Текст книги "Империя Тигвердов. Счастливый рыжий закат"

Когда глаза стали совсем слипаться, отправилась наверх, в спальню. Открыла окна, впустив ветерок. Активировала защиту от комаров.

Между прочим, продав эту разработку местным – северным производителям средств от насекомых, я и раздобыла денег на первый взнос за строительство.

Утро! Отпуск! Чуфи!

– Тяф! Фыр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!

После завтрака мы с Чуфи дошли до деревушки неподалеку, купили хлеба и сыра. Чуфи всегда выбирала сыр сама.

– Ну как она знает, а? – улыбался хозяин. – Этот и правда самый лучший!

Вернулись, поели, и я забралась в лабораторию. Первым делом сделала вытяжку синелика. Удивительно, но венок, что мне подарили, практически не завял. Высадила семена – пусть растут для дальнейших исследований. Что с ним делать? Инъекцию? Отвар?

– Рене! Рене! Ре-не!

– Мелани! Хорошо, что пришла. Сейчас пойдем, заварим травы. Я проголодалась. А ты?

– Что я кричу? Проголодалась? Третьи сутки пошли! Мы зашли с девочками к лесникам, ты у них не появлялась!

– Ой, неудобно как… И правда, надо зайти.

С лесниками я дружу. Целителей любят все. А кто их не любит, тот рано или поздно попадает в такую ситуацию, что приходится обращаться за помощью. И любить целителей. Тем более мы помогаем мы друг другу. Они мне – редкие травы. Я им – лечебные зелья. Сыворотку от яда гадюк. Средство от комаров. Кстати, никогда не понимала, что они ценят больше – первое, второе или третье.

– Рене, ты меня слышишь? Рене, милая, да очнись ты! Ты что тут изобрела такое? Ты же не ела все это время! Пойдем. Ана, жена старшего лесника, передала обед. Она будет тебе носить еду, я договорилась. Ты иначе себя изведешь своими исследованиями!

Суп со щавелем. Котлеты с жареными баклажанами. Мм-м! Обожаю!

На следующий день на свежую голову я проанализировала результаты собственных исследований. Итак: одна сотая часть выжимки, введенная внутривенно, вырубила меня на трое суток. Есть не хотелось. Спать не хотелось. Работалось прекрасно. Любовь к себе и окружающему миру была столь сильна и гармонична, что это уже… нехорошо.

Но самое главное – кожа! Моя бледность напугала Мелани, зато меня привела в полный восторг! Белая. Без покраснений. И практически без веснушек, настолько они побледнели.

Пока размышляла над тем, каким именно образом применить вытяжку и как добиться верной пропорции, дошла до лесничества. Надо поблагодарить Ану и заплатить. У них четверо – девочка постарше и трое мальчишек – совсем малыши. Так что деньги не помешают. Тем более я теперь просто богачка! Надо бы подсунуть побольше, только так, чтобы они не обиделись. В северной стороне народ гордый.

– Рене! Радость моя! – раздался голос старшего брата Аны, Ила – самого неугомонного. – Ты когда за меня замуж пойдешь?!

– Ни-ког-да! – со смехом ответила ему я. – Разочаровалась я в этом деле.

– Кто обидел мою девочку? Ты только скажи – мы ему все кости переломаем.

– Вот спасибо. Вы поломаете – а я сращивай. Знаешь, сколько мороки?

– Тьфу! – сказала Ана. – Если он такой глупец, что девушку нашу прощелкал, то что ему кости ломать? Его ж, дурня, только пожалеть надо.

– Вот-вот! Пожалеть. И огненной травы в штаны. Можно на муравейник голой жо…

Тут Ил получил полотенцем по рту.

– А вот рот тебе с мылом не вымыть ли? – грозно спросила Ана.

Я хохотала как сумасшедшая.

Уже вечером мы с Чуфи сидели на веранде, наблюдая, как незаметно подкрадывается темнота. Лисица нервничала, скулила, нюхала воздух. Мне вдруг стало не по себе. Лес вокруг напрягся. Все, кто летел, бежал или полз, чувствовали чье-то присутствие: «Тяф-тяф-тяф… Тьвить-тьвить-тьвить… Чой-чой-чой… По земле, над землей, под землей. Чужой, чужой, чужой…»

Я еще немного постояла, всматриваясь в темноту, погладила Чуфи и быстро ушла в дом.

Все валилось из рук. Огонь в камине не желал покоряться и подыгрывать в том, что я маг огня.

Спала я плохо. Металась в тягучем, беспросветном мареве между сном и явью. Только под утро, когда мне приснилось, что будто бы рядом со мной улегся милорд Швангау, обнял меня, как тогда – на кушетке в лаборатории, я успокоилась и сладко заснула.

Утро получилось позднее – это я собиралась встать пораньше и отправиться за травами… Я позавтракала. Оставила Ане записку, что ушла по делам.

Сегодня – день, когда я должна была осмотреть принцессу Тигверд. Узнав, что я собираюсь в отпуск, сын императора выдал мне кулон – черный обсидиан на шнурке.

Миг – и я в столице империи.

– Миледи Агриппа! Мы рады вас видеть! – поприветствовал меня дворецкий, господин Адерли, крепкий пожилой господин с солдатской выправкой. Наверное, мой отец, если бы дожил, был бы таким же.

Под ноги с радостным лаем выскочил длинноухий пес. Я уже знала, что его зовут странно – Флоризель. Погладила. Полюбовалась на карие глаза – красавец!

– Как принцесса Тигверд? – спросила я, пока меня провожали мыть руки.

– Миледи Вероника чувствует себя неплохо, на мой взгляд. Только она на милорда гневается, – сдал хозяев верный слуга.

– Что так?

– Он требует, чтобы она всякими глупостями – газетой там, журналами, законопроектами по охране детства и материнства – прекратила заниматься. А она – против.

– Принцесса Тигверд занимается газетой?

– «Имперская правда» – это ее газета. А еще есть несколько журналов. Это которые с картинками.

– Здорово.

Тут к нам присоединилась сама принцесса.

– Вероника! – несся ей вслед недовольный голос принца Тигверда. – Мы не договорили!

– На этом все, – жизнерадостно улыбнулась она. – И вообще, ко мне пришли.

– Вероника, это может быть опасно!

Принц Тигверд стремительно вошел в гостиную. Наверное, так решительно врываются враги на крепостную стену с целью довести противника до паники.

Я вся сжалась.

Принцесса же развернулась на каблуках к разгневанному мужу и прошипела ему не хуже, чем мумамба шипохвостая:

– Вот и обеспечь мне безопасность. А запереть я себя не дам!

Старший сын императора запустил руки в волосы, и я испугалась, что он сейчас их дернет. И пострадает. Тут он заметил меня:

– Прошу прощения. – Мужчина вежливо поклонился. Лицо у него при этом стало совершенно бесстрастным. – Нам будет приятно, если вы у нас отобедаете.

– Мне неловко вас затруднять, – пролепетала я.

– Никаких затруднений. Мы будем очень рады. Правда, дорогая?

– Конечно, – нежно улыбнулась ему жена, словно только что и не сердилась вовсе.

– Давайте сначала вас осмотрим, – проговорила я. – А потом уже все остальное.

– Можно я буду присутствовать? – спросил принц Тигверд.

Я взглядом спросила у беременной.

– Присоединяйся, дорогой, – разрешила она.

Мы поднялись на второй этаж, в спальню.

Принцесса Тигверд легла на кровать.

Я провела руками от лба беременной до самых пяток. Улыбнулась – все было в порядке. Дотронулась до рук и ног – отеков нет.

– Все хорошо, – сообщила я будущим родителям.

Они выдохнули с облегчением.

– Что-нибудь новое появилось за эти дни? – спросила.

– Вроде ничего, – сказала женщина.

– То есть как это ничего?! Ты же стала есть горчицу, нюхать горчицу. Тосковать по горчице!

– Точно, – рассмеялась Вероника Тигверд. – В первый раз Ричард вскочил на коня и понесся ночью в ближайший трактир.

– Я просто не вспомнил ни одного ресторана, где можно было бы заказать эту приправу к дешевому пиву, – улыбнулся мужчина.

– А я плакала! – Женщина вытирала слезы от смеха.

– Сначала – потому что горчицы нет в доме. Потом – потому, что я ее принес. А потом – потому, что она острая. Ела, нюхала и плакала.

– А потом мне было хорошо.

– Вот и славно, – поднялась я.

Мы вышли из комнаты – принц приобнял жену, помогая спуститься с лестницы.

– Мне почему-то кажется, что я запутаюсь в юбках и упаду с лестницы, – едва слышно пробормотала она.

Когда мы спустились вниз, принцесса отправилась распоряжаться насчет обеда – экономки у них почему-то не было. Я отозвала в сторону принца Тигверда и тихо проговорила:

– Если ваша супруга боится упасть с лестницы, если она повторяет себе это снова и снова, то такая ситуация может быть спроецирована или ее словами, или ее страхами. Лучше перенести спальню на время беременности на первый этаж. Только без паники. Чтобы не напугать. Словно бы это само собой произошло.

Сын императора очень серьезно выслушал меня. И кивнул.

Вернулась я поздним вечером с мыслью, что эта семья мне нравится, а следующим днем встала еще до зари – идти в лес, за травами.

Пробродила до глубокого вечера. Собрала очень много. Чтобы обработать всю эту добычу в лаборатории, уйдут не одни сутки.

Вернувшись, поужинала тем, что оставила добрая женщина, и сразу заснула.

Следующим днем Ани вытащила меня из подвала. Мелани наябедничала, не иначе!

– Давай, пока горяченькое! – приказала жена и мать.

Я вымыла руки и уселась за стол.

– Ты волшебно готовишь! – нахваливала я. – Тебе бы в столицу, ресторацией командовать.

– Ой, да что ты такое говоришь, Рене, – смутилась женщина. – Где мы – и где столица!

– Далеко, конечно, – не стала спорить я, – но готовишь ты вкуснее, чем в лучшей ресторации Роттервика.

– А что это ты там делала?

– Я там ни разу не была, – честно призналась я. – Но пока мы эпидемию останавливали, нас оттуда кормили.

Вот это было не совсем так, но рассказывать жене лесничего о проживании в одном доме с мужчиной, который мне не муж, а начальник – это уж слишком. Нравы на севере суровые.

Дни текли, похожие друг на друга. И я себя уже уговорила, что тогда, вечером на веранде, мне все это померещились. Но однажды…

Я пришла на болота за водяным перцем (исключительно полезная вещь при остановке женских кровотечений) – обещала девчонкам-целительницам в столице. Они им в клинике для беременных активно пользуются.

И снова застыл лес. Вздохнули болота, обиженно зашелестели ветки, и зашипело, засвистело, зашептало все живое: «Тяф-тяф-тяф… Тьвить-тьвить-тьвить… Чой-чой-чой… По земле, над землей, под землей. Чужой, чужой, чужой…»

Глава одиннадцатая

Быстро нарезав стебли и побросав их в корзинку, стремительным шагом, стараясь не сбиваться на бег, отправилась домой. Чем ближе подходила к дому, тем больше успокаивалась. А посидев возле камина, составила план – как отучить разных незваных незнакомцев меня пугать. На моей земле, за которую я, между прочим, выплачиваю неслабый кредит.

Поднялась очень рано, спустилась к ручью. Умылась у проточной воды – с утра, мягко говоря, ледяной. Это прибавило во мне недовольства по отношению к тем особям, что проникли на мою территорию.

Оделась. Взяла корзинку. И не торопясь направилась к речке Гадючке.

Спокойно прошла оврагом и остановилась на высокой стороне, ожидая, что произойдет.

Негромкая, но очень эмоциональная брань в исполнении двух мужских голосов показалась мне музыкой. Попались, голубчики!

Я быстро спустилась вниз.

Полюбовалась на греющее душу зрелище. Стоят двое мужчин. В черных комбинезонах. Спиной ко мне. Земли под ногами у них не видно – мои гадюки болотные, которым я передала просьбу о помощи, приползли.

– Миледи Агриппа, – раздался спокойный голос. Знакомый, кстати. – Медленно уходите. Здесь опасно.

– Барон Гилмор? – удивилась я. – Вы что, меня преследуете?

– Нет. Я вас охраняю.

– Позвольте спросить – от кого?

– Его величеству виднее. У меня приказ.

Я вздохнула, подошла к змеям поближе. Мысленно обратилась к их королеве с благодарностью. Змеи уползли. Медленно, будто бы и нехотя. Еще бы. Только вошли во вкус, и прервали все веселье!

– Добро пожаловать на мои земли, – недобро сказала я.

– Вы – сумасшедшая? – резко обернулся ко мне второй, судя по гневно-надменному выражению на молодом лице, тоже высокопоставленный. – Мы вас охраняем – по десять часов, в три смены. То по лесу бродим, то к лесникам, то в деревню. То на болото! Вот скажите, какой нормальной девушке в голову придет на болото идти! Тем более – в отпуске! Да мы тут всех комаров уже откормили, а вы… С лисицей беседуете! На нас змей натравливаете!

Гнев вспыхнул в груди. Наши с Чуфи разговоры на закате, это… слишком личное! Зря я попросила гадюк уйти…

– Вас сюда никто не звал! – зарычала я. – К тому же не надо было меня пугать!

– Вы что – нас заметили? – А теперь в голосе у молодого мужчины было такое изумление, что мне стало смешно.

– Велика хитрость, – сказала я.

– Когда? – быстро спросил меня барон Гилмор.

– Во вторую ночь. Чуфи беспокоилась. Так кому же я обязана подобной заботой? – поинтересовалась я у барона Гилмора.

– Все вопросы к его величеству, – вновь повторил мужчина.

– Мы – вообще не охранники! – Его молодой напарник был сильно раздражен. – Мы – розыскники. А занимаемся… непонятно чем!

С учетом того, что молодой человек оказался виконтом Крайомом – выпускником военной академии двухлетней давности, однокашником принца Брэндона, между прочим, – то справедливость его негодования по поводу гуляния по лесу вслед за сумасшедшей целительницей нашла отклик даже в моем сердце.

– Так отправьтесь к его величеству и выскажите свои претензии, – с надеждой посмотрела я на молодого человека. – И вас отправят заниматься розыском, и я останусь в своем лесу одна.

Тут я первый раз услышала, как смеется барон Гилмор. Искренне. Весело. Запрокинув голову в небо. Как… вполне обычный, нормальный человек.

Виконт Крайом посмотрел на него обиженно. Я – довольно. Смех же продлевает жизнь. Снимает стресс и усталость.

– Простите, – попытался взять себя в руки генерал, барон и вообще высокопоставленное военное начальство. Но не выдержал и снова захохотал. – Я представил себе лицо его величества. Или вашего, Крайом, батюшки. Вы – оспариваете приказ…

И снова хохот.

Мы переглянулись с виконтом.

– Так, – приняла решение я. – Раз от вас никуда не денешься, то надо подумать, где вас разместить. И покормить, наверное, надо.

Спустя некоторое время все устроилось. Виконт был отослан в деревню к Ане, договариваться о том, что у меня будет столоваться много народу.

– Только придумайте, что вы тут делаете, – попросила я его. – Чтобы и меня не компрометировать, и панику не наводить.

Молодой человек окинул меня недовольным взглядом и удалился.

А я приступила к допросу барона Гилмора:

– Так что вы здесь делаете?

– Как я уже сказал, миледи, вас охраняем, – спокойно отвечал мне барон, милорд, герой войны, личный друг принца Тигверда. И генерал имперских вооруженных сил, между прочим.

Мы сидели на веранде. Я пила кисель из бервалета – как раз вчера Ана сварила его для меня из старых запасов. Мое гостеприимство дошло до того, что я решила поделиться с непрошенным-незваным военным, но он, кинув брезгливый взгляд на кувшин с сине-черным напитком, отказался. Так ему и надо. Я заварила барону чай и сделала бутерброд.

– Мне почему-то казалось, – сказала я, – что у генералов и заместителей командующего немного другая задача, чем по лесу за целительницей бегать… Не знаю… Оборона империи, например.

– Его величество посчитал, что мне это нужно.

– Как это?

– Его величество мудр. Он умеет как награждать, так и наказывать. Поэтому я – здесь.

– С ума сойти…

– Император решил, что мне нужно слиться с природой. Чтобы в голове у меня не осталось дурных мыслей, – философски заметил барон Гилмор.

– А что… – начала я и прикусила язык.

– С моим сыном? – тяжело вздохнул он. – Не беспокойтесь. Я уже пережил.

– Сочувствую.

– Моя вина.

– Надо было с вами сразу связаться, как только я заметила, что он начал вести себя невозможно, а потом и вовсе перестал на занятия приходить, – вздохнула я.

– Надо было мне самому в университет наведываться. Хоть иногда.

– Я подумала: раз он аристократ, то такое поведение – норма. Вот придет сессия – перевоспитаются.

– Теперь он в армии. Солдатом. Но без поражения в правах. Слава Стихиям!

– А его… друзья?

– Так же. В разных частях страны.

– Погодите, а как же… В армию же берут с семнадцати. А им – кому пятнадцать, кому – четырнадцать!

– Император распорядился, что мальчишки пока побудут в составе обслуживающего персонала.

– Ваш сын… хотя бы раскаивается?

– Он немного странно себя ведет. Так, будто ничего не было.

– Это нормально. Скорее всего, просто последствия сильного стресса. Я поговорю с учителем Ирвином. Мальчиков необходимо осмотреть. На всякий случай. Кто бы что ни натворил, здоровье – прежде всего.

Барон Гилмор тяжело вздохнул:

– Сын говорит, что это все стоило провернуть хотя бы потому, что мы опять стали разговаривать.

– Даже так…

– Понимаете, с тех пор как погибла супруга… Два года назад, во время вспышки морового поветрия в Норверде…

– Соболезную. Это ужасно.

– Вы тоже были там?

– Мы ликвидировали последствия, – ответила я привычно. Но увидев, как у него дернулось лицо, поправилась: – Мы спасали людей.

– Моя жена… Она была в центре Норверда. Как раз там, где рвануло, – бесцветным голосом сказал барон Гилмор. – Она отправилась к своей матери, чтобы развеяться и заодно сообщить замечательные новости. О том, что мы ждем второго ребенка…

Я положила руку ему на плечо.

– Вы же не просто выражаете сочувствие, – вдруг сказал он. – Вы же меня лечите.

– Я целитель. Это на рефлексах.

* * *

Мы спокойно прожили бок о бок неделю. За это время я еще раз была в столице и осматривала принцессу Тигверд. Ход ее беременности меня радовал.

В моем лесу тоже было спокойно. У людей барона Гилмора обнаружилась уникальная способность – они не попадались мне на глаза и не мешали работать.

Мы встречались за обедом или ужином, если у меня возникала вдруг фантазия пригласить их поесть на веранду. А так они обосновались на конюшне. Снежинку снова забрала Мелани.

Как-то раз за таким вот обедом вышел любопытный спор между мной и виконтом Крайомом. Он был самым молодым. И – как я понимаю – ему было скучно.

– Объект никогда не знает, где находится охрана, – вещал он.

– Отчего же? Если ты знаешь, что рядом люди, то можно вычислить, где они находятся, – не согласилась я.

– Только если использовать специальную магию.

– Можно обойтись и без нее.

– Привлечь гадюк? Или вашу лисицу?

– Ну, во-первых, это сработало, как мы помним. А во-вторых, можно обойтись и без них.

– Не получится.

– В лесу у меня, например, получится.

– Пари, – провозгласил виконт.

– Крайом, – поморщился барон Гилмор, – прекратите.

– Почему нет?

– И на что будем спорить? – спросила я.

– На желание.

– С ограничениями, – осторожно сказала я.

– Какими же?

– Желание не должно задевать честь или достоинство проигравшего.

– Идет!

Мы чинно пожали друг другу руки.

– Дети, – проворчал барон Гилмор.

На следующее утро мы с виконтом отправились в лес с бароном Гилмором в качестве секунданта.

Через час, дойдя до полянки, где я планировала собирать свои корешки, я поставила корзинку на землю. И отправилась туда, где был виконт Крайом.

– Вы здесь! – гордо объявила.

Он выскочил передо мной, становясь видимым.

– Но… как?! – несказанно расстроился представитель моей высокопоставленной охраны.

– Барон! Теперь – вы.

Постояла. Прислушалась. В случае с виконтом было легче. Он очень неудачно спрятался в месте, где рос пышный куст бархатистого орешника. Орехи этого растения несъедобны, но в целительстве используются. Надо мелко растолочь и настоять. Очень хорошо от головной боли. От высокого давления. Тыльная сторона коричневатых листьев – бархатная на ощупь и ярко-алая. За эту особенность скрытого от глаз алого бархата местные лесники зовут этот куст бастардом. Орешник просто незаметно развернул свои листья – куст вспыхнул, и я поняла, где прячется виконт!

А сейчас? Так. Ага… Кучки земли под ногами. Это слепун – маленький зверек-землеройка. Кучки земли побежали вправо и обрисовали круг. Маг-воздушник даже не счел нужным спрятаться за дерево! Смело. Но не вышло.

– Барон, вы здесь!

– Мои комплименты, миледи Агриппа! – и барон показался.

– Как?! – не мог успокоиться его напарник.

– Я думаю, это особая, неизвестная магия, – пробормотал барон Гилмор, не сводя с меня внимательного, настороженного взгляда.

– Мы же договорились магией не пользоваться, – обиделся виконт.

– Это – не магия. Это – лес, – обиделась я.

– Думаю, миледи Агриппа, для вас все настолько естественно, что вы просто не считаете это магией. И хотя я не понимаю, как вам удалось… Во-первых, вы, безусловно, выиграли наше маленькое пари. – Барон склонился и поцеловал мне руку. – А во-вторых, я бы советовал вам рассказать о ваших способностях милорду Швангау. Как безопасник, я даже настаиваю.

Когда мы вернулись домой, уже стемнело. Я отправилась греть ужин и накрывать на стол.

– Ладно. Я проспорил – признаю, – сказал решительно виконт. – Какое ваше желание я должен исполнить?

– Завтра я буду собирать варенику целый день – она уже поспела. Неделя, чтоб собрать и сварить варенье – не больше. Раньше – ягода еще кислая, позже – ее только есть. Варенье уже не получится – разварится и храниться долго не будет. Я наняла детей из лесничества себе в помощь. А вы, ваше сиятельство, присоединитесь к нам.

– Хорошо, что вы не спорили от имени всей команды, – с довольным видом сказал барон. – Варенье я люблю исключительно в баночках.

Вдруг мужчины замерли и подобрались.

– Как у вас тут… весело, – вдруг раздался знакомый голос.

– Милорд Швангау, – сразу поднялась я и подумала: «Конец веселью, начальство пожаловало».

– Доброго… вечера, – с сомнением в голосе проговорил ректор университета. Вряд ли он сомневался, что сейчас вечер. Солнце уже село. Значит, он сомневался, что добрый.

– И вам того же, – вежливо ответила я.

Военные между тем тоже поднялись – не торопясь. И раскланялись с моим начальством. Я смотрела на это все и думала…

Аристократы. Ведь по отдельности – вполне нормальные люди. Со своими достоинствами и недостатками. Но как только их больше двух – начинается…

– Мне необходимо поговорить с миледи Агриппой, – сообщил милорд Швангау, обращаясь в пустоту.

– Слушаю вас, – ответила я высокому начальству.

– Без посторонних.

Виконт Крайом уже открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, но его остановил взгляд барона Гилмора – приказа, даже безмолвного, молодой человек не ослушался. Военные растворились в темноте.

– Пойдемте в дом, – пригласила я ректора.

Мы вошли, и милорд Швангау старательно прикрыл за собой дверь.

– У меня письмо. От его величества Фредерика. Для вас.

Мы с милордом Швангау так и остались стоять, хотя в гостиной были и кресло, и диван. Потом я вспомнила, что он у меня вроде как в гостях… А я – у себя дома… Мысленно махнула рукой, села. Милорд Швангау расценил это как приглашение и тоже присоединился.

– А с чего императору Фредерику писать мне? – удивилась я, когда наконец смогла говорить.

– Видимо, затем, чтобы пригласить вас во дворец на празднование по случаю ликвидации эпидемии, – ответили мне.

– А я-то там что забыла?

– Действительно, что во дворце может забыть человек, который эту самую эпидемию и победил? – Милорд Швангау высоко поднял брови, поднял плечи и развел руками.

– Один человек эпидемию победить не может, – сообщила я ему. – Трудились все: и студенты, и преподаватели, и военные, и целители, и вы с принцем Брэндоном. И…

– И вы – миледи Рене Элия Агриппа, – продолжил ректор.

– Вы думаете, мне стоит пойти во дворец?

– Думаю, у вас нет выбора. Приглашение от императора Тигверда – тот же приказ. Только на неприлично дорогой бумаге с золотым обрезом и вензелем. Вот и вся разница.

– И… когда все это состоится?

– Через десять дней.

– Я буду. Приеду утром накануне…

– Пока в ваших комнатах идет ремонт, вы можете побыть у меня.

– Я вас стесню.

– Нисколько. В те дни, когда я приходил домой, а меня кто-то ждал… – Милорд грустно улыбнулся. – Рене, это были чудесные дни.

– Спасибо вам.

– Погодите, – вдруг вспомнил он. – Как это – вы приедете с утра? А платье?

– У меня их много – вы же покупали.

– Понятно. Завтра идем за платьем.

– Завтра я не могу.

– Почему?

– Мы собираем варенику. Потом ее надо перебрать. И хотя бы раз прокипятить с сахаром.

– Пусть это сделают без вас! Или… купите вы ее. Сколько вам надо? Или – лучше сразу купите варенье.

– Милорд… Сбор вареники – это… То, что делает меня счастливой. У меня есть заветные поляны. Там все усыпано бордовыми ягодами. А запах! Яркая, сочная зелень листьев. Мы туда идем с деревенскими детьми. Они – шумные, звонкие. Потом мы находим место – и едим. Едим, едим, едим ягоды. И лица у нас в варенике, и руки. И мы все.

Он слушал меня с каким-то странным видом, словно я рассказывала ему чудесную сказку, а он боялся пропустить хоть слово. Кинула на него удивленный взгляд и продолжила:

– Только потом начинаем заполнять ведра. Из двух я варю варенье. Специальным образом – чтобы ягодка была твердая, как цукатная конфетка. А из двух других – мармелад. Ягоды перетираются через мелкое-мелкое сито, чтобы ни одна косточка, даже маленькая, не попала!

– Хорошо, – после длительной паузы сказал ректор. – Если это делает вас счастливой – собирайте варенику. Вы позволите мне поучаствовать в этой забаве?

Я уставилась на него, не зная, что сказать.

– Что? Я не похож на человека, который может быть счастливым?

– Просто я не думала, что вам может доставить удовольствие сбор ягод в лесу, – внезапно сказала я правду.

– Вы меня совсем не знаете, – усмехнулся он. – Хотя, признаюсь, ягоды в лесу мне в своей жизни собирать не приходилось.

– Хотите чаю? – вспомнила я о хороших манерах.

– Хочу, – кивнул он.

– У меня есть баночка прошлогоднего варенья, – улыбнулась я. – Хотите?

Глаза у него сверкнули:

– Хочу.

Я поставила чайник. Забралась в кладовку. Среди пустых банок нашла последнюю. Маленькую.

– Вот, – сообщила. – Осталась.

Заварила чай, подала чашку милорду Швангау. В мисочку положила варенье.

– Угощайтесь.

– А вы?

– И я, – рассмеялась. Налила варенья через край в чашку и добавила кипятка. – А чай я не люблю.

– А можно и мне так же?

– Конечно.

Я принесла чистую чашку и повторила свой маневр.

Милорд Швангау сделал большой глоток и блаженно прищурился:

– Вкусно.

Я ему улыбнулась и пошла растапливать камин.

– Позвольте – я, – оказался за моей спиной ректор.

– Простите – нет.

– Почему?

– Это – как сбор вареники.

– Удовольствие?

– Именно!