Текст книги "Исповедница"

Глава 41

Рэчел соскользнула с лошади на северо-восточном берегу ручья, крепко сжав поводья, продолжая внимательно осматриваться, стараясь не упустить ни малейшего движения. В первых лучах рассвета темные хребты голых холмов напоминали стаю спящих чудовищ, среди которых она вдруг оказалась.

Хотя она знала, что это не так. Это самые обыкновенные холмы. Но рядом были другие незримые вещи, которые никак не относились к безобидным плодам ее воображения.

Призраки-гоблы – вполне настоящие, они преследуют ее и уже близко.

По обе стороны ручья, напротив друг друга, поднимались белые утесы-близнецы. Росший здесь сумах уже сбросил, в соответствии с сезоном, остатки листьев, но продолжал служить изгородью вдоль узкой пешей тропы, на которой она сейчас и стояла, дрожа от холода. Ждущий широко распахнутый зев пещеры – словно открытый рот какого-то громадного чудовища, собирающегося проглотить ее.

Рэчел привязала поводья лошади к стволу сумаха и начала взбираться по гравию и рыхлой земле, оставляя след, ведущий к заждавшейся темной пасти. Поднявшись, стала внимательно вглядываться внутрь, надеясь разглядеть, не прячется ли там королева Виолетта или Сикс. Вполне можно было ожидать, что Виолетта выскочит и надает ей шлепков, а затем в свойственной ей манере надменно рассмеется.

Пещера была темной и пустой.

Рэчел сплела пальцы рук, еще раз внимательно оглядывая окружающие холмы. Сердце билось учащенно, пока она настороженно наблюдала, стараясь заметить хоть малейшее движение. Гоблы приближаются. Они охотятся за ней. Они собираются схватить ее.

Внутри пещеры она увидела знакомые рисунки, которые так много раз наблюдала и раньше. Там были тысячи корявых изображений, покрывающих каждый дюйм окружающих ее стен. Между большими рисунками были втиснуты на остававшееся пространство и малые. Все они были очень разными. Большинство выглядели так, будто нарисованы разными людьми. Некоторые были до того простыми, что, казалось, их рисовали дети. Некоторые же детализированы и удивительно реалистичны.

Рэчел не умела оценивать подобные вещи, но, на ее взгляд, эти рисунки представляли многие поколения людей. Принимая во внимание множество разных манер рисования и различия в изяществе исполнения, это создавалось многими и многими поколениями художников, возможно, даже сотнями.

На всех рисунках были люди, и все они страдали: умирали от голода, были отравлены или заколоты ножом, лежали, разбившиеся, у подножия скал или убивались от горя у могил. Эти картины вызывали у Рэчел кошмары, словно в дурном сне.

Она присела на корточки и потрогала масляные лампы. Все они были холодными. Пещеры никто в последнее время не посещал. Из небольшой ниши, устроенной в стене пещеры, она достала кремень и огниво и высекла ими искру над фитилем лампы.

Она повторяла попытку несколько раз и уже научилась выбивать вполне приличные искры, но пламя на фитиле так и не возникло. Между попытками, она оглядывалась назад, через плечо. Она слишком долго сюда добиралось, и время было на исходе. Они приближались. Теперь они совсем близко.

Рэчел встряхнула лампу, чтобы лучше пропитать фитиль, затем с неистовой силой ударила друг о друга кремень и огниво. Ей пришлось сделать с полдюжины таких ударов, но, к ее величайшей радости, наконец-то удалось добиться того, что пламя занялось.

Рэчел взяла лампу за петлеобразную ручку и встала. Затем выглянула из зева пещеры, пытаясь углядеть присутствие призраков-гоблов. Она так и не увидела их, но знала, что они приближаются. Ей даже показалось, что она может слышать их, там, снаружи, в зарослях кустарника. Она не сомневалась, что ощущает их направленные на нее взгляды.

С лампой в руках она бросилась в темноту, прочь от призраков-гоблов, как она надеялась – к безопасности. Ей необходимо бежать. Они приближаются. Они могут догнать ее где угодно. И здесь ее единственный шанс.

Осознавая, насколько они уже близко, она просто обезумела от страха. Слезы жгли ей глаза, когда она бежала в глубину пещеры, мимо всех этих рисунков, на которых людям самыми различными способами причинялась обида и боль.

Это был долгий путь в темноте. Долгий путь туда, где, как ей казалось, она сможет найти единственное место, которое даст ей безопасность. Свет лампы метался по окружающему ее со всех сторон камню, высвечивая изображенные на стенах лица.

В глубине пещеры свет, проникавший через вход, казался слабым отдаленным отблеском. Пробираясь через выступающие каменные отложения, она могла заметить, что ее дыхание становится тяжелее, не только от физических усилий, но и от нарастающей паники. Рэчел не знала, как далеко ей следует пройти, чтобы стать недоступной опасности. Она знала только, что призраки-гоблы продолжают преследовать ее, а ей нужно продолжать свой путь, нужно скрыться от них.

Вскоре она добралась до рисунка, который знала слишком хорошо. Ей приходилось наблюдать в свое время, как этот рисунок с помощью Сикс выполняла королева Виолетта. Хотя имя ни разу не произносилось, Рэчел знала, что здесь изображен Ричард. Вместе со всеми элементами, изображенными вокруг центральной фигуры, это был самый большой рисунок во всей пещере. И самый сложный.

В отличие от всех остальных, этот рисунок Виолетты был выполнен цветным мелом. Рэчел хорошо помнила все то время, что Виолетта тратила на него – еще в ту пору, когда была королевой, – выполняя все те подробнейшие указания, что давала ей Сикс, рисуя тщательно согласованные последовательности линий, углов и элементов. Рэчел припомнила, как стояла здесь долгими часами, слушая, как Сикс объясняет Виолетте, как и почему должен быть нарисован тот или иной фрагмент, прежде чем позволяла ей коснуться мелом каменной стены.

С минуту Рэчел пристально вглядывалась в рисунок с изображением Ричарда, думая о том, что именно этот рисунок, должно быть, самое ужасное и губительное из всего того зловещего и мрачного, что она когда-либо видела.

Но вдруг, ужасно перепуганная тем, что все еще преследует ее по пятам, она стремительно бросилась дальше, карабкаясь через камни и по выступам скал, углубляясь в темноту.

Всякий раз, когда Сикс проводила с Виолеттой практические занятия по рисунку или когда они хотели нарисовать что-то определенное, они были вынуждены уходить все дальше и дальше в глубину пещеры, чтобы использовать для рисования свободный участок стены. Но Рэчел очень хорошо помнила, что картина, изображавшая Ричарда, была последним их творением, так что она знала, что после этого рисунка стена пещеры должна быть чистой.

Миновав сложную композицию символов и цветных линий, расходящихся во все стороны от изображения Ричарда, Рэчел вздрогнула, заметив нечто, чего не видела раньше. Она замедлила шаг. Здесь был новый рисунок.

Рэчел в изумлении уставилась на него. На этом рисунке изображена она сама!

Вокруг ее изображения располагались, будто кружась в водовороте, странные существа. Рэчел распознала символы, заставляющие их устремляться к ней. Эти ужасающие звери напоминали призраков, созданных из тени и дыма. Но при этом у них были зубы. Очень острые зубы. Зубы, чтобы нападать и рвать.

Рэчел нисколько не сомневалась в том, кто это. Те самые призраки-гоблы.

Она застыла, уставившись на изображение ужасных смертоносных существ, которых натравили на нее с помощью злобного заклинания, нарисованного вот на этой самой стене пещеры.

Из долгих часов, проведенных за прослушиванием тех лекций, которые Сикс читала Виолетте, Рэчел знала, что представляют собой многие из изображенных здесь символов. Сикс называла их «завершающими элементами». Они предназначались для того, чтобы устранить основные факторы колдовства после окончания последовательности событий, когда действия, изображенные на рисунке, будут завершены. Она понимала природу рисунка и, разумеется, все, что он означал. А означал он, что после того, как призраки-гоблы поймают ее, они улетучатся, прекратив свое существование.

На этом рисунке ее окружали существа, порожденные ночными кошмарами, и все они стремились к ней. Теперь она видела, что бежать ей было некуда. Та мнимая безопасность, к которой, по ее представлению, она стремилась, была просто-напросто тем самым центром, куда они загоняли ее, местом, где она окажется в ловушке, не имея возможности убежать.

Она услышала какой-то звук и взглянула в сторону тусклого пятна света, проникающего через вход в пещеру. И тут же заметила тени и вихри. Они уже проникали в пещеру. Они группировались, выстраиваясь так, как на том рисунке, что был на стене. Они уже шли за ней.

Рэчел стояла, застыв от ужаса. Она поняла, что ей больше не удастся вырваться из пещеры. Она могла лишь идти дальше и дальше, в глубину ее. Но, увидев рисунок, она поняла, что движение в глубину пещеры не спасет ее – потому что призраки-гоблы будут и там. Она оказалась в ловушке, не было спасения ни в том, чтобы идти вперед, ни в том, чтобы повернуть назад. Сейчас она была в центре колдовства, созданного, чтобы постоянно сходиться по спирали, загоняя ее сюда.

– Ну как, нравится? – раздался чей-то оклик.

У Рэчел сбилось дыхание, и она повернулась на голос, эхом разнесшийся в кромешной тьме.

– Королева Виолетта?

Лицо, слабо освещенное масляной лампой, оскалилось из темноты. Виолетта ждала здесь, чтобы понаблюдать, увидеть, как призраки-гоблы схватят Рэчел, чтобы стать свидетелем результата творения собственных рук.

– Я подумала, что тебе наверняка будет интересно прийти и взглянуть, откуда они появились, прежде чем тебя разорвут на части. Я хотела, чтобы ты знала, кто собирался свести счеты с тобой. – Она указала на стену. – Поэтому я нарисовала это таким образом, чтобы заставить тебя в конце концов прийти сюда. Я сделала эту пещеру тем самым местом, где они, в конечном счете, поймают тебя в ловушку. – Она чуть наклонилась вперед, выступая из темноты. – Именно здесь они наконец-то поймают тебя.

Рэчел даже не стала пытаться спрашивать Виолетту, почему она так поступила. Она прекрасно знала, почему. Виолетта винила Рэчел во всех неприятностях, что когда-либо случались с ней. И никогда не винила себя во всем том, что произошло из-за нее самой; она предпочитала винить других, винить Рэчел.

– А где же Сикс?

Виолетта неопределенно махнула руками.

– Кто знает? Она не рассказывает мне о своих делах. – Взгляд Виолетты стал таким же темным, как и сама пещера. – Теперь королева – она. А меня больше никто и не слушает. Все делают только то, что говорит она, и называют ее «королева Сикс».

– А что же ты?

– Она держит меня при себе только ради того, чтобы я для нее рисовала. – Виолетта указала пальцем на Рэчел. – По твоей вине. Это все из-за тебя.

Лицо Виолетты скривилось, на нем проявилась улыбка, которая всегда заставляла Рэчел содрогаться от холода.

– Но теперь ты поплатишься за неуважение, за все свои дьявольские задумки. Теперь ты поплатишься. – Улыбка стала шире, демонстрируя удовлетворение. – Я сделала их такими, что они запросто обглодают твои кости. Хорошенько почистят косточки.

Рэчел сдержала крик ужаса.

А как ей хотелось, если бы она только могла, просто пройти мимо самодовольно улыбающейся Виолетты! Но что в этом будет хорошего? Они очень скоро нападут на нее и из этой тьмы, что была впереди.

Чейз учил ее никогда не отступать, всегда продолжать бороться за свою жизнь. И она прекрасно понимала, что именно сейчас и должна это делать. Но как? Как она может сражаться с подобными существами?

Но тут кое-какая мысль пришла ей в голову.

Она огляделась. Нигде не видно ни куска мела.

У нее сбилось дыхание от визгливых и хриплых завываний и, подняв глаза, она увидела призраков-гоблов, подплывающих к ней все ближе, словно стелющийся вихрящийся дым, постепенно заполняющий пространство темной пещеры. Рэчел могла уже различать мелкие острые зубы в открытых пастях этих созданий – зубы, сотворенные, чтобы грызть и рвать ее плоть, отделяя от костей.

– Я хочу, чтобы ты произнесла слова извинений.

Рэчел прищурилась, снова поворачиваясь к Виолетте.

– Что?

– Скажи мне, что ты просишь прощения. Встань на колени и скажи своей королеве, что просишь прощения за то, что предала ее. Может быть, если ты сделаешь это, я помогу тебе.

Задыхаясь от отчаяния, но получив хоть какую-то надежду, Рэчел быстро опустилась на колено и склонила голову, используя эту минуту, чтобы подумать.

– Прошу прощения.

– Прошу прощения… и что?

– Прошу прощения, королева Виолетта.

– Вот, так правильно. Я твоя королева. Пока нет Сикс, здесь королева я. Королева! Повтори!

– Королева ты, королева Виолетта.

Та удовлетворенно улыбнулась.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты помнила это, когда будешь умирать.

Рэчел подняла глаза.

– Но ты же сказала, что поможешь мне.

Королева Виолетта, тихо рассмеявшись, двинулась в темноту в глубине пещеры.

– Я сказала всего лишь «может быть». Но я решила, что ты не заслуживаешь моей помощи. Ты всего лишь жалкое ничтожество.

Из-за спины, со стороны входа, уже доносились короткие скрипучие рычания, становившиеся все ближе. Рэчел подумала, что может потерять сознание от пробирающего ее испуга.

Она сунула руку в карман платья и нащупала там что-то – ту самую вещь, которую дала ей ее мать. Она вытащила это из кармана и стала разглядывать в свете лампы, пока не поняла, что это.

Кусочек мела.

Когда ее мать дала его ей, Рэчел так спешила убежать подальше от призраков-гоблов, что почти не обратила внимания, что именно получила.

Мать сказала ей, что когда ей понадобится это, она будет знать, что следует делать.

Рэчел бросила взгляд назад, в темноту. Еще можно было разглядеть затылок Виолетты, удаляющейся в глубину пещеры, подальше от той насильственной смерти, которая, как она знала, должна настичь Рэчел.

Рэчел посмотрела в другую сторону и увидела, что рычащие существа, плывущие сквозь воздух, становятся ближе, широко открывают свои пасти, а их острые как иголки зубы продолжают непрерывно щелкать.

Девочка спешно подошла к рисунку, сделанному Виолеттой, чтобы заманить ее в ловушку, и воспользовалась мелом, чтобы быстро добавить линии и дополнительные штрихи, делая саму фигуру более толстой и округлой. Она сделала округлым и лицо, затем добавила ему свирепый, злой взгляд. Мел так и носился по поверхности камня, пока она заменяла свое простое платье – на платье с оборками, типа тех, что любила носить Виолетта. Наконец, припомнив, что любила надевать Виолетта в той комнате, где хранились семейные сокровища, Рэчел изобразила на голове корону, чем окончательно заменила свое изображение на рисунке изображением королевы Виолетты.

Виолетта настоятельно требовала считать ее королевой. Вот Рэчел и короновала ее, предоставив ей то, чего она требовала.

Она услышала крик, донесшийся из темноты в глубине.

А когда она увидела их, приближающихся совсем с другой стороны, то прижалась спиной к стене пещеры, когда эти мерзкие существа проплыли, извиваясь и скользя по воздуху, пробираясь в темноту.

Рэчел с широко открытыми глазами задержала дыхание, когда эти рычащие и щелкающие зубами, легкие, как дымка, неуловимые формы проплывали мимо нее.

Ее сердце билось изо всех сил, а она прислушивалась к истерическим крикам Виолетты.

– Что ты наделала! – закричала та из темноты.

Виолетта стремительно выбежала на свет. Рэчел могла видеть Виолетту сквозь призрачных существ, которые вновь устремились в пещеру навстречу «королеве». Глаза Виолетты стали еще больше, когда она увидела, что они продолжают преследовать ее.

– Что ты наделала! – вновь закричала Виолетта.

Рэчел промолчала – она была слишком перепугана, наблюдая за происходящим.

– Рэчел… помоги мне! Ведь я всегда любила тебя! Как могла ты сделать такое со мной!

– Ты сделала это сама, королева Виолетта.

– Я всегда была доброй и заботливой!

– Доброй и заботливой? – Рэчел едва могла верить своим ушам. – Ты посвятила свою жизнь ненависти, королева Виолетта.

– Я ненавидела только тех, кто поступал по отношению ко мне не так, как следовало, кто был злым и эгоистичным! Я всегда старалась угождать своим людям. Я ведь хорошо обращалась с тобой. Я дала тебе пищу и пристанище. Дала тебе больше, чем кто-либо типа тебя мог получить бы без моей помощи. По отношению к тебе я проявляла только великодушие и щедрость. Помоги мне, Рэчел. Помоги мне, и я вознагражу тебя.

– Я хочу жить. Вот какая мне нужна награда.

– Как ты можешь быть такой жестокой… такой злобной? Как ты можешь допустить, чтобы такое могло случиться с другим человеческим существом? Как ты только можешь участвовать в чем-то подобном?

– Но ведь именно ты создала этих призраков-гоблов.

– Ты предала меня! Я ненавижу тебя! Ненавижу воздух, которым ты дышишь!

Рэчел кивнула.

– Ты сама сделала свой выбор, Виолетта. Ты всегда ненависть предпочитала жизни. Ты пришла в эту пещеру, потому что выбрала ненависть. Саму себя ты променяла на эту ненависть.

Когда призраки-гоблы приблизились к Виолетте, они завыли такими голосами, какими в воображении Рэчел должны кричать мертвые в преисподней. И от этого по ее телу поползли мурашки.

Она прижалась спиной к каменной стене пещеры и стояла, застыв в испуге, наблюдая, как те самые зубы, что предназначались для нее, вгрызались в истерично визжащую королеву Виолетту.

Рэчел понимала, что само их существование, порожденное ненавистью, будет завершено лишь когда они управятся с предназначенной им работой и кости будут обглоданы. Только тогда эти существа исчезнут навсегда.

Глава 42

Услышав шум, Верна подняла глаза. Наконец-то появился Натан, энергично вышагивающий к ним; его руки раскачивались в такт движению длинных ног, легкая накидка развевалась сзади. Генерал Тримак старался не отставать от пророка.

Кара, нетерпеливо вышагивавшая по коридору, наконец остановилась, чтобы понаблюдать за приближением Натана и группы людей, следовавших за ним. Принимая во внимание, каким огромным был дворец, потребовалось значительное время, чтобы разыскать Натана и привести его и других вниз, к гробницам.

Натан резко остановился.

– Пожалуй, стоит завести здесь лошадей, чтобы быстрее передвигаться. То мне нужно быть здесь, то срочно нужно оказаться там. – Он взмахнул рукой, подчеркивая огромные масштабы дворца. – Большую часть времени я трачу на то, чтобы переходить из одного конца раскинувшегося здесь монстра в другой. – Он сердито взглянул на наблюдавших за ним. – Так в чем же тут дело? Никто не смог сказать мне ничего вразумительного. Вы нашли что-нибудь? Нашли Энн и Никки?

– Успокойся и говори тише, – сказала Кара.

– Почему? Боишься, что разбужу мертвых? – огрызнулся он.

Верна ожидала, что Кара ответит на его сарказм не менее язвительным замечанием, но она так не сделала.

– Мы точно не знаем, что именно нашли, – сказала она, и в ее словах отчетливо проявлялось волнение.

Натан только больше нахмурился после ее загадочного ответа.

– Что ты хочешь сказать?

– Нам нужны твои способности, – пояснила Верна. – Мой дар заметно ослаблен здесь. А нам необходимо использовать дар, чтобы получить ясность в этом деле.

Его опасения начинали расти, он посмотрел на стоявшего рядом с ним генерала, затем на Бердину и Найду, ожидающих позади Кары. Наконец он оглядел остальных морд-ситов, рассыпавшихся среди солдат по всей длине коридора. Все морд-ситы были в костюмах из красной кожи.

– Хорошо, – сказал он уже более осмотрительно. – В чем проблема и что вы задумали?

– Служители подземелья… – начала Кара.

– Служители подземелья? – перебил ее Натан. – Кто они?

Кара указала рукой на группу людей в белых мантиях, стоявшую в самом конце коридора, позади вооруженных воинов Первой когорты.

– Они работают в этом месте и поддерживают здесь порядок. Как ты знаешь, мне казалось, что здесь что-то не так.

– Ты уже говорила об этом, но, несмотря на все поиски, я не вижу, чтобы здесь что-то было не так.

Кара обвела рукой вокруг.

– Ты недостаточно хорошо знаешь это место. Я прожила здесь почти всю свою жизнь, но даже я плохо знакома совсем лабиринтом этих коридоров. В прошлом гробницы посещались лишь Лордом Ралом. Однако служители подземелья проводят здесь значительную часть своего времени, поддерживая это место постоянно готовым для подобных визитов, и никто лучше них и не знает это место.

Натан потер подбородок и снова посмотрел через плечо на стоявшие в конце коридора фигуры в белых одеждах.

– В этом есть смысл. – Он вновь повернулся к Каре. – Ну так и что же они могут рассказать?

– Они немые. И Даркен Рал отбирал только неграмотных людей для работы служителями подземелья, так что они не умеют ни читать, ни писать.

– Отбирал? Ты хочешь сказать, что он отлавливал людей и насильно загонял на эту службу?

– Именно так, – сказала Бердина, немного сдвинувшись с места, чтобы встать рядом с Карой. – Точно так же, как набирал молодых женщин, тренируя их как морд-ситов. – Кара указала рукой в сторону гробницы Паниза Рала. – Для того чтобы служители подземелья не сказали худого слова о его отце, Даркен Рал отрезал им всем языки. А поскольку они не умеют ни читать, ни писать, то и не смогут тайно написать что-то обидное об умерших предводителях.

Натан печально вздохнул.

– Он был жестокий человек.

– Он был злобный человек, – сказала Кара.

Натан кивнул.

– Я никогда не слышал ничего, что опровергало бы это.

– Тогда откуда ты знаешь, что служители подземелья считают, что здесь, внизу, что-то не так, – спросил Кару генерал Тримак. – Они ведь не могут тебе сказать об этом или даже написать.

– Вы подаете своим людям сигналы рукой, когда требуется сохранить тишину, или во время сражений, когда они могут не услышать вас. Эти люди используют нечто подобное. Чтобы общаться между собой, они пользуются знаками, которые разработали за многие годы. Я задавала им вопросы, и они отвечают на них так, что отчасти можно понять. Не сомневаюсь, вы будете удивлены тем, насколько они наблюдательны.

– Но все же гораздо любопытнее, чего они думают, – сказала Верна.

Все это в целом казалось ей нелепым и бессмысленным, но само по себе происходящее воспринималось достаточно серьезно, к тому же ей хотелось знать наверняка. Верна научилась, став аббатисой, что независимо от того, как она сама относилась к тому или иному вопросу, вовсе не лишним было сохранять объективность. А в делах столь серьезных глупо не убедиться до конца, что здесь нет реальной проблемы. Хотя удовольствия все это ей не доставляло.

Подозрительный взгляд Натана вновь обратился к окружающим.

– Итак, что же они думают?

Кара указала в сторону ближайшего пересечения коридоров.

– Вон там, за тем пересечением, они обнаружили место, которое на их взгляд неправильное.

– Неправильное? – Натан в раздражении упер руки в бока. – Неправильное в каком смысле?

– Камень, которым выложены стены коридоров, имеет внутренние узоры. – Кара повернулась и показала на различные рисунки в настенном мраморе позади себя. – Вот, видишь? Все люди, работающие здесь, легко опознают эти рисунки, образованные серыми прожилками. Они прослеживают эти уникальные своего рода знаки.

Натан подошел ближе, вглядываясь в серые прожилки.

– Это язык символов, – добавила Кара.

Натан оторвался от созерцания стены и повернулся к Каре.

– В этом есть какой-то смысл. Продолжай.

– В этом коридоре, вон там, в стене находится мраморная плита, которая относится к другому месту.

Натан снова стал подозрительным и искоса посмотрел на нее, как будто подыгрывал спектаклю, но сам ничуть не верил.

– Но к какому месту она может относиться?

– В том-то все и дело, – сказала Кара. – Они не могут найти тот коридор, к которому она относится. Насколько я поняла, они пытались сказать мне, что здесь потерян коридор.

– Потерян? – Натан тяжело вздохнул и почесал голову, оглядываясь вокруг. – И куда же мог запропаститься этот коридор?

Кара наклонилась к нему чуть ближе.

– Спрятан за этим куском мрамора.

Он молча уставился на нее, при этом обдумывая услышанное.

– Так что мы хотим, чтобы ты воспользовался своим даром и посмотрел, сможешь ли ощутить присутствие кого-либо за этой стеной, – сказала Верна.

Беспокойство явно проступило на лице Натана Рала, в то время как он оглядывал наблюдавшие за ним лица.

– Кто-то прячется за этой стеной?

Кара кивнула.

– Верно. Кто-то прячется за этой стеной.

Натан потер шею рукой, поглядывая вдоль коридора, ведущего к пересечению.

– Ну, по крайней мере, как бы ни была безумна эта теория, проверить ее достаточно просто. – Он взмахнул рукой, указывая, чтобы генерал Тримак подошел к нему. – И ты считаешь, что Первая когорта здесь просто необходима?

Кара пожала плечами.

– Это зависит от того, есть ли что-либо малоприятное по ту сторону стены.

Генерал выглядел не просто заинтересованным, а скорее встревоженным. Ведь он отвечал за охрану дворца и каждого, находящегося в нем, – особенно Лорда Рала. И он крайне серьезно относился к своим обязанностям.

Генерал качнул рукой в направлении подозрительной стены.

– И ты думаешь, что там есть что-то опасное?

Кара не уклонилась от грозного взгляда генерала.

– Никки и Энн исчезли как раз где-то здесь.

Шрам, тянувшийся по щеке этого человека, побелел. Он сунул большие пальцы за пояс с оружием и повернулся в сторону. Один из его людей тут же бросился к нему, чтобы получить указания.

– Я хочу, чтобы вы все держались поблизости, но очень тихо.

Офицер кивнул и бесшумно вернулся к солдатам, чтобы передать приказ.

– Но кто же, по-вашему, может прятаться за этой стеной? – спросил генерал, обмениваясь взглядами со всеми женщинами.

– Не ожидайте советов от меня, – сказала Верна. – Я хоть и обеспокоена, но даже не представляю, кто или что может там быть. Не могу сказать, что верю хотя бы в часть этого, но во Дворце Пророков были такие служители, которые распознавали удивительно странные вещи, такие, которые никто другой не был способен осознать. Я не знаю, в чем здесь дело, но не хочу просто так отметать беспокойство людей, которые знают это место лучше меня.

– В этом есть смысл, – заметил генерал.

Натан сдвинулся с места.

– Тогда давайте подойдем и посмотрим.

Следуя позади остальных, Верна испытывала облегчение оттого, что ей удалось убедить Натана в серьезности этого дела. Сама она в это не верила, но ей очень хотелось поддержать Кару. Кара относилась к людям того типа, чьи слова можно принимать на веру. Морд-сит ужасно беспокоилась за Никки, даже почти перестала спать в последнее время. И что касается беспокойства Кары – Никки была не только ее подругой, но и звеном цепи в поиске Ричарда.

Все двигались как можно тише. Кара шла впереди, за ней следовал Натан. Верна оставалась чуть сзади, вместе с Бердиной и Найдой. Генерал Тримак вместе со своими воинами составлял тыл.

За поворотом и дальше, вдоль подозрительного коридора, шипели и потрескивали несколько факелов. Один из них, похоже, догорал. Тем не менее служители подземелья продолжали держаться в стороне. Генерал сделал знак своим людям. Несколько человек взяли факелы из коридоров сзади и принесли их сюда.

Кара щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание генерала, и направила половину людей вперед, чтобы охранять коридор и с другой стороны. Несомненно, она хотела, чтобы это место было заблокировано со всех сторон. С солдатами она отправила и нескольких морд-ситов.

Кара у мраморной стены провела пальцем по контуру из серых прожилок, прослеживая очертания лица на камне. Теперь даже Верна узнавала это особенное лицо.

– Они говорят, что это лицо не подходит к этому месту, – прошептала Кара, когда Натан склонился близко к ней.

Натан кивнул, затем выпрямился. Он махнул рукой, показывая, чтобы Кара отошла и не мешала ему.

Кара нахмурилась и бросила на Верну озадаченный взгляд. Она совершенно не понимала, что делает этот старый волшебник. Но Верна знала, и даже очень хорошо. Он использовал свои способности, чтобы ощутить, что находится по ту сторону камня. Он использовал свой дар, чтобы отыскивать признаки чего-то живого. Верна тоже могла делать подобные вещи, хотя и не с таким успехом, как он, но не могла сделать этого в этом дворце. Сам Народный Дворец подавлял дар любого, обладающего им, кроме Рала. Верна пыталась проверить, что там, за этой стеной, еще когда они в первый раз осматривали коридор вместе со служителями подземелья, но не преуспела в этом.

Кара вернулась и теперь стояла рядом с Верной. Она наклонилась к ней и заговорила почти шепотом:

– Ну и что ты думаешь?

– Думаю, Натан скажет нам, когда что-то узнает.

Генерал Тримак наклонился к ним.

– Как много времени это займет?

– Не очень, – успокоила его Верна.

Пока Верна наблюдала, лицо Натана вдруг побелело. Он, запнувшись, отступил на шаг от стены.

При виде такой его реакции в руке у Кары появился эйджил. Бердина и Найда также развернули в руках свое оружие.

Натан, снова запнувшись, сделал еще один шаг назад. Он потрясенно поднес руку к лицу. А затем с открытым ртом повернулся к ним.

И торопливыми движениями, стараясь делать все как можно тише, он бросился назад, к ним.

– Добрые духи. – Он провел пальцами по волосам, оглядываясь назад и не сводя глаз с той особенной стены.

– Добрые духи, что же там? – почти прорычала Кара.

Натан, с лицом, почти таким же белым, как его волосы, обратил свои голубые глаза к морд-ситу.

– По ту сторону стены – сотни людей.

На мгновение Кара потеряла дар речи.

– Сотни? Ты уверен?

Он решительно кивнул.

– Возможно, тысячи.

Верна наконец совладала со своим голосом.

– Что за люди? Кто они?

– Не знаю, – сказал Натан, его голова почти безвольно вертелась туда-сюда, между их лицами и лицом на мраморной стене. – Не могу даже представить. Но могу сказать, что у них изрядное количество стали.

Генерал Тримак наклонился вперед.

– Стали?

– Оружия, – сказала Верна.

Лицо Натана помрачнело.

– Да, именно так. Вот здесь, внизу, стали не так много, так что получается хорошо заметное отличие, когда я пользуюсь своим даром и пытаюсь ощутить, что находится за стеной. Так что: там находится множество людей, и при них много оружия.

– Это могут быть только вооруженные солдаты, – сказал генерал, осторожно извлекая свой меч. Он сделал знак своим людям. Они все сделали то же самое. Через мгновение они уже все были с оружием в руках.

– Есть какая-то идея, кто бы это мог быть? – шепотом спросила Бердина.

Натан, выглядевший таким же обеспокоенным, как и Верна, каким не бывал никогда, лишь покачал головой.

– Нет. Я не могу определить, кто они такие, а только лишь, что они находятся там.

Кара направилась по коридору.

– Что ж, давайте это выясним.

Генерал сделал короткой движение рукой, подавая сигнал своим людям. Они начали осторожно приближаться с обеих сторон.

– И как ты предполагаешь выяснить это? – спросила Верна, следуя за Карой по пятам.