Электронная библиотека » Татьяна Вагнер » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Живыми не брать!"


  • Текст добавлен: 14 января 2014, 00:02


Автор книги: Татьяна Вагнер


Жанр: Триллеры, Боевики


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

3

Юркая змейка скользнула в пустую глазницу черепа, где-то неподалеку ухнул филин – я поежилась от холода и тревожных предчувствий, облизнула пересохшие губы:

– Что это?

– Знак. За него шаманам хода нет! – терпеливо растолковал Фрол.

Я сразу вспомнила рогатый череп, насаженный на палку, который мы увидели, как только выбрались на материк. Дан что-то знал про ту штуковину, но так и не успел рассказать нам. Потом мы встретили сморщенного старика в меховой одежде…

Меня как острым ножом полоснула догадка:

– Фрол, а как выглядит этот ваш шаман Меркит? Он старенький такой, весь в морщинах? Мы собак выменяли у одного странного типа…

Мальчишка закрыл глаза и сосредоточенно сдвинул брови:

– Собак у него взяли, а железо ему отдали?

Ну, два автомата, отданных старику за десяток ездовых собак и ветхие сани, наверное, можно считать «железом», я кивнула:

– Типа того.

– Что ж дивиться, вы сами Меркиту показались. Он вам своих собак дал, вот они и привезли вас прямиком к горелой часовне. Меркит хитрый, знал, что собаки обратно к нему вернутся. Нас тоже, гад, обдурил, не придется теперь ухи покушать… – Своего лица у Черного Меркита нет. Он сто чужих личин собрал и теперь их людям показывает, а какой Меркит на самом деле – никому неведомо.

– Как же его узнать? – забеспокоился Лёшка.

– На то верные приметы есть, только не всякому известны…


Влас, более рассудительный и практичный из братьев, успел насобирать сухой травы, разжечь маленький костерок, зачерпнуть котелком воды, закипятить в ней ягоды, кору и какие-то мелкие листочки. На вкус отвар получился горьковатым и терпким, но отбивал чувство голода и придавал силы, почти как кофе из контрабандных банок. Мы с Ником помогли мальчишкам перевернуть лодки, поставили туда носилки и побросали рюкзаки. Мальчишки ловко оттолкнули лодки веслами от берега.

С воды кажется, что низкорослые кустарники, покрытые алой листвой, расползлись по берегу как потеки крови, окончательно вытеснили снег. Сперва нехотя, а потом, набирая скорость, лодки заскользили по воде. Серые пичуги взлетали с прибрежных кочек, над водой роились целые тучи комаров, а на другом берегу озера уже был виден высокий серый лес и скалы из желтого камня.

– Куда мы поплывем дальше?

– Сперва через озеро, вниз по реке за Железную гору, там до Скита рукой подать.

Никита посмотрел на компас, потом на меня: Тренировочный центр, в котором нас готовили к Игре, остался к северу, скрытый за невысокой каменной грядой и туманной дымкой. Железная дорога тоже где-то там, значит, с каждым шагом, точнее с каждым гребком весел, мы удаляемся от спасительной магистрали!

Значит, рано или поздно нам придется туда вернуться.

Я привстала, махнула рукой в сторону туманной дымки и спросила:

– Влас, а что за теми горами?

– Не знаю. За большую топь ходить нам строго воспрещается!

Маленький мальчик, который, считай, всю дорогу мирно дремал, проснулся и расхныкался. Фрол быстро опустил руку в воду, поймал скользкую змейку и запросто сунул в руки малышу:

– Держи водяного ужика, только крепко. Смотри не упусти!

Мальчуган увлеченно возился с ужом, а Фрол бросил взгляд в сторону удалившейся дымки и добавил:

– Да. Там болота непроходимые: ни мхов не растет, ни осоки, ни ивового кустика. Все сплошь камышом поросло, да водяная трава плавает. Верный знак, что сплошная трясина. Затянет в один миг! Сами мы на большой топи не были, но сведущие люди рассказывают, что тянется она далеко – от края и до края, не обойти ее, не объехать.


Только птицы и духи могут через нее перебраться…

Да и незачем: там стоят ледяные горы, вершинами в самые облака упираются, не всякой птице их перелететь. Посреди тех гор Черный шаман Меркит выстроил себе холодный дворец из одного только льда. Колдовство его большую силу имеет – даже под самым ярким горячим солнцем лед сверкает, переливается, ан не тает!

Смертной душе туда не добраться, зверю не проползти, птице не долететь, а от чужих духов Меркит выстроил кругом своего дворца забор из железного волоса. Кто к тому волосу прикоснется – посыплются голубые искры – и помрет за один миг.

Если же нежить таки проберется за забор – ее тотчас разорвет огнем!

Страшное там место. Злое. Потому и пути туда нет.


Мы слушали Фрола как завороженные, даже забыли, что надо грести, но вода несла наши лодки из озера в узкую, быструю речушку. Лодки скользнули в каменный грот, нам пришлось пригнуть головы, чтобы беспрепятственно пройти через каменный коридор. Зато из сквозного грота мы вынырнули прямиком в другой мир! Деревья подступали к самой воде, голова кружилась от запахов хвои и зелени. Воздух был теплым и влажным, я расстегнула куртку и погрузилась в зеленоватую дымку сна, а проснулась от радостных криков Фрола:

– Во – сосна с зарубками! Наша примета. Скоро уже дома будем, в Скиту!

Вениамин снял шапку, пригладил волосы и приступил к подготовке встречи с цивилизацией:

– Послушайте, Влас, а ваш Скит – большой город?

– Город? Города у нас даже близко нету. Один Форпост – Слободка да Скит, в Скиту – только мы с матерью живем, и все.

– Как? – ахнул Веник. – Форпост – это муниципальное образование?

Братья переглянулись, Влас покачал головой.

– Нет, образования, дяденька, у нас нет никакого. Нам по вере не можно, а грамоте нас мать сама по старым дедовским книгам выучила.

Но Веник не собирался сдаваться:

– Ладно. Поставим вопрос иначе. Кто в этой местности самый главный?

Белобрысые переглянулись.

– Главный? В Слободке?

– Именно!

Фрол почесал белобрысый затылок:

– По всему выходит, что старцы.

– СТАРЦЫ?!! Что еще за старцы?

Власий подтянул лодку веслом к берегу, выпрыгнул на небольшую деревянную пристань, привязал лодку веревкой:

– Феодосий, Демид и Макарий – самые главные. Старцы явью да навью правят – считай, белым днем, и прозываются «белыми». А шаманы – правью и нежитью. Тьма ночная их самое время, оттого и зовут их «черными». Только нам без разницы, мы другой веры, мы в одного Бога веруем…

Веник в отчаянии взвился так, что лодка закачалась:

– Опять начинается – шаманы! Анечка! Ник, говорите с ним сами – я исчерпался!

Я едва успела подхватить его под локоть, чтобы он не свалился в воду, помогла выбраться на пристань и взвалить на спину рюкзак. Фрол поторопил нас. Пока мы брели по утоптанной тропинке, я услышала, как братья перешептываются между собой:

– Сейчас мать нам задаст трепки!

– Нет, Власий, мать не заругается. Убогим помогать – божье дело! У тетеньки волос на голове, считай, нету, жалко ее. Кто такую замуж возьмет? А дяденька – даром что бородатый, совсем блаженный, если ему по дворам побираться – каждый подаст…


Еще с тропинки мы увидели большое строение, нижняя часть которого была построена из камня, а верхние этажи сложены из бревен. Издали дом, украшенный резным деревом, выглядел непривычно, но вполне гостеприимно. Рядом стояло еще несколько деревянных сооружений, не тагах высоких и нарядных. Все постройки были обнесены низеньким заборчиком – тоже из деревянных жердей, а дальше стояла плотная стена леса. Рядом со мной ярким сполохом промелькнул мотылек, в траве у большой лужи расположилась стайка гусей, у воды копошились маленькие пушистые комочки – гусята. На деревянной лавке у стены дома лениво растянулась крупная пятнистая кошка.

Чуть поодаль, в низине, лежал целый городок, застроенный такими же деревянными домами, по улицам свободно бродили собаки, щипали траву козочки с острыми рожками.

– Здорово! – ахнул Лёшка, – Я такие домики видел в книжках про исторический уклад жизни, их строили лет двести назад, может, и больше…

– Реальная архаика! – недовольно бубнил Вениамин. – Как они здесь живут? Животные на самовыгуле, без ошейников. Куда смотрят их советники по экологическому контролю? Все сооружения пожароопасные, из дерева. Ни одного гидранта, ни одного огнетушителя! Антенн тоже не вижу – значит, связи нет. Нигде ни одного указателя, даже электрогенераторов не слышно – адский ад! Куда мы попали, не знаете?

– Мы провалились в хронодыру!

– Куда?

– Есть такие хронодыры, через которые люди попадают в прошлое, я читал…

– Лёшка, ты что издеваешься?

– Нет, я серьезно.

– Хронодыры – это фантастика, такого не бывает, – успокаивал их Никита.

– Но если это правда, Лёшка, я тебя удавлю перед тем, как сдохнуть!

Я посмотрела на Венчика и фыркнула. Фантастику я никогда не читала, у меня даже до учебников руки редко доходили, зато я хорошо видела, как мальчишки привязывают лодку потрепанной, но вполне современной веревкой из прочных полимерных волокон. В наших форменных комплектах во время Игры были очень похожие. Думаю, с хронодырой Лёшка поторопился. Но обитатели деревянных особняков, всю жизнь прожившие среди диких лесов и приземистых деревянных построек, не застрахованы от подобных ошибок.

Если им случится увидеть сооружение из сверкающего стекла вроде Тренировочного центра, они вполне могут принять его за ледяной дворец, а забор из проволоки под напряжением и минное поле – за магическую защиту от духов. Может, они и железную дорогу видели – просто не знают, как ее назвать и зачем она нужна. Надо бы расспросить братьев или взрослых обитателей этого поселения поподробнее.

Наверняка кто-то из «сведущих людей», о которых рассказывал Фрол, добирался из своей лесной глухомани до Тренировочного центра. Значит, это возможно! Я смогу это сделать. Больше некому.


Я сбавила шаг, поравнялась с мальчишками и стала выяснять их логику:

– Фрол, ты говоришь, ваша мама всегда путникам помогает, у вас, наверное, гости из разных мест часто останавливаются?

– Не особо, – наморщил лоб Фролка. – Мне больше двух раз и не припомнить.

– Нам по вере предписывается, мы сами со странников[1]1
  С т р а н н и к и – старообрядческая секта (толк), странники строго придерживаются религиозных традиций, бытовавших до середины XVII века, и сводят к минимуму контакты с современным «миром» – не имеют документов, читают только книги с дореформенной орфографией, не пользуются современными средствами транспорта и связи, не употребляют в пищу ряд продуктов. Членов секты хоронят тайно без гробов и обозначений места погребения. Последователи секты делятся на «странников», путешествующих с целью пропаганды учения, и «жилых», или «оседлых», преимущественно крестьян, дававших приют странникам. В дореволюционной России секты старообрядцев подвергались гонениям, во избежание которых их последователи образовывали уединенные скиты в Сибири. Немногочисленные поселения, сохранившие традиционный уклад жизни «толка странников», сохранились до нашего времени.


[Закрыть]
, хоть и живем оседло. Наш Скит многомудрые старцы поставили много лет допреж[2]2
  Д о п р е ж – устар. раньше, прежде чем.


[Закрыть]
, чтобы путников встречать привечать, просто мало нас здесь таких осталось, кто во Христа Бога верует. Мать вам лучше, чем я, расскажет, если интересуетесь…

– Ясно. А почему Вениамин для вас «дяденька», а Никита – нет?

– Потому. У кого борода растет, тот – дяденька…

– Но у меня бороды нет, я вас старше года на два – не больше, чего вы меня решили в «тетеньки» записать? Называли бы просто Аня!

Влас засмущался, даже щеки покраснели, опустил глаз и пнул носком камешек:

– Да как-то неловко будет…

– Почему неловко?

– Сильна ты, тетенька Аня, кулаками махать, – вздохнул Фрол. – Тебе запросто здорового мужика приложить так, что не поднимется. Нас оттузишь за милую душу…

– Зачем мне вас бить, Фрол, сам подумай, вы же мне помогаете!

– Ну, хорошо. Будем тебе Анной называть, только скажи, как тебя по-батюшке? Ты ворона Меркита надвое разрубила, не можно с тобой говорить без уважения.

С трудом проглатываю приступ смеха – никому раньше не приходило в голову демонстрировать мне уважение таким способом. Фрол заторопился вперед предупредить о внезапных гостях родительницу. Уверил, что если мать все же «разогревается» – отведет ей глаза, и мы успеем разбежаться и спрятаться в лесу. Странный он все-таки, улучив момент, спрашиваю у Власа:

– Слушай, а как твой брат узнал, что я ворона убила, или еще раньше – что именно ворон огонь в санях разжег?

– Ничего он не знает, просто видит, – шепотом, чтобы брат не услышал, ответил мне Влас. – Меркиту служат волчьи духи, а Фролке – медвежьи. Он еще малым дитем в лесу заблудился, так медведи его в свою берлогу впустили. Три дня грели, кормили, обихаживали, пока мать его отыскала! Любого насмерть задрали бы, а Фрола – нет. Значит, учуяли в нем сродника[3]3
  С р о д н и к – устар. родственник.


[Закрыть]
, своего медвежьего духа. С тех пор и видит такое, что простым смертным не полагается.

Я вытащила из кармана коготь и показала Власу:

– Видишь, это медвежий…

Влас поднес коготь к глазам и изучил с разных сторон:

– Знатный был зверь, огромадный!

– Полярный, то есть белый медведь…

– Медведь сам тебе коготь отдал?

– Сомневаюсь, что сам. Его убили. Я к нему уже к мертвому подошла и отрезала коготь. Вот такая история.

– Ясно, – кивнул Влас, возвращая мне трофей, – потому тебя, тетенька, шаманов морок не взял. Ты этот коготь пуще глаза береги и всегда при себе держи: медвежий дух от всякого другого духа заступник, свою силу с тобой разделит. Только матери не говори, что я тебе про лесных духов сказывал – нам духов поминать строго возбраняется. Видишь, наша матушка, Настасья Васильевна, прямо сюда идет.

Действительно, Фрол за руку вел к нам высокую, худую женщину, через плечо у нее было переброшено двуствольное ружье…

4

Мама братьев Киреевых выглядит совсем молодой – даже не верится, что у нее сыновья-подростки. Но черный платок, надвинутый до самых бровей, длинная темная одежда, бледность и поджатые губы добавляли ей строгости. Женщина посмотрела на нас, оценивая, приподняла светлую бровь и указала на двери двухэтажного строения:

– Что стоите столбами? Идите в дом!

Фрол попытался было вывернуться и ускользнуть из-под материнской руки, но был пойман за воротник меховой куртки:

– До вас обоих тоже касается. Сейчас же в дом! Там будем разговаривать.

Мы двинулись через двор, приминая подошвами ботинок молодую зеленую травку. Влас распахнул перед нами двери дома, а Настасья Васильевна скомандовала:

– Несите барышню наверх, а этого… – Она склонилась к Дану, коснулась тыльной стороной ладони лба, провела ладонью над лицом, затем приподняла веко. – Пока в сенях оставьте!

От ее слов меня охватило беспокойство – затаившийся в груди холод растекся до самых кончиков пальцев, мне хотелось расспросить ее, что с Данилом, но язык как будто примерз к нёбу.

Прямо мне под ноги бросилась кошка – спрыгнула со скамьи и юркнула в дом, опередив и гостей, и хозяев. На зеленую полянку свалился белый филин, вид у него был удивленный и всклокоченный, прямиком на него из поднебесья спикировала грозная, хищная птица с когтистыми лапами.

– Ястреб! – крикнул Влас.

Выдрала пучок белых перьев и уже готовилась добить свою жертву, но я схватила деревянный чурбак – множество таких деревяшек было аккуратно сложено у стены дома, ими топят печь – и со всей силы швырнула в ястреба. Перья и кровь брызнули в разные стороны, птица шаром покатилась по двору, не в силах взлететь, и, припадая на лапу, заковыляла к лесу. Исчезла в кустарнике за забором. Настасья Васильевна подняла сложенные вместе указательный и средний пальцы, перекрестилась, пробормотала:

– Филин среди белого дня к большой беде! Но на все воля божия… – Она вздохнула, зачерпнула большим деревянным ковшом воды из стоявшей у дверей бочки, плеснула на траву, чтобы смыть кровавый след.

Филин, на которого упало несколько капель воды, отряхнулся и улетел прочь. Дверь за мною захлопнулась сама собой.

По короткой лестнице я поднялась на второй этаж следом за нашей хозяйкой. Настасья Васильевна проследила, как Влас с Никитой уложили больную на лоскутное одеяло. Потом своей рукой сдернула кружевное покрывало с пирамиды из подушек, громоздившейся на соседней кровати, устроила среди них уснувшего малыша, приложила ладони к его щекам, присела рядом и задумалась. Только потом сбросила верхнюю одежду, повязала холщовый передник и окликнула сына:

– Влас, поди сюда! Собери путникам обед, каша в печи, воды поставь нагреться, и вернешься сюда, поможешь с лечением, а брата сейчас пришли ко мне!


Мать сразу же вытолкнула Фрола из комнаты в боковой чуланчик, в сердцах хлопнула дверью. Низенькая дверца натужно скрипнула и приоткрылась, так что сквозь щель мне волей-неволей было слышно, как Настасья Васильевна отчитывает сына:

– Ах ты, гаденыш! Ты что с дитем сотворил? А?

– Прислал его немного, чтобы не хныкал в дороге… – нехотя признался Фрол.

– Прислал? Я тебе сколько раз запрещала такое делать? – Мать отвесила Фролу такой подзатыльник, что у менее крепкого мальчика голова уже отвалилась бы и каталась по полу, как футбольный мяч. – Дите холодное, как водяной змей! Невозможно его отдавать отцу в таком виде! Кто его теперь растормошит?

– Ну, я смогу его разбудить, если скажете.

Оба брата обращались к суровой Настасье Васильевне исключительно на «вы».

– Ты сегодня только одно сможешь – читать псалтырь с вечера до утра. Ясно?

– Угу. – Фрол шумно вздохнул. – Ладно, в Слободке его дед разбудит…

– Что? Какой он тебе дед? Чтобы я не слышала этого больше! Беда с тобой, Фролка. Собака, и та человеческое слово понимает, а ты – нет. Будешь коленями на горохе стоять!

Что-то с дробным стуком посыпалось на пол, я не выдержала, пододвинулась поближе к двери и заглянула в щелку. Настасья Васильевна действительно сыпала на пол из мешка самый настоящий горох! Сухие горошины раскатились по всему полу, понурый Фрол встал коленями прямо на них, взял с полки толстенную книгу в старинном кожаном окладе, открыл и приступил к чтению.

Я отскочила от двери и сделала вид, что копаюсь в рюкзаке – разбираю вещи. Некрасиво получится, если меня застанут за подслушиванием. Но мне надо срочно придумать, как избавить Фрола от наказания! Быстренько вытаскиваю из Иришкиного рюкзака зеркало, косметику и начинаю раскладывать по полочке – я не ошиблась! Настасья Васильевна действительно прямо от дверей шагнула ко мне, указала на зеркало, отвернулась и прикрыла глаза ладонью:

– Убери! Переверни сей же час! У нас здесь возбраняется зеркала держать. – Она протянула мне большой кусок тряпки. – Еще лучше заверни, а потом в реку выбросишь!

Сил выспрашивать или спорить у меня просто не осталось, я чувствую себя как воздушный шарик, из которого вдруг выпустили воздух! Из нижней части дома поднимались запахи еды, голова у меня закружилась, я опустилась на деревянную лавку у стены, Настасье Васильевне пришлось сунуть мне под нос пучок какой-то пряно пахнущей травы, чтобы я пришла в себя. Потом она сняла с полки большую бутыль из темного стекла, в которой плавали коренья, похожие на смешных пузатых человечков, накапала настоя в чашку с водой и сказала мне выпить. От этой мерзкой терпкой жидкости ко мне стали возвращаться силы и чувства. Я поняла, как сильно хочу поесть, смыть грязь с кожи и волос, выспаться – но больше всего остального хочу убраться из этого странного места, затерянного в лесах…


После обеда – нас угощали едой непривычной, но сытной – Настасья Васильевна поманила меня в сени и кивнула на Дана:

– Кем оне тебе доводятся?

Когда Дана укладывали в темных сенях, он был больше похож на труп, чем на живого человека. Сейчас шея у него аккуратно перевязана, губы, кожа и даже ногти выглядят совсем иначе – естественными и живыми. Но глаза по-прежнему закрыты, а руки безжизненно лежат поверх пестренького лоскутного одеяла.

– ОНЕ? – Я не сразу сообразила, что речь идет о Дане, который по возрасту уже заслужил обращение «вы». Действительно, кто? Я осторожно взяла его за руку: его веки чуть заметно вздрогнули. Нас связывает много разного, так много, что и слова подходящего не подобрать! Знакомый, друг, попутчик, парень – если я назову Дана любым из этих слов, получится неправильно. Но как объяснить человеку таких старообразных нравов, как Настасья Васильевна, что нас связывает, я тоже не знаю.

Целительница спрятала руки под передник, и вздохнула:

– Ему мне помочь нечем!

– Как?!

– Так. По вере мне должно помогать всякой божьей душе, что пребывает в пути. Любой путник, кто постучал в мои двери, получит помощь. Но этому мне помочь нечем, его я в дом не впускала. Черный Меркит неспроста послал за ним волка. Значит, его душа колдуну приглянулась: порченая она или проданная. Среди чистых ее не видно!

– Значит, он умрет?

– Как знать – на все божья воля. Тело зарастет, но душа не в моей власти.

В груди противно заныло, сейчас я разревусь, хотя не плакала уже очень-очень давно. Слезы уже текут по щекам, горячая, крупная капля плюхнулась мне на руку.

– Что же мне делать? Он мой брат! Старший, – пробормотала я сквозь всхлипы. – Есть хоть какое-то средство ему помочь? Что, что мне сделать…

Женщина намочила в кадушке с водой полотенце, протянула мне вытереть слезы, с сочувствием покачала головой:

– Ну, разве только если брат… Ты все же деток моих из часовни увела, нехорошо будет промолчать. Неправильно! – Она прикрыла двери в дом и понизила голос: – Пойди в Слободку и попроси старцев его душу в тело вернуть, им что за душа – без разницы. Они по своей родной вере живут, не единому Христу Богу, а своим духам кланяются. Мне с ними говорить не о чем, здесь я тебе не помощница. Сама в Слободку пойдешь?

– Пойду! – кивнула я, вытирая слезы.

– Ладно, научу тебя что делать. Дите, что вы с мальчишками принесли – сынишка старца Макария. Ты его отнесешь в Слободку, обскажешь его родителю, что и как было в Горелой часовне. Он перед тобой за свою кровиночку в долгу будет и спросит, чего хочешь? Тут уже ты плачь и проси его брату твоему душу вернуть. Макарий даром что старец, а человек незлобный. Он тебя отведет с таким прошением к самому старшему со всех старцев, к самому Феодосию, в чьей руке людские души, и сам за тебя попросит. Уяснила али повторить?

– Уяснила, – кивнула я.

– Иди одевайся. Сейчас дите принесу, его небось обыскались!

Одеться мне недолго, я взяла куртку и толкнула дверь, чтобы выйти во двор, но Настасья Васильевна удержала меня:

– Погоди! Ты что, к старцам прямо так собралась идти, в чем стоишь?

Пожимаю плечами. Другого гардероба у меня не припасено: я и так сменила перемазанные в дороге свитер и брюки на более-менее чистые, после того как вымылась.

– Надо подыскать тебе что-то из одежи…

– Спасибо, это лишнее! Не надо! – поспешно отказалась я, потому что уже наблюдала, как Настасья Васильевна извлекла из громадного сказочного сундука длинное платье с вышитым подолом и нарядила в него Иришку. Больной без разницы, в чем лежать на кровати, но я в таком долгополом одеянии не смогу пройти даже пяти шагов – запутаюсь и упаду.

– Ох, беда с тобой! Хотя… – Настасья Васильевна окинула меня взглядом. – Вид у тебя тощий и жалостный будет…


Судя по всему, обитатели Скита выбираются в Слободку нечасто – тропинка заросла высокой травой так, что не сразу найдешь. Я помахала рукой суровой женщине, замершей на крыльце, она тоже махнула мне в ответ и скрылась в доме, а я зашагала к Слободке. Но стоило мне обогнуть угол деревянной постройки на краю двора, как я услышала тихий свист, из-за поросли молодых кустиков возник Лёшка в надвинутом на глаза капюшоне и призывно махнул мне рукой, пришлось отклониться от маршрута:

– Лёшка, что у тебя случилось?

Мальчишка отодвинул капюшон с лица – я ахнула:

– Фрол??!

– Ага. Я тут спрятался за портомойней[4]4
  П о р т о м о й н я – помещение для стирки и сушки белья, как правило, смежное с баней.


[Закрыть]
и тебя дожидаюсь.

– Мать тебя ругать не будет, что ты из чулана сбежал?

– Ругать не будет, сразу выдерет вожжами. Но это если узнает, что я сбег.

– Думаешь, не узнает? – засомневалась я.

– Откуда ей узнать? Лёшка в моей одеже в чулане остался, псалтырь читает – ему даже интересно. И матери со двора видно, как чья-то голова в окне качается. Еще Влас в горнице сидеть оставлен, он барышне ко лбу примочки прикладывает. Если мать поднимется наверх и спросит, все ли ладно, он кивнет. Кивнуть – это не языком солгать, грех невелик. Мы с братом сговорились, что не можно тебя одну в Слободку пускать…

Фрол вытащил из кармана куртки кепку с козырьком и прозрачного леденцового петушка на палочке. Кепку протянул мне:

– Надевай! Волоса все спрячь под картуз, потому как старец Макарий красивых любит, а без волос – какая же красота?

Я отдала ему спящего малыша и стала запихивать волосы под кепку.

– Тяжеленный какой! Незачем его на руках таскать, избалуется! – Фрол уложил его на траву и звонко щелкнул пальцами. Мальчуган сел и удивленно повертел головой:

– На тебе леденчик, Кирюша! Пойдешь с тетенькой до своего папки?

Кирюша кивнул, взял меня за руку и бодро потащил по тропинке вперед.

Волосы никак не хотели меня слушаться – справиться с ними одной рукой оказалось непросто. По привычке я вытащила зеркало, посмотрела в стекло – но вместо своего лица увидела, как по сверкающей поверхности мелькнуло темное нечто, похожее на страшную звериную маску! Вскрикнула от неожиданности и выронила зеркало, оно упало и покатилось по траве, я наступила на него ногой, чтобы остановить:

– Ой!

– Дух! Дух болотный нас подслушивал! Погоди, сейчас его словим и выкупного заставим дать…

Мальчишка вытащил белую тряпицу, набросил на зеркало, аккуратно продел уголки вниз, связал и убрал себе за пазуху, а потом продолжал наставлять меня:

– Тетенька Аня, ты у старцев ничего не ешь и не пей – иначе они у тебя и путь, и память отберут. Ежели же старцы впадут в недовольство, и захотят тебя вожжами выдрать, ты отвечай, что, считай, замужняя. Вот. У слободских так заведено, что замужнюю никто, кроме мужа, наказать не может.

– Веселая у вас здесь жизнь – не выдерут, так на горох поставят!

– А ты думала! – рассмеялся Фрол. – Вроде бы у вас жизнь другая?

– Другая!

Я оглянулась на знакомый голос – нас догонял Никита.

– У нас, Фрол, все другое, и детей никто не бьет…

– Разве мы с тобой, Никита, дети? – солидно приосанился Фрол. – Мы уже и ожениться можем, если, конечно, невест подходящих найдем.

Я не выдержала и рассмеялась:

– Ник, ты откуда взялся? Тоже невесту ищешь?

Он нехотя улыбнулся:

– Аня, я беспокоился. Влас сказал, ты пошла в Слободку, я думал ты одна… Но все равно, давай я с вами пойду… Можно?

– Можно, – вместо меня ответил Фрол. – Только тебя к старцам в дом не впустят.

– Какая разница? Я подожду Аню на улице…

– Жалко, мне в Слободку через веру даже носа казать нельзя, – вздохнул Фрол. – Вы идите по самой широкой улице, к высокому дому с каменным подклетом. Видишь?

– Вижу. Придем туда и что?

– Да ничего. Няньки Кирилла в окна увидят и сами к вам повыбегут. Но ты, тетенька, смотри – дите никому не отдавай! Только самому Макарию с рук на руки.

– А как я узнаю, кто из них Макарий?

– Тебе незачем. Кирюша своего тятю сам узнает. Вот. Старцы тебя будут расспрашивать и непременно заходят узнать, как ты в Горелую часовню попала. Ты им так и говори – не помню! Вошли в туман – ан оглянулись, и стоим около часовни…

– Разве можно врать? – усомнился Никита.

– В чем вранье-то? Вы разве по туману не шли?

– Шли. Все правильно…

– А лишнего говорить незачем. Что захотят, они сами увидят – на то они и старцы. Но если совсем худо придется, позовешь меня. – Фрол приложил ладонь ко лбу, на секунду прикрыл глаза. – Не криком, просто подумай!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации