Текст книги "Травля в школе. Нарративный подход к работе с проблемой"

Сторонние наблюдатели травли – дети и взрослые, боящиеся вмешиваться, – показывают при этом свое бессилие или безразличие. К сожалению, такими наблюдателями, хоть и крайне редко, но бывают и педагоги, которые считают, что невмешательство способствует взрослению ребенка и обретению им мужественности. Это совершенно неверно, так как, если не вмешиваться в школьную травлю, она расцветает. Если же предотвращать этот террор в самом начале, он чахнет после единичной попытки.

Основная часть класса выступает в роли наблюдателей. Каждый из этой роли может перейти в другую: стать жертвой или обидчиком. Иногда они оказываются в этих ролях, даже соблюдая видимый нейтралитет: так, одни жалеют жертву и переживают беспомощность и страх, другие внутренне бывают на стороне обидчиков, злорадствуя по поводу жертвы: «Так ему и надо». Д. Ольвеус выделяет несколько видов наблюдателей.

Нейтральные – сами в конфликте не участвуют и отстраняются от него (хотя им плохо от нарушения учебного процесса, срыва уроков, скандалов на уроке и перемене и пр.).

Провоцирующие – те, кто сам не применяет агрессию, но провоцирует насилие и травлю между другими в своих интересах (делают ставки на победителя, снимают на видео и выкладывают в интернет и пр.).

Сочувствующие (несогласные с происходящим, но обычно молчащие). Им не нравится происходящее в классе, но они стараются не вмешиваться (возможно, из страха самим стать жертвой), и в результате это воспитывает в них равнодушие, либо они, чувствуя бессилие, становятся «косвенными» жертвами травли.

Сочувствующие могут занять и активную позицию: поддержать жертву и вступить в открытую конфронтацию с обидчиком. Одному «революционеру» справиться со сложившейся системой реагирования на длительное насилие почти невозможно. Он рискует либо превратиться в жертву, либо стать агрессором. Но возможен и положительный исход, если его поддержат сочувствующие одноклассники, учитель.

До тех пор, пока агрессора будут поддерживать окружающие (например, смеяться над его злыми шутками над жертвой), ситуация вряд ли изменится. И наоборот, если обидчику не перед кем себя показать и его статус в среде одноклассников после травли не поднимется, то у него станет меньше желания применять насилие. Если «сочувствующие» не будут пытаться противостоять травле или их голоса будут слабы, то жертва остается в одиночестве против несправедливости. Если никто не будет поддерживать жертву и противостоять нападкам на нее, самой жертве в одиночку выбраться очень трудно. И наоборот, если большая часть группы будет противостоять травле (не обязательно из особого расположения к жертве, а возможно, из чувства справедливости), то агрессору придется или прекратить травлю, или идти против большинства, что значительно сложнее. Порой «нейтральные» не вмешиваются не потому, что они сами по себе равнодушны, а потому что им приходится выбирать между силой и слабостью (жертвы часто выглядят смешно и жалко). А им не очень хочется ассоциироваться со слабыми; никто не хочет брать личную ответственность за происходящее, проще делать «как все»; страдание жертв повторяется снова и снова, и чувство сострадания постепенно притупляется (Руланн, 2012).

Для одних наблюдателей травля является ощутимой психологической травмой, для других – грозит потерей веры в справедливость, формированием привычки к равнодушию.

С.Н. Ениколопов отмечает следующие особенности сторонних наблюдателей: близкие отношения с родителями, внутренний локус контроля, открытая позиция в общении, позитивная оценка себя и готовность проявлять активность в жизни (Ениколопов, 2 010).

1.4. Факторы, сдерживающие возникновение травли

В устойчивой группе (здесь мы говорим о классе) устанавливается довольно жесткая социальная структура. Социальные нормы, эффективность учебной деятельности и позитивные взаимоотношения тесно связаны между собой и оказывают значимое воздействие на сдерживание травли.

Сдерживающие механизмы срабатывают, если знаешь, что рядом есть значимые личности, которым не понравится такое поведение. Поэтому, вероятно, нормы, согласно которым травля неприемлема, активизируют сдерживающие механизмы агрессивных учащихся. В классах с такими нормами будет меньше преследователей. Это подтверждено масштабным исследованием, проведенным в 1–7 классах (Руланн, 2012).

Эффективность учебной деятельности может уменьшить травлю одноклассников. Когда класс сосредоточен на учебной деятельности, это знак для потенциальных преследователей: работа в школе – это норма. В этом случае на уроке ученики меньше отвлекаются и мешают другим, нарушений дисциплины также становится меньше. Зачастую эпизоды травли происходят и на уроках, но если на уроке приходится сосредоточенно работать, то при этом сложно заниматься травлей.

В классе, где между учениками сложились хорошие отношения, уровень травли невысок. Жертвы часто одиноки. Если в целом в классе все относятся друг к другу хорошо, то, возможно, у потенциальных жертв травли появятся друзья, а это является защитой от агрессии. К тому же повышается вероятность того, что потенциальные преследователи и потенциальные жертвы включатся в одни и те же позитивные связи, что тоже редуцирует жестокость.

Хорошие отношения между учениками оказывают и другое воздействие на агрессию. Если коллектив дружный (а класс – это коллектив), то в отношениях между его членами меньше напряженности. Напряженность возникает, если есть некий дисбаланс или несовпадение симпатий.

Между авторитетным классным руководителем и травлей существует обратная зависимость (Руланн, 2012). Авторитетное (не авторитарное!) классное руководство означает, что учитель действительно руководит классом: устанавливает основные стандарты, проявляет внимание и заботу о каждом ученике, контролирует соблюдение стандартов и делегирует определенные полномочия, если ученик и класс к этому готовы.

Учитель таким образом воздействует на потенциальных преследователей опосредованно, создавая в классе открытую и доброжелательную атмосферу. Возможно и непосредственное воздействие. Если учитель устанавливает четкие стандарты, то потенциальные преследователи знают, что он не одобряет травлю, ожидает позитивного социального поведения и эффективной работы в школе. Также они заметят, что учитель беспокоится о них и контролирует их поведение. Именно сочетание требовательности и поддержки редуцирует агрессию.

Грамотное руководство школой, эффективное сотрудничество и согласие в учительском коллективе также способствуют уменьшению уровня распространенности травли среди учащихся.

Педагог-психолог Людмила Петрановская предлагает конкретные шаги по предотвращению травли в детском коллективе (Петрановская, 2011).

1. Назвать вещи своими именами.

От взрослого, который взял на себя ответственность за разрешение ситуации (будь то учитель, школьный психолог, вожатый в лагере, тренер или завуч), дети должны узнать истинное название вещей. А именно: когда человека намеренно доводят до слез, согласованно и систематически дразнят, когда отбирают, прячут и портят его вещи, когда толкают, щипают и бьют, когда обзывают и подчеркнуто игнорируют, – это называется «травля». Бывает, что называния явления в категоричной форме достаточно, чтобы оно тут же сошло на нет.

2. Дать однозначную оценку.

Недопустимость этого явления и неприятие любых его форм должны быть четко озвучены авторитетным взрослым. Можно попросить детей вспомнить то состояние, которое каждый из них переживает, когда над ним смеются, издеваются, «достают». Это помогает ученикам понять, почему негативная оценка травли так однозначна для всех.

3. Обозначить травлю как общую беду.

Спорить о фактах, искать виноватого, разбираться, кто кому что и зачем сказал – бессмысленно. Нужно обозначить травлю как болезнь группы. Так и заявить: «Есть болезни, которые поражают не людей, а классы, компании. Нужно вместе лечиться, чтобы у нас был здоровый, дружный класс». Подобное заявление от взрослого не только позволит зачинщикам сохранить лицо, оно поможет снять напряжение и противопоставление между жертвами-насильниками-свидетелями.

4. Активизировать моральное чувство и сформулировать выбор.

Главная задача, которая стоит перед взрослым, – суметь вывести детей из стадного азарта, помочь им оценить происходящее с моральной точки зрения. Для этого существует простой психологический прием: предложите детям оценить их личный вклад в болезнь класса под названием «травля». Пусть один балл будет означать «Я никогда в этом не участвую», два балла – «Иногда присоединяюсь, но потом жалею», три балла – «Травил, травлю и буду травить; это же здорово». Попросите всех одновременно показать на пальцах, сколько баллов они поставили бы сами себе. Скорее всего, «троек» не будет даже у самых отпетых агрессоров.

Не пытайтесь в ответ уличать детей, напротив, подыграйте им словами: «Как я рад, у меня от сердца отлегло. Никто из вас не считает, что травить – это хорошо и правильно. Даже те, кто это делал, потом жалели. Это замечательно, значит, нам будет нетрудно вылечить свой класс». Такая моральная оценка травли становится не внешней, навязанной взрослым, напротив, ее дают дети, и вскоре ситуация сама собой выправляется.

И даже если группа погрязла в удовольствии от насилия, а конфронтация еще более жестка, просто напомните детям сказку о «Гадком утенке». – «Читая эту сказку, как правило, мы думаем о главном герое, об утенке, – обратитесь к детям с такими словами. – Нам жаль его. Мы с неподдельным интересом и напряжением следим за его судьбой, сочувствуем и переживаем. Но сейчас я хочу, чтобы мы подумали о курах и утках с птичьего двора. С утенком-то все в будущем будет хорошо. Он улетит с лебедями. А они? Они так и останутся глупыми и злобными, неспособными ни сочувствовать, ни, увы, летать. Когда в классе возникает ситуация, как та, что случилась на птичьем дворе, каждому приходится определять свое место: кто он в этой истории? Каков ваш выбор?»

5. Принять новые правила для группы.

Как только выбор сделан, положение вещей следует закрепить. Полезно не просто объявить новые правила жизни группы, но и зафиксировать их на бумаге: «У нас не выясняют отношения с кулаками. Не оскорбляют друг друга. Не смотрят равнодушно, когда двое дерутся, их разнимают…» – вот примерный список. Идеально, если каждый поставит под правилами свою подпись как свидетельство и согласие их соблюдать. Нарушителю всегда можно будет указать на его фамилию в списке.

6. Поддерживать контроль над ситуацией.

Ответственный за прекращение травли взрослый должен регулярно интересоваться ситуацией, предлагать свою помощь и давать ценные указания. Нелишним будет ввести «счетчик травли» – какой-нибудь сосуд или доска, куда каждый, кому сегодня досталось, кто видел что-то похожее на насилие, может положить камешек или воткнуть кнопку. По числу кнопок легко определить, насколько нынешний день был лучше предыдущего. Ставьте спектакли, делайте коллажи о «хронике выздоровления», ведите с детьми «график температуры». Группе важно чувствовать интерес авторитетного взрослого. Именно это помогает коллективу продолжать считать победу над травлей общим делом.

7. Помочь осознать ценность каждого.

И только тогда, когда ситуацию удалось вывести в здоровое русло, педагогу стоит задуматься над вопросом популярности каждого отдельно взятого ученика. Чем дольше группе предстоит прожить в данном составе, тем важнее помочь каждому члену коллектива получить признание, обнаружить и предъявить свою способность и полезность для группы, например, лучше всех хохмить или забивать голы, рисовать или считать в уме… И чем разнообразнее и осмысленнее будет деятельность, тем здоровее будет группа.

Глава 2. Основы нарративного подхода

2.1. История подхода

Психологи используют разные способы для решения проблемы насилия в школе. Мы можем работать с самой жертвой, чтобы поднять самооценку этого учащегося, помочь обрести уверенность в себе, обучить навыкам общения и т. д. Когда есть поддержка и понимание важности данных мероприятий со стороны родителей, помочь ребенку можно. Мы можем работать и с обидчиками над снижением уровня агрессии, регуляцией эмоциональных состояний, повышением самоконтроля и т. д., что тоже приводит к постепенному улучшению ситуации в классе. Однако это длительный процесс, носящий консультативный характер.

Мы в своей деятельности опирались на теорию и практику психологов, работающих в рамках нарративного подхода (М. Уайт, Д. Эпстон, Д. Уинслейд, Д. Монк, Д. Кологон, Д. Кутузова, Е. Жорняк, Н. Савельева), так как он является краткосрочным, находится на стыке психологической и социальной работы, подразумевает организацию сообществ людей, поддерживающих клиента (Жорняк, 2001; Кутузов а, 2011; Савельева, 2011; Уайт, 2010; Winslade, Monk, 2007).

Этот подход достаточно молод: он сформировался в 70–80-е годы прошлого века. Его основателями являются австралиец М. Уайт и новозеландец Д. Эпстон. Первая книга, выпущенная авторами в 1989 году, называлась «Литературные средства достижения психотерапевтических целей». При переиздании книги авторы изменили ее название на «Нарративные средства достижения психотерапевтических целей». Тогда впервые и появился лингвистический термин «нарративный» (повествовательный) применительно к психологической работе с клиентом.

В настоящее время специалисты нарративного подхода практикуют во многих странах мира. Его применяют в психологических центрах, в психиатрических больницах, в школах, хосписах, тюрьмах; в работе с людьми, попавшими в чрезвычайные жизненные ситуации; в работе с группами, сообществами.

В России нарративная практика стала применяться с 2000 года, сначала в рамках системной семейной психотерапии. Сейчас нарративные консультанты работают в различных сферах жизни человека.

2.2. Сущность нарративного подхода

Мне хочется начать с философской опоры нарративной практики, тем самым заверив читателя в серьезности и надежности описываемого подхода. У практикующего психолога должны быть теоретические представления и объяснения того, что он делает. Но в то же время я не хочу агитировать и доказывать, что это самый правильный или лучший подход в консультировании. Одно точно: полезного, работающего и помогающего в нем очень много!

Нарративный подход основывается на конструктивистских и постструктуралистских идеях, суть которых можно свести к следующим постулатам.

1. Конструктивистские идеи. Мы живем в своем мире, который сами для себя и конструируем, накладывая свое мировоззрение, мысли, чувства, решения, поступки на многообразие мироздания. Это так называемая реальность второго порядка, по Вацлавику. Есть независимые от нашего существования материальные объекты, явления – это реальность первого порядка. Например, гематома на лице школьника, появившаяся на перемене – это объективная реальность на данный момент времени (реальность первого порядка), а наши размышления, выводы и поступки по этому поводу, т. е. наши конструкции – это реальность второго порядка. Подобное конструирование происходит часто бессознательно, и потому нам кажется, что этот процесс независим от нас. Наш индивидуальный мир всегда субъективен. Реальный мир обнаруживает себя исключительно в том месте, где наши «конструкции терпят неудачи» (Вацлавик, 2001).

2. Постструктуралистские идеи. Структуралисты считают, что наша идентичность фиксирована и неизменна, значит, можно интерпретировать и диагностировать поведение человека. Постструктуралисты считают, что наши идентичности (глубинное «внутреннее Я») не являются фиксированными и неизменными. Они постоянно создаются и пересоздаются из множества подчас противоречащих друг другу историй. Эти новые идентичности не присущи внутренне человеку, а формируются во взаимоотношениях с другими людьми, с общественными организациями, с институтами власти.

Язык и его использование играют ключевую роль в формировании наших конструкций. Смыслы, которые мы приписываем жизненным событиям, и то, каким образом мы организуем их в истории о себе и других, формируют нашу жизнь. Наши проблемы и наши качества являются продуктами культурно-исторического контекста. Все они были созданы, сформированы с течением времени в конкретных контекстах.

Консультант, работающий в рамках нарративного подхода, знает, что его видение человека не может быть объективным, нейтральным и свободным от личных ценностей, потому он критичен к своей точке зрения и бережен с историями клиента. Роль консультанта в рамках нарративного подхода заключается в том, чтобы способствовать насыщенному развитию предпочитаемых историй идентичности, то есть помогать человеку увидеть в себе то, что ему нравится, что работает на позитивный образ себя (Томас, 2004).

В работе нарративных консультантов размываются границы между психотерапией, психологическим консультированием, социальной помощью и организацией сообществ, поэтому этот подход не имеет официального названия и часто обозначается как «нарративная практика».

В основе нарративной практики лежит работа с жизненными историями (от англ. narratives – повествования) людей.

Нарративная практика – это беседа, в процессе которой люди пересказывают (то есть рассказывают по-иному, переписывают) свои истории жизни в соответствии с предпочитаемыми ими историями и способами жизни.

Вопросы специалиста в нарративной беседе направлены не на проникновение в глубь бессознательного, не на прояснение чувств и не на поиск иррациональных мыслей клиента. Они направлены на построение необходимой человеку истории его жизни. Чем четче и детальнее прописана эта история со своим героем, сюжетом, последовательностью, тем легче клиенту претворить ее в жизнь.

Как известно, истории могут быть описательными и повествовательными. Нарративные практики работают именно с повествовательными историями, то есть с такими, которые представляют собой события, связанные в определенной последовательности на некотором временном промежутке. Они обязательно имеют сюжет. Чтобы повествование стало историей, в нем должен быть герой, обладающий намерениями, стремящийся к цели.

Жизнь состоит из большого количества историй, и человек отбирает из них определенные события и придает им нужный смысл, исходя из уже сложившегося у него опыта и социального воздействия. Эти истории являются доминирующими.

Например, история дружелюбного ребенка складывается из множества событий, которые, по мнению окружающих, а потом и самого ребенка, подтверждают это: он придумывает игры на переменках, позволяет другим играть с его игрушками, защищает слабого, умеет слушать и соглашаться с другими и т. д. Чем больше мы найдем таких примеров, тем более насыщенной и яркой станет история дружелюбного мальчика. Она станет значимой в жизни этого ребенка.

Смыслы, которые мы придаем каким-то событиям и явлениям, делают одни вещи яркими и неоспоримыми, а другие – совсем неприметными и незапоминающимися. Мы связываем осмысленные события между собой в некоторую последовательность или нарратив, который становится нашей реальностью. При этом некоторые события выпадают из линии повествования и как будто перестают существовать.

Так, из истории дружелюбного ребенка выпадут эпизоды, когда он стукнул другого, так как тот ему надоел, или история, когда он вместе со всеми смеялся над ошибками одноклассника. Эти события будут рассматриваться как незначительные или случайные в свете доминирующей истории (дружелюбный мальчик).

Социальная среда и ближайшее окружение сильно влияют на нашу интерпретацию реальности. Но, в свою очередь, та интерпретация, которой мы станем придерживаться, повлияет на наши взаимоотношения с людьми и социумом.

Учительница, родители и одноклассники описывают нашего мальчика как хорошего друга, что имеет большое значение в формировании этой истории для ребенка. Она будет влиять на него не только в настоящем, но и в будущем. Так, при переходе в другую школу ему легче будет проявить себя, зная, что он умеет дружить.

Понимание событий нашей жизни возникает из историй, которые мы рассказываем друг другу и самим себе. Одна и та же история может быть пересказана с разных точек зрения, и то, как это будет сделано, повлияет на восприятие, оценку происходящего и дальнейшие действия человека (Савельева, 2011).

Иногда эти доминирующие истории могут быть проблемно-насыщенными. В том случае, когда человек фиксируется в первую очередь на неудачах и трудностях, он видит и отмечает лишь то, что подтверждает его представление о проблемах. Это истории, которые не приводят к реализации наших намерений и к достижению поставленных целей. Они лишь отражают наше отношение к себе и к ситуациям и проблемы, с этим отношением связанные.

Так, замкнутая, стеснительная девочка очень переживает, что у нее нет подруг. Ее история будет состоять из событий, подтверждающих это: девочка не участвует в совместных играх, не может поддержать разговор с одноклассниками; делает вид, что она увлечена рисованием или чтением на перемене, тем самым еще больше изолируя себя.

Непосредственно с понятием проблемно-насыщенной (доминирующей) истории связаны задачи, которые стоят перед консультантом в рамках нарративного подхода, в том числе в работе с участниками школьной травли.