Текст книги "Зверь в тебе"

Глава 9. Следствие по телу

«Час от часу не легче», – думал про себя капитан Коваленко, сидя в рабочем кабинете с большой кружкой черного кофе уже за полночь. На столе возвышалась стопка бумаг, в которых он пытался найти ответ на мучивший его вопрос: что дальше? Пропавшая Елена Царёва была найдена благодаря чистой случайности, но дело закрывать было, разумеется, нельзя. Поменялась статья Уголовного кодекса, накопилась еще внушительная куча свидетельских показаний, медицинских и экспертных заключений, его собственных схем и выкладок. Предстояло выяснить, кто и зачем похитил женщину, что это за зверь в человеческом обличье завелся у них в городе, как и где его искать и вообще что теперь со всем этим делать?

Борис работал в полиции не первый год, повидать ему доводилось разное, и жестокие убийства в том числе, и видом ран и увечий его было не напугать. Скорее пугать мог тот факт, что тот, кто сделал такое один раз, вполне может повторить ещё и ещё. Кроме того, никто не мог сказать наверняка, что это похищение было первым. Вполне возможно, что такие случаи уже происходили ранее, просто жертвы не удалось найти. Соответственно, и статистика отнесла эти дела в раздел пропавших людей, а не к убийствам. И ведь не угадаешь, сколько их было и сколько будет ещё.

Удивлял и настораживал тот факт, что потерпевшая была не только изнасилована и избита, но еще и несла на тебе странные следы, которые и врачи из областной больницы, принимавшие и оперировавшие Елену, и полицейский медицинский эксперт в один голос определили как нанесенные крупным хищным животным. Правда, с видовой принадлежностью зверя определиться не смогли: то ли это была крупная собака, то ли волк, которые в радиусе примерно тридцати километров водились только в городском зоопарке. Как объяснить происхождение этих ран, пока было совершенно непонятно.

Коваленко потер пальцами глаза. Спать хотелось ужасно, он был на ногах уже почти сутки, да и прошлой ночью проспал всего пару-тройку часов. Несмотря на литры кофе, которые он влил в себя прошедшим днем, голова уже напрочь отказывалась думать о чем-либо, кроме постели, намекая, что, дескать, я целый день работала, а ночью нормальные люди спят хотя бы иногда. Но поработать нужно было: капитан чувствовал, что информацию необходимо прогнать в голове еще хотя бы раз, собрать уже найденные кусочки мозаики вместе, а там, глядишь, его интуиция подскажет, на что нужно обратить особое внимание и где поискать продолжения найденных ниточек.

Он отпил еще глоток из кружки и поморщился: кофе уже в него просто не лез. Но выпить стоило, если он хотел сделать то, что задумал, иначе он рисковал уснуть прямо на столе на куче бумаг. Такое бы произошло, конечно, не в первый раз, но он устал так, что хотелось хотя бы сегодня поспать именно в постели и желательно раздетым. Клятвенно пообещав себе поехать домой, как только еще раз просмотрит сегодняшние показания свидетелей, Борис мужественно отделил от бумажного кургана его небольшую часть и принялся бегло проглядывать записи по диагонали.

Елена Царёва была найдена в нескольких километрах от мега-молла, где она работала и откуда пропала, за городской чертой, в пригородном лесу. Обнаружили её ближе к вечеру двое супругов-спортсменов, которые проходили свой обычный лыжный маршрут. Сначала они вообще не поняли, что именно нашли, а когда подошли поближе, первым делом увидели изодранную ногу, которая торчала из-под валежника. Разумеется, они сразу же решили, что это труп, и хотели было удрать, чтобы вообще не иметь к этому делу никакого отношения, но нога неожиданно шевельнулась, потом еще раз. Тут уж не оставалось ничего другого, кроме как подойти вплотную и попытаться хотя бы откопать человека из-под веток и снега. Когда спортсменам это удалось, они увидели, что это, во-первых, была женщина, а во-вторых, она была в ужасном состоянии. Сначала они подумали было, что на нее напало какое-то дикое животное, слишком уж раны были жуткими, но потом вспомнили, что ничего крупного и по-настоящему опасного в этом лесу не водилось. Они часто бывали там – зимой ходили на лыжах, летом бегали по пересеченной местности – и ни разу не встретили ни одного хищника крупнее лисы. Да и то животные слышали и чувствовали их заранее и уступали дорогу ненормальным «человекам». В любом случае, видно было, что помощь пострадавшей женщине нужна срочно, и они без промедления позвонили 112. Спасатели добрались до них не сразу, и супруги даже успели испугаться, как бы их находка не умерла до того, как помощь подоспеет.

Она оказалась упрямой, не умерла. И по дороге до больницы не умерла, и даже на операционном столе, пока врачи чистили ее брюшную полость, где уже начался перитонит, не сдалась, хотя у врачей было подозрение, что операцию она не переживет. Пережила. Хотя врачи пока опасались делать хоть какие-то прогнозы, слишком сложным было состояние. Рваные раны странного вида на руках и ногах, частично разорванный живот, тоже со странными краями ран, ушибы и переломы ребер, раны на лице, сильное переохлаждение и огромная кровопотеря. Вдобавок ко всему она всё это время оставалась без сознания, не пришла в себя ни разу, и было непонятно, очнется ли она вообще, и если это произойдет, то когда.

Коваленко изучил записи опроса свидетелей, сделанные Калашниковым и его ребятами, потом свои собственные записи – он опрашивал невезучую пару повторно сам, задавая и уже заданные коллегами вопросы, и свои собственные, дополнительные, которые казались ему важными. Что-то всё время смущало его и в этих показаниях, и в заключениях о состоянии потерпевшей. Что-то там было, чего, по идее, не должно было быть. А вот что именно, всё время от него ускользало. Кофе помогать отказывался, он поднял лапки и признал свое поражение перед умственным напряжением и банальной физической и психической усталостью.

И Борису пришлось сделать то же самое. Он махнул рукой, встал, собрал документы, убрал их в сейф и поехал домой. Спать, спать, спаааать… Всё завтра, завтра. Доехать бы еще домой без приключений и не врезаться никуда…

Если у ментов есть свои боги, в эту ночь они к Коваленко благоволили и позволили доехать до дома без приключений и лечь спать в разобранной постели, раздетым и даже вымытым – остатков сил хватило на душ. Он так устал, что уснул мгновенно, без снов, и спал до самого утра, словно младенец. Только под утро ему снова приснился сон, как водится, странный: его плечо грызла большая собака, было очень больно, но раны затягивались на глазах, практически мгновенно, и уже спустя несколько секунд о них напоминало лишь послевкусие боли.

Оказалось, что плечо во сне болело не зря: Коваленко проспал всю ночь в одной и той же позе, на боку, подсунув руку под подушку и уложив голову на собственное плечо до самого утра. Неудивительно, что он его отлежал, и к моменту пробуждения оно разболелось так, что боль проникла даже в его сны. Улыбнувшись аллегориям собственного подсознания, Борис растер больное место, а потом приступил к своей обычной утренней зарядке. Это и помогло ему проснуться как следует, и остаточные боли в руке прошли окончательно. «Всё-таки выспаться – это дорогого стоит», – подумал мужчина, поедая горячий омлет прямо из сковороды и запивая его кофе. Этим утром жизнь была прекрасна, и мужчина в очередной раз посмеялся над тем, как мало, оказывается, человеку нужно для счастья: всего лишь выспаться, умыться, сделать зарядку и позавтракать.

Не успев толком додумать до конца эту радужную мысль, он подавился и стал судорожно откашливаться. Вилка упала обратно в сковороду, мужчина согнулся над столом, кашляя и кашляя без остановки, а в голове красным транспарантом пульсировало озарение: «Раны! Раны у Царёвой затягиваются. Как они могут так быстро зажить??»

Ему удалось наконец-то прокашляться, он сел обратно на табурет и залпом выпил остатки кофе из кружки. Теперь ясно стало, откуда взялся второй бредовый компонент его сегодняшнего странного сна – мгновенно заживающие раны. Похоже, его умное подсознание снова ткнуло его носом туда, где он заметил важную для расследования деталь, но при этом сам этого не понял.

– Твою мать! – с чувством выругался он. – Что за ерунда? Как? Как раны могли так быстро начать затягиваться? Что я упустил?

На несколько минут он задумался, не торопясь куда-то бежать или кому-то звонить. Нужно было понять, не померещилось ли ему, правильно ли он понял заключения медиков, хорошо ли помнит, как выглядела потерпевшая, когда он ее увидел в больнице. Кажется, в документах, которые ему передал Калашников, были фотографии ран. Нужно съездить на работу, внимательно их просмотреть, а потом поехать в больницу и еще раз всё увидеть своими глазами. Если ему не показалось и раны действительно зажили быстрее, чем должны были бы, то, возможно, преступление произошло раньше, чем они думали. Но этого не может быть! Есть записи камер и показания свидетелей, видевших Елену Царёву именно в то самое воскресенье, когда, по заявлению её мужа, она не вернулась домой. А если предположить, что раны были ей нанесены до того, как она пропала? Нет, бред! Она не смогла бы двигаться с ними, а все свидетели из мега-молла в один голос утверждают, что женщина была активна, весела, вела себя как обычно, то есть не проявляла ни признаков боли, ни беспокойства. Хотя нужно будет уточнить еще раз, задать им дополнительные вопросы именно в этом ключе.

Бросив на столе грязную посуду, Коваленко быстро собрался и поехал на работу. В кабинете он сразу же стал искать в сейфе фотографии по делу Царёвой. Они его догадку подтвердили: края ран выглядели более старыми, чем им полагалось быть на настоящий момент. Странно. Единственное объяснение – это если у нее более быстрый обмен веществ, чем у большинства людей. Есть такие люди, о которых говорят: заживает, как на собаке. Капитан сделал в рабочем блокноте еще одну пометку: спросить у медиков, насколько это возможно. Вроде бы они должны как-то определять это по анализу крови. В любом случае, надо ехать в больницу, дел там накопилось много – и когда только успело?

В больнице Коваленко немного застрял: его приезд пришелся как раз к самому разгару обхода, и заведующего отделением интенсивной терапии нельзя было сейчас найти и оторвать от работы. Молоденькая дежурная медсестра предложила ему подождать в ординаторской и даже посулила чашку кофе, но он отказался, предпочитая посидеть прямо на посту, рядом с ней, наблюдая за тем, что происходило вокруг. В ожидании, пока заведующий освободится, Борис набрал номер Яны Седовой. «Возможно, она вспомнит, как вела себя Царёва в день исчезновения», – объяснил он себе причину звонка, хотя и понимал, что полезнее было бы сейчас позвонить Михаилу Царёву и уточнить у него, как быстро заживали обычно раны у его жены. Он не хотел признаваться себе в том, что просто скучает по Седовой и хочет услышать ее – а еще лучше увидеть.

– Слушаю Вас, капитан, – официально и даже, как ему показалось, чуть сердито, ответила женщина.

– Доброе утро, Яна Владимировна, – поздоровался Коваленко, стараясь добавить в голос максимальное количество теплоты. – Надеюсь, я не слишком Вас отрываю.

– Есть немного, – призналась Седова, и голос ее был по-прежнему сух и официален.

– Вы можете выделить мне буквально пять минут? Очень нужно кое-что уточнить, а ездить самому или выдергивать Вас смысла не вижу, много времени займет.

Яна немного помолчала, потом ответила:

– Если только не очень долго. Я на работе, мне нужно заняться бумагами, пока людей в салоне нет.

– Я не задержу Вас дольше необходимого, – пообещал капитан.

– Тогда задавайте Ваши вопросы, – милостиво разрешила Яна.

– Скажите, Вы не помните случайно, в день исчезновения Царёва не выказывала признаков недомогания или каких-то физических болей?

В трубке воцарилось молчание. Борис слышал только тихое дыхание своей собеседницы.

– Нет, – наконец ответила она. – Я не помню ничего странного. Лена была совершенно обычной: работала с людьми, шутила, бегала на улицу курить, активно упаковывала проданные пуфики. Ко мне заходила поболтать. С Серёжкой шутила… Нет, ничего необычного. Если бы у нее что-то болело, она бы так не скакала. Или уж, по крайней мере, как-то упомянула бы хоть раз за день.

– Понял Вас, спасибо, – поблагодарил капитан, делая в рабочем блокноте краткие записи.

Пока он писал, Яна, воспользовавшись паузой, задала ему встречный вопрос:

– А почему Вы спрашиваете, капитан? Это как-то связано с ее исчезновением? Она могла быть больна, когда пропала? Откуда у Вас такая информация?

– Подождите, Вы меня прямо засыпали вопросами, – едва сдерживая улыбку, остановил ее мужчина. – Не спешите.

– Ну, так что? – нетерпеливо сказала женщина. – Она была больна? Чем?

– У меня есть основания предполагать, что она могла быть ранена еще до того, как пропала. Возможно насилие в семье. Мы сейчас это выясняем.

Яна фыркнула в трубку.

– Насилие? Вы шутите?

– Отнюдь.

– Я не была знакома с Михаилом до пропажи Лены, но, судя по ее рассказам, муж у нее золотой: и понятливый, и любящий, и с детьми помогал всегда. Да и не похож он на домашнего тирана.

– Это да, – согласился Коваленко. – Царёв производит впечатление вменяемого, адекватного человека, да и опознание его жены мне показало, что он ее искренне любит и переживает за нее.

– Опознание?!! – Яна взвизгнула, и у Бориса на несколько секунд заложило ухо. Он не думал, что эта женщина умеет визжать в принципе, не то что так громко и пронзительно. – Лену нашли? Она жива???

Борис на мгновение «завис». Значит, Михаил не сообщил Седовой о том, что его жена нашлась… Оно и понятно: не до того ему было. Переживает, бедняга, ведь непонятно пока, выживет Елена или нет. Куда уж там обзванивать всех знакомых, тем более знакомых жены?

– Да, – сказал он в трубку. – Елену нашли, она жива. Пока.

– Что значит «пока»? Есть сомнения? Она пострадала?

– Елена сильно изранена, перенесла экстренную операцию, сейчас находится в реанимации, без сознания.

– А что говорят врачи?

– Пока ничего. Они опасаются что-то прогнозировать.

Яна умолкла. Капитану показалось, что он услышал, как она плачет.

– Не переживайте Вы так! – Неожиданно для себя самого, он попытался ее утешить. – Она нашлась, хотя мы тоже не могли прогнозировать, найдем ее или нет. Теперь будем надеяться на врачей и бога.

– Спасибо, – отозвалась женщина и шмыгнула носом. Похоже, действительно плакала. – Я буду верить в лучшее. – Она снова замолчала, а потом очень тихо сказала: – Спасибо, что нашли ее, капитан. Я верила, что Вы сможете это сделать.

Она положила трубку, а он сидел ошарашенный и думал о том, что хотел задать ей еще пару вопросов, но сейчас это казалось ему неуместным. В конце концов, ответы можно получить и из других источников. Но его в который уже раз поразило то, что Яна Седова так близко к сердцу восприняла эту жуткую историю, хотя и не была подругой Елены Царёвой. Какая отзывчивая и чувствительная женщина!

Впрочем, предаваться мечтам было некогда, да и не очень он любил это занятие, всегда предпочитая ему быстрые и активные действия. Подобные действия и сейчас требовались от него: на горизонте возник заведующий отделением, которому, по всей видимости, уже сообщили о приходе полицейского, и он направлялся прямо к нему. Обменявшись рукопожатиями, мужчины сразу приступили к делу. Они перешли в кабинет, и Коваленко стал задавать интересующие его вопросы.

– Скажите, можно ли как-то определить, насколько быстрый обмен веществ у человека? – спросил Коваленко.

– Косвенно можно, по анализам крови. Биохимия, уровень инсулина, свертываемость, частично уровень гемоглобина и его изменения… А зачем Вам это? Это имеет какое-то отношение к нашей жертве нападения? – уточнил доктор.

– Думаю, да, – подтвердил капитан. – Видите ли, мы сейчас пытаемся выяснить истинное время нанесения травм вашей пациентке.

– А что тут выяснять? – нетерпеливо перебил его собеседник. – Вы же читали наше заключение, там четко написано: около двух с половиной-трех недель.

– Читал, – кивнул Коваленко. – И заключение наших экспертов говорит о том же. Но, боюсь, этого не может быть. Согласно заявлению мужа, Елена пропала без малого две недели назад. И показания свидетелей это подтверждают.

Заведующий задумался. Пару минут он молчал, неосознанно потирая пальцами подбородок. Потом снова заговорил.

– В принципе, мы могли и ошибиться, – признал он. – Я понимаю теперь, почему у Вас возник вопрос об обмене веществ. Чисто теоретически, такое заживление ран возможно, если у женщины высокий уровень метаболизма. Но в данном случае речь идет об очень высоком его уровне. Лично в моей практике таких случаев не было.

– Не было, говорите, – задумчиво повторил капитан. – Очень интересно. А можно всё-таки как-то уточнить по анализам, что там у нее с обменом веществ? Для следствия это важно.

– Конечно, – согласился врач. – Мы всё равно собирались сегодня брать кровь для дополнительных анализов, вот и посмотрим более подробно, что там у нее к чему.

– Спасибо. А могу я еще раз лично осмотреть жертву? Возможно, в первый осмотр я что-то не так понял или упустил какую-то деталь?

– Осмотрите, – разрешил заведующий. – Только постарайтесь быстро и тихо. Женщина пока стабильна, но состояние всё равно остается крайне тяжелым.

– Я понял. Не в моих интересах вредить пострадавшей, в конце концов, мне гораздо полезнее будет, если она поправится, чем если не выживет.

Заведующий внимательно посмотрел на него.

– Можете идти прямо сейчас, я распоряжусь, чтобы Вас проводили и помогли.

– Еще раз спасибо!

Борис встал и еще раз обменялся рукопожатием со своим собеседником.

– И еще, я Вас попрошу, – добавил он. – Возьмите пробы крови и для нашей лаборатории, я хочу, чтобы наши эксперты тоже с ними поработали – возможно, и они, со своей стороны, что-то найдут.

– Сделаем, – не стал отказывать заведующий отделением.

– Буду признателен, – кивнул Коваленко и вышел.

Заведующий не обманул, в помощь капитану полиции выделили старшую медсестру отделения. Она и помогла ему переодеться, и сопроводила на повторный осмотр пострадавшей, и даже ассистировала, пока он снимал, за неимением лучшего, раны Царёвой на камеру своего смартфона. Он хотел быть уверенным, что чуть более зажившие, чем должны были быть, раны на руках и ногах женщины не были плодом его воображения. Тут было над чем подумать. Поблагодарив за помощь и напомнив еще раз про пробы крови для экспертов, Коваленко поехал на работу, уже по пути делая нужные звонки и экспертам, и свидетелям, которых хотел дополнительно опросить. Работа кипела.

Михаил Царёв, к сожалению, не помог капитану прояснить ситуацию. Он не мог вспомнить, чтобы у его жены как-то особенно быстро заживали раны или еще как-то проявлялся ускоренный метаболизм. Правда, она никогда не страдала полнотой, всегда была стройной, даже во время беременности и после рождения детей, но можно ли это считать свидетельством быстрого обмена веществ – кто знает?

Коллеги Елены, работавшие вместе с ней в день ее пропажи, не заметили у нее никаких проблем со здоровьем или самочувствием, лишь подтвердив слова Яны Седовой. По всему выходило, что травмы потерпевшей были нанесены именно похитителем (или похитителями, если принимать во внимание записи камер наблюдения и показания свидетелей).

Борис вспомнил, что хотел еще сам выехать с экспертами на то место в лесу, где обнаружили Царёву. Не то чтобы у него были причины не доверять работе бригады Калашникова, но проверить не помешало бы. Да и просто увидеть, где это произошло, чтобы прикинуть и сопоставить факты. Как она туда попала? Явно же шла не на своих ногах, но как тогда? Ее тащили в сознании или бесчувственную? Вряд ли преступление совершилось именно там – на это ничто не указывало. Тогда кто и как ее туда принес? И зачем? Просто скрыть следы преступления? Зачем так далеко? И ведь не на руках несли в такую даль, должна быть машина. А раз машина, то, возможно, кто-то что-то видел на дороге… Коваленко сделал еще одну пометку в блокноте: уточнить в ГИБДД, не было ли чего-то подозрительного на этом участке в ночь похищения. Обязательно нужно будет просмотреть записи с дорожных камер, а еще опросить дежуривших в ту смену сотрудников.

Уже из кабинета Коваленко сделал еще несколько рабочих звонков, договорился о выезде с бригадой на место находки и попросил дежурного ГИБДД выяснить, кто был на смене в упомянутую ночь и как и где их можно разыскать. Планы были расписаны, нужно было копать дальше.