Текст книги "Парадокс параллельных прямых. Книга третья"

Татьяна Вильданова
Парадокс параллельных прямых. Книга третья

Часть первая

Глава 1

1

Когда Этьена открыла глаза, вокруг было небо.

Легкие перистые облака проносились над самой головой. Яркие лучи солнца косо пронизывали их и золотом рассыпались по черному, словно светящемуся изнутри, полу.

Изумленно приподнявшись, девушка оперлась ладонью на упругую поверхность кушетки.

– Отлично.

– Вы?!.. – оглянувшись, поразилась она.

– Как ты себя чувствуешь? – нагнувшись, характерным жестом сжал её запястье мужчина, – что ж, учитывая масштаб полученных тобою повреждений, восстановление прошло довольно неплохо…

– Откуда вы?!.. Я… почему?…

– Расслабься, – остановил её бормотание мужчина.

– Со мной что-то произошло? – отдернула руку Этьена.

– Несчастный случай, – выпрямляясь, подтвердил он, – тебя сбила коляска. Смешно, но при их способах лечения это могло стоить тебе жизни. Я всегда говорил, что в эти варварские периоды нельзя выходить в одиночку. Тебе очень повезло, что там случайно оказался я.

– Пятнадцать тысяч лет обозримой истории и вы случайно оказались рядом, – чувствуя, что в голове стало непривычно пусто и гулко, с расстановкой произнесла Этьена, – вы меня искали?

– Не совсем, – добродушно усмехнулся мужчина, – но, всё равно, тебе повезло.

– Вы меня искали, – утвердительно повторила она, – зачем?

– Ты всегда отличалась завидной краткостью своих формулировок, – всё с той же долей добродушной иронии, произнес он.

– Зачем? – упрямо повторила Этьена.

Легко, очень легко она попробовала коснуться его, даже не коснуться, (надо быть самоубийцей, чтобы пытаться навязать Карлосу свою волю!), а скользнуть по краешку, даже по краешку краешка его сознания. Не ощутив ничего, абсолютно ничего (ни своего усилия, ни его сопротивления) она мысленно попыталась нажать сильнее, но опять ничего не почувствовала.

– Тебе надо поесть и отдохнуть, – поднявшись с кресла, всё с той же спокойной доброжелательностью произнес мужчина, – сейчас у меня дела, но после мы всё обсудим. При заказе рекомендую рыбное меню, – уже от двери обернулся он, – и морепродукты. Они здесь очень свежие.

– Спасибо, но я не голодна, – отказалась Этьена, – зачем вы меня искали?

– Ну, хорошо, – садясь напротив неё в другое кресло, согласился он, – ты забрала из моей лаборатории опытный образец лечебно-диагностического оборудования и пронесла его через капсулу времени. Зачем?

– Я… – ожидавшая чего угодно, кроме этого, растерялась Этьена.

– Мало того, что ты забрала прототип, – с нажимом продолжал он, – ты пронесла его в прошлое, рискуя, таким образом, координально изменить историю. Зачем ты это сделала?

Осень… Жан… её дом… две недели, дни и ночи которых сплелись в один, постепенно затягивающий их ужас. Утром поднимались шторы, впуская в комнату скупую порцию солнечного света. Вечером они опускались.

Из-за попавших в пулевое отверстие волокон ткани у Доре началось воспаление, вызвавшее резкий подъем температуры. Начался бред. Раненый метался по кровати, вырывался из удерживающих его рук, пытался встать. Когда удерживать становилось невозможно, появлялась Мадлена, делала укол, и раненый затихал.

Мадлена, Этьена, Симон… И опять Мадлена…

Затем возникал встревоженный Гаспар, открывал саквояж, говорил что-то преувеличенно бодрым голосом.

– Ты можешь что-нибудь сделать? – уперевшись руками в стол, в тот, самый страшный день в её жизни, в упор смотрела на врача Этьена.

В первый раз за всё это время она смотрела спокойно. Так нечеловечески спокойно, что Гаспар не выдержал, опустил глаза и забарабанил пальцем по столу.

– Я делаю всё, что могу.

– Мне плевать, что ты делаешь! Ты можешь его вылечить?

Он убрал руку со стола и отвернулся.

– Ясно, – на её постаревшем, измятом многодневной усталостью, лице, неожиданно ярко блеснули огромные, приподнятые к вискам глаза, – значит, шансов у него нет?

Гаспар опять не ответил.

Именно это убедило её в полной безнадежности ситуации. Настолько полной, что…

– Он переживет эту ночь?

– Тебе надо принять снотворное и лечь спать, – не глядя ей в глаза, произнес Гаспар.

– Нет, – всё с тем же сводящим с ума спокойствием отказалась Этьена, – ты не ответил на мой вопрос. Он переживет?…

– Да, – твердо произнес Готье, – эту ночь он переживет.

«Слава Богу! Значит я ещё могу успеть! – медленно выдохнула застывший в груди воздух Этьена, – я успею»…

– На эту ночь с ним останется Мадлена…

– Нет, – опять вскидывая на него глаза, жестко произнесла Этьена, – этой ночью останусь я.

– Ну? – видя, что она молчит, повторил мужчина.

– Я, – не слыша собственного голоса, начала она, – вернула диагност обратно…

– Дважды без разрешения проникнув в мою лабораторию, – всё также неумолимо подтвердил он, – ты понимала возможные последствия?

– Да, – еле слышно подтвердила Этьена.

– Ты совершила проступок, за который тебя обязаны отстранить от работы, – отчеканил мужчина.

– Я отстранена?

Всё… годы учебы… её мечты, надежды… её опыт и…

Этьене показалось, что она раскачивается на огромных качелях и сейчас с такой скоростью летит на них в пропасть, что что вот-вот остановится сердце…

– Нет.

Сердце замерло и вдруг бешенно заколотилось о грудную клетку.

– Почему? – изумленно уставилась на него Этьена.

– Потому что сначала я хочу понять, зачем ты это сделала?

– Почему меня не отстранили? – словно не слыша, повторила она.

– Потому что я пока не сообщил о твоем проступке руководству.

На несколько минут она словно оглохла. Как в немом кино, Этьена видела, как шевелятся его губы, но не могла уловить ни звука.

– Ты была одной из лучших в выпуске, – между тем продолжал говорить мужчина, – твои предыдущие экспедиции показали, что ты можешь стать хорошим исследователем. Поэтому, прежде чем губить твою карьеру, я хочу…

– Это вы послали за мной атавару?!

– Да.

– Почему атавара пытался меня убить?

– Что?!

– Он стрелял в меня. И сделал это при свидетеле. Почему?

– Потому что он оказался ещё глупее, чем я думал! – с чувством выговорил мужчина, – чтобы не привлекать внимание, я использовал новобранца.

– Он всё ещё там? – испугавшись за Доре, невольно охнула Этьена.

– Нет. Не знаю, как он прошел вступительные тесты, – откинулся на спинку кресла мужчина, – но на деле он продемонстрировал полное несоответствие.

Я подал рапорт об его отчислении.

– И… – задержала дыхание Этьена, – его отчислили?

– Конечно.

– Вы скрыли мои нарушения от руководства, – медленно, сама изумляясь сказанному, подытожила Этьена, – и, чтобы перехватить меня во времени, рискнули использовать необученного атавару. Которого затем отчислили, как нежелательного свидетеля. Почему?

– Продолжаешь формулировать? – усмехнулся Карлос, – что ж… не зря ты была лучшей…

– …из выпуска, – перебила его Этьена, – чтобы сказать это, вам не надо было за мной гоняться. Достаточно было просто дождаться моего возвращения.

– Ты умная девочка, – удовлетворенно подтвердил мужчина.

– Что вы от меня ждете?

– Для начала, – усмехнулся он, – благодарности.

– За что? – начала закипать Этьена, – за то, этот кретин чуть меня не уничтожил!

– Но, но, но… – примиряюще цокнул языком мужчина, – не драматизируй. Согласен, что он несколько перегнул палку, но о твоей ликвидации не могло быть и речи. Возможно, он несколько увлекся демонстрацией. Ты знаешь, что иногда они любят порисоваться, но.

Что вам нужно? – снова перебила его Этьена, – зачем вы привезли меня сюда? – Этьена обвела взглядом то, что даже трудно было назвать помещением, – в… – глаза остановились на характерном изгибе бухты, потом перепрыгнули на зеленую массу на горизонте, оценили положение солнца и бледно-голубой с металлическим отливом оттенок морской воды, – предкатастрофный Сахалин.

– Хорош, правда? – Карлос легко встал и подошел к прозрачной стене, остановившись на границе облаков и пола, – если хочешь, можешь встать.

– Спасибо, – осторожно снимая ноги с кушетки, привычно поблагодарила Этьена.

Она поднялась и тоже подошла к прозрачной стеклопластовой панели. Бесконечно далеко под ногами размыто зеленела земля. А вокруг, насколько хватало глаз, развернулась головокружительная панорама прозрачных, или, наоборот, непрозрачно отсвечивающих всеми цветами радуги, башен, обрамленных глубокой синью неба, плавно переходящей в выцветающую к горизонту синь океана. Вокруг некоторых башен вскипали разноцветные кудрявые шапки висячих садов. Между башнями деловито сновали черные букашки аэротакси, ниже бесшумно проплывали тяжелые грузовые фургоны, ещё ниже сплошной паутиной раскинулись воздушные пешеходные дорожки, и только где-то под ними бледной зеленью отсвечивала земля.

– Хоро-о-ош, – дав ей возможность осмотреться, повторил Карлос, – в данном временном периоде это один из лучших жилых городов на планете.

– И один из самых дорогих, – подтвердила Этьена, – а башня, в которой мы находимся…

– Одна из положительных сторон нашей работы, – опять усмехнулся он, – кроме того зачем довольствоваться средним, если можно получить лучшее?

– Вы сменили профессию врача на философа?

– В философии тоже есть свои положительные стороны…

– Вы нарушили протокол…

– Так же, как и ты, когда использовала мой диагност для лечения… кто он тебе? – внимательно посмотрел на её макушку мужчина.

– Уже никто.

– И так безрассудно рисковать? – строго попенял он, – раньше я никогда не замечал у тебя склонности к блондинам…

– Вы?!.. – вскинула голову Этьена, – откуда вы знаете?! Это вы, – вглядываясь в выражение его лица, вдруг поняла она, – натравили на меня патруль!

– Натравил? – как от оскомины, скривился мужчина, – и где ты научилась этим жаргонизмам?

Патруль, который хотел арестовать меня в 1943-ем был полностью непрозрачным. Все четверо, – так, словно всё это произошло только вчера, вспомнила Этьена.

Солнце… серебристо-серый асфальт… ползущие мимо Люксембургского сада санитарные автобусы, между которыми, заметив у сада цветочницу, побежал Доре.

Так ясно, словно она опять стояла на том асфальте, Этьена увидела, как, ныряя в щель между автобусами, Жан на мгновение коснулся ладонью лупоглазой фары.

Потом патруль… три солдата и офицер. Офицер потребовал документы и, когда она хотела достать их, забрал её сумочку. Потом за их спинами возникло белое как мел лицо Доре… выстрелы… он разметал патруль, схватил её за руку и потащил…

Опять выстрелы и…

– Я использовал типовой вариант, – как раньше на лекции, объяснил Карлос, – который рекомендует для достижения своих целей пользоваться типичными для данной среды методами. А в условиях военной оккупации…

– Зачем?

– Иначе ты бы запросто задурила им головы. Но я так и не понял, почему мой план провалился?

– Сквозь меня словно протащили весь город… я почувствовал, что подавился Нотр-Дамом, а Тур Эйфель чуть не продырявил мне печень… – кажется так охарактеризовал тогда свои ощущения Доре, – что это было? Только не говорите, что мне почудилось, – не дав ей открыть рот, сразу предупредил он, – я, пока ещё, не идиот, и галлюцинациями не страдаю. Да, и то, что было, ни в какую галлюцинацию не поместится… Так что это было?

– Телепортация, – слишком вымотанная, чтобы что-то придумывать, бухнула тогда она.

– Что? – растерянно опустил руки Доре.

– Моментальный перенос дематериализованного объекта на ограниченное расстояние с последующей обратной материализацией…

– С ума сойти…

«Он же ничего не знает! – внезапно сообразила Этьена, – абсолютно ничего! Карлос понятия не имеет о моей способности телепортироваться»…

– Так почему патруль тебя упустил? – напомнил мужчина.

– Случайность…

– Да? – так и не дождавшись более подробных объяснений, равнодушно пожал плечами Карлос, – что ж, в конце концов ты, всё-таки здесь.

– Вам не надоело уходить от ответа? – повернувшись спиной к стеклу, подняла на него глаза Этьена, – что вам от меня нужно?

Информацию.

– Какую? – удивилась она.

– Способы перехода на временные уровни пятой цивилизации.

– Что?! – поразилась Этьена.

– Я знаю, – глядя ей в глаза, размеренно произнес мужчина, – что в Корпусе разработали новые коды, позволяющие проникать сквозь временной барьер.

– Но я ничего не знаю… – начала Этьена.

– Не лги! – внезапно меняясь в лице, заорал он, – я знаю о твоем участии в программе!

«Не может быть»!.. – буквально онемела от изумления Этьена.

Ни разу за все четыре года обучения она не слышала от него ничего подобного.

И никто не слышал!

Зато все прекрасно знали, что выдержанный, невозмутимый и убийственно ироничный Карлос способен вогнать в краску любого одним движением своей брови. Или сарказмом, по эффекту воздействия сравнимым с ведром холодной воды на голову.

– Вот что, курсант, – видя, что она молчит, голосом, способным расплавить камень, продолжал он, – ты облажалась. Надеясь на твое сотрудничество, я закрыл глаза на твою историю с диагностом. Но если ты…

– Вы мне угрожаете?! – ещё больше изумилась Этьена.

– Говори! – схватив её за плечи, жестко повторил он.

Его лицо изменилось. А глаза… в них полыхнуло что-то такое!..

Интуитивно она выставила перед собой ментальный заслон и вдруг почувствовала, что в его сплошной ментальной броне появилась брешь.

Чисто рефлекторно, даже не успев осознать всю степень своего безумия, она попыталась ввести в неё…

Ответный ментальный удар чуть не опрокинул её на пол.

– Щенок! – сжав её так, что захрустели кости, сверкнул глазами мужчина, – ты вообразила, что твоих ментальных способностей хватит, чтобы взять под контроль меня?!

Небо, море, пол и земля…

Всё завертелось и смешалось перед её глазами.

– Садись, – развернув Этьену спиной к этой сине-зеленой мешанине, поднял её в воздух, а затем с размаху вогнал в кресло мужчина.

Несколько минут она не чувствовала ничего, кроме тошнотворного головокружения. Затем постепенно смешанные воедино цвета расслоились.

– Ещё одна такая попытка, – наклонившись над ней, предупредил Карлос, – и ты навсегда превратишься в растение. Или овощ, – сев в кресло напротив, уточнил он, – если это тебя больше устраивает.

– Нет, – автоматически возразила она, – совсем не устраивает.

– Мне нравится, как ты держишь удар, – усмехнулся он.

– Откуда вы знаете про программу? – чтобы что-то сказать, спросила она.

– Сейчас, – щелкнув пальцами, произнес Карлос, – это неважно.

По щелчку часть стены оплавилась и потекла, как подтаявшее мороженое. Коснувшись пола, она вытянулась и расплылась, образовав между их креслами столик, на который из оставшейся в стене ниши выплыл поднос с широким сифоном и двумя, похожими на заварочные чайники, прозрачными сосудами, в носики которых были вставлены гибкие трубочки…

– Дыши, – нацедив из сифона в её чайник тягучую струю розового дыма, приказал мужчина.

Этьена молча сунула в рот трубку и осторожно вдохнула пахнущий чем-то сладким воздух.

Пока она дышала, чувствуя, как с каждым вдохом её сознание проясняется, Карлос тоже наполнил свой чайник дымом.

– Ну? – дав ей вдохнуть добрую половину порции, лениво осведомился он.

– Что? – оторвавшись от лицезрения дыма в своем чайнике, посмотрела на него Этьена.

– Ваньку валяешь? – недобро прищурился на неё мужчина.

– Нет, – отрицательно показала головой Этьена, – пытаюсь обдумать ваше предложение. И пока оно мне не нравится.

– Да? – иронично приподнял брови мужчина, – я что-то предлагал?

– В том-то и дело, что нет.

– Ты собираешься торговаться? – откровенно изумился он.

– А почему бы и нет? – точно так же, как он сам минутой раньше, подняла брови она, – у меня есть то, что…

– Если я сообщу про диагност, – наклоняясь вперед, прорычал мужчина, – тебя вышвырнут из Корпуса!

– А если я сообщу про атавару, – напомнила ему Этьена, – вас уволят из Академии.

– Девчонка! – как бумажный, сминая пальцами свой чайник, ещё ниже прорычал он, – я могу заставить тебя…

Не можете, – с трудом отрывая глаза от его руки, хрипло обрубила она, – в самом крайнем случае я сотру всё.

– Не пытайся со мною играть! – в бешенстве швырнул комок на поднос мужчина, – всё может оказаться не таким приятным, как сейчас…

– В каком тысячелетии, – откидываясь на спинку кресла, иронично поинтересовалась Этьена, – вы научились замашкам уличного бандита?..

– Ты!.. – рванувшись вперед, навалился руками на стол Карлос.

Его лицо закаменело, губы раздвинулись, а глаза…

В глазах опять мелькнуло то, от чего на голове у Этьены зашевелились волосы.

«Не смотреть! – чувствуя, что от его взгляда начинает цепенеть тело, из последних сил приказала себе она, – только не смотреть»…

– Что ж, – когда ей удалось отвести глаза, разогнулся мужчина, – сожалею, – взмахом руки отправляя стол и поднос обратно в стену, произнес Карлос, – очень сожалею, – входя вслед за подносом в стену, завершил он.

2

Оставшись одна, она закрыла глаза и обессиленно оплыла в кресле.

Всё, что сейчас здесь произошло, было не просто непонятно. Это было невозможно. Абсолютно невозможно. И от того ещё более непонятно.

Она знала Карлоса со дня поступления в Академию. Увидела в первый раз на вступительных тестах. И потом, все четыре года их подготовки…

«Не понимаю»! – закрыв глаза, она с такой силой сжала веки, словно надеялась отыскать ответ среди вспыхнувших в темноте фосгенов.

Карлос никогда не был ей другом. Как, впрочем, и никому на курсе. Врач, психолог и один из ветеранов Программы временных исследований. Для них, желторотиков, он был живой легендой. И, если бы захотел, то запросто мог бы стать кумиром. Он он не хотел.

Он был решительным, жестким и, работая с курсантами, деспотично педантичным, вбивая в их, взбудораженные открывающимися возможностями, головы жесткие правила почти военной дисциплины, заведенные в Академии.

Никто ничего не знал ни о его личной жизни, проходящей за пределами Академии, ни о месте его рождения, ни…

«Ни о чем, – уже немного успокоившись, завершила Этьена, – если бы это было возможно, то мы решили бы, что он сам пришел в Академию через Капсулу времени. Но это, в принципе, невозможно».

Хотя в Академии он вел несколько спецкурсов, все знали, что львиную часть своего времени Карлос проводит в своей лаборатории и во временных экспедициях. О них тоже придумывали всё самое невероятное, потому что, вернувшись из своих вылазок, он никогда никому ничего не рассказывал.

О том, что у него есть лаборатория, Этьена узнала только в самом конце учебы, когда Карлос привел их туда для очередного обследования. Потом, уже перейдя в Корпус, ей ещё несколько раз приходилось бывать там.

Однажды, ожидая результаты очередных тестов, Этьена вдосталь потрепалась с одним из лаборантов. Наверное, она произвела на него довольно сильное впечатление, потому что парень из кожи вон лез, чтобы заинтересовать её. Он даже добился её согласие на свидание.

Впрочем, первое и последнее. Но…

Потом, позже, оказавшись в безвыходном положении, Этьена села в Капсуле в кресло и с помощью Мозга вытащила из своей памяти всю необходимую ей информацию.

После этого, правильно подгадав время, она беспрепятственно вынесла из его лаборатории компактный мультифункциональный медицинский комплес, кратко называемый диагностом.

Потом, когда Жан пошел на поправку, она осторожно унесла диагност обратно.

Позже, она сама не один раз поражалась, как просто всё оказалось.

«Совсем не просто… Наверное, у него там своя система слежения, – представив себе лабораторию, предположила она, – Виктор, его лаборант ничего не говорил о ней, но, иначе, как Карлос мог узнать, что это я»?

Возвращая диагност, она постаралась до минимума сократить время, чуть ли до десяти минут ужав разрыв между своим уходом и возвращением обратно. И, беспрепятственно завершив операцию, наивно обрадовалась своей удачливости. Но, если там, действительно были камеры…

«Глупая, кого я хотела обмануть? Наверное, он давно уже искал способы… и тут я… прямо-таки на блюдечке… хотя, если он хотел попасть в тот период, то почему сам не вступил в программу? – дойдя до этой мысли, поразилась она, – он же по всем своим показателям на голову выше всех нас?! Да, чего там, на голову! Его бы точно взяли! Странно», – всерьез задумалась Этьена.

Время шло. День за прозрачной стеной пошел на убыль.

Нежно-лазурный цвет неба загустел. Облака, подкрашенные заходящим солнцем сверху и снизу, приобрели объем и зрительно потяжелели. И без того далекая земля ещё более отдалилась.

Верхушка каждой из окружающих её башен вспыхнула, а от их оснований по земле протянулись длинные хвосты тени.

«Что же его там так заинтересовало? – машинально глядя в окно, продолжала соображать Этьена, – и почему для него так важно сохранить свой интерес в тайне»?

Земля исчезла. Темнота поглотила основания башен, отчего казалось, что их сверкающие верхушки бестелесно повисли в воздухе.

«Карлос начал искать меня после того, как получил возможность меня шантажировать, – возвращаясь к себе самой, подытожила Этьена, – поэтому он и перехватил меня вне Корпуса. Но как я могла так подставиться? – скривившись от непроходящего ощущения пустоты и заторможенности, она попыталась вспомнить, что предшествовало появлению атавары, но, – я ничего не помню…ни до, ни после… вообще ничего! Не паникуй! – чувствуя, что паникует, прикрикнула на себя Этьена, – ты и не могла ничего помнить! Карлос сказал, что я попала под коляску… Какую ещё коляску?»

Сосредоточившись на своих последних воспоминаниях, она попыталась восстановить предшествующие события, но в памяти всплыли только бараньи глаза горничной.

– Фанни, распорядитесь, чтобы накрыли завтрак в малой гостиной, – как наяву, услыхала она свой голос, – и попросите Мишеля предупредить моего супруга.

– Хорошо, мадам, – горничная положила приготовленное платье на стул и вышла.

Она устала. Безумно устала. Устала от глупого, двусмысленного положения, в которое они себя поставили, устала от необходимости соблюдать видимость благополучия, от его присутствия, от собственных мыслей, от которых невозможно было ни спрятаться, ни отмахнуться.

«Мы стали чужими… ещё более чужими, чем два незнакомых человека».

Вчерашний вечер она провела дома. Опера давно уже опротивела, пассажи и светские визиты – тоже.

Пересаживаясь от зеркала к столу, она недовольно покосилась на приготовленное для вечеринки у баронессы де Крамай платье и отвернулась: «Хватит с меня. Хотя бы, на сегодня… С цепи они все сорвались, что ли?

Либо у меня приступ паранойи».

Днем она прогулялась по магазинам, заехала к ювелиру, к модистке, в шляпную мастерскую, хотела ещё заехать в кафе, но… Как-то разом устав от всего, вернулась домой, переоделась в халат, отпустила горничную и вот уже который час бесцельно кружила по комнате.

Возможно, действительно, разгулялись нервы, но.

«Нет, нервы тут ни при чем. Сегодня почему-то я вызываю повышенный интерес, – обхватив себя руками за плечи, Этьена оперлась спиной о стену и попыталась проанализировать ситуацию, – да, дело именно в этом. Чем я могла привлечь к себе внимание? А если это – месть? В отместку за ночной афронт виконт мог наболтать что угодно… Если так, то надо принимать меры…»

Она подхватила подол халата и почти бегом направилась к половине супруга.

– Жан!

В его кабинете никого не было. На голос из спальни вышел Мишель, сдержанно поклонился.

– Мишель, мой муж у себя?

– Нет, мадам.

– Он сказал, когда вернется?

– Нет, мадам.

– Спасибо, Мишель.

Она повернулась, и устало поплелась обратно.

«Чужие… ты – сам по себе, я – тоже. Благо, место позволяет, – от обиды на глаза навернулись слезы, которые она зло вытерла ладонями, – ты, по крайней мере, хоть не скучаешь… Действительно, – обвела глазами пышную оранжево-золотую обстановку гостиной, через которую проходила, – что тебе здесь делать? Музей… образцово показательный интерьер, от которого скулы сводит…»

Этьена чуть ли не с ненавистью посмотрела на кричаще-яркую кретоновую обивку кресел…

– Мадам, – вошла горничная, неся два букетика искусственных цветов, – прислали цветы… вы хотели выбрать, какие лучше подойдут к платью.

– Спасибо, Фанни, потом.

Горничная хотела что-то возразить, но, вглядевшись в лицо хозяйки, опустила глаза и вышла.

«Зато теперь ты не скучаешь… в гнездышке с этой… своей… твоей… со всеми потрохами твоей. Перестань! – тут же осадила себя Этьена, – это – его дело».

Если бы можно было вернуть. Если бы. Вернуть Париж, её особнячок, совсем крошечный на фоне этого экзотического монстра, осень, часы, когда они занимали друг друга рассказами, ощущение, что ты не безразличен, что.

Полтора года перечеркнули всё.

«Прошлого нет, и не будет, – безжалостно подвела итог Этьена, – очнись, глупая, всё давно прошло. Ясно тебе? Настолько давно, что ты стала другом, коллегой, если хочешь. Мало ли, что могло бы быть! Не было. Не случилось. Не произошло. Всё».

За окном медленно умирал вечер.

«С Отреем зашло слишком далеко. Придется провести корректировку сознания, – попав в привычное русло она заметно успокоилась, – можно было бы просто удалить интерес ко мне… хотя… нет, слишком заметно. Резкое изменение поведения может привлечь ненужное внимание. Лучше переключить его на другой объект… Хотя бы на маркизу де Рулье. Тогда оправдывается его частые визиты сюда, ведь маркиза живет напротив, – потерла висок, – нет, нестыковка. Черт с ней! Мало ли, за кем ухлестывает этот хлыщ! Главное, чтобы он отцепился от меня раньше, чем дело дойдет до дуэли. Но если всё-таки дойдет, – недобро сверкнула глазами Этьена, – уничтожу».

На прием она так и не поехала. Заперлась в спальне и опять медленно зашагала из угла в угол, от лукаво улыбающейся Коломбины к расстеленной кровати, от кровати – к Коломбине…

«Так дальше нельзя».

К утру от бессонницы болело всё тело, ломило виски, а в глаза словно бросили по горсти речного песка.

«Надо что-то решать. Мы ничем не связаны друг с другом, но мы находимся здесь и вынуждены соблюдать определенные правила. В глазах окружающих, мы – семья. Муж и жена…. Хотя это и не исключает наличие любовницы. Пожалуй, даже, наоборот. Если кто и ведет себя глупо, – безрадостно усмехнулась Этьена, – так это я. Отрей… нет, – она передернула плечами от отвращения, – липкая, скользкая гадина!»

На столе громко затрещала свеча. Язычок пламени сжался, рванулся вверх, опять опал, распластался по стеариновой лужице на дне подсвечника.

Комната поплыла, растворилась в зыбкой предрассветной мути.

Этьена на ощупь нашла в ящике стола новую свечу, попыталась вставить в подсвечник, но обожгла пальцы, и яростно отшвырнула свечу на пол.

«Шлюха!.. – внезапная боль словно прорвала невидимую плотину, – дрянь!»

Она скривила губы и неожиданно для себя засмеялась, нет, захохотала, опершись одной рукою о стол, а ладонью другой плотно обхватив свое горло: «Оба хороши! Баран да ярочка! Мерзавец! И я – тоже!»…

Преодолев приступ смеха, она отшатнулась от стола и оперлась обеими руками на подзеркальник.

«Истеричка, – тупо мотнула головой, – нарисовала себе!.. – уставилась на своё отражение, – вот тебе, получи!»

Из бестелесной глубины серого овала ей навстречу качнулась черная бесформенная масса.

«Это – не кино, это – реальная жизнь. А в ней мужику нужна баба. Ясно тебе? – её губы сами собой издевательски изогнулись, – баба! Которой ты стать таки не смогла! Ты ему не нужна. Он тебя не хочет, ясно тебе? Её – хочет, а тебя – нет. От неё он получает всё, а тебя не хватило даже на поцелуй…»

– Мишель говорит, что месье графа нет дома.

– Как, нет? – бесцеремонно вырванная из потока воспоминаний, Этьена с неподдельным удивлением уставилась на горничную.

– Месье уехал около трех часов назад, в коляске с двумя господами…

– Он велел заложить коляску вчера?

– Нет, мадам, он уехал в чужой коляске. За ним заехали.

– Кто?

– Мишель не знает. Коляска остановилась у входа. В дом никто не поднимался.

– Мишель видел, кто там был?

– Да, мадам, – горничная запнулась и опустила глаза, – граф Мариво и доктор Лебран.

– Доктор?… – уже начиная понимать, Этьена вцепилась пальцами в край стола и стала медленно оседать на стул.

«Дуэль! Только бы не… что угодно, только бы не!.. – даже мысленно боясь произнести это слово, взмолилась Этьена, – как же я не догадалась. Что же я наделала!»

– Спасибо, Фанни. Подайте платье.

«Около трех часов… значит, всё уже произошло. Он жив! Иначе я бы знала. Если только.»

Этьена вскочила и как была, в не зашнурованном, сползающем с плеч платье, помчалась на половину мужа.

– Мадам!..

В спальне она сразу бросилась к бюро, лихорадочно осмотрела столешницу, поочередно открыла и перебрала ящики.

«Он жив, – не найдя того, что искала, девушка бессильно опустилась перед бюро на стул, – он взял часы. Но сигнала не было. Раз не было сигнала, значит, он жив.»

В зеркале отразилось белое до синевы лицо с трясущимися губами.

– Успокойся, – не столько себе, сколько той незнакомке в зеркале медленно произнесла Этьена, – на сей раз, обошлось.

И тут её внимание привлек желтый блик, отразившийся в зеркале. Медленно, как автомат, она протянула руку и зацепила уголок скомканного носового платка, из-под которого выползала тонкая змейка золотой цепочки.

«Забыл. Именно сегодня ты их забыл… или намеренно оставил».

«Хватит, – отрывая себя от воспоминаний, мысленно скомандовала себе Этьена, – это мне сейчас не поможет».

Отметая всё лишнее, она мысленно сосредоточилась и попыталась хоть что– нибудь услышать. Ничего. Непривычное состояние внутренней пустоты сродни внезапно навалившейся глухоте. Прекратив бесполезные попытки, Этьена нервно передернула плечами, вернулась к кушетке, забралась на неё с ногами, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

«Влипла, кажется, по полной программе…»

В комнате резко похолодало. Этьена плотнее прижала колени, опустила голову и попыталась расслабиться.

«Это – не более чем внушение, – уже замерзнув до зубовной дрожи, попыталась убедить себя Этьена, – один из его любимых методов, – решив ослабить силу внушения, она хотела выпрямиться, но даже не смогла пошевелиться, – он что, с ума сошел?! Он же меня просто заморозит»!

«Неужели я даже не могу встать?! – девушка рванула себя так, что хрустнули мышцы, но тело осталось неподвижным, – он меня пугает! Точнее, запугивает»…

Паника прошла.

«Хочешь меня заморозить? Да ради бога», – прекращая борьбу, она представила себе теплую (даже горячую!) ванну и с наслаждением погрузилась в воду.

В комнате потеплело, тело расслабилось, и Этьена боком завалилась на кушетку.

Потом начала болеть голова.

Боль поползла по позвоночнику, медленно превращая тело в один перекрученный жгут нервов, затем короткий яростный всплеск и новая волна…

Затем опять всплеск и новая…