Текст книги "Небеременная"

73 мили

Бейли вела машину и обмахивала себя веером из банкнот.

– Так, должно быть, чувствует себя Бейонсе. – Я в сотый раз обернулась. Торговые центры сменились густой зеленой листвой, лишь иногда перемежаемой телефонными вышками или случайными билбордами. Четырехполосная магистраль шла то немного вверх, то вниз. Единственное, что я явственно видела, так это освещаемый фарами нашего автомобиля асфальт.

– Вряд ли он едет за нами.

– Расслабься, Вероника. Не может такого быть, чтобы Безумный Кев сел нам на хвост. Ты видела его лицо, когда леди взвела курок? Он сейчас наверняка ищет магазин, где можно было бы купить новые штаны.

Я хихикнула:

– Надо было его сфотографировать.

– Не беспокойся, я сделала это. – Она сунула мне свой телефон. Кевин таращился на меня – глаза навыкате, рот открыт, и вообще выглядел он восхитительным идиотом.

– Потрясающе! – воскликнула я. – Бейли, ты лучше всех. – Я потянулась к ней растопыренной ладонью, но она так и повисла в воздухе. Я почувствовала себя неловко. – Прости, что наврала, – пробормотала я.

– Да ради бога. Неужели ты думаешь, я ввязалась в это, чтобы узнать подробности?

– И все же я должна была рассказать тебе…

– Я прощу тебя при одном условии – скажи: Бейли, ты была права. Кевин – действительно долбошлеп.

– Он не…

– Можно мне напомнить тебе о дырявых презервативах?

Я вздохнула. Не то чтобы я не знала, что он ужасен. Но признав это, я признала бы также, что совершила ошибку, выбрав его. Что потерпела поражение. С другой стороны, если я не уважу Бейли, она станет еще больше доставать меня. Лучше уж подтвердить ее правоту и покончить с этим.

– Бейли, ты права. Кевин – долбошлеп.

– Громче.

– Ты серьезно?

– Громче. Хочу, чтобы это слышал весь мир. Опусти окно и высуни голову. – Закатив глаза, я опустила стекло. – Ты должна прокричать правду о нем, – добавила она. – Я высунулась из окна.

Ветер растрепал мне волосы, глаза заслезились, и я выкрикнула в темноту:

– БЕЙЛИ ПРАВА! КЕВИН – ДОЛБОШЛЕП! – Сев на место, со взъерошенными волосами и перехваченным дыханием, я с удивлением поняла, что на моем лице играет довольная, широкая улыбка.

– Ну? Это было так уж трудно?

– Это было хорошо. Я хочу повторить. – Я снова высунула голову: – КЕВИН – ГРЕБАНЫЙ ДОЛБОШЛЕП! – Ветер срывал слова с моих губ: – БЕЗЪЯЙЦЕВЫЙ ДЫРОЖОПЫЙ СЕКС-ХАПУГА!

– Да! Вот это по-нашему. Подожди-ка, я еще придумала. – Бейли открыла окно со своей стороны и повела машину одной рукой. Та виляла в разные стороны. – ГОВНОСТИЧЕСКИЙ КЛИЗМОПРЫСК!

Я смеялась и вопила на весь свет:

– ОБМОЧЕННЫЙ ХРЕНОТРЯС!

– БЕШЕНЫЙ ПОЖАР В ПРОМЕЖНОСТИ!

– ГУБКА ЧЛЕН ЗАСРАТЫЕ ШТАНЫ!

– ГУБКА ЧЛЕН ЗАСРАТЫЕ ШТАНЫ… в 3D!

Мы задыхались от хохота.

– Еще раз. Вместе, – наконец выдохнула Бейли. Мы снова завопили:

– ДОЛБОШЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕП! – И рассмеялись, будто маньячки.

– Нужно отпраздновать это, – сказала Бейли, как только мы пришли в себя.

– Что отпраздновать?

– То, какие мы крутые.

– О’кей.

Бейли от удивления вытаращила глаза:

– Серьезно?

Я кивнула:

– Ага. – И засунула куда подальше свое желание ехать без передышки, не отклоняясь от намеченного плана. Я вся пылала, меня переполняли эмоции. И мне не хотелось расставаться с этим состоянием. – Ага, – повторила я.

Бейли улыбнулась:

– Я знаю отличное местечко.

142 мили

– Ничего не выйдет. – Я скрестила руки на груди. – Поехали.

– Вот уж нет. Я сто раз проезжала здесь с мамой. И всегда хотела остановиться. Мы же собрались праздновать. Здесь самое место.

Она затормозила перед двумя гигантскими статуями из стеклопластика. Они были не ниже двенадцати футов и располагались на гравийном пятачке за ржавым ограждением из рабицы. Одна статуя изображала розового слона; другая – черно-белую корову. Вокруг легонько покачивалась на ночном ветерке высокая трава. Надпись гласила: «Самый большой слон и третья по величине корова в штате».

– Ладно. Отпразднуем. Мы можем вернуться на дорогу?

– Расслабься. Обязательно вернемся – после того, как заберемся на них.

Глубоко вздохнув, я заговорила разумным, спокойным тоном – таким, как мне казалось, говорят участники переговоров об освобождении заложников:

– Не знаю, заметила ли ты это, но здесь закрыто. Калитка заперта. Висит объявление о часах работы.

– Да хватит тебе. Подумай только, какой вид предстанет нашим глазам, когда мы окажемся наверху.

– Бейли, сейчас глухая ночь. Мы вообще ничего не увидим.

– А звезды? – фыркнула Бейли.

Я покачала головой:

– Вообще-то, бред какой-то. Почему слон тусуется с коровой? Будь здесь слон и лев, это было бы логично. Или корова со свиньей. Но почему слон и корова?

– В том-то все и дело. – Бейли отчаянно жестикулировала. Ее глаза горели от возбуждения. – Смысла тут действительно нет. Вот почему это так потрясающе. Пошли. Я выбираю слона. – Она расстегнула ремень безопасности и распахнула дверцу.

– Нет! – Я схватила ее за руку.

– Что такое?

– Это будет нарушением границ владения, Бейли. Я не могу допустить, чтобы меня арестовали. Мне же нужно в Альбукерке, ты что, забыла? – Какую-то секунду казалось, Бейли была готова уступить. Но она лишь пожала плечами:

– А мы тихонько. – И высвободившись из моих объятий, хлопнула дверцей.

Я сидела в полном отупении. Следует ли мне присоединиться к ней? Или же нужно втащить ее обратно в машину? А может, завести мотор и рвануть с места, оставив ее здесь? Последняя мысль была очень заманчивой. Бейли шла к запертой на замок калитке в окружавшем придорожный аттракцион заборе, из-под ее ног вылетали фонтанчики гравия. Добравшись до нее, она остановилась. И я решила было, что Бейли передумала, но та лишь сняла с себя куртку. Бросив ее на землю, она начала карабкаться вверх.

Я не могла позволить ей этого. Если ее поймают, то все рухнет.

Открыв дверцу, я выбралась из машины и побежала к забору.

– Бейли! А ну слезай! – Я не осмеливалась кричать и потому как можно громче и выразительнее шептала.

– Без проблем! – весело отозвалась она. Повиснув на заборе, она спрыгнула вниз по другую его сторону. Рабица загремела.

Теперь, оказавшись рядом со статуями, я могла объективно оценить их размеры. Они нависали над нами, словно два круизных лайнера над океаном травы. Я не увидела ни ступенек, ни лестниц и не поняла, как Бейли планировала взобраться на них.

Это стало ясно пару мгновений спустя, когда она ухватилась за слоновий хобот и, похожая на какого-то безумного Человека-Паука, полезла вверх. Мне очень хотелось отвернуться, но я была не в силах сделать это. Казалось, она вот-вот потеряет равновесие и грохнется на землю.

И тогда мне придется позвонить в службу спасения и объяснить, где мы и что здесь делаем. После чего мы окажемся в какой-нибудь богом забытой загородной больнице и я буду сидеть в коридоре и ждать известий о том, в коме Бейли или нет, и тут придут местные полицейские и арестуют меня. И я стану звонить родителям и объяснять уже им, каким образом очутилась в ста пятидесяти милях от дома с девушкой, с которой не разговаривала несколько лет, а не нахожусь в рыбацкой хижине с моими настоящими подругами. Я проведу ночь в пропахшей мочой камере с безумной теткой по имени Пьяница Мардж, а утром там объявятся мои родители. Чтобы вызволить меня. Они узнают о моих планах, я потеряю стипендию, и мне до конца дней придется вести жизнь матери-одиночки. Главным событием недели станет пятидесятипроцентная скидка на мой любимый замороженный полуфабрикат. В том магазине, где мне, по всей вероятности, придется работать. А все потому, что Бейли втемяшилось в голову залезть на идиотского розового слона.

– Как хочешь, а я уезжаю, – крикнула я ей и направилась назад к машине.

– Та-да.

Я повернулась и почувствовала, что задыхаюсь. Каким-то образом, пока я не обращала на нее внимания, Бейли успела забраться на самую верхушку статуи. И теперь стояла на голове слона, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие. Ее черный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне бескрайнего серого неба. Смотрелась она потрясающе.

– Забирайся сюда, – потребовала Бейли. Я засомневалась. Бейли возвышалась надо мной, ветер теребил ее волосы, она, казалось, была готова к приключениям. И выглядела свободной. Такой свободной, какой я никогда в жизни себя не чувствовала. Слишком много ожиданий и обязанностей тянули меня к земле. Если я заберусь на корову, то будет ли это означать, что с проблемами покончено? И стоя на коровьей голове и обозревая окрестные поля и небо, почувствую ли я себя наконец вольным человеком?

Я сделала шаг к калитке, под моими ногами захрустел гравий. Пальцы ухватились за прохладную рабицу. Тонкий металл врезался в руку.

– О боже! Дурацкие облака! Я ни хрена не вижу! – Я подняла глаза. Бейли прыгала на слоне и махала на небо руками. – Облака, убирайтесь! Живо!

– Бейли! Тсссс!

– Я хочу видеть звезды!

Залаяла собака. Потом еще одна.

– Бейли! – взмолилась я.

– Твою мать!

– Перестань кричать на небо и посмотри вниз! Видишь собак?

Бейли со своего «насеста» обозрела темные поля.

– О, – только и сказала она.

– Бейли? – снова позвала ее я. Мой голос готов был сорваться на визг.

– Э-э. Похоже, ко мне бегут какие-то песики. – Я пробежала глазами объявления на заборе. Под «Закрыто в темное время суток» красовалась надпись «Вход воспрещен», а рядом с ней табличка – «Охраняется собаками». Изображение слюнявого ротвейлера говорило о том, что к нам, скорее всего, бежали не золотистые ретриверы.

– Бейли. Слезай. Немедленно.

– Я пытаюсь! – крикнула она в ответ. Она уже спустилась по морде слона и теперь скользила по его хоботу. – Это труднее, чем подниматься.

– Быстрее! – шипела на нее я, глядя, как перед бегущими по полю собаками расступается трава. Был слышен стук когтей по земле, не говоря уж о лае. Они приближались к нам.

– Заводи машину! – крикнула мне Бейли. Это действительно была прекрасная идея. Я почувствовала облегчение. Определенно, Бейли попадала в подобные ситуации и раньше. Я была уже на полпути к «эль камино», когда поняла, что в ее плане есть небольшой изъян.

– Ключи у тебя! – завопила я.

– Ах да! – Держась одной рукой за хобот, Бейли запустила другую в задний карман джинсов и вытащила на свет божий поблескивающую связку ключей. Она бросила их мне. Ключи перелетели через забор и, взметнув облачко пыли, плюхнулись на гравий.

Я схватила их и тут поняла, что в нашем плане есть еще одно слабое звено.

– Я не умею водить машину с ручной коробкой, – крикнула я. Не могу сказать наверняка, но, кажется, Бейли выпучила от удивления глаза.

– Ладно. Сунь ключи в зажигание. И ничего больше не трогай! – крикнула она в ответ.

– Эй! – загрохотал чей-то голос, и в фермерском доме на краю поля зажегся свет. – Я вызываю полицию.

– Черт! – скрипнула зубами Бейли. – Пора улепетывать. – Она перебралась на хобот, ее ноги болтались в воздухе. Похоже было, она вот-вот упадет с высоты в восемь футов. Я таращилась на нее, открыв рот. Тут уж она закатила глаза: – О боже ты мой. Ну чего ты пялишься? Давай в машину!

Я рванула обратно к «эль камино», бросилась на переднее сиденье и принялась тыкать ключом в замок. Через ветровое стекло я видела, как Бейли встала с земли и помчалась к забору как раз в тот момент, когда из темноты показались две немецкие овчарки. Она подтянулась на рабице, собаки бесновались у ее ног. Бейли с шумом приземлилась по другую сторону рабицы и что было сил побежала к машине под яростный лай сторожевых «песиков». Ее куртка осталась лежать в пыли.

– Подвинься! – гаркнула Бейли. Я быстро перебралась на пассажирское сиденье – как раз в тот момент, когда она ввалилась в машину. Захлопнув дверцу, Бейли завела двигатель, не озаботившись тем, чтобы застегнуть ремень безопасности. Мы понеслись к основной дороге, и только тогда я осмелилась посмотреть в зеркало заднего вида. И увидела темный силуэт мужчины, стоящего за запертой калиткой и потрясающего кулаком. Мой телефон завибрировал. Я подскочила на месте. Неужели это Кевин звонит мне? Пришло сообщение:

Мама: Вы благополучно добрались до хижины?

Я подавила истерический смешок.

Бейли посмотрела на меня.

– Что такое? – Я показала ей эсэмэску. Она хрюкнула. Затем икнула. А после мы обе захохотали так, что по нашим щекам потекли слезы.

Наконец мы успокоились и милю-две проехали в полном молчании. А потом на меня внезапно накатил гнев. Я повернулась к Бейли:

– Ты могла все испортить!

172 мили

Бейли пожала плечами:

– Да ладно. Это было забавно. Мы смеялись до упаду.

– Это был не смех! А истерика! – Я понимала, что меня несет, но ничего не могла с собой поделать. И невозмутимое поведение Бейли лишь усугубляло дело.

– Послушай. Я тоже далеко не в восторге. Ты только и делала, что ныла. А вместо звездного неба я смогла «полюбоваться» лишь облаками, да еще кожу на ляжке содрала.

– Чихать я хотела на твои глупые звезды!

– Но ты не можешь не согласиться, что мы были вроде как ниндзя. Я бежала, взбиралась и прыгала. А ты смотрела на меня, а потом пыталась завести машину. То есть ниндзя – это в первую очередь я. Но разве тебе не было весело? – Она нахмурилась в полном недоумении.

– Конечно н… – начало было я, но тут же заткнулась. – Было ли мне весело? В конце-то концов мы благополучно удрали оттуда. А когда Бейли бросила мне ключи, я почувствовала себя звездой боевика. Может, я просто не знала, что такое настоящее веселье? Мне было семнадцать. У меня имелись друзья и бойфренд, которого я до самого последнего времени считала просто потрясающим. Я была достаточно популярна. Удовлетворяла всем требованиям, предъявляемым ко мне. Делала все, что положено старшекласснице. Так что, казалось бы, должна была уметь радоваться жизни.

Бейли показала мне свой телефон.

– Посмотри, я сделала селфи. – Она сняла его, стоя на слоне. На переднем плане улыбалась, показывая все свои зубы, Бейли, ее лицо было засвечено вспышкой. А далеко внизу, маленькая и сердитая, скрестив руки, стояла я. В груди у меня кольнуло. Я могла бы стоять и улыбаться рядом с Бейли. Но я упустила эту возможность – никуда не отходила от машины и психовала.

– Прикольный снимок, – пробормотала я.

Бейли хмуро посмотрела на приборную панель:

– Этот зверь хочет пить. Надо остановиться и заправиться.

Я скривилась при мысли, что нам придется так скоро сделать еще одну остановку, но достала телефон:

– Похоже, заправка всего в нескольких милях отсюда.

– А перекусить там можно?

Я вздохнула:

– Не знаю. Наверное, да.

– Вот и замечательно. Ведь у нас с тобой тысяча двести баксов, и я жажду потратить их все. Пора зажить на широкую ногу!

Я заморгала, ослепленная безжалостным флуоресцентным светом, а потом огляделась. Бейли сгребала с полок магазинчика при заправке чипсы, сладкое печенье и крекеры, бегом относила их к кассе, бросала на прилавок и мчалась обратно, чтобы взять еще.

– Ты это называешь жизнью на широкую ногу? – спросила я.

– Я девушка простая, – она дернула плечом и добавила: – Ооооо! «Принглз»? – Набрав столько банок, сколько могла унести, она снова побежала к прилавку. Кураж, появившийся во мне после спасения от собак, выкрикивания в ночь собственной ненависти к Кевину и стычки с ним в ломбарде, стал постепенно улетучиваться. И у меня заболело сердце.

– Хватит тебе, Бейли. Нам предстоит проехать восемьсот двадцать миль. Пора вернуться к машине.

– Ладно. Позволь только купить еще кое-что.

– Ты и так скупила целый магазин. Пошли!

– Нет. Мне необходима еще одна вещь, чтобы праздник удался. – Она побежала в глубь магазина. И внезапно я отчетливо поняла, что она собирается сделать.

– Не надо покупать эту синтетическую дрянь, Бейли. Я знаю, чего ты хочешь. И говорю тебе «нет». Я не собираюсь делать этого. Ты что, не смотришь новости? В ней полно китайской химии. Тебе, может, и наплевать на твой мозг, но своим я рисковать не намерена. Он мне еще пригодится. – Бейли вернулась. В руках у нее не было пакетика поддельной травки, как я того ожидала. Зато она тащила два огромных стаканчика фруктового льда. Меня охватило чувство вины. – Половина синей малины, половина вишни и капля колы. Ты помнишь, как мы смешивали их?

– Ага. Но в них, конечно же, полным-полно химии, и ты вряд ли станешь рисковать своим драгоценным мозгом.

– Бейли!

Она сунула один стакан мне:

– Проехали. А теперь вперед. – Я прижала стакан к груди, чувствуя, как намокает моя майка. Я испортила удовольствие. Очевидно, я не способна расслабиться даже на минуту.

Мы ехали в полном молчании. За окнами мелькали огни. Бейли сердито запихивала в рот чипсы. Я держала лед между коленями. Обычно мы наедались им каждый вторник после уроков. А летом практически каждый день. Мы соревновались, кто быстрее заморозит свой мозг, и фотографировали наши синие языки. Мы любили это дело.

– Мы можем остановиться в Розуэлле.

Бейли засунула в рот еще одну пригоршню чипсов:

– Знаю.

– В прошлый раз, когда я сказала, что мы сделаем это, я соврала. Но теперь действительно имею это в виду. Мы обязательно поедем туда.

Бейли стала жевать медленнее, а затем вовсе прекратила, стоило ей врубиться в мои слова. Она повернулась ко мне и улыбнулась:

– Серьезно?

Я, тоже улыбаясь, кивнула:

– Серьезно.

– Класс! – Она потрясла в воздухе кулаками, бросив на какое-то время руль. Машина, вильнув, оказалась на другой полосе. Я выровняла ее.

– Может, стоит держать руль хотя бы одной рукой, – заметила я. Но Бейли вряд ли меня услышала. Она была слишком взволнована.

– Ты не пожалеешь! Когда этот уик-энд кончится, ты не будешь вспоминать его как уик-энд, когда сделала аборт. Он станет уик-эндом, когда ты увидела место, где гребаные пришельцы высадились на гребаную Землю.

– Звучит потрясающе. – Не могу сказать, что все это было очень уж мне интересно, но меня заразил ее энтузиазм.

– Черт!

– Что?

– Ничего. – Но Бейли не отрывала взгляда от зеркала заднего вида.

– Это Кевин? – Я сильнее вжалась в кресло, боясь посмотреть, в чем там дело.

– Не может быть. Он остался далеко позади.

– Но кто же тогда? – Я обернулась. И увидела свет фар, довольно далеко от нас. Сначала я не поняла, что так напугало Бейли, но потом узнала знакомые очертания. – Ничего себе, Бейли, за нами едет полицейская машина.

– Да уж. – В самый последний момент она вывернула руль вправо и съехала с трассы.

– Что ты делаешь?

– Просто успокойся и веди себя тихо, о’кей?

– Но сначала объясни, что происходит! – Бейли свернула на темную улочку. Здесь было место для пикников и ничего больше. Бейли сбросила скорость и снова посмотрела в зеркало заднего вида.

– Черт! Похоже, он сворачивает за нами. Держись! Я вырубаю фары.

– Что? Хочешь сказать, ты… – Бейли выключила фары. И нас тут же поглотила чернильная ночь. – Бейли! Что ты делаешь? – Мой голос дрогнул – я пыталась сообразить, почему она так боится полиции. Бейли смотрела вперед на дорогу.

– Помолчи. Здесь должно быть что-то такое… Да вот же! – Она заехала на парковку, в самый дальний и темный ее угол, и выключила мотор. – Спрячься. – Она нагнула мою голову так, что та оказалась почти под приборной доской.

– Бейли, что происходит?

– Тссссс. – Бейли приподняла голову и выглянула в окно. Я сделала то же самое. Мы увидели, как полицейская машина пронеслась мимо, свернула налево и вернулась на шоссе. Бейли выдохнула с облегчением. – Я чуть в штаны не наделала. – Она открыла упаковку печенья и сунула одну печеньку себе в рот.

– Что. Твою. Мать. Это. Было. Бейли?

Бейли в недоумении посмотрела на меня:

– Не понимаю, о чем ты. Вперед! Нас ждут аборты и пришельцы! Она завела двигатель. Я выключила его.

– Мы не сдвинемся с места, пока ты не объяснишь, почему это мы должны прятаться от копов.

– Все в порядке. Просто нам надо быть поаккуратнее на дороге, вот и все.

– У тебя же есть права, верно? – Бейли каждый день ездила на машине в школу, но в ее случае это ни о чем не говорило.

– Пожалуйста. – Бейли сунула мне свой бумажник.

Я достала из него права.

– Здесь написано, что тебя зовут Ронда и тебе двадцать четыре года.

– Прошу прощения. – Она забрала у меня бумажник, порылась в нем и вручила мне другое удостоверение личности. Я поднесла его к свету и внимательно изучила.

– Похоже, оно настоящее.

– Потому что такое и есть. Ну, поехали? – И тут я вдруг сложила два и два. По спине у меня побежали мурашки. Я открыла бардачок. – Что ты делаешь? – забеспокоилась Бейли.

– А ты как думаешь? Ищу техпаспорт, – сухо ответила я. Бейли попыталась схватить мою руку, которой я перебирала содержимое бардачка.

– Его там нет.

– А что же тогда я нашла? – Я помахала в воздухе клочком бумаги. Бейли попыталась выхватить его у меня, но я успела прочитать написанное там. И удостоверилась в своих подозрениях.

– Машина зарегистрирована на Трэвиса Крофорда.

– И что с того? Я же говорила, что получила ее от маминого бойфренда. Он просто не оформил пока нужные бумаги.

– Бейли…

– Ладно. Они с мамой расстались. Он клеился к студенткам в Тиндере. Этот засранец все выходные будет дежурить на пожарной станции, и, пока он не забрал свои вещи, я решила немного отомстить.

– Ты украла у него машину.

– Не совсем так. Мы работали над ней вместе. И как-то раз после пары бутылок пива он намекнул, что когда-нибудь она станет моей. К тому же мы успеем вернуть ее до того, как он окажется дома. Ну а теперь, думаю, ты понимаешь, почему я не хотела, чтобы меня остановили.

– Так это украденная машина!

– Собственность – вещь относительная.

– Ты сделала меня соучастницей преступления! – хрипло взвизгнула я.

– Да ладно тебе. Мы же пустились в дальнее путешествие. А на моей чертовой «камри» далеко не уедешь.

– Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. – Это было гораздо хуже, чем перепрыгнуть через забор. Нам нужно проехать две тысячи миль; и по пути наверняка встретятся полицейские. Что, если Трэвис заявит о том, что у него украли машину? И тогда я весь первый год после окончания школы прохожу в оранжевом тюремном комбинезоне. А все потому, что Бейли считает, будто «камри» не слишком хороша для того, чтобы проделать на ней долгий путь. Мое первое впечатление от нее было правильным. Не то, что я не умею веселиться. А просто-напросто Бейли безумна. Открыв дверцу, я выбралась наружу. Бейли последовала за мной.

– Эй, теперь ты считаешь меня преступницей. Тебе следовало бы понять меня и посочувствовать.

Я в ярости ходила взад-вперед.

– Не понимаю, с какой стати я удивлена. Само собой разумеется, что машину ты угнала.

– Ха! До сих пор самой крупной моей кражей была майка. Вообще-то я утащила манекен, но сделала это ради майки.

– Да какое мне до этого дело, Бейли? Меня же того и гляди арестуют.

– Этого не произойдет. Потому что мы не будем превышать скорость. А если нас все-таки поймают, я смогу представить историю твоей беременности в самом удручающем свете, идет? – Она стояла, держа руки в карманах, и была совершенно спокойна.

Я с трудом удержалась от того, чтобы не толкнуть ее. Но лишь сердито наставила на нее указательный палец.

– Вот почему. Вот почему наша с тобой дружба в свое время закончилась.

Непринужденная улыбка Бейли завяла, она напряглась.

– Да? Наша с тобой дружба закончилась, потому что, став старшеклассницей, ты оказалась слишком уж хороша для меня.

– Неправда. В девятом классе я пригласила тебя на день рождения. Ты присосалась к бутылке амаретто, и тебя вырвало на мой праздничный торт.

Но вместо того, чтобы изобразить раскаяние, Бейли ухмыльнулась:

– Никто не любит морковные торты.

– Я люблю! Ты совершенно невыносима! Разве можно было с тобой дружить?

– Мои родители разводились! Прости, пожалуйста, что я не оправдала твоих ожиданий, Мисс Совершенство! – Внезапно Бейли тоже начала кричать – так же сердито, как и я.

– Ты полностью изменилась!

– Ты тоже!

– Но я не стала одеваться во все черное! – Мой гнев был таким всеобъемлющим и внезапным, что я стала задыхаться. Бейли смотрела на меня как-то странно. – Что такое?

– Твои джинсы.

– А что с ними не так? – озадаченно спросила я.

– Сама посмотри, – показала Бейли.

Я опустила глаза. Джинсы между ног и одна их штанина были темными и влажными. Я дотронулась до ткани. Пальцы стали красными. Я в шоке смотрела на них.

– У меня кровотечение.