Текст книги "Последний герой"

Они проследили за полетом взглядом, а затем уставились на представший вид. Наверное, нет границ тому, как часто можно изумляться знакомому виду.

Луна восходила над миром, и головы слонов заполнили полнеба.

Они были… просто большими. Слишком большими, чтобы их можно было описать.

В полном молчании четверо путешественников взобрались на маленький холм, чтобы получше все разглядеть, и некоторое время стояли в тишине. Темные глаза размером с океан смотрели на них. Гигантские серпы из слоновой кости затмили звезды.

Тишину нарушал только свист и щелчки, с которыми бесенок в иконографе рисовал картинку за картинкой.

Космос не был большим. Его тут не было. Он был ничем, и следовательно, как думал Ринсвинд, нечего его и покорять. Но мир был велик, и слоны огромны.

– Чей же он? – через некоторое время спросил Леонард.

– Не знаю, – ответил Моркоу. – Знаете, раньше я в это не верил. Ну… про черепаху, и слонов, и все такое. А когда я это увидел, то почувствовал, что очень… очень…

– В панике? – предложил Ринсвинд.

– Нет.

– Расстроен?

– Нет.

– Слегка напуган?

– Нет.

За Краем показались континенты, скрытые круговоротами белых облаков.

– Знаете… отсюда, сверху… совсем незаметны границы между народами, – с тоской сказал Моркоу.

– Это плохо? – спросил Леонард. – Думаю, это вполне поправимо.

– Например, огромные, прямо таки гигантские строения вдоль границ, – предложил Ринсвинд, – или… или очень широкие дороги. Их можно покрасить в разные цвета, чтобы не было путаницы.

– Может, воздушные путешествия получат большое распостранение, – сказал Леонард, – и тогда полезной будет идея вырастить лесные массивы в форме названия страны, или еще какие-нибудь опознавательные знаки придумать. Я поразмышляю на досуге.

– Я вовсе не имел в виду… – начал Моркоу. Но замолчал и просто вздохнул.

Они продолжали смотреть, неспособные оторваться от панорамы. Крохотные искорки в небе показывали, что множество драконьих стай скользят между луной и миром.

– Мы их никогда больше не увидим, – сказал Ринсвинд.

– Я думаю, что эти несчастные создания, болотные дракочики, являются их потомками, – сказал Леонард. – Адаптировавшиеся к плотному воздуху.

– Интересно, что еще живет там, внизу, о чем мы и понятия не имеем? – спросил Моркоу.

– Ну, например, невидимые кальмароподбные создания, которые высосали везь воздух из… – начал Рисвинд, но для сарказма был неподходящий момент. Перед вселенной все блекло. Под взглядом гигантских черных и серьезных глаз в небе все меркнет.

Тем более, уже был… перебор. Перебор всего. Он никогда не видел за один раз столько вселенной. Казалось, не может быть ничего больше, чем голубой диск мира, медленно предстающий перед ними в лунном свете.

– Все такое большое, – сказал Ринсвинд.

– Да.

– Уук.

Им не оставалось ничего, кроме как ждать полного восхода луны. Или, с другой точки зрения, Диска.

Моркоу осторожно вытащил крохотного дракочика из кружки с кофе.

– Эти малыши всюду забрались, – сказал он. – Прямо как котята. Но взрослые держатся на отдалении и следят за нами.

– Прямо как коты, – сказал Ринсвинд. Он приподнял шляпу и вытащил из волос маленького серебряного дракончика.

– Что будет, если мы возьмем несколько с собой?

– Мы их всем возьмем с собой, если не будем внимтельны!

– Они похожи на Эррола, – сказал Моркоу. – Слышали про этого дракончика, который был талисманом у нас, в Страже? Он спас город, применив, эм, огонь противоположным образом. Мы все думали, что он был вроде нового вида драконов, – добавил Моркоу, – но сейчас кажется, что он был не до конца развит. Леонард все еще снаружи?

Они выглянули наружу. Леонард решил происовать полчасика. На его плече пристроился маленький дракочик.

– Он сказал, что никогда не видел такого освещения, – сказал Ринвинд. – Он сказал. Что должен зарисовать это. По-моему, он неплохо справляется в таких-то обстоятельствах.

– В каких обстоятельствах?

– В таких, что два тюбика, которыми он пользуется, содержат томатную пасту и кремовый сыр.

– Ты ему сказал?

– Не рискнул. Он был в таком восторге.

– Пойдем лучше покормим драконов, – сказал Моркоу, отставив чашку.

– Давай. Только пожалуйста, отлепи от меня эту сковородку, ладно?

Полчаса спустя вспышка вездескопа осветила каюту Думминга.

– Мы покормили драконов, – сказал Моркоу. – Эти растения… странные. Кажется, словно они сделаны из какого-то зеркального металла. Леонард разработал впечатляющую теорию о том, что они поглощают солнечный свет в течение дня, а потом ночью светятся, и таким образом получается лунный свет. Дракончикам они очень понравились. Но так или иначе, нам вскоре предстоит отправляться. Я собрал несколько камней.

– Я уверен, они очень пригодятся, – сказал лорд Ветинари.

– В действительности, сэр, они будут очень дорогостоящими, – прошептал Думминг Тупс.

– Правда? – спросил патриций.

– О, да! Они могут оказаться совершенно не такими, как камни Диска!

– А если они окажутся точно такими же?

– О, это будет даже интереснее, сэр!

Лорд Ветинари ничего не ответил. Он мог иметь дело с людьми различного склада ума, но тот, который принадлежал Думмингу Тупсу, был таким, he had yet to find the handles on. It was best to nod and smile and give it the bits of machinery it seemed to think were so important, lest it run amok.

– Неплохо, – сказал он, – Ах, да, конечно… и эти камни могут содержать ценные руды, или, возможно, даже бриллианты?

Думминг пожал плечами.

– Не могу знать, сэр. Но они многое могут нам рассказать об истории луны.

– Истории? – нахмурил брови Ветинари. – Но там же никого не жи… В смысле, да. Отлично. Скажите, у вас есть все необходимые механизмы?

Болотные дракончики жевали лунные листья. Они были металлическими, с зеркальной поверхностью, и по ним пробегали голубые и зеленые искорки, когда драконьи зубы вонзались в них. Путешественники подвесили их перед клетками.

К сожалению, единственным, кто заметил, что лунные драконы едят далеко не все листья, был Леонард, но он был слишком увлечен рисованием.

С другой стороны, болотные дракончики были привычны есть что попало в бедном на энергию окружающем их мире.

Stomachs used to transmuting the equivalent of stale cakes into usable flame took delivery of dialectric surfaces chock-full of almost pure energy. It was the food of the gods.

It was only going to be a matter of time before one of them burped.

Диск был… он был проблемой, для Ринсвинда, по крайней мере. Теперь он проплывал под ними. По крайней мере, так казалось. Он никак не мог прийти в себя от того ужасного ощущения, что раз Змей – воздушный корабль, то но просто упадет на те далекие, лохматые облака.

Леонард готовился к отбытию, а Библиотекарь помогал Ринсвинду раскрыть при помощи рычагов крыло на их стороне.

– Ну, я, конечно, понимаю, что у нас есть крылья и все такое, – сказал Ринсвинд. – Но просто мне как-то не по себе в пространстве, где единственная дорога лежит вниз.

– Уук.

– И что я им скажу? «Пожалуйста, не надо взрывать мир»? Для меня это вполне убедительный аргумент. Я бы прислушался. Да мне вообще не нравится идея отправиться так близко к богам. Мы для них – просто куклы, знаешь.

«И они не понимают, как легко оторвать руки и ноги», подумал он про себя.

– Уук?

– Прости? Ты правда это сказал?

– Уук.

– Там будет… обезьяний бог?

– Уук?

– Нет, нет, хорошо, хорошо. Он не из местных, да?

– Иик.

– А, Противовесный Континент. Ну, они верят, что почти все на свете… – он выглянул из окна и содрогнулся. – Прямо под нами.

С глухим стуком храповик встал на место.

– Благодарю, джентльмены, – сказал Леонард. – Теперь, пожалуйста, займите свои места и мы…

Взрыв качнул Змея так, что Ринсвинд не удержался на ногах.

– Как необычно, один из дракочиков, кажется, начал извергать пламя немного ранова…

– Узрите! – Коэн принял позу.

Серебряная Орда огляделась.

– Чего? – спросил Злобный Гарри.

– Узрите оплот богов! – сказал Коэн, снова принимая позу.

– Да, точняк, вижу, – отозвался Калеб. – У тебя спину прихватило что ли?

– Ты записал, что я сказал «Узрите»? – спросил Коэн у менестреля. – Ты ж ничего не записываешь.

– Может, ты сказал…

– …молвил…

– прости, молвил «Узрите ж божий храм», ты не против? – спросил менестрель. – Это лучше ложится в слог.

– Ха, как в старые добрые времена, – сказал Маздам. – Помнишь, Хэмиш? Мы с тобой нанялись к Герцогу Леофрику Законнорожденому, когда он вторгся в Нольфьорд?

– Айе, помню.

– Битва шла пять проклятых дней, – сказал Маздам, – и все потому, что герцогиня ткала гобелен в память о ней. Мы бились снова и снова, и знаете, как тяжело было замирать, когда она меняла иглы? На поле битвы нет места показухе, я всегда говорил.

– Айе, я помню, ты еще делал пошлые знаки дамочкам! – захихикал Хэмиш. – Я видел этот старый гобелен в замке Розанты много лет спустя, и я точно говорю, это был ты!

– Может, просто пойдем дальше? – спросила Вена.

– Да все не так просто, ты пойми, – сказал Коэн. – Нельзя просто пойти и сделать. Надо, чтобы потомки тебя помнили.

– Хы, хы, хы, – засмеялся Маздам.

– Шутки в сторону, – сказал Коэн. – Расскажи мне о героях, о которых не сложили песен и саг. Расскажи.

– Э? Что это за герои, раз о них нет песен и саг?

– Вот видишь!

– И какой у нас план? – спросил Злобный Гарри, глядя на мерцающий свет за городом богов.

– План? – переспросил Коэн. – Я думал, ты знаешь. Мы прокрадываеся вовнутрь, подрываем детонатор и драпаем со всех ног.

– Да, но как ты планируешь это сделать? – спросил Злобный Гарри. Он вздохнул, увидев их лица. – Вы не знаете, да? – устало сказал он. – Вы думаете, что сделаете это все сходу, раз и все? Герои не строят планов. Планы – это наша привилегия, Темных Властелинов. Ребята, это же обитель богов! Думаете, они не заметили, что по округе шатается шайка людей?

– Мы вообще-то рассчитывали на величественную гибель, – сказал Коэн.

– Верно. После этого. О господи. Слушайте, меня выгонят из тайного общества злобных психов, если я позвою вам пойти туда mob-handed, – Злобный Гарри потряс головой. – Там же сотни богов! Это все знают. И все время появляются новые! Ну? Разве план не очевиден? Эй, кто-нибудь?

Маздам поднял руку.

– Мы врываемся вовнутрь? – спросил он.

– Да, конечно, мы же все тут крутые герои, точно, – ответил Злобный Гарри. – Нет. Я имел в виду совсем не это. Парни, вам страшно повезло, что вы встретили меня…

Свет на луне заметил Профессор Беспредметных Высказываний. Он как раз курил, облокотившись на перила.

Он не был особенно честолюбив и в основном все старания направлял на то, чтобы держаться подальше от неприятностей и делать как можно меньше. Беспредметные Высказывания тем и хороши, что никто не может сказать, о чем они. И поэтому у Профессора было много свободного времени.

Он смотрел на тусклый призрак луны, а затем пошел искать аркканцлера, который рыбачил.

– Наверн, луна такой и должна быть? – спросил он.

Чудакулли поднял глаза.

– О боги! Тупс! Куда он запропастился?

Думминга нашли на койке, спящего одетым. По лестнице он спускался в полусонном состоянии, но проснулся сразу, как только глянул на небо.

– Так и должно быть? – требовательно спросил Чудакулли, указывая на луну.

– Нет, сэр! Конечно же нет!

– Определенно, это проблема, да? – с надеждой спросил Профессор.

– Конечно да! Где вездескоп? Кто-нибудь говорил с ними?

– А, ну, это не в моих обязанностях, – сказал Профессор Беспредметных Высказываний, отступая. – Простите. Зовите, если что. Вы, наверное, очень заняты. Простите.

Теперь пламя извергали все драконы. Ринсвинду показалось, что его глаза прилипли к затылку.

На следующем кресле был потерявший сознание Леонард. Моркоу, кажется, растянулся на обломках, протаранивших противоположную стену кабинки.

Судя по зловещему скрипу и запаху, орангутан держался за спинку кресла Ринсвинда.

О, и когда он сумел-таки повернуть голову к окну, то увидел стаю дракончиков в огне. Это не удивляло – пламя, извергаемое драконами, было практически совершенно белым.

Леонард упоминал о каком-то рычаге… Ринсвинд смотрел на рукояти через кровавый туман. «Если мы потеряем всех драконов, говорил Леонард, мы…» Что? Какой именно рычаг?

На самом деле в такие моменты выбор очевиден.

Ринсвинд, чье зрение было затуманено, чьи уши наполнили стенания корабля, нажал на тот, до которого смог дотянуться.

Я не могу вставить это в сагу, подумал менестрель. Никто никогда в это не поверит. То есть они не захотят в это верить.

– Доверьтесь мне, лады? – Злобный Гарри испытующе оглядывал Орду. – Я хочу сказать, что да, я, конечно, ненадежен, но это уже вопрос гордости, поймите. Доверьтесь мне. Это сработает. Я могу поручиться, что даже боги не знают всех богов, понимаете?

– Я себя чувствую последним уродом с этими крыльями, – пожаловался Калеб.

– Госпожа МакГэри прекрасно поработала над ними, так что не ной, – огрызнулся Злобный Гарри. – Ты замечательный Бог Любви. Правда, какой именно любви, не скажу… А ты…?

– Рыбий Бог, Гарри, – ответил Коэн, который налепил на кожу чешуйки и сделал рыбоголовый шлем из своего ныне покойного врага.

Злобный Гарри попробовал перевести дыхание.

– Здорово, круто, очень древний рыбий бог, да. А ты, Маздам, кто?

– Бог чертовых Матершинников, – сказал жестко Маздам Дикий.

– Эм, это может сработать, – сказал менестрель, увидев, как нахмурился Гарри. – В конце концов, есть же Музы песен и танцев, и даже есть Муза эротической поэзии…

– О, это мне подходит, – уступил Маздам. – Юная щеботанская леди, Твои обьятья были как…

– Ладно, ладно. Ты, Хэмиш?

– Бог Фигни, – сказал Хэмиш.

– Какой фигни?

Хэмиш пожал плечами. Он не дожил бы до этого времени, будь у него излишне живое воображение.

– Ну… всякой разной, – сказал он. – Че-нить типа потеряных вещей. Того, что вокруг валяцца.

Серебряная орда повернулась к менестрелю, который немного подумал и кивнул.

– Может сработать, – сказал он наконец.

Злобный Гарри повернулся к Малышу Вилли.

– Вилли, зачем у тебя на голове помидоры, а в ушах морковка?

– Вам понравится, – ухмыльнулся Малыш Вилли. – Я Бог Блюющих.

– Уже было, – сказал менестрель, опередив Гарри. – Рвотия. Богиня Анк-Морпорка, тысячи лет назад. «Принести жертву Рвотии» значит…

– Так что лучше подумай еще, – проворчал Коэн.

– О? А кем будешь ты, Гарри? – спросил Вилли.

– Я? Эм… Я буду Темным Богом, – сказал Злобный Гарри. – Их вокруг так много…

– Эй, ты не говорил, что можно выбирать демонов, – сказал Калеб. – Если бы я знал, что можно быть демоном, черта с два я бы нарядился тупорылым ангелочком.

– Но если бы я это сказал, вы бы все захотели стать демонами, – парировал Гарри. – И мы бы часами спорили. Тем более, другие боги почуяли бы обман, если бы шайка темных богов поднялась бы к ним.

– А госпожа МакГэри ничего не придумала, – сказал Маздам.

– Ну, я думаю, если Злобный Гарри одолжит мне свой шлем, то я сойду за девицу-валькирию, – сказал Вена.

– Хорошая идея, – сказал Злобный Гарри. – Поищи по окресностям, тут их много валяется.

– Но свой шлем Гарри совершенно не нужен, потому что с минуты на минуту у него заболит нога, спина или еще что, он извинится и скажет, что не может идти с нами, – доверчиво сообщил Коэн. – Потому что он предал нас. Правда, Гарри?

Игра становилась все более захватывающей. Теперь за ней наблюдали большинство богов. Боги наслаждались хорошими шутками, хотя у них было довольно грубое чувство юмора.

Слепой Ио, старейший глава богов, сказал:

– Надеюсь, они не причинят нам вреда?

– Нет, – ответил Рок, тряся стаканчик с костями. – Если бы они были достаточно умны, то не были бы героями.

По доске со стуком покатилась игральная кость, затем закрутилась в воздухе, все быстрее и быстрее. Наконец она исчезла в белой дымке.

– Кому-то выпала неопределенность, – сказал Рок. Он посмотрел на сидящих за столом. – О… моя Госпожа…

– Мой господин, – сказала Госпожа. Ее имя не произносилось, хотя все его знали; если ее имя произносили вслух, она немедленно уходила. Несмотря на то, что почитающих ее культов было немного, она была одним из сильнейших богов на Диске, потому что глубоко в сердце каждый надеется и верит, что она существует.

– Будешь ходить, дорогая? – спросил Ио.

– Я уже походила, – ответила Госпожа. – Но я кинула кости там, где вы не можете их видеть.

– Хорошо, я люблю, когда мне кидают вызов, – сказал Ио. – В таком случае…

– Могу я отвлечь вас, сэр? – вкрадчиво спросил Рок.

– Да?

– Ну, они хотят, чтобы с ними обходились, как с богами, – сказал Рок. – Я предлагаю так и поступить…

– Ты хочеш шкашать, штобы мы вошприняли их вшерьеш? – спросил Оффлер.

– Только до определенного момента.

– До какого момента? – спросила Госпожа.

– До того, мадам, когда это перестанет быть забавой.

Вельд Гуандаланда населяет народ Н'тиутиф, единственное племя в мире, начисто лишенное воображения. Например, про гром они рассказывают так: «Гром – зто сильный шум в небе, возникающий в результате повреждения воздушной массы проходящим через них светом». А их легенда «Почему У Жирафа Длинная Шея» гласит: «В древности предки Старины Жирафа имели шею чуть длиннее, чем у остальных, и им так понравилось есть листья с высоких деревьев, что стали выживать только самые длинношеие особи, и длинная шея стала передаваться из поколения в поколение, как человек получает в наследство копье своего деда. Может быть, конечно, все намного сложнее, но это объясняет, почему у окапи шея короче. Вот такие дела».

Н'тиутиф – миролюбивое племя, и охотятся только на соседние племена, которые обладают очень живым воображением, и следовательно, множеством богов, суеверий и идей о том, как было бы лучше жить, если бы у них было бы больше земли.

Про события, произошедшие в тот день на луне, Н'тиутиф сказали так: «Луна светила очень ярко, и от нее поднялся другой свет, который раскололся на три луча и потух. Мы не знаем, почему это случилось. Просто случилось, и все».

Затем они уничтожили соседнее племя, которое знало, что таинственный свет был знаком бога Укли, говорящем о том, что пришла пора еще немного расширить свои охотничьи владения. Однако, вскоре им нанесло сокрушительное поражение племя, знавшее, что лунный свет был сигналом их предков, живущих на луне, и призывавших их уничтожить всех неверующих в богиню Глипзо. Тремя годами позже их, в свою очередь, погубил камень, упавший с неба, в результате взрыва звезды миллиард лет назад.

Что кружит вокруг, становится всюду. Если не вникать в это особенно глубоко, это становится законом. В трясущемся и грохочущем Змее Ринсвинд наблюдал, как последние два драконьих отсека упали с крыльев. Они некоторое время кувыркались рядом, затем силы их кончились и они упали.

Он перевел взгляд на рукояти. Кому-то же, в конце концов, подумал он, надо сделать с ними хоть что-то? За дракончиками тянулся белый след. Они были свободны от клеток, и спешили домой.

Волшебники создали Занимательную Линзу Турлоу прямо на столе. Изображение впечатляло.

– Даже лучше, чем фейерверк, – заметил Декан.

Думминг стукнул по вездескопу.

– А, заработало, – сказал он. – Но все, что я вижу, это огромное…

Изображение являло собой большую часть лица Ринсвинда и огромный нос.

– Какой рычаг нажать? Какой рычаг нажать? – вопил он.

– Что произошло?

– Леонард еще не в себе, Библиотекарь вытащил Моркоу из мусора и здесь страшно трясет! У нас кончились драконы! Для чего все эти стрелки? Мы падаем! Что мне делать?

– Вы не помните, как это делал Леонард?

– Он ногами нажимал на педали и все всемя крутил все рычаги!

– Ладно, ладно, сейчас я посмотрю его записи и мы поможем вам спуститься!

– Нет! Помогите мне подняться! Я хочу вверх! А не вниз!

– На рычагах есть какие-нибудь знаки? – спросил Думминг, пролистывая записи Леонарда.

– Да, но я их не понимаю! Тут на одном написано «Троба»!

Думминг пролистал страницы, покрытые почерком Леонарда.

– Э… Э… – бормотал он.

– Не трогай рычаг с надписью «Троба!» – резко сказал Ветинари, наклоняясь вперед.

– Милорд! – сказал Думминг, и покраснел, когда Ветинари повернулся к нему и впился в него взглядом. – Простите, лорд, но это техника, это все механизмы, и скорее всего будет лучше применять знания из сфер, отличных от искусств…

Он стих под взглядом патриия.

– Тут на одном есть нормальная метка! Написано «Ручка принца Харана»! – раздался отчаяный голос из вездескопа.

Лорд Ветинари потрепал Думминга Тупса по плечу.

– Я понимаю, – сказал он. – Последнее, чего хотелось бы человеку, разбирающемуся в машинах в это время, так это добрый совет от невежественных людей. Примите мои извинения. И что вы собираетесь делать?

– Ну, я, эм… Я…

– Когда Змей и с ним все наши надежды начнут падать на землю, я хочу сказать, – добавил лорд Ветинари.

– Я, эм, давайте посмотрим, можно попытаться…

Думминг смотрел то на вездескоп, то в свои записи. Его разум превратился в огромную белую груду горячего пуха.

– Я думаю, мы уже потеряли минуту, – сказал лорд Ветинари. – И это не пустяк.

– Я, эм, может, мы, э…

Патриций нагнулся к вездескопу.

– Ринсвинд, нажимайте на Ручку Принца Харана, – сказал он.

– Но мы не знаем, что она делает… – начал Думминг.

– Сообщите мне, когда придумаете что-нибудь лучше, – сказал лорд Ветинари. – Я, например, предлагаю нажать на эту ручку.

В то время на Змее Ринсвинд пытался ответить голосу власти.

– Э… раздается много шума и щелчков… – докладывал он. – И… некоторые рычаги пришли в движение сами собой… теперь крылья начали раскрываться… мы вроде как летим… очень тихонько…

– Хорошо. Попробуйте привести в чувство Леонарда, – сказал патриций. Он повернулся и кивнул Думмингу. – Вы, юноша, не изучали классику? Леонард изучал.

– Ну… нет, сэр.

– Принц Харан – легендарный герой Клатча, который путешествовал по миру на корабле с магической ручкой, – сказал лорд Ветинари. – Она управляла кораблем, когда принц спал. Если я еще могу быть полезен, не стесняйтесь, спрашивайте.

Злобный Гарри похолодел от ужаса, глядя, как Коэн движется на него, подняв руки.

– Ты предупредил богов, Гарри, – сказал Коэн.

– Точняк, мы все слышали, – сказал Стукнутый Хэмиш.

– Но это ничего, – добавил Коэн, – только еще интереснее, – его рука скользнула вниз и шлепнула человечка по спине.

– Мы подумали: этот Злобный Гарри, он, может и туповат, и он рубаха-парень, но в такое время предаст нас… это мы зовем выдержкой, – сказал Коэн. – Я знавал разных Темных Властелинов, Гарри, но за стиль ты однозначно получаешь три головы гоблина. Знаешь, ты никогда не войдешь в Лигу больших Темных Властелинов, но у тебя есть… ну, Гарри, у тебя точно есть крупинка Злобы.

– Нам нравятся парни, которые верны своим осадным катапультам, – сказал Малыш Вилли.

Гарри потупился и шаркнул ногой. Его лицо выражало гордость и облегчение.

– Спасибо за теплые слова, ребят, – пробормотал он. – Понимаете, если бы выбор был за мной, я бы не предавал, но у меня репутация…

– Я же сказал, мы поняли, – сказал Коэн. – Мы сами такие же. Когда на тебя несется нечто волосатое, ты не думаешь о том, а вдруг это редкий вымирающий вид. Нет, ты срубаешь ему голову. Это ж геройство, я прав? А ты видишь кого-то, предаешь его, он и глазом не успевает моргнуть, потому что это злодейство.

Остальные члены Орды одобрительно зашептались. Ведь и то, и другое было частью Кодекса.

– Вы отпустите его? – спросил менестрель.

– Конечно. Не обращай внимания, паренек. Темные Властелины всегда сматываются. Но ты не забудь в саге написать, что он нас предал. Это будет классный момент.

– И… э… ничего, если я так по дружески постараюсь перерезать вам глотки? – спросил Гарри.

– Ладно, – благосклонно разрешил Коэн. – Напиши, что он дрался, как бешеный тигр.

Гарри смахнул слезу.

– Спасибо, парни, – сказал он. – Даже не знаю, что сказать. Я этого никогда не забуду. Кажется, что старые времена вернулись.

– Слушай, ты не сделаешь нам одолжение? Проследи, чтобы бард нормально добрался обратно, хорошо? – попросил Коэн.

– Без проблем, – ответил Гарри.

– Э… я не хочу обратно, – сказал менестрель.

Это было неожиданностью для всех. Это было неожиданностью и для него самого. Но жизнь внезапно предложила ему два варианта. Первый – вернуться обратно и петь песенки про лютики-цветочки. А другой включал в себя все, что только возможно. В этих пожилых людях быо нечто, делавшее первый вариант совершенно неприемлемым. Непонятно, почему. Просто так было, и все.

– Ты должен вернуться… – сказал Коэн.

– Нет, я должет знать, чем все закончится, – перебил менестрель. – Может, я сошел с ума, но я сам этого хочу.

– Ты можешь выдумать конец, – сказала Вена.

– Нет, мадам, – отозвался менестрель. – Не думаю. Не думаю, что то, что я в состоянии выдумать, будет концом. Не сейчас, когда я смотрю на господина Коэна в его рыбьей шляпе и господина Вилли в образе Бога Тех, Кого Опять Тошнит. Нет, я пойду вперед. Пусть господин Смерть подождет меня здесь. И я буду совершенно в безопасности. Не волнуйтесь. Потому что я совершенно уверен, что как только боги обнаружат, что на них напали человек с помидорами на голове в компании друга, переодетого Музой Ругательств, то они действительно, действительно захотят, чтобы мир узнал, что было дальше.

Леонард все еще был без сознания. Ринсвинд пытался вытереть ему лоб влажной ваткой.

– Конечно, я следил за ним, – сказал Моркоу, кинув взгляд на тихонько двигающиеся рычаги. – Но это он его построил, и ему это легко. Э… Я бы не стал это трогать, сэр…

Библиотекарь раскачивался на водительском сидении и фыркал на рычаги. Где-то под ним поскрипывала и урчала автоматическая ручка.

– Нам скоро понадобятся какие-нибудь идеи, – сказал Ринсвинд. – Мы же не будем постоянно лететь сами по себе.

– Может, если мы аккуратненько… Я бы не стал этого делать, сэр…

Библиотекарь окинул беглым взглядом педали. Затем одной рукой оттолкнул Моркоу, а другой снял с крючка защитные очки Леонарда. Его ноги встали на педали. Он нажал рукоятку, управляющую Ручкой Принца Харана и где-то под его ногами что-то глухо застучало.

Затем корабль тряхнуло, Библиотекарь хрустнул пальцами, потянулся, размял руки и ухватился за руль.

Моркоу и Ринсвинд вжались в свои кресла.

Врата Дунманифестина распахнулись сами собой. Серебряная Орда скучковавшись, вошла вовнутрь, подозрительно осматриваясь.

– Слушай, подпиши нам визитки, парень, – прошептал Коэн, оглядывая уличную суету. – Я такого не ожидал.

– Сэр? – переспросил менестрель.

– Мы думали, тут будет зал, где все пьянствуют, – сказа Малыш Вилли. – А не магазины. И все разных размеров!

– Думаю, боги всяких размеров бывают, – сказал Коэн, разглядывая спешащих богов.

– Может… придем в другой раз? – спросил Калеб.

За ними захлопнулись ворота.

– Нет, – ответил Коэн.

Внезапно вокруг них образовалась толпа.

– Вы, должно быть, новые боги, – раздался голос с небес. – Добро пожаловать в Дунманифестин! Надеемся, вы хорошо проведете время!

– А, Рыбий Бог, – сказал Коэну бог, возникший перед ним. – И как рыбка, ваше величество?

– Э… что? – спросил Коэн. – А… э… влажно. Довольно-таки влажно. Очень влажная фигня.

– Фигня? – спросила богиня у Хэмиша. – А как там фигня, кстати?

– Да все лежит себе.

– А вы всемогущий?

– Понимаешь, подружка, я пью специальные таблетки для этого!

– А вы – муза Ругательств? – спросил бог у Маздама.

– Чертовски верно! – отчаянно сказал Маздам.

Коэн огляделся и увидел Оффлера, Бога-Крокодила. Тот был богом, которому трудно остаться незамеченым, но все равно Коэну много раз случалось видеть его. Статуи в раскиданных по свету храмах давали полное представление о его облике, и теперь and now was the time for a man to reflect on the fact that so many of those temples had been left a good deal poorer as a result of Cohen's activities. Он этого не делал, потому что это было не в его привычках. Но ему показалось, что Орда несколько заволновалась.

– Куда идем, друг? – спросил он.

– Шмотреть Игру, ваше рыбштво, – ответил Оффлер.

– А, точно. Это когда бо… мы играем с на… смертными, точно? – спросил Коэн.

– Да, точно, – сказал бог с другой стороны от Коэна. – Сейчас, например, мы нашли несколькоих смертных, которые пытаются проникнуть в Дунманифестин.

– Вот чертята, а? – весело откликнулся Коэн. – Угостить их хорошей молнией, вот мое мнение. По другому они не понимают.

– В основном потому, что вы по-другому и не общаетесь, – пробормотал менестрель, наблюдая за богами вокруг.

– Да, мы думаем, это хорошая идея, – сказа бог. – Кстати, я – Рок.

– О, вы Рок? – спросил Коэн, подходя к игральной доске. – Всегда хотел с вами встретится. Я думал, вы будете слепым…

– Нет.

– А если кто-нибудь ткнет вас пальцами в глаза?

– Простите?

– Просто пошутил.

– Ха. Ха. – сказал Рок. – Интересно, О Рыбий Бог, что вы за игрок?

– Никогда не увлекался азартными играми, – сказал Коэн, увидев, что Рок держит между пальев игральную кость. – Это для умников.

– Может, сделаете небольшую… ставку?

Толпа притихла. Менестрель заглянул в бездонные глаза Рока и почуствовал, что играя в кости с Роком, надо понимать, что выбор не так и велик.

Стояла такая тишина, что можно было услышать полет воробья.

– Давайте, – сказал Коэн. – Почему бы и нет?

Рок кинул кость на доску.

– Шесть, – сказал он, не отрывая взгляда.

– Ага, – сказал Коэн. – Значит, мне тоже надо выкинуть шесть, да?

– О, нет, – улыбнулся Рок. – Вы же, в конце концов, бог. А боги играют на победу. Вы, о ваше могущество, должны выкинуть семь.

– Семь? – спросил менестрель.

– Не понимаю, почему это может вызвать затруднения, – сказал Рок, – у тех, кто вправе находится здесь.

Коэн повертел так и сяк кость. У нее было шесть граней.

– Я понимаю, что это может вызвать затруднения, – сказал он, – но только для смертных.

Он подкинул кость в воздух.

– Значит, семь? – спросил он.

– Семь, – отозвался Рок.

– Будет сложновато, – сказал Коэн.

Менестрель уставился на него и почуствовал, как по спине у него бегут мурашки.

– Ты запомнил, что я сказал это, парень? – добавил Коэн.

Змей накренился в воздухе.

– Уук! – счастливо возвестил Библиотекарь.

– Он управляет им лучше Леонарда! – сказал Ринсвинд.

– Ему несколько… проще, – прошептал Моркоу. – Знаешь… у него же одни сплошные атавизмы.

– Правда? Я всегда думал, что у него неплохая конституция. Кроме тех случаев, конечно, когда его обзывают обезьяной.

Змей снова повернулся, изгибаясь, как маятник.

– Уук!

– Если выглянуть из левого окна, то увидишь практически все, – перевел Ринсвинд.

– Уук!

– А если выглянуть из правого окна, то увидишь… О господи!

Это была Гора. И там, сверкая в лучах солнца, лежал город богов. Над ним, едва различимая в бриллиантовом воздухе, смутно виднелась мерцающая воронка, которая образовалась в результате заземления магического поля Диска в центре мира.