Текст книги "Небеременная"

– Прости. Подумай. Я не давлю на тебя. – И сделал несколько шагов в одну сторону, потом в другую. Затем снова посмотрел на меня с щенячьим, полным надежды выражением лица.

– Значит, да? – Я проигнорировала его. У меня в голове начало складываться некое подобие плана.

– Мне нужно подумать.

– Это просто здорово, малышка. Давай я подожду тебя в машине минут десять.

– Мы поговорим в понедельник.

– В понедельник? Но как же гостиница? Я уже оплатил ее! – Мне показалось, он поумерил свой пыл. – Ладно, в понедельник. – А затем не устоял и добавил: – Знаю, когда мы будем вспоминать все это, то не сможем удержаться от смеха. – Он хотел поцеловать меня, но передумал. И я поняла, что мы никогда больше не станем целоваться.

Пятью минутами позже он уже сидел в своем фургоне, а я стояла на тротуаре – с плеча у меня свисал рюкзак, в руке была большая сумка.

– Ты в самом деле не хочешь, чтобы я довез тебя до хижины?

– Не хочу. Девочки остановились, чтобы поужинать, прежде чем покинуть город, и решили вернуться за мной.

– О’кей. Но ты ничего им не говори. Пусть наша помолвка станет для всех сюрпризом. – Он хотел было, высунувшись из окна, погладить мою руку. Я с трудом справилась со своим отвращением к нему и подивилась тому, каким идиотом он оказался. Хотя мы были вместе уже несколько лет, возникло ощущение, что я вижу его впервые.

– До понедельника. – Я старалась говорить твердо. Кевин вздохнул, разочарованный.

– Хорошо. – Он, слегка очухавшись, поднял окно и выехал со стоянки. И тут мой телефон три раза подряд бикнул. Это писали подруги.

Эмили: Добрались! Нам тебя не хватает!

Джозелин: Как тебе гостиница?

Кейли: Уже в горячей ванне?

Я ответила: Прекрасно! Надеваю бикини! И добавила подмигивающий смайлик. Затем, удостоверившись, что Кевин скрылся из вида, я пошла по направлению к городу.

Никогда прежде мне не приходилось бывать на автобусной станции. Она оказалась частью стоянки для грузовиков у столовой и тату-салона и вся пропахла застаревшим жиром и очистителем для воздуха. Подходя к кассе, я почувствовала на себе взгляды шоферов и пожалела, что не догадалась переодеть мини-юбку.

– Простите, – обратилась я к лысеющему кассиру с табачной жвачкой во рту. – Сколько стоит билет до Альбукерке на семичасовой автобус? – Мужчина набрал несколько слов на клавиатуре компьютера и ответил:

– Девяносто семь пятьдесят. – И вернулся к зрелищу собачьих бегов, транслируемых по телевизору. Я вздохнула с облегчением. Какое-то время я работала няней и скопила несколько сот долларов, которые достала из ящика с носками перед отъездом.

– Прекрасно. Я куплю один. – Я достала бумажник. – Когда автобус будет здесь? – Кассир вздохнул, недовольный тем, что его опять отрывают от телевизора, и набрал еще несколько слов на компьютере.

– В девять вечера. В воскресенье.

– В воскресенье вечером? – Я не смогла скрыть прозвучавшей в моем голосе паники. – А раньше ничего нет? Может, какой-нибудь экспресс? – Кассир впервые бросил на меня взгляд и обратил внимание на мой возраст и платье. Он ухмыльнулся:

– Есть. Называется самолет. – Налил немного сока в грязный бумажный стакан и вернулся к мчащимся наперегонки собакам.

– Тогда не надо. Спасибо.

Я села на жесткое, испещренное надписями сиденье унитаза в женском туалете и попыталась подавить подступающие к глазам слезы. У меня не было ни бойфренда, ни автобуса, ни надежды. Не было выбора. Вид комнаты общежития в Брауне становился все более смутным. Вместо того я проведу осень, обустраивая детскую вещами, перешедшими от детей сестры, медленно уничтожаемая папиным во мне разочарованием. При этой мысли я снова всхлипнула. В кабинке рядом кто-то закончил свои дела, вымыл руки и вышел на улицу. Похоже, истерический плач не был чем-то необычным в туалете на стоянке для грузовиков. Моим слезам начал приходить на смену смех. Последнее время я то и делала, что плакала в туалетах. Может, когда все закончится, я как-то классифицирую свои истерики. Эту придется поставить ниже той, что случилась со мной в школе, поскольку тогда хотя бы Бейли посочувствовала мне. И она никому ни о чем не разболтала. Мои слезы мгновенно высохли, когда мне в голову – очень неожиданно – пришла новая, слегка ужасающая и совершенно безумная мысль: Бейли.

Солнце висело совсем низко над горизонтом, когда местный автобус высадил меня рядом с жилищем Бейли, но воздух по-прежнему был душным и теплым. На автобусной остановке я опять надела джинсы. Из-за сумок и жары одежда начала прилипать к телу. Но хотя бы ногам было удобно в «адидасах». Я выбросила перепачканные рвотой туфли на каблуках в урну, не желая, чтобы они как-нибудь вновь попались мне на глаза.

Здешние дома довольно далеко стояли от улицы, перед ними имелись зеленые лужайки и идеально подстриженные живые изгороди. Здесь, не то что рядом с моим домом, не было забытых рождественских гирлянд или пластиковых детских игрушек. Кирпичные фасады, строгие и устрашающие, казалось, готовы были осудить тебя за любое отклонение от нормы. Шагая по извилистой подъездной дорожке к дому Бейли, постепенно приближаясь к входной двери, я казалась себе все меньше и меньше. Из дома доносились приглушенные звуки телевизора. Бейли была дома, вероятно, одна. Насколько я знала, ее мама по-прежнему работала по ночам в больнице. Все, что мне надо было сделать, так это нажать на кнопку звонка.

И мне действительно, действительно не хотелось делать это.

Я нажала кнопку.

Шаги. Мелькнувшая в окне тень. Заминка перед дверью – такое впечатление, будто кто-то посмотрел в глазок. Звук открываемого замка. Дверь распахнулась.

Бейли сонно смотрела на меня, опершись о косяк. Она была полуодета – трусики-шорты и майка с единорогом, какающим радугой. То, что она не слишком удивилась при виде меня, я отнесла на счет донесшегося до моего носа запаха травки.

– Вау. Чем я заслужила визит ко мне эмбриононосительницы?

– Прости, что беспокою. Ты занята?

Бейли фыркнула:

– Чертовски!

– Послушай, я знаю, что мы с тобой уже не такие хорошие подруги, как прежде. Но у тебя единственной из всех, кого я знаю, есть машина и… – Я слышала, как дрожит мой голос. По пути сюда я приблизительно представила себе, что буду говорить. Но Бейли умела нарушить все мои планы. И сейчас она просто стояла и ждала, когда я дойду до сути дела; у нее на лбу образовалась небольшая морщина. – Хочу сказать, что если бы я могла обратиться к кому-то еще в городе или даже в Сент-Луисе, я бы не приехала к тебе, но самое близкое место – это Альбукерке, и… – Бейли помахала рукой, чтобы заткнуть меня.

– Самое близкое что? – спросила она. Говорила она медленно, очевидно из-за воздействия травки. Я покраснела.

– Место. Ну ты знаешь. Чтобы сделать «процедуру». – Я смотрела, как она медленно складывает все воедино. Наконец ее лицо озарила довольная усмешка.

– Подожди. Ты хочешь, чтобы я тебя сопровождала? – Я вздохнула с облегчением. Моя идея получила наконец словесное выражение.

– Да. Я полностью оплачу бензин, еду и все остальное, что будет нужно. – Я ждала, изучая ее лицо, пытаясь предугадать, что она ответит. Бейли задумчиво кивнула.

– О. Я поняла.

– Что поняла?

– А где твои лучшие подруги, Вероника?

– Им нужно заниматься. Скоро экзамены…

– Э-эх. Конечно. – Она проницательно посмотрела на меня. – Ты не хочешь, чтобы они знали.

– Нет! Дело не в этом!

– Видишь ли, у каждого человека есть разные друзья. Есть лучшие друзья, друзья с бонусами, друзья по лагерю и, конечно же, друзья-наркоши…

– Это не…

– Я твоя подруга по аборту.

– Ну выслушай же меня… – Но Бейли не позволила сбить себя с толку.

– Да! Я такая твоя подруга, в которой у тебя нет нужды ежедневно. Которую ты не пригласишь пойти с тобой в магазин за платьем или провести уик-энд, но когда приходит время избавиться от… Вуаля! Ты зовешь подругу по аборту!

– Тсссс! – Я отчаянно замахала руками на Бейли, призывая говорить тише. Она так вопила, что ее вполне могли услышать соседи. Бейли, однако, слишком усердно лила фальшивые слезы, чтобы обращать на это внимание.

– Я так польщена, что ты выбрала меня на эту… почетную роль.

Я, расстроенная, сняла с пальца кольцо Кевина и сунула его ей под нос:

– Послушай, я вовсе не хочу, чтобы ты сделала это по-дружески. Я заложу его. Оно принадлежало… еще моей бабушке. Я возьму себе столько денег, чтобы хватило заплатить доктору, а ты получишь остальное, о’кей? Это работа. Вот и все.

Бейли взглянула на кольцо, потом снова на меня. И медленно кивнула.

И захлопнула дверь у меня перед носом.

– Бейли? – Нет. Это был мой последний шанс. И нужно было, чтобы он сработал. Он должен был сработать. – Бейли? Пожалуйста! – Но единственным звуком, доносившимся до меня из дома, осталось едва слышное бормотание телевизора.

Не помню, как я шла по подъездной дорожке. Не помню, как сидела на обочине. Но именно там я оказалась, когда день стал переходить в ночь. Почему я думала, что Бейли поможет мне? Она, определенно, ненавидела меня. Да и я с трудом терпела ее присутствие. Мы с ней четыре года не разговаривали. Я очень надеялась на то, что она соблазнится деньгами. Вряд ли ей хватало на травку карманных денег. Но возможность досадить мне оказалась слишком уж большим искушением.

Не имея в голове никаких больше идей, даже заведомо провальных, я сидела на бетонном бордюре и пялилась на свои ноги в ожидании, что что-нибудь да произойдет. Желательно, наступит конец света. Меня пробудил к действительности шум мотора. Он становился все ближе. Определенно ближе. Я подняла глаза.

Бейли высовывалась из окна винтажного «эль камино» – ржаво-оранжевой машины с черной полосой на капоте.

– Одно условие. Мы остановимся в Розуэлле.

– Остановимся… где? – Я застыла в странной позе – хотела было встать и взять рюкзак. Бейли наверняка шутит. – Не уверена, что у нас будет время на осмотр достопримечательностей…

– Вероника. Это же пришельцы. Правительственный заговор. Мне всегда хотелось побывать там, а свободное время выдалось не только у тебя.

– Какое такое свободное время?! – выпалила я, обиженная. Но на Бейли всплеск моих эмоций не произвел ни малейшего впечатления.

– Ну, я не собираюсь делать из случившегося трагедии, подобно тебе.

– Я же ничего не преувеличиваю, Бейли. Все это не шутки. Последняя неделя была для меня…

– Бла-бла-бла. Ой-ой-ой. Я Вероника. Я таааакк страдаю.

– Хватит, Бейли. Я серьезно.

– Я тоже серьезна по поводу Розуэлла. – Мы таращились друг на друга. Наконец Бейли свела брови: – А почему бы мне не вернуть эту доходягу в гараж? Я прямо слышу, как марафон «Доктора Кто» зовет меня. – И она дала обратный ход.

– Нет!

– Что нет?

– Нет, не делай этого. – Я глубоко вздохнула. – Мы можем сделать остановку в Розуэлле. – Бейли улыбнулась. И это была не ее обычная ухмылка. Она улыбалась вполне искренне. Я почувствовала укол вины. Ведь я лгала – остановиться в Розуэлле не было никакой возможности. У нас не хватит времени. Но мне был необходим этот «эль камино». Мне была необходима Бейли. И я постаралась позабыть о своей вине. – Но сначала моя остановка.

Бейли равнодушно пожала плечами.

– Без проблем, босс. Запрыгивай.

Зная, что это, похоже, мой последний, лучший и единственный шанс, я быстро села в машину.

Увидев ее внутренний дизайн, я не поверила своим глазам и моргнула: ультрафиолетовая подсветка, гладкая, дорогая кожа и череп на рычаге коробки передач.

– Ты же вроде водила «камри». – Это была первая связная мысль, пришедшая мне в голову. Бейли кивнула.

– Да, было дело. Но мамин бойфренд приводит в порядок машины. И сейчас он меня учит этому. Мы работали над этим автомобилем вместе, и он вручил мне его вместо диплома. Мило, правда?

– Вау. Ужасно щедро с его стороны.

Бейли пожала плечами:

– Мы с ним ладим. И, по правде говоря, кто захочет путешествовать на «камри»? – В сложившейся ситуации я готова была путешествовать на любом транспортном средстве, которое доставило бы меня в Альбукерке вовремя. Только не на машине Кевина. Бейли завела двигатель: – Ну ладно, двинули.

Взвизгнули шины, и меня прижало к сиденью. Мы пронеслись по тихой пригородной улочке. Лаяли собаки. Выли автосигнализации. Бейли, перекрывая шум мотора, запела:

– Подруга по аборту. Подруга по аборту. Давала б только в попу, и было б все о’кей.

Закрыв глаза я начала молиться о том, чтобы выйти живой из путешествия длиной в девятьсот девяносто четыре мили.

4 мили

Мы подъехали к светофору. Бейли включила какую-то сердитую, крикливую музыку, и «эль камино» затрясся от низких частот. Бейли продолжала петь, и я как можно сильнее вжалась в сиденье. Впереди маячил въезд на уходящее вдаль шоссе. Скоро мы помчимся на другой конец штата, никем не узнанные.

– А мы не можем вести себя поскромнее?

Бейли сделала музыку еще громче.

– Зашибись! Спасибо. – Я посмотрела в окно. По крайней мере, с нами на светофоре не стояли другие машины. На углу я увидела ресторан быстрого питания, но в нем было малолюдно. Я заметила лишь одного посетителя, уныло поглощавшего банановый сплит. Он выглядел несчастным. И был похож на Кевина.

И это был Кевин.

– Выключи музыку! Выключи музыку! – Я потянулась к магнитоле, но Бейли отбросила мою руку.

– Ни за что! Сейчас самое крутое место.

– Ну просто приглуши ее! – Но было поздно. Даже не глядя, я почувствовала, что он смотрит на меня. Что он таращится на «эль камино», что ложка застыла на полпути к его готовой отвалиться челюсти. Подтаявшее мороженое медленно стекало с ложки обратно в тарелку. Я поняла, что он вот-вот произнесет мое имя, и отвернулась.

– Поехали! – взмолилась я.

– Остынь, шестнадцатилетняя и беременная. Я не могу. Красный свет.

– Так ты внезапно превратилась в Мисс Закон и Порядок? – Я увидела, что Кевин уронил ложку, забыв о мороженом, и встал.

– Не собираюсь нарушать правила дорожного движения. Поблизости может быть коп.

Кевин вышел из ресторана.

– Там Кевин. Он идет сюда!

Бейли повернулась посмотреть. Он спешил к нам.

– Боже, этот урод умеет бегать!

Я в отчаянии заперла дверцы и соврала:

– Он не знает, что я беременна.

Бейли перевела взгляд на меня:

– Кто бы мог подумать.

Кевин, приблизившись к нам, позвал:

– Вероника? Что ты делаешь? – А затем, увидев, кто за рулем, пробормотал: – Это… Бейли Батлер? – Он остановился в смущении, пытаясь увязать воедино Бейли, «эль камино», выезд на автомагистраль и меня.

На светофоре загорелся зеленый свет:

– Вперед! – Бейли газанула, и мы с визгом рванули с места. В зеркало заднего вида я усмотрела поставленного в тупик Кевина, возвращающегося к своему мороженому.

Как только мы миновали знак «Шоссе № 63», мне пришло сообщение:

Кевин: Куда вы едете?

Дрожащими пальцами я удалила его. А затем заблокировала этот номер. Бейли взглянула на меня.

– Позволь предположить. Думаешь, если он узнает, то бросит тебя?

– Ага. Идиотизм, верно?

– Не такой уж идиотизм, как встречаться с ним, если уж на то пошло.

– Ты ненавидишь его просто потому, что он очень популярен.

– Ты полна иллюзий.

– Ничего подобного! Он действительно меня любит. В прошлом году приглашал меня на свидания каждый божий день, прежде чем я сказала «да». Однажды он буквально всю ночь простоял перед моим окном.

– Это называется преследованием.

– Это было так романтично! – Я сама не понимала, почему защищаю Кевина – в конце-то концов, мне по-прежнему хотелось макнуть его во фритюрницу, но, как я подозревала, это имело какое-то отношение к надменному взгляду Бейли.

– Ты говоришь: Ромео, а я: маньяк.

– Он предан мне.

– Как преследователь!

– Он не преследует меня!

– Преследователь. По всем признакам.

– Может, ты и права, – я сложила руки на груди и вздохнула. – Но дело в том, что никто прежде не добивался меня так, понимаешь? – На лице Бейли мелькнуло какое-то странное выражение, которое тут же сменилось на равнодушное.

– Нет, не понимаю. – Какое-то время мы ехали молча, но Бейли не могла оставить вопрос открытым: – Похоже, он действительно хочет поговорить с тобой. – Я не могла признаться ей во всем. Правда была слишком унизительна. Ну какая придурочная способна запасть на парня, который смог так поступить с ней? А я же не дура. Я, возможно, самый умный человек в школе, раз уж Ханна сошла с дистанции. И что же тогда получается? Плюс к тому, не могла же я всю тысячу миль слушать от Бейли: «Я же тебе говорила». Она и так не слишком верила мне. – Ты что-то от меня скрываешь?

– Послушай, я плачу тебе за то, чтобы ты везла меня, а не допрашивала, о’кей?

– Ах, какие мы обидчивые. Ладно. Давай к делу. Где мы заложим бабушкино кольцо?

– Ну, я думала, в Альбукерке.

– Ха-ха. Не пойдет. Что, если бабуля была скупердяйкой и купила его в автомате, торгующем еще и жевательной резинкой? Не собираюсь ждать до Нью-Мексико, чтобы удостовериться в твоей платежеспособности. Так с шоферами не обращаются.

– Но ты же не шофер, – буркнула я.

– Да, миледи. Как скажете, миледи. – Британский акцент Бейли был чудовищен. Я достала телефон и принялась за поиски.

– Тебе придется подождать до Джефферсон-Сити.

32 мили

Я бывала в этом городе со своими родителями, но в каких-то других районах. Фонарей здесь было мало, и они далеко отстояли друг от друга. Прежде чем добраться до небольшого торгового центра, мы миновали магазины сантехники и подержанных автомобилей. Увидели контору кредитов «до зарплаты», прачечную самообслуживания и китайский ресторанчик, все это уже закрылось. Ломбард размещался в непрезентабельном белом оштукатуренном здании с синей крышей. За большим грязным окном виднелись выцветшие картины, покрытые пылью гитары и кресло-качалка – к его сиденью было прикреплено объявление, обещающее справедливые цены. Стоянка рядом пустовала. Мы припарковались у входа.

– Когда-нибудь бывала в подобных местах? – спросила я.

– О да, у меня даже клубная карта есть, – скорчила гримасу Бейли.

– Не обижайся. Я просто спросила. То есть… я просто подумала… говорят… – Взгляд Бейли стал ледяным.

– Что? Так что говорят обо мне люди, Вероника? – подначила она меня. Я покраснела.

– Не важно. – Я вышла из машины. Бейли пробормотала что-то себе под нос и пошла вслед за мной.

Когда мы подошли к входу, то попали в оранжево-красный свет надписи «Открыто». Я подергала дверь. Она оказалась заперта. Я запаниковала. Если я не смогу продать кольцо, то «процедура» мне не светит. Вдруг придется опять изрядно поколесить, прежде чем мы найдем то, что нам нужно? Что, если по ночам ломбарды не работают? Что, если нам придется ждать до завтра? Тогда мы не сможем вовремя попасть в Нью-Мексико. Я посильнее дернула за ручку.

– Закрыто. Как такое может быть? – К моим глазам подступили слезы.

– Лига плюща, говоришь? – Я непонимающе моргнула. Бейли ткнула пальцем в маленькое, от руки написанное объявление: Чтобы войти, пожалуйста, позвоните. – Конкурс в этом году небольшой, да?

Очень смущенная, я нажала на кнопку и стала ждать. Скоро заработал зуммер, и дверь, щелкнув, открылась.

Бейли сделала приглашающий жест:

– Только после вас.

Лавка была до потолка забита всякой рухлядью. Гитары, ударные установки, ружья – чего-чего, а их там оказалось навалом. Пахло пылью и духами. Скоро стало ясно, почему. Женщина лет шестидесяти с выкрашенными в морковный цвет волосами, зелеными, цвета лайма, тенями на веках и в ослепляющей розовой майке, стоя за стеклянным прилавком, лениво листала древний номер «Домашнего очага».

– Да? – Она не потрудилась оторвать взгляда от статьи о детокс-диете на основе капкейков.

– Я, э, хочу кое-что вам предложить. – Я сняла с пальца кольцо. – Вот это.

Она вздохнула, заложила страницу, закрыла журнал и наконец подняла на меня глаза.

– Мне отсюда не видно. Положи его на прилавок, девчушка.

Я в поисках поддержки посмотрела на Бейли, но та изучала голубую электрическую гитару с обшарпанным усилителем. Я подалась вперед и положила кольцо на стекло.

Женщина, секунду поразгядывав его, вновь открыла журнал:

– Прошу прощения. Мне это не интересно.

– Что? Почему? Это подделка? – Учитывая, что Кевин сотворил с презервативами, не знаю, почему меня удивило его желание сэкономить на кольце.

– Так я и знала! – Бейли взяла торжествующий аккорд на приглянувшейся ей гитаре.

– Бейли! Перестань. – Я зажала уши руками. Женщина бросила на нее недовольный взгляд. Бейли одними губами выговорила прошу прощения и положила гитару на место.

Женщина вновь обратила свое внимание на меня:

– Нет, оно настоящее.

Я вздохнула с облегчением. По крайней мере кольцо чего-то да стоило.

– А в чем тогда дело?

Она закрыла журнал и посмотрела на меня:

– Ну, радость моя, если бы это кольцо действительно было твоим, то разве ты и твоя подруга не знали бы ему цену? – И она улыбнулась виноватому выражению моего лица.

– Это подарок, – пробормотала я.

– О-ох. А сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Ну конечно. Всего хорошего, девочки. – Она подтолкнула кольцо ко мне.

– Нет. Пожалуйста… – Я не взяла его. Не смогла. Часы неумолимо тикали. Не было времени на то, чтобы искать место, где еще можно продать его. Нам по-прежнему предстояло проехать почти тысячу миль.

– Приходи с родителями.

– Не могу.

– В том-то и дело. – Она одержала надо мной верх и знала это. Я неохотно взяла кольцо.

– Ей нужно сделать аборт!

Я развернулась:

– Бейли! – Она как ни в чем не бывало пожала плечами. Мое лицо горело. Вновь повернувшись к женщине, я заметила маленький золотой крестик у нее на шее. Чудесно. Повисло долгое, неловкое молчание.

– Это правда?

Я кивнула, не в силах произнести ни слова. И, втянув голову в плечи, стала ждать, когда на меня обрушатся огонь и сера.

Но тут кто-то заколотил в дверь так, что стекло в ней затряслось.

– Малышка!

Это был Кевин.

– Преследователь! – Бейли триумфально вскинула руки.

– О боже, – простонала я.

– Хватит колотить в чертову дверь! – вскричала женщина, а затем повернулась ко мне: – Ты знаешь этого мальчишку?

– К несчастью, – буркнула я.

– Ее осеменитель.

– Ну, похоже, вам есть о чем поговорить. Почему бы не перенести вашу камерную вечеринку на улицу?

– Нет! – выпалила я, не подумав. Затем, набрав в грудь побольше воздуха, добавила: – Видите ли, я поступила в университет Брауна, и он ужасно расстроился из-за того, что я не стану учиться с ним в Миссури, вот и проделал дырочки в презервативах, чтобы я забеременела, а потом сделал мне предложение, а мои родители думают, я буду весь уик-энд готовиться с подругами к экзаменам, и это мой единственный шанс. – Когда я решилась вновь взглянуть на женщину, то увидела, что выражение ее лица осталось прежним.

– Тво. Ю. Мать. – Я обернулась на Бейли, она смотрела на меня, выпучив глаза.

Кевин снова застучал в дверь.

– Что ты там делаешь, малышка? Иди сюда! Я люблю тебя! – Я отпрянула от двери как можно дальше. Бейли не спускала с меня глаз.

– Здесь есть запасной выход? – прошептала она краем рта.

Сработал зуммер, дверь открылась. Мой взгляд метнулся к женщине за прилавком, я увидела, как она сняла с кнопки палец. Возникло ощущение, будто меня предали. Кевин проскользнул в дверь.

– Спасибо, мэм. – Он повернулся ко мне: – Вероника, почему ты продаешь… – Но договорить он не успел.

– Ты намеренно обрюхатил эту девушку?

И тут я увидела, что хозяйка ломбарда целится в лицо Кевину из здоровенного дробовика. Ее взгляд был холоден, руки не дрожали.

– Что? Я…

– Ты. Намеренно. Обрюхатил. Эту. Девушку? – отчеканила она.

Кевин сглотнул.

– Нет, мэм! Я был пьян!

В ответ она взвела курок.

– Выметайся отсюда к чертовой матери!

Кевин побледнел.

– Уже ушел, мэм. Прошу прощения, мэм. – Он спиной, с поднятыми руками, вышел из двери. – Мгновение спустя мы услышали, как ожил мотор его автомобиля. Он уехал.

Хозяйка ломбарда вернула ружье под прилавок, открыла кассу и выложила передо мной две сотенные купюры. У меня екнуло сердце. Этого явно было недостаточно. Требовалось по крайней мере пятьсот долларов заплатить доктору. Но тут женщина снова потянулась к кассе.

– Тебя устроят двадцатки? – спросила она и стала считать деньги. Она считала и считала. И скоро на прилавке возвышалась невероятной высоты пачка. – Тысячи двухсот долларов тебе хватит. – Сердце ухнуло вниз. Это было гораздо больше, чем я надеялась получить.

– Черт побери, какой же Кевин, оказывается, богач, – сказала потрясенная Бейли.

– Вот, пожалуйста, – вздохнула женщина. – Ну как не быть щедрой к дурехе, умудрившейся отхватить самого большого засранца в Миссури.

Бейли была абсолютно согласна с ней. Она наклонилась вперед и стукнулась с женщиной кулаками.

Минутой позже мы выезжали со стоянки, а хозяйка ломбарда махала нам, стоя на обочине.

– Удачи! И будьте осторожны!