Текст книги "Империя Тигвердов. Пламя мести"

– А что случилось?

– Это связано с Луизой и ее сыном Аланом. Ее покойный муж, барон Кромер, согласился подставить свою жену, обвинив в преступлении, которого та не совершала. Их сын, Алан, взбунтовался и организовал побег матери. Ну и свой заодно. А юный маркиз ему в этом помогал. Чтобы узнать, куда они сбежали, было совершено нападение на Военную Академию. Герцог сам допрашивал своего сына. Но тот, как я понимаю, друга не выдал.

– Мутная история.

– Согласна. И ведь до сих пор не ясно, кого они прикрывали. Барон Кромер погиб.

– Даже так…

– Ладно, давайте оставим эти печальные рассуждения и отправимся к Джулиане.

* * *

Мы подошли к высокому красивому дому в самом центре города. В нем снимали квартиры и мастерские художники, портнихи, ювелиры, шляпники.

Тут же, внизу, у некоторых из них располагались и небольшие салоны. Надо поговорить с Джулианой – может, ей тоже открыть небольшой выставочный салон? Наймем кого-нибудь продавать.

Дом был светлый и радостный – блестел до блеска вымытыми окнами, кокетничал цветами у крыльца и на подоконниках. На крыше – несколько застекленных башенок. Это как раз и были места под мастерские для художников. Одну из таких башенок сняли для Джулианы. И я восхитилась Фредериком: несмотря на свое недовольство самим фактом существования художницы, он сделал все, чтобы девушке было хорошо. Я попыталась представить, как выглядит небольшое помещение с огромными окнами по всему периметру от пола до потолка. Наверное, очень красиво… Захотелось как можно скорее это увидеть, и мы вошли в холл.

Просторное уютное помещение чем-то напоминало кафе: столики, стойка, откуда вышла маленькая кругленькая пожилая дама в ярко-розовом платье и шляпке в кремовых розочках. Мы с Наташей переглянулись и поняли: наш человек! И таким сине-лимонно-розовым цветником уселись пить чай, ответив согласием на радушное приглашение госпожи Стилл.

Кроме убийственного ярко-розового оттенка платья и неприлично большого количества розочек на довольно маленькой шляпке (и как они там все уместились?), в облике пожилой дамы ничего экстравагантного не было. Рыжеватые волосы, веснушки, курносый носик, голубые глаза и круглые румяные щечки. Госпожа Паша Стилл была смотрительницей этого дома – следила за порядком, оплатой аренды и, конечно же, знала обо всех своих постояльцах огромное количество пикантных сплетен. Узнав, что мы пришли к Джулиане, она только что не подпрыгивала от удовольствия и желания расспросить нас обо всем.

Мы с Наташей улыбнулись – настолько прозрачным было ее поведение. Еще бы, наша Джулиана – темная лошадка, о ней так просто ничего не узнаешь. Мы и сами-то знаем далеко не все…

Оказалось тем не менее, что художница успела подружиться с госпожой Стилл и даже подарить ей свою работу, которую нам с гордостью и продемонстрировали. Натюрморт висел тут же, над столиками.

Мы с Наташей ахнули – и когда она все успевает? Ведь наша журналистка занята практически с утра до вечера – статьи, интервью… Я постаралась представить, когда же художница написала эти розы, – ничего не получилось. Джулиана, Джулиана… Ты вообще спишь, девочка?

В том, что картина была написана специально для новой знакомой, не было никаких сомнений. Удивительно, но этот натюрморт был точной копией курносой старушки! Это был… портрет-натюрморт.

В небольшой вазочке стояло так много кремовых роз, что казалось, если смотреть на картину подольше, то станешь свидетелем того, как букет падает под собственной тяжестью. Вокруг цветов стояли блюдечки с воздушными пирожными, чашечки с ароматным чаем и даже взбитые сливки в прозрачных бокалах. Все это было написано настолько искусно, что не принять приглашение выпить чайку, а заодно и выложить все-все сплетни разом было ну просто невозможно! Магия….

– Джулианочка подарила, – улыбнулась женщина искренней и доброй улыбкой, не теряя при этом хищного блеска в любопытных глазках. И как ей это удается?

– Да… Удивительно! Чувствуется аромат свежезаваренного чая, цветов. Джулиана очень, очень талантливая художница! – восхищенно выдохнула Наташа.

А я подумала, что надо бы напечь лимонных плюшек и попросить Джулиану их написать. Поставим букетик каких-нибудь ярко-лимонных цветочков – и получится натюрморт для писательницы. Кстати, о цветочках:

– Скажите… А это – розы? – поинтересовалась я.

– Конечно, розы! Я их очень люблю! И розовый цвет!

– Мы заметили, – улыбнулась Наташа.

Пока мы все смеялись, я думала о цветах… Есть, оказывается, в империи совершенно обычные розы, ничем не отличающиеся от наших, только, может быть, не такие крупные. А есть – золотые лилии, огоньки надежды, синие-синие сойки… как же так?

– А где сама Джулиана? – спросила Наташа.

– Убежала, за красками! Джулиана всегда сама оттенки выбирает – не доверяет никому. А вот господин Рей – так тот все заказывает, ему посыльный приносит. А посыльный, мальчишка, говорит, дела у художника не очень – заказов мало, задолжал он им сильно за краски…

– А можно мы посмотрим ее мастерскую? – Поток сплетен необходимо было прервать, и я привстала, давая понять, что чаепитие пора заканчивать.

– Конечно – на самый верх и прямо. Джулиана никогда не запирает – я всегда здесь, я послежу. А один раз, зимой это было…

– Спасибо огромное! Пирожные просто восхитительны! Мы вернемся, и вы дадите мне адрес кондитерской – я неисправимая сладкоежка… – это уже Наташа попыталась исправить ситуацию, пока мы не скрылись, торопливо поднимаясь по лестнице наверх.

Я вошла в мастерскую… Да, это красиво – очень! Свет… Свет бил отовсюду, заливая собой мольберты, холсты, кисти, кувшины с цветами… Два натюрморта стояли в разных концах мастерской – корзина зеленых яблок с букетом из веток с набухшими почками, из которых кое-где уже начинали разворачиваться листочки, и прозрачный кувшин с вином рядом с какими-то незнакомыми мне фруктами. Разрезанный вытянутый плод внутри сверкал рубиновыми бусинами – вот что было в «Грезах на закате»!

Выставленные в качестве натюрмортов композиции радовали глаз, потому что все мольберты с холстами были закрыты белой тканью. От такого количества белых полотен было немного жутковато. Захотелось их сорвать.

– Как ты думаешь, если я только одним глазком взгляну на тот зеленый натюрморт с яблоками – ведь Джулиана не обидится? – И ярко-желтый бегемот решительно двинулся к своей цели. Протискиваясь между двумя мольбертами, Наташа даже не заметила, как случайно задела ткань…

Та легко и бесшумно скользнула на пол, и я вздрогнула, настолько игра света оживила ту, что была изображена на открывшемся портрете… Это была она – женщина, которая переворачивала ноты императору за роялем, та, что играла у костра с маленьким черноволосым мальчиком и огненной лошадкой. Это была Милена Рэ – возлюбленная Фредерика, хозяйка мрачного замка и удивительно красивого яблоневого сада.

Женщина на портрете была старше той, с кем я встречалась в сновидениях. Но это была она – смуглая кожа, огромные карие глаза, удивительной красоты тонкие длинные пальцы… перстень! На ее правой руке было кольцо с сапфиром – фамильная драгоценность рода Рэ.

Перстень на моей руке нагрелся и обжег так сильно, что хотелось кричать. Синие всполохи устроили в камне целый фейерверк. Я смотрела на портрет и не верила своим глазам – написанный на холсте камень искрился! Я поморгала и попыталась взять себя в руки. Это игра света или магия. Джулиана просто очень, очень талантливый живописец, она смогла это передать, вот и все…

Милена Рэ и Дарина Рэймская были очень похожи. Обе смуглые, с миндалевидным разрезом глаз… Но черты лица женщины на портрете были мягче, круглее, чем у герцогини. А глаза… В глазах были не решительность и бесстрашие, как у правительницы, а мудрость, печаль и… магия.

Ричард был прав… Если такая женщина захочет – ни один маг во Вселенной, какой бы он ни был могущественный, ни одно заклинание, каким бы сильным оно ни было, не помешают ей иметь ребенка от мужчины, которого она полюбила…

Глава 10

В понедельник мы явились во дворец, фотографировать танцующих наследника, отца-императора и старшего брата-командующего. С пирожками, как я и обещала.

А в ночь выйдет специальный выпуск газеты «Имперская правда», посвященный погибшим женщинам и поискам убийцы. Все материалы были уже у мамы. Кроме того, мы решили начать подписку по сбору денег среди граждан империи для того, чтобы помочь семье первой погибшей девушки. У ее матери-вдовы еще пятеро детей.

– Миледи Вероника! – поцеловал мне руку принц Брэндон, изящно склоняясь передо мной. – Рад вас видеть!

– Я вас тоже, принц, – склонилась я в реверансе.

– Мы же с вами договорились! Без церемоний, – улыбнулся он мне, сверкнув семейными черными глазами. И перевел взгляд на насупившуюся Джулиану. – Доброе утро, госпожа Блер.

– Доброе утро. – Джулиана присела в положенном реверансе и направилась в уголок танцевальной залы.

Господин Хикс настраивал аппаратуру. Выглядел он еще более несчастным, чем при нашей первой встрече. Но я видела его фотографии. Они были прекрасны – яркие, живые, очень информативные, с хорошим светом и ракурсами. Господин Хикс знал свое дело, и ради этого я была готова терпеть его бесконечные страдания! Тем более что он больше кокетничал, нежели был недоволен сложившейся ситуацией по-настоящему. Имперский разведчик был фотографом в душе и работу свою делал с удовольствием. Об этом говорили его снимки – и те, на которых был принц и его друзья, и другие, где были имперцы – жители Роттервика и Норверда, что пришли почтить память погибших девушек…

– А я вот решил составить вам компанию. – Тут все обратили внимание, что за роялем сидел император Фредерик. И поклонились.

Я подошла к нему поздороваться, обрадовавшись, что он не обижается на мои резкие слова, которые прозвучали в нашу последнюю встречу.

– Рада вас видеть, – улыбнулась я ему. – Помню, что вы как-то говорили, что если бы не были императором, то стали бы музыкантом.

– Не отказываюсь от своих слов! Кстати, я распорядился, чтобы и Ричард присоединился к нам.

– Думаю, он занят.

– Ничего, на час-полтора оторвется.

– Я уже здесь, – раздался от двери родной голос. – Доброе утро всем. Можно начинать.

– Еще несколько минут, – сказал, улыбаясь, император. – Я решил, что нам надо воспользоваться случаем и показать миледи Веронике имперские танцы.

Я посмотрела на императора с укоризной: ну вот что за человек! И тут перевела взгляд на наследника, который успел ко мне вперед старшего брата. И уже протягивал руку.

* * *

– Брэндон! И вот что вы затеяли?

– Позвольте, миледи!

По зале поплыли звуки вальса. Император нежно коснулся клавиш, и я не устояла перед искушением.

Мой реверанс, поклон наследника – и мы заскользили.

Брэндон был прекрасным партнером, и вальсировать с ним было одно удовольствие. Двигался легко, вел уверенно, но не подавлял, подстраиваясь так, чтобы мне было удобно.

– У моего брата глаза горят алым, – прошептал принц, чуть склонив голову. – Очень занятный оттенок.

Я улыбнулась.

– И вы, и ваш отец – бессовестные интриганы, – сообщила я наследнику.

– Нам положено.

Больше мы не говорили – только вальсировали. В сотый раз поздравила себя с тем, что занималась танцами, – если бы не это мое увлечение, туго мне сейчас бы пришлось. Когда у меня будет дочка – обязательно отправлю ее на танцы! Так, на всякий случай… Раз-два-три, раз-два-три, поворот, раз-два-три, раз-два-три – реверанс.

Брэндон подвел меня к роялю.

– Вы смотрелись прекрасно, – улыбнулся Фредерик. – Только, Брэндон, не стоит пока фехтовать с Ричардом.

– Отчего же? – раздался рядом скрипучий голос командующего. – Это будет… занятно.

Ричард подошел не один, он любезно подвел к нам Джулиану. Брэндон характерно, по-тигвердски, сжал челюсти. И теперь уже его глаза на мгновение полыхнули алым. Но заговорил он спокойно:

– С миледи Вероникой танцевать прекрасно. Не то что со стулом, как в Академии, когда нас по ночам наказывали.

– Да, сыновья мне рассказывали, – кивнула я, вспомнив рассказы Пашки об Академии.

– А можно вас со стулом запечатлеть? – жадно спросила Джулиана.

– Это еще зачем? – нахмурился принц, а Фредерик и Ричард посмотрели на журналистку с удивлением.

– Вы правда не понимаете? – Джулиана посмотрела на Брэндона сочувственно. – В империи у многих матерей сыновья учатся в Академиях, в том числе и военных. И, конечно же, они рассказывают об этом эпизоде со стулом. Всем будет и интересно прочитать о том, что наследника не миновала эта участь, и… умилительно, что ли.

– Госпожа Блер! А ведь вы правы! – не переставая наигрывать на рояле что-то тягуче-нежное, задумчиво сказал император. – А то могут сказать, что я определил своего сына в Академию под присмотр старшего брата. И пока все… со стулом танцевали и полосы препятствий проходили, он непонятно чем занимался. Или ничем.

– Да уж, ничем, – фыркнул Брэндон. – Это уж совсем надо Ричарда не знать. Да меня и мою пятерку больше всего напрягали в Академии.

– Всех одинаково, – меланхолично отозвался Ричард, крутя родовое кольцо на пальце. – Не выдумывай.

– Вот это надо в журнал! – хором сказали мы с Джулианой.

– Что? – настороженно спросил Брэндон.

– И этот спор… И полосу препятствий. И характеристику ваших преподавателей и сокурсников.

– Надо собрать материал на командующего Тигверда как на ректора Военной Академии, – добавила я. – А потом – с точки зрения сослуживцев. И хорошо бы интервью и фотографии с жителями какой-нибудь деревни, которых он спас.

– Не вздумайте! – возмутился Ричард. – Это совершенно лишнее!

– Страна должна знать своих героев, – отрезала я. – И параллельно то же самое делаем с его величеством.

– Как это? – Император перестал ехидно улыбаться, слушая возмущения сыновей, и уставился на меня. Возмущенно.

– Ваше величество, – начала я, и взгляд его стал гневным. – Фредерик. Вы, ваши сыновья и ваши сподвижники должны быть для империи положительными героями.

– А вот и те, кого мы ждали, – улыбнулся император, явно обрадовавшись возможности сменить тему. – Дамы для наших кавалеров.

К нам подошли четыре прехорошенькие девушки – ну просто райские птички. Нежные, воздушные. Джулиана сразу стушевалась и вернулась обратно в свой угол.

– Брэндон, – приказал император. – Приглашайте девушек. Ричард, покажи Веронике танец, с которого начнется бал. Вы же, как я понимаю, будете в паре.

– Да, ваше величество, – поклонились мы все разом. Только Ричард проворчал:

– Вот почему как вальс – так Брэндон, а как хороводы водить с приседаниями – так я?

– Не ворчи. – Император был безжалостен.

– Да и не помню я все фигуры. Их же обычно распорядитель показывает. Что покажет – то мы и танцуем.

– А помните, – встрял принц Брэндон, – как однажды прежний распорядитель напился перед балом и вместо одной из фигур привстал на колено, стянул со своей спутницы туфельку, подозвал лакея, налил в туфельку шампанского и выпил?

– И мы все на рефлексе повторили то же самое, – рассмеялся император. – Хорошо, давайте пригласим еще и распорядителей.

В скором времени на пороге танцевальной залы появились еще двое.

– Милорд Горн, миледи Горн, – обратился к ним император. – Я вас прошу нам помочь. Мой сын желает показать невесте, как танцуется грандис.

– Да, мой император, мы счастливы! Счастливы вам помочь! Господа! Господа! – И милорд Горн вышел на середину залы, захлопав в ладоши и захлебываясь от восторга.

Милорд Горн был высоким, худым, подпрыгивающим и воздушным – как и положено распорядителю-танцмейстеру. Его спутница была ему под стать – гибкая, летящая и приторно-счастливая.

– Танец несложный, – пропел милорд Горн, подходя ко мне. – Главное, шагните с левой ноги – прекрасно, миледи, прекрасно! И чуть отведите левую ручку в сторону. Вот так – неподражаемо! Чуть выше, миледи – о, неподражаемо! Все встали?

Он обвел взглядом всех собравшихся:

– Прекрасно! Прекрасно! Бесподобно, господа, бесподобно! Мой император, музыку! Музыку! Грандис, господа, грандис! И раз, два, три!

И он показал, что от нас требуется.

Шесть пар, включая нашу, построились: дамы напротив кавалеров. Зазвучала музыка, потом поклоны. И мы неспешно и торжественно отправились. После первого круга я освоилась настолько, что стала получать от этого хождения удовольствие.

– И как вам? – спросил Ричард.

– Все просто. Это же не танго, – улыбнулась я ему. – А танцевать я люблю. Только практики давно не было.

– По тому, как вы кружились с Брэндоном, не скажешь.

– Он – хороший партнер.

– А я? – Он посмотрел мне в глаза.

– И вы тоже. Только давайте попробуем станцевать потом что-то более… танцевальное.

– Мазурку?

– Вы хотите подкинуть меня в воздух? – улыбнулась я.

– Именно, – не стал спорить Ричард.

– Согласна. Или вальс.

– Там хоть обниматься можно.

– А ты со мной еще не наобнимался, – шепнула я ему.

– Хорошо. Давай дотанцуем это длинное парадное занудство. Кстати, мы с тобой на балу пойдем четвертой парой, – тихо сказал Ричард. – Первым – распорядитель с супругой, потом император с дамой. За ним – Брэндон с какой-нибудь красавицей.

Я посмотрела на девицу, которая что-то щебетала вежливо-скучающему наследнику, на мрачную, остервенело рисующую в альбоме Джулиану и нахмурилась. Фррредерррик!!!

– Кстати, на этом балу император впервые за год будет не с маркизой Вустер, – поспешил отвлечь меня Ричард.

– А что с ней случилось?

– Срочно уехала в поместье поправлять здоровье. С приказом как минимум год не появляться в столице. Его величество не выносит таких манифестаций, которые посмела устроить маркиза. Кстати, его величество высказал и мне свое неудовольствие. Я должен был доложить о том самом первом происшествии, которое было в модном доме, где к тебе посмели отнестись неподобающе.

– То есть маркизу сослали из-за меня?

– Нет. И не вздумай переживать. Это случилось оттого, что маркиза осмелилась не выполнить пожелание императора.

Я тяжело вздохнула.

– И что – маркизе никак уже нельзя помочь? – спросила я у него.

– Вероника, вы слишком добры, но, в конце концов, ее не на рудники отправили. Как я люблю вас, – …тихий голос его стал бархатным. – Как мне убедить вас выйти за меня замуж?

– Ричард. Не время и не место… – тихо сказала я.

Аккорды звучали, пары двигались, а мы стояли и разговаривали, не замечая никого вокруг.

– Ника, – схватил он меня за руку и развернул к себе, не обращая внимания на взгляды окружающих. И говорил он в полный голос, так что все это выяснение отношений не только видели, но и слышали. – Да пойми же ты… Я смогу нас защитить! Я убью того, кто это все затеял! Найду – и убью. Мы ведь должны были уже около четырех месяцев как быть женаты…

– Да, Ричард, – не стала спорить я с очевидным. – Этого не случилось – и не только ты об этом сожалеешь. Но это не повод устраивать публичные выступления!

– Я все сделаю для того, чтобы мы были вместе.

– Раз-два-три, раз-два-три – прекрасно! Очень хорошо, господа, очень хорошо! – попытался исправить ситуацию распорядитель, совершенно искренне кидая в нашу сторону сочувственно-встревоженные взгляды. – Прекрасно, прекрасно! Грандис! И раз-два-три…

– Милорд Горн, миледи Горн – благодарю вас, вы свободны. А теперь танцуем вальс! – прозвучал голос Фредерика. И мы с Ричардом пришли в себя. Коротко поклонились императору.

И вдруг услышали, как наследник обращается к Джулиане:

– Госпожа Блер, а вы танцуете?

И в ответ ее растерянный голос:

– Конечно, ваше высочество.

– Позвольте пригласить вас на тур вальса.

Пока мы танцевали, я просто наслаждалась преувеличенно-спокойным выражением лица Фредерика, вальс у которого на этот раз получился каким-то быстрым. И бравурным. Словно это был замаскированный военный марш.

Когда танец закончился, император подозвал нас:

– Госпожа Джулиана, – обратился он к мгновенно побледневшей девушке. – Мне нравится, как вы работаете в газете. И рисуете вы отменно. Надеюсь, портрет, который я заказал, в скором времени будет готов. Но! Я хочу вам напомнить, что за оскорбление императорской фамилии вы должны год отработать в приюте. Я не настаиваю, чтобы это был полный день, однако…

Я только поджала губы. И очень постаралась не сказать императору при всех, что он – чурбан. Имперский. Да еще и неумный. Судя по тому, как заблистали глаза наследника, а Ричард покачал головой – Фредерик рисковал услышать что-то очень неприятное. Но никто не рискнул, понимая, что наши слова могут навредить Джулиане. Не то чтобы я считала, что император может отправить ее в тюрьму или на рудники… Но…

– Слушаюсь, ваше величество, – низко поклонилась художница.

– Фредерик, – не выдержала я, – можно мне с вами поговорить?

Он рассмеялся, поднялся и приказал:

– Ричард, поиграйте молодым людям, пусть потанцуют. Миледи Вероника…

Мы с ним в молчании дошли до его кабинета.

– Да ничего я вашей девчонке не сделаю, – проворчал он, закрывая за собой дверь.

– Вы окончательно рассоритесь с Брэндоном – только и всего.

– Я забочусь о нем.

– И что вы для него хотите? Какую жену? Что-то наподобие графини Олмри – подходящей по положению и магическому потенциалу?

– Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, – тихо проговорил Фредерик.

– Так дайте ему быть счастливым. Не изображайте из себя императора Максимилиана. Просто будьте собой.