Текст книги "Самая лучшая МАМА Земли. или хроники жизни в двух измерениях"

Подробнее о папе

В городе, где мы жили, папа работал водителем грузовика. И так уж получилось, что он попал в аварию – въехал в столб и разбил машину. Благо, что сам остался жив. Его лишили прав. И какое-то время он искал работу, но ничего подходящего на тот момент не было. А быть долгое время безработным в то советское время было опасно – можно было и по статье за тунеядство «загреметь». Поэтому папе пришлось вновь уехать в поселок, где он когда-то, еще до встречи с мамой работал вздымщиком. Многие даже и представления не имеют, что это за профессия такая – вздымщик. В советские – то времена не все знали, а сейчас уж и подавно. Вздымщик – это собиратель сосновой смолы – живицы. Вот папа наш и был обладателем этой редкой профессии. Ему выделяли участок леса в несколько гектаров. А он должен был на соснах делать надрезы в виде галочек – одна под другой примерно по 10 штук, а под надрезами закреплял воронку, в которую и стекала эта самая живица, которая шла на производство канифоли. Потом эти заполненные воронки собирались, и смолу выливали в бочки, которые отправлялись по железной дороге. Трудностей и опасностей у этой профессии было великое множество. Во-первых, работа эта, как вы понимаете, в дремучем лесу, где без конца шастают дикие звери. У папы были не единожды встречи и с волками, и с медведями. Во-вторых, работа сезонная. Зимой ты ни из какой сосны, никакую живицу, никаким способом не выдавишь, а потому надо успевать сделать план, пока сосна способна ее отдать. В-третьих, в тайге, где работал папа, комары просто заедали так, что белый свет был не мил. А, в-четвертых, много зависит от удачи, какой участок леса тебе достанется. Потому как участок участку рознь. На одном могут расти одни сосны, а на другом, одни березы. И чтобы сделать один и тот же план кому-то, на участке с осинками и березками, приходится очень сильно побегать и помотаться, чтобы этот план осилить. Но как я уже говорила, папа наш был человеком настойчивым и упорным, а потому он всегда делал свой план, за что имел много похвальных грамот. Вот и получается, что папа работал в лесу, а семья наша проживала в городе. А отсюда были и редкие наши встречи.

Осознанное сближение с ним у нас было, когда я уже выросла. Мне было уже чуть больше 20 лет. И я решила познакомиться с ним. На тот момент мне казалось, что если он пройдет мимо меня, то я его даже не узнаю – настолько смутными были воспоминания о нем. Я написала ему письмо. Он ответил. Помню, что я была очень рада этому. Так у нас завязалась переписка. И вскоре он пригласил меня к себе и я, конечно же, поехала. Помню, что я чуть не проехала мимо его станции. Благо, что он замаячил в окне вагона. На тот момент у него уже была седая борода, хотя без нее он выглядел бы намного моложе. Он жил тогда с женщиной. В нашу первую встречу она вела себя идеально и очень мне понравилась. Меня встретили пирогами и шаньгами. Но в следующий раз уже я поняла, что она очень неравнодушна к алкоголю. Она и при мне не удержалась, и, не стесняясь меня нисколько, прилично так выпивала. Наш же папа никогда не был алкоголиком. Да, он мог выпить в компании по праздникам, но не так, чтобы каждый день и постоянно. Я поняла тогда, что жизнь с ней, с этой женщиной была для него тягостной. Было видно, что он не любил и не уважал ее. Многие говорят, что он всю жизнь был однолюбом и никого так и не смог больше полюбить, как нашу маму. Очень печально. Потому как эта любовь никого не сделала счастливым. Он был несчастен по-своему, а мама – по-своему.

Эта женщина уехала от папы, собрав все свои и его вещи и оставив его ни с чем. Когда он вернулся из своего любимого леса, то дом был абсолютно пустым. Вывезли все. Даже папину одежду и обувь. И теперь он у нас так и живет один. Со своей свободой и независимостью. Изредка его навещают ягодники и охотники из города, да соседи. Папу там уважают. Но он так уже привык к своей размеренной и отшельнической жизни, что кажется, что и там в его глуши люди досаждают ему общением. Он у нас какой-то волк – одиночка. Ему хорошо, когда он один. И похоже, что никто ему не нужен, не смотря на то, что он нужен другим. Так уж он у нас устроен.

Рождение детей

Сначала родилась желанная Наташа. Потом – желанный Андрюша. Мама очень хотела сыночка. И даже загадала, чтобы был мальчик, похожий на неё. Так и случилось! А потом родились мы с Димой – двойняшки-малыши. Мама поднимала и воспитывала нас одна. Без бабушек и нянюшек. Без других мужчин в доме… Мама никогда больше так и не выходила замуж. И уже потом, когда мы выросли, она говорила, что и подумать даже не могла о том, чтобы у нас мог появиться какой-то другой отец, еще какой-то «дядя», который бы ходил по дому, посапывал бы, и не дай, Бог, еще бы и помыкал нами. Вы можете сказать, что, мол, конечно же, при такой ораве ребятни никто бы и не осмелился посмотреть в мамину сторону, мол, испугался бы. Но скажу вам с уверенностью, что еще как бы и осмелился! И смотрели на маму еще как! Ведь все было при ней – и красота, и ум, и хозяйственность, и интеллигентность… Просто, по всей видимости, она сама пресекала любые отношения.

Главным маминым богатством и ее сокровищем, конечно, были мы. Первенцем, как я уже сказала, была наша Наташа или Наточка, как ласково звала ее мама. Наташенька родилась у нас так же, как и мама, в апреле, но четырьмя днями позже – прямо в день рождения вождя революции – 22 апреля, (1967 года). Она родилась очень крупненькой – целых 5 кг. (Хотя из всех нас самая маленькая сейчас). Мама очень с ней настрадалась в родах и ее долго не выписывали из больницы. Хотя Наташа была готова к выписке уже на 2 или третий день после рождения – такая она у нас родилась здоровенькая да пригоженькая.

После купания в реке. Загородный парк.

В ясли раньше деток отдавали очень рано, поскольку у женщин был очень короткий декретный отпуск. И когда Наташе не было еще и годика, у нее в садике появилась температура. Мама зашла за ней в ясельки, а ей сказали, что Наташу увезли на «скорой» в больницу и положили в инфекционное отделение. Маме не позволили лечь вместе с ней, и она в каждую свободную минутку бегала в больницу навещать свою малышку. И в очередной раз, когда мама пришла к Наташе, то увидела, что она настолько уже плоха, что даже и головку не может держать на плечах и не узнает маму, никак на нее не реагирует. Мама очень перепугалась, что совсем заколют и залечат бедного ребенка, что так она ее, чего доброго и потеряет с таким их лечением. Недолго думая, она быстро запеленала Наточку и «украла» из больницы. На самом деле у Наташи и не было никакой инфекции, а просто резались зубки. И маме потом пришлось отвезти ее к бабушке, где ее и выходили своим молоком, без всяких лекарств. Вот так она спасла Наташе жизнь.

У нас сохранилось много фотографий, где маленькая Наточка и мама вместе. Я очень люблю эти замечательные снимки. Они все светятся любовью и маминой заботой. Мамуля на них такая счастливая!

А через 4 с половиной года, в ноябре 1971 года у родителей появился еще один малыш – сынок Андрюша. Как я уже говорила, мама хотела сыночка, и Господь услышал ее. Андрюша родился хорошеньким и беленьким. Он с детства был у нас настоящим таким мужичком – спокойным, немногословным, некапризным. И умненьким. Мама в детстве много нам читала книжек со стихами Сергея Михалкова, Агнии Барто и прочими детскими авторами. Андрюша уже в 4 годика знал наизусть очень многие большие стихи, например, стих про Фому Сергея Михалкова он только так цитировал наизусть. Рассказывали нам, что примерно в этом возрасте он брал книгу в руки (и часто вверх тормашками), открывал на какой-нибудь страничке и водил пальчиком по буквам, при этом громко декламируя стихи:

«В одном переулке стояли дома.

В одном из домов жил упрямый Фома»…

И кто не знал подвоха, то смело мог поверить в то, что такой малыш уже вовсю умеет читать. Но он просто обладал замечательной памятью и все схватывал на лету.

Андрюше 3 года и 4 месяца

Когда Андрюша был еще маленький, мама все пыталась накормить его своей клубникой с огорода. Но он никак не хотел ее отведать – выплевывал и все тут. Мама очень расстраивалась, что он никак не раскусит, какие же это вкусные ягоды. И вот однажды, когда он шел мимо этих ягодок в огороде (а клубника уже отходила и ее редкие красные ягоды хорошо выделялись издалека), то увидел, как она аппетитно краснеет. Он потянулся за ягодой, сам сорвал ее и съел. Наконец-то! Мама даже не стала его останавливать. И вот тут-то только он и раскусил, какой вкуснятиной его все время пыталась накормить мама. Но сезон ягод уже заканчивался. Все последние ягодки были его, и Андрюша уже не выплевывал их больше. Вот, что значит для мужчины – самому добыть и сорвать – сразу все кажется вкусным!

А через полтора года, в июле 1973 года, после Андрюши на свет появились еще и мы с Димой – «детки-конфетки», «малыши-карандыши», как часто называла нас мама. Надо сказать, что это «малыши» было с нами всю нашу жизнь, пока была жива мамочка. Хотя из всех детей как раз и «малыши» вымахали выше всех. Из нас двоих, конечно, первым родился Дима. Уж я пододвинулась и уступила красавчику дорогу.)) Да и весовые категории у нас были уж слишком разные, так что я была не против чуть-чуть и подождать. И действительно чуть-чуть, потому как я появилась на свет через 5 минут после братишки. Состояние мамы было на тот момент очень критичное, давление высоким, и она чуть не умерла, когда нас рожала. Но Господь милостиво сохранил ее для нас, поскольку знал, что никому мы тогда не были нужны кроме нее.

И потом еще много было таких ситуаций, когда Господь спасал для нас нашу драгоценную мамочку. Однажды она чуть не утонула в море – ее стало уносить волнами далеко от берега. И каждая последующая волна все дальше и дальше засасывала нашу маму. Она очень устала, борясь со стихией, а вокруг было много людей, и никто не обращал на нее никакого внимания. И только какой-то мужчина – слава Богу за этого человека! – услышал ее и протянул ей руку, помог ей, обессилевшей, доплыть до берега. Нам тогда было еще лет по 10. Мама приехала и сказала, что могла бы и не вернуться совсем. И рассказала нам эту историю. И помню, что тогда я очень испугалась за нее, что могли бы больше ее не увидеть. Очень страшно для ребенка лишиться матери. И чем больше и нежнее они друг к другу привязаны, тем невосполнимее эта утрата.

С рождением двойняшек у нашей семьи появился новый статус – «многодетная семья». Он очень выручал нас в те советские времена. Была скидка на путевки в пионерские лагеря, и еще кормили бесплатно в школьных столовых. Хоть какая-то, да помощь нашей маме.

В то дефицитное время, когда мы родились, встал острый вопрос с приобретением двухместной коляски. Это было дело непростым. Мама долгое время ее искала. И нашла. Большую, голубенькую. Купила с рук, потому как в магазине таких вещей было не найти – очень редкое явление, нестандартное. А нестандартностей Советский Союз не очень-то и жаловал. Однажды, когда мама была с нами на прогулке, у коляски сломалось колесо. Как выяснилось потом, оно и было уже сломанным, заделано проволокой, но об этом никто не знал, кроме продавцов, уверявших, что коляска как новенькая. Мама рассказывала, что ей пришлось на себе тащить нас вместе с коляской. Она тогда сильно сорвала себе спину, и «чуть не осталась без рук», потому как идти надо было очень далеко, неся нас и коляску в придачу в каждой руке.

Наша дружная семейка. Верхотурье.

После нашего рождения мама вернулась в свой маленький флигелек на улице Тургенева. Я не сказала, что на тот момент мы все жили в небольшом провинциальном городишке на севере Свердловской области – в городе Серове. Вот именно там мы все и родились, там и прошло наше детство, юность и у кое-кого даже и молодость. На тот момент маме выделили небольшой домик, как мама звала его – флигелек. Мама очень любила этот домишко, с его небольшим огородиком и очень плодоносной клубникой. Она рассказывала, что с двух квадратных метров клубники снимала несколько ведер ягод. Угощала ими всю соседнюю детвору, наваривала варенья и еще все успевали этими ягодами наесться. Вода в доме была приносная, дрова – тоже. И судите сами, сколько же забот было у нашей мамы с четырьмя малолетними детьми. Наташе – 6 лет, Андрюше – полтора. Да еще мы с Димой на пару. А кроме этого – свой дом: воду принеси, дрова наколи, в огороде полей и прополи. И все одна. Не было никого, кто бы мог быть для нее надежным помощником. Папа на тот момент уже жил и работал в лесу вздымщиком, а потому в семье появлялся эпизодически. Он никогда так и не смог полюбить города.

Дими-Тани. 1.8 года.

Те, кто поднимал своих детей без посторонней помощи, те смогут понять, что это значит. Свой неблагоустроенный дом и куча ребятишек. Мы с Димой были очень голосистые – нечета двум старшим детям. Мучение маме было с нами. Дело в том, что еще в роддоме, когда мама лежала в тяжелом состоянии, нас избаловали бутылочными сосками – с очень большими дырками. А потом мама вернулась домой, а там и выяснилось, что мы уже не хотели трудиться над грудью – нам, видите ли, подавай побыстрей и побольше – бутылочку, когда молоко само из соски льется. Как мама с нами не воевала, мы наотрез не хотели сосать грудь. Вот ведь какие «кильки» противные! А молока у мамы своего было много – на двоих ведь Бог дал. Совсем недолго мы им воспользовались, к сожалению. Насколько я поняла, что потом мы так и стали бутылочными детьми.

Оба мы родились доношенными по весу. Дима-то вообще бутуз крепкий родился – 3200, а я поменьше – 2100. Ну девочка все же, мне положено быть миниатюрнее. Мама рассказывала, что в роддоме работала тогда наша соседка – врач. И она «положила глаз» на нашего Димульку – такой уж он крепенький да хорошенький родился. И она несколько раз подходила к маме и выпрашивала у нее Диму, мол, отдайте мне его, а то у меня девочка, а нам так надо мальчика. У вас ведь их вон сколько, вам и так хватит… «А тебя» – говорила мама про меня, – «никто не выпрашивал, ты была такая маленькая! Голова с мой кулак, что я все переживала за тебя. А сейчас посмотри, какая ты у меня крепкая!» И то верно – Господь ни силой, ни здоровьем не обделил!

Так и вышло, что эта наша соседка, конечно же, ушла ни с чем! «Еще чего! Еще не хватало, чтобы я своими детьми раскидывалась!» – говорила мама с гордостью. А врач эта жила в соседнем доме, и я всякий раз, когда я видела ее, то вспоминала эту мамину верность своим детям. «Да как это бы я видела своего родного ребенка и мимо него ходила?! Да и вы бы, малыши, в миг бы друг друга бы раскусили. Поскольку вы ведь почти одно целое и вас нельзя разделять». И мама рассказала историю о том, как разделили двух близнецов, а они, не зная о существовании друг друга потом все-таки встретились, да еще и влюбились друг в друга… Поэтому мамуля никогда нас и не разделяла. В садик – вместе, в школу – в один класс, и за одной партой часто сидели. И вообще везде по жизни всегда были вместе. Я, когда ходила в садик, то с гордостью всем заявляла: «Мы с братом – дворняжки!» И действительно, какая мне на тот момент была разница – быть двойняшкой или дворняжкой, лишь бы вместе!))

Сейчас я могу лишь догадываться, как мама с нами уставала. У моих хороших знакомых тоже двойняшки. Так они со всем арсеналом бабушек так сильно устают… Как же тяжело было мамуле без помощников. Но она никогда нам не жаловалась. Наоборот, она даже говорила, что мы у нее были хорошими детьми, послушными. Я так думаю, что объяснение всему – ее безграничная любовь ко всем нам, которая и давала ей и сил, и терпения.

Наточка

Чтобы понять, какие отношения у нас складывались друг с другом, хочу подробнее написать о каждом из нас.

На крылечке дома по улице Тургенева.

Наточка. Думаю, что ей очень не хватает этого чудесного имени, каким ее называла только мамочка. Никто из нас не осмеливается называть ее «Наточкой». Уж и не знаю почему. Может быть, именно потому, что это была прерогатива только мамы. Для меня моя старшая сестра именно Наташенька.

Она всегда была особым ребенком. Господь очень правильно и мудро распределил именно ей быть старшей в нашей семье. Это было для мамочки огромным облегчением и поддержкой, благословением Неба! Она с самого детства была у нас ответственной, серьезной и надежной. Не по годам. Если мамы не было дома, то все твердо знали, что Наташа – за главную. Авторитет был железный. Помню, что как-то, когда мама была на работе, за мной зашла подруга погулять. Я стала отпрашиваться у Наташи. Она спросила: «А ты уроки сделала?» «Нет», – ответила я. «Ну тогда какая может быть прогулка?» Подруга была очень удивлена, что меня не отпустила гулять не мама, а сестра, а я послушалась.

– Ну так и что, что не отпустила, – говорила она, – она ведь не мама, а всего лишь сестра, давай пойдем гулять.

Но я и в мыслях себе не могла представить, как могу ослушаться Наташу, которая у нас была главной после мамы. Наташенька была у нас и нянькой, и врачом, и массовиком-затейником, и поваром в мамино отсутствие. Она придумывала разные интересные мероприятия, чтобы развлечь нас или поздравить маму с каким-то праздником. Очень многое доброе я перенимала от нее, буквально копируя ее почерк, ее рисунки или что-то еще. Повторюсь, что разница у нас с ней была в 6 лет. И с нее всегда больше спрашивалось, чем с нас. И часто ей приходилось отдавать отчет не только за себя, но и за нас. Наверное, такова участь всех старших детей, особенно в многодетных семьях. Мы, младшие, были более расхлябанные что ли, и менее ответственные, чем она. К нам относились менее строго и больше поблажек нам давали. Но никогда я не чувствовала с Наташиной стороны ни обиды, ни упрека, а только искреннюю любовь и заботу нашей «второй мамы».

Помню, как она защищала нас в пионерском лагере от обижающих нас детей, как перевязывала мне на коленке рану, когда я ее сильно расшибла. И во всем этом была какая-то надежность рядом с ней. И оно до сих пор так. Она очень многое переняла от мамочки – гостеприимство, житейскую мудрость, самоотверженность, заботу (которая порой перерастает в сверхпереживательность), ответственность, целеустремленность, умение вкусно готовить, тактичность, интеллигентность и отличный вкус ко многим вещам. Она, как и когда-то мама, живет по принципу: «мы не настолько богаты, чтобы покупать, что попало». Если приобретает какую-то вещь, то обязательно хорошего качества, изящную, практичную и оригинальную.

Очень много моих детских воспоминаний связано с Наташенькой. Помню, как иногда мы в мамино отсутствие устраивали встречу со «Снежной королевой». Наташа брала кого-то одного из нас и красила его гримерными красками, а потом наряжала так, что получалась Снежная королева. В ход шли разные шторы, тюли и занавески. А один из нас ждал за дверью и потом он должен был разгадать, кто же замаскирован под Снежную королеву. Забавно было увидеть Андрея или Диму разукрашенных и разодетых. А еще Наташа как-то придумала всем нам поменяться одеждой. Девочки одели одежду мальчиков, а мальчики – девочек. Помню, что тогда мы с нетерпением ждали маму с работы, чтобы показаться ей во всей своей красе. Опять же было смешно смотреть на братишек в платьях. Но мама как-то не оценила тогда нашего шутовства, и мы быстро переоделись обратно.

Наташа помогла нам понять, как надо заботиться о маме. И была нам в этом примером. Мы вместе с ней, а потом уже и без нее, когда она уехала из дома, стряпали маме на праздники торты. Стряпали в мамино отсутствие, когда она была на работе, а утром ей потом дарили. Наташа научила нас, что открытки для мамы должны быть самые лучшие, самые красивые. Она была главной маминой помощницей, когда жила дома – мыла полы, стирала и заботилась обо всех.

Фотография со школьной доски почета.

Наташа придумывала разные инсценировки, которыми мы потом поздравляли маму. Это могли быть какие-то песни с движениями, какие-то сценки или стихи. Получались своего рода небольшие семейные концерты. Было забавно и приятно, когда мамуля смеялась. Я до сих пор помню, как мы репетировали все это в мамино отсутствие, а потом показывали ей целое представление. Иногда было, что в сценках я что-нибудь перепутывала и вместо того, чтобы спросить у «очереди»: «Кто последний? Я за вами!» Я говорила: «Кто первый? Я за вами!» Помню, что мама так заливисто смеялась, когда я так перепутала слова и «пристроилась» в очереди второй, вместо того, чтобы быть последней. Так и звучит у меня в сердце этот удивительный, необыкновенный мамочкин смех…

Именно Наташе пришла в голову как-то мысль поздравить маму с Днем учителя по радио. Помню, что мы совместными силами, разными почерками написали на передачу письмо, какая хорошая у нас мама. Мы попросили исполнить для нее песню Валентины Толкуновой «Нет без тревог ни сна, ни дня», которая нравилась мамуле. И вы знаете, наш заказ выполнили. К сожалению, никто из нас, включая и маму, этого не смог услышать, но в один из дней мама вернулась из школы и рассказала, что ей сообщили родители учеников, как слышали, что ее поздравляли по радио и пели для нее песню. Мы были очень рады этому! Конечно же, мы открыли ей свой секрет, и мамочка была очень приятна удивлена.

Наташа у нас была «титулованной» фигуристкой. Она еще в начальных классах начала ходить в секцию фигурного катания. Мама где-то смогла приобрести для нее беленькие Чехословацкие конёчки. И так началась ее спортивная жизнь. Она самостоятельно ходила в секцию, не пропуская занятий. И потом, когда стала подрастать, стала участвовать в разных соревнованиях, ездила по соседним городам. У нее было много разных грамот за призовые места. И платья красивые с блестками, в которых она выступала. И даже сейчас, когда она встает на каток, жизнь вокруг замирает, поскольку все любуются тем, как красиво она катается. По ней сразу видно, что не один год на коньках провела. Я вот в детстве тоже пробовала ходить в «фигурку», но бросила, к сожалению. Не было во мне вот этой такой последовательности, которая была в Наташе.

Наша фигуристка.

Она с детства была у нас аккуратной девочкой. И все вещи, которые мне доставались от нее, были как новые. Я с радостью носила эти платьица и кофточки после нее. Наташе столько много качеств досталось от мамы. Она такая же гостеприимная, хозяйственная, трудолюбивая и целеустремленная. У нее все в руках горит, в хорошем смысле этого слова.

Весь дом в мамино отсутствие, как я уже говорила, лежал на ней. Помню, как Наташа мыла пол в квартире, когда мы были совсем маленькие. И чтобы мы не мешали и не бегали по чистому полу, она посадила нас с Димой прямо на стол. Это было так необычно! Помню, что мы сидели на нем и болтали ногами в то время, как Наташа под этим самым столом ползала с мокрой тряпкой.

Был случай, когда она спасла мне жизнь. Да-да, именно спасла меня. А было это так.

Помню, что мамочка настряпала целую гору блинов. Блины у нее всегда были очень вкусные – тоненькие, смазанные сливочным маслом. Самой мамы дома не было в тот момент, когда мы сели за стол. Я, видимо, была очень голодная и буквально запихивала в себя блин за блином, практически ничего не жуя. И когда я стала проглатывать очередной огромный кусок, то он у меня каким-то образом застрял в горле так, что я не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Я очень перепугалась и постаралась что-то сказать, но ничего не смогла из себя выдавить, лишь только что-то прохрипела. Благо, что Наташа сидела рядом и быстро сориентировалась в ситуации. Она начала меня усиленно колотить по спине, и из меня вывалился первый блинный комок. Думая, что это уже все, она облегченно вздохнула: «Ох, ну как же ты нас напугала!» Но я по-прежнему не могла дышать и чувствовала, что у меня еще там внутри что-то сидит. Наташа это тоже быстро смекнула, и стала опять отчаянно хлопать меня по спине. Вскоре вылетел из меня оставшийся злосчастный кусок. Вот тут-то мы все и вздохнули! Если бы не присутствие моей Наташеньки рядом в тот момент, то я сама бы не смогла выкарабкаться из этой ситуации. Я так была напугана этой ситуацией, что какое-то время вообще боялась есть что —либо, особенно блины. Мне казалось, что каждый из них просто обязан будет застрять у меня в горле. Наташа сама была напугана не меньше меня самой и все время напоминала: «Жуй хорошо, не спеши!» И уж с тех-то пор я понимала ценность этих ее советов.

В 1984 году Наташенька успешно сдала вступительные экзамены и поступила в Казанский Авиационный Институт (КАИ – «пуп» Земли). Мамочка, конечно же, ездила с ней. Сначала Наташа поступила в Московский институт. Но потом оказалось, что там не предоставляли общежития. И этот вариант нам никак не подходил. Там же, в Московском институте ей и посоветовали поехать учиться в близкий по профилю – КАИ на инженера – программиста. Они с мамой так и сделали. Пришлось ехать из Москвы в Казань. В приемной комиссии КАИ им сказали, что с ее высоким проходным баллом с Московского ВУЗа Наташе достаточно сдать только один экзамен, чтобы подтвердить свое зачисление. Наша умница и его сдала на пятерку. И поступила. Конечно же, много с этими поступлениями было тревог и волнений и у мамы, и у Наташи. И когда она уехала из дома, квартира наша очень опустела. Мне особенно не хватало ее – моей единственной сестрички. Я всегда горько плакала, когда она уезжала, и так же горько плакала, когда приезжала – не в силах сдержать переполняющих меня чувств, я крепко прижималась к ней и начинала рыдать. А она всегда шутила в такие минуты и говорила: «Ой, Танюша, ну раздавишь ведь старушку!» Мне, конечно же, становилось смешно, и я как-то сразу успокаивалась.

Конечно же, мы все ждали, когда она приезжала домой на каникулы. Я прямо считала дни. И само это ожидание было сладостным. Я так боялась утром проспать, что обычно просыпалась за ночь несколько раз, чтобы проверить, не прозвонил ли еще будильник. Поезд всегда приезжал рано, в 6 часов утра. Автобусы еще не ходили в это время, и мы с мамой пешком отправлялись на вокзал. Какой это был праздник для всех нас, когда мы снова оказывались вместе! Дома мы собирались все в комнате и слушали Наташины рассказы о ее жизни и учебе, о ее путешествиях.

Помню, что однажды мы с Димой пошли встречать Наташу на вокзал. Чемодан у нее был тяжелый и обратно мы поехали на автобусе. Но автобус был настолько переполнен людьми, что мы с Димой, будучи еще детьми, не смогли из него выбраться на нужной нам остановке. А Наташа с чемоданом смогла. Мы надеялись, что уж точно выберемся на следующей остановке. Но не тут-то было! Там еще больше желающих было втиснуться в наш автобус, так что мы даже не могли и пошевелиться. Пришлось ехать вкруговую. В итоге мы так прокатались, что не только Наташе толком не помогли, но и в школу опоздали.

Наташа, как и мама, всегда привозила какие-нибудь гостинцы нам или подарочки. А к ее приезду квартира особо приводилась в порядок.

Мама у Наташи в стройотряде.

Перед ее отъездом на очередной семестр, она заплетала мне косички «колоском». И не поверите, но я очень берегла их, стараясь как можно дольше сохранить, чтобы хватило на несколько дней. Это было для меня, как память от нее. Расставание всегда было тяжелым. Плакали все – и мама, и Наташа и, конечно же, я. Все, кроме мальчишек.

Главное ее качество для меня – это какая-то надежность. Какое-то стопроцентное доверие к ней выработано и проверено годами и десятилетиями. Она, как и мама, не может предать и отречься. Любит, понимает и принимает. Принимает, даже когда не понимает. Это так ценно в ней для меня! Я до сих пор во многих случаях советуюсь с ней, и ее мнение для меня очень значимое.