Текст книги "Тонкая темная линия"

ГЛАВА 16

Чтобы забрать джип с полицейской стоянки, Анни пришлось выложить пятьдесят два доллара семьдесят пять центов, как будто она припарковала машину в неположенном месте. Вне себя от негодования, Анни заставила смотрителя проверить весь салон в поисках неприятных сюрпризов. Он ничего не нашел.

Анни проехала квартал до парка, поставила джип на стоянке в тени раскидистого, опутанного испанским мхом дуба и стала смотреть на затон.

С какой же легкостью Маллену и его слабоумным приспешникам удалось добиться желаемого! Ее отстранили от работы, и она не в силах что-либо изменить. Какое лицемерие! Всем известно, что Гас Ноблие позволял себе пропустить стаканчик после ужина, а ее он вышвырнул только под предлогом того, что она якобы капнула себе спиртного в утренний кофе. Предлог неудачный и ничем не подтвержденный.

Инстинкт подсказывал Анни ответить ударом на удар, но как это сделать? Подложить змею в машину Маллена? Идея соблазнительная, но предельно глупая. Ее месть приведет только к новому витку напряженности. Анни нужны реальные доказательства заговора против нее, а их-то как раз и не было. Кому лучше полицейского известно, как замести следы? И свидетели никогда ничего не скажут. Никто не произнесет ни слова. Полицейский не станет выдавать своего коллегу ради копа, который пошел против своих.

Шумная свадьба подъехала к парку, чтобы сфотографироваться на фоне природы. Невеста стояла в центре беседки и выглядела раздраженной, пока помощник фотографа возился со шлейфом ее белого атласного платья. Полдюжины подружек невесты в одеяниях из светло-желтого органди усеяли лужайку рядом, словно переросшие желтые нарциссы.

Анни зачарованно следила за отблесками вспышки. Причина и следствие, цепочка событий, одно действие порождает другое. Ее неприятности начались не в тот вечер, когда она арестовала Фуркейда. Или, если подойти к вопросу иначе, когда Фуркейд напал на Ренара. И не в тот день, когда судья Монохан не признал найденное кольцо уликой. Вся история началась с Маркуса Ренара и его одержимости Памелой Бишон. Здесь и зарыта суть дела – Маркус Ренар и то, что ему позволила совершить судебная система. Несправедливость.

Не позволяя себе задуматься о последствиях, Анни завела машину и поехала из парка. Ей надо что-то предпринять, вместо того чтобы позволить другим загнать ее в ловушку.

Свернув на север, Анни поехала к зданию, где расположились агентство по торговле недвижимостью «Байу риэл-ти» и фирма «Боуэн и Бриггс».

Агентство по торговле недвижимостью, обставленное с чисто женским вкусом, выглядело очень по-домашнему. Пара диванов, обитых вощеным ситцем в цветочек, заваленных пухлыми подушками, создавали атмосферу уютного гнездышка. Рамки с цветными снимками выставленных на продажу домов стояли на плетеном кофейном столике со стеклянной столешницей словно семейные фотографии. Папоротники в горшках украшали широкие подоконники, в воздухе витал запах рулета с корицей.

Стол секретаря в приемной пустовал. Из кабинета чуть дальше по коридору доносился женский голос. Анни ждала, с трудом сохраняя спокойствие, – нервы у нее были на пределе.

Дверь одной из комнат открылась, и в коридор вышла Линдсей Фолкнер. Деловая партнерша Памелы Бишон выглядела так, словно еще в школе ее избрали королевой и с тех пор она с достоинством несет это звание. Она шла по коридору навстречу Анни с широкой, сияющей улыбкой.

– Доброе утро! Как поживаете? – Женщина произнесла это так сердечно и дружески, что Анни даже обернулась – не вошел ли кто-то еще следом за ней. – Меня зовут Линдсей Фолкнер. Чем могу вам помочь?

– Я Анни Бруссар из офиса шерифа. – О чем вряд ли можно сразу догадаться, добавила Анни про себя. Она уже успела сменить перепачканную кофе форму на джинсы и рубашку-поло, спрятав значок в карман. Ей не хватило мужества достать его. У нее и так достаточно неприятностей, а если Гас Ноблие пронюхает, что она затеяла, то ей мало не покажется.

Энтузиазм Линдсей Фолкнер тут же увял. В больших зеленых глазах вспыхнули искры раздражения. Она остановилась за столом секретаря и сложила руки на груди, примяв изумрудную шелковую блузку.

– Знаете, меня от вас просто трясет. Нам – семье Памелы, ее друзьям – и так досталось, и что вы сделали? Ни-че-го. Вам известно, кто убийца, а он себе разгуливает на свободе. Ваша некомпетентность меня просто поражает. Господи, если бы вы сразу приняли меры, Памела была бы жива.

– Именно я нашла Памелу. Больше всего на свете мне хочется, чтобы убийца за все ответил.

– Тогда поднимитесь этажом выше, арестуйте его, а нас всех оставьте в покое.

Миссис Фолкнер развернулась и пошла прочь по коридору. Анни пошла за ней следом.

– Ренар сейчас наверху?

– Ваши дедуктивные способности просто поразительны, детектив.

Анни не стала поправлять свою собеседницу, повысившую ее в звании.

– Это, должно быть, как соль на рану – работать с ним в одном здании.

– Ненавижу его, – не повышая голоса, ответила Линдсей Фолкнер и вошла в свой кабинет. – Здание принадлежит нам. Если бы я завтра могла разорвать с ними договор об аренде, они немедленно оказались бы на улице. Но и в этом случае закон опять на его стороне. – На ее лице читались одновременно ненависть и ужас. – Он является на работу, как будто не совершил ничего дурного. А я каждый день прохожу мимо кабинета Памелы… Пустого кабинета… – Линдсей на мгновение прижала руку к губам и отвернулась, устремив взгляд на парковку.

– Я знаю, что вы с Памелой были близкими подругами. – Анни уселась в кресло у стола, достала блокнот и приготовила ручку.

Миссис Фолкнер, словно из воздуха, достала крошечный платочек и аккуратно приложила к уголкам глаз.

– Мы познакомились в колледже и сразу стали лучшими подругами. Я была подружкой у нее на свадьбе. Я крестная мать Джози. Мы с Памелой были как сестры. У вас есть сестра?

– Нет.

– Тогда вы не поймете. Убив Памелу, этот зверь убил какую-то часть меня… Эту боль ни с чем не сравнить.

– Если мы докажем вину Ренара, то его приговорят к смерти.

Губы Линдсей чуть дрогнули в усмешке.

– Мы с Памелой всегда выступали против смертной казни. Какими же наивными мы были. Ренар не заслуживает снисхождения. Ни одно наказание не будет для него достаточно жестоким. В воображении я много раз мучила его до смерти. Я лежала ночами без сна и думала о том, что если бы мне хватило смелости… – Она посмотрела на Анни, и в ее глазах появился вызов. – Вы арестуете меня? Так же, как арестовали отца Памелы?

– Он не просто представлял себе Ренара мертвым.

– Памела была единственной дочерью Хантера. Он ее так любил, а теперь и у него внутри что-то омертвело, как и у меня.

– Вы полагаете, что именно Ренар преследовал Памелу?

На лице Линдсей появилось виноватое выражение, она опустила глаза и стала рассматривать свои руки, лежащие на крышке стола.

– Памела говорила, что это он.

Женщины помолчали.

– Я пытаюсь взглянуть на дело по-новому, стараюсь найти что-то, чего не заметили детективы-мужчины. – «Хороший аргумент», – похвалила себя Анни. Надо будет привести его в свое оправдание, когда Ноблие снова вызовет ее на ковер за превышение полномочий.

– Ренар казался таким безобидным, – пожала плечами Линдсей. – Мне и в голову не приходило, что этот архитектор – психопат. Он работает здесь много лет. Я никогда… Он не…

– Мы не можем всегда предвидеть опасность, – мягко успокоила ее Анни. – Если он не давал повода подозревать его…

– Но Памела ведь подозревала. С тех пор как они с Донни разошлись, Ренар начал крутиться вокруг нее, и это беспокоило Памелу.

– Вы сначала подумали на кого другого? – спросила Анни.

– На Донни, – Линдсей не колебалась ни секунды. – Памелу начали преследовать вскоре после того, как она объявила мужу, что хочет с ним развестись. Я думала, что Донни пытается запугать ее. Я даже позвонила ему по этому поводу и сделала внушение.

– И как Донни отреагировал на это?

– Он обвинил меня в том, что я настраиваю против него Памелу. Я ответила, что пыталась это сделать много лет назад, но она все-таки вышла за него замуж.

– Для вас теперь, должно быть, в высшей степени неприятно решать с ним деловые вопросы.

– Это просто кошмар. Развод бы автоматически отсек Донни от нашей компании. Памела собиралась переделать завещание, чтобы ее половина фирмы отошла к Джози по трасту. У меня появилась бы возможность выкупить эту долю за счет страховки, которую мы планировали приобрести. Но это были просто разговоры. Мы обе были молоды и здоровы… – Линдсей помолчала. – В любом случае, мы ничего не успели сделать до…

Анни чувствовала симпатию к этой женщине, ей импонировали ее сила и ярость, искренняя боль за подругу.

– А что происходит сейчас? – поинтересовалась она.

– Теперь мне приходится иметь дело с Донни, у которого деловое чутье, как у клеща. Он вел себя крайне омерзительно, несмотря на то, что мы фактически спасли его компанию от разорения. Памела согласилась на сомнительную сделку ради этого…

– О чем вы?

– «Бишон Байу девелопмент» фиктивно продала земельные участки нашей фирме. На самом деле мы просто прикрывали Донни от кредиторов.

– И эти участки до сих пор у вас?

Улыбка Линдсей показалась Анни мрачной.

– Да. Но теперь половина бизнеса принадлежит Донни, так что фактически вся собственность наполовину принадлежит ему. Но прежде чем что-то с ней сделать, он должен получить мое согласие. В настоящий момент мы зашли в тупик. Донни жаждет вернуть свою собственность, а я хочу получить эту фирму в полное владение. Но дело в том, что Донни вдруг решил, что половина Памелы стоит в два раза больше, чем это есть на самом деле. Он пытается нажать на меня, угрожая неким мифическим покупателем его доли из Нового Орлеана.

Ручка Анни замерла в воздухе.

– Из Нового Орлеана?

«Новый Орлеан. Недвижимость. Дюваль Маркот», – немедленно всплыло у нее в памяти.

Линдсей даже покачала головой, настолько мысль показалась ей абсурдной.

– Зачем кому-то из Нового Орлеана покупать фирму в Байу-Бро?

– Вы думаете, что Донни блефует?

– Это он так думает. Я считаю его просто идиотом.

– Что вы будете делать, если он кому-то продаст свою долю?

– Не знаю. Дела у нас идут прилично, работа мне нравится. А вот это здание я продам, если у меня появится такая возможность, – призналась миссис Фолкнер, снова отворачиваясь к окну. – Теперь с ним связано слишком много плохих воспоминаний. Да еще этот ублюдок этажом выше… Я все время представляю себе, что детектив Фуркейд забил его до смерти. Я…

Она замолчала. У входной двери мелодично звякнул колокольчик, возвещая о появлении посетителей.

– Бруссар, – пробормотала миссис Фолкнер. В ее голосе послышались обвиняющие нотки. – Именно вы его остановили. А мне-то показалось, вы сказали, что хотите наказать убийцу.

– Так оно и есть.

Линдсей Фолкнер встала. Ее изящество и манера держаться выдавали происхождение из старой аристократии Юга.

– Тогда почему вы просто не прошли мимо?

– Потому что это было бы убийством.

Линдсей покачала головой:

– Нет, это было бы только справедливым возмездием. А теперь, надеюсь, вы меня простите, – она двинулась к двери. – Мне больше нечего вам сказать.

Анни подошла к задней двери агентства по продаже недвижимости и остановилась в коридоре. Справа от нее был выход на стоянку машин, ту самую, где Фуркейд набросился на Ренара. Рядом расположилась лестница на второй этаж, который занимала фирма «Боуэн и Бриггс».

Анни задумалась, не подняться ли ей наверх, но инстинкт удержал ее от этого шага. Ренар называл ее своей героиней, он прислал ей розы. Анни это не понравилось.

Однако судьба решила за нее. Дверь на верхней площадке лестницы распахнулась, и на площадку вышел Ренар. Он напоминал одного из чудовищ из сказок братьев Гримм. Отек исказил черты его лица, испещренная синяками и ссадинами кожа тоже не добавляла ему привлекательности. Он не сразу заметил Анни, и та было сделала шаг назад, к дверям агентства, но она упустила свой шанс.

– Анни! – воскликнул Ренар. – Какая приятная встреча!

– Это не светский визит, – решительно ответила Анни.

– Расследуете нападение на меня?

– Нет. Я пришла поговорить с миссис Фолкнер. Ренар положил руку на перила лестницы и прислонился к ним. Если не считать синяков, он был бледен.

– Линдсей – холодная, бесчувственная женщина.

– Надо же, а она так хорошо о вас отзывалась.

– Когда-то мы были друзьями, – заявил Ренар. – Я хочу сказать, мы пару раз ужинали вдвоем. Она об этом упоминала?

– Нет. – Лгал Ренар или нет, неважно. Анни хотела услышать как можно больше, а анализировать информацию можно потом.

– Я молчал о нашей дружбе, – признался Маркус. – Мне это показалось неделикатным.

– Почему же?

– Это было много лет назад.

– Но миссис Фолкнер проявила незаурядное красноречие, обвиняя вас в убийстве. Мне показалось, что у вас должно было появиться желание дискредитировать ее. Почему же вы ничего не сказали?

– Я говорю сейчас, – негромко откликнулся Ренар и с нежностью посмотрел на Анни. – Вам.

Это было предложение, и она не могла им не воспользоваться. Полицейский взял в ней верх над осторожной женщиной.

– Сейчас время ленча. Я как раз собирался перекусить. – Ренар начал осторожно спускаться по ступенькам. – Не хотите составить мне компанию?

Это предложение поразило Анни. Оно прозвучало так… буднично. Ведь она не сомневалась, что перед ней настоящий монстр, ей сразу вспомнилось изуродованное тело Памелы Бишон.

– Я не хочу, чтобы нас видели вместе, – выпалила Анни. – Мне сейчас и так нелегко приходится.

– Я никуда не выхожу, – признался Ренар. – Моя жизнь тоже не из легких.

Боковая дверь, выходящая на стоянку, распахнулась, и в здание вошел мальчик-разносчик с белым пакетом.

– Мистер Бриггс? – Он поднял голову, и его глаза широко раскрылись. – Черт побери, вы, должно быть, побывали в аварии.

Ренар молча достал бумажник.

– Я предлагаю разделить со мной гумбо[2]2
  Суп из овощей и рыбы с добавлением кайенского перца.


[Закрыть], – обратился он к Анни, как только разносчик ушел.

– Я не голодна, – отказалась Анни, но не ушла.

– Не считайте меня чудовищем, – попросил Ренар. – Дайте мне шанс, Анни, чтобы я мог убедить вас в обратном.

– Вам не следовало бы говорить со мной без вашего адвоката.

– Почему?

«В самом деле, почему?» – подумала Анни. Они были один на один. Даже если Ренар признается в убийстве, это не будет иметь никакого значения. Анни взвесила все варианты. Они в здании фирмы. Она все еще слышала приглушенные голоса из агентства по продаже недвижимости. Ренар не настолько глуп, чтобы предпринять что-то против нее, да он и не в состоянии это сделать. А Анни хотелось узнать, что довело его до убийства. Что такого было в Памеле Бишон, что так притягивало этого внешне ничем не примечательного человека и что заставило его переступить через опасную черту?

– Ладно, я согласна.

Офис компании «Боуэн и Бриггс» занимал большое помещение с деревянным полом, натертым до зеркального блеска. Серые, обитые тканью перегородки разделяли часть его на кабинеты, а другую часть занимали чертежные доски. Ренар поставил пакет на один из столов в специально предназначенной для отдыха зоне. Из радиоприемника на стойке лилась классическая музыка.

Анни держалась от Ренара на расстоянии и жалела, что она не захватила с собой оружия.

– У вас неприятности.

Анни резко обернулась к Ренару. Тот доставал свой ленч из пакета, снимал крышки с упаковок.

– Вы же сами сказали, что вам сейчас приходится нелегко, – напомнил он. – У вас неприятности из-за Фуркейда?

– У меня неприятности из-за вас.

– Неправда. – Ренар указал ей на кресло напротив своего и сел сам. Насыщенный аромат донесся до Анни, стоило ему сдвинуть крышки с гумбо, темного соуса и филе, приправленного лавровым листом. – У вас были бы неприятности, если бы это я убил Памелу Бишон. Но я ее не убивал. Мне казалось, вы должны понять это после нападения на эту несчастную Нолан.

– Эти случаи никак не связаны между собой.

– Если только в обоих случаях не действовал Душитель из Байу.

– Душителя из Байу звали Стивен Данжермон, и он уже мертв. Против него нашлось достаточно улик.

– Такой же была и улика, которую Фуркейд подложил в ящик моего стола. Но это не превращает меня в убийцу.

Анни не сводила с него глаз. Кто он – законченный лжец или просто сам убедил себя в своей невиновности?

– Послушайте, Анни… Можно мне так называть вас? – вежливо поинтересовался Маркус. – Помощник шерифа Бруссар мне как-то сложно выговаривать, учитывая все обстоятельства.

– Хорошо, – согласилась она, хотя ей совсем не нравилось, что Ренар будет называть ее по имени. Ей совсем не хотелось идти ему на уступки, сколь бы мизерными они ни были.

– Мне хотелось бы, чтобы вы поняли, Анни, – снова заговорил Ренар. – Я любил Памелу как…

– Как друга, я знаю. Это мы уже проходили.

– Вы теперь работаете по ее делу? Будете пытаться найти ее убийцу?

– Убийца должен предстать перед судом, – уклончиво ответила Анни, избегая упоминаний о том, чем конкретно занимается она сама. – Вы ведь понимаете, что это значит, правда?

– Да, – Ренар поднес ложку к губам, на которые были наложены швы. – Но вот понимаете ли вы?

Анни пропустила мимо ушей зловещий подтекст и продолжала:

– Вы сказали, что ужинали с Линдсей Фолкнер. Простите меня, но мне трудно это представить.

– Я не всегда так выгляжу.

– Вы не кажетесь… подходящими друг другу.

– Как выяснилось, мы действительно друг другу не подходили. Мне показалось, что у Линдсей… скажем так, другие привязанности.

– Вы полагаете, что она лесбиянка?

Ренар неопределенно пожал плечами и опустил глаза. Ему явно была не по душе эта тема разговора.

– Вы так считаете потому, что она не стала с вами спать? – напрямик спросила Анни.

– Господи, нет, конечно. Мы просто поужинали. Я не ждал ничего большего. С самого начала было ясно, что так далеко наши отношения не зайдут. Но вот ее отношение к Памеле… Она всегда старалась ее защитить. Ревновала. Линдсей не нравился муж Памелы. Ее не устраивал ни один мужчина, заинтересовавшийся Памелой.

Ренар попытался справиться с еще одной ложкой гумбо.

– Вы стараетесь навести меня на мысль, что Линдсей Фолкнер, партнер Памелы по бизнесу и ее подруга, и есть убийца?

– Нет. Я не знаю, кто убил Памелу, но мне хотелось бы знать.

– Тогда к чему вы клоните?

– Я хочу сказать, что Линдсей меня недолюбливает. Ей хочется кого-нибудь обвинить в смерти Памелы, и она выбрала меня.

– Вас выбрали все, мистер Ренар. Вы и есть первый подозреваемый.

– Подходящий подозреваемый, – поправил он Анни.

– А что в этом странного? Вы преследовали Памелу, у вас были мотив, средства и возможность, но не было алиби в ночь преступления.

– Я был в Лафайетте…

– Да-да, в магазине, который уже закрылся к тому моменту, когда вы оказались на торговой улице. Что ж, не повезло, бывает. Если бы магазин работал, у вас оказались бы свидетели, чтобы подтвердить вашу историю.

Ренар невозмутимо смотрел на нее, а когда заговорил, голос его звучал спокойно:

– Я шел туда за покупками, а не за алиби.

– Можете избавить меня от подробностей, – прервала его Анни, – я и так все помню. В пять сорок Линдсей Фолкнер уходила из офиса и заметила, что ваша машина все еще стоит на стоянке. У Памелы сидели клиенты, они должны были подписать документы. В восемь десять вы остановились у магазина «Хобби» Хиберта и кое-что купили. В числе ваших покупок были и лезвия для рабочего ножа.

– Для тех, кто создает кукольные домики, это необходимый инструмент.

– Клиенты ушли из офиса Памелы в восемь двадцать. Они последними видели ее живой, если не считать убийцы. Тем временем в магазине не оказалось всего того, что вам было нужно, поэтому вы отправились в Лафайетт. А на обратном пути, по вашим словам, у вас по неизвестной причине сломалась машина, и вы просидели два часа на проселочной дороге, пока вам не помогла какая-то добрая душа, которая, кстати, так и не дала о себе знать. Вы заявили, что приехали домой около полуночи, но никто не смог этого подтвердить, потому что ваша мать отправилась в Богалусу навестить сестру. Такова ваша версия.

– Это правда.

– Судмедэксперт определил время смерти Памелы. Это полночь плюс-минус минуты, а погибла она всего в нескольких милях от вашего дома.

– Я не убивал ее.

– Вы не могли отделаться от мыслей о ней.

– Я просто потерял голову, – признался Ренар, медленно вставая. Он подошел к маленькому холодильнику и достал две бутылки минеральной воды. – Мне бы очень хотелось, чтобы Памела ответила мне тем же, но этого не случилось, и я смирился. – Он поставил бутылки на стол, пододвинув одну из них к Анни. – А муж Памелы был одержим ею не меньше меня. Мне кажется, она его боялась. Памела говорила мне, что не отважится встречаться с другим мужчиной, пока развод не будет окончательно оформлен.

«Удобный предлог, чтобы отшить надоедливого ухажера», – подумала Анни, но это могло быть и правдой. Все знали, что Донни Бишон не хотел развода. Линдсей Фолкнер призналась, что считала именно Донни тем человеком, который преследовал Памелу. Повсюду шептались о сражении супругов за право опеки над Джози, хотя, судя по всему, у Донни не было никаких шансов выиграть.

– Но это могло быть и всего лишь предлогом, – тихо сказал Ренар. – Мне кажется, Памела все-таки с кем-то встречалась, правда недолго.

– Почему вы так думаете?

Если Ренар что-то знает, то, следовательно, он шпионил за Памелой. Если Маркус Ренар признает, что преследовал Памелу Бишон, и расскажет, что видел ее с другим мужчиной, это только ухудшит его положение – появляется новый мотив. Ревность. Памела променяла его на другого.

Анни встала из-за стола.

– Я услышала много любопытного, благодарю. Памелу пытал, а потом убил либо ее бывший муж, с которым она еще не оформила развод, либо тайная лесбиянка Линдсей Фолкнер, либо таинственный любовник, которого вы не можете назвать. Вы всего лишь жертва преступного заговора. Неважно, что у вас были мотив, средства и возможность, да и ваше алиби никуда не годится. И не имеет значения, что детективы нашли кольцо Памелы у вас в доме.

Ренар тоже встал и заковылял за ней к двери.

– Почему вы все время говорите о моей одержимости? Фуркейд тоже одержим этим делом. Он подложил кольцо. Он проделывал такое и раньше. У него та еще биография. А вот у меня чистая совесть. Я никому никогда не причинял боли. Поверьте, я не делал этого.

– Почему я должна вам верить? Поставим вопрос иначе. Почему вы так хотите убедить меня? Вы свободны. У окружного прокурора против вас ничего нет.

– Пока нет. Сколько времени понадобится Стоуксу или Фуркейду, чтобы сфабриковать новые доказательства? Я ни в чем не виноват. Но моя репутация загублена. Они не успокоятся, пока не доберутся до меня так или иначе. Кто-то должен докопаться до правды, Анни, и пока только вы одна что-то делаете.

– Я работаю, – холодно подтвердила Анни, – но не могу гарантировать, что вам понравится результат моей работы.

Маркус придержал для нее дверь и смотрел ей вслед, пока она спускалась по лестнице и выходила из здания. Ее походка была легкой и стремительной. Она была свободнее Памелы в жестах. Свободолюбивая сестра Памелы, родственная душа. Эта мысль придала ему уверенности. Цепь не прервалась.

Его сердце принадлежало Памеле, но Анни освободит его. Маркус Ренар в этом не сомневался.