Текст книги "Небеременная"

Мой братишка Этан вцепился в папин телефон и с его помощью издавал какие-то неожиданно громкие звуки. Моя пятимесячная племянница верещала, что было мочи, а Мелисса, моя сестра, пыталась засунуть ей в рот бутылочку с едой. Сидящий рядом с ней мой двухлетний племянник швырял на пол печеньки в форме рыбок и вопил: «Найди Немо! Найди Немо!» Мой зять гонялся вокруг стола за их старшим ребенком, Логаном, умоляя его занять свое место. У Логана было что-то вроде робота, сверкавшего огнями и издававшего лазерные шумы. Тем временем папа просто сидел и потягивал пиво.

Вошла мама. Она широко улыбалась и несла на блюде запеканку из цыпленка и лапши.

– Давайте помолимся?

Мы взялись за руки, мой старший племянник уселся рядом со своим папой, грозившим забрать у него Мистера Робота. Папа держал в своей ладони – большой, грубой и так хорошо знакомой – мою ладонь.

– Господь наш, – начала мама, – спасибо тебе за то, что дал нам пищу…

– Логан! Вернись на место! – взвизгнула Мелисса, увидев, что мой племянник умудрился забраться под стол и играл теперь шнурками моих ботинок.

– И спасибо тебе, Господи, – продолжала мама, – за то, что благословил нашу дочь Веронику на поступление в университет. Она первая в нашей семье, кто станет учиться в колледже. – Папа сжал мне руку, встретился со мной взглядом и легонько улыбнулся.

– Логан! Немедленно сядь! Один! Два! – считала сестра.

Мама вскрикнула и подобрала ногу.

– Логан! Не надо кусать бабушку! Это нехорошо.

– А ты пни его как следует, – прошептал папа, но услышала это только я.

– Пит! Следи за ним! – выпалила сестра, потому что малышка как раз в этот момент основательно рыгнула. Папа рассмеялся и постарался сделать вид, будто закашлялся.

– Аминь, – закончила мама и сунула в кастрюльку с запеканкой ложку. – Кто первый?

Дальше ужин шел своим чередом, лишь Логан швырял куски запеканки в стену. Когда мы приступили к мороженому, сестра встала и прочистила горло.

– Мы хотим кое о чем сказать вам.

– Ты заканчиваешь обучение на медсестру? – спросила я.

– Нет, – хихикнула сестра. И добавила, сияя: – Мы беременны! – Мама тут же вскочила с места с пронзительным криком радости. Папа выдохнул, тяжело и медленно, и словно впечатался в стул. Его глаза метнулись к моей руке, казалось, он хотел убедиться, что кольцо невинности никуда не делось. А затем приклеил к губам улыбку и постарался сердечно выговорить: «Поздравляю».

Я покрутила кольцо на пальце, ощущая все его мельчайшие выпуклости и вмятинки. Это кольцо было папиной идеей. И я подхватила ее, обрадовавшись, что смогу встать перед церковью и дать казавшееся двенадцатилетней мне почти не имеющее смысла обещание, только чтобы доказать ему, что я лучше своей сестры.

Конечно же, я не должна была ничего знать, но тем не менее оказалась невольной свидетельницей разговоров и споров, не предназначенных для моих ушей. Ведь дом у нас был маленьким, а его стены тонкими. Дело в том, что Мелисса встала на стезю преданной матери семейства несколько раньше, чем это от нее ожидали. К тому времени, как сестра, плача, призналась во всем родителям, она знала Пита всего несколько недель и только-только начала писать диплом.

Папа не повысил голоса. Он предоставил кричать маме. Нет, он был спокоен, но неумолим. По его мнению, сестра уже стала матерью и теперь ее нужды на втором месте после нужд детей. Именно так они с мамой вели себя по отношению к нам.

Каждому доводу, что приводила Мелисса, папа противопоставлял любовь. Ободрение. Обещал помощь. Деньги, присмотр за ребенком, все, что нужно. Наконец он стал умолять, и в его голосе послышались слезы. К концу недели сестра была помолвлена, с ее губ не сходила радостная улыбка. Какими бы ни были ее жизненные планы, они оказались забыты. Ну разве могут какие-то там мечты противостоять такой любви?

Мои-то уж точно нет.

Конечно же, папа не мог знать, что сестра совершенно не готова к материнству.

Почувствовав, что кто-то тянет меня за штанину, я посмотрела вниз. И увидела сидящего под столом Логана, он весело улыбался, из носа у него торчала небольшая морковка. Я встала и отодвинула стул, царапнув им пол.

– Можно я выйду?

Пять минут спустя я сидела в стенном шкафу у себя в комнате с ноутбуком на коленях и телефоном в руке. Меня, словно кокон, окружали накопившиеся за годы обучения вечерние наряды, щеку царапали кружева бального платья, руки касался гладкий атлас платья для выпускного вечера. Платья все еще немного пахли духами и лаком для волос. Я вдыхала эти запахи и пыталась унять колотящееся сердце. Я собиралась позвонить и надеялась, что шкаф обеспечит мне дополнительную звукоизоляцию. Набрав последнюю цифру номера, я прижала телефон к уху. И испытала облегчение, услышав автоответчик. Может, и не придется ни с кем разговаривать. Нажав на нужную кнопку, я стала ждать.

– Центр планирования семьи. Чем могу вам помочь? – У меня перехватило горло. Я не могла говорить.

– Алло?

– Здравствуйте, я, э-э, хочу записаться к вам. – Говорила я едва слышно.

– А что именно вам нужно?

Я крепко зажмурила глаза, словно это могло уберечь меня от слов, что я собиралась сказать.

– Мне нужно… – Продолжить я не могла. Если произнесу это вслух, оно станет реальностью. – Я пишу доклад об абортах, и, э-э, мне необходимо поговорить с доктором.

Возникшая пауза показалась мне бесконечной, хотя она вряд ли длилась дольше секунды. Но я успела почувствовать, что стыд и ужас, которые я запрятала глубоко в себя, вот-вот вырвутся наружу. К счастью, прежде чем я разразилась удушающими всхлипываниями, мне ответили.

– Солнышко, а сколько тебе лет?

– Семнадцать. – Опять пауза. На этот раз она оказалась чуть длиннее.

– Ты можешь записаться на прием к доктору, но в штате Миссури, если тебе еще нет восемнадцати, необходимо разрешение родителей. Ты сможешь предоставить его?

Я сидела в коконе из блесток и атласа и часто дышала, пытаясь собраться с мыслями.

– Нет. Не думаю, что у меня это получится. А есть еще какой способ…

– Ты можешь обратиться в суд, но это займет какое-то время. И тебе, вероятно, потребуется адвокат. – Оператор говорила с сочувствием, но у меня создалось впечатление, будто такого рода разговор для нее привычен и она сама понимает, насколько смехотворны ее предложения.

– О. О’кей. Не думаю, что пойду на это. Доклад не настолько важен. И спасибо вам большое. – Я хотела было отключить телефон, но тут оператор снова заговорила:

– Есть места, где разрешение родителей на… доклады не требуется. – Мой палец завис над красной кнопкой.

– Какие?

– А где ты живешь?

– В Колумбии.

Наступило молчание. Было слышно, как стучат клавиши компьютера.

– Похоже, самое близкое к тебе место – это Альбукерке.

– В Миссури? – в недоумении спросила я.

– Нет.

– О. – Я нервно откашлялась. – Это далеко от Колумбии?

– Девятьсот девяносто четыре мили.

Кевин: Три дня без тебя. Не уверен, что переживу это. ☹

Я получила такое сообщение, когда изучала маршрут от своего дома до клиники в Альбукерке. Оператор Центра планирования семьи оказалась права. Найти клинику ближе не получилось. Всего-то навсего тысяча миль. Я занималась этим вопросом со вчерашнего вечера. Рассматривала преимущества разных путей в Альбукерке – один короче, зато другой можно преодолеть быстрее и так далее. Я почти не разговаривала с подругами во время нашей совместной поездки в школу, предоставив им обсуждение того, в какой именно последовательности мы будем смотреть фильмы с Райаном Гослингом во время уик-энда. Я же тем временем подсчитывала, во сколько мне обойдется мое вынужденное путешествие. Я два раза отпрашивалась в туалет на уроке физкультуры, чтобы посмотреть в интернете, не ведутся ли где-то на пути дорожные работы. Даже на уроке физики умудрилась тайком проверить свои вычисления. И в результате приняла окончательное решение, выбрав не самую короткую, но зато самую быструю дорогу, и она прочно засела у меня в голове. Во время ланча я так и не притронулась к еде, поскольку не могла расстаться с телефоном.

Кевин: ☹

Кевин: ☠

До звонка в центр я сомневалась в том, что все расскажу Кевину. Если никто ничего не узнает, то ничего вроде как и не произойдет. Я останусь сама собой. Вероникой. Девушкой-отличницей, получившей стипендию и не залетающей с бухты-барахты. Но теперь я должна отправиться в путешествие. И оно не будет прогулкой по городу, а займет четырнадцать часов, если ехать без остановок, в одну сторону и столько же в обратную. И самый очевидный выбор водителя – это Кевин. Он был моим бойфрендом. Он любил меня. Он на пятьдесят процентов был ответственен за то, что поездка должна состояться. И ему придется покрыть половину ее стоимости, ведь она обойдется мне гораздо дороже, чем я полагала вначале. Я приготовилась к разговору с ним. Разработала план. У меня было хорошее прикрытие – уик-энд, посвященный подготовке к экзаменам. Семьдесят два часа вдали от родителей. А подругам можно сказать, что хочу побыть все это время наедине с Кевином. Они меня поймут. Да они уже почти настроились на это. А мы тем временем пересечем четыре штата, чтобы доставить меня в клинику, где мне сделают аборт.

Дрожащими пальцами я напечатала сообщение Кевину:

Мы можем провести вместе три дня в конце недели?

Сделала глубокий вдох и не успела выдохнуть…

Я вздохнула. Он ужасно расстроится, когда я поведаю ему, в чем тут, собственно, дело.

Пора было появиться моим подругам. Я окинула взглядом столовую. На другом ее конце раздался грохот – кто-то уронил на пол поднос. Обернувшись, я увидела нескольких улепетывавших из самого дальнего, темного угла девятиклассников. Им вслед что-то громко рявкала Бейли. Было облегчением увидеть ее в своем репертуаре. По крайней мере, она не услаждала слух присутствующих рассказами о моей беременности.

– Ронни! О боже ты мой! – Это Эмили, Джозелин и Кейли перемещались по направлению ко мне. Их глаза горели от волнения.

– Ты слышала?

– Разве это возможно?

– Ты умираешь от радости?

Их вопросы обрушивались на меня с такой скоростью, что я не успевала отвечать.

– Слышала о чем? – наконец спросила я с некоторым трепетом. Мне приходилось то и дело напоминать себе, что если бы они прослышали как-то о моих печальных обстоятельствах, то не дрожали бы сейчас от радости. По крайней мере я так считала.

– Ханну Боллард застукали за тем, что она продавала таблетки каким-то юнцам, – выпалила Эмили. Ее голос был на октаву выше обычного от плохо скрываемой радости. Девушки сгрудились вокруг меня, желая поведать детали.

– Она пыталась оправдаться, говорила, что впервые проделывает нечто подобное…

– …что просто сказалось напряжение последнего года учебы или что-то в этом роде…

– Но, похоже, она тайком проворачивает такое вот уже несколько лет…

– Ее исключили, окончательно и бесповоротно…

– Родители отправляют ее в реабилитационный центр…

– А это означает…

– Что прощальная речь у тебя в кармане! – торжествуя, подвела итог Кейли. Подруги скакали вокруг меня и бурно радовались. Их повизгивания разносились по столовой и эхом отскакивали от стен. Я умудрялась улыбаться, но чувствовала внутри себя лишь пустоту. Они продолжали танцевать, а я смотрела по сторонам. Сидящая в углу Бейли не сводила с нас взгляда. Ее глаза встретились с моими, и ее улыбка стала шире. Она погладила себя по животу. Я отвернулась.

– Может, она действительно не справилась с напряжением, – сказала я. Девушки остановились и посмотрели на меня так, будто я внезапно заговорила по-китайски. Нет, китайский их бы не удивил – ведь я целый год изучала мандаринский диалект. Они взирали на меня, словно с моих губ сорвалась финская речь.

– У нас у всех напряжение, – фыркнула Кейли.

– Но что, если это случилось всего раз? Что, если она совершила ошибку, следуя какому-то идиотскому импульсу? Может, она устала быть примерной и идеальной? Раз оступилась и теперь ее жизнь разрушена? – В моем голосе появился панический оттенок. Девушки таращились на меня, озадаченные. Я заставила себя успокоиться. – Мне это кажется несправедливым, – неуклюже закончила я, и наступило молчание.

– Ронни… – начала было Эмили.

– Слишком уж ты хорошая, – продолжила за нее Джозелин.

– Не могла бы ты спуститься с небес на землю и немножко позлорадствовать? – добавила Кейли.

Я выдавила из себя подобие улыбки.

– Что-то не так? – спросила Эмили. И желудок у меня сжался.

– Нет, разумеется, нет.

– Да ладно тебе. Ты же мечтала о прощальной речи с девятого класса. А теперь способна лишь печально улыбнуться? У тебя что-то случилось. Выкладывай. – Я посмотрела на подруг. Может, действительно, рассказать им о своих проблемах? Но тут я вспомнила о Ханне Боллард и о том, с какой радостью они поведали мне о ее несчастье. Вдруг именно с таким же выражением на лицах они будут обсуждать меня, оставшись наедине друг с другом? Ведь в конце-то концов, если речь произнесу не я, то это будет кто-то из них.

– Все дело в… Кевине. Он хочет, чтобы я продинамила вас и уехала на уик-энд с ним, – наконец сказала я. Они понятия не имели, что это моя идея. У девушек явно стало легче на душе.

– О, слава тебе, Господи.

– А я решила было, что у тебя какая-то трагедия.

– Скажем, рак мозга.

– Или же тебе отказали в стипендии.

– Или же ты беременна. – Подруги покатились со смеху, и я умудрилась хихикнуть с ними, хотя все мое тело одеревенело.

– Ха-ха. Ну и придумаете же вы, – выдавила я, краем глаза увидев, что к нам приближается Бейли. Учеников сметало с ее пути, словно они были сухими листьями. Чего это она? Я задержала дыхание. Но Бейли прошествовала мимо, не остановившись.

Эмили обняла меня за плечи и сжала их.

– Мы знали, что ты нас кинешь.

– Да, слишком уж хорошая возможность тебе предоставляется.

– Значит, вы не сердитесь? – уточнила я.

– Ни капли; если бы у кого-то из нас был парень вроде Кевина, мы бы тоже своего не упустили.

– Да уж. Интересно, что он делает с волосами, что они так прикольно смотрятся?

– Тсссс! Он идет сюда! – вроде как испуганно прошептала Джозелин, глядя мне через плечо. Я обернулась и оказалась нос к носу со своим бойфрендом. Он был так близко, что я чувствовала запах арахисового масла у него изо рта. Я отпрянула.

– А, малышка. Прости. Я тебя напугал. Будто я плохая оценка или что-то вроде. – Он вытянул вперед руки подобно франкенштейновскому монстру и зарычал. – Ррррр. Я тройка с плюсом.

Девушки расхохотались в ответ на эту его дурацкую шутку. Я смеялась вместе с ними, но мне хотелось, чтобы он перестал язвить по поводу моих отметок. Ничего не заметив, Кевин плюхнулся рядом со мной и предложил нам жевательные конфеты.

– Хотите? – Девушки захихикали и взяли по одной. Он обнял меня. – Ты уже сказала им?

– Мы вас прикроем, братишка, – подмигнула ему Эмили. Он удостоил ее ленивой улыбки. Она пришла в восторг, а он вновь обратил свое внимание на меня.

– Значит, так. Раз уж ты хочешь провести уик-энд со мной, то все должно быть по высшему разряду. Прекрасный ужин. Номер в гостинице. Шоколад. Горячая ванна. – Он изобразил руками взрыв. – Бабах.

– Мне кажется, у меня только что произошла овуляция, – вздохнула Джозелин.

– Давай просто импровизировать, – пискнула я, стараясь не думать о предстоящем нам разговоре.

– Люблю неожиданности. – Кевин кинул в рот конфету. – Это будет незабываемый уик-энд.

И он оказался прав.

1 миля

Я бросила спортивную сумку в кузов и забралась в минивэн Джозелин. Родители махали мне с крыльца. Поставив сумку на пол, я села. На нас были одинаковые неоново-зеленые рубашки.

– Взгляните! – воскликнула Эмили. – Я сшила их для нашего последнего совместного уик-энда. – На них было написано: «Прощальный уик-энд’20: Последняя зубрежка». Я надела свою рубашку поверх открытой майки, преисполненная чувством вины из-за того, что пропускаю наш последний уик-энд, посвященный подготовке к экзаменам. Но его быстро сменила злость. Это было несправедливо. Миллионы девочек-подростков занимались сексом и не беременели. Я следовала всем правилам. Предохранялась. Так почему меня наказали?

До занятий в колледже оставалось несколько месяцев, и раз уж нас разметает по всей стране, то велики были шансы на то, что мы потеряем друг друга из виду. Кто знает, когда нам придется собраться в следующий раз? Я была реалисткой. Мы познакомимся с новыми людьми. Интересы у нас станут разными. Вполне возможно, все вместе мы никогда больше не окажемся. И вот я вместо того, чтобы закончить выпускной год великолепным уик-эндом с лучшими подругами, «Орео» и красным вином… и мой ум опять спасовал перед тем, что должно было со мной случиться.

Впервые с тех пор, как я узнала о своей беременности, мои эмоции застила паника, ощущаемая в животе, а глаза щипало от слез. Я часто моргала, пытаясь загнать их обратно, и надеялась, что, маша в ответ родителям, выглядела довольной и сияющей.

– Занимайся как следует, Браун! – крикнул папа.

– Обязательно напиши, когда доберетесь до места! – добавила мама. – Кейли высунулась из окна:

– Миссис Кларк, э-э, не забудьте, что связь в хижине плохая, – сказала она с извиняющейся ноткой. Мамино лицо на мгновение омрачилось, но затем стало таким же, как и до того.

– Ну хотя бы попытайся связаться с нами, Вероника.

Я кивнула.

– Хорошо, мама. Люблю тебя. – И захлопнула дверцу. Джозелин завела мотор и выехала с обочины. Машина медленно набирала скорость, и я услышала, как мама крикнула нам вдогонку:

– Мы доверяем вам!

Это был ее излюбленный воспитательный прием. Она пользовалась им с моих шести лет, чтобы вызывать чувство вины за малейшие проступки. Эта женщина знала свое дело.

Когда мы завернули за угол, Джозелин посмотрела на меня в зеркало заднего вида.

– И где нам тебя высадить?

– У «Ле Бистро», – пробормотала я. Машина немедленно наполнилась пронзительным визгом. Этот ресторан считался лучшим в городе. Мои родители ужинали там всего раз, на годовщину свадьбы. Это было такого рода место, где, если ты выходил в туалет, кто-то к твоему возвращению успевал заново сложить твою салфетку и аккуратно положить ее на стол. Такого рода место, в котором меню было на французском, и никто не сомневался, что ты можешь правильно произнести haricot vert. Такое место, в котором, как мне казалось, было очень тихо. И, конечно же, в таком месте мне не хотелось бы обсуждать состояние моей матки. Но я всю неделю не могла найти время на то, чтобы переговорить с Кевином, и теперь приходилось спешить.

– Ты что, пойдешь туда вот так? – спросила Эмили, вопросительно глядя на мои майку и джинсы.

Кейли вытаращила глаза:

– Не могла же она уехать из дома одетая для свидания, верно? – Она повернулась ко мне. – Давай посмотрим, что у тебя с собой.

Порывшись в рюкзаке, я достала воздушную цветастую мини-юбку и туфли на каблуках.

– Любимая юбка Кевина, – пояснила я. Сегодня вечером мне нужно постараться быть как можно более убедительной, и я не пренебрегла даже короткой юбкой, желая смягчить бойфренда. Девочки что-то одобрительно забормотали, и я начала выбираться из джинсов. В топике, что был надет у меня под майкой «Последняя зубрежка», я буду выглядеть вполне подходяще для «Ле Бистро». По крайней мере, я на это надеялась.

На то, чтобы добраться до ресторана, нам должно было потребоваться десять минут. Но, как мне показалось, не успела я и глазом моргнуть, как мы уже въезжали на стоянку. Сердце у меня заколотилось. Я не была готова к предстоящему разговору.

– Вот и он! – взвизгнула Эмили.

Кевин стоял на обочине и пялился в телефон. В свете полуденного солнца его волосы казались еще более золотистыми, чем обычно. Заслышав приближение минивэна, он поднял глаза и улыбнулся. Девочки одновременно с восхищением вздохнули. Джозелин припарковалась, и меня тут же чуть не задушили в объятиях.

– Хорошенько повеселись!

– Нам будет скучно без тебя!

– Хочу фото!

– Да, особенно фото Кевина в горячей ванне!

Наконец объятия подошли к концу, и девочки посмотрели на меня выжидательно.

– Ну? – сказала Кейли. – Твой принц ждет тебя. – Эмили и Джозелин захихикали.

– Я… Мне не хочется идти. – Я не могла поверить, что произнесла это вслух. Да и подруги тоже.

– Э… Что? – спросила Джозелин.

– Я понимаю, тебе хочется поехать с нами. Но вот же он, Кевин Декьюзиак, стоит и ждет тебя, – добавила Эмили. Она оказалась не в силах подавить еще один мечтательный вздох.

– Просто… ну, Кевин может казаться… немного чрезмерным. – И это было правдой. Таким он и был. И прежде я всегда считала, что это романтично. Скажем, когда он пригласил меня на школьный бал под духовой оркестр. Или когда на День святого Валентина устроил квест по всем местам, где мы с ним целовались. Но сейчас я собиралась огорчить его. Я перестану быть девушкой, при виде которой он каждый раз улыбается. И я попыталась представить, как он отреагирует на новость, что я обрушу на него.

Мне, окруженной лучшими подругами, пришла в голову одна мысль. Что, если рассказать им все прямо сейчас? Может, тогда мне не придется выходить из фургона. Может, Джозелин включит мотор, и мы вместе проделаем весь путь до Нью-Мексико.

– Хочешь сказать, он слишком сильно любит тебя? – поддразнила меня Джозелин.

– Нет. Просто…

– Можешь не сомневаться: хотя до окончания школы осталось всего несколько недель, если ты бросишь этого парня, его кто-нибудь тут же подберет и прикарманит.

– И, возможно, это будет одна из нас, – вставила свое слово Эмили.

– Он, конечно же, самый сексуальный парень нашей школы, – напомнила мне Кейли.

– Чрезмерный? – с издевкой переспросила Джозелин. – Да я готова всю ночь терпеть его чрезмерность.

Все пошло не так, как я надеялась. Раз уж робкий намек на то, что я несколько сомневаюсь в своем бойфренде, вызвал такие бурю и натиск, нечего и думать о том, чтобы все им рассказать. Я заставила себя улыбнуться.

– Вы правы. Не знаю, что на меня нашло. Возможно, я слишком уж нервничаю. Никогда не была в таком шикарном месте. – Девушки явно расслабились, услышав эти мои слова. Неожиданно мир стал прежним. Они были моими лучшими подругами, но все же не столь надежными, чтобы я могла признаться им в чем-нибудь потаенном. Наша дружба строилась на победах, а не на поражениях.

В ресторане царил полумрак. Я едва видела политый соусом стейк у себя на тарелке, и это меня устраивало. Даже если я хорошенько разглядела бы еду, то едва ли смогла бы протолкнуть ее себе в горло – так сильно нервничала. Я ничего не сказала Кевину. Не смогла сделать это. Каждый раз, когда я пыталась начать разговор, подлетал очередной официант и наполнял мой стакан водой или же спрашивал, не нужен ли мне к мясу перец. Кевин почти разделался со своей едой. Лишь шпинат оставался нетронутым.

– Правда, здесь очень романтично? – спросил он, засовывая в рот последний кусок говядины.

– Э… да. – Есть мы практически закончили. Я понимала, что мне может не хватить времени. И тут Кевин начал замечать, что со мной что-то не в порядке. Я весь вечер очень мало говорила. И ему приходилось поддерживать разговор в одиночку.

– Люблю свечи, – высказался он.

Мне нужно было сообщить ему правду.

– Да. Тебе стоит кое о чем знать. Я… – Ну давай, Вероника. Скажи, и все. – Послушай, понятия не имею, как это произошло… – Просто скажи и покончи с этим делом. Что бы ни случилось, хуже уже не будет… – С точки зрения статистики это маловероятно… – Просто не смотри на него. Не смотри. – Постарайся сохранить спокойствие, когда узнаешь обо всем… – Мой голос сорвался на визг, у меня перехватило дыхание. Я осмелилась посмотреть через стол, чтобы выяснить, как реагирует на мой лепет Кевин. Но его не было на месте.

Он стоял на колене передо мной.

О-хо-хо.

– Что ты?.. – Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку и открыл ее. В ней оказалось кольцо из желтого золота с бриллиантом в огранке «принцесса».

– Выходи за меня замуж, малышка.

Я поняла каждое слово по отдельности, но мой мозг отказывался связать их воедино.

– Я постараюсь быть самым лучшим мужем и отцом. Я вполне способен позаботиться о нас.

Все шло не так. Я приготовилась к сражению. Обвинениям. Гневу. А не к предложению руки и сердца на всю оставшуюся жизнь. Часть меня знала, что мне следует быть благодарной. Он не шутил и не обманывал. Но я была вне себя от изумления. Я такое не планировала. Я хотела признаться во всем, а затем, прежде чем он успеет расстроиться, предложить проехать полстраны. У меня в телефоне был готов маршрут. Я могла ответить на вопросы о времени в пути, расстоянии, остановках. Но такое. Я не была…

Мои мысли притормозили.

Отец. Он сказал «отец»? Я ничего не говорила о…

– Постой… ты знаешь, что я беременна?

Но Кевин продолжал тарахтеть:

– Я пойду работать. У нас будет где жить. Когда родится ребенок, ты вернешься в колледж. Твои родители помогут. Посмотри, сколько они сделали для твоей сестры. И в церкви присматривают за детьми. Все у нас будет хорошо. По уик-эндам мы по-прежнему сможем тусоваться на вечеринках. – Он ждал, преисполненный надежды, моего ответа. Но я все никак не могла взять в толк, как он разгадал мой секрет.

– Тебе Бейли сказала?

Кевин сконфуженно моргнул:

– Эта уродина Бейли Батлер? А почему она…

– А как тогда? – Я ничего не понимала.

– Ну, ты вся светишься и… – Он принюхался: – Пахнешь иначе.

– Ты знаешь о симптомах беременности? – У меня начало появляться ужасающее подозрение.

– Я… провел небольшое исследование. – Кевин неловко ерзал на одном колене.

– С какой стати?

– Потому что… я просто подумал… что есть шанс… – И тут я испугалась по-настоящему.

– Но мы пользовались презервативами.

– Да, ну… э…

Я подняла Кевина с колена и втащила обратно в кабинку.

– Один из них порвался?

Он избегал моего взгляда:

– Возможно.

– Он либо порвался, либо нет.

– Нет. Не порвался.

– Но тем не менее ты заподозрил, что я беременна. Изучил вопрос и даже купил кольцо.

Все это не случайно.

– Соглашайся, малышка. – Он вынул кольцо из коробочки.

– Ты… ты… – заикалась я, а Кевин тем временем, играя с кольцом, явно волновался. Он также надеялся на другой ход событий.

– Давай, примерь его. – Он надел кольцо мне на палец. Я убрала руку.

– Ты ЗАПЛАНИРОВАЛ это?

– Нет! Запланировал? Малышка, да это было бы безумием!

– Кевин. Скажи мне.

– Я не нарочно…

– Что не нарочно?

– Ничего! Просто… в тот вечер, когда я узнал, что тебя приняли в университет… мы пили пиво… и мне стало так грустно из-за того, что ты будешь далеко от меня. Я всегда надеялся тоже оказаться на Восточном побережье. Знаю, мои отметки оставляют желать лучшего, но думал, меня примут как хорошего игрока в соккер. Я понимал, что как только ты окажешься в Брауне, тут же образуется парень умнее и лучше меня, вот и подумал… что, если найдется причина, по которой ты останешься?

Он говорил об этом как о пустячном деле. Словно не взял мою жизнь в свои руки.

– Ты что-то сделал с презервативом!

– Справедливости ради должен сказать, что я пожалел об этом уже на следующее утро. И боялся сказать тебе, потому что знал, как страшно ты рассердишься.

Я встала и попятилась прочь от стола не в силах заговорить. Все это было из ряда вон, и мне не хватало воздуха. Я забеременела не случайно, а по его желанию.

Кевин поднял на меня глаза.

– Мне жаль, малышка. – Я почувствовала сильную тошноту.

Едва я выбежала на улицу, как меня вырвало. Блевотина попала в том числе и на мои туфли. Опять появился рвотный позыв, и я удивилась тому, что меня все еще было чем рвать, ведь я так мало съела за ужином. Когда я вытирала рот, то услышала быстрые шаги Кевина. Он подбежал ко мне и изучил рвотную массу.

– Эй, я читал, это значит, что ребенок здоров.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Как ты мог так со мной поступить? – дрожала я. При этих моих словах выражение его лица из обеспокоенного превратилось в защищающееся.

– Ты должна была уехать и я запаниковал! Ну что тут непонятного?

– Значит, ты это нарочно? Проколол дырочки в презервативе?

– Я не думал, что это сработает! Они были такими маленькими! Должно быть, у меня очень мощная сперма. – Он не мог не улыбнуться, гордый собой. У меня стало муторно в желудке. Он подошел ко мне и нежно взял за руку. – Послушай, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.

Несколько дней тому назад я нисколько не усомнилась бы в этом. Так же как и в моей ответной любви к нему. Мы прошли через все, через что проходили другие: танцевали в школе, придумывали парные костюмы на Хеллоуин, держались за руки, направляясь в класс, неумело занимались сексом в автомобиле. Было ли это любовью? Или же просто нашим подражанием ей?

– Этого не может быть.

– Эй, да не волнуйся ты так. Мне сначала тоже было очень страшно. Но чем больше я думал, тем яснее понимал, что не так уж все и плохо. Мы не первая пара, которая рано начнет семейную жизнь.

Эта жизнь уже проносилась у меня перед глазами. Мы будем жарить барбекю на заднем дворе, ходить по воскресеньям в церковь; и все вокруг будут говорить, что мы прекрасная семья. И я всю жизнь буду ненавидеть его.

Тем временем Кевин продолжил:

– Я, конечно, не идеал, но мы справимся. Ты умная. И тебе не так уж нужен диплом Лиги плюща для того, чтобы добиться успеха. И я всегда буду рядом с тобой. – Он попытался заключить меня в объятия.

Мне пришла в голову мысль, что, наверное, ему действительно хотелось этого – не ребенка, но легкого выхода из положения. Ему не придется начинать все сначала на новом месте. Там, где не окажется звездой соккерной команды, где на вечеринках сплошь незнакомые люди, где он не будет королем кампуса. Ему не придется знакомиться с одиночеством. Кевин не любил быть один.

Я отпрянула от него:

– Не трогай меня!

– Понял. Тебе нужно личное пространство. – Он сделал шаг назад.

Но мне не было нужно чего-то такого. Мир казался пустыней. В нем не осталось ничего, кроме пространства. Между мной и единственной вещью, способной спасти мне жизнь, простиралась тысяча миль. И что прикажете теперь делать?

Я ходила взад-вперед, мой мозг лихорадочно работал – искал выход из создавшегося положения. Что Кевин предпримет, если я расскажу ему о своем плане? Он считает: раз я беременна, то не брошу его. Да захочет ли он везти меня в клинику? А если даже и согласится на это, то смогу ли я сидеть рядом с ним в минивэне все три дня, зная, что он натворил?

И тут у меня перед глазами что-то блеснуло. Это было кольцо. В свете уличных фонарей я рассмотрела его.

– Сколько оно стоит? – Я знала, что мне нужно по меньшей мере пятьсот долларов. Может, если продать кольцо, я столько и получу?

– Я потратил на него все свои сбережения. Значит, ты согласна? – Я смотрела на него в полном замешательстве. После случившегося он продолжал считать, что у нас с ним есть общее будущее? Он понял, что ляпнул что-то не то, и поспешил добавить: