Текст книги "Ясный день. Рассказы, которые согреют в любую непогоду"

Ангел Алешка

С утра в доме было тихо, все говорили шепотом, Алешка понял, что приехали обе бабушки. Отец ходил унылый, прятал глаза, часто подходил к телефону. Вот уже две недели, как жена Лена была в больнице с новорожденной Машей.

Когда Алешке исполнилось три года, родители начали часто говорить о дочке. Пять лет не получалось родить второго ребенка. А потом они обрадовались и сказали Алешке: «Будет у тебя братик или сестренка».

Мальчик воспринял новость с удивлением, не понимая, зачем еще кого-то, им ведь и так хорошо. Втроем. Он посмотрел на свои игрушки, представив, что придется еще с кем-то делиться. В общем, новость воспринял безрадостно.

Потом ему сказали, что, скорее всего, у него будет сестренка.

– Фуу, девчонка, – брезгливо заметил Алешка, – уж лучше бы мальчишка, было бы с кем играть.

Отец рассмеялся, подхватил его на руки:

– Ничего ты еще не понимаешь! Ты только представь, в платьице, с косичками…

А потом маму увезли в больницу, и Алешка огорчился еще больше.

– Папа, а мама скоро приедет? – он смотрел в глаза отцу с надеждой и искренним беспокойством.

Иван вздохнул, присел на корточки перед сыном, взял его за плечи:

– Ты уже большой, пора тебе кое-что узнать… Мама сейчас с Машей, потому что она очень слабенькая, и доктора пытаются… они хотят ее спасти… так что может быть непоправимое, – голос у Ивана дрогнул.

– Ваня, ну зачем ты? Он же еще маленький, – бабушка погладила Алешку по голове.

– Ничего, ему тоже надо знать, – сказал Иван.

Бабушка повела мальчика завтракать. Он отвлекался, смотрел в окно, за которым на ветках налип снег. Услышал, как пришла другая бабушка – баба Валя. Она тоже гладила Алешку по голове, прижимая к себе и пряча слезы. Потом стала шептаться с бабушкой Верой:

– Кроха такая… еще некрещеная… Ангела бы хранителя ей…

– Да она сама как ангелочек, – бабушка Вера всхлипнула.

– А у меня… у меня есть ангел? – спросил Алешка, случайно услышав разговор.

– Есть, милый, есть, ты иди к себе, ни о чем не думай.

Мальчик заглянул в спальню к родителям, где уже стояла кроватка для новорожденной Маши. Он вспомнил, что папа рассказал, какая она маленькая, совсем крохотная, что ей сейчас очень тяжело. Алешка вздохнул как-то по-взрослому, вернулся в свою комнату.

И уже совсем не жалко было игрушек. Он представил, как подарит их маленькой девочке, своей сестренке, ведь она еще совсем маленькая. Ему захотелось ее увидеть, сказать ей что-нибудь… Тепло разлилось у него в груди. Весь день он ходил с мыслью, чтобы мама с сестренкой скорей приехали домой, ведь их так ждут.

Весь день прошел без перемен. Бабушка Валя ушла домой, а баба Вера, накормив их с отцом ужином, осталась. Правда, папа почти ничего не съел. Алешка лег спать раньше, чем обычно. Неудивительно, что уснуть не удавалось. Приходила бабушка, приходил папа, а он потом все лежал с открытыми глазами, представляя, какой он этот ангел, который может помочь его маленькой сестренке.

Во сне видел что-то цветное, воздушное, словно легкий ветерок подул. Он почему-то подумал, что это ангел и хотел попросить помочь сестренке, но голос пропал. Пытался крикнуть… и не мог. Удивительно, но ангел понял, что хотел сказать Алешка, и ответил ему. «Вот ты и будешь ангелом маленькой сестре», – послышалось ему. Потом все пропало, и до утра он крепко спал.

– Папа, а мама не звонила?

– Нет, еще рано, мы сами ей позвоним. Попозже.

– Папа, ты знаешь, а я ее люблю…

– Кого?

– Машу. Она такая маленькая… Пусть Маша и мама скорей приезжают, я отдам ей все свои игрушки… мне не жалко.

– Сынок, – отец запнулся на полуслове, – да ты у нас почти большой. Приедут. Уж как мне хочется, чтобы приехали…

После завтрака позвонила Лена. Папа сначала внимательно и с тревогой на лице слушал, потом вдруг улыбнулся, радуясь чему-то доброму, впервые случившемуся за эти дни.

– Ну вот, сын, уже лучше, будем надеяться, что теперь все будет хорошо. Спасибо докторам!

В этот день радовались обе бабушки, временами плакали, потом улыбались, снова говорили о крохотной новорожденной девочке, за жизнь которой боролись накануне Рождества врачи и переживали все родные.

Через месяц Алешка смирно сидел у коляски, наблюдая, не проснулась ли Маша.

– Сынок, ну что ты сидишь, отдохни, – просила мама, – я же тут.

– А вдруг она проснется, – отвечал он, не сводя восхищенных глаз с девочки, которая казалась ему чудом. Маленьким чудом. Он представлял, как она будет подрастать, как скажет первые слова (Алешке очень хотелось, чтобы она скорей начала говорить, уж ему есть чего рассказать). Очень хотелось, чтобы скорей начала ходить, он обязательно будет катать ее на санках, потом научит стоять на коньках, кататься на роликах.

Ну а пока… он смотрел, как сладко она спала… его маленькая любимая сестренка.

Он давно забыл про свой сон, как пытался просить ангела для малышки, и он даже не подозревал, что сам для нее сейчас как ангел. Просто Алешка не знал, что ангелы бывают разные.

Андрейка

Андрейка увидел приближающийся по деревенской гравийной дороге автобус и, бросив мяч, побежал к остановке изо всех сил. Клетчатая рубашонка расстегнулась, светлые волосы поднимались от ветра. «Мамка, мамка приехала», – только и мог думать на бегу.

Но Люба вышла из автобуса не одна, рядом с ней шел полноватый мужчина в светло-сером костюме. Он шел рядом с матерью, размахивая портфелем, и был похож на важного начальника. Андрейка подбежал к матери и схватил ее за руку, радостно заглядывая в глаза.

– Здравствуй, сынок, – наклонившись и поцеловав сына в макушку, сказала тридцатилетняя женщина.

– Вот, Аркаша, – обратилась она к своему спутнику, – это сынок мой, Андрей, восемь лет ему, во второй класс нынче пойдет.

– Здорово, малец! – прогудел мужчина и тут же запустил свою пятерню в вихры Андрейки. Рука у незнакомца была тяжелая, и мальчик даже качнулся от «горячего» приветствия.

– Проходите к столу, – уважительно приглашала Нина Ефимовна, Любина мама.

– Спасибо, спасибо, мамаша, – важно отозвался Аркадий Павлович, оглядывая щедро заставленный стол.

– Вот что значит деревня! – указал он на стол. – В городе все по талонам, перестройка, понимаешь ли, а тут натуральным хозяйством народ живет – свое мясо жует.

– И молоко, и сметанка своя, – почти нараспев напомнила Нина Ефимовна, – и огородное тоже.

– Пока в силах, держим свое, – вступил в разговор Николай Иванович, Любин отец, немногословный, худощавый мужчина, всю жизнь проработавший в совхозе на комбайне.

– Ну и мы не лыком шиты, талоны талонами, а я у сеструхи на базе иногда отовариваюсь, по блату достаю продуктишки, – решил похвастаться Аркадий Павлович, проведя рукой по своей лысеющей голове, – вот Любу снабжаю деликатесами.

Андрейка наблюдал за чужим дядькой, размышляя, какую бы причину найти, чтобы подойти к нему. В городе, где он жил с матерью, ходил в школу и играл с мальчишками во дворе, часто засматривался на отцов своих ровесников, думая о том, каким мог быть его отец. Он даже представлял, что идет с папкой в зоопарк или играет в футбол. Ему казалось, что отец может быть похож на папку Витьки Кашина или Сережки Хрясина, а может, и вовсе не похож.

И вот теперь, когда рядом с матерью сидел этот полноватый дядька, Андрейка подумал, что раз он приехал в деревню, значит, будет его отцом.

Мальчик взял деревянный самолетик, который дед Коля сделал своими руками, тщательно выпиливая и обтачивая крылья так, чтобы было похоже на настоящий самолет, подошел к раскрасневшемуся от еды Аркадию и смущенно сказал:

– Смотрите, какой самолет! – и протянул игрушку гостю.

– Ух, ты, – Аркадий схватил поделку и со всего маха пальцами ударил по винту, который дед Коля сумел сделать крутящимся. Винт от удара не закрутился, а отлетел в сторону. – Хлипкая игрушка-то у тебя, – сказал Аркадий и сунул самолет в руки Андрейке. Мальчик поднял упавший на пол винт, взглянул на деда.

– Ладно, отремонтируем, – сказал дед Коля.

– А Аркадий Павлович у нас начальник, – решила сменить тему Люба, – завгаром у нас на фабрике работает.

Аркадий еще больше раздул щеки, снисходительно посмотрев на Любу:

– Да ладно тебе.

Тридцатилетняя Люба, работавшая швеей на фабрике, впервые в жизни собралась замуж, радуясь, что жених у нее солидный, при должности, да и по годам постарше, мудрее будет. Она пододвигала тарелки поближе к Аркадию, предлагая и жареную рыбку, и блинчики со сметанкой.

Выйдя на крыльцо, Аркадий раскинул руки в разные стороны и воскликнул:

– Ну разве это не лепота?! А воздух-то, воздух какой!

– Аркаша, тебе нравится?

– Спрашиваешь! Еще как.

– Ну вот и подышим, отдохнем, а завтра в город поедем, Андрюшку заберем заодно, ему к школе форму надо купить.

– Слушай, Любаня, а зачем ты мальца в город повезешь? Разве тут школы нет?

– Так тут начальная школа-то…

– Ну и пусть, ему всего год поучиться в деревне, а потом заберем. Мы как раз ремонт сделаем, мебелишкой обзаведемся, а то у тебя одно старье стоит.

Нина Ефимовна, услышав предложение Аркадия, испуганно взглянула на мужа Николая Ивановича. Тот, как любил говорить Андрейка, «заиграл усами», явно выражая недовольство и осмысливая предложение Любкиного жениха.

– Ну как же, Аркаша, это же надо со школой договариваться, вещи везти в деревню…

– Долго ли для мальца вещички собирать? Ты посмотри, красота какая тут: воздух, молоко, овощи, ягода, да он тут как на дрожжах расти будет. Да и родители твои за ним присмотрят, а в городе нам и заниматься некогда, оба на работе, так что годик можно и в деревенской школе поучиться. А мы пока распишемся с тобой, обживемся. А? Любаня, как тебе предложение?

– Какое уж тут предложение? – буркнул Николай Иванович, задергав усами. – Это условие, а не предложение.

На другой день пока Люба объясняла, почему она не берет Андрейку домой, мальчик кивал, соглашаясь, но при этом не проронил ни слова. А когда Аркадий с Любой пошли на автобус, найти Андрейку никто не мог. Нина Ефимовна заглянула и на чердак, и в мастерскую деда – нигде мальчика не было.

– Да куда же он делся, здесь же был недавно. И лисапед его на месте.

– Найдется, забежался поди с друзьями, – махнул рукой Аркадий.

Люба еще раз тревожно окинула взглядом двор и вышла за ограду. Андрейка, прятавшийся все это время в угольнике, наблюдал за происходящим в щелку. Выскочить ему очень хотелось, подбежать к матери и схватить за руку, но удержался и стоял, затаив дыхание. Своим детским чутьем он понимал, что оказался вдруг лишним, когда появился этот лысеющий дядька.

Андрейка держал в руках сломанный самолетик, и слезы текли по щекам. Мальчик не был плаксивым, он не плакал даже тогда, когда дед стеганул его прутом за отвязанную лодку и попытку самостоятельно покататься по протоку. Он знал, что дед несправедливо наказывать не будет. Но сейчас, когда его никто и пальцем не тронул, слезы вдруг покатились по щекам, и он растирал их детскими кулачками, пытаясь скорей избавиться от этой мокроты.

– Нашелся! – воскликнула бабушка, когда Люба с Аркадием уже уехали. – Не кручинься, внучек, приедет мамка через месяц, как обещала, а мы тебе пока в районе форму школьную купим, тебе же нравится у нас с дедом.

Андрейка опустил голову, светлые волосы упали на лоб. Он вспомнил своих одноклассников, друзей во дворе, и ему нестерпимо захотелось уехать к ним. Конечно, здесь у него тоже друзья, но он давно осознал, что летом живет у бабушки с дедом, которых очень любит, а к осени возвращается в город, где ему тоже все нравилось.

Неделя пролетела быстро. Играя с мальчишками, забывался, и мысли о том, что мать не взяла его с собой, все меньше занимали его.

Нина Ефимовна чуть не выронила ведро из рук, когда увидела за калиткой Любу.

– Дочка, а мы и не ждали тебя.

Люба устало опустилась на скамейку:

– Обещала через месяц, а приехала через две недели. За Андрейкой я.

– Как же так? Вроде у нас договорились оставить. Или Аркадий Павлович передумал?

– Это я, мама, передумала, нечего мне сыном разбрасываться. А Аркадий Павлович еще тот ходок: к Симке-бухгалтерше наведываться стал, продукты с базы от сеструхи ей теперь носит – у нее детей нет. А у меня, как он говорит, «приданое» в виде Андрейки.

Нина Ефимовна печально смотрела на дочь. И хотелось ей счастья для дочери, но только не такого, как Аркадий.

– Может, оно и к лучшему, дочка.

– К лучшему, мама, к лучшему, вот Андрейку заберу, форму ему куплю, портфель новый, отведу его во второй класс, и будет у нас все по-старому. Жили мы с Андрюшкой без дефицита и сейчас проживем. Мне же, мама, не продукты его с базы нужны были, мне семья была нужна, чтобы отец у Андрейки был, а у меня муж.

Во дворе показался Андрей и остановился, увидев мать. Это было так неожиданно, что он, забыв про прежнюю обиду, кинулся к ней:

– Ма-ам!

– Сынок! Как же я соскучилась! – Люба обняла сына, вглядываясь в его загорелое лицо. – А я за тобой приехала, в школу скоро тебе.

Андрейка удивленно смотрел на мать.

– Как жили с тобой раньше, так и будем жить. Ты будешь учиться, я буду уроки проверять, а еще в кружок тебя запишу и в футбольную секцию, как ты хотел.

* * *

Андрейка все норовил побольше впихнуть в свой рюкзачок, чтобы объемная сумка матери была не такой тяжелой.

– Сынок, хватит, тяжело тебе будет.

– Не будет! Я – сильный!

Дед с бабушкой проводили Любу и внука до самой остановки. Автобус с блестящими фарами, разворачиваясь, заехал колесом на пыльную обочину и остановился. Двери распахнулись. Андрейка занял место у окна и махал рукой деду и бабушке, пока они не скрылись за поворотом.

Он держал в руках тот самый деревянный самолетик, который дед наладил, и поглядывал на мать. Он ехал домой, и это было чувство, которое своим детским сердцем осознавал так сильно, что испытывал нескрываемую радость и был горд, что рядом сидит мама – самый родной человек.

Кукла

Город встретил недружелюбным пасмурным днем. И только редкие снежинки кружились, заигрывая с прохожими. Наташа, подняв голову, считала этажи высотного дома.

– Девять, – прошептала она, – как много…

Вера окликнула дочку и направилась к многоэтажке.

– Здравствуй, Тамара, вот и мы заявились.

Тамара, в длинном халате, ткань которого шелковисто струилась по ее телу, встретила гостей улыбкой и сказала, протянув руки:

– Верка, здравствуй! Ну дай хоть тебя обниму.

– Вырвались-таки, добрались до города, мы только на одну ночку, Тома, – оправдывалась гостья.

– Да хоть на три, хоть на неделю, ты же знаешь, как я рада тебе, как я скучаю.

Тамара, уехав из деревни после школы, так и осталась в городе, получила тут высшее образование и устроилась на завод. Теперь она, хоть и небольшой, но уже начальник. В деревне не осталось никого, кроме знакомых да подруги Веры. Изредка она приезжала, в основном летом, оставаясь дня на два. Переодевалась в простое ситцевое платье, ходила босиком по траве и, запрокинув руки, с удовольствием вдыхала деревенский воздух.

– А Наташенька-то как подросла! С прошлого лета не видела ее!

Восьмилетняя девочка застеснялась, держась за пуговицу пальто.

– Ну, раздевайся, давай я тебе помогу.

Наташа ни разу не была у тети Тамары и теперь робко разглядывала посуду в стенке, присев на краешек кресла.

– Мы переночуем, а завтра вечером домой, – сказала Вера, – я уже ребятишкам все успела купить: Вовке пальто, младшему Мишке ботинки, Наташке кофту теплую. Книжки вот еще попались – тоже взяла, пусть читают.

– А я думаю, чего так долго нет, а вы уже по магазинам успели пройтись. Ладно, садитесь за стол, кормить вас буду. Что успела, приготовила, ты же знаешь, мне вечно некогда.

Вера достала из сумки банку с солеными помидорами, шмат сала, пакетик чеснока и печеные пироги.

– Тома, я тут привезла тебе гостинец, попробуй наше, деревенское.

– Ой, какой аромат, – Тамара даже прикрыла глаза. – Попробую, все попробую, только зачем так много? Сама перебиваешься с тремя детьми одна, еще и мне везешь…

– Ничего, не обеднею, это свое.

Ночью Наташа вслушивалась, как тикают ходики, и не могла уснуть от непривычно светлого окна – городское освещение «врывалось» в комнату. Нежный тюль, который был похож на фату невесты, рассмотрела еще днем. Из соседней комнаты доносился шепот матери и хозяйки квартиры – подруги не могли наговориться.

– На автобус бы не опоздать, – забеспокоилась утром Вера, – ехать долго, три часа, а завтра на работу.

– О-о-оо, да еще времени вагон, не торопись, – успокоила Тамара, пододвинув вазочку с конфетами Наташе. – Ешь, чудо голубоглазое, а я потом косички тебе заплету, – Тамара, вдруг вспомнив, обратилась к Вере:

– А мальчишкам-то купила сладостей?

– А как же, взяла конфет, карамельку в основном да печенье вот фигурное, целую коробку везу.

– Жаль, шоколадные не попались тебе. Ну да ладно, мы сейчас с Наташей сходим в магазин, знаю я тут одно место.

Вера испуганно посмотрела на подругу.

– Да не волнуйся ты, не опоздаете на автобус, это я тебе точно говорю.

Тамара, зная самые «сладкие» места в городе, где можно было купить дефицит, поехала с девочкой именно туда. Уже когда конфеты были куплены, Наташа засмотрелась на универмаг, стоявший через дорогу напротив.

– А давай зайдем, – предложила Тамара, – я тебе банты куплю, будешь в школе самая красивая.

– Тетя Тома, они же помнутся, – глядя на новые широкие банты, сказала девочка.

Тамара рассмеялась:

– Ну и пусть мнутся, погладить можно, ты, главное, носи, пока не выросла, пока еще косы есть.

Тамара вела девочку за руку, приближаясь к отделу с игрушками. Наташа смотрела с волнением на все это пестрое богатство с мишками, зайцами, куклами.

– Ну-у, какая на тебя смотрит? – спросила женщина, указав на ряд кукол.

Эту куклу она заметила сразу – большую, белокурую, в голубом платье – и, казалось, кукла тоже смотрит на девочку.

– Та-аак, наверное, эта понравилась. Дайте нам эту куклу, – попросила Тамара продавщицу.

– Пожалуйста.

– Ух ты, смотри, Наташа, так она еще и ходит!

Девочка стояла, как завороженная, глядя на игрушку, которая еще пахла фабрикой.

– Будете брать? – спросила продавщица. – Тринадцать пятьдесят.

– Будем брать! – ответила Тамара.

– Нет, тетя Тамара, не надо.

– Что такое? Она тебе не нравится? Ну, давай другую выберем.

Тамара смотрела на девочку с удивлением, понимая, что кукла понравилась, но не понимая, почему отказывается.

– Это подарок.

– Не надо, – стояла на своем Наташа, – пойдемте, а то мама ждет.

После того как погиб ее отец, девочка четко уяснила, что дорого, а что нет. Все покупки планировались матерью, чтобы все трое были обуты, одеты и накормлены. Столь роскошная кукла никогда не входила в список покупок. Наташа старалась всем видом показать, что ей совсем не надо куклу.

– Ты точно не хочешь эту куклу? Она же понравилась тебе.

– Точно не хочу.

– Ну ладно, – Тамара пожала плечами и, удивленная отказом ребенка от восхитительной игрушки (а кукла и в самом деле была восхитительной, мечтой каждой девочки), повела Наташу к выходу.

В первую же ночь после приезда домой Наташе приснилась та самая кукла – даже утром девочка старалась в подробностях вспомнить сон, чтобы еще раз увидеть необыкновенную игрушку.

Зимние дни катились под горку, уже наступил март, пригревало солнышко. Наташа проснулась раньше мальчишек. Матери в доме не было. Он встала с кровати и пошла на кухню. В большой чашке, прикрытой полотенцем, были пироги, испеченные накануне, – аромат от выпечки разносился по кухне. В буфете, за стеклом, красовался пирог с черемухой, покрытый взбитой сметаной. Наташа беззвучно похлопала в ладоши. Сегодня у нее день рождения, и пирог как раз к чаю. Она вернулась в комнату, переступив крашеный порог, и замерла на месте.

Даже непонятно, как она могла это не заметить. Рядом с кроватью стоял стул, а на нем была та самая кукла в голубом платье. Она смотрела на девочку большими голубыми глазами. Наташа подошла почему-то на цыпочках, коснулась рукой белокурых волос, потом платьица и села на кровать, не решаясь взять ее в руки.

– Ну что, нравится? – спросила Вера, заглянув в комнату.

– Нравится, – прошептала дочка.

– Тетя Тамара тебя с днем рождения поздравила.

Наташа прижала куклу к себе, глядя на мать удивленными глазами.

– Позавчера с водителем автобуса передала, вон коробка стоит. Ну, одевайся, давай, будем пироги есть.

– Мам, а почему тетя Тамара не приехала?

– Уезжает Тома на учебу на три месяца в Ленинград, вот так-то, доча. А летом приедет в гости, обещала.

– Мы ей пирог черемуховый испечем, он самый вкусный. Я тебе помогу.

– Хорошо, доча, поможешь, – Вера обняла дочку и незаметно смахнула слезу, которая выступила в этот день от радости за детей.