Текст книги "Стихийная терапия"

Глава 10. Явление хозяев народу

Не прошло много времени до того, как бесстрашный и неукротимый наемник попытался развить бурную деятельность. Аккуратно сняв меня с себя и поставив на ноги, он тоже встал, но тут его энтузиазм несколько поубавился, поскольку он сам на ногах держался неважно. Было видно невооруженным взглядом, что мужчину хорошо пошатывает и мотает. Да и природная смуглость кожи не могла скрыть, что ему нехорошо, – цвет лица стал не бледным, но каким-то зеленоватым, что ли. Не мудрствуя лукаво, я притащила от столика кресло и помогла (громкое слово, да, учитывая наши сравнительные габариты!) Джинну в него сесть.

– Ну что, деятель? Будешь рваться к вершинам или погодишь пока? – поинтересовалась я, усаживаясь в кресло рядом. Страх за сарказмом прятался плохо, огромные глаза были видны, и мой нарочито бодрый тон приятеля не обманул.

– Не надо так пугаться, – ответил Джинн. – Я не собираюсь умирать, честное наемничье.

Я только хмыкнула. Мне действительно было жутко. Да, я привела мужчину в чувство, но он не просто был без сознания несколько минут – у него сердце не билось. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: такие вещи просто так не проходят. Нам определенно нужен был медик. А поскольку ни Джинн, ни я понятия не имели, где его раздобыть, раз уж к нам в замке никто не выходит, то решение я приняла одно – единственное, оно же правильное. Взяв с духа огня клятву, что он без меня не загнется, я сломя голову побежала в свою комнату и достала из ящика столика ракетницу. Я уже помнила, что ею следует воспользоваться, если произойдет что-то из ряда вон и нужно будет срочное вмешательство хозяев замка. Вернувшись на площадку, где мой пострадавший все так же тихо (пугающе тихо!) сидел в кресле, я, даже не спросив его мнения, выпустила в небо ракету, надеясь, что меня увидят, услышат и как-то отреагируют. В любом случае, как бы там Джинн ни договаривался на свою терапию, смерть в нее вряд ли входила.

Ракета оказалась ожидаемо красной. Она взлетела, нарушая нескромно ярким цветом царящее вокруг бирюзово-лазурное великолепие, прорвала тишину грохотом и с шипением разлетелась в воздухе на мириады ярких искр. Мне подумалось, что вот так же Джинн своим появлением разорвал мое тихое существование в заключении. А я, кажется, так же ворвалась в его мирок и теперь разлеталась вокруг него, хотя вообще не планировала не то что спасать кого-то, но вообще с кем-либо общаться… Но кто бы нас еще спрашивал, что мы там себе планируем!

Мы не разговаривали, только сидели и смотрели в небо-море. Думали каждый о своем и исподтишка поглядывали, как себя чувствует другой, – то ли в порыве заботы о ближнем, то ли в страхе, не отдаст ли тот богу душу прямо тут, на наших глазах. Ветер играл одеждой и волосами, нашептывал что-то, и его ласка под уже горячими лучами солнца была приятной, освежала. Мне стало заметно лучше, и я очень надеялась, что и на моего соседа воздушно-солнечные ванны подействуют так же оживляюще. В конце концов, я уже успела немного привязаться к этому парню, хоть мы и были так недолго знакомы…

Из задумчивости нас вывел звук приближающегося вертолета. Машина, ярко-синяя, но с такими же желтыми полосами по борту, как и на «нашем», сером, приблизилась в острову с севера, облетела площадку, на которой мы сидели, и ушла куда-то влево и вниз. Мы с Джинном переглянулись и ничего не сказали. И так все было ясно: старик Державин нас заметил. Минут через пятнадцать дверь, через которую мы поднимались на площадку, отворилась, и нас ожидало явление. Явление хозяев народу – так я окрестила про себя эпический выход троих ярких мужчин. На площадку, как на сцену. Они умели выйти, надо отдать им должное.

Первым шел блондин лет сорока, большой, могучий, очень похожий фигурой и сложением на моего смуглого приятеля. И сила в нем чувствовалась такая же, огромная, несгибаемая. Обычные джинсы и светлая рубашка, как у нас с Джинном, сидели на нем на манер дорогого итальянского костюма. Такое не купишь и не воспитаешь, с таким рождаются. И когда он приблизился к нам, окинул внимательным взглядом и коротко поздоровался, я едва поборола в себе желание вскочить и отдать честь или упасть ниц.

За ним следовал мужчина помоложе, ему я дала бы что-то около тридцати с небольшим хвостиком. Этот персонаж был одет в белый халат поверх все таких же джинсов со светлой рубашкой – униформа тут такая, что ли? Достоинства и силы его предшественника в нем не наблюдалось, зато с избытком имелась скорость движений и реакции. Только лишь завидев Джинна, он сразу же сделал правильные выводы, не задерживаясь, обошел шефа (ну а кем еще мог быть шикарный блондин, как не начальником?) и, приземлившись на камни, открыл чемоданчик внушительных размеров. Извлеченный оттуда стетоскоп сразу же перекочевал ко все еще зеленому Джинну, и мужчины тихо заговорили между собой.

Я не следила за их диалогом. Я вообще уже ни за чем и ни за кем не следила, включая неведомое начальство. Я была не в состоянии. Потому что третьим шел он – тот самый идеальный, с которым у меня должно было что-то получиться. Ну, или я, наивная чукотская девушка, думала, что должно. Тот, в котором для меня слились все самые лучшие черты, которые я когда-либо видела или хотела видеть в мужчине. Высокая гибкая фигура двигалась с запомнившейся мне грацией, и я почти не обратила внимания на джинсы и рубашку: будь он даже обнаженным, вряд ли это помешало бы ему нести себя с тем же достоинством, а мне – оценить его класс.

– Марк… – прошептала я вмиг пересохшими губами.

Он склонил голову в приветствии.

– Здравствуй, Женя. Отлично выглядишь.

Я слабо улыбнулась, показывая, что услышала комплимент, но ничего другого сделать была уже не способна. Слишком много потрясений за утро. Слишком много потрясений за время моего пребывания в замке. Слишком, мать его, много потрясений для одной маленькой сильфочки! Давая согласие на терапию, я не предполагала, что она станет шоковой!!

– Что произошло с твоим другом? – ворвавшись в мои яростные мысли, спросил Марк, небрежно кивая в сторону Джинна, которому товарищ в белом халате уже светил фонариком в глаза.

Я пожала плечами.

– Будто вы не знаете!

Идеальный брюнет спокойно покачал головой.

– Не знаем. Эта площадка – место, свободное от контроля. Здесь нет камер, мы не следим за вами, когда вы любуетесь пейзажем. Поэтому я и спрашиваю. Если с ним случилось что-то серьезное, его нужно вывезти на материк, в стационар, ты останешься одна, а значит, и курс твоей терапии придется подкорректировать.

Мне бы такое олимпийское спокойствие! С этим, наверное, тоже рождаются, и мне никаких лицеев и университетов не хватит, чтобы выработать у себя такое же.

***

При нашей первой встрече я тоже сразу обратила внимание на то, как держится этот незнакомый шикарный брюнет, – тогда он еще был незнакомым. Я заметила его на фуршете, организованном моим родным университетом для бизнес-партнеров по очередному проекту. Меня по старой памяти позвали подработать переводчиком и немного – чем-то вроде алкоголика-собеседника. Я прогуливалась с бокалом безалкогольного коктейля, приклеенная к одному из профессоров, доке в своей области, но совершенно неспособному к иностранной речи. Я должна была весь вечер быть его ушами и языком, а заодно создавать ему приятную компанию – в основном для глаз, разумеется. Приятности для моих собственных органов зрения в программу не входили, так что по-настоящему красивый, породистый мужчина, внезапно появившийся на горизонте, оказался неожиданностью и привлек мое внимание сразу и бесповоротно.

Я продолжала выполнять обязанности, ради которых меня позвали, улыбалась собеседникам профессора и переводила нехитрые комплименты, которыми он обменивался с иностранцами, но оторвать взгляд от брюнета не получалось. Осанка, посадка головы, ухоженные волосы и руки, идеально сидящий костюм – все это выделяло его из толпы окружающих. Шикарный. Идеальный. Восхитительный. Да что там, он, наверное, в любой толпе всегда выделится. Он не шел, летел над полом, и в движениях его была выверенная, но органичная, природная грация дикого кота перед прыжком. Лицо сохраняло вежливо-доброжелательное выражение, но язык тела говорил о другом: парень прекрасно понимал, что вокруг нет никого, кто был бы на его уровне, и воспринимал снующих рядом людей как собственные угодья – возможно, даже охотничьи.

Он очаровал меня. Совершенно не мой тип – я всегда любила мужчин крупнее, больше, мощнее, – он вместе с тем зацепил что-то такое во мне, что очень тянулось к шику, идеалу, совершенству. Я любовалась им, как редким произведением искусства, вышедшим из-под руки гениального творца. Таких спрятать в музей, под стекло, и рассматривать издали, но шаловливые ручки все равно тянулись потрогать, прикоснуться, пусть чуть-чуть, едва заметно, и убедиться, что он реален, не иллюзия…

Когда мой профессор наконец покинул фуршет, после всех бурных прощаний, подогретых алкоголем, меня отпустили на вольные хлеба – помочь коллегам, перекусить, послушать музыку. И вот тогда прекрасный незнакомец сам меня нашел. Будто бы случайно коснулся моей руки, когда я брала с подноса канапе, посмотрел мне в глаза, пронзив насквозь глубоким карим взглядом, извинился.

– Я сегодня неуклюж, прошу прощения.

Я нейтрально улыбнулась, пожала плечами, откусила кусочек. Голос у него оказался под стать – негромкий, вкрадчивый, но хорошо поставленный, бархатный. Человек явно зарабатывает этим голосом деньги. Интересно, как именно? Актер? Певец? Нет, скорее оратор. Возможно, как и многие здесь, что-то преподает, но на высоком уровне – его внешний вид даже не говорит, кричит о том, что деньги там водятся немалые.

– Меня зовут Марк, – продолжил мужчина, не дождавшись от меня более живой реакции. – А к вам как обращаться?

Дурацкие мысли сразу побежали гуськом в моей голове, слишком пьянила близость настолько невероятного мужчины. «Моя госпожа. Ненаглядная моя. Любовь моей жизни тоже сойдет». Но я, едва удерживая глупую улыбочку, все-таки смогла выдавить:

– Мое имя Евгения.

– Рад знакомству, Евгения. – Марк пожал мне руку, и я автоматически ответила на рукопожатие, отмечая про себя уверенность горячей ладони и невероятно гладкую кожу – у меня она и то не такая ухоженная. – Я так понимаю, вы работаете в университете?

Дожевав канапе, не чувствуя его вкуса, я покачала головой.

– Подрабатываю. Я тут училась, вот, приглашают иногда, когда нужны дополнительные люди. А вы?

– У нас с вашим вузом несколько общих проектов.

Он протянул руку, взял с подноса проходившего официанта бокал, принюхался, подхватил второй. Протянул мне с улыбкой:

– Ну, раз вы уже закончили работу, немного шампанского не повредит. Не думаю, что оно слишком уж хорошее, но не самое плохое точно.

Мне не хотелось шампанского. Лучше бы он снова до меня дотронулся.

– К сожалению или к счастью, моя работа еще не закончена, так что и предложение ваше я вынуждена отклонить.

Я сопроводила эти слова обворожительной улыбкой. Не то чтобы боялась обидеть нового знакомого, скорее очень, до головокружения и нервной дрожи, хотела понравиться. А он не обиделся, только глотнул из одного бокала, поставил второй на столик и, подумав пару мгновений, сказал:

– А если мы встретимся где-то на нейтральной территории, вы выпьете со мной вина? Обещаю, что оно будет намного лучше того, что подают здесь.

И вот как было отказаться?

***

– Марк… – В горле у меня першило, но кашлять в его присутствии почему-то было стыдно. – Я не думала, что ты тоже…

– Что тоже? Участвую во всем этом? – Мужчина улыбнулся той самой идеальной улыбкой, что так запомнилась мне со времен нашего свидания. – Да, я работаю на компанию. Но тебя это не должно беспокоить. Все правильно. Все так, как должно быть. И то, что ты вспомнила многое, но не все, – часть игры. – Он протянул руку и ласково погладил мое предплечье. – И я тоже – ее часть.

Кажется, уверенное и осторожное прикосновение должно было успокоить меня, расположить к нему, но получилось как раз наоборот. Если когда-то давно мне всерьез хотелось, чтобы у нас что-то получилось, чтобы мы сблизились, то сейчас я бы предпочла убраться подальше от этого человека, который неизвестно что прятал за шикарным фасадом. Касание его ухоженных пальцев ощущалось как фальшивка, обман. Я не могла и не хотела верить ему.

– А никак нельзя, чтобы без тебя? – спросила я теперь уже внятно, глядя прямо и не отводя взгляда.

Темные брови взлетели в удивлении, карие глаза чуть сузились, портя морщинками безукоризненный образ.

– Я твой куратор в проекте, Женя. Без меня никак.

Наш разговор, кажется, зашел в тупик. Я не собиралась продолжать болтовню, гораздо важнее мне было узнать, что с Джинном, нужно ли вывозить его на материк, насколько ему плохо на самом деле. А этот, идеальный, только раздражал и отвлекал внимание… Хотя, стоп. А что если действительно его задача – отвлечь меня, заставить думать о другом, не замечать очевидного… Неужели вся история с амулетом была с самого начала просчитана и включена в, мать ее, терапию?!

Марк перехватил мой озабоченный взгляд и снова коснулся руки, взял за запястье, удерживая.

– Так что случилось с твоим приятелем? Ты не расскажешь? – тихо спросил он, приблизившись к самому лицу. Почему-то мне стало неприятно и немного жутко, я непроизвольно подалась назад, стараясь отвоевать обратно личное пространство. – Ну, как хочешь. Тем более что ему, кажется, не так плохо, как мы боялись.

Марку не нужно было изображать заинтересованность, я все равно не верила ему. Не понимала почему, но не верила. Волшебные воспоминания о нашем зарождающемся романе поблекли, и я испытывала стыд при любой мысли о том, что было тогда. Выходит, что именно с его подачи я оказалась на острове, но я не помнила. Помнила, как собирала вещи, как летела в самолете, а потом еще в одном и наконец в вертолете. Но про идеального мужчину помнила только глупые романтические вещи. И идиотская эта романтика затащила меня куда-то на край света, чтобы стать объектом изучения и психологических экспериментов. После всего он еще надеется, что я буду верить ему?

Я не смотрела на него, гораздо интереснее мне был другой. Джинн все так же сидел в кресле, и человек в белом халате колол ему в плечо какую-то прозрачную жидкость. Пациента это, казалось, ни капли не беспокоило. Он что-то говорил склонившемуся к нему медику, но глаза его смотрели только на меня, внимательно, пристально, серьезно. Я не удивилась бы, если бы он читал по губам наш с Марком разговор.

– Не надо так переживать за него, Женя, – спокойно, бесстрастно посоветовал мой несостоявшийся идеальный, наблюдая, как мы с Джинном переглядываемся. – Поверь, он сам в состоянии о себе позаботиться. И его роль в твоей терапии – далеко не любовник. Хотя, если вы все-таки придете к согласию, я не рекомендовал бы вам предаваться утехам в ваших комнатах – там везде камеры…

Я оторвалась от одних карих глаз, чтобы посмотреть в другие.

– А с чего ты взял, что…?

Мужчина снисходительно улыбнулся:

– Ты всерьез думаешь, что я как твой куратор не знаю о слабости подопечной к мужчинам? Ты же и от нее тоже должна здесь лечиться. Так что роман с полузнакомым человеком никак не приблизит тебя к цели.

– Именно поэтому вы подсовываете мне интересного мужика и делаете так, чтобы мы были в постоянной близости друг от друга? Этим вы собираетесь меня излечить? – Я буквально чувствовала, как гнев переполняет меня и изливается наружу. Мало всего произошло за утро, так еще и это?

– Если тебя совсем избавить от мужского общества, ты думаешь, поможет? Я бы сказал, что скорее наоборот, ты бы с катушек слетела. А так есть хоть какой-то шанс, что ты осознаешь, поймешь, будешь действовать осторожно и продуманно…

Я сжала кулаки. Очень хотелось вмазать красавчику со всей дурной силы, попортить совершенную шкурку, а заодно заставить выплюнуть снисходительную улыбочку вместе с кровью и «лишними» зубами.

– Знаешь, что?.. – начала я, но Марк перебил:

– Знаю. И понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Но тебе придется поверить мне, Женя. Александр – далеко не тот, кем мог показаться. Ты совсем не знаешь его и того, на что способен этот человек. Ты была бы шокирована, узнав даже о десятой части его подвигов. Не защищай его, не надо. Думай о себе и своем выздоровлении. Ты на правильном пути, но еще много всего впереди.

Да как он смеет учить меня жизни! Что мне следует делать и чего не следует… Как будто я спрашивала его мнения! Хлыщ самодовольный! Только на основании того, что мы провели вместе несколько приятных вечеров, он уже решил, что знает про меня все лучше, чем я сама?! Гнев вырвался из меня, как если бы я действительно взорвалась. Я буквально на физическом уровне ощутила, как он покинул мое тело и, словно взрывная волна, стал распространяться вокруг. И там, где должна была бы проходить эта волна, люди вдруг замерли на месте и стали хвататься за грудь.

Со стороны выглядело так странно, что я не сразу поняла: они задыхаются. Но когда осознала, и другое понимание пришло следом: это я отобрала у них воздух, отправив его куда-то туда, далеко, за пределы каменной площадки. Поддавшись злости, я повлияла на воздух, сделала то, о чем даже не помыслила бы, – просто сделала и теперь смотрела на результат своих действий. Что это значило? Только одно: Джинн и его предки были правы: мы принадлежим стихиям.

Легче всех пришлось медику. Волна сбила его с ног, он упал на камни, а там, внизу, воздух, кажется, еще оставался, волна моего гнева прошла выше. Зато начальственному блондину и моему безупречному куратору так не повезло. Они согнулись, хватая воздух ртом и хрипя. Джинн же продолжал сидеть в кресле, как будто все это вообще его не касалось, и только налившиеся кровью глаза, все так же глядящие на меня, показывали, что и его не минула чаша сия. Интересно, а ведь когда я трогала его амулет, он тоже не мог дышать, но выглядел и переносил намного хуже. Почему сейчас так спокоен? Ожидал чего-то подобного и успел подготовиться?

Вид задыхающихся людей привел меня в чувство, остудил. Я не хотела никого убивать, никому причинять боль. Просто разозлилась. Надо собраться. Все-таки ничегошеньки я пока не умею в общении со своей стихией. Надо учиться. Надо. Я глубоко вдохнула, потом так же глубоко выдохнула, продолжая смотреть в глаза Джинна, которые он и не думал отводить. И когда я потянула воздух обратно на площадку, странным усилием воли, смешанным то ли с фантазией, то ли со страхом, он сделал вдох и едва заметно улыбнулся мне. Понял, что произошедшее было моих рук делом.

Шикарные мужчины потихоньку приходили в себя, поднимались в полный рост, приводили в порядок одежду и волосы, надевали на лица привычные маски. Мы с Джинном не отводили друг от друга взглядов. Нам было о чем поговорить, что обсудить. Чужие очень мешали, ощущались чем-то лишним. Я почему-то была полностью уверена, что приятелю ничто больше не угрожает, а значит, и врач, нависающий над телом, ни к чему.

Нас оставили в покое, с нашими разговорами и вопросами. К счастью, лишнего внимания навязывать нам никто не собирался – в план терапии это не входило, как я поняла. На материк Джинна решили не увозить, только меня попросили несколько дней делать ему уколы, чтобы поддержать сердце и мозг после неприятного утреннего инцидента. Я была согласна, лишь бы остаться с ним наедине, лишь бы куратор с коллегами улетели. Без них нам было спокойнее, чем с ними.

Уходя с площадки последним, Марк снова попытался взять меня за руку, но я отстранилась.

– Помни, что я сказал, – на прощание бросил он. – Александр здесь совсем не для того, чтобы стать твоим любовником. Я никогда не пожелал бы тебе такой участи. Он страшный человек, Женя. Побереги себя.

– Спасибо за совет, Марк, разберусь.

Он одарил меня очередной покровительственной улыбкой и наконец исчез в дверном проеме. Площадка опустела, и пространства стало как будто больше. Вокруг снова расстилались бирюза и лазурь, солнце припекало, а ветер ерошил нам волосы. Дышалось намного свободнее, когда мы остались только вдвоем.

– Ну что, Сильфа, – еще слабовато, но уже с задором позвал мой Джинн, – ты прониклась советом куратора? Будешь держаться от меня подальше?

– А я должна?

Глава 11. Воздушные экзерсисы

Я бы, наверное, только из вредности стала проводить с Джинном все свободное время, которого у меня было навалом, но и ему, и мне очень требовался отдых. Много всего произошло за утро, много сил мы потратили, много открытий сделали. Случившееся сильно ударило по обоим. А если вспомнить еще и приключения накануне, то вполне логично было, что мы разошлись по комнатам. Джинн, слава всем его достойным предкам, передвигался сам, на собственных ногах, и это успокаивало меня. Вечером еще укольчик ему сделаю – и будет совсем хорошо.

В собственных апартаментах я свалилась на балдахинного монстра, спрятавшись во многочисленных подушках. Было о чем подумать, на что позлиться, над чем поплакать, напрочь игнорируя натыканные в комнате камеры, – чего они еще не видели за эти дни? И понадеяться тоже было на что. Да и принятия много что требовало. Из головы не шла инициация – а чем иным по сути могла быть моя реакция на амулет Джинна? Да и его, похоже, неизвестные силы инициировали тоже сегодня. Два посвящения за такое короткое время и с помощью одного амулета. Или все-таки артефакта? Почему так? Почему именно теперь? Значит ли это, что на нас так повлияла наша встреча и мы оказались двумя половинками одного узора, или, может быть, нужно было только наличие одного огненного и одной воздушной, любых? Ответов у меня не было, но было непреодолимое желание разобраться – как в жизни вообще, так и в неизвестно откуда взявшихся способностях в частности.

А также в том, зачем мне смуглый потомок духов огня и почему идеальный мужчина Марк так настоятельно отваживал меня от него на словах, хотя на деле толкал в его объятия.

Я думала, прячась в уютной постели то ли от вопросов, то ли от ответов, то ли от собственной обожаемой персоны. И образы приходили один за другим, втягивая меня в свою круговерть, а я едва не теряла себя, едва не сливалась с ними. Прошлое, настоящее, вероятное будущее, сны, мечты, страхи, надежды – все мелькало в моем сознании, заставляя думать и проживать. Так я провалялась в кровати почти до самого вечера, то размышляя, то проваливаясь в забытье на границе сна, то даже не понимая, в каком именно состоянии нахожусь. И эти метания изрядно вымотали.

Я очнулась уже на закате и, не обнаружив в комнате ужина, заставила себя не только подняться, но и принять душ, а потом и надеть свежую одежду. Я собиралась подняться на площадку и страстно желала, чтобы там было чего пожевать, иначе один знакомый мне чересчур самодовольный брюнет лишится не только изрядной доли своей ухоженной шевелюры, но и, вполне возможно, головы. Голодные феи воздуха – весьма кровожадные особы!

Наверху было невероятно красиво. Солнце почти ушло за горизонт, и яркие оттенки алого, золотого, малинового и сиреневого вслед за небом раскрасили сияющее море, превратив его в дорогой восточный ковер. На подобном, наверное, летал Аладдин в компании своей возлюбленной принцессы. Интересно, я как фея воздушной стихии смогла бы осуществить такой полет?..

– Мечтаешь о полетах, Сильфа? – раздался насмешливый голос за моим плечом.

– О чем еще мечтать фее воздуха? – не оборачиваясь, ответила я с улыбкой. Слышать Джинна неожиданно оказалось так приятно, что я сама себе удивилась.

Он подошел сзади и положил мне на плечи большие горячие ладони.

– Красиво, правда? – тихо спросил.

– Очень. Я действительно хотела бы полететь в эту красоту. Там так свободно, столько простора, воздуха, столько потоков, приносящих запахи и звуки со всех концов земли… Там можно в одну минуту оказаться в курсе всего, что происходит на планете… И познать то, что истинно твое… Отчего люди не летают так, как птицы?

– Какая ты романтичная, Сильфа! – удивленно, недоверчиво и с как-то очень задумчиво проговорил мужчина почти мне в ухо. – Кто бы мог подумать!

Я фыркнула, но не отстранилась, когда он осторожно обнял меня. Даже если он такой страшный, как уверял Марк, от этого его объятия не становятся менее теплыми и сильными, а тут, в самом сердце воздушной стихии, на такой высоте, что в обычной жизни я умерла бы от страха, они еще более ценны.

– Я полна сюрпризов, Джинн, поверь мне, – промурлыкала я в ответ, прижимаясь спиной к его груди.

– Верю, – улыбнулся он мне в волосы.

Потом мы ужинали, наблюдая, как последние солнечные лучи тают в вязком темном эфире, как на бархатном покрывале неба один за другим вспыхивают крохотные бриллиантики звезд. На столе горели свечи, заключенные в защитные стеклянные купола, и атмосфера была донельзя интимной. Мой ненаглядный куратор не смог бы придумать антуража лучше, чтобы заставить меня если не влюбиться в партнера, то как минимум отдаться ему прямо тут же, на столе. И крамольные мыслишки о том, как это могло бы быть, а Марк наблюдал бы за происходящим в камеры (я не особенно поверила ему насчет свободной от контроля зоны), заставили меня сперва захихикать, а потом уже откровенно расхохотаться. Пришлось и Джинну все рассказать, а то он уже начинал обиженно коситься на странно похрюкивающую сотрапезницу. Романтическое очарование ночи было непоправимо испорчено, зато мы стали отчего-то ближе. Общий смех оказался в этом смысле ценнее так и не случившегося секса.

– Ты очень напугала меня сегодня, – сказал Джинн, когда мы закончили трапезу и стояли с бокалами вина у перил.

– Чем же? – лениво спросила я.

– Своими воздушными экзерсисами. Признаться, я решил, что брюнетик тебя так разозлил, что ты сейчас на эмоциях нас всех задушишь.

Я спрятала лицо за полупустым бокалом. Хорошо, что в сгустившейся темноте не было видно, как вспыхнуло от смущения мое лицо.

– Вполне могла, – призналась после недолгого молчания. – Он умеет вывести из себя.

– Я так понимаю, вы были знакомы и до острова. – Джинн не спрашивал, а утверждал, и я только пожала плечами. Что говорить, когда и так все ясно? – Он чем-то обидел тебя там, на материке?

Я допила вино, повернулась лицом к приятелю, намереваясь выскользнуть, но он снова не пускал. Немая сцена продолжалась несколько минут. Мужчина гипнотизировал меня взглядом темных глаз, я не поддавалась гипнозу и смотрела на него в ответ. Потом он очень тихо спросил:

– Кем был для тебя этот породистый? Что связывало вас? Вы такие разные!

Мне показалось, или в голосе потянуло ревностью? С чего бы?

Я вздохнула, в который уже раз смиряясь с неизбежным.

– Помнишь, я рассказывала тебе про то свидание? Ну, идеальное? И про того, с кем так ничего и не получилось? Теперь понимаю, что и не получилось бы. Потому что не могло в принципе.

Джинн несколько секунд продолжал неотрывно смотреть на меня, потом на лице проявилось понимание.

– Что, он?

Я промолчала. Ну очевидно же.

– Ох ты ж! – Сосед залихватски присвистнул. – И на основании этого он решил, что может решать за тебя и давать тебе советы! Ай да парень! Альфа-самец, чтоб его!

Восхищения, как могло бы показаться из его слов, в голосе не было, даже наоборот – была злость. И совершенно точно – ревность, теперь я не сомневалась.

– С чего ты взял, что он давал советы? – опомнилась я.

Теперь уже была очередь Джинна пожимать плечами.

– Как будто ты не умеешь читать по губам…

Я не удержалась, снова рассмеялась, выразив в смехе все противоречивые чувства, что бродили во мне. И одновременно воздух вокруг нас закружился в странном танце. Мы словно очутились в центре смерча – правда, маленького, карманного, ручного. Вспорхнули дикими птицами мои волосы и подол легкого платья, а за ними – полы рубашки Джинна. Мелкие песчинки и капельки воды, попавшие в поток, завертелись вокруг нас, отделяя от остального мира. И за призрачной завесой словно исчезли все и вся, что вообще было. Остались только мы двое и незнакомое ощущение, приятно и жутко щекочущее где-то внутри.

Я посмотрела в смуглое лицо, которое теперь было так близко, и увидела, что зрачки мужчины светятся. Это не был отраженный свет звезд или стоящих на столе свеч, другое пламя глядело на меня. Это был его собственный огонь, я поняла мгновенно. Моя стихия снова затронула его стихию, и вот уже пугающее пламя растеклось из зрачков по всей радужной оболочке. Так невероятно красиво это было, как бывает только не подчиняющаяся никому сила природы – цунами, тайфун, извержение вулкана… Столько дикой мощи! Столько энергии! Столько жизни!

Марк был прав – я питаю слабость к мужчинам. Так всегда было. Но только теперь что-то изменилось. Я не имела сил противиться, но не просто мужчине, который, как в поговорке, мог быть чуть красивее обезьяны, – я летела на его силу. А он тянулся к моей. И когда я прошла полпути к его губам, он уже прошел свои полпути и ждал меня в назначенной точке. Мы встретились. Счастливо выдохнул карманный смерч, а огоньки в глазах Джинна, озорно блеснув, погасли. Мы просто стояли на площадке старинного замка и целовались, как обычные мужчина и женщина, и это было чудесно.

Первым пришел в себя Джинн. Открыл счастливо зажмуренные глаза, ослабил хватку, чуть отступил назад, пристально посмотрел на меня.

– Ты в курсе, что не стоишь на земле? – поинтересовался осторожно.

– Ага, – ответила я хрипло. – Мы в замке вообще-то, на одной из верхних его площадок. Какая земля?

– Хорошо. Не на земле. На камне. – Мужчина мотнул головой, как будто отгоняя что-то. – Ты не стоишь на камне. Ты вообще не стоишь. Это ты понимаешь?

Я не понимала. Что за чушь он несет? А когда поняла, испугалась. И страх из-за того, что под ногами был только воздух, уронил меня обратно на твердый каменный пол. Благо хоть недалеко падать.

– Что это? – Только на такие «интеллектуальные» вопросы я и была способна. – Как так?

Джинн шагнул обратно ко мне, протянул руки обнять, я отступила, зло зыркнув на него из-под полуопущенных век. Агрессия была логичным продолжением страха, хоть мой сосед и не был ни в чем виноват, но я не могла пока противиться ей. Слишком много всего со мной происходит, слишком быстро, слишком настойчиво. Этот замок, этот остров, эти чувства и ощущения, этот мужчина – все такое странное, необычное, такое настойчивое и скорое! У меня нет времени подумать, переварить, принять. Я вынуждена реагировать на такие стремительные повороты, что уже голова кружится.

И мне страшно.

– Боишься? – спросил Джинн, и его голос тоже был хриплым – то ли от недовольства моим поведением, то ли от вечерней прохлады, то ли от поцелуев.