Текст книги "Исповедница"

Глава 16

Никки замедлила шаг и обернулась на голос, окликнувший сзади ее по имени. Это оказался Натан. За ним по пятам следовала Энн. При каждом широком шаге Натана Энн приходилось делать три своих, чтобы не отставать.

В пустынном коридоре эхо разносило их шаги вдоль отделанного золотисто-желтым и коричневым мрамором пола. Довольно простой по виду коридор был частью отдельного внутридворцового комплекса, где бывали только Лорд Рал, прислуга, приближенные лица и, разумеется, морд-ситы. Этот переход являл собой образец неприукрашенной практичности, без малейших претензий на какую-либо роскошь.

В скромном сером платье, застегнутом до самой шеи, Энн казалась Никки почти такой же, как и в те времена, когда Никки была еще ребенком. Невысокая и собранная, как плотное и компактное серое грозовое облако, стремительно несущееся по ландшафту, она выглядела готовой в любой момент метнуть молнию. Этот образ запечатлелся в сознании Никки еще в то время, когда она только-только попала во Дворец Пророков, чтобы стать молодой послушницей.

Аннелина Алдуррен всегда была женщиной того типа, которая способна добиться любых признаний уже одним своим каменным взглядом. Она наводила ужас на послушниц, вселяла страх в молодых волшебников и сеяла тревогу среди большинства сестер. Будучи послушницей, Никки подозревала, что сам Создатель ходит на цыпочках в присутствии грозой аббатисы и так же беспокоится о своих манерах.

– Нам сообщили, что ты только что прибыла из Цитадели, – произнес высокий пророк глубоким сильным голосом, как только, вместе с Энн, поравнялся с Никки и Карой.

Невзирая на тысячелетний возраст, Натан был по-прежнему статен и красив. У него были общие с Ричардом черты Рала, включая и хищное выражение лица. Но его глаза были удивительного голубого цвета, тогда как глаза Ричарда – серые. Несмотря на его годы, у пророка был энергичный целеустремленный шаг.

Его возраст, как и возраст Никки, имел значение лишь по отношению к тем, кто прежде жил вне заклинаний Дворца Пророков. Те же, кто находился во дворце, старились как любые другие, но только медленнее по сравнению с теми, кто жил за пределами этого заклинания. Внутри дворца время шло по-иному. И теперь, когда этот дворец, тысячелетний дом сестер Света, уничтожен, Натан, Энн, Никки и остальные, кто когда-то называл его своим домом, будут стариться с той же скоростью, как и все остальные.

Никки помнила пророка всегда носящим мантию, еще в те времена, когда он жил как пленник в своих комнатах во Дворце Пророков. Будучи сестрой Света, ей приходилось, как это иногда требовалось, навещать его в тех помещениях, чтобы записать что-либо, относящееся к пророчествам. Никки никогда не относилась к таким делам как к сложной задаче; это была просто одна из вмененных ей обязанностей. Хотя некоторые сестры не пошли бы в комнаты Натана в одиночку.

Сейчас он был одет в коричневые штаны и кружевную белую рубашку под темно-зеленым жилетом. Край темно-бордового плаща, нависающий над самым полом, обвился вокруг черных сапог, едва он притормозил. Одетый как сейчас, он представал весьма импозантной фигурой.

Никки не могла вообразить, для чего, но на бедре он носил меч, вложенный в элегантные ножны. Волшебникам вряд ли требовались мечи. Будучи единственным пророком среди всех, кто побывал в этом дворце за последние несколько веков, он всегда казался необъяснимой, непроницаемой личностью.

Многие из сестер во дворце обычно считали Натана безумным. Многие боялись его. И не столько потому, что Натан давал поводы для их страхов, сколько потому, что их собственное воображение рисовало красочные картины ужаса, подкрепляемые, казалось, одним только его видом. Никки не знала, много ли сестер теперь думают по-иному, но знала, что у большинства из них вызвало беспокойство, что он не заперт теперь за мощными щитами. И хоть некоторые считали его скорее безвредным, разве что странноватым, большинство сестер полагали, что он самый опасный человек из ныне живущих. Никки же относилась к нему по-своему, совсем иначе.

Вдобавок ко всему, теперь он был Лордом Ралом, замещающим Ричарда.

– А где же Верна? – спросила Никки. – Мне нужно переговорить и с ней.

Остановившись позади Натана, Энн подняла голову, оглядываясь назад, в сторону пустого коридора.

– Она, Эди и генерал Тримак совещаются по проблемам безопасности. Поскольку уже поздно, я попросила Бердину сообщить им, что ты и Кара только что прибыли из Цитадели, и что мы все встретимся в том отдельном обеденном зале.

Никки кивнула.

– Кажется, это неплохая идея.

– А тем временем, – настаивал Натан, – какие есть новости?

Никки еще не совсем пришла в себя после путешествия в сильфиде. Это было вызывающее потерю ориентации приключение, в котором время и пространство теряло свой смысл. И сверх того, уже само нахождение в Народном Дворце добавило ей неудобств. Весь этот дворец был пронизан заклинанием, увеличивающим силу Лорда Рала, но в то же самое время уменьшающим силу любого другого, обладающего природным даром. Никки это ощущение было непривычным; оно делало ее беспокойной и неловкой.

Пребывание внутри сильфиды вновь напомнило ей о Ричарде. Ей казалось, что все вокруг заставляет ее думать о нем. Похоже, нервы ее на грани срыва от постоянного беспокойства за его судьбу.

С минуту Никки пришлось потратить на то, чтобы сосредоточить внимание на заданном ей вопросе, стараясь отмести все мысли о Ричарде. Хоть это и казалось невероятным, но вот этот человек, не Ричард, теперь стал Лордом Ралом. Энн, бывшая аббатиса, бывшая его тюремщица, стояла рядом с ним и тоже ожидала ответа на заданный им вопрос.

– Боюсь, новости не утешительные, – призналась Никки.

– Ты имеешь в виду Ричарда? – спросила Энн.

Никки покачала головой.

– О нем у нас все еще нет никаких новостей.

Выражение лица Натана делало его взгляд еще более подозрительным.

– Тогда о каких же новостях ты говоришь?

Никки глубоко вдохнула. После путешествия в сильфиде ей все еще казалось странным вдыхать обычный воздух. Несмотря на прежние путешествия внутри этого существа, она никогда бы не подумала, что ей может стать привычным вдыхать в легкие ту жидкую серебристую субстанцию, которой являлась сама сильфида.

Собираясь с мыслями, она пристально вглядывалась в пространство через ограждение маленького балкончика. Тот коридор, по которому они шли, проходил через целый комплекс соединений широких проходов, расположенных ниже. Наверху, еще выше других балконов, куда вели другие коридоры, свет позднего полудня широким потоком лился во внутреннее пространство дворца через застекленную крышу. Короткий балкон, куда сходились два казавшиеся сейчас темными коридорных прохода, напоминал скорее окно, выходящее в зал внутри Народного Дворца. Никки даже вообразила, что, будучи таким узким, он предназначался для того, чтобы вести тайное наблюдение за нижними проходами.

Вот и сейчас люди внизу, идущие по многочисленным коридорам и залам, спешили по своим делам, двигаясь в самых разных направлениях. Их передвижения, казалось, преследовали важные цели. Почти все скамьи пустовали. Никки не заметила нигде людей, остановившихся для случайного разговора, так, как это бывало в прошлом. Сейчас было военное время; Народный Дворец находился в осаде. Беспокойство – вот что было постоянным спутником и собеседником каждого. Кругом патрулировала стража, присматривая не только за каждым из людей, но и за каждой тенью.

Пытаясь решить, как резюмировать неприятные новости, Никки прошлась пальцами по волосам, отбрасывая их с лица.

– Вы помните, как Ричард говорил нам, какое заражение, приводящее к разрушению магии, оставили в мире живого гармонии?

Энн слегка тряхнула головой, как бы отстраняясь от этой темы, затем недовольно тяжело вздохнула.

– Мы помним. Но мне не кажется, что сейчас это самая важная наша проблема.

– Может быть, и не самая, – сказала Никки, – но сейчас она начинает доставлять некоторые, и весьма реальные, неприятности.

Натан поднял руку и коснулся тыльной стороной пальцев плеча Энн, будто спрашивая позволения продолжать вести этот разговор.

– Почему же?

– Нам пришлось покинуть Цитадель Волшебника, – ответила Никки. – По крайней мере на некоторое время.

Брови Натана поползли вверх. Когда он наклонил голову в ее сторону, несколько седых прядей упали вперед с его широких плеч.

– Почему? Что случилось?

Никки пригладила черное платье на бедрах.

– Магия Цитадели начала разрушаться.

– Как об этом стало известно? – требовательно спросила Энн.

– Эта ведьма, Сикс, проникла в Цитадель, – сказала Никки. – И средства сигнализации оказались не в состоянии предупредить нас. Множество защитных щитов были разрушены. И для нее оказалось возможным пройти внутри Цитадели туда, куда она хотела, не будучи остановленной средствами защиты.

Энн затолкала выбившуюся прядь седых волос назад, к остальным стянутым в узел волосам, пока обдумывала сообщение Никки.

– Это не обязательно означает, что магия Цитадели ослабла, – наконец сказала она, – или даже что магия заражена гармониями и слабеет. Довольно трудно определить границы таланта таких женщин, как Сикс. Из того, что в Цитадели есть проблемы, трудно сделать вывод относительно их причин, и еще труднее установить, что виновны в этом гармонии. В таком сложном месте, как Цитадель, невозможно знать наверняка, насколько все это серьезно. Возможно, это всего лишь временное…

– Кровь проступает из каменных стен Цитадели, – сказала Никки, и ее тон давал ясно понять, что она не собирается обсуждать этот вопрос. Ее не устраивало отношение к себе как к послушнице, запуганной призраками в ее первую ночь, проведенную вне дома. Необходимо было переходить к другим делам. – Этот ужас творится в самых низких ее областях, на уровне фундамента.

Натан и Энн оба выпрямились.

Энн открыла было рот, чтобы что-то сказать, но раньше заговорила Кара, заинтересованная, как и Никки, лишь в том, чтобы скорее прекратить эту обсуждение.

– Кровь, сочащаяся из камня в самых разных местах по всей Цитадели, – человеческая.

И опять оба, и пророк, и бывшая аббатиса, не издали ни единого звука, выражая лишь удивление.

– Что ж, – наконец-то сказал Натан, почесывая одним пальцем снизу подбородок, – это определенно серьезное дело. – Он сделал жест в сторону зала. – Куда вы направляетесь?

– Мы с Карой хотим глянуть, как там дела с пандусом, который возводит Джегань. И еще я хочу бросить взгляд на армию Ордена и попытаться понять, в каком она состоянии. Надеюсь, план Ричарда сработает и д’харианские войска, направленные в Древний Мир, окажутся в состоянии перерезать линии снабжения. Если они преуспеют, у Джеганя будет серьезная проблема. Ведь если все те люди, там, внизу, не смогут получить надлежащего количества припасов, они не смогут пересидеть здешнюю зиму. Они будут умирать с голода. И я надеюсь, что дело обернется состязанием наперегонки между пандусом и их иссякающими продуктами.

Натан кивнул, проходя мимо Никки и Кары.

– Идемте. Мы прогуляемся вместе с вами и послушаем о твоем столкновении с этой ведьмой.

Никки была так поглощена своими мыслями, что не спешила следовать за пророком.

– Она забрала шкатулку Одена.

Натан резко остановился и пристально посмотрел на нее.

– Что?

– Она украла ту шкатулку Одена, которая была у нас. Ту самую, которую приспешник этой ведьмы, Самюэль, выкрал у сестры Тови и которую впоследствии забрала Рэчел и принесла к нам. Мы полагали, что в Цитадели шкатулка будет в безопасности. А оказалось, что нет.

– Шкатулка исчезла? – Энн ухватила Ники за рукав. – У тебя есть хотя бы предположения, куда она могла с ней отправиться?

– Увы, никаких, – сказала Никки. – Надеюсь, вы двое можете дать нам хоть какие-то сведения об этой самой ведьме. Нам нужно найти ее. Все, что вы можете рассказать о ней, и неважно, сколь незначительным это покажется, вдруг оно сможет помочь. Нам нужно вернуть шкатулку.

– По крайней мере прежде, чем шкатулку похитили, Никки успела запустить силы Одена, – сказала Кара.

Ни Натан, ни Энн никогда раньше не выглядели настолько ошеломленными.

– Она сделала это? – прошептал Натан, не сводя взгляда с Кары, как будто в надежде, что мог неправильно расслышать ее, или, если услышал правильно, то предоставлял ей возможность хорошенько подумать над сказанным и отказаться от своих слов.

– Никки запустила в действие силы Одена, – сказала Кара.

Никки показалось, что морд-сит произнесла это с оттенком гордости – гордости за Никки.

– Ты обезумела! – закричала Энн, обращаясь к Никки; ее лицо стало ярко-красным. – Ты посмела назвать себя претендентом на силу Одена!

– Нет, произошло совсем не это, – сказала Кара, очередной раз привлекая внимание пророка и бывшей аббатисы. – Она назвала участником Ричарда.

Кара улыбнулась, лишь слегка, будто довольная тем, что сумела показать, что Никки соображает куда лучше, чем думали Натан и Энн. В то время как они оба стояли, будто пораженные громом.

Хотя ее деяние по сути было великим достижением, Никки не ощущала никакой гордости за подобное. Она была вынуждена сделать это от безысходности.

Стоя здесь, в этом коридоре огромного дворцового комплекса, остро осознавая взаимосвязанность того множества проблем, с которыми они столкнулись, Никки внезапно почувствовала себя истощенной, и совсем не оттого, что ее сила ослаблялась заклинанием, пронизывающим Народный Дворец. Помимо последних событий, начинало сказываться общее утомление. Так много предстояло сделать – и так мало оставалось времени.

И еще хуже то, что только у нее есть необходимые знания и способности, чтобы разобраться с большей частью свалившихся на них проблем. Кто, кроме нее, сможет научить Ричарда такому использованию магии Ущерба, какое необходимо для открывания шкатулок Одена? Больше никто не способен. И Никки ощущала ужасающую тяжесть подобной ответственности.

Бывали моменты, когда вся чудовищность грядущих сражений представала перед ней с совершеннейшей прозрачностью. И когда это происходило, мужество отказывало Никки. Временами она боялась, что вводит себя в заблуждение уверенностью в том, что они и в самом деле способны решить все стоящие перед ними монументальные проблемы.

Она припомнила, как, когда была еще маленькой девочкой, мать заставляла ее выходить с хлебом и кормить бедных, а еще позже брат Нарев из Братства Ордена пристыжал ее, склоняя к изнурительной работе помощи нуждающимся. Но сколько бы усилий она ни тратила на решение таких проблем, они, казалось, только росли, опережая ее возможности справляться с ними, привязывая ее еще крепче к рабскому труду для тех, кто находился в нужде. Ее учили тому, что поскольку у нее есть способности, то ее обязанность состоит именно в том, чтобы не обращать внимания на собственные желания и нужды и жертвовать своей жизнью ради желаний и нужд других. Их неумение или нежелание добиваться чего-то делало их ее хозяевами.

И сейчас в такие моменты, когда ей казалось, что настоящие их проблемы непреодолимы, она вновь ощущала себя ребенком, оказавшимся рабом всех этих проблем. В такие мрачные периоды неуверенности в себе она задумывалась: может, действительно сбросить ту мантию, которую сам Джегань набросил на ее плечи, назвав ее королевой рабов? Он не осознавал, насколько уместным на самом деле был этот титул.

В некотором смысле примерно так она и воспринимала свою роль в этой борьбе. Пока она знала, что их дело правое, то ей казалось бессмысленным задумываться, способны ли они победить, когда так много тех, кто выступает против них, кто стремится их сокрушить.

Иногда же перед лицом на вид непреодолимого Никки более всего хотелось просто сеть и от всего отказаться. В минуты откровений Ричард как-то признавался, что испытывал те же сомнения, что и она, и тем не менее она видела, что он медленно и с трудом, но все же продвигался вперед. И всякий раз, когда бы Никки ни почувствовала упадок сил, она думала о Ричарде и о том, каким упорным и неумолимым был он, и вновь заставляла себя собраться с духом, чтобы совершить во что бы то ни стало то, что позволит ему гордиться ею.

Она верила и боролась за их дело, но самому этому дело придавал определенную форму именно Ричард.

Они все нуждались в нем. Она не представляла, как они будут искать его и, если найдут, как вернут его обратно. И это все в предположении, что он еще жив.

Хотя мысль о смерти Ричарда относилась к тем, которые она отказывалась даже рассматривать, и потому отбрасывала саму подобную идею.

Энн схватила Никки за плечо, очень уверенно и крепко, отвлекая ее от мрачных мыслей.

– Ты привела в действие шкатулки Одена и назвала Ричарда участником?

Никки было не до того, чтобы обращать внимание на обвинительные интонации этого риторического вопроса, предвещающие возвращение к тому же спору, который она недавно уже вела с Зеддом.

– Именно так. У меня не было выбора. У Зедда сначала была точно такая же реакция, как и у тебя. Когда же я объяснила ему все, объяснила, почему была вынуждена так поступить, он тоже, когда успокоился, пришел к выводу, что, действительно, другого выхода просто не существует.

– А кто ты такая, что принимаешь подобные решения? – продолжала требовать ответов Энн.

Никки решила не опускаться до оскорблений и вместо этого удержала голос если не на почтительном тоне, то по крайней мере в рамках приличий.

– Ты и сама говорила, что только Ричард может вести нас на эту битву. Вы с Натаном ждали почти пять сотен лет, чтобы родился Ричард, и приложили все силы к тому, чтобы он получил необходимую подготовку. Вы сами устроили так, чтобы он получил «Книгу сочтенных теней», ради того чтобы мог вести эту борьбу. Вы, похоже, приняли уже массу решений за него, и еще до того момента, как я появилась здесь.

Сестры Тьмы уже привели в действие силы Одена. И едва ли мне нужно объяснять вам, какова их цель. Мы приближаемся к последней битве – к битве за саму жизнь. Ричард – тот самый, кто должен вести нас. И если ему предстоит достичь цели, он должен иметь возможность победить их. Вы дали ему всего лишь книгу. Я дала ему силу, оружие, необходимое для победы.

Натан опустил свою большую руку на плечо Энн.

– Пожалуй, Никки права.

Энн подняла глаза на пророка. Она заметно поостыла, обдумывая его слова. В то давнее время, когда Никки жила во Дворце Пророков, она никак не могла ожидать, что кто-то, а тем более пророк, способен убедить аббатису проявить благоразумие. Редкие из обитателей дворца полагали, что Натан способен убеждать.

– Ну, что сделано, то сделано, – сказала Энн, и ее голос прозвучал значительно спокойней. – Теперь нам следует думать над тем, что необходимо делать дальше.

– А что Зедд? – спросил Натан. – У него есть какие-нибудь мысли относительно того, как помочь Ричарду?

Никки постаралась тщательно контролировать свой голос, как и выражение лица, чтобы не выдать степень собственного беспокойства.

– Поскольку Зедд считает, что причиной того, что Ричард оказался лишен возможности использовать свой дар, послужили заклинания, запущенные в мрачных пещерах Тамаранга, то сам Зедд, Том и Рикка отправились сейчас прямо туда. Они надеются, что могут помочь Ричарду, отыскав способ устранить заклинание, отрезающее ему доступ к дару.

– Ты говоришь об этом как о чем-то очень простом, – сказал Натан, обдумывая проблему. – Но подобная вещь далеко не проста.

Никки вскинула бровь.

– Сомневаюсь, что стоять на месте и лишь говорить о необходимости что-то делать принесет больше пользы.

Натан проворчал в знак согласия и добавил:

– А как же Цитадель?

Никки повернулась и двинулась по коридору, продолжая говорить через плечо:

– После того как я и Кара отправились сюда, воспользовавшись сильфидой, и перед тем как самому отправиться в Тамаранг, Зедд собирался применить особое заклинание, чтобы запечатать Цитадель.

– И как же остальные – Чейз, Рэчел, Джебра?.. – спросил Натан.

– Джебра исчезла некоторое время тому назад. Зедд думает, что, возможно, она вновь обрела рассудок и, принимая во внимание все, случившееся с ней, просто сбежала.

– Или эта ведьма вновь повлияла на ее сознание, – предположил Натан.

Никки развела руками.

– Такое тоже возможно. Мы просто не знаем. Рэчел также исчезла, почти в то же время, в ночь перед появлениием Сикс. Чейз отправился на ее поиски.

Натан лишь расстроенно покачал головой.

– Как я сожалею, что обязан теперь оставаться здесь, когда происходят такие события.

– Зедд хотел, чтобы вы оба знали о проблемах с магией Цитадели, – сказала Никки. – Он сказал, что средства защиты Народного Дворца отчасти подобны тем, которые в Цитадели, и потому хочет, чтобы вы были осведомлены о проблемах. Мы, конечно, не представляем, как именно внесенные гармониями искажения будут воздействовать на магию и будет это просто ослабление или же неправильное функционирование… и даже не ограничены ли эти искажения каким-то определенным районом.

– После того, как закончим здесь наши дела, – вступила в разговор Кара, – мы с Никки собираемся отправиться с помощью сильфиды в район Тамаранга, чтобы помочь Зедду вернуть Лорду Ралу дар. А затем займемся поисками самого Лорда Рала.

Натан не возразил, что сейчас Лорд Рал – это он. Как никто другой, он знал, что Ричард – тот, кому самим пророчеством предназначено вести их. В конце концов, именно Натан открыл сказанное в пророчестве, что у них есть шанс выстоять перед надвигающейся бурей только в том случае, если их поведет Ричард.

План Кары, в той его части, где они собирались «заняться поисками самого Лорда Рала», был совершенно новым для Никки. Будь у них какие-то подозрения, где может находиться Ричард, Никки уже давно отправилась бы туда.

Пока Никки продолжала отвечать на непрерывный поток вопросов Энн, Натан вел их через ряд довольно простого вида коридоров, пока наконец они не оказались в том, где в самом конце виднелась тяжелая дубовая дверь. Когда Натан потянул ее на себя, открывая перед ними, внутрь ворвался холодный воздух.

Небо кроваво-красного оттенка приветствовало Никки, когда она вышла на площадку, расположенную высоко над оборонительным бастионом наружной стены.

– Добрые духи, – прошептала она себе. – Каждый раз, когда вижу их, я испытываю ужаснейшее потрясение.

Натан протиснулся рядом с ней. Пространство этой наблюдательной площадки вмещало лишь двух человек. Энн и Кара наблюдали, оставаясь в дверном проеме.

Высота была головокружительной. Никки ухватилась за железные перила на уровне пояса, чтобы чуть наклониться вперед и посмотреть в сторону. Из этого положения она смогла увидеть за краем наружной стены, и за самим плато, весь спуск к равнинам Азрита.

Земля непосредственно возле плато была пустынна. Имперский Орден расположился лагерем несколько дальше, вероятно, не желая рисковать, привлекая нежелательное внимание тех находящихся во дворце, кто обладал даром, прежде чем это станет абсолютно необходимо. Хотя у Имперского Ордена были сестры Тьмы и даже нескольких молодых волшебников, способных защитить их от любого магического нападения сверху, со стороны плато, Джегань был намерен держать их в резерве, сохранять их жизнеспособность, пока армия не начнет свою заключительную атаку.

Плотные красные облака повисли над дальней частью равнины, почерневшей от разместившейся там армии вторжения. Лагерь захватчиков простирался по всем направлениям до самого горизонта. Никки потерла плечи от холода, который ощущала изнутри. И хотя с такого расстояния практически невозможно было различить деталей, она вполне представляла себе, каково оказаться среди тех людей. Она слишком хорошо знала, каковы они. Она слишком хорошо знала, каковы их начальники. И слишком хорошо знала, каков их предводитель.

И по ее коже начали бегать мурашки, едва она представила, что значит оказаться внизу, среди этих людей.

Когда сама она служила этой армии, то не задумывалась, насколько не только физически отвратительным, но и духовно опустившимся было это сборище людей. Будучи королевой рабов, она была упрямо слепа к этому. Она верила, что такие твари, как Джегань и его люди, необходимы для того, чтобы навязывать человечеству высшие идеалы. Благодеяние, привитое через жестокость. Оглядываясь назад и вспоминая свои представления, она едва могла поверить, насколько противоречивыми на самом деле были те убеждения, а также в то, что она принимала их без каких-либо вопросов. И не только принимала их, но и помогала их насаждать. Она настолько преуспела в проведении воли Ордена, что стала известна как Госпожа Смерть.

Она едва могла поверить, что Ричард оказался так терпелив с ней. Разумеется, на деле она не оставляла ему выбора.

Она почувствовала, как слезы жгут ее глаза при воспоминании о постоянных попытках заставить его присоединиться к ней в служении их низкому делу. И о том, как вместо этого Ричард демонстрировала ей нечто возвышенное и прекрасное. Она очередной раз подавила рыдания, думая о том, как скучает по нему, скучает по свету в его глазах.

Вид, открывавшийся внизу, казалось, еще больше сгустил установившееся на площадке молчание. Эти люди, миллионы людей, рассредоточенные почти по всей равнине, были собраны здесь с единственной целью: убить любого и каждого в Народном Дворце, кто не признает власти Ордена. Пред ними стояла последняя преграда тому, чтобы окончательно навязать свои верования человечеству.

Никки пристально вглядывалась в поднимающийся в отдалении пандус. Он был больше, чем когда она видела его в последний раз. Далее пандуса она могла различить лишь глубокие следы на земле в тех местах, где выкапывался материал для строительства. Наклон пандуса был нацелен прямо на дворец. И хотя темнело, были различимы вытянутые змейками цепочки людей, переносивших землю и камень на сооружавшийся подъем.

Если бы кто-то описал ей подобную затею, она вряд ли поверила бы в такую возможность, но видеть это собственными глазами было совсем иное дело. Вид этой стройки наполнил ее страхом. Было только вопросом времени, когда этот пандус окажется завершен и темное море армии Имперского Ордена потоком хлынет вверх, чтобы штурмовать дворец.

Стоя у края площадки, стискивая руками плечи, она знала, что всматривается не просто в темную массу армии. Никки прекрасно сознавала, что всматривается в надвигающуюся тысячелетнюю тьму.

Побывавшая сестрой Тьмы и выросшая на учениях Братства Ордена, она знала, и, возможно, лучше, чем кто-либо, насколько реальна эта угроза. Она знала, как неистово последователи этой веры. Она давала им силы. Они более чем готовы умереть за нее. В конечном счете, именно смерть и есть их цель; им обещана слава в загробной жизни. Они верят, что жизнь – всего лишь испытание, средство обрести пропуск в бесконечную жизнь. И если дело Ордена требовало от них умереть, значит, они должны умереть. Если Орден требовал, чтобы они убивали тех, кто не верит – значит, они должны залить мир потоками крови.

Никки в точности сознавала, что это означает для каждого из живущих, если Орден победит в этой войне. Это не армия несла эти тысячелетия тьмы, а те идеи, что породили эту армию. И эти идеи повергнут мир живого в кошмар.

– Никки, есть кое-что, о чем тебе следует знать, – сказал Натан, нарушая тревожную тишину.

Никки сложила руки и взглянула на пророка.

– Что же именно, Натан?

– Здесь, в Народном Дворце, мы изучали книги пророчеств. Как и во всех таких книгах, имеющихся где-либо еще, тот текст, что, скорее всего, имел отношение к Кэлен, исчез под воздействием заклинания Огненной Цепи. Но тем не менее осталась полезная информация, еще не тронутая Огненной Цепью. Некоторые из этих книг новые для меня. Они помогли мне связать между собой вещи, о которых я читал в прошлом. Они же помогли мне составить еще более полноценную картину.

Принимая во внимание, что заклинание Огненной Цепи подчищает их память, она не представляла, как он мог знать, видел ли действительно полноценную картину, – или могла ли она сама знать, что видела такую картину? Вместо того чтобы высказать это вслух, Никки, в то время как холодный ветер трепал ее волосы, молча ждала, наблюдая, как Натан отвернулся, чтобы еще раз посмотреть на силы, разместившиеся внизу, на равнинах Азрита.

– Есть одно место в пророчествах, где их главный путь развития, главный корень, приводит к вполне определенной развилке, – сказал он наконец. – За этой развилкой по одному из двух ответвлений лежит то, что в пророчестве называется великой пустотой.

Никки нахмурилась, перебирая свои воспоминания. Всегда было множество гипотез и просто домыслов, имеющих отношение к этой части пророчества.

– Мне попадались упоминания об этом, – сказала она. – Ты наконец узнал, что значит?

– Одно из двух ответвлений этой ключевой развилки ведет в область, где больше нет ни ветвей, ни отростков, ни дальнейших развилок. – Натан небрежно слегка тряхнул кистью, будто показывал, что эти вещи не доступны никому, кроме него. – Существует несколько книг с пророчествами, которые я могу определить как книги, имеющие отношение к делам, что лежат за этим ветвлением. Уверен, что тщательный поиск может выявить и другие аналогичные книги. Итак, можно сказать, что после одного ответвления лежит мир, такой, каким мы знаем его.

Он похлопывал ладонью по перилам, пока собирался с мыслями.

– На другом ответвлении лежит лишь великая пустота. Не существует книг с пророчествами, касающимися того, что лежит за этим пределом. Пожалуй, именно по этой причине оно и называется великой пустотой. Можно сказать, что на этой ветви нет ничего, что видело бы пророчество, – ни магии, ни мира, каким мы знаем его, и поэтому нет и пророчеств, способных осветить и истолковать это.

Он бросил в ее сторону быстрый взгляд.

– Это тот мир, который хочет установить Имперский Орден. Если они поведут нас по этой развилке, человечество навечно погрузится во мрак великой пустоты, где нет магии и потому нет и пророчеств.

Некоторые из моих предшественников полагали, что поскольку нет пророчеств относительно того, что лежит далее, это может означать только, что великая пустота предвещает конец всего, конец всей жизни.

Никки не могла подобрать слов. Она не предполагала, что вообще может наступить нечто, кроме тьмы, если победит Орден, так что для нее эта новость на самом деле не была удивительной.

– Из книг, которые я изучал здесь, и из той информации, что у меня появилась – касающейся недавних событий, – мне удалось определить наше место в хронологической последовательности основного корня пророчеств.

Взгляд Никки метнулся в сторону волшебника.

– Ты уверен?

Натан указал рукой в сторону находившейся внизу армии.