, поздравляли, и он выходил, чтобы поговорить. А ваш Алик фотографировал.

– Сколько раз звонили?

– Раза три, наверное. Не помню точно. Ой, да мы уже хорошие были! Я хотела домой, устала, туфли на каблуках, жмут, ужас! А Вадик ни в какую! Он у меня страшно упрямый, слова поперек не скажи. Они с Илюшей еще со школы…

Вдруг дверь распахнулась и пороге возник длинный мужчина в лохматом тулупе и красной бейсбольной кепочке; в обеих руках он держал по эскимо. Дверь мужчина, видимо, открыл ногой.

– Людка… – заорал он и запнулся, уставившись на Шибаева.

– Вадик, это друг Алика, Александр, тренер по дзюдо и частный детектив, – сказала Людмила. – Мой муж Вадим.

Вадим положил эскимо на стол, вытер руку о тулуп и протянул поднявшемуся Шибаеву. Он совершенно не удивился визиту частного детектива; Шибаеву показалось, что он слегка на взводе.