Текст книги "Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми"

С юристов и их партнеров тоже есть за что спросить. Хотя в последние годы и произошло долгожданное ужесточение правил, регулирующих деятельность компаний по управлению исковыми претензиями и реферальные гонорары, на протяжении десятилетий юридическая профессия формировала свой публичный имидж с помощью рекламных щитов и телевизионной рекламы горячих линий для подачи исков. Юристам было выгодно позволить укорениться представлению о возможности получения «халявы на ровном месте», так как оно способствовало обильному притоку новых доверчивых клиентов. Юристам следовало приложить больше усилий, чтобы развенчать распространившуюся идею о том, что компенсация автоматически начисляется за каждый несчастный случай, произошедший не по вашей вине, а не основывается на тонких юридических понятиях ответственности, причинно-следственной связи и доказанного ущерба. Вместо этого мы уступили поле боя мошенникам и шарлатанам, кои всегда были в наличии, – то ли потому, что были рады незначительной выгоде, то ли из-за безалаберности. Жулики и обманщики, может, и составляют непоказательное меньшинство среди представителей юридической профессии, однако мы сами позволили общественности поверить в этот стереотип. Мы позволили пополниться обойме тех, кто ведет активную войну против права на заслуженную компенсацию вреда здоровью.

Вот и получилось, что компенсация – на которую вы имеете юридическое и моральное право, если стали жертвой чьего-то противозаконного поведения, – была названа врагом народа, хотя на самом деле всегда была его верным союзником. Нас призывают радоваться ограничениям, снижению и даже отменам компенсаций, превознося это как истинное благо, победу для обывателя, не оставляя нам никаких шансов задуматься о том, что на самом деле все эти меры означают для нас. «Мы боремся с культурой компенсаций!» – вопят они. – «Да! – радостно восклицаем в ответ мы. – Пожалуйста, отмените наши права на случай получения травмы!» Пожалуйста, лишите нас права сохранить свое положение, каким оно было до того, как наша жизнь перевернулась с ног на голову из-за чьей-то ошибки, которой можно было избежать».

И вот этот самый момент я уже отказываюсь понимать. Точнее, я могу понять, как мы к этому пришли, но мне хотелось бы, чтобы мы не угодили в эту ловушку столь нелепым образом. Не поймите меня неправильно – мои слова не нужно расценивать как безоговорочную поддержку истцов и существующего положения дел.

ПРОВЕДИТЕ ПОЛЧАСА С АДВОКАТОМ ПО КОМПЕНСАЦИЯМ ВРЕДА ЗДОРОВЬЮ, И ВЫ НАСЛУШАЕТЕСЬ О ТОМ, КАК МОЖНО БЫЛО БЫ УЛУЧШИТЬ ЗАКОН И СУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРОЦЕДУРЫ.

Ни одна система не застрахована от злоупотреблений; несомненно, мошенничество имеет место как со стороны адвокатов, так и со стороны истцов, и вполне разумно, что законодатели хотят с ним бороться, а страховщики возмущаются тем, что приходится за это платить. Никто не спорит, что прямо или косвенно иски о компенсации вреда здоровью ложатся бременем на государственный бюджет, и столь же неоспоримо существование общественного интереса в точном освещении в СМИ случаев, связанных с обоснованными опасениями о допущенной несправедливости. Некоторые аспекты области компенсации вреда здоровью я и вовсе обошел стороной – например, адвокатские расценки и постоянно растущие непосильные издержки НСЗ, – в то время как по ним было бы более чем уместно устроить дебаты (хотя я и добавил недооцененное замечание о том, что самые высокие судебные издержки возникают в случаях, когда ответчики отказываются признавать свою ответственность: если бы страховщики или НСЗ признавали вину в досудебном порядке, расходы на адвокатов непременно бы снизились).

Законодательство в области возмещения вреда здоровью далеко от совершенства. Я ни в коем случае не выступаю в качестве ярого защитника его нынешней формы. Тем не менее я оспариваю распространенное мнение о том, что большинство исков являются проблемными, наглыми или просто необъяснимыми и что неполные отчеты, приводимые в заголовках газет, в точности отражают суть существующего законодательства и его применения на практике.

Более того, я хочу, чтобы мы вновь задумались о том, что именно мы подразумеваем под компенсацией, и перестали навешивать неуместные ярлыки победителей и проигравших. Мне бы хотелось, чтобы мы задумались над тем, почему покорно позволяем корыстным интересам манипулировать нашими самыми низменными, самыми постыдными инстинктами.

Почему, когда кто-то из наших сограждан получает травму, вместо «не приведи Господь» мы инстинктивно думаем «вот же везучий ублюдок»? Почему мы с радостью поддаемся предположению, что все вокруг нас незаконным путем получают выгоду? Почему мы с упоением обсуждаем «джек-поты», сорванные получившими травму людьми, вместо того чтобы задуматься и задаться вопросом: «Почему меня призывают возмущаться стоимостью ухода за ребенком-инвалидом? Чьим интересам это служит?»

Странно, что нация, столь явно склонная к подозрениям в скрытых мотивах, отключила способность критически мыслить и слепо проглатывает пропаганду страховых компаний с многомиллиардными капиталами. Мы позволяем окутывать себя дезинформацией, подпитывающей негодование по отношению к пострадавшим соседям, которые получают компенсацию, видя в этом проблему, а не благо цивилизованного общества.

Как мне кажется, настроить нас друг против друга удалось прежде всего благодаря тому, что нас убедили, будто законы о возмещении вреда здоровью – подобно многим другим аспектам правовой системы – предназначены для других. Для людей, которых мы никогда не повстречаем, чьи мотивы нечисты по своей природе и за чью финансовую выгоду нам придется расплачиваться из своего кармана. Нам не приходит в голову, пока не становится слишком поздно, что это мы можем оказаться в больнице из-за дешевого, неисправного оборудования на работе; что это наш ребенок может угодить под колеса заболтавшемуся по телефону водителю; что это нам могут потребоваться услуги солиситора; или что это мы можем, хромая, зайти в зал суда, чтобы сразиться в нечестной схватке с батальоном адвокатов страховщика, вооруженные лишь «Википедией».

Когда мы завидуем сорванному кем-то «джек-поту», нам даже в голову не приходит поставить себя на место человека, получившего серьезную травму, и задаться вопросом: «Поменялся бы я с ним местами?»

Если бы это сделали и дали честный ответ, то тогда мы поняли бы истинный смысл компенсации. Это не желанный выигрыш в лотерею, а лучшее, что может предложить общество в попытке исправить несправедливость.

Глава четвертая. Ваша работа

Аллилуйя! Кормушку компенсаций прикрыли: когда работников заставили уплачивать взнос в 1200 фунтов, количество дел о дискриминации упало на 75 процентов.

Daily Mail, 29 июля 2014 года (1)

Двадцать восемь миллионов из нас – 85 процентов трудоспособного населения – имеют ту или иную форму занятости. За год британцы в общей сложности отрабатывают более миллиарда часов. Большинство работающих полный рабочий день проводят на рабочем месте в среднем тридцать семь часов в неделю (2). За пятьдесят лет трудовой жизни выходит 85 840 часов (3). Мы проводим больше времени с работодателями и коллегами, чем со своими друзьями и близкими.

Жизнь, свобода и стремление (не связанное с работой) к счастью – все это уходит на второй план на фоне нашей работы, равно как от нее и зависит. Чтобы обеспечить себя и свою семью куском хлеба и крышей над головой, мы работаем от звонка до звонка, каждый месяц получая зарплату. Примерно треть из тех 15 процентов из нас, что являются самозанятыми, отвечают за трудоустройство других людей, в связи с чем их финансовая стабильность и благополучие переплетаются с нашими собственными. Мы процветаем, спотыкаемся и терпим крах вместе – крутящиеся шестеренки экономической машины нашей страны.

Я привожу эти надоевшие статистические данные, потому что меня удивляет, что, учитывая очевидную центральную роль работы в нашем существовании, нас так мало учат нашим правам и обязанностям на рабочем месте. Согласно опросу, проведенному в 2019 году, четверо из пяти британцев не знают о своих трудовых правах (4).

ВМЕСТО ФОРМАЛЬНОГО ОБУЧЕНИЯ ОСНОВНЫМ ПОНЯТИЯМ ТРУДОВОГО ПРАВА МЫ ДОВОЛЬСТВУЕМСЯ СЛУХАМИ И СПЛЕТНЯМИ, ЧТО ПРИВОДИТ К ВПОЛНЕ ОЖИДАЕМОМУ РЕЗУЛЬТАТУ.

Как выразился Дональд Рамсфельд, наше незнание значительно превышает наше знание, причем многое из того, что мы считаем знанием, в итоге оказывается незнанием.

Вот почему, будучи в прошлом специалистом по трудовому праву, мне приходилось продираться через дебри, когда на светских мероприятия меня заваливали каверзными вопросами. Один из плюсов работы в области уголовного права состоит в том, что, хотя у людей зачастую и возникает множество вопросов, когда они узнают о роде моей деятельности, довольно редко они обращаются ко мне за советом по поводу своих собственных юридических проблем. «Мне предъявили обвинение в участии в вооруженном ограблении в качестве водителя, который помог скрыться с места преступления, – не могли бы мне рассказать, что мне грозит за соучастие?» – подобный вопрос обычно не услышишь на свадьбе (хотя как-то раз мне довелось вручить свою визитную карточку молодому человеку на крестинах у друга – услышав, кем я работаю, он взбудораженно рассказал, что ему грозят «обвинения по 18-й статье [умышленное причинение тяжкого вреда здоровью]» за то, что он, фанат «Челси», «разукрасил физиономию тому типу, болевшему за «Миллуолл»). По трудовому же праву просьбы о консультации были просто бесконечными, и почти все они крутились вокруг одних и тех же общих заблуждений.

Нет, по закону у вас нет права на отгул в банковские каникулы[67]67
  Термин, описывающий любой из общественных (государственных) праздников в Великобритании и странах Содружества.


[Закрыть].

КОММЕНТАРИЙ ОТ ЮРИСТА РФ:

В РФ государственные праздники являются выходными и оплачиваются в двойном размере, если иное не предусмотрено штатным расписанием организации.

Нет, вам не обязаны платить двойную ставку за работу в эти дни и вам не полагается дополнительный день отпуска. Ваши законные 5,6 недели отпуска в год распределяются в соответствии с вашим трудовым договором, а банковские каникулы, если это отдельно не оговорено, ничем не отличаются от любого другого дня. Да, ваш предыдущий работодатель имеет полное право отказать вам в предоставлении рекомендаций. Нет, понятие «испытательный срок» никак не влияет на законные трудовые права работника. Да, вы должны оплачивать отпускные и вашим временным сотрудникам. Нет, если вы будете сокращать сотрудников по принципу «последним пришел – первым ушел», это не будет гарантировать вам отсутствие претензий. Да, если вы планируете спрашивать на собеседовании у женщины, когда она планирует обзавестись семьей, это действительно может закончиться судебным иском. Нет, наличие в контракте слова «самозанятый» не означает, что работник, чьи рабочие часы устанавливаете вы, чьи перемещения вы контролируете и от которого требуете работать только на вас, на самом деле является самозанятым[68]68
  Вышеперечисленное аналогично в РФ. – Прим. науч. ред.


[Закрыть].

Если так задуматься, то этот информационный пробел – просто нелепость. Пока вы не проведете собственное независимое исследование, вы, скорее всего, не узнаете, что вы можете требовать от работодателя в случае, скажем, беременности. Сколько длится декретный отпуск? (5) Кому положены декретные выплаты? (6) Сколько именно вы получите? (7) Имеете ли вы право на отгул для посещения занятий для беременных? Эти отгулы оплачиваемые или нет? (8) Что случится, если из-за беременности вы не сможете продолжать выполнять свою работу по медицинским показаниям? Может ли ваш работодатель отправить вас в неоплачиваемый отпуск? (9) Что, если ваш начальник решит оставить вместо вас сотрудника, вышедшего на замену на время декретного отпуска? (10) Какие действия вы можете предпринять, если почувствуете, что ваш работодатель стал относиться к вам менее благосклонно из-за вашей беременности?[69]69
  В РФ правовая грамотность работников так же низка. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]

Как бы то ни было, даже если вы не знаете конкретных ответов на эти вопросы, можете быть уверены, что законодательство Англии и Уэльса надежно стоит на защите прав трудящихся[70]70
  Аналогично в РФ. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Или, выражаясь менее сдержанным языком газетных заголовков последних лет, трудовое законодательство и суды по трудовым спорам создали «компенсационную кормушку» и «настоящий рай для паразитов» (11), в котором «джек-поты компенсаций» (12) вручаются предприимчивым работникам за самые пустяковые претензии.

Газета Daily Express сформулировала это следующим образом: «Служба, созданная для обеспечения правосудия в отношении действительно плохих начальников, превратилась в массовую аферу, подпитываемую ноющими профсоюзами, адвокатами-стервятниками и жадными до наживы истцами. […] Это современная культура компенсаций в худшем ее проявлении, в которой порядочные работодатели становятся жертвами беспрецедентного потока наглых исков» (13).

«Индустрия дискриминации», как изволил выразиться Ричард Литтлджон из Daily Mail (14) постоянно оказывается в центре скандалов. Сотрудник почты, сорвавший куш в семьдесят тысяч фунтов за записку расистского содержания, приколотую в сортировочном пункте (о чем сообщила газета The Sun) (15), работник супермаркета, подавший в суд на Tesco после того, как коллега «пустил газы ему в лицо» (Daily Star) (16), или женщина-полицейский, срубившая пятнадцать тысяч фунтов, «потому что не смогла поднять собаку в гору, когда сдавала экзамен на кинолога» (Daily Mail) (17), – решение, которое член парламента от консерваторов назвал «смехотворным» (18). Журналисты всех популярных изданий воют в унисон: трудовое законодательство – ваш враг.

Причем в этот набат били все громче и громче в первые годы работы коалиционного правительства консерваторов и либерал-демократов благодаря согласованным усилиям деловых кругов по привлечению общественного внимания к этому скандалу. Британская торговая палата осудила систему судов по трудовым спорам, заявив, что она «остро нуждается в реформе» и действует «с явным перекосом в пользу работника», а также предупредила, что работодатели часто оказываются вынуждены соглашаться на выплаты по необоснованным искам (19). Приводились умопомрачительные цифры – вот пример из газеты Daily Mail: «Выплаты в настоящее время неограниченны. Самая большая сумма составила 729 347 фунтов стерлингов по делу о дискриминации по инвалидности. За дискриминацию по половому признаку максимальная награда составила 442 266 фунтов, а самый успешный истец по делу о расовой дискриминации разбогател на 374 922 фунтов (20).

Вся эта информационная кампания увенчалась успехом. Правительство ввело ряд изменений, в результате которых количество исков в суды по трудовым спорам сократилось почти на 70 процентов (21). Победа справедливости и здравого смысла, так ведь?

ЧТО, ЕСЛИ ВЫ БЕРЕМЕННАЯ ЖЕНЩИНА, ЧЕЙ РАБОТОДАТЕЛЬ УРЕЗАЛ ЗАРПЛАТУ ЗА ТЕ ДНИ, ЧТО ОНА БРАЛА ПОЛАГАЮЩИЕСЯ ЕЙ ПО ЗАКОНУ ОТГУЛЫ ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЯ ЗАНЯТИЙ ДЛЯ БЕРЕМЕННЫХ?

Или если вы работаете уборщиком и ваш начальник запретил вам делать положенные по закону перерывы на отдых во время смены. Или если вы подвергались на работе травле, оскорблениям по расовому признаку, а затем и вовсе были уволены.

А все потому, что в стремлении сократить общее число исков по трудовым спорам правительство не стало особо мудрить: в 2013 году в системе судов по трудовым спорам, услуги которой прежде были бесплатны и общедоступны, ввели тарифы за рассмотрение исковых заявлений. Обложив непомерно высокими пошлинами исковые заявления в суды по трудовым спорам, даже если речь шла о самых скромных компенсациях, правительство, по сути, сделало так, чтобы правосудие оказалось не по карману простым гражданам[71]71
  Согласно статье 393 ТК РФ, работники освобождаются от уплаты государственной пошлины при подаче исковых заявлений, касающихся отношений, вытекающих из трудовых или гражданско-правовых отношений.


[Закрыть].

Хотите вернуть 70 фунтов, которые вычли у вас из зарплаты за те занятия для беременных? Извольте раскошелиться на 390 фунтов. Хотите, чтобы суд запретил вашему работодателю лишать вас перерывов на отдых? Оплатите в кассе 1200 фунтов. Такую же пошлину возьмут с очередной оставшейся без работы жертвы расовой дискриминации.

На этом сдерживающие барьеры не закончились. Среди тех, кто смог позволить себе успешно подать иск и кого суд по трудовым спорам признал потерпевшими из-за незаконных действий работодателей, более трети так и не смогли взыскать ни копейки с компаний, которые просто отказались платить (22). Люди в самые уязвимые периоды своей жизни – безработные, без гроша в кармане и с голодными ртами дома – платили правительству 1200 фунтов стерлингов за то, чтобы свершилось правосудие, а в результате их работодателю лишь грозили пальцем.

Кульминацией стал рассмотренный в Верховном суде в июле 2017 года иск, когда суд постановил, что главная реформа правительства «по своей сути препятствует доступу к правосудию», и отменил ее как «противоречащую закону» (23).

Как же так вышло? Как мы оказались в ситуации, когда в течение почти пяти лет правительство лишало нас возможности добиваться соблюдения наших трудовых прав, причем практически без каких-либо политических последствий? Почему не было слышно общественного возмущения?

Ответ кроется в том дискурсе, который был тщательно выстроен за годы, предшествовавшие этим «реформам». Нам говорили, что трудовое право – это афера, что закон работает против добросовестных работодателей; что компенсационные джек-поты незаслуженно раздаются направо и налево; что суды по трудовым спорам предвзяты в пользу работников и что желающие легкой наживы работники без конца штампуют исковые заявления по любому малейшему поводу.

Причем если мы рассмотрим каждое из этих утверждений отдельно, то увидим, насколько они далеки от истины.

Зачем нам нужно трудовое законодательство?

Прежде чем взяться за сказки, рассказываемые нам о трудовом законодательстве, стоит напомнить, зачем оно вообще существует. В основе трудового права лежит один принцип, кардинально отличающий его от обычных договорных отношений, – он заключается в неравных возможностях сторон. Если я предлагаю вам еженедельную доставку домашних экологически чистых овощей, с любовью собранных на моем участке, вы имеете определенные права в этом соглашении. Если я внезапно меняю условия – например, удваиваю цену после начала действия договора или злоупотребляю вашей доброй волей, регулярно нарушая сроки поставки, вы можете либо терпеть, либо подать жалобу, либо добиться пересмотра условий (например, частичного возврата денег или снижения ежемесячной оплаты), либо вообще отказаться от моих услуг, осознав всю нелепость покупки овощей у барристера по уголовным делам, а то и вовсе подать на меня в суд за нарушение контракта. Ни один из этих вариантов не приведет к каким-то непоправимым, ломающим жизни последствиям. Равно как и в случае, если я без предупреждения решу закрыть свою нелепую овощную лавку и полностью расторгну наше соглашение. В любом из этих сценариев вы можете столкнуться с временными неудобствами, однако вы без особых проблем найдете другого поставщика. Предприниматель же – в моем лице – понимает, что если будет поступать с вами несправедливо, то вы можете либо дать отпор, либо просто развернуться и уйти, не опасаясь никаких негативных последствий. Уверен, вы переживете, если попадаете в черный список моего огорода.

ТРУДОВОЙ ДОГОВОР ОБЫЧНО ИЗНАЧАЛЬНО ПОДРАЗУМЕВАЕТ НЕРАВНУЮ ПОЗИЦИЮ – ВЫ НУЖДАЕТЕСЬ В ЭТОЙ РАБОТЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ РАБОТОДАТЕЛЬ В ВАС.

Об этом свидетельствует приемная, полная равноценных по квалификации соискателей, и, конечно, на начальном уровне вы не в состоянии оспорить стандартные условия договора – и так остается на протяжении всех отношений. Если условия договора внезапно и резко ухудшаются или условия труда становятся невыносимыми, работодатель понимает, что вы в безвыходном положении. Чтобы найти новую работу, требуется куда больше времени и усилий, чем нового поставщика овощей, – более того, никто не гарантирует, что вам это вообще удастся – а из-за вашей зависимости от дохода, необходимого для жизни, оплаты аренды/ипотеки и содержания иждивенцев ваша возможность уйти по умолчанию будет ограниченна. Если же вам вдруг придет в голову попытаться отстоять свои права в суде, то существует риск окончательно испортить отношения с работодателем – или, что еще хуже, оказаться персоной нон грата в отрасли, когда распространится слух о том, что от вас «одни проблемы». Если трудовые отношения будут внезапно расторгнуты по вашей вине, это может принести работодателю финансовые потери и неудобства, связанные с поиском замены, однако вряд ли приведет к тому, что он закроет свой бизнес. Если же вас бесцеремонно уволит работодатель, то существует реальный риск, что в обозримом будущем вам не удастся найти аналогичную работу и вы потеряете все, что у вас есть.

Вот почему трудовое законодательство подкрепляет рабочие отношения, устанавливая дополнительные минимальные стандарты, обязанности и права в дополнение к формальному договору между вами и вашим работодателем. Конкретный перечень и состав трудовых прав изменялись на протяжении двадцатого и двадцать первого веков, поскольку правительства разных политических движений придерживались различных идеологий в поиске золотой середины между защитой работников от произвола работодателей и приемлемым регуляторным бременем для последних.

Далее мы рассмотрим конкретные примеры, но если в общих чертах, в настоящее время права работника включают право на минимальную заработную плату, право не быть уволенным без предупреждения, право на оплачиваемый отпуск, право на компенсацию в случае сокращения, ограничение рабочих часов, право на равную оплату труда работников обоих полов, права, связанные с беременностью, право на декретный отпуск, право на письменное изложение условий найма, защиту сотрудников, сообщивших о нарушениях, защиту в случае поглощения предприятия («сохранение прав работников при реорганизации предприятия»), право на защиту от несправедливого увольнения и дискриминации на основании возраста, инвалидности, смены пола, семейного положения, расовой или религиозной принадлежности, пола или сексуальной ориентации. Короче говоря, трудовое законодательство направлено на то, чтобы на вашем рабочем месте не ущемлялись ваши права и человеческое достоинство.