Текст книги "Боги & Боты"

Ботская логика

Выслушав целую череду высокопарных комплиментов моей мужественности, телеведущий, которого самого было сложно отнести к какому-то определённому полу, обернулся и в бессознательном порыве почти по-женски поправил волосы за ухом:

– А ви сами знаите, шта с вами?

– Знаю!

– И ни кажити… – обречённая интонация, на что я только покачал головой. – Хак! Ну, шо… Некст епизод.

Дримконтент.

На экране появилось мужское лицо в маске, и мой голос, обращённый к нему, проговорил: «Позовите Минха! Срочно!», а потом через пару минут ещё одна ключевая фраза: «Я – вспомнил! Я вспомнил всё, что со мной было… или почти всё»

– Nu, sho, zavyom Minha?[53]53
  Ну что, зовём Минха?


[Закрыть] – зал одобрительно зааплодировал.

И на сцену вышел очередной архетип. Он тоже, видимо, был звездой – ему хлопали, кричали какие-то восторженные слова… он помахал всем обеими руками и сел рядом с психологом.

– Kajite, Xandr, mona vas pa imeni?[54]54
  Скажите, Александр, можно вас по имени звать?


[Закрыть]

– Kanechna, monaa.

– Vi zhe zladey? Plahoi machik.[55]55
  Вы же злодей? Плохой мальчик.


[Закрыть]

– Da, Rikkii, abichna – zlaadey. Chem bol’shee proekciy u avtoraa, tem bol’she mne platyaat.[56]56
  Да, Рикки, обычно я – злодей. Чем больше проекций у автора, тем больше мне платят.


[Закрыть]

Зал радостно засмеялся и захлопал.

– Spasibaa, mai draagie. lublu vaas.[57]57
  Спасибо мои дорогие. Люблю вас.


[Закрыть]

– A kakie praekcii bili v etam drime?[58]58
  А какие проекции были в этом дриме?


[Закрыть]

– Mnee pomnicaa gomafobia.[59]59
  Мне помнится гомофобия.


[Закрыть]

– Ah, da. Tochna! U vas i tatu bila…[60]60
  Ах, да. Точно! У вас даже тату было…


[Закрыть]

– Da-Da, – они беззаботно захохотали и зал с ними.

– Mne ne privikaat’ – chem yaa luchshe igrayu pered snom, tem yaa huzhee v samom drimee.[61]61
  Мне не привыкать – чем я лучше играю перед сном, тем я хуже в самом дриме.


[Закрыть]

– Da… eta vidna.

Рикки перестал смеяться и дал понять, что «а теперь поговорим серьёзно».

– No why on imenno VAM hatel predat’ nekuyu infu? Mi ne mojem videt’, cho on tam vspomnil – ozarenie bilo korotkim, like vspishka…[62]62
  Но почему он именно вам хотел передать какую-то инфу? Мы не можем видеть, что он там вспомнил – озарение было коротким, как вспышка…


[Закрыть]

– Pa povaadu vasheva vaaprosa – ya ne spec…[63]63
  По поводу вашего вопроса – я не специалист…


[Закрыть]

Он сделал реверанс в сторону профессора, но даже не дал тому рот открыть и продолжил. Основная мысль, сказанная им, заключалась в том, что я – тайный проект спецслужб прошлого. Что они с моей помощью хотели передать настоящему правительству России некое послание.

Виктор поморщился так, как будто ему дохлую крысу под нос пихнули, а Рикки, наоборот, оживился.

– Da sho vi grite!? I sho za paslanie?[64]64
  Да что вы говорите?! И что за послание?


[Закрыть]

– Ne znaayu…

Наступила небольшая пауза, во время которой Минху давали понять, что ждут продолжения, иначе какой смысл в его появлении на шоу – либо развлекай публику, либо вообще не суйся…

– …no skaaree vsevo…

Видно было, что актёр сильно напрягает мозг.

– … etaa infa a kaakomta sikretnaam aruzhii.[65]65
  …это информация о каком-то секретном оружии.


[Закрыть]

По ходу своего рассказа Минх приободрился и «Остапа понесло». Он плёл что-то о страхе спецслужб России 20-го века перед Америкой и, что самое ужасное было бы, если б я попал не в те руки. А я, скорее всего, – какое-то новейшее психологическое оружие, способное разрушить самые основы жизни общества.

У психолога даже челюсть отвисла от таких откровений. А я подумал: «Знал бы этот актёр, насколько он на самом деле близок к истине…»

– Ооочен лиубапитнаиа версиа! И шо ви кажите, пасланец прошлава?

– Ноу коментс! Это военная тайна, а ваше шоу – не место для обсуждения проблем государственного значения.

Реакция была разной. Вайнштейн, который до этого, казалось, заснул, наконец-то посмеялся, Рикки не унимался и ещё какое-то время допрашивал меня, потом снова Минха. Потом какие-то люди из зала стали строить свои версии. Через какое-то время я встал и пошёл обратно в гримёрку. Вот так вот просто взял и покинул сцену, потеряв к этому шоу интерес, бросив лишь через плечо: «Айл би бэк»…

Рикки испугался и призывал меня вернуться обратно, но мне хотелось передохнуть и попить чего-нибудь холодного. Думаю, они обойдутся и без моего участия, пока создают контент специально для подростковых ботов. В гримёрке уже было пусто. Сидела одна дама, которую я тогда не успел разглядеть. Я и в этот раз ничего не успел, меня догнала ассистентка с прозрачным экранчиком в руках и с ботом-помощником позади. Даже две камеры-сканеры за ними подлетели. Целую армию за мной снарядили.

– Какии-та трабли? – у неё тоже было испуганное лицо.

– Хочу выпить. Что у вас есть в наличии?

– А как шоу? – теперь уже она умоляла меня своими глазами.

– Через минут пятнадцать вернусь, пусть не переживают. Надеюсь, за это время они исчерпают тему? И мы вернёмся к чему-то более серьёзному, – я плюхнулся на диван.

– Окс. Иа пиридам, – она повернулась к боту. – Prikati bar.

Бот кивнул и пропал… ассистентка бросила взгляд на даму и сказала «Chrez piat-ten minutes – You», потом тоже пропала. А дама медленно, грациозно встала со своего кресла и так же медленно мягкой кошачьей походкой пошла по направлению ко мне. Она была высокой, даже не будучи на каблуках, лет 30-ти 35-ти, хотя я не был уверен. В ней чувствовалась сила и зрелость. И даже какой-то вызов. Её телесного цвета костюм был какой-то необычайный даже для этого распущенного общества. Его сложно было назвать платьем, он полностью облегал всё тело, не имея при этом ни намёка на молнию или пуговицы.

Ткань на вид была лёгкой и струящейся как шёлк, при этом с большим количеством вырезов овальной формы по всей поверхности. Вырезы как большие капли воды открывали взгляду то тут, то там участки смуглой кожи. Конечно, все интимные места были прикрыты. Всё же не девочка – серьёзная женщина. Вначале мне показалось, что она босиком, но при её приближении я разглядел на ногах что-то вроде чешек, плотно облегающих стопу, почти как вторая кожа.

В этот момент бот прикатил миленький столик с дверцами и разными вариантами выпивки внутри. «Не хотите присоединиться?» – спросил я у дамы. – «Ну, если тока адин бакал», – ответила она и присела рядом, закинув ногу на ногу. От неё потрясающе пахло, пусть этот запах и был весьма терпким. Я загляделся в её слегка раскосые, кошачьи глаза и по обычаю тут же начал строить планы, чем эта встреча могла бы закончиться.

Я вскрыл уже знакомую бутылку teronet… но она попросила налить ей из другой, где было написано нечто по-французски, и стоял указатель на 18 оборотов. Я проявил конформизм и продезинфицировал наши бокалы. А потом налил себе и ей. Мы чокнулись и отпили первые глотки, глядя друг на друга.

– У вас тоже какая-то научная степень? Или вы чем-то другим знамениты – поменяли пол в 11 лет?»

Она красиво посмеялась, слегка откинув голову.

– Ноу. Иа натур-вуман. Миниа пазвали, как – стаил-тант. Хатиат коммент пра ваш чорна-белии криетиф, – она протянула визитку. – Кстат, кол ми, как ришите пакарит етат мир – вам нада срочна мениат триапки.

Я кивнул, она медленно и красиво встала и прошла в сторону съёмочной площадки, оставив после себя пустой бокал и быстро тающий шлейф парфюма, который я вдыхал, мечтательно глядя ей вслед. Сзади её костюм открывал большую часть спины, а внизу от него отходило несколько полосок ткани и так же в виде шлейфа следовали за ней, шурша по полу.

Визитка при определённом повороте создавала небольшую 3D-проекцию, иллюзию, что по её поверхности прохаживаются красиво одетые мужчины и женщины. Там даже был небольшой сюжет – женщина, проходя мимо одного мужчины, бросает на него взгляд и уходит прочь, а он ошарашенный стоит и смотрит ей вслед… Похоже… – подумал я…

Над фигурками парил призыв позвонить и обновить свой стиль, а также её имя или ник: Екстра. Больше ничего. Я про себя назвал её «Экстра» – так мне было ближе и приятнее. Разговаривать на их дурацком наречии я не собирался.

Я выпил ещё… сел в кресло и откинулся, чтобы подремать… вдали шумел зал, что-то выкрикивал Рикки, кажется, шутил, стараясь спасти ситуацию… мне было всё абсолютно по барабану – никуда они не денутся. Пора формировать к себе соответствующее отношение…

Постепенно сон одолел меня…

…

И снилось мне, что я, закованный в латы, сидящий на коне в полном обмундировании – рыцарь. За мной моё войско, а впереди высокий постамент посреди огромной городской площади. На постаменте стоят Эукариоты – величественные Короли, которым я давал присягу на верность. Самый старый из них с длинными седыми волосами подаёт мне с величайшим почтением золотой меч. Я принимаю его с поклоном и затем гордо вскидываю руку с ним вверх. Войско встречает этот жест мужественным рёвом. Конь подо мною не стоит на месте и рвётся в бой, бьёт копытами, встаёт на дыбы…

Короли благословляют меня на бой, я опускаю забрало и скачу к городским стенам. За мной – скачут другие всадники с мечами и копьями, а также знаменосцы, с развевающимися на ветру изображениями нашего герба. На гербе нарисована яростная Львица, разгрызающая горло дракону.

Сзади бегут лучники и оруженосцы. На улицах города нас провожают горожане – простые люди, ремесленники и служащие, мужчины и женщины… А там за стенами нас поджидает враг. Это хитрый и опасный противник – огнедышащий Дракон Дендроид. У него нет ни рыцарей, ни лучников. У него огромные полчища Гипербионов – волков-оборотней с ядовитой слюной. Все, кого они кусают, меняют свой облик до неузнаваемости. Вместо прежних бравых, матёрых мужчин появлялись омерзительные создания: склизские черви, плоские и кольчатые, со щупальцами и без, гигантские моллюски, не имеющие пола, и другие гады. И всё их потомство становилось таким же, и никто из их детей и детей их детей не смог бы вернуть себе прежнее обличие.

Как только моё войско выстроилось за пределами городских стен, Дендроид испустил громогласный рык, и на нас кинулась вся его стотысячная стая. Я не боялся их. Я знал, что мы обязательно победим! Пусть даже ценою своих жизней… Битва была долгой и тяжёлой. Множество воинов, укушенных Гипербионами, уничтожались своими же братьями – таков был наш уговор и таков был последний и страшный долг, который мы отдавали раненым товарищам. Дракон не вступал в битву, он – выжидал. Его огонь мог уничтожить всех, и он приберёг эту силу напоследок. А у нас не было больше ничего в запасе. Всё, что имели – всё бросили на эту битву…

И когда с волками было покончено, когда остались только я и горстка моих товарищей с окровавленными мечами… тогда Дендроид издал победоносный рык, встал на дыбы и собрался выдохнуть на нас весь свой испепеляющий жар… В этот самый момент, не успев ещё прикрыться щитом, я заметил её – Львицу. Казалось, она появилась из ниоткуда, грациозно запрыгнула к нему на спину, вскарабкалась по шее к самому горлу и… как только он собрался извергнуть поток пламени… вонзила в него свои острые зубы.

Дракон поперхнулся, выпустил какой-то чёрный едкий дым… произнёс до боли знакомую фразу: «Хватит лечиться, люди» и, кашлянув напоследок, рухнул на землю… прямо на трупы своего войска…

Клубы дыма рассеялись, и вот, когда я уже был готов подойти к огромной туше своего врага и отдать должное нашей спасительнице, меня разбудили шаги уверенно топающего по студии человека. Я сел прямо и повернулся в сторону прохода на сцену. В этот момент в гримёрку вбежал маленький с гладковыбритым черепом японец, за которым семенила ассистентка и всё те же камеры с ботом. Он встал на позицию ровно напротив меня, подбоченясь как самурай, и пробурчал:

– Хак! Ви шта тварите? Ета ворк. Вам денги числят – ухадит низиа!

Какая-то невероятная сила подняла меня с лёгкостью ветра с моего кресла, я подошёл к нему вплотную и рывком ухватил правой рукой за шею. Глядя пристально в его глаза, я произнёс:

– Ты кто такой?

Его рот беззвучно открывался и закрывался, глаза испуганно заморгали… Медленно и чётко я начал говорить.

– Я – пережил СМЕРТЬ. Я разговаривал с БОГАМИ, древними как наша планета. Я здесь, чтобы изменить МИР. Закрой свой рот, разворачивайся и уходи. Когда будешь нужен, я тебя ПРИЗОВУ.

Ассистентка ошарашено смотрела на нас. Я убрал руку, и режиссёр попятился к выходу, машинально потирая место моей хватки. Ассистентка, схватив трубочку дезинфекции, суетливо старалась попшикать ею на шею своему начальнику, но тот почему-то раздражённо отмахивался от неё, находясь в шоковом состоянии.

В этот момент в гримёрку вскочила одна из чёрно-белых девиц. Увидев меня, она встала, как вкопанная, с широко раскрытыми глазами, тяжело дыша. Ресницы у неё также были чёрно-белые в идеальном стиле моего сна. Следом за ней – выскочила другая, какая-то потрепанная и запыхавшаяся, но в той же раскраске и наткнулась на спину первой. А сзади них всё ещё раздавалась какая-то возня, крики, показалась спина бота, который еле сдерживал натиск других девиц из их группы. С другого конца гримёрки появились другие боты и направились в нашу сторону. Две прорвавшиеся быстро обернулись, сообразили, что времени у них не так много и кинулись мне на шею с криками: «я вазму тваи гени!»…

…

Инцидент с поклонницами на шоу был только началом. Мы с юристботом, чтоб скрыться от них, выходили какими-то запасными выходами на парковку, и садились уже не в прозрачное такси, а в затонированный внедорожник, – как я его назвал про себя. Просто он был почти квадратным и достаточно высоким, да марка вызывала соответствующие ассоциации – Rolls Rover. Даже водитель у него был более брутальным, с логотипом RR на груди. Когда мы вылетали с парковки на улицу, почти вся она была заполнена этими чёрно-белыми барышнями. Причём они были одеты в белую больничную униформу – как будто старались ни в чём не отличаться от моего фетиша, чтобы я не дай бог не разочаровался.

– Куда едем? – Дваноля был спокоен так, как будто убегать со звёздами от поклонниц – его самое обычное дело.

– Покажите мне Москву, боты. Это первое… А потом, потом, пожалуй, надо будет прикупить себе персонального… и мы с тобой попрощаемся. Они перечислили деньги за ток-шоу?

– Да. Вся сумма уже на счету. Вы хотите начать осмотр с исторического центра?

– Хочу, а что?

– Придётся пересесть на… – он задумался, как бы подбирая слово, – вер-то-лёт… но это попозже, когда доедем.

– Окей. Я не против, – пролететь над Москвой на вертолёте, что может быть лучше – ещё одна мечта детства реализовалась.

– Бог даст, без пробок быстро долетим, – что-то? «Бог даст»? – он уже нахватался человеческих словечек, не понимая их изначального смысла.

– Дваноля. Скажи, а ты в Бога веришь? Или в Богов?

– Да. Я верю в нечто, что выше моей воли. Нечто, что намного важнее меня и каждого существа на планете, – вот это да! А я так, ради прикола спросил.

– Это нечто управляет иногда моими поступками. Иногда предоставляет мне свободу, но всегда следит невидимым взором…

Если честно, то я просто обалдел от этого откровения. Минуту собирался с мыслями.

– А кто тебя создал, ты знаешь?

– Физически?

– Как угодно. И физически, и… что там у тебя ещё?

– Физически меня создали люди и машины на фабрике под Калининградом.

– А ещё? Из чего ты ещё состоишь? – казалось, он не очень хочет об этом говорить.

– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. У меня нет данных и нет слов, чтобы описать то, что я чувствую, – он ещё что-то «чувствует»!!! – Мне кажется, что есть некая часть меня, которая внутри – не детали, не процессор, а то, что возникает, когда я просыпаюсь и пропадает, когда я отключаюсь или перезагружаюсь. Вот эта часть меня – она скорее продукт другого рода, нематериальный.

– И кто-то, кто создал этот нематериальный продукт – постоянно направляет твои действия и следит за ними?

– Да.

Я дико захохотал, а он повернулся всем телом ко мне.

– Вы обнаружили какую-то логическую ошибку в моих рассуждениях?

– Ох… ну ты и выдал… я такого не ожидал даже… охохох. Настолько это всё по-человечески, что даже представить было сложно заранее. Неужели роботы тоже заразились этим ментальным вирусом.

– И в чём сходство моих рассуждений с человеческими?

– Странно, что тебе до сих пор никто этого не объяснил. Понимаешь, твой создатель заложил в тебя в самом начале твоего существования ПРОГРАММУ. Она предусматривает некоторые стандартные ситуации и твою реакцию на них. Где-то диктует тебе очень строго, что делать – без отклонений. Где-то оставляет право выбора, но так, что есть принцип, по которому ты этот выбор осуществляешь. И внутри тебя происходит некое поощрение, когда выбор соответствует принципу. А если ты делаешь неверный выбор – возникает что-то типа чувства вины, наказания. Вполне возможно этот программист уже давно умер или живёт в каком-нибудь Пекине или Гонконге, но знать о тебе не знает – у него куча других забот…

Говоря всё это, лично я собой очень гордился. Вложил в ответ практически всю свою логику, но… Дваноля был непреклонен:

– Я знаю про программы. Они полностью регулируют поведение примитивных машин и компьютеров. Боты тоже обладают программами, но лишь для регуляции части автоматических процессов. Возможно, вы не знали, но поведение ботов управляется также и живыми нейронами, выращенными из стволовых клеток. Благодаря этому мы можем сами принимать решение. Я не ощущаю, что моей волей управляет какая-то программа.

– Всё верно. Как и люди… они тоже этого не ощущают… и вот в этом, и заключается вся комичность этой ситуации и её причина.

– Вы меня не убедили. Я не могу ПРИЗНАТЬ наличие логической ошибки, поскольку не могу ОЩУТИТЬ то, что является её причиной, по вашему мнению.

– Ты прав, – я серьёзно задумался над его словами. – Ты абсолютно прав… Если я не смог переубедить тебя, то людей и подавно не смогу. Спасибо тебе, Дваноля – ты мой первый учитель в этом мире будущего!

– Не за что. Обучать вас – часть моей работы. Кстати, по поводу сходства с людьми вы абсолютно правы. Людей, как и роботов, создают теперь на фабриках. Выращивают с целью компенсации демографического спада.

– Людей?! Выращивают???!!!

– А что вас удивляет? Ваше ДНК – та же программа. Теоретически можно запрограммировать что угодно, – я молчал, находясь в лёгком шоке. – Мы приехали. Дальше транспорт на магнитном поле не функционирует.

На парковке я осмотрелся. Мир небоскрёбов остался позади. Высотки частоколом окружали этот заповедник под названием «центр Москвы», а уже там за периметром я мог разглядеть: стояли самые обычные дома-коробки и старинные особняки, без каких-либо проекций, граффити и прочих наворотов… Нахлынула какая-то лёгкая неосознаваемая ностальгия, которая была мне знакома ещё по моим командировкам в 90-е. Как бы ни было красиво и цивилизованно в Будапеште, в Праге или хоть в том же Париже, у меня всякий раз слёзы на глаза наворачивались по возвращении в этот грязный и неуютный «город вязевый»… ну, или тополиный – что более верно для Москвы второй половины 20-го века. И вот он снова стоит перед моими глазами, как будто ничего и не изменилось за 100 лет.

К парковке подходила автомобильная дорога, и несколько такси стояли неподалёку от нас. Также неподалёку я увидел нечто наподобие железнодорожной станции, подвешенной в воздухе. От которой как раз отходил очередной поезд на магнитных рельсах, не опиравшихся практически ни на что. Поезд очень быстро набрал ход и умчался в небоскрёбные джунгли, стремительно превратившись в точку. Моментально позавидовав пассажирам, я почему-то спросил:

– А метро у вас всё ещё работает?

– Нет. Но там живут люди.

– Да ладно?! И много?

– По некоторым данным около 50 тысяч.

– Они что, сумасшедшие?

– Можно сказать и так. Есть разные мнения.

– И как они туда попали?

– 87 лет назад мир стоял на пороге ядерной войны и люди туда ушли, заперлись, используя гермоворота. А когда опасность миновала, они выходить не стали… привыкли. Есть версия, что их вожди в этом заинтересованы – распространяется пропаганда того, что наверху нет жизни, и всё лежит в руинах…

– У меня что-то это в голове не укладывается. А почему же власти это не прекратят?

– В 2033 году они пытались штурмовать гермоворота, но было слишком много жертв. Возможно из-за того, что жители подземелья убеждены, что на поверхности живут одни мутанты… И что лучше смерть, чем попасть в их руки. Гибли сотнями, и потому решено было оставить их там и не мешать жить своей жизнью.

Идиотизм какой-то. Всё это время мы шли в сторону периметра, обозначенного оранжевой лентой или лучом, который никто не решался пересечь. На ней было написано на русском, английском и китайском, что проход возможен только через КПП.

Мы подошли к ближайшему контрольно-пропускному пункту с табло, предупреждающем о нашем вступлении в зону пониженной гравитации. Собственно пунктов было очень много, практически весь периметр, окаймляющий Садовое кольцо, состоял из таких пунктов, на которых всем проходящим выдавались специальные ремни, управляющие гравитационным столбом прямо под телом человека или бота.

Дваноля объяснил мне, что поле, понижающее гравитацию, действует над всей «музейной территорией», – это он так «ласково» МОЮ Москву назвал. Но само поле неравномерно распределено по территории, прежде всего из-за принципа угасания сигнала на его периферии. А сам ремень эту разницу компенсировал. Он учитывал и вес того, на ком был одет, и уровень сигнала в этом конкретном месте, и наконец, разрешённый уровень высоты на каждом конкретном участке.

На самом Садовом кольце была стоянка наземного и воздушного транспорта для дальнейшего передвижения. Транспорт наземный медленно парил над мостовой, а воздушные кабинки взмывали вверх и уносились на большой скорости куда-то в центр. Дваноля называл их вертолётами, чтобы быть для меня более понятным, а на местном наречии это средство называлось Троллер. Троллеры были потрясающими на вид. Фактически – совершенно прозрачная капсула с сидениями внутри и встроенным ботом-экскурсоводом, и при этом с множеством практически бесшумных маленьких лопастей сзади и по бокам… звук был как у стрекозиной стаи. За счёт них троллер маневрировал в воздухе, а поднимался с помощью всё того же регулятора гравитации. Экскурсионных троллеров над историческим центром города было немного. Пока мы летали, нам встретилась пара-тройка десятков, а сидели в них в основном пенсионеры. Бот-экскурсовод был, как влитой, погружён в крутящееся кресло пилота и спеленован ремнями безопасности. Когда он хотел что-то сказать или показать, то крутился вокруг своей оси и даже жестикулировал, возможно, чтобы просто создать эффект чего-то человеческого для туристов. Он много болтал практически с самого старта. В том числе объяснял мне, как новичку, что в современном мире большая часть впечатлений получается людьми без выхода за пределы своего дома. Есть очень развитые системы передачи впечатлений – и зрительных, и слуховых и кинестетических. Человеку, чтобы посмотреть на Москву с высоты птичьего полёта не обязательно летать. Это, к тому же, и небезопасно.

А человек сидит дома и коннектит свой мозг с нейростимулирующим оборудованием, подключается за небольшую сумму к соответствующему контенту и «летает» в нём. В базах данных хранятся 3D-модели любой заповедной территории, ещё более красивой, чем реальность. Никаких шлемов, никаких костюмов. А, собственно, камер всяких носилось в воздухе очень много – сканировали местность, дополняли виртуальную реальность новыми деталями. Я поначалу вообще их принял за птиц и насекомых. Одно важное отличие – они постоянно норовили облететь любой объект ровно по кругу, в том числе и наш троллер.

– Все наши ощущения – результат работы мозга. И в эпоху беспроводных технологий на мозг просто осуществляется определённое воздействие. Некоторые из них усиливаются нано-технологиями, – пояснил Дваноля.

– Люди больше не путешествуют, – посетовал экскурсовод, напомнивший мне старого индейца, зарабатывающего себе на жизнь рассказами о прошлых временах, когда бизоны ещё бродили в изобилии по прериям и когда деревья были большими. – Особенно молодёжь.

– Да и дорого это – физические путешествия, – добавил Дваноля, наверное, подсчитывая, сколько уже списалось с моего счёта.

В очередной раз я почувствал себя под надёжной защитой и опекой – меня даже не интересовало, сколько у меня там денег, надолго ли их хватит. Присутствие бота создавало инфантильную иллюзию безопасности. Возможно, саму по себе опасную.

Москва со своими изогнутыми улицами была девственно чиста и пуста. Люди, пользуясь пониженной гравитацией, в прыжках покрывали огромные расстояния, а подростки гоняли наперегонки на каких-то досках без колёс. Различные наземные движущиеся аппараты, похожие на лодки – одноместные и двухместные, но крайне тихоходные, казались абсолютно экологичными и гармоничными в этом городском заповеднике. Над водными поверхностями также парил соответствующий транспорт, на открытых палубах которого отдыхали и развлекались люди.

Мы летели сначала над Москва рекой, потом над Яузской набережной в самом начале солнечного дня, часов 11 утра в будни, а внизу не было ни одной пробки, ни одного автомобиля. По улицам и площадям все гуляли, как им вздумается. Я не видел разметки, светофоров, проводов для троллейбусов, трамвайных рельсов. Мне сказали, что есть специальные зоны, где можно покататься на транспорте прошлого, но желающих немного, прежде всего из-за страха перед открытым электричеством, а во-вторых, из-за жуткой вони, которую издаёт сгорающий бензин и дизель.

– О да… эта вонь у нас воздухом звалась!

– Кто знает, что вреднее – выхлопные газы или постоянное нахождение в зоне действия сильных магнитных и антигравитационных полей? – философски заметил бот-экскурсовод.

– Для ботов в этом нет ничего хорошо. Это точно! – если бы Дваноля был человеком, я бы решил, что он – типичный протестный электорат или даже потенциальный предводитель какого-то радикального оппозиционного движения.

Облёт Кремля, видимо, был кульминацией экскурсии. На некоторых башнях сияли рубиновые звёзды. На некоторых – двуглавые орлы. Отдали должное всем эпохам по чуть-чуть. На самой Красной площади не было никакого Мавзолея, но стояло много памятников. Вдоль стен и напротив башен плавно, как на Луне, прыгало несколько экскурсионных групп, разглядывая архитектуру по всей высоте.

– А это что за памятники?

– Это памятники всем политикам, стоявшим у истоков нашей демократии. Вон, например, памятник Ельцину.

– Ельцину?! Памятник? Ха-ха… вот бы удивились его современники…

– Современники Сталина тоже бы удивились.

– Чему?

– Отсутствию его памятников, – экскурсовод был с юморком, хотя, может, это мне смешно, а он и не думал шутить.

– А вон рядом с ним – который самый большой – Путину. Вам он должен быть известен…

– Снова этот Путин! Нет. Не могу вспомнить… А почему самый большой? Из-за роста?

– Насколько мне известно, нет. Но ведь и Наполеону памятники воздвигались порой на сорок метров в высоту. Такими своих вождей видят восхищённые сограждане.

– Так он значит наш Наполеон. Теперь всё ясно. А Мавзолея я, смотрю, уже нет. Когда убрали?

– В 2024-м, на столетие со дня смерти.

– Почти как меня. Оживлять не пробовали?

– Нет. Насколько мне известно, – всё-таки нет у ботов чувства юмора, это я им приписал.

– А чо у вас в Кремле творится? У нас там президент работал.

– У нас президент и правительство работают в Подмосковье. Там выстроено отдельное поселение для чиновников. А в Кремле – музей политической истории России и хранилище артефактов. Никто там не работает и не живёт.

– А в домах… на всей этой исторической территории?

– В домах живут. Здесь 73 процента исторических зданий только внешне сохранили видимость прежней архитектуры. Внутри – это современные благоустроенные дома. Хотя, по данным различных блогов и статистики опросов, жить там крайне неудобно. А сама недвижимость не продаётся, а лишь сдаётся в аренду государством.