Текст книги "Травля в школе. Нарративный подход к работе с проблемой"

1.3. Участники школьной травли

В этой роли ребенок на протяжении школьного обучения может находиться как эпизодически, так и постоянно. Жертвой травли может стать любой ученик, но чаще других жертвами становятся дети с определенными особенностями.

Во-первых, это школьники с неразвитыми социальными навыками. По сравнению с теми, кто умеет общаться, отстаивать свое мнение, давать отпор обидчику, эти дети («маменькины сынки и дочки») легче принимают роль жертвы. Обычно это ранимые, обидчивые ученики. Если такой ребенок начинает бурно реагировать на «шутки» задир (кричит, плачет, злится), то можно сказать, что мишень найдена. Наблюдать за ним обидчику забавно и интересно, другую жертву можно не искать.

Во-вторых, это дети, не похожие на других: с физическими недостатками, с яркими особенностями поведения, со своеобразными манерами и реакциями (не такой, как все). Мишенью для насмешек и агрессии часто становятся учащиеся с особенностями поведения – замкнутые или легко возбудимые. Гиперактивные дети могут быть как жертвами, так и преследователями, а нередко становятся и теми, и другими одновременно.

Все то, что выделяет ребенка по внешнему виду из общей массы, может стать объектом насмешек: рыжие волосы, веснушки, оттопыренные уши, кривые ноги, полнота или худоба и т. д.

В-третьих, это часто болеющие школьники. Они обычно являются изгоями класса просто потому, что мало бывают вместе с другими, остаются вечными новичками (чужаками).

В-четвертых, это дети и особенно подростки с ярко выраженным собственным мнением, своими взглядами и ценностями, нонконформисты (Фоминова, 2009).

Детей, уже ставших жертвами школьной травли, можно определить по характерным особенностям.

Физическое состояние и поведение ребенка:

• на теле ребенка могут быть заметны следы физического воздействия (синяки, порезы, царапины), которые не объясняются естественным образом (не связаны с игрой, случайным падением, кошкой и т. п.);

• он часто появляется в порванной одежде, с порванными учебниками или тетрадями;

• избегает говорить вслух (отвечать) и производит впечатление тревожного, неуверенного в себе;

• по утрам у него плохой аппетит, его мучают частые головные боли, боли в желудке, расстройство ЖКТ, резкое повышение температуры;

• он беспокойно спит, жалуется на плохие сны, часто во сне плачет;

• выглядит несчастным, расстроенным, депрессивным, часто плачет;

• у него наблюдаются частые перемены настроения, раздражительность, вспышки гнева;

• он требует или крадет деньги, чтобы выполнить требования «агрессоров».

Отношения со сверстниками:

• ребенок регулярно подвергается насмешкам и оскорблениям со стороны сверстников: его часто обзывают, дразнят, унижают, ему угрожают, требуют выполнения пожеланий других сверстников, командуют им;

• ребенка часто задирают, воздействуют на него физически: толкают, пинают, бьют, а он не может себя адекватно защитить, часто плачет, пытается избежать подобных ситуаций;

• у него нет ни одного друга в школе, с которым он может провести время;

• в командных играх дети выбирают его в числе последних или не хотят быть с ним в одной команде;

• ребенок не спрашивает тему урока, домашнее задание у сверстников, если не успел записать;

• он никогда не приводит одноклассников или других сверстников к себе домой, очень редко проводит время в гостях у одноклассников;

• ребенка никогда не приглашают на праздники/вечеринки, или он сам не хочет никого приглашать и устраивать праздник (потому что считает, что никто не захочет прийти);

• ученики берут учебники, деньги, личные вещи ребенка, разбрасывают их, рвут, портят.

Учеба, поведение в школе:

• ребенок старается держаться рядом со взрослым;

• у ребенка резко или постепенно ухудшается успеваемость;

• он боится или не хочет идти в школу;

• убегает из школы или прячется в школе;

• выбирает длинный и неудобный путь в школу и из школы;

• ребенок часто проводит время в одиночестве (Методические рекомендации… 2014).

Э. Руланн (2012) отмечает, что по параметру физической силы жертвы-мальчики физически слабее своих сверстников, чего не скажешь о девочках. Уровень знаний (как мальчиков, так и девочек) чуть ниже среднего, и это расхождение больше выражено у старших учеников. Уровень самооценки жертв травли значительно ниже среднего. С другой стороны, можно с большой долей уверенности сказать, что низкая самооценка является фактором риска и может привести к дебюту в качестве жертвы травли и оказывать негативное влияние в дальнейшем. Страх и тревожность свойственны жертвам в значительно большей степени, чем остальным детям и подросткам. Жертвы гораздо больше подвержены депрессиям, чем другие учащиеся.

Другое исследование показало, что чем богаче родители, тем реже их ребенок подвергается агрессии и становится жертвой травли – значит, не только во внутренних качествах дело.

Опасность суицида при депрессиях существенно возрастает, и жертвы гораздо чаще, чем другие дети, думают о самоубийстве. Для определения уровня популярности участников группы используют социометрические исследования. По данным многих исследований, уровень популярности жертв ниже среднестатистического. Вероятно, это объясняется тем, что как таковой статус жертвы не добавляет очков. Можно предположить, что некоторые ученики не хотят общаться с жертвой, поскольку тогда они ставят под угрозу свой собственный социальный статус.

Результаты исследования С.Н. Ениколопова в школах Москвы и Подмосковья показали, что жертвы склонны дистанцироваться от родителей. Для них характерны закрытая позиция в общении и нежелание общаться, чувство одиночества и безразличия. Оценивают они себя как не способных и не готовых проявлять активность в жизни, несчастных. Среди обследованных школьников было выявлено 13 % жертв (Ениколопов, 2 010).

Роль жертвы не всегда бывает четко обозначенной. Они сегодня жертвы, а завтра могут стать обидчиками: это очень хорошо заметно на примере армейской дедовщины. Жертвы не всегда бывают затравленными. Они могут огрызаться, становиться насильниками в любой другой ситуации, где найдут себе поддержку. В основе этого часто лежат острые проблемы, связанные с семейным насилием. Человек, который в одном месте является жертвой, в другом может начать отыгрываться на слабых.

Жертва травли нередко ведет себя на уроке неадекватно (в результате незаметных со стороны провокаций или из-за собственного стресса), что вызывает неприязнь педагогов, а порой и агрессию или травлю со стороны остальных учеников. Это еще больше усугубляет положение.

Формальная поддержка педагогом жертвы – «не трогайте его» – наоборот, только усложняет ситуацию и приводит лишь к тому, что травля перемещается подальше от учительских глаз (в коридоры, туалеты, за пределы школы или в интернет). Еще раз отметим, что, несмотря на наличие отличительных особенностей у детей, которые рискуют стать жертвой, изгоем может стать любой ребенок.

Эффективными в работе с детьми-жертвами считаются следующие подходы: психоаналитическое консультирование, когнитивно-поведенческая терапия, гештальт-терапия, психодрама, терапия, центрированная на клиенте, различные направления игротерапии и арт-терапии. В качестве наиболее подходящего варианта работы с детьми, пережившими травлю, рассматривается эклектичная, мультимодальная модель консультирования, в которой сочетаются три основных направления: работа с мыслями, работа с эмоциями, работа с поведением. Помощь на когнитивном уровне включает в себя работу с низкой самооценкой, иррациональными, разрушительными мыслями, с проблемами принятия решений, поиск выхода из сложных ситуаций. На аффективном уровне – работа с гневом, злостью, тревожностью, чувством вины, страхом отвержения, депрессией. На поведенческом уровне исследуются проблемы изоляции, конфликта с окружающими, низкой успеваемости, ночных кошмаров, драк, слез. Выбор конкретного метода в практической работе зависит от:

– возраста ребенка;

– стадии консультирования (над чем в данный момент идет работа: над мыслями, эмоциями или поведением);

– уровня когнитивного развития ребенка (Малкина-Пых, 20 05).

Консультирование лучше проводить в игровой или неформально обставленной комнате, нежели в кабинете или классе. Это способствует снятию напряжения, усиливает чувство безопасности и контроля над ситуацией. Считается, что процесс консультирования идет успешнее, если дети могут контролировать дистанцию между собой и взрослым, поскольку взрослые иногда бывают чересчур агрессивными, инициируя разговор с ребенком. Консультант должен служить примером обязательности для ребенка, не опаздывать и по возможности не переносить время встреч, поскольку это может быть интерпретировано как отсутствие интереса или может вызывать беспокойство, раздражение. Консультант должен быть готов отдать ребенку все свое внимание, освободившись от посторонних мыслей и забот. Вполне естественно, что ребенок – жертва насилия – испытывает особый страх при встрече с незнакомым взрослым, при посещении нового места. Иногда он даже не знает, куда и зачем ведут его родители или учителя. Это может вылиться в изначальное недоверие к психологу и формирование негативных ожиданий.

Обычно мотивация встретиться с психологом у самого ребенка отсутствует. Даже получив травму, он стремится испытывать позитивные мысли и чувства и избегает негативных, поэтому визит к специалисту вряд ли станет для него приятным. Исключение составляют те случаи, когда дети уже знакомы со школьным психологом, проводившим, например, групповые занятия, и с ним уже сформированы доверительные отношения.

Обидчики, зачинщики травли, также имеют отличительные черты.

Во-первых, это дети, страдающие от насилия в своей семье и компенсирующие свои страдания насилием над самым слабым в классе.

Во-вторых, обидчиками становятся ученики, стремящиеся к лидерству, которые не могут самоутвердиться в школе социально приемлемыми способами: за счет учебы, общественной деятельности, спорта, но претендуют на высокий статус в коллективе.

И, в-третьих, это дети из семей, где процветают идеи шовинизма, ксенофобии и снобизма.

Важно отметить, что не всегда обидчики хотят своим поведением причинить вред своей жертве. У них могут быть свои цели: почувствовать собственную силу, повлиять на ситуацию, сформировать значимые для себя черты характера (Руланн, 2012).

А. Баркан в статье «Дедовщина в школе, или школьный буллинг» (2011) приводит данные шведско-норвежского психолога Дана Ольвеуса об особенностях обидчиков. Обычно это:

– дети, уверенные в том, что, «господствуя» и подчиняя, им будет гораздо легче добиваться своих целей;

– дети, не умеющие сочувствовать своим жертвам;

– физически сильные мальчики;

– легковозбудимые и очень импульсивные дети с агрессивным поведением.

Инициаторами травли также могут быть дети, мечтающие быть лидерами в классе; желающие быть в центре внимания; дети с высоким уровнем притязания; уверенные в своем превосходстве над жертвой; не признающие компромиссов; агрессивные дети, самоутверждающиеся за счет жертвы, интуитивно чувствующие, какие одноклассники не окажут сопротивление; дети со слабым самоконтролем.

С.Н. Ениколопов провел исследование в российских школах и составил следующий портрет обидчика. Агрессоры дистанцируются от родителей, обладают внешним локусом контроля, для них характерна открытая позиция в общении, позитивное отношение к себе и готовность проявлять активность в жизни. Раз агрессоры дистанцируются от родителей, то вызывать родителей в школу для воздействия на агрессоров малоэффективно. Скорее это может только усилить и так большую дистанцию между родителями и их ребенком. Среди обследованных школьников агрессоров оказалось 20 % (Ениколопов, 2 010).

Было отмечено, что часто у агрессоров хорошие отношения с учителями, поскольку агрессоры активны, хорошо общаются и пр. Такие школьники нравятся учителям, им легко поручают общественную работу. Агрессоры имеют более высокий статус среди сверстников, раньше и успешнее начинают общаться с противоположным полом (Коновалов, 2013). Означает ли это, что агрессоры (осознанно или неосознанно) поддерживаются своим окружением?

«Союзниками» обидчиков чаще всего бывают дети, боящиеся быть на месте жертвы; не желающие выделяться из толпы одноклассников; дорожащие своими отношениями с лидером; поддающиеся влиянию «сильных мира сего» в классе; не умеющие сопереживать и сочувствовать другим; без собственной инициативы; принимающие травлю за развлечение; дети жестоких родителей; озлобленные ровесники, мечтающие взять реванш за свои унижения; дети из неблагополучных семей, испытавшие страх наказания.

Агрессивный или гиперактивный школьник, предчувствуя возможность стать жертвой травли, сам становится ее инициатором. Выяснилось, что преследователи в большей степени, чем нейтральные ученики, подвержены депрессии. Различие было небольшим, но статистически значимым как для мальчиков, так и для девочек. Кроме того, преследователи чаще, чем нейтральные ученики, серьезно задумываются о самоубийстве (Copelan et al, 2013).

Уровень популярности преследователей, по данным социометрии – чуть ниже среднего, и с возрастом он понижается. Стоит отметить, что по большей части их популярность основана на выборах других преследователей.

Физические методы травли в большей степени свойственны мальчикам, чем девочкам. И те, и другие используют издевки, насмешки, а вот изоляция все-таки более типична для девочек, чем для мальчиков. Эти различия, вероятно, можно объяснить как раз тем, что девочек больше стимулирует общность с группой, а мальчиками движет скорее жажда демонстрации собственной власти через подчинение другого.

Существуют и другие различия. Мальчики травят как одноклассников, так и учащихся других классов – и мальчиков, и девочек. Но в основном – мальчиков из своего класса. Девочки в подавляющем большинстве случаев травят одноклассниц.

В мировой психологической практике принято считать, что основным и наиболее эффективным методом коррекции агрессивного поведения у детей является поведенческая терапия, которая рассматривает нарушения поведения не в качестве симптома какого-либо заболевания, а в качестве определенных типов реагирования. Таким образом, объектом воздействия в процессе поведенческой терапии является само поведение человека.

Многие авторы отмечают эффективность поведенческой терапии именно при работе с детьми. Причину этого они видят в возможности контроля социальной среды ребенка, воздействия на механизмы дезадаптивного поведения детей и относительной краткости терапии.

И.А. Фурманов, опираясь на собственный опыт коррекционной работы с агрессивными и асоциальными подростками, пишет о возможности интеграции бихевиоризма и психоанализа. В частности, есть указания на использование нескольких путей такой интеграции:

1) модель Wachtel (1977), предполагающая прагматическое использование поведенческих техник в рамках психоаналитической терапии для того, чтобы «перевести внутренние инсайты в план действия»;

2) модель Kaplan (1974), предполагающая, в случае сопротивления пациента, находящегося в процессе поведенчески ориентированной терапии, кратковременное использование психоаналитических приемов и техник. Причем указывается на преимущество второго типа интеграции (Фурманов, 1996).

В настоящее время очень плодотворно развивается когнитивно-поведенческое направление групповой психотерапии, где наряду с классическими приемами поведенческой терапии применяются техники когнитивного переструктуирования – «атаки» на иррациональные убеждения (Рудестам, 1990), формирования способности к осознанию сущности и последствий собственного поведения, ответственности, правильных установок и привычек.

В целом при планировании коррекционной работы с агрессивными детьми необходимо исходить из особенностей нарушений в той или иной сфере личности ребенка. Так, результаты психологической диагностики позволили установить, что агрессивная направленность в поведении наблюдается у двух категорий подростков. Первая – это дети, не имеющие ярко выраженных психических расстройств и легко адаптирующиеся к различным социальным условиям вследствие низкого морально-волевого уровня регуляции поведения. Как правило, у этих детей наблюдается нравственная нестабильность, слабая совестливость, игнорирование конвенциональных норм сочетается со слабым самоконтролем, расторможенностью и импульсивностью. Сюда относятся дети с физической и косвенной агрессией, активным негативизмом. Другая категория – это дети с негативным эмоциональным состоянием, которое является реакцией на напряженную, стрессовую ситуацию или психическую травму либо представляет собой следствие неудачного разрешения каких-то личных проблем или трудностей. К этой группе относятся дети с вербальной агрессией или пассивным негативизмом. Более того, установлено, что агрессивное поведение подростков стимулируется некомпетентным поведением родителей и педагогов (Фурманов, 1996).

При оказании индивидуальной психологической помощи обычно не возникает трудностей в определении причин агрессивного поведения и выборе тактики психотерапевтической работы. В случае групповой психокоррекционной работы, когда необходимо оказать помощь детям, относящимся к различным категориям или имеющим множественные нарушения, сделать это труднее.

И.В. Фурманов считает, что выбор стратегии психокоррекционной работы с агрессивными подростками должен, во-первых, строиться исходя из принципа взаимосвязи внутренней (интрапсихической) и внешней (психосоциальной) детерминации функционирования личности. Во-вторых – учитывать закономерности процесса изменения поведения, который включает следующие стадии: предобдумывание (отсутствие намерения изменить собственное нежелательное поведение), обдумывание (серьезное рассмотрение возможности изменить поведение), подготовка (возникновение намерения изменить поведение), действие (решительное изменение образа жизни и стабильное сохранение нового стиля поведения), поддержание (окончательное преодоление нежелательного поведения, максимальная уверенность в собственной способности предотвратить рецидив в любых условиях). В-третьих, психотерапевтические воздействия должны быть направлены на изменения в познавательной сфере личности ребенка через убеждение, внушение, конфронтацию, прояснение и интерпретацию малоосознаваемого содержания переживаний; в эмоциональной сфере – катарсис, эмоциональную поддержку, эмпатию; в поведенческой сфере – мотивацию, новый эмоциональный и межличностный опыт, подкрепление.

На основании собственного практического опыта работы в группах детей подросткового и юношеского возраста И.В. Фурманов пришел к выводу о необходимости интегративного подхода к психокоррекции агрессивного поведения. В частности, эти идеи были реализованы при разработке, апробации и внедрении программы «Тренинг модификации поведения», в которой органически сочетаются техники когнитивной, гештальт– и поведенческой психотерапии. Она направлена на работу как с подростками, так и с родителями и педагогами, и соответственно состоит из трех блоков.

Первый блок. Программа направлена на работу с агрессивными подростками. Решаются следующие задачи: осознание собственных потребностей; отреагирование негативных эмоций и обучение приемам регулирования своего эмоционального состояния; формирование адекватной самооценки; обучение способам целенаправленного поведения, внутреннего самоконтроля и сдерживания негативных импульсов; формирование позитивной моральной позиции, жизненных перспектив и планирование будущего.

Второй блок. Программа предназначена для родителей подростков с нарушениями поведения и направлена на создание психологических условий для преодоления родительских ограничений и приобретения нового опыта взаимодействия с собственными детьми посредством практической тренировки коммуникативных навыков. В процессе работы решаются следующие задачи: переосмысление роли и позиции родителя; развитие взаимопонимания и взаимоуважения, признание прав и потребностей друг друга; снижение тревожности и приобретение уверенности в себе; формирование готовности обсуждать с детьми все спорные и конфликтные ситуации в семье; выработка стиля эффективного взаимодействия с детьми.

Третий блок. Цель программы – информирование педагогов об индивидуально-психологических особенностях личности подростка с агрессивным поведением и обучение эффективным способам взаимодействия с ним средствами конфликтологии и игротерапии. В ходе тренинга решаются следующие задачи: распознание и идентификация собственных негативных эмоциональных состояний, возникающих при общении с асоциальными детьми; обучение «целенаправленным» способам отреагирования отрицательных эмоций и приемам регуляции, восстановления психического равновесия; снятие личностных и профессиональных зажимов и ограничений; освоение методики контакта с неблагополучными детьми различного возраста и выработка стиля эффективного взаимодействия.

Эффект от психотерапевтической работы существенно возрастает, когда усилия психолога и ребенка поддержаны родителями и педагогами.